Новогодние подарки: Тринадцать советов писателям от Чака Паланика
Двадцать лет тому назад, на Рождество, я и моя подруга, гуляли в центре Портланда. Большие универмаги: Meier and Frank… Fredrick and Nelson… Nordstroms…в каждой из их огромных витрин была представлена простая, симпатичная сцена: манекен в одежде или флакон духов среди фальшивого снега. Но, витрина магазина J.J. Newberry, чёрт побери, она была забита куклами, мишурой, шпателями, наборами отвёрток, подушками, пылесосами, пластиковыми вешалками, мышками, цветами из шёлка, конфетами – ну, вы поняли суть. Каждый из сотни разных предметов был снабжён круглым ценником из блеклого, красного картона. И, проходя мимо, моя подруга, Лаура, окинув всё это долгим взглядом и сказала: «Должно быть, их философия оформления витрин: «Если кажется, что витрина не достаточно хороша – напихайте туда всего побольше».
Она произнесла идеальную фразу в идеальный момент, и я помню её через двадцать лет, потому-то она насмешила меня. Те, другие, симпатичные витрины… я уверен, что они были стильными и оформлены со вкусом, но у меня совсем не отложилось в памяти, как они выглядели.
В этом эссе, моя цель, напихать сюда как можно больше всего. Набить идеями своего рода Рождественский чулок, в надежде, что хоть что-то будет полезным. Это, как при упаковке подарочных коробок для читателей, когда я кладу туда конфеты, белку, книгу, какие-то игрушки и ожерелье, я надеюсь, что достаточное разнообразие гарантирует то, что какие-то вещи будут восприняты как полная глупость, но что-то окажется идеальным.
|
|
|
Номер один:
Два года назад, когда я написал своё первое из этой серии эссе, оно было о моём методе «кухонного таймера». Вы никогда не читали его, но вот в чём его суть: Если вам не хочется писать, поставьте таймер на один час (или на полчаса), сядьте и пишите, пока таймер не зазвонит. Если вас всё ещё тошнит от писанины – через час вы свободны. Но, обычно, к тому времени как сработает сигнал, вы будете так сильно вовлечены в работу, и вам это будет настолько нравиться, что вы не сможете остановиться. Вместо кухонного таймера можно загрузить одежду в стиральную машину или сушилку и использовать их для определения времени своей работы. Чередование вдумчивой работы по написанию, с бездумной стиркой или мытьем посуды даёт вам необходимый перерыв для появления новых идей и озарений. Если вы не знаете, что должно произойти дальше в вашей истории… почистите унитаз. Поменяйте простыни. Да, Бога ради, протрите пыль с компьютера. И, хорошая идея появится.
Номер два:
Ваши читатели гораздо умнее, чем вы себе представляете. Не бойтесь экспериментировать с формами историй и скачками во времени. Я лично считаю, что молодые читатели отвергают большинство книг не потому, что эти читатели глупее читателей предыдущих поколений, а потому, что сегодняшние читатели гораздо умнее. Фильмы сделали нас очень искушенными в отношении способов повествования. И ваших читателей гораздо тяжелее шокировать, чем вы когда-либо могли себе представить.
|
|
|
Номер три:
Прежде чем сесть и написать сцену, поразмыслите над ней и поймите в чём её цель. Какие из предыдущих сцен она разъяснит? Что она даст для последующих сцен? Как эта сцена продвинет вперёд ваш сюжет? Пока вы работаете, ведёте машину, делаете зарядку – держите у себя в голове только эти вопросы. Сделайте несколько заметок, когда у вас появятся мысли. И только когда вы определите основу сцены – тогда садитесь и пишите её. Не подходите к этому скучному, пыльному компьютеру не имея ничего в уме. И не заставляйте читателя продираться сквозь сцены, где ничего или практически ничего не происходит.
Номер четыре:
Удивите себя. Если можете, уведите историю или позвольте ей увести себя в место, которое поразит вас и тогда, вы сможете удивить своего читателя. Когда вы сами понимаете, что перед вами хорошо спланированный, удивительный момент, есть шансы, что его увидит и поймёт искушённый читатель.
|
|
|
Номер пять:
Если вы застряли, вернитесь и перечитайте свои предыдущие сцены, выискивая брошенные персонажи или детали, которые вы можете воскресить и использовать как «заряженные ружья». Под конец написания Бойцовского Клуба, я понятия не имел, что делать с офисным зданием. Но, перечитывая первую сцену, я нашел отброшенный комментарий о смешивании нитроглицерина с парафином и о том, что это ненадёжный способ создания пластиковой взрывчатки. Это безобидное отступление (…с парафином у меня никогда ничего не получалось…) превратилось в идеальное «заряженное ружьё» воскрешенное в конце истории и спасшее её.
Номер шесть:
Используйте свою работу над книгой как повод каждую неделю ходить на вечеринки – даже если вы называете их «исследованием». Всякий раз, проводя время с людьми, ценящими и поддерживающими литературу, вы будете возмещать себе все те часы, что вы потратили, когда писали в одиночестве. Даже, если когда-нибудь вы продадите свою работу, никакое количество денег не возместит вам время, проведенное наедине с самим собой. Так что, заберите свой «чек» авансом, пусть писательство будет поводом для общения. К концу своей жизни – поверьте мне, вы не будете вспоминать, и смаковать моменты своего одиночества.
|
|
|
Номер семь.
Позвольте себе быть среди Незнающих. Этот совет, идущий от сотен знаменитых людей, через Тома Спанбауэра получил я, а теперь и вы. Чем дольше вы позволите истории формироваться, тем лучше будет её конечная форма. Не торопите и не форсируйте развязку истории или книги. Всё что вам нужно знать это только то, что будет в следующей сцене или в следующих нескольких сценах. Вы не должны знать всё, что произойдет в книге вплоть до самого конца, на самом деле, если вы будете это знать, вам будет чертовски скучно, и вы не сможете завершить своё произведение.
Номер восемь.
Если вам нужно больше свободы внутри истории, от наброска к наброску, меняйте имена персонажей. Персонажи не реальны и они это не вы. Произвольно меняя их имена, вы дистанцируетесь от них настолько, что по-настоящему сможете истязать их. Или, поступить еще хуже, уничтожить персонаж, если это то, чего действительно требует история.
Номер девять.
Существую три типа речи – я не знаю, ПРАВДА ли это, но так говорили на семинарах и в этом есть смысл. Три типа таковы: Описательный, Инструктивный и Экспрессивный. Описательный: «Солнце поднялось высоко…» Инструктивный: «Идите, не бегите…» Экспрессивный: «Ой!». Большинство писателей используют один, максимум два типа. Так что, используйте все три. Смешивайте их. Именно так говорят живые люди.
Номер десять.
Пишите книгу, которую сами захотите прочесть.
Номер одиннадцать
Сделайте фотографии автора для задней обложки книги, пока вы ещё молоды. Заберите негативы и получите все авторские права на эти фотографии.
Номер двенадцать.
Пишите о том, что искренне вас огорчает и расстраивает. Только такие вещи стоят того, чтобы о них писали. На своих курсах «Опасное Письмо» Том Спанбауэр подчёркивает, что жизнь слишком драгоценна, для того, чтобы потратить её на написание банальных, традиционных истории, к которым у вас нет личной привязанности. Том говорил о столь многих вещах, но я запомнил только половину: искусство «освобождения от рабства» что, как я понял, означает ту заботу, с которой вы ведете читателя через моменты своей истории. И «соус общения», означающий потаённое, скрытое послание внутри истории. Так как я не очень хорош в описании тем, которые я понял лишь на половину, Том согласился написать книгу о своем мастер-классе и идеях, которым он учит. Рабочее название «Дыра в твоём сердце» и он планирует закончить черновик к июню 2006 года и опубликовать книгу в начале 2007го.
Номер тринадцать:
Еще одна история про Рождественские витрины. Почти каждое утро, я завтракаю в одном и том же ресторанчике и сегодня утром человек рисовал на окнах рождественские рисунки. Снеговик. Снежинки. Колокольчики. Санта Клаус. Он стоял снаружи на тротуаре, рисуя в лютый мороз, выдыхая пар, окуная кисти и валики в краску разных цветов. Внутри ресторана, посетители и персонал смотрели, как он наносил красную, белую и синюю краски на окно витрины. Позади него, снег сменился дождем, косо падая под ветром.
Волосы художника были с сединой всех оттенков серого, лицо дряблое и покрытое морщинками, словно обвисший зад его джинсов. После нанесения каждой линии, он останавливался, чтобы сделать глоточек чего-то из бумажного стаканчика.
Наблюдая за ним изнутри, кушая яйца и тосты, кто-то произнес, что это выглядит печально. Посетитель сказал, что должно быть этот человек опустившийся художник. И, скорее всего в стаканчике у него налито виски. Возможно, у него есть студия забитая непроданными картинами, и он зарабатывает на жизнь, декорируя дешевые ресторанчики и витрины гастрономов. Как это грустно, грустно, грустно.
Оформитель продолжал наносить краски. Сначала все белое «снежное». Затем небольшие участки красного и зелёного. Затем немного чёрной обводки превращающей цветовые пятна в Рождественские носки и ёлки.
Официант, подливавший посетителям кофе произнёс, «Это так замечательно. Хотел бы я так уметь…»
И не важно, завидовали ли мы ему или жалели его, стоя на морозе, он продолжал рисовать. Добавляя детали и слои краски. Я не уверен, когда это произошло, но в какой-то момент его стало не видно. Рисунки сами по себе были такими яркими, они закрыли витрину так плотно, цвета сияли и художник исчез. Неважно был он неудачником или героем. Он исчез, растворился где-то. И всё, что мы теперь видели – была его работа.
В качестве домашнего задания, спросите своих близких и друзей, какими вы были в детстве. Ещё лучше, если вы спросите их, какими они были в детстве. Затем, просто слушайте.
С наступающим Рождеством, и спасибо что читаете меня.
Убивая время – часть первая
Представьте себе стриптизершу, поднимающуюся на сцену, громкая музыка, цветные огни, поднявшись, она тут же сбрасывает с себя платье и полностью обнажается. И в эту первую минуту, в свете прожектора, она полностью голая, просто стоит, не танцуя, с окаменевшим лицом и произносит «Вот, это моя вагина…есть вопросы?»
Вот почему, художественной литературе – или не художественной – нужна хорошая интрига: для раскрытия секрета истории постепенно, дразнящим способом похожим на то, как мы обучаемся большинству вещей в реальной жизни. Это непрекращающаяся игра между отрицанием и удовлетворением. Своего рода тантрическое напряжение. Если стриптизёрша сбрасывает свои одежды слишком быстро, мы не жаждем такого полного раскрытия. Сбрасывает слишком медленно, и мы теряем интерес перегруженные напряжением, длящимся сверх меры. Если стриптизёрша остаётся обнаженной слишком долго, танец становится глупым, продолжающимся за точкой высвобождения напряжения. А если танцовщица покидает сцену чересчур быстро, после того как она полностью разоблачилась, мы остаёмся поставленными в тупик и чувствуем себя обманутыми.
Нет, вся хитрость в том, чтобы обнажиться медленно, постепенно, сериями небольших разоблачений. Сначала перчатки, затем чулки. Чтобы это ни было. Но, каждое разоблачение должно показываться достаточно четко, и с такой скоростью, чтобы читатель оценил все этапы процесса, и чтобы аккумулирующаяся нагота, создала напряжение у аудитории.
Добро пожаловать в 2008. В большинстве работ студентов я вижу одну и ту же проблему – это создание интриги и темп. Иногда всё происходит слишком быстро, но гораздо чаще наоборот, всё слишком медленно. В этом году я буду фокусироваться на методах, которые вы можете использовать для поддержания движения времени и персонажей по ходу своей работы. В реальном мире, у времени есть отвратительное качество – это то, как оно течёт. В придуманном мире… времени нужно немного помочь. В этом эссе обсуждаются методы подразумевающие то, что время в повествование уже прошло.
Существует не так много историй, где все происходит в реальном времени – история, описывающая десять минут, рассказанная в те же самые десять минут и при этом увлекающая читателя. Рассказ, идущий минута за минутой. Нет, вместо этого в литературе время уплотняется, преобразуя дни или века, в то краткое время, нужное чтобы прочесть историю. Самый простой метод, это рассказать всё, забегая вперёд или же использовать ретроспективу. Вспомните, сколь много фильмов начинаются или заканчиваются с одной единственной надписью: «Годом позже…» или «Десять лет тому назад…». Всё это грубые указатели, помогающие не потеряться во времени и позволяющие нам собрать линейное повествование, даже если сюжет нелинейный.
Конечно, давайте продолжим. Возьмем фразы, правдивые и верные фразы, «Двумя часами позже, Стефания так и не перезвонила…» или «После нескольких дней за рулём, они подъехали к одинокой хижине…». Это немного лучше, здесь всегда есть промежуточный разрыв, но он не настолько явен для читателя. Дюйм чистой страницы между параграфами может включать в себя любое количество времени.
Кроме этого, подумайте над другими способами обозначения прохождения времени или о том, чтобы перебросить вашего читателя через линейное течение времени. Посмотрите ваши любимые фильмы, обращая внимания на способы, сжимающие время, – очень часто это музыкальный монтаж, где мы видим молодую пару в фрагментах своих романтических встреч, делающих ремонт и обустраивающих свой новый дом или пытающихся выжить на изнурительных курсах колледжа.
Один из эффективных путей убивания времени это запустить две параллельных сюжетных линии, одну в настоящем, а другую поместить в прошлое. Возвращаясь от одной линии к другой, каждый раз вы будет входить в сюжет в точке находящейся за моментом вашего предыдущего выхода из него, сокращая альтернативный сюжет. В качестве примера посмотрите фильм Умереть заново[126]. Каждый раз, меняя сюжет, прошлое на настоящее на прошлое на настоящее, вы делаете шаг во времени, пропуская скучные части, где персонажи спят или раскладывают постиранное бельё. В рамках целой книги, этот приём замечательно работает, но в рассказе, сцене или главе, он занимает слишком много времени.
В будущих эссе мы поговорим о других методах убивания времени – перейдя к высказываниям или физическим ощущениям среди других прочих – но сейчас, я хочу, чтобы вы сконцентрировались на старой традиции, которую писатели называют «Информационный вброс». Это такой отрывок, где автор углубляется в детали или историю чего-то специфического. Описываемое уводит в сторону от текущего сюжета или лишь слегка касается его, учит нас, например, истории французской аристократии или, как в моей книге Уцелевший, тому, как выводить пятна. Все эти бесценные исследования, как раз то место, где вы можете правильно скомпоновать всё на странице. Между каждым важным актом или точкой сюжета, вы просто можете включить порцию фуража из фактов.
Конечно, здесь нужно соблюдать баланс. Вы ведь не пишите книгу о французской аристократии. Ваши факты должны быть сжатыми и содержательными. Если мелочи начинают замедлять сюжет, значит вы добавили их слишком много. Но, если их как раз нужное количество, «Информационный вброс» даёт вашей истории очень многое. Во-первых, они содержат в себе намёк на прохождение времени. Каждый раз, когда вы вставляете документальную информацию, вы можете вернуться к текущей сцене в более поздней точке. Каждый раз, когда вы возвращаетесь к своему персонажу - он уже делает что-то новое, находится в другой комнате или у него уже новый любовный роман.
Во-вторых, информация, основанная на фактах, создаёт авторитетность вам или рассказчику. Они демонстрируют, что вы провели исследования. Если читатель поверит вам по поводу французской аристократии, то он поверит и в неожиданный поворот сюжета.
В-третьих, «Информационный вброс» позволяет вам описать состояние ума персонажа. Вы можете изобразить желания или заботы героев через факты, которые они собирают и которые занимают их мысли.
В-четвертых, факты вносят в повествование другую текстуру, контрастирующую с придуманным стилем рассказа. Это может быть жаргон и медицинские термины, или инструкции, написанные от второго лица, то есть: «Для того чтобы склеить разбитое стекло, просто загрунтуйте фрагменты кусочком белого хлебного мякиша». Каждый раз, меняя структуру рассказа, вы поддерживаете вовлеченность читателя. Помните, что большинство рассказов используют описательный голос, «Бенджемин ел кекс». Всякий раз вы можете чередовать такую историю с использованием инструктивного голоса, «Поверните направо на Ольховую улицу», так вы сможете изменять тон повествования, делая его более динамичным, насыщенным и завораживающим.
При этом помните, что ваши документальные факты никогда не должны конкурировать с основной историей. Пусть ваши факты будут интересными, ёмкими и легко понимаемыми. И подавайте их «в стиле» своего рассказа. Ваши персонажи не должны обладать знаниями, не вяжущимися с их прошлым. Наибольшим удовольствием при написании Невидимок было простое утверждение, что у Шеннон были обширные знания еще со времен колледжа; это позволяло ей владеть фактами практически обо всём на свете и при этом оставаться достоверной.
Также, в тот момент, когда вы вводите факты в свое произведение, не беспокойтесь о том, чтобы объяснять, откуда персонаж их почерпнул. Просто придерживайтесь того факта, что либо вы уже рассказали об образовании персонажа, или вы разъясните всё об его образовании по ходу истории. Если вы сразу введёте факт плюс источник получения факта, вы рискуете увести читателя слишком далеко от сюжета. Всё что вы делаете в своих рассказах, это мимикрируете реальную жизнь, а мы очень редко воспринимаем каждую мысль связанной с полным осознанием того, откуда мы восприняли первоначальное осознание концепта. Короче говоря, мы думаем так: «Яркое солнце». А не: «Солнце яркое, потому, что Мистер Франциско в третьем классе заставил нас прочитать книгу «Наша Солнечная Система», где объяснялось что яркость вызвана разрушением атомов водорода в гигантской печи ядерного синтеза…»
Нет, просто позвольте вашим фактам появится в качестве фактов. Не разрушайте реалистичность мира ваших персонажей.
Для практики, посмотрите несколько своих любимых фильмов и отметьте, как обозначается прохождение времени. Почитайте художественную литературу высматривая «Информационные вбросы», создающие авторитетность, указывающие на состояние ума и контролирующие темп сюжета. Научная фантастика общеизвестна такими вбросами, может быть, потому, что мужской аудитории необходима авторитетность, основанная на фактах, и она жаждет получить что-то похожее на напечатанные таблицы статистики, которые можно найти на страницах газет в разделах бизнеса и спорта.
Кроме этого, создайте список по-настоящему интересных фактов, о которых ваш персонаж может разглагольствовать, или обдумывать у себя в голове. Повторюсь снова, каждый факт должен быть замкнутым на самом себе. И, они должны быть краткими и увлекательными.
Добро пожаловать в 2008, если вам больше нечем заняться в январе – пожалуйста, напишите список своих целей на следующие 12 месяцев. Затем, расскажите о них как можно большему количеству людей. Пожалуйста, ожидайте от себя большего, чем вы думаете, на что вы способны. Используйте этот год для того чтобы стать значительнее, умнее и счастливее, чем вы когда-либо мечтали.
А сейчас я замолкаю….
Отры___вистый диалог: Часть первая
Двадцать лет тому назад, на Рождество, я сел в междугородний автобус, чтобы поехать и навестить свою семью. Последней остановкой был городок в пустыне за тридцать миль от того места, где моя мать жила со своим вторым мужем, и они вдвоём на проржавевшем грузовичке, приехали чтобы забрать меня. С моими обернутыми в праздничную упаковку рождественскими подарками, положенными в кузов, мы начали нашу поездку к дому, и тут мой новый отчим, намеренно свернул в выбоину на дороге и все подарки, врезались в заднюю часть кабины.
Слегка улыбаясь, мой отчим посмотрел в зеркало заднего вида на нагромождение раздавленных коробок и произнес, «Я надеюсь, ни один из этих милых подарков не был хрупким…».
Весёлый мужик. Они с матерью уже в разводе много лет.
В ответ я сказал, «Только ваш…»
После этой выбоины и двух фраз, никто из нас не произнес ни слова до самого ужина. Скверный я. Плохой, плохой, плохой я.
Миллионы часов телевизионных сериалов научили нас быть «остроумными», связывать каждую фразу с идеальным ответом на неё. Эта великая игра, в которой один человек показывает свою силу, а другой в ответ старается его перещеголять. Так что, давайте поговорим о силе. Хороший сюжет, это игра с силой: Персонаж получает её, теряет, вновь возвращает обратно. Каждый раз, когда меняется сила – так же как, когда в баскетболе мяч переходит из рук одной команды к другой – история увеличивает свою мощь, напряжение и инерцию.
Подумайте над тем, как идеальный, умный ответ уничтожает энергию в сцене. Допустим, я спросил, «Как там погода?» в ответ вы говорите, «Дождь». Всё – общение завершено. Нет разочарования, неисполненных ожиданий или вставок для следующей сцены, момента или главы. Так что, вместо того чтобы умничать, давайте посмотрим на пути создания напряжения через грубый, незавершенный диалог.
Первый метод, который мы рассмотрим - Вопросы. Отличный пример - начальная сцена в фильме Близкие контакты третьей степени[127]. Там мы видим пейзаж, расплывающийся под песчаным ветром, один из персонажей говорит по-испански, другой только на французском, военные самолёты Второй Мировой Войны стоят в пустыне, отлично сохранившиеся с сороковых годов.
Всё в хаосе рёва самолётных двигателей и ветра. Наконец, человек, переводящий с французского и испанского на английский, покачнувшись назад, среди всей этой неразберихи, выкрикивает, «Почему здесь все эти самолёты?» Кричит, «Как они сюда попали? Что происходит?» Или что-то в этом роде.
Суть же в том, что он излагает основную линию всей истории, вопросы, которые спросили бы сами зрители. То же самое в Гражданине Кейне «Что такое Роузбад?» Так же и четырехлетний ребёнок задаёт вам вопрос за вопросом. Каждый раз, ощущая напряжение в фильме, обратите внимание, что возможно персонаж задаёт поток вопросов, на которые никто не отвечает. Это говорит о том, что если персонаж задаёт вопросы, это совсем не означает, что на них кто-то должен отвечать. На самом деле, в большинстве случаев наиболее эффективным будет просто позволить вопросу «повиснуть» в воздухе без ответа, создавая тем самым неудовлетворенное напряжение и несбывшиеся ожидания.
Одна из самых распространённых ошибок в работе начинающих писателей это тенденция испускать град вопросов и ответов, соотносящихся друг с другом и полностью высасывающих энергию из повествования. Например:
«Ты выгуляла собак?»
«Да, ещё час назад».
«Может быть их вывести сейчас?»
«Нет, им уже достаточно».
На курсах сценаристов Синтии Виткомб[128], она рассказывал о «А, Б и В путях выбора диалога». Выбор «А» - просто полностью соответствует ожидаемому ответу на задаваемый вопрос: «Ты выгуляла собак?» Выбор «А»: «Да, ещё час назад». Всё, энергии больше нет.
Выбор «Б» отвечает на поставленный вопрос, но немного отходит от него, создавая напряжение: «Ты выгуляла собак?» Выбор «Б»: «Это твои собаки…»
Но, выбор «В» игнорирует заданный вопрос и показывает внутренний мир отвечающего персонажа: «Ты выгуляла собак?» Выбор «В»: «Прекрати меня спрашивать!»
Или: «Ты выгуляла собак?» Выбор «В»: «Ты что, трахался с моей подругой Гвен?»
Или: «Ты выгуляла собак?» Выбор «В»: «Звонили из лаборатории относительно твоих анализов»
Так что, забудьте о том, чтобы казаться умным. Оставьте это для телесериалов. Если вы собираетесь использовать диалоги, забудьте об остроумии – ну, ладно вы можете время от времени острить, но мы поговорим о «провалах в памяти» позже.
Для практики, посмотрите начало фильма Близкие контакты третьей степени и отметьте, сколько аспектов первоначальной сцены затушеваны или скрыты. Выпишите, что сбивает зрителя с толку (язык, шум, пыль) и, что заманивает его (самолёты, рассказ свидетеля). Также, обратите внимание как персонажи рассказывают друг другу о «прошлом», совсем редко отвечая на вопросы или заявления. После этого, прочтите несколько историй из коллекции Рэймонда Карвера [129]Собор. Карвер был экспертом в диалогах, происходящих между несвязанными друг с другом людьми.
Том Спанбауэр говорил: «Чем дольше вы будете иметь дело с незавершенным объектом, тем лучше он станет». Продолжайте наращивать напряжение, продавливайте ваши самые большие, оставшиеся без ответа вопросы в следующие главы. Позже мы обсудим с вами то, как упаковать их в последний акт книги или истории.
А сейчас я замолкаю…
Язык тела – Часть Первая
В этом месяце давайте попробуем что-то другое.
Начнём с задания. В марте, выключите звук у вашего телевизора и смотрите фильмы. Просто сидите с блокнотом и ручкой и выписывайте все физические жесты, используемые актёрами. Что происходит с их руками или лицами, когда они укрепляют или, наоборот, подрывают силу своих слов? Делая это, создайте библиотеку или гардероб физических жестов.
Проводя исследования для своей книги Рэнт: биография Бастера Кейси[130], я обнаружил результаты исследований, проведенных в 1967 году Лос-Анджелеским Университетом Калифорнии. Тестируемые были вовлечены в диалоги, после которых их опрашивали о том, чему они научились у своих оппонентов. Было обнаружено, что приблизительно 75% информации было получено через позы тела и жесты. Около 18% информации шло через громкость голоса и тон. И только 7% общения проходило через слова.
Тем не менее, начинающие писатели будут описывать сцену за сценой так, что там никто ничего не будет делать, кроме как разговаривать. Просто диалоги, страница за страницей.
После нескольких часов просмотра фильмов без звука вы отметите, что самые простые, наиболее скучные сцены в основном те, где актёры просто смотрят друг на друга и разговаривают. Однако, те фильмы, где двигаются люди, бегают собаки – даже, если просто движется камера (хорошая обманка для сцен, где в ином случае просто происходил бы статичный диалог) – такие фильмы с наполненностью движением – великолепны.
Фильмы не передают запах, вкус, или текстуру. Ничего, что вы можете понюхать, попробовать или потрогать. Фильмы рассказывают историю только с помощью картинки и звука. И дешевые телефильмы, без жестов или движений, очень часто, такие фильмы похожи на радио спектакль.
Всё это моя личная сумасшедшая теория, но визуальное движение, кажется, может достучаться до зрителя эффективнее, чем язык. Когда мы смотрим по сторонам, наши глаза двигаются рывками, прыгающими, короткими движениями. Всё это взято из учебника «Физиология» страница 301, более просто это объяснено в фильме, где снимается Сьюзэн Дей - Сотворивший Красоток[131]. Однако…когда мы смотрим на то, что движется – птицу, машину или лошадь – наши глаза следуют за этим движением по продолжающейся, плавной траектории. Похоже, что нас завораживает движение, оно гипнотизирует нас, снижает нашу мыслительную защиту и сопротивление. Движения словно бы парализуют наше животное внимание, так же как мы загипнотизировано часами смотрим на спортивные состязания, танцы, порнографию, горящий костёр или морские волны. Так же и собаки пленяются бегущей кошкой или белкой.
В новом способе речевой терапии, пациенты смотрят на постоянно движущийся туда-сюда лучик света, и кажется, это помогает в возрождении давно подавленных воспоминаний. Ещё в одном Английском исследовании предположили, что просмотр телевизора может быть связан с развитием болезни Альцгеймера, так как просмотр ТВ является пассивным, не сосредоточенным состоянием.
Другое исследование – о котором мне сообщили мои читатели и которое было опубликовано во многих медицинских журналах – показывает, что когда читающий видит в тексте глаголы, они стимулируют те части головного мозга, которые обычно вовлечены в действие описываемое глаголом. Когда вы читаете «пинать», этот глагол возбуждает ту часть головного мозга, что отвечает за пинание. Чем больше глаголов описывающих физические действия вы видите – целовать, ударять, бежать, прыгать – тем более вовлеченным становится ваш мозг.
Теперь, вспомните, как много способов общения представлены жестами: большой палец вверх, жест голосования на дороге, кивки, пожимание плечами, вздохи, грызение ногтей, закусывание волос, закатывание глаз, указывание пальцем, рукопожатие, проведение пальцем по горлу, кусание кулака, подмигивание, воздушный поцелуй. Составьте список, и добавляйте в него обычные жесты, которые вы увидите. Создайте свой словарь жестов и действий.
Много лет назад, во время интервью с очень известной и успешной журналисткой, я спросил её, почему она постоянно сжимает локоть пальцами другой руки. Её глаза широко раскрылись, она вздёрнула подбородок. Несколько раз моргнула, быстро, и перестала держаться за локоть, положив руки на колени.
Как позже выяснилось, она много лет страдала анорексией и всё ещё неосознанно хваталась за место возле локтя, чтобы определить текущий уровень подкожного жира. Если указательный палец помещался в локтевом суставе, ее процент жира составлял пять процентов. Если же помещался только мизинец, это означало, что она раздулась до восьми процентов.
Жесты. Нервные тики. Люди о большем говорят своими руками, чем они когда-либо решились сказать своим ртом.
Смотря фильмы с выключенным звуком, определите назначение каждого движения в каждой сцене и обратите внимание на следующее:
Как жесты, расположение и позы персонажей помогают в рассказе истории?
Как действия отвлекают зрителя от неуклюжего, экспозиционного диалога?
Как движения и жесты помогают устанавливать темп диалога для создания напряжения?
Как жесты подчёркивают шутки и дают зрителям достаточно времени для того чтобы шутка «дошла» и они засмеялись?
А сейчас, история, произошедшая на фестивале Sundance:
Человек, срежиссировавший фильм Удушье Кларк Грегг [132]женился на Дженифер Грей[133]. Её отец, Джоел Грей[134], играет небольшую роль в фильме и прибыл на его премьеру в Парк Сити, штата Юта. Он всегда был моим героем идеального рассказчика, и в момент, когда нас друг другу представили, я пустился объяснять длинную, нервную теорию о том, что фильм Кабаре был настолько эффективным потому, что он был срежисссирован бывшим танцором, Бобом Фоссом[135]. Именно это, и то, что сама история была создана в эпоху немых фильмов, когда люди практиковали преувеличение в формах физических действий. Вся эта трескотня хлынула из меня как рвота – я был так взбудоражен встречей с Джоелом Греем. Пока я болтал о том, что Кабаре является «наиболее кинетическим фильмов всех времён», он вежливо улыбался.
В ответ, он рассказал о том, как во время национального тура мюзикла Кабаре, в театре Портланда, штат Орегон, ему угрожали убийством. Неонацисты позвонили и сказали, что если Джоел Грей будет выступать, то снайпер затерявшийся среди зрителей застрелит его прямо на сцене. Джоел настоял на том, что он будет играть в этот вечер, но об угрозе узнала вся остальная труппа. Во время представлений, каждый раз, когда Джоел выходил на сцену, все остальные актеры перебегали на противоположенную сторону . Если он спускался по лестнице вниз, все взбегали вверх как можно выше. Каждый вечер повторялся этот непрекращающиеся танец «держаться как можно дальше от Джоела Грея» и возможной пули снайпера.
Что мне нравится в этой истории и почему я запомнил её, это то, что она заключает в себе весь смысл, в серии абсурдных физических действий. Страх смерти держит всех в стороне, заставляя избегать одного человека. И весь юмор в том, что окончательная развязка, суть истории, не заключена в диалоге.
Предметы
Один мой друг, итальянец – Пауло, который был моим переводчиком во время трех моих прошлых визитов – прошлым летом он рассказал мне одну историю.
Много лет назад, когда он впервые начал работать переводчиком, Пауло переводил для Принцессы Монако, Грейс Келли[136]и, в один из вечеров, во дворце, она отправилась спать, но, скользнув меж простыней, она обнаружила спрятанный там сюрприз.
Индейский томагавк. Или, как это произносит Пауло «Томми-хафк».
Небольшой, грубый топорик с лезвием из колотого кремня, привязанным к деревянной палке ремешками из высушенного кожи. Укрытый в складках постели Принцессы Грейс, так чтобы его обнаружили. И, такое происходило не в первый раз – большую часть своей жизни, Грейс Келли, спала на кроватях в роскошных отелях, дворцах, отдаленных курортах и находила там, в постелях, тот же самый, грязный, маленький топорик.
Как она рассказала Пауло, этот томагавк был основой фильма в вестерне, где она снималась с Дэвидом Нивеном[137]. Они снимали фильм во время её помолвки с принцем, но Нивен, тем не менее, ухаживал за ней, надеясь предотвратить их брак. Несмотря на его отчаянные попытки, Келли стала принцессой. Их ковбойский фильм так никогда и не был выпущен на экраны. А в свою первую брачную ночь, новоявленная принцесса Грэйс, откинув одеяло, обнаружила этот ключевой предмет из своего последнего фильма, контрабандой проникший на её брачное ложе. Нивен, подкупил людей, подергал за ниточки, и сделал так, что томагавк спрятали там, где она его и нашла тем самым вечером.
В ответ, принцесса подкупила людей, подёргала за ниточки и сделала так, что томагавк тайно пронесли и спрятали в постели Нивена, годом позже.
И до конца их жизни, этот томагавк, появлялся ежегодно. В номерах отелей. В курортных кроватях. В замках и дворцах по всему миру, заставая в врасплох Келли, затем Нивена, а потом опять Келли. Долговременное, реальное подшучивание: сначала, как напоминание об их любовной истории. Затем ставшее жестом дружбы. А потом, превратившиеся в ностальгический сувенир их утраченной молодости и гламурной карьеры. Символ, который никогда не менялся в отличие от их стареющей самости. Оружие, появившееся чтобы показать любовь. Первобытный топор, который вызывает внезапный наплыв нежности и воспоминаний.
Вот как хороший объект должен делать свою работу в литературе. В книге Девочка-клоун [138]таким объектом является резиновая курица, появляющаяся как шутка, превращаясь затем в потерянную любовь, и заканчивает свою трансформацию абортированным ребёнком. В фильме Кабаре, это золотой портсигар, вначале становящийся подкупом за власть и влияние, потом это молчаливое согласие и, в конце – символ предательства. Или меховая шубка как символ успеха – а затем символ полного провала.
В фильме Девятая Сессия, такой предмет – это букет роз, клад монет, асбест.
Ваше домашнее задание – смотрите фильмы и ищите ключевые предметы или объекты, появляющиеся в течение всей истории, но меняющие своё значение. После того как вы найдёте такой объект, подумайте о том, как он используется, почему и в чем его значение.
Является ли этот объект «ружьём» которое «выстрелит» в конце истории? Или предмет форсирует сюжет, ведя его к переломному моменту. Подумайте об отопительном котле в Сиянии.
Используется ли объект в качестве отсутствующего персонажа? Подумайте о томиках поэзии в фильме Внезапно, прошлым летом. Или о зелёных вельветовых шторах в Унесенные ветром. Или филигранном ожерелье надетом самоубийцей в Ребёнке Розмари и позже отданном главной героине.
Представляет ли предмет цели или мечты персонажа? Подумайте о санках, «Роузбад» в фильме Гражданин Кейн.
Или может быть, предмет олицетворяет власть? Подобно кольцу во Властелине Колец. Или, может быть это Святой Грааль?
Как только вы научитесь выявлять ключевые предметы в истории, обратите внимание, как самые, самые лучшие из них трансформируются и служат в различных точках сюжета. Подобно ограниченному числу персонажей, ограниченное число ключевых предметов позволяет вам создать напряжение быстрее. Как только ваш предмет представлен, вам не нужно больше терять темп, описывая новые объекты. Энергия и фокус многократно рассеиваются при вводе в историю новых персонажей и предметов. Поэтому, обратите внимание, как в самых лучших историях – подобных пьесам - существует лишь ограниченное количество предметов, обладающих несколькими различными ключевыми функциями.
А сейчас я расскажу Вам историю о предметах на кинофестивале Sundance[139] в этом году.
Где бы вы ни оказались в Парк-Сити: на вечеринке, интервью или просмотре, кто-то обязательно всучивает бумажные пакеты тебе в руки. Необычные сумки полные халявы, скрытой в ворсистой оберточной бумаге. Дорогие очки, шёлковые шарфы, подводка для глаз, помада, компакт-диски, ботинки. Чтобы достичь медиа цели, люди начинали свой путь от начала Мэйн стрит, останавливаясь сначала в одном месте со СМИ, потом в следующем, идя от двери к двери, фотографируясь и давая интервью для журналов, телевидения, интернет изданий. И получая подарочные мешки с халявой.
Никто не смог бы унести это непосильное бремя дорогих одеколонов, лака для ногтей и наручных часов. И на каждой следующей остановке, каждый потрошил пакет с предыдущего места, забирая лишь самые лучшие побрякушки, складывая их в один единственный пакет и бросая всё оставшееся.
Всё это выглядело так, как будто, взрослые люди, звёзды кино идут и колядуют на святках. Все эти гламурные ряженые, бредущие от двери к двери с набитыми ручными пакетами. У каждого нового порога гримеры обновляют макияж всем знаменитостям. Стилисты завивают или выпрямляют их волосы. Журналисты отдают дань новыми пакетами дорогих безделушек.
Везде кинозвезды, склонившие друг к другу головы, хихикающие над тем, что они выбрали. Слышны восклицания «Кто мог дать ТАКОЕ?». Кто-то обменивает две кашемировые футболки на сумочку Fendi. Три ремня от Gucci на бумажник Coach.
После этого, среди этого парада ряженых знаменитостей… остаются остатки. Объедки, куча дизайнерских коробок с конфетами, органические крема для тела. Можно удачно обнаружить дорогие туфли, которые пришлись не по размеру. Ненужные зажигалки. Дорогие ликёры.
Выброшенные прочь словно карамельные яблоки или кукурузные хлопья, которые детишки – маленькие пираты, ангелы или ведьмы – выбрасывают меж домами в ночь на Хэллоуин.
Это единственны место, где вы можете увидеть кучу абсолютно новых шампуней, гелей, муссов, лаков для волос, выброшенных в снег. Вы почувствуете укол жалости к отвергнутой груде бижутерии. Ароматическим свечкам, которые никому не нужны.
Всё то, что начинается как захватывающий сюрприз – Бесплатные вещи! –быстро становится мертвым грузом, который вам нужно тащить на себе. Затем они выбраковываются. Бросаются. Может быть, журналист или гримёр заберут их домой. Если пойдёт снег, возможно, вон те кожаные перчатки или маска для лица уменьшающая поры или кружевной лифчик будут найдены только во время весенней оттепели. Ещё одна жертва зимы.
Даже мировые звёзды не могут на своём горбе унести столько вещей к себе в отель.
Это всё ключевые предметы кинофестиваля Sundance.
Необходимое чтение: Абсурд
Прежде чем мы продолжим, Вам нужно прочитать эссе, написанное Шерли Джексон. И, также эссе Э.Б. Уайта[140]. Их не трудно найти, и, возможно, вам захочется иметь у себя экземпляр каждого эссе, чтобы читать и перечитывать их до конца своей жизни. Обе истории короткие, не более пяти страниц, скорее даже три или четыре, в зависимости от шрифта. И обе эти истории являются сногсшибательным примером быстрого темпа вхождения в поток повествования и такого же быстрого выхода из него.
Название эссе Джексон - Моя жизнь с Р. Х. Мейси.
История Э.Б. Уайта - Сумерки в жестокой пижаме.
Впрочем, давайте разберёмся, почему же эти истории так хороши. Это их мгновенная авторитетность, специфические детали, плюс темп и краткость.
В первом рассказе обратите внимание, как вся история построена из характерных моментов и задач. Авторитетность Джексон создается благодаря постоянному вводу новых деталей и отсутствия объяснений, в то время как юмор основывается на слишком серьёзном отношении к повседневным задачам и чрезмерной беспечности к задачам важным. Например, поклонение и обожание табельных часов, и при этом, присваивание денег полученных от покупателя. Бездумный сленг, аббревиатуры и числа, всё это заставляет читателя принимать каждое действия, оставляя его с того вида выученной беспомощностью, которую в нём развивает рассказчик.
Говоря о темпе, посмотрите, что эссе начинается с «И», подразумевая что уже что-то произошло до этого. «И» также намекает на все эти бесконечные, высохшие листы Ветхого Завета, кто породил кого, но при этом всё важное, уничижено в Библии поверхностным указанием поколений за поколениями, царями следующим за другими царями, и так до тех пор, пока всё это не начинает звучать как не более чем ля-ля-ля-ля. Не нужно захлопывать Библию, но Стейнбек также знал трюк с использованием «И» для получения эффекта Ветхого Завета. Посмотрите как Джексон использует Библейски тон ради юмора, а Стейнбек использует этот тон - особенно в Гроздьях Гнева [141]- для того, чтобы звучать серьёзно и проникновенно. Скажем так, никогда не стоит колебаться использовать «И» в начале предложения для создания быстрой взаимосвязи в происходящем.
Что ещё… обратите внимание, как Джексон делает всех своих второстепенных персонажей не совсем реальными. Их всех зовут «Миссис Купер». Они все носят деловые костюмы. Или им просто присвоен номер работника или это «покупатель». Никто кроме рассказчика не выглядит реальным, и поэтому читатель вынужден принять ту версию реальности, которую создаёт рассказывающий. И для Джексон нет нужды замедлять темп истории чтобы описывать новые действующие лица: это всегда обобщенная Мисс Купер или покупатель, вошедший чтобы, задать вопрос или оформить заказ.
Подумайте о том, что только ваши самые, самые важные персонажи должны иметь имена. Незначительным, можно дать клички отталкиваясь от их роли или физических данных. Мы редко запоминаем имена, вместо этого описывая людей как «тот мужик, который работает в химчистке, но не тот калека, а тот, что с обесцвеченными волосами». Или «Те соседи, которые паркуются слишком близко к стене». Обычно, последнее, о чём мы вспоминаем, говоря о ком-то – это их имена.
Сопоставьте всё это с историей Джексон Лотерея, где у каждого есть имя, где просто изобилие имён и история происходит в определённый день.
Во второй истории Сумерки в жестокой пижаме, Э.Б. Уайта, рассказчик также подавляет читателя специфическими картинками и деталями, собранными очень плотно и поданными с большой скоростью для того, чтобы они имели смысл. Также как и Джексон, Уайт бросается в абсурдность, но держит читателя вовлечённым, используя конкретные, легко воображаемые элементы. Одежда, архитектура и имена комбинируются в пародию глянцевого журнала. Бюрократия это путь Джексон к абсурду. Глянцевые журналы мод - путь Уайта.
В обоих историях, рассказчик «ненадёжен», у Джексон потому, что она не понимает мир, у Уайта потому, что он находится в болезненном бреду.
Пожалуйста, не обращайте внимание на неприятный штрих расизма, ведь это тот человек, что написал Паутину Шарлоты[142]. Повторюсь, способ с помощью которого можно удерживать второстепенные персонажи комичными - это абстрактное их описание – но чёрная медсестра/горничная Уайта устарела, особенно в сравнении с эффективным парадом идентичных Миссис Купер у Джексон. Что важно, так это то, как Уайт использует болезнь, чтобы постепенно разворачивать перспективу персонажа до момента, пока мы не увидим, как вещи, которые кажутся важными и грандиозными превращаются просто в бред и обман.
Недавно я смотрел видео с концертом Билли Айдола [143]где он говорил о сходстве между многими панковскими песнями. Айдол пошутил, что все песни начинаются быстро, длