Тема 3. Логико-эпистемологический подход к исследованию науки. Позитивистская традиция в философии науки.

Тема 1. Предмет и основные проблемы современной философии науки.

Жизнь современного общества в значительной мере зависит от ус­пехов науки. В настоящее время трудно найти хотя бы одну сферу человеческой деятельности, в которой можно было бы обойтись без использования научного знания. И дальнейший прогресс человеческого общества обычно связывают с новыми научно-техническими достижениями.

Громадное влияние науки на жизнь и деятельность людей застав­ляет нас обратить внимание на саму науку и сделать ее предметом осо­бого изучения. Что такое наука? Чем отличается научное знание от ми­фа или религиозной веры? В чем ценность науки? Как она развивается? Какими методами пользуются ученые? — Попытки найти ответы на другие вопросы, связанные с пониманием науки как особой сферы че­ловеческой деятельности, привели к возникновению особой дисципли­ны — философии науки,которая сформировалась в XX веке на стыке трех областей: самой науки, ее истории и философии. Философия нау­ки пытается понять, что такое наука, в чем состоит специфика научного знания и методов науки, как развивается наука и как она получает свои изумительные результаты.

Философия науки как направление и как философская дисциплина. Философия науки сформировалась во второй половине XX века. Однако следует различать философию науки как философское направление и как дисциплину. Философия науки как направление появляется раньше примерно на 100 лет, то есть во второй половине XIX века. Формирование самостоятельного направления фи­лософии, изучающего науку, происходит в деятельности пер­вых позитивистов. Вдохновлённые гигантскими успехами науки, они свя­зывали именно с ней задачи подлинного постижения мира. Развитие дан­ного направления связано с деятельностью оригинальных мыслителей-эпистемологов и с множеством авторских концепций, сосредоточивших своё внимание на феномене «наука» и предлагавших ту или иную модель развития научного знания.

У истоков рефлексии над развитием науки находились две противопо­ложные логико-концептуальные схемы ее объяснения: кумулятивная и антикумулятивная.Кумулятивная модель основана на представлении о процессе познания как о постоянно пополняющемся и непрерывно приближающемся к универсальному и абстрактному идеалу истины. Этот идеал, в свою очередь, понимается как логически взаимосвязанная непротиворечивая система, как совокупность, накопление всех знаний. Развитие куму­лятивной модели приводит к пониманию того, что непосредственным объектом развития науки становится не природа как таковая, а слой опосредствований, созданный предшествующей наукой. Дальнейшее научное исследование осуществляется на материале, уже созданном прежней наукой и воспринимаемом как надёжное наследство. Новые проблемы возникают из решения старых, и науке незачем прорываться в иное смысловое пространство, а нужно лишь уточнять, детализировать, совершенствовать.

Антикумулятивная модель развития науки предполагает революционную смену норм, канонов, стандартов, полную смену систем знаний. Действительно, если понятия старой дисциплинарной системы строго взаимосвязаны, дискредитация одного неизбежно ведет к разрушению всей системы в целом. Это уязвимый момент кумулятивизма, от которого посредством принципа несоизмеримости теории, идеи научных революций пытается избавиться антикумулятивизм. Близко к антикумулятивизму подходит концепция критического рационализма, в которой фальсификация мыслится как основной механизм развития научного познания.

Философия науки как дисциплина возникает, существует и развивается в русле целостного философского знания наряду с другими его областями, такими как философия истории, гносеология или эпистемология, философская антропология и т.д.

Формирование философии науки в любом её качестве вызвано необходимостью осмысления статуса науки в обществе, её роли в развитии человечества, границ и возможностей научного познания. Философия науки не могла появиться в более ранних обществах, скажем в X или XIV веках, потому что сама наука в то время была ещё неразвита. Именно усиление позиций науки в XIX - XX веках, её громадные успехи по объяснению и освоению мира привели к возникновению нового философского направления и новой области философского знания – философии науки.

Философия науки как направление представлена различными концепциями, которые создают своеобразные модели развития науки и пытаются объяснить роль науки в обществе, её значение, особенности развития, специфику научной деятельности.

Философия науки как дисциплина в ряду других философских дисциплин возникает как ответ на потребности осмысления социокультурных функций науки в условиях современного общества, для которого характерны быстрые темпы научно-технического прогресса.

Предметом философии науки являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний.

Как дисциплина, философия науки испытывает на себе большое влияние тех концепций и теоретических положения, которые разрабатываются в рамках философского направления. Поэтому можно говорить не только об их тесном взаимодействии, но о переплетении, когда та или иная проблема, рассматриваемая в философии науки как дисциплине философского знания, изучается в соответствии с идеями того или иного представителя философского направления. Например, соотношение личностного и общезначимого в науке рассматривается в соответствии с идеями Майкла Полани, детально разработавшего эту тему; языковые средства научного знания анализируются в традициях, заложенных Венским кружком. То есть новая философская дисциплина опирается на основные идеи, традиции, концепции, сформировавшиеся в рамках направления. Это значит, что решение основных вопросов, рассматриваемых новой дисциплиной, имеет свою историю и может быть персонифицировано, связано с деятельностью определённой школы или творчеством конкретного представителя философии науки.

Философия науки, понятая как рефлексия над наукой, выявила изменчивость и глубину методологических установок и расширила границы самой рациональности. Опираясь на дословную интерпретацию выражения «философия науки», можно сделать вывод, что оно означает любовь к мудрости науки. Если основная цель науки — получение истины, то философия науки становится одной из важнейших для человечества областей применения его интеллекта, в рамках которой ведется обсуждение вопроса, как возможно достижение истины.

В рамках философии науки можно встретить сциентистское и антисциентистское отношение к феномену науки. Сциентизм (от лат. Scientia – знание) – это такое направление, которое считает, что научное знание является единственно верным и признаёт за наукой статус абсолютной истины. Сторонники сциентизма утверждают, что подлинность любого знания можно устанавливать только научными средствами, а все остальные виды знания являются крайне субъективными и не могут адекватно отражать действительность. Антисциентизм, напротив, требует равноправия различных видов познания, критикует науку за то, что она стремится к господству в области познавательной деятельности, считая, что такая позиция приводит к догматизации мышления. Сциентизм и антисциентизм являются крайними позициями, которые недопустимы для объективного анализа науки.

Предметная область философии науки. Сформировавшаяся на сегодняшний день философия науки имеет статус метатеории. Это значит, что её интересуют общие принципы организации научного знания, его развития и принципы научной деятельности как таковой независимо от конкретной области науки. То есть философия науки изучает не особенности отдельных наук (физики, биологии, социологии и др.), а те характерные черты, приёмы, методы, которые свойственны всем наукам, то, что отличает науку от ненауки. При этом она может обращаться и обращается к анализу своеобразия развития и отдельных областей знания, затрагивать философские вопросы, возникающие в ходе развития биологии, например, физики и др. частных наук.

Философия науки – это область общей философии, изучающая методы, которые используют учёные для выдвижения гипотез и формулирования законов на основе собранных фактов, а также исходные принципы исследования, отталкиваясь от которых учёный может строить доказательство истинности своей теории. В то время как учёные всё больше замыкаются в кругу своих частных интересов, философы, не обращая внимания на подробности конкретных исследований, стремились нарисовать общую картину мира и сосредоточивали свои усилия на поиске единых принципов и начал научного знания. Можно сказать, что философия науки представляет собой рефлексию над наукой. Однако задачи этой рефлексии и сущность философии науки понимаются по-разному:

• некоторые авторы понимают её как тип философствования, основанный на результатах и методах науки (Р. Карнап, М. Бунге);
• другие считают, что философия науки является связующим звеном между естественнонаучным и гуманитарным знанием (Ф. Франк);
• третьи говорят о том, что задачей философии науки является методологический анализ научного знания (И. Лакатос).

С нашей точки зрения, нельзя ограничивать предметную область и задачи философии науки какой-либо одной особенностью или функцией. Она представляет собой целостный анализ науки как системы знаний и вида деятельности человека, поэтому включает в себя изучение разнообразных аспектов науки, истории её развития и деятельности учёного.

Тем не менее, на разных этапах своего развития философия науки сосредотачивала интерес на различных проблемах. В начале своего формирования (в первой трети XX века) она была занята

• построением целостной научной картины мира;
• исследованием соотношения причинности и детерминизма;
• изучением статистических и динамических закономерностей;
• соотношения различных методов научного мышления: логики и интуиции, индукции и дедукции, анализа и синтеза, теории и факта.

На втором этапе (во второй трети XX века) преобладают проблемы

• эмпирического обоснования науки и роли эмпирического исследования в научном знании;
• соотношения эмпирического и теоретического в научном знании.

На третьем этапе (конец XX века)

• обсуждается новое понятие научной рациональности;
• обостряется конкуренция различных моделей развития науки;
• предпринимаются попытки реконструкции логики научного поиска;
• новое содержание приобретают критерии научности;
• обновлённое звучание получает вопрос о социальной детерминации научного знания;
• становятся актуальными проблемы гуманизации и гуманитаризации научного знания.

Современная философия науки выступает в качестве недостающего звена между естественнонаучным и гуманитарным знанием и пытается понять место науки в современной цивилизации в се многообразных отношениях к этике, политике, религии. Тем самым философия науки выполняет и общекультурную функцию, не позволяя ученым стать невеждами при узкопрофессиональном подходе к явлениям и процессам. Она призывает обращать внимание на философский план любой проблемы, а, следовательно, на отношение мысли к действительности во всей её полноте.

Современная философия науки представляет собой многоаспектное изучение науки как системы знаний и вида деятельности человека, то есть её объектом является наука в целом. Феномен науки в обществе конца XX – начала XXI века настолько значим (наука проникает во все области жизнедеятельности), что необходимо говорить о его структурности. Таким образом, наука как объект изучения включает в себя широкое предметное поле, состоящее из различных элементов – проблем. Можно говорить о том, что предметное поле философии науки складывается из следующих вопросов или проблем:

• каковы критерии научности и чем отличается научное знание от ненаучного;
• проблемы роста научного знания, смены парадигм, научных революций, изменения научных теорий;
• структура научного знания;
• рациональное и интуитивное в науке;
• научные методы, их классификация и соотношение;
• соотношение эмпирического и теоретического уровней науки;
• проблемы языка науки;
• деятельность учёного, соотношение объективированного и субъектно-личностного знания;
• алгоритм открытия;
• социокультурные функции и статус науки в обществе.

Все проблемы, которыми занимается философия науки, можно подразделить на три вида. Первая группа проблем формируется при движении от философии к науке. То есть они исходят из специфики философского знания. Это приводит к постановке вопросов предельно общего характера, когда исследуются начальные принципы организации научного знания, глубинные механизмы и основания науки. Важную роль в вопросах такого рода играют общемировоззренческие позиции, влияющие на выбор методологической основы исследования.

Вторая группа проблем возникает внутри самой науки, но научными средствами оказывается неразрешимой, поэтому привлекаются возможности философского знания. К этой группе проблем относятся вопросы, связанные с познавательной деятельностью, общие принципы познания, разрабатываемые в русле философии и собственно философские средства, используемые для решения научных проблем.

К третьей группе относятся проблемы взаимодействия науки и философии с учётом их фундаментальных различий и переплетений во всех возможных плоскостях. Философское мировоззрение играет огромную роль в развитии научного знания. Это показывает вся история развития науки. Особенно сильное влияние философия на науку оказывает в эпоху научных революций, когда осуществляется коренная ломка всех научных представлений о мире и происходит смена научной парадигмы.

Тема 2. Социологический и культурологический подходы к исследованию развития науки.

Рассмотрение науки как социального института подчёркивает её социальную природу и определяет её социальный статус.

Наука как социальный институт представляет собой определённую систему взаимосвязей между научными организациями, членами научного сообщества, систему норм и ценностей. Оформление науки в социальный институт произошло недавно. Социокультурная детерминированность науки означает, что она зависит от множества факторов, присутствующих в обществе. Говоря о науке как социальном феномене, следует учитывать взаимное влияние науки и общества: с одной стороны, сама наука возникает потому, что обществу требуются объективные знания о мире, но с другой стороны, наука в процессе своего развития начинает оказывать всё большее влияние на все сферы жизнедеятельности общества. Таким образом, когда мы определяем роль науки в обществе, мы придерживаемся 2-х крайностей: либо сциентизма, либо антисциентизма. Эта бинарность неизбежна в мировоззрении. Оппозиционность сциентизма и антисциентизма проявляется и в научной саморефлексии. Такая бинарность выражается либо в форме интернализма, либо экстренализма.

Интернализм– направление в историографии и теории развития науки, согласно которому главную движущую силу развития науки составляет внутреннеприсущие ей внутренние силы, средства и закономерности. В рамках интернализма наука рассматривается как саморазвивающаяся система, не зависящая от экономики, техники, политики, философии и т.д. Согласно интерналистам, главную движущую силу развития науки составляют имманентно присущие ей внутренние цели, средства и закономерности; научное знание должно рассматриваться как саморазвивающаяся система, содержание которой не зависит от социокультурных условий ее бытия, от степени развитости социума и характера различных его подсистем (экономики, техники, политики, философии, религии, искусства и т. д.). Как сознательно отрефлексированная позиция интернализм оформился в 30-е гг. XX в. в качестве оппозиции экстернализму, подчеркивавшему фундаментальную роль социальных факторов как на этапе генезиса науки, так и на всех последующих этапах развития научного знания. Наиболее видные представители интернализма — А. Койре, Р. Холл, П. Росси, Г. Герлак, а также такие известные постпозитивистские философы науки, как И. Лакатос и особенно К. Поппер. Последнему принадлежит наиболее значительная попытка обоснования правомерности интерналистской программы развития научного знания. Согласно онтологической доктрине Поппера, существуют три самостоятельных, причинно не связанных друг с другом типа реальности: физический мир, психический мир и мир знания. Мир знания создан человеком, но с некоторого момента он стал независимой объективной реальностью, все изменения в которой полностью предопределены ее внутренними возможностями и предшествующим состоянием. Как и другие интерналисты, Поппер не отрицает влияния на динамику науки наличных социальных условий (меры востребованности обществом научного знания как средства решения различных проблем, влияния на науку вненаучных форм знания и т. д.), однако считает его чисто внешним, никак не затрагивающим само содержание научного знания.

Две основные версии интернализма : эмпиристская и рационалистская. Согласно первой, источником роста содержания научного знания является нахождение (установление, открытие) новых фактов. Теория суть вторичное образование, представляющее собой систематизацию и обобщение фактов (классическим представителем эмпиристского варианта интернализма в историографии науки был, например, Дж. Гершель). Представители рационалистской версии (Декарт, Гегель, Поппер и др.) считают, что основу динамики научного знания составляют теоретические изменения, которые по своей сути всегда есть либо результат когнитивного творческого процесса, либо перекомбинации уже имеющихся идей (несущественные идеи становятся существенными и наоборот; независимые — зависимыми, объясняемые — объясняющими и т. д.). Любой вариант рационалистского интернализма имеет своим основанием интеллектуальный преформизм, согласно которому все возможное содержание знания уже предзадано определенным множеством априорных общих базисных идей. Научные наблюдения трактуются при этом лишь как один из внешних факторов, запускающих механизм творчества и перекомбинации мира идей ради достижения большей степени его адаптации к наличным воздействиям внешней среды, имеющим в общем-то случайный характер. Оценивая эвристический потенциал интерналистской парадигмы, необходимо отметить такие ее положительные черты, как подчеркивание (хотя и чрезмерное) качественной специфики научного знания по сравнению с вненаучными видами познавательной деятельности, преемственности в динамике научного знания, направленности научного познания на объективную истину. К отрицательным чертам интернализма относятся: имманентизм, явная недооценка его представителями социальной, исторической и субъективной природы научного познания, игнорирование культурной и экзистенциальной мотивации научного познания, непонимание его представителями предпосылочного — идеализирующего и идеологического — характера собственных построений.

Экстернализм– направление в философии и историографии науки, согласно которому наука как система знания и как социальный институт является имманентной, органической частью социокультуры и испытывает с ее стороны существенное влияние как целого и как совокупности отдельных подсистем (здесь пропадает специфика научного знания). Основное влияние на науку оказывает экономика, техника, политика и духовная культура. Невозможно внутренними причинами объяснить, например, создание геометрии как теоретической системы знаний. Представители: Гессер, Бернал, Тулмин, Гачев, Косорева, Штемплер). Формы экстернализма: «грубый»(социологизаторский) – за каждой крупной когнитивной инновацией в науке кроется некий социокультурный вызов; «мягкий» - за научным знанием и его развитием кроется относительная самостоятельность по отношению к социокультуре и опосредованный характер влияния социокультуры на научное знание, то есть такое влияние все равно признается, оно определяющее, другое дело, что не напрямую.

В противоположность интерналистам, экстерналисты исходят из убеждения, что основным источником инноваций в науке, определяющим не только направление, темпы ее развития, но и содержание научного знания, являются социальные потребности и культурные ресурсы общества, его материальный и духовный потенциал, а не сами по себе новые эмпирические данные или имманентная логика развития научного знания. С точки зрения экстерналистов, в научном познании познавательный интерес не имеет самодовлеющего значения (познание ради умножения и совершенствования знания в соответствии с неким универсальным методом). Он в конечном счете всегда «замкнут» на определенный практический интерес, на необходимость решения, в формах наличной социальности, множества инженерных, технических, технологических, экономических и социально-гуманитарных проблем. Наиболее мощная попытка реализации экстерналистской программы в историографии науки была предпринята в 1930-е гг. (Б. Гсссен, Дж. Бернал, Э. Цильзель, Д. Нидам и др.), а в 1970-х гг. — в рамках философии и социологии науки (Т. Кун, П. Фейерабенд, М. Малкей, М. Полани, Л. Косарева, Г. Гачев и др.). Идейные истоки экстернализма уходят в Новое время, когда произошло сближение теоретизирования с экспериментом, когда научное познание стало сознательно ставиться в непосредственную связь с ростом материального могущества человека в его взаимодействии с природой, с совершенствованием главных средств этого могущества — техники и орудий труда. «Знание — сила» — так сформулировал Френсис Бэкон основной взгляд на назначение науки. Впоследствии обоснование практической природы науки, ее зависимости от наличных социальных форм практической деятельности составило одну из характерных черт марксистской традиции (К. Маркс, В.И. Ленин, В.М. Шулятиков, А.А. Богданов, Д. Лукач, Т. Котарбинский и др.).

Будучи едиными в признании существенного влияния общества и его потребностей на развитие науки, экстерналисты расходятся в оценке значимости различных социальных факторов на это развитие. Одни считают главными факторами, влияющими на развитие науки, экономические, технические и технологические потребности общества (Дж. Бернал, Б. Гессен и др.), другие — тип социальной организации (А. Богданов), третьи — господствующую культурную доминанту общества (О. Шпенглер), четвертые — наличный духовный потенциал общества (религия, философия, искусство, нравственность, архетипы национального самосознания), пятые — конкретный тип взаимодействия всех указанных выше факторов, образующий наличный социокультурный фон науки, ее инфраструктуру (В. Купцов и др). Другим существенным пунктом расхождений среди экстерналистов является вопрос о том, влияют ли социальные факторы только на направление и темпы развития науки (как реакция на определенный (социальный заказ» со стороны общества) или также и на метод науки и ее когнитивные результаты (характер предлагаемых учеными решений проблем). Вплоть до 1970-х гг. большинство экстерналистов положительно отвечало только на первую часть дилеммы, считая, что содержание науки полностью определяется содержанием объекта; она располагает истинным методом, который инвариантен по отношению к различным социальным условиям и применяющим его субъектам (доктрина социальной и ценностной нейтральности естествознания). Исключение делалось для социальных и гуманитарных наук, где признавалось существенное влияние на теоретические построения социальных интересов и принимаемой учеными системы ценностей (Э. Дюркгсйм, М. Вебер, К. Мангейм, Ю. Хабермас и др.). Однако развитие методологии, социологии и истории науки во второй половине XX в. привело к крушению представления об инвариантности, всеобщности и объективности научного метода и научного этоса. В работах Т. Куна, П. Фейерабенда, М. Малкея, Л. Лаудана, а также представителей современной школы когнитивной социологии науки (С. Уолгар, Б. Варне, К. Кнорр-Цетина и др.) показаны парадигмальность, партикулярность, ценностная обусловленность, историчность, конструктивность как самого процесса научного познания, так и всех его результатов. Они считают, что только с таких позиций можно адекватно объяснить качественные скачки в развитии научного знания, поведение ученых во время научных революций, частичную несоизмеримость научных эпох и сменяющих друг друга фундаментальных теорий, конкуренцию научных гипотез и программ, борьбу за приоритеты в науке и т. п. К слабым сторонам экстернализма относится постоянная опасность недооценки его представителями относительной самостоятельности и независимости науки по отношению к социальной инфраструктуре, скатывание па позиции абсолютного релятивизма и субъективизма (П. Фейерабенд и др.).

При решении вопроса о выборе между интерналистской и экстерналистской моделями движущих сил развития научного знания необходимо иметь в виду следующие моменты. Прежде всего, необходимо различать их «жесткие» и «мягкие» варианты. Конечно, жесткие версии того и другого неприемлемы в одинаковой мере. Жесткий («грубый») экстернализм — это аналог эволюционного ламаркизма («лысенковщины»), согласно которому среда (в случае науки — социокультура) детерминирует генетические изменения (в случае науки — ее когнитивные инновации). С другой стороны, жесткий (последовательный до конца) интернализм — это аналог биологического преформизма.

Конечно, ни один из факторов социальной среды (потребности экономики, техники, идеологические ценности, мировоззренческие ориентиры), ни даже социокультурная среда в целом (социокультурный фон) не может детерминировать появление новой идеи, ибо последняя может «родиться» только от идеи же. Роль социкультурной среды состоит в том, что она способна «провоцировать» (или «не провоцировать») рождение конкретной идеи. Между наукой и ее социальным окружением существует скорее отношение «кооперации», «резонанса», когда их «созвучие» способствует рождению новой идеи, показывая ее востребованность. Наука по своей социально-биологической («адаптационной») природе всегда готова, так сказать, «генетически» откликнуться на требования среды, но при этом она сама должна быть уже подготовлена к ответу на конкретный вызов ее социального окружения. Если продолжить биологическую аналогию: для того, чтобы «родить» какую-то идею, наука должна по крайней мере быть «беременной» ею. Поскольку идея может «родиться» только от идеи же, постольку свое влияние на науку социальное окружение может оказывать не непосредственно, а только через «когнитивных посредников» (не обязательно из данной области науки или вообще из науки). Поэтому не просто социальный фон, а именно его когнитивная часть выступает посредствующим звеном, передаточным механизмом вызова науке со стороны социокультуры. Если проводить синергетические аналогии, то социокультура выступает по отношению к науке в качестве своеобразного контрольного параметра, оказывающего существенное влияние па эволюцию науки как открытой диссипативной структуры. Ну и, конечно же, необходимо помнить, что мыслит не научное сознание (мышление) само по себе (это — полезная абстракция и не более того, правда, и не менее), а человек (научное сообщество) с помощью научного мышления, так же как генетически мутирует наследственная структура не «вообще», а именно конкретного организма.

Экстерналистское истолкование движущих сил науки значительно усложняет работу историков науки. Усложняет, но не обедняет. Интернализм же ориентирует историков науки на упрощенный ее вариант, представляя абсолютно самостоятельной и «девственно чистой» по отношению к обществу и его потребностям. Интернализм — это, в лучшем случае, адекватная форма внутренней развертки (подачи) результатов развития науки. Интерналист фактически призывает абстрагироваться от социального и исторического времени бытия науки. Для него (как и для любого имманентиста) время — только формально, только для отметки следования одного научного результата за другим и не имеет к реальному времени конкретной эпохи никакого отношения. Интернализму, отказавшемуся от учета детерминационных ресурсов социокультуры на развитие науки, приходится «педалировать» более сильно, чем это необходимо, на роль случайности и индивидуального творчества конкретных ученых. (Вот пришел, появился Евклид, Галилей, Эйнштейн и т. д. и сделал (сотворил) то-то и то-то...) Другой возможный вариант интернализма (гегелевского типа) не лучше: здесь считается, что всякая последующая идея вытекает из предыдущей с диалектической необходимостью. Очевидно, что такой подход также неприемлем, так как опирается на идеи преформизма и телеологизма.

Таким образом, среди основных концепций развития научного знания наиболее приемлемым оказывается «срединный путь», исходящий из взаимосвязи внутринаучных факторов (включая когнитивные мутации) и социокультурных факторов. Именно эта взаимосвязь и образует подлинную основу развития науки как системы научного знания. Стало быть статус науки в современном обществе очень высок. Современный человек доверяет науке больше, чем какой-либо другой форме общественного сознания. Имея ввиду высокий социальный статус науки, следует ли возлагать на неё ответственность за многие неудачи и беды человечества? Вместе с тем, наука всегда опирается на сложившиеся в обществе традиции, систему ценностей и принятые нормы. Таким образом, она оказывается вплетённой в культуру.

Культурная функция науки состоит не только в том, что она обогащает культуру определенными знаниями, но и в том, что она формирует человека, способного эти знания получать и осваивать . Научное знание, проникая в повседневную жизнь, оказывает влияние на формирование сознания человека, его мировоззрение, формируя личность.

Наука становится важным фактором социальной регуляции общественных процессов. Она воздействует на потребности общества. Любое нововведение требует сегодня научного обоснования.

Наука развивается научным сообществом и предполагает определённую социальную организацию учёных и наличие развитой системы коммуникаций. В современном обществе имеются разнообразные печатные издания, организуются конференции, конгрессы, где учёные могут сообщать о своих догадках, гипотезах, открытиях. Учёный всегда представляет определённую социокультурную среду.

Научно-исследовательская деятельность является для современного общества совершенно необходимым видом деятельности, без которого дальнейшее развитие общества и решение многих его проблем невозможно. К концу XX века численность учёных в мире достигла 5 млн. человек. Сегодня наука включает в себя 15 тыс. дисциплин и несколько сот тысяч научных журналов. Все блага и технические достижения современной цивилизации стоят на плечах науки.

Как социокультурный феномен, наука включает в себя экономические, социально-психологические, идеологические, социально-организационные отношения. В XX веке наука становится непосредственной производительной силой общества, то есть начинает оказывать огромное влияние на его развитие. Здесь опять же проявляется взаимовлияние науки и общественных процессов, так как основой превращения науки в непосредственную производительную силу выступает машинное производство, возникшее в результате индустриального переворота XVIII-XIX веков, а любое научное открытие сегодня становится основой для технического совершенствования.

С наукой связана не только материально-производственная сфера общества, но и другие. Например, зачастую наука испытывает на себе большое влияние идеологии. Так было в Советском Союзе, когда идеология контролировала развитие науки и направляла этот процесс в нужное для партии русло. Официальная наука всегда вынуждена поддерживать основные идеологические установки общества, в котором она развивается.

Наука оказывает на развитие общества не только положительное, но и отрицательное влияние, так как её достижения зачастую используются во вред. Кроме того, целый ряд научных разработок не может получить однозначной оценки.

В качестве социокультурного феномена наука выполняет несколько социальных функций:

• культурно-мировоззренческую,
• проективно-конструктивную,
• функцию производства знания,
• функцию непосредственной производительной силы,
• функцию социальной силы.

Социальная функция науки состоит в том, что её достижения используются в социальном и экономическом развитии, для решения важнейших проблем, возникающих в обществе, таких как, например, глобальные проблемы, которые невозможно решить без помощи науки.

Тема 3. Логико-эпистемологический подход к исследованию науки. Позитивистская традиция в философии науки.

Поскольку методы исследования и способы объяснения, понимания и предсказания в естествознании были разработаны значительно раньше, чем в социальных и гуманитарных науках, то уже давно предпринимались попытки целиком перенести их в сферу общественных наук. Однако впервые такая программа была ясно сформулирована известным французским философом и социологом Огюстом Контом (1798-1857) в его «Курсе позитивной философии»:... Положительная философия указывает на однообразный прием рассуждения, приложимый ко всем предметам, подлежащим человеческому исследованию.

Для Конта именно позитивные, или положительные науки, к которым он относил прежде всего науки о природе, не нуждаются в какой-то особой философии, стоящей над ними и указывающей им приемы и методы исследования. Наука – сама себе философия, так можно было бы кратко выразить суть контовского позитивизма. Основное свойство науки, которую Конт называет позитивной философией, состоит, по его мнению в том, что «положительную философию можно считать единственной прочной основой общественного преобразования». Что касается проблем объяснения и понимания социальных процессов и явлений, то сторонники позитивизма пытались свести их к уже открытым, существующим закономерностям естествознания. Сам Конт, например, рассматривал социологию как своего рода социальную физику, в которой вместо атомов фигурируют человеческие индивидуумы. Неудачи редукции, или сведения, социальных законов к физическим позитивисты объясняли недостаточной теоретической зрелостью социальных наук.

Современный позитивизм унаследовал не только многие черты старого, но и добавил к ним ряд новых. Наряду с провозглашением лозунга о всеобщем, едином, универсальном методе познания для всех наук, он подчеркивает особое значение логики для построения системы научного знания, его унификации. В связи с этим современный позитивизм часто называют логическим позитивизмом. Идеалом для всех наук они провозглашают математическую физику, которая строится в соответствии с требованиями дедуктивно-аксиоматического метода. По такому методу, как известно, строится элементарная геометрия Евклида, в которой сначала перечисляются аксиомы и основные понятия геометрии, а затем из них по правилам логики выводятся или доказываются теоремы. В математической физике вместо аксиом используются законы физики.

Таким образом, позитивизм предстаёт как идейное или интеллектуальное течение, охватившее многообразные сферы деятельности — не только науку, но и политику, педагогику, философию, историографию. Быстрые успехи в самых различных областях знания: математики, химии, биологии и, конечно же, физики — делали науку всё более; и более популярной, приковывающей к себе всеобщее внимание. Научные методы завладевают умами людей, престиж ученых повышается, наука превращается в социальный институт, отстаивая свою автономию — специфические принципы научного исследования. Научные открытия с успехом применяются в производстве, отчего преображается весь мир, меняется образ жизни. Прогресс становится очевидным и необратимым. Математики, среди которых Риман, Лобачевский, Клейн, не менее выдающиеся физики: Фарадей, Максвелл, Герц, Гельмгольц, Джоуль и другие, микробиологи Кох и Пастер, а также эволюционист Дарвин своими исследованиями способствуют возникновению новой картины мира, где все приоритеты отданы науке. Позитивизм возвеличивал успехи науки — и не без оснований. На протяжении XIX в. многие науки превзошли пики своего предшествующего развития. Теория о клеточном строении вещества повлекла за собой генетику Грегора Менделя. На стыке ботаники и математики были открыты законы наследственности. Пастер доказал присутствие в атмосфере микроорганизмов — бактерий, а также способность их разрушения под воздействием стерили­зации — высокой температуры. Микробиология победила распространен­ные инфекционные болезни; на основе открытия электропроводимости появился телефон. В связи с такой отличительной особенностью позитивизма, проявляющейся в ориентации на эмпирическое обоснование полученных в науке результатов, ведет нередко к употреблению такого словосочетания как эмпирический позитивизм. Стало быть, все, что не может быть таким путем обосновано, объявляется ненаучным, метафизическим и спекулятивным.

В различных странах позитивизм по-разному вплетался в специфические культурные традиции. Наиболее благодатной почвой для позитивизма был эмпиризм Англии, впрочем, как и картезианский рационализм во Франции. Германия с её тяготением к монизму и сциентизму также не препятствовала распространению позитивистских тенденций. Труднее было данному направлению в Италии с её возрожденческим гимном человеку. Там акцент был перемещен на натурализм, и позитивизм пышным цветом расцвёл в сфере педагогики и антропологии.

Общие программные требование позитивизмане сложны:

1) утверждение примата науки и естественнонаучного метода;

2) абсолютизация каузальности (каузальные законы распространимы не только на природу, но и на общество).

3) теория развития общества как своеобразная социальная физика (так понимается социология) претендует на статус точной науки и уподобляется науке о естественных фактах человеческих отно­шений;

4) Неизменность прогресса, понятого как продукт человеческой изоб­ретательности, вера в бесконечный рост науки и научной рацио­нальности.

Вместе с тем, В 50-е годы XX века современный позитивизм, который в отличие от старого называют также неопозитивизмом, подвергся резкой критике как со стороны ученых-естествоиспытателей, так и антипозитивистски настроенных философов. Было показано, что принципы, на которые опирается неопозитивизм, не согласуются с реальной практикой научных исследований, они ограничивают творческие возможности ученых и рассматривают науку не в процессе поиска новых истин, не в движении и развитии, а в виде готовых истин и результатов.

Особенно острым нападкам неопозитивизм подвергся со стороны представителей социальных и гуманитарных наук, в частности сторонников герменевтики, диалектики, философии жизни, экзистенциализма и др. Они убедительно доказывали, что неопозитивистские идеи совсем не подходят для анализа весьма сложных, противоречивых и запутанных явлений социальной жизни, где приходится учитывать взаимодействие объективных и субъективных факторов, специфику эмпирических и рациональных методов познания, особую роль теоретических представлений в открытии новых фактов и т. п. Благодаря резкой, но справедливой и обоснованной критике неопозитивизм утратил теперь свое доминирующее влияние в естествознании, а его сторонники пересмотрели свои прежние взгляды и многие из них примкнули к влиятельному направлению аналитической философии.

На основе почти 100-летнего развития этого философского направления, обращённого к исследованию науки, в XX веке возникает новая философская дисциплина. Различия между направлением и дисциплиной состоят в том, что представители философии науки как направления в центр своего внимания ставят вопросы развития и функционирования научного знания, игнорируя, по сути, все другие сферы философского интереса, наука объявляется главным и единственным предметом для изучения.

Тема 4. Традиционалистский и техногенный типы цивилизационного развития и их базисные ценности.

В развитии человечества, после того как оно преодолело стадию варварства и дикости, существовало множество цивилизаций — конкретных видов общества, каждое из которых имело свою самобытную историю. Известный философ и историк А.Тойнби выделил и описал 21 цивилизацию. Все они могут быть разделены на два больших класса, соответственно типам цивилизационного прогресса — на традиционные и техногенную цивилизации.

Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Долгое время эта история протекала как взаимодействие традиционных обществ. Лишь в XV — XVII столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связанный с появлением техногенных обществ, их последующей экспансией на остальной мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией; пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные общества. Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее сохраняли многие традиционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования.

Различия традиционной и техногенной цивилизации носят радикальный характер.

Традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений. Конечно, в них также возникают инновации как в сфере производства, так и в сфере регуляции социальных отношений, но прогресс идет очень медленно по сравнению со сроками жизни индивидов и даже поколений. В традиционных обществах может смениться несколько поколений людей, заставая одни и те же структуры общественной жизни, воспроизводя их и передавая следующему поколению. Виды деятельности, их средства и цели могут столетиями существовать в качестве устойчивых стереотипов. Соответственно в культуре этих обществ приоритет отдается традициям, образцам и нормам, аккумулирующим опыт предков, канонизированным стилям мышления. Инновационная деятельность отнюдь не воспринимается здесь как высшая ценность, напротив, она имеет ограничения и допустима лишь в рамках веками апробированных традиций. Древняя Индия и Китай, Древний Египет, государства мусульманского Востока эпохи Средневековья и т.д. — все это традиционные общества. Этот тип социальной организации сохранился и до наших дней: многие государства третьего мира сохраняют черты традиционного общества, хотя их столкновение с современной западной (техногенной) цивилизацией рано или поздно приводит к радикальным трансформациям традиционной культуры и образа жизни.

Что же касается техногенной цивилизации, которую часто обозначают расплывчатым понятием «западная цивилизация», имея в виду регион ее возникновения, то это особый тип социального развития и особый тип цивилизации, определяющие признаки которой в известной степени противоположны характеристикам традиционных обществ. Когда техногенная цивилизация сформировалась в относительно зрелом виде, то темп социальных изменений стал возрастать с огромной скоростью. Можно сказать, что экстенсивное развитие истории здесь заменяется интенсивным; пространственное существование — временным. Резервы роста черпаются уже не за счет расширения культурных зон, а за счет перестройки самих оснований прежних способов жизнедеятельности и формирования принципиально новых возможностей. Самое главное и действительно эпохальное, всемирно-историческое изменение, связанное с переходом от традиционного общества к техногенной цивилизации, состоит в возникновении новой системы ценностей. Ценностью считается сама инновация, оригинальность, вообще новое (в известном смысле символом техногенного общества может считаться книга рекордов Гиннеса в отличие, скажем, от семи чудес света — книга Гиннеса наглядно свидетельствует, что каждый индивид может стать единственным в своем роде, достичь чего-то необычного, и она же как бы призывает к этому; семь чудес света, напротив, призваны были подчеркнуть завершенность мира и показать, что все грандиозное, действительно необычное уже свершилось).

Техногенная цивилизация началась задолго до компьютеров, и даже задолго до паровой машины. Ее преддверием можно назвать развитие античной культуры, прежде всего культуры полисной, которая подарила человечеству два великих изобретения — демократию и теоретическую науку, первым образцом которой была Евклидова геометрия. Эти два открытия — в сфере регуляции социальных связей и в способе познания мира — стали важными предпосылками для будущего, принципиально нового типа цивилизационного прогресса.

Второй и очень важной вехой стало европейское Средневековье с особым пониманием человека, созданного по образу и подобию Бога; с культом человекобога и культом любви человека к человекобогу, к Христу; с культом человеческого разума, способного понять и постигнуть тайну божественного творения, расшифровать те письмена, которые Бог заложил в мир, когда он его создавал. Последнее обстоятельство необходимо отметить особо: целью познания как раз и считалась расшифровка промысла Божьего, плана божественного творения, реализованного в мире, — страшно еретическая мысль с точки зрения традиционных религий. Но это все — преддверие.

Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит восстановление многих достижений античной традиции, но при этом ассимилируется и идея богоподобности человеческого разума. И вот с этого момента закладывается культурная матрица техногенной цивилизации, которая начинает свое собственное развитие в XVII веке. Она проходит три стадии: сначала — прединдустриальную, потом — индустриальную и, наконец, — постиндустриальную. Важнейшей основой ее жизнедеятельности становится, прежде всего, развитие техники, технологии, причем не только путем стихийно протекающих инноваций в сфере самого производства, но и за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-технологические процессы. Так возникает тип развития, основанный на ускоряющемся изменении природной среды, предметного мира, в котором живет человек. Изменение этого мира приводит к активным трансформациям социальных связей людей. В техногенной цивилизации научно-технический прогресс постоянно меняет способы общения, формы коммуникации людей, типы личности и образ жизни. В результате возникает отчетливо выраженная направленность прогресса с ориентацией на будущее. Для культуры техногенных обществ характерно представление о необратимом историческом времени, которое течет от прошлого через настоящее в будущее. Отметим для сравнения, что в большинстве традиционных культур доминировали иные понимания: время чаще всего воспринималось как циклическое, когда мир периодически возвращается к исходному состоянию. В традиционных культурах считалось, что "золотой век " уже пройден, он позади, в далеком прошлом. Герои прошлого создали образцы поступков и действий, которым следует подражать. В культуре техногенных обществ иная ориентация. В них идея социального прогресса стимулирует ожидание перемен и движение к будущему, а будущее полагается как рост цивилизационных завоеваний, обеспечивающих все более счастливое мироустройство.

Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но она оказалась весьма динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традиционные общества и их культуры — это мы видим повсеместно, и сегодня этот процесс идет по всему миру. Такое активное взаимодействие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как правило, оказывается столкновением, которое приводит к гибели последних, к уничтожению многих культурных традиций, по существу, к гибели этих культур как самобытных целостностей. Традиционные культуры не только оттесняются на периферию, но и радикально трансформируются при вступлении традиционных обществ на путь модернизации и техногенного развития. Чаще всего эти культуры сохраняются только фрагментарно, в качестве исторических рудиментов. Так произошло и происходит с традиционными культурами восточных стран, осуществивших индустриальное развитие; то же можно сказать и о народах Южной Америки, Африки, вставших на путь модернизации, — везде культурная матрица техногенной цивилизации трансформирует традиционные культуры, преобразуя их смысложизненные установки, заменяя их новыми мировоззренческими доминантами.

Эти мировоззренческие доминанты складывались в культуре техногенной цивилизации еще на прединдустриальной стадии ее развития, в эпоху Ренессанса, а затем и европейского Просвещения.

Они выражали кардинальные мировоззренческие смыслы: понимания человека, мира, целей и предназначения человеческой жизнедеятельности.

Человек понимался как активное существо, которое находится в деятельностном отношении к миру. Деятельность человека должна быть направлена вовне, на преобразование и переделку внешнего мира, в первую очередь, природы, которую человек должен подчинить себе. В свою очередь внешний мир рассматривался как арена деятельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие, в том числе и альтернативные, мировоззренческие идеи.

Техногенная цивилизация в самом своем бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в ее культуре активно поддерживается и ценится постоянная генерация новых образцов, идей, концепций. Лишь некоторые из них могут реализовываться в сегодняшней действительности, а остальные предстают как возможные программы будущей жизнедеятельности, адресованные грядущим поколениям. В культуре техногенных обществ всегда можно обнаружить идеи и ценностные ориентации, альтернативные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельности общества они могут не играть определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного сознания и не приводя в движение массы людей.

Идея преобразования мира и подчинения человеком природы была доминантой в культуре техногенной цивилизации на всех этапах ее истории, вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея была важнейшей составляющей того «генетического кода», который определял само существование и эволюцию техногенных обществ. Что же касается традиционных обществ, то здесь деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций.

Нам долгое время казалась очевидной активистская мировоззренческая установка. Однако ее трудно отыскать в традиционных культурах. Свойственный традиционным обществам консерватизм видов деятельности, медленные темпы их эволюции, господство регламентирующих традиций постоянно ограничивали проявление деятельностно-преобразующей активности человека. Поэтому сама эта активность осмысливалась скорее не как направленная вовне, на изменение внешних предметов, а как ориентированная вовнутрь человека, на самосозерцание и самоконтроль, которые обеспечивают следование традиции.

Принципу преобразующего деяния, сформулированному в европейской культуре в эпоху Ренессанса и Просвещения, можно противопоставить в качестве альтернативного образца принцип древнекитайской культуры «у-вэй», предполагающий невмешательство в протекание природного процесса и адаптацию индивида к сложившейся социальной среде. Этот принцип исключал стремление к ее целенаправленному преобразованию, требовал самоконтроля и самодисциплины индивида, включающегося в ту или иную корпоративную структуру. Принцип «у-вэй» охватывал практически все главные аспекты жизнедеятельности человека. В нем было выражено определенное осмысление специфики и ценностей земледельческого труда, в котором многое зависело от внешних, природных условий и который постоянно требовал приноравливаться к этим условиям.

Но принцип «у-вэй» был и особым способом включения индивида в сложившийся традиционный порядок общественных связей, ориентируя человека на такое вписывание в социальную среду, при котором свобода и самореализация личности достигается в основном в сфере самоизменения, но не изменения сложившихся социальных структур.

Ценности техногенной культуры задают принципиально иной вектор человеческой активности. Преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное предназначение человека. Деятельностно-активный идеал отношения человека к природе распространяется затем и на сферу социальных отношений, которые также начинают рассматриваться в качестве особых социальных объектов, которые может целенаправленно преобразовывать человек. С этим связан культ борьбы, революций как локомотивов истории. Стоит отметить, что марксистская концепция классовой борьбы, социальных революций и диктатуры как способа решения социальных проблем возникла в контексте ценностей техногенной культуры.

С пониманием деятельности и предназначения человека тесно связан второй важный аспект ценностных и мировоззренческих ориентации, который характерен для культуры техногенного мира, — понимание природы как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы, способно осуществить свою власть над внешними процессами и объектами, поставить их под свой контроль. Надо только изобрести технологию, чтобы искусственно изменить природный процесс и поставить его на службу человеку, и тогда укрощенная природа будет удовлетворять человеческие потребности во все расширяющихся масштабах.

Что же касается традиционных культур, то в них мы не встретим подобных представлений о природе. Природа понимается здесь как живой организм, в который органично встроен человек, но не как обезличенное предметное поле, управляемое объективными законами. Само понятие закона природы, отличного от законов, которые регулируют социальную жизнь, было чуждо традиционным культурам.

В свое время известный философ и науковед М.К. Петров предложил своеобразный мысленный эксперимент: как посмотрел бы человек, воспитанный в системе ценностей традиционной цивилизации, на идеалы новоевропейской культуры. Ссылаясь на работу С. Поуэла «Роль теоретической науки в европейской цивилизации», он приводил свидетельства миссионеров о реакции китайских мудрецов на описания европейской науки. «Мудрецы нашли саму идею науки абсурдной, поскольку, хотя повелителю Поднебесной и дано устанавливать законы и требовать их исполнения под угрозой наказания, исполнять законы и подчиняться им дано лишь тем, кто способен эти законы понять, а дерево, вода и камни, о которых толкуют мистификаторы-европейцы, очевидно этим свойством понятливости не обладают: им нельзя предписывать законы и от них нельзя требовать их исполнения».

Характерный для техногенной цивилизации пафос покорения природы и преобразования мира порождал особое отношение к идеям господства силы и власти. В традиционных культурах они понимались, прежде всего, как непосредственная власть одного человека над другим. В патриархальных обществах и азиатских деспотиях власть и господство распространялись не только на подданных государя, но и осуществлялись мужчиной, главой семьи над женой и детьми, которыми он владел так же, как царь или император телами и душами своих подданных.

В техногенном мире также можно обнаружить немало ситуаций, в которых господство осуществляется как сила непосредственного принуждения и власти одного человека над другим. Однако отношения личной зависимости перестают здесь доминировать и подчиняются новым социальным связям. Их сущность определена всеобщим обменом результатами деятельности, приобретающими форму товара.

Власть и господство в этой системе отношений предполагает владение и присвоение товаров (вещей, человеческих способностей, информации как товарных ценностей, имеющих денежный эквивалент).

В результате в культуре техногенной цивилизации происходит своеобразное смещение акцентов в понимании предметов господства силы и власти — от человека к произведенной им вещи. В свою очередь, эти новые смыслы легко соединяются с идеалом деятельностно-преобразующего предназначения человека.

Сама преобразующая деятельность расценивается как процесс, обеспечивающий власть человека над предметом, господство над внешними обстоятельствами, которые человек призван подчинить себе.

Человек должен из раба природных и общественных обстоятельств превратиться в их господина, и сам процесс этого превращения понимался как овладение силами природы и силами социального развития. Характеристика цивилизационных достижений в терминах силы («производительные силы», «сила знания» и т.п.) выражала установку на обретение человеком все новых возможностей, позволяющих расширять горизонт его преобразующей деятельности.

Изменяя путем приложения освоенных сил не только природную, но и социальную среду, человек реализует свое предназначение творца, преобразователя мира.

Идеал творческой, суверенной, автономной личности занимает одно из приоритетных мест в системе ценностей техногенной цивилизации. Мы, родившиеся и живущие в мире техногенной культуры, воспринимаем это как нечто само собой разумеющееся. Но человек традиционного общества не принял бы этих ценностей. В традиционном обществе личность реализуется только через принадлежность к какой-либо определенной корпорации, будучи элементом в строго определенной системе корпоративных связей. Если человек не включен в какую-нибудь корпорацию, он не личность.

В техногенной цивилизации возникает особый тип автономии личности: человек может менять свои корпоративные связи, он жестко к ним не привязан, может и способен очень гибко строить свои отношения с людьми, включатся в разные социальные общности, а часто и в разные культурные традиции.

Как подчеркивал М. К. Петров, поскольку индивид, формирующийся в лоне новоевропейской культуры и социальности, жестко не связан с семейно-корпоративной традицией передачи профессионального и социального опыта, то это было бы воспринято человеком традиционного общества как признак явной ущербности европейца, которому с детства «прививают вздорную мысль о том, что он способен стать всем, и, когда европеец взрослеет, включается в специализированную деятельность, он до конца жизни остается разочарованным человеком, носителем несбыточных и, естественно, несбывшихся надежд, озлобления и зависти к ближним, которые, по его мнению, заняты как раз тем, чем лучше их мог бы заняться он сам. Ни в юности, ни в зрелые годы европеец не знает ориентиров собственной жизни, не в состоянии понять ее цели, безрассудно мечется от одной специальности к другой, всю жизнь что-то осваивает».

Этот мысленный эксперимент, предложенный М.К.Петровым, можно продолжить, но уже поменяв систему отсчета, и посмотреть на систему ценностей традиционных культур глазами человека техногенной культуры. Тогда привязанность человека традиционного общества к строго определенным, консервативно воспроизводящимся видам деятельности и его жесткая принадлежность от рождения до смерти к некой корпорации, клану или касте будет восприниматься людьми, воспитанными в новоевропейской культуре, как признак несвободы, отсутствие выбора, растворения индивидуальности в корпоративных отношениях, подавления в человеке творческих, индивидуальных начал. Может быть, это отношение в несколько обостренной форме выразил А.Герцен, написав о традиционных восточных обществах, что человек здесь не знал свободы и «не понимал своего достоинства: оттого он был или в прахе валяющийся раб или необузданный деспот».

Стабильность жизни традиционных обществ с позиций этой системы жизненных смыслов оценивается как застой и отсутствие прогресса, которым противостоит динамизм западного образа жизни. Вся культура техногенных обществ, ориентированная на инновации и трансформацию традиций, формирует и поддерживает идеал творческой индивидуальности.

Обучение, воспитание и социализация индивида в новоевропейской культурной традиции способствует формированию у него значительно более гибкого и динамичного мышления, чем у человека традиционных обществ. Это проявляется и в более сильной рефлексивности обыденного сознания, его ориентации на идеалы доказательности и обоснования суждений, и в традиции языковых игр, лежащих в основании европейского юмора, и в насыщенности обыденного мышления догадками, прогнозами, предвосхищениями будущего как возможными состояниями социальной жизни, и в его пронизанности абстрактно логическими структурами, организующими рассуждение.

Такого рода логические структуры часто вообще не присутствуют в сознании человека традиционных обществ. Исследование мышления традиционалистских групп в Средней Азии, проведенное в начале 1930-х годов А.Р.Лурия, обнаружили, что представители этих групп не могут решить задачи, требующие формального рассуждения по схеме силлогизма. Но те люди традиционных обществ, которые получили школьное образование, включающее обучение математике и другим наукам, решали эти задачи достаточно легко.

Сходные результаты были получены при исследованиях мышления человека традиционного общества других регионов (в частности, исследовании М.Коулом традиционалистских групп Либерии).

Все эти особенности функционирования сознания в разных типах культур детерминированы свойственными данным культурам глубинными жизненными смыслами и ценностями.

В культуре техногенных обществ система этих ценностей базируется на идеалах креативной деятельности и творческой активности суверенной личности. И только в этой системе ценностей научная рациональность и научная деятельность обретают приоритетный статус.

Особый статус научной рациональности в системе ценностей техногенной цивилизации и особая значимость научно-технического взгляда на мир, определены тем, что научное познание мира является условием для его преобразования в расширяющихся масштабах. Оно создает уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в соответствии со своими целями.

Поэтому в новоевропейской культуре и в последующем развитии техногенных обществ категория научности обретает своеобразный символический смысл. Она воспринимается как необходимое условие процветания и прогресса. Ценность научной рациональности и ее активное влияние на другие сферы культуры становятся характерным признаком жизни техногенных обществ.

Тема 5. Роль науки в современном образовании и формировании личности .

Связь между философией и конкретными науками имеет не только исторический аспект, обусловленный тем, что все науки вычленялись из философии как особого типа протознания. Эта связь определяется прежде всего тем, что и науки, и философия являются сферами рациональной и доказательной духовной деятельности, ориентированными на достижение истины. Однако пути такого достижения истины неодинаковы, так как между наукой и философией имеется ряд серьезных различий.

Любая наука имеет дело с фиксированной предметной областью и никогда не претендует на формулировку универсальных закономерности бытия. Так, физика открывает законы физической реальности; химия — химической, психология — психологической. При этом законы физики опосредствованно связаны с психической жизнью, а законы психической жизни, в свою очередь, не работают в сфере физических взаимодействий. В этом смысле истина в науке всегда опредмечена, и ученый смотрит на мир как бы сквозь призму предмета данной науки, отвлекаясь от присущих объекту других свойств. Математика не будут интересовать качественные характеристики объекта, а социологу будут безразличны вес и рост людей как элементов некоей социальной системы. Это огромное преимущество наук, позволяющее им бесконечно распространять методы своего познания вглубь данного предмета, но одновременно это и их слабость, не позволяющая выносить универсальные суждения о бытии. Философия же, в отличие от науки, выносит именно универсальные суждения и стремится вскрыть метафизические законы всего мирового целого.

Другое отличие науки от философии заключается в том, что наука традиционно абстрагируется от проблемы ценностей и от вынесения ценностных суждений. Она ищет истину — то, что есть в самих вещах, не желая обсуждать, хорошим или плохим является то, что она находит. Иными словами, наука отвечает преимущественно на вопросы «почему?», «как?» и «откуда?», но предпочитает не задаваться метафизическими вопросами типа «зачем?» и «для чего?». Из философии, напротив, ценностная компонента знания неустранима. Претендуя на решение вечных проблем бытия, философия ориентирована не только на поиск истины как формы согласования мысли с бытием, но также на познание и утверждение ценностей как форм согласования бытия с человеческой мыслью. В самом деле, имея представления о добре, мы стараемся перестроить в соответствии с ними как свое собственное поведение, так и окружающие обстоятельства жизни. Зная, что в мире есть нечто прекрасное, и сформировав систему соответствующих идеальных представлений, мы творим в соответствии с ними прекрасное художественное произведение, изменяем в лучшую сторону социальную действительность или устраняем безобразные вещи. Таким образом, наука всегда оказывается неполна в описании бытия и лишь вместе с философией она дает наиболее общую картину мира.

Такая тесная взаимосвязь и ряд общих задач порождают два полюса (две крайности) отношения философии к науке. С одной стороны, философия пытается строить универсальные картины мира без опоры на данные науки, создавая «могучие» натурфилософские системы, которые часто на поверку оказываются спекуляциями, оторванными от действительности. С другой — философия часто идет вслед за конкретной наукой и отказывается от обсуждения метафизической (прежде всего, ценностной) проблематики, сосредоточиваясь исключительно на обобщении фактов науки. Но, кроме этой взаимосвязи, есть еще и сущностное родство между наукой и философией. Философия, выступая как теоретическое сознание, сама стремится быть наукой и по многим параметрам отвечает общенаучным критериям, которые, конечно, требуют серьезных уточнений.

Философия, при всех оговорках, является познавательной деятельностью, какой бы специфичной она ни казалась, поэтому результатом такой деятельности, как и в науке, выступает некая совокупность знаний. Более того, в определенной степени философия отвечает такому важному общему критерию научности, как принцип объективности. Принцип объективности формулируется в каждой науке и зависимости от ее предметной области. Но сама эта область может быть слишком узкой и описывать объективно лишь какую-то одну сторону предмета, объекта или явления.

Более того, «наука вправе отбросить (или, говоря более мягко, на время отложить) исследование некоего феномена, если в ее арсенале нет соответствующих объективных методологических средств его познания. В противном случае исследуемый объект будет проинтерпретирован с помощью заведомо недостаточных средств и методов. Следовательно, выводы относительно данного объекта будут заведомо «искажены», или, иначе говоря, опредмечены рамками предмета данной науки. Например, феномен веры может быть исследован любой наукой, но вряд ли математик достигнет здесь серьезных количественных результатов, а физик — удовлетворительного качественного объяснения. Целостность такого феномена может описать лишь философия, которая не только сопоставит и обобщит результаты различных научных способов изучения феномена веры, но и попытается проникнуть в ее метафизическую (предельную) сущность. Именно последнее позволит выявить метафизическое значение веры в жизни человека, чего не в силах сделать ни одна наука.

Следующий критерий, которому должно отвечать научное знание, — это критерий рациональной обоснованности, или доказательности. Безусловно, философия есть форма рационально-теоретического постижения бытия. Она является системой доказательного знания и выражается в рационально-понятийной системе, даже в своих самых иррационалистических вариантах. Но одновременно философия не сводит понятие рациональности только к научной рациональности и показывает, что черты рациональности можно обнаружить в любой форме сознания, так же как ценностно-мировоззренческие аспекты присущи не только религии или искусству.

Философия выступает как метадисциплина, которая как раз и исследует сочетание данных компонентов в разных формах знания и постижения бытия. Понятно, что в религии на первый план выходит момент ценности, веры, а рациональность отходит на второй план. В науках, напротив, на первом плане стоит рациональность, выраженная в форме научности, а ценностные аспекты являются вторичными. А вот в философии как раз осуществляется наиболее сбалансированный вариант такого сочетания, причем ту или иную систему ценностей философ пытается рационально обосновать (в отличие от верующего человека), а рациональные построения и доказательства — сознательно развивать, исходя из каких-то общих ценностных представлений (в отличие от ученого). Знаменитый тезис Сократа «я знаю только то, что ничего не знаю» носит не рационально-познавательный, а ценностно-регулятивный характер.

Критерий проверяемости также часто называется в качестве основного для характеристики любой науки. Но и здесь все зависит от его трактовки. Если это чисто эмпирическая проверяемость, то большая масса наук — типа истории, психологии или филологии — его не выполняет. К тому же то, что не проверяемо сегодня, может оказаться проверяемым завтра. И допустимо ли с этих позиций вообще говорить о какой-то эмпирической проверяемости философских утверждений? Они ведь по определению носят бесконечный и универсальный характер и, значит, не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты ни в каком возможном опыте, который всегда конечен.

Таким образом, можно сделать вывод, что, с одной стороны, философия, безусловно, попадает под ряд научных критериев, и некоторые ее формы достаточно близко располагаются к наукам. С другой стороны, философия подвергает критическому анализу сами эти критерии, которые всегда оказываются узкими и представляют собой некоторую конвенцию научного сообщества.

Философия — это специфическая разновидность рационально-теоретического познания, которая не подчиняется полностью ни одному критерию научности. Поскольку философия, в отличие от наук, исследует предельные характеристики бытия и знания, то она обосновывает саму себя и выступает онтологическим, гносеологическим и аксиологическим основанием для всех других наук, в частности, системно и критично осмысливая сами критерии научности. Естественно, что, стремясь к полноте самообоснования, к достижению научности как цели, философия в принципе никогда этой цели не достигает (хотя многие философы претендуют на это). Подобное достижение означало бы завершение философии как бесконечного стремления к знанию и истине.

В качестве рационального знания, стремящегося к науке, философия имеет собственную область исследования, т.е. предмет. Сложность вычленения собственного предмета философии была связана, во-первых, с тем, что в него долгое время включались знания о самых различных сторонах бытия, которые позже становились объектами специальных наук. Во-вторых, как уже отмечалось, в философии имеется огромное количество часто прямо противоположных концепций, каждая из которых могла бы претендовать на единственно правильное понимание предмета философии. Несмотря на это и вопреки этому, мы используем термин «философия» относительно всех философских концепций, которые существовали ранее и существуют сейчас. Более того, достаточно четко, пусть даже на интуитивном уровне, мы можем различить философские и нефилософские знания.

Связующим стержнем философии выступает установка на решение предельных (вечных) проблем человеческого бытия в мире, значимых для всех времен и народов. Особенности же трактовки этих проблем в конкретных философских системах и в разные эпохи связаны лишь с углублением (и абсолютизацией) и разной их акцентировкой, когда на первый план выходят, например, когнитивные, онтологические, экзистенциальные или логические аспекты. Аналогично мы часто говорим о науке как таковой, хотя на самом деле имеем дело не с наукой вообще, а с конкретной наукой (биологией, физикой и т.д.), предметная сфера которой значительно уже и специфичнее ее общего понимания.

Философия выступает как метафизический тип знания, т.е. как такая разновидность теоретического знания, которая исследует фундаментальные основы бытия, принципы его познания и основополагающие ценности, которыми руководствуется человек и человечество в целом. В этом смысле философия есть всегда учение о всеобщем, сфокусированном на Человека. Поэтому одна из целей философского знания (его антропологическая грань) — это выявление сущности и предназначения Человека в мире.

В этом плане философия всегда выступала как особый социокультурный феномен, форма которого зависела от конкретной исторической эпохи и ее авторского переживания мыслителем. Философия отвечала на «запросы» эпохи, выступая самосознанием культуры. Поэтому, уточняя данные выше определения предмета философии, мы можем сказать, что она исследует фундаментальные, предельные основы бытия и человеческого отношения к бытию, преломленные через историческое сознание индивида. Таким путем в ходе своей истории философия и создает из мозаики идей и систем, философских умонастроений и переживаний общую картину мира, которая никогда не может быть дописана окончательна.

Важнейшей характеристикой философии как теоретического знания, направленного к науке, выступает метод, с помощью которого она реализует себя как форму теоретического познания. Проблема выделения общего для всех философских систем метода достаточно сложна.

Существует огромное количество философских концепций, которые ориентируются на то, что философия является формой внерационального, а в некоторых случаях даже иррационального постижения бытия. Означает ли это, что мы не можем говорить о специфических принципах и приемах проведения исследования, которые характерны для философии в целом? Нам представляется, что в некотором смысле можно говорить об общефилософском методе, не вступая в противоречие с тем, что каждая конкретная философская система опирается на методы, присущие именно ей. Общим для всех философских систем выступает специфическое проблемное поле. Оно во многом и задает общие правила философской игры. С одной стороны, здесь можно реализовать самые различные подходы к решению философских проблем. С другой стороны, единые границы этого поля определяют и общую методологию.

Философия представляет собой прежде всего систематическую и критическую работу разума, размышляющего над наиболее общими проблемами бытия. Такой тип размышления получил в философской традиции название рефлексии. Отличие философской рефлексии от иного рода рассуждений связано с тем, что философ исходит не из ограниченной предметной области, «границы» которой представителями конкретных наук не ставятся под сомнение, а поднимает вопросы, затрагивающие сущность самой духовной деятельности и всех возможных границ, которые могут быть перед ней поставлены.

Философская рефлексия — это особое понимание мира посредством его познания и переживания, когда познанные объективные закономерности преломляются сквозь призму интересов Человека, а субъективное ценностно-эмоциональное восприятие мира подвергается рациональному — критическому и систематическому — осмыслению. Это размышление над предельными основаниями бытия во всех его проявлениях, включая и размышление над предельными основаниями существования самого Человека, смыслом его жизни.

Вместе с тем, наука вплетена во все сферы человеческой деятельности, она вне­дряется и в базисные основания отношений самих людей. Особенно значима роль науки в образовании. В основании современного образо­вательного процесса лежат научная картина мира и научно обоснован­ные подходы. Роль науки в образовании распространяется на все ком­поненты образовательного процесса: цели, средства, результаты, прин­ципы, формы и методы. Научные принципы выступают основными единицами образовательной матрицы, они включают личность обуча­емого в реальный процесс жизнедеятельности. Образовательный про­цесс выступает в качестве «исходной территории», на которой происходит подготовка человека к жизнедеятельности в данном обществе, формирование зрелой личности, встреча индивида с нау­кой.

Наука оказывает направленное воздействие на образовательный процесс и может в случае необходимости санкционировать изменение всей структуры обучения. Научно-мировоззренческие принципы при­сутствуют в самих воспитательных и образовательных доктринах, в составе мыслительной деятельности педагога, пронизывают все со­держание учебно-образовательного процесса. Они опираются на дос­тижения многообразных наук о человеке: антропологии, педагогики, психологии, физиологии, дидактики и пр. Образовательный процесс имеет не только собственные технологии, среди которых информаци­онные в настоящее время заявляют о своем приоритетном положе­нии, но и закономерности.

Целостный процесс образования должен служить интересам об­щества и личности. Формирование современного типа личности пред­стает не просто как передача тех или иных знаний, но и как целостный процесс окультуривания, «возделывания» личности учащегося. Образование — это интегративный процесс. В нем присутствует ком­понента обучения, компонента передачи и сохранения традиций, твор­ческая компонента, предполагающая развитие эвристической и поис­ковой деятельности. Образование — процесс непрерывный,который проходит через свои институциональные формы, т.е. совершается как в рамках официальные учебных заведений, имея систематический характер, так и вне их в процессе всей жизнедеятельности людей.

Процесс образования предполагает приобщение к базовым ценно­стям культуры и объединяет в себе обучение и воспитание. Образова­ние обеспечивает необходимую подготовку личности к выполнению социальных и профессиональных ролей. Изменения в науке и техни­ке диктуют необходимость изменений образовательной системы, опи­рающейся на достижения науки. Без повышения качества и уровня образования невозможно эффективное применение современной тех­ники, ее развитие и внедрение новых научных достижений.

Современная наука обеспокоена созданием таких моделей образо­вательного процесса, в которых была бы значима его гуманитарная составляющая, ориентация на толерантность, сбалансировано науч­ное и духовное содержание. В настоящее время говорят о поликуль­турном образовательном пространстве, весьма актуальном для мно­гонациональной России. Утверждается личностно-ориентированная мо­дель научного образования, возвращение к национальным и мировым культурно-историческим традициям. Эта задача реализуется с учетом возможностей новых информационных технологий.

Влияние науки на процесс образования ведет к выделению следу­ющих уровней: операционального, межоперационального, тактичес­кого, стратегического, глобального. Первый — предполагает освоение логики учебного предмета, второй — совокупности дисциплин данно­го учебного курса, третий — отвечает за формирование содержания на основании пройденных дисциплин. Четвертый — ставит задачи ин­тегрирования содержательного потенциала знания во внутреннюю смысловую структуру личности. И, последний, глобальный уровень свидетельствует о сущностном ядре личности, предстающей как ре­зультат интегрального и направленного образовательного процесса.

Среди современных методов образования актуальными становят­ся активные формы: деловые игры, тренинги, изучение типичных и нетипичных ситуаций, дистантное обучение и информационные технологии. Перемены в обществе ведут за собой изменения в системе образования, направленном на формирование личности.

В настоящее время отмечаются многочисленные негативы совре­менного образовательногопроцесса, потеря качества из-за вписан­ных в него отношений коммерциализации, проявляющимся в данной сфере бюрократизмом. Образование нельзя квалифицировать как одну из рыночных услуг, наряду с другими.

Современные исследователи предлагают выделять две общие как для образования, так и для науки функции. Во-первых, это функция, предполагающая неогуманистическую ориентацию, в которой присут­ствуют ценностные ориентации на выживание человечества. Суть ее сводится к транслированию последующим поколениям не только со­вокупности накопленных знаний, но императивов на будущее, содер­жащих заботу о будущих поколениях. Вторая, тесно связанная с пер­вой, экологическая функция направлена на сохранение природы вооб­ще (ресурсов, Земли, биосферы) и обеспечение максимально благо­приятных и гармоничных экологических условий для существования человека. Современная система образования стремится к изменению парадигмы образовательного процесса в направлении от техногенно-экономической к эколого-гуманистической. На вопрос о том, выжи­вет ли человечество в техногенном мире, ученые отвечают, что это во многом зависит от того, насколько наука и образование совместными усилиями будут заботиться о нашем будущем.

Тема 6.Миф и первичные формы знания и технологий.

Преднаука и наука в собственном смысле слова.

В истории формирования и развития науки можно выделить две стадии, которые соответствуют двум различным методам построения знаний и двум формам прогнозирования результатов деятельности. Первая стадия характеризует зарождающуюся науку (преднауку), вторая — науку в собственном смысле слова. Зарождающаяся наука – преднаука.

Зарождающаяся наука изучает преимущественно те вещи и способы их изменения, с которыми человек многократно сталкивался в производстве и обыденном опыте. На этапе преднауки как первичные идеальные объекты, так и их отношения (соответственно смыслы основных терминов языка и правила оперирования с ними), выводились непосредственно из практики и лишь затем внутри созданной системы знания (языка) формировались новые идеальные объекты. Зарождающаяся наука изучает преимущественно те вещи и способы их изменения, с которыми человек многократно сталкивался в производстве и обыденном опыте. Он стремился построить модели таких изменений с тем, чтобы предвидеть результаты практического действия. Первой и необходимой предпосылкой для этого было изучение вещей, их свойств и отношений, выделенных самой практикой. Эти вещи, свойства и отношения фиксировались в познании в форме идеальных объектов, которыми мышление начинало оперировать как специфическими предметами, замещающими объекты реального мира. Эта деятельность мышления формировалась на основе практики и представляла собой идеализированную схему практических преобразований материальных предметов. Соединяя идеальные объекты с соответствующими операциями их преобразования, ранняя наука строила таким путем схему тех изменений предметов, которые могли быть осуществлены в производстве данной исторической эпохи. Так, например, анализируя древнеегипетские таблицы сложения и вычитания целых чисел, нетрудно установить, что представленные в них знания образуют в своем содержании типичную схему практических преобразований, осуществляемых над предметными совокупностями.

В таблицах сложения каждый из реальных предметов (это могут быть животные, собираемые в стадо, камни, складываемые для постройки, и т.д.) замещался идеальным объектом «единица», который фиксировался знаком ? (вертикальная черта). Набор предметов изображался здесь как система единиц (для «десятков», «сотен», «тысяч» и т.д., в египетской арифметике существовали свои знаки, фиксирующие соответствующие идеальные объекты). Оперирование с предметами, объединяемыми в совокупность (сложение), и отделение от совокупности предметов или их групп (вычитание) изображались в правилах действия над «единицами», «десятками», «сотнями» и т.д.

Древнеегипетская нумерация, то есть запись чисел, была похожа на римскую: поначалу были отдельные значки для 1, 10, 100, … 10 000 000, сочетавшиеся аддитивно (складываясь). Египтяне писали справа налево, и младшие разряды числа записывались первыми, так что в конечном счёте порядок цифр соответствовал нашему. В иератическом письме уже есть отдельные обозначения для цифр 1-9 и сокращённые значки для разных десятков, сотен и тысяч.

Особые значки обозначали дроби, однако общего понятия дроби у них не было, а типовые разложения были сведены в громоздкие таблицы. Умножение египтяне производили с помощью сочетания удвоений и сложений. Деление заключалось в подборе делителя, то есть как действие, обратное умножению.

Используя такого типа знания, можно было предвидеть результаты преобразования предметов, характерные для различных практических ситуаций, связанных с объединением предметов в некоторую совокупность.

Такую же связь с практикой можно обнаружить в первых знаниях, относящихся к геометрии. Геометрия {греч. «гео» — земля, «метрия» — измерение) в самом первичном смысле термина обнаруживает связь с практикой измерения земельных участков. Древние греки заимствовали первичные геометрические знания у древних египтян и вавилонян. Земледельческая цивилизация Древнего Египта основывалась на возделывании плодородных земель в долине Нила. Участки земли, которыми владели различные сельские общины, имели свои границы. При разливах Нила эти границы заносились речным илом. Их восстановление было важной задачей, которую решали особые государственные чиновники. Очертания участков и их размеры изображались в чертежах на папирусе. Такие чертежи были моделями земельных участков, и по ним восстанавливались их границы.

Кроме восстановления границ земельных участков существовали практические потребности вычисления их площадей. Это породило новый класс задач, решение которых требовало оперирования с чертежами. В этом процессе были выделены основные геометрические фигуры — треугольник, прямоугольник, трапеция, круг, через комбинации которых можно было изображать площади земельных участков сложной конфигурации. В древнеегипетской математике были найдены способы вычисления площадей основных геометрических фигур, и эти знания стали применяться не только при измерении земельных участков, но и при решении других практических задач, в частности при строительстве различных сооружений.

Операции с геометрическими фигурами на чертежах, связанные с построением и преобразованиями этих фигур, осуществлялись с помощью двух основных инструментов — циркуля и линейки. Этот способ до сих пор является фундаментальным в геометрии. Характерно, что он выступает в качестве схемы реальных практических операций. Измерение земельных участков, а также сторон и плоскостей создаваемых сооружений в строительстве, осуществлялись с помощью туго натянутой мерной веревки с узлами, обозначающими единицу длины (линейка), и мерной веревки, один конец которой закреплялся колышком, а стержень (колышек) на другом ее конце прочерчивал дуги (циркуль). Перенесенные на действия с чертежами эти операции предстали как построения геометрических фигур с помощью циркуля и линейки.

Способ построения знаний путем абстрагирования и схематизации предметных отношений наличной практики обеспечивал предсказание ее результатов в границах уже сложившихся способов практического освоения мира. Однако по мере развития познания и практики наряду с отмеченным способом в науке формируется новый способ построения знаний. Он знаменует переход к собственно научному исследованию предметных связей мира.

Если на этапе преднауки как первичные идеальные объекты, так и их отношения (соответственно смыслы основных терминов языка и правила оперирования с ними) выводились непосредственно из практики и лишь затем внутри созданной системы знания (языка) формировались новые идеальные объекты, то теперь познание делает следующий шаг. Оно начинает строить фундамент новой системы знания как бы «сверху» по отношению к реальной практике и лишь после этого, путем ряда опосредований, проверяет созданные из идеальных объектов конструкции, сопоставляя их с предметными отношениями практики.

При таком методе исходные идеальные объекты черпаются уже не из практики, а заимствуются из ранее сложившихся систем знания (языка) и применяются в качестве строительного материала при формировании новых знаний. Эти объекты погружаются в особую «сеть отношений», структуру, которая заимствуется из другой области знания, где она предварительно обосновывается в качестве схематизированного образа предметных структур действительности. Соединение исходных идеальных объектов с новой «сеткой отношений» способно породить новую систему знаний, в рамках которой могут найти отображение существенные черты ранее не изученных сторон действительности. Прямое или косвенное обоснование данной системы практикой превращает ее в достоверное знание.

В развитой науке такой способ исследования встречается буквально на каж­дом шагу. Так, например, по мере эволюции математики числа начинают рассматриваться не как прообраз предметных совокупностей, которыми оперируют в практике, а как относительно самостоятельные математические объекты, свойства которых подлежат систематическому изучению. С этого момента начинается собственно математическое исследование, в ходе которого из ранее изученных натуральных чисел строятся новые идеальные объекты. Применяя, например, операцию вычитания к любым парам положительных чисел, можно было получить отрицательные числа (при вычитании из меньшего числа большего). Открыв для себя класс отрицательных чисел, математика делает следующий шаг. Она распространяет на них все те операции, которые были приняты для положительных чисел, и таким путем создает новое знание, характеризующее ранее не исследованные структуры действительности. В дальнейшем происходит новое расширение класса чисел: применение операции извлечения корня к отрицательным числам формирует новую абстракцию — «мнимое число». И на этот класс идеальных объектов опять распространяются все те операции, которые применялись к натуральным числам.

Описанный способ построения знаний утверждается не только в математике. Вслед за нею он распространяется на сферу естественных наук. В естествознании он известен как метод выдвижения гипотетических моделей с их последующим обоснованием опытом.

Благодаря новому методу построения знаний наука получает возможность изучить не только те предметные связи, которые могут встретиться в сложившихся стереотипах практики, но и проанализировать изменения объектов, которые в принципе могла бы освоить развивающаяся цивилизация. С этого момента кончается этап преднауки и начинается наука в собственном смысле. В ней наряду с эмпирическими правилами и зависимостями (которые знала и преднаука) формируется особый тип знания — теория, позволяющая получить эмпирические зависимости как следствие из теоретических постулатов. Меняется и категориальный статус знаний — они могут соотноситься уже не только с осуществленным опытом, но и с качественно иной практикой будущего, а поэтому строятся в категориях возможного и необходимого. Знания уже не формулируются только как предписания для наличной практики, они выступают как знания об объектах реальности «самой по себе», и на их основе вырабатывается рецептура будущего практического изменения объектов.

Поскольку научное познание начинает ориентироваться на поиск предметных структур, которые не могут быть выявлены в обыденной практике и производственной деятельности, оно уже не может развиваться, опираясь только на эти формы практики. Возникает потребность в особой форме практики, которая обслуживает развивающееся естествознание. Такой формой практики становится научный эксперимент.

Поскольку демаркация между преднаукой и наукой связана с новым способом порождения знаний, проблема генезиса науки предстает как проблема предпосылок собственно научного способа исследования. Эти предпосылки складываются в культуре в виде определенных установок мышления, позволяющих возникнуть научному методу. Их формирование является результатом длительного развития цивилизации.

Культуры традиционных обществ (Древнего Китая, Индии, Древнего Египта и Вавилона) не создавали таких предпосылок. Хотя в них возникло множество конкретных видов научного знания и рецептур решения задач, все эти знания и рецептуры не выходили за рамки преднауки.

Таким образом, обобщая вышесказанное, наиболее общими предпосылки становления науки (абстрактное мышление из донаучного сознания), являются:

1) упразднение мифологической логики абсурда и переход к традиционной логики с ее законами тождества, непротиворечия, исключительного третьего, достаточного основания (принципы непротиворечивости, определенности, последовательности, доказательности);

2) оформление таких способов познания, которые, опираясь на дискрусивные, рациональные основания, констатируют объекты ориентированного на получение знания об объективном сущем.

Условиями перехода от мифа к логосу (это выражение принадлежит Кисиде) являются:

1) отказ от так называемой оборотнеческой логики мифа, которая препятствовала оформлению фундаментальных принципов научной идеологии (инвариантность (независимость от субъекта), непротиворечивость, универсальность);

2) замена духовно личностного отношения к действительности на объектно-субстанциональное;

3) формирование естественного истолкования событий – качественный сдвиг в познаваемом процессе, который происходит под давлением к апеллированию к каждым надсубъектным основаниям, а исключительно к природным.

Вместе с тем, переход к науке в собственном смысле слова был связан с двумя переломными состояниями развития культуры и цивилизации. Во-первых, с изменениями в культуре античного мира, которые обеспечили применение научного метода в математике и вывели ее на уровень теоретического исследования (в Древнем Египте и Вавилоне уже были накоплены математические знания, но только греки начали доказывать теоремы), во-вторых, с изменениями в европейской культуре, произошедшими в эпоху Возрождения и перехода к Новому времени, когда собственно научный способ мышления стал достоянием естествознания (главным процессом здесь принято считать становление эксперимента как метода изучения природы, соединение математического метода с экспериментом и формирование теоретического естествознания).

Нетрудно увидеть, что речь идет о тех мутациях в культуре, которые обеспечивали в конечном итоге становление техногенной цивилизации. Развитая наука утвердилась именно в этой линии цивилизационного развития, но исторический путь к ней не был простым и прямолинейным. Отдельные предпосылки и пробы развертывания научного метода неоднократно осуществлялись в разных культурах. Некоторые из них сразу попадали в поток культурной трансляции, другие же как бы отодвигались на периферию, а затем вновь получали второе дыхание, как это случилось, например, с многими идеями античности, воссозданными в эпоху Ренессанса.

Для перехода к собственно научной стадии необходим был особый способ мышления (видения мира), который допускал бы взгляд на существующие ситуации бытия, включая ситуации социального общения и деятельности, как на одно из возможных проявлений сущности (законов) мира, которая способна реализоваться в различных формах, в том числе весьма отличных от уже осуществившихся.

Такой способ мышления не мог утвердиться, например, в культуре кастовых и деспотических обществ Востока эпохи первых городских цивилизаций (где начиналась преднаука). Доминирование в культурах этих обществ канонизированных стилей мышления и традиций, ориентированных прежде всего на воспроизведение существующих форм и способов деятельности, накладывало серьезные ограничения на прогностические возможности познания, мешая ему выйти за рамки сложившихся стереотипов социального опыта. Полученные здесь знания о закономерных связях мира, как правило, сращивались с представлениями об их прошлой (традиция), либо сегодняшней практической реализации. Зачатки научных знаний вырабатывались и излагались в восточных культурах главным образом как предписания для практики и не обрели еще статуса знаний о естественных процессах, развертывающихся в соответствии с объективными законами.

Большинство историков считают, что о науке в современном смысле слова можно говорить только с 16-17 вв. (Кеплер, Гюйгенс, Галилей, Ньютон). В таком понимании, наука – новейшее естествознание, умеющее строить математические модели изучаемых явлений, сравнивать их с опытным материалом, проводить рассуждения посредством мысленного эксперимента. Рождение науки отождествляется с рождением современной физики и необходимого для нее математического аппарата. Происходит признание и социального статуса науки. В 1622 г. возникает Лондонское Королевское общество, а в 1666 – Парижская академия наук. Некоторые исследователи сдвигают дату рождения современной науки на конец первой трети 19 в. Это те, кто считает, что существенным признаком науки является совмещение исследовательской деятельности и высшего образования. Первенство здесь принадлежит Германии, ее университетам. Новый тип обучения предлагается после реформ Берлинского университета, происходивших под руководством Вильгельма Гумбольта. Новация состоит в том, что происходит оформление науки в особую профессию. Историки показывают, что для Англии и Франции, не принявших поначалу «немецкой модели» образования, это обернулось резким культурным отставанием. Этот процесс превращения науки в профессию завершает ее становление как современной науки.

---

Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 2861; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!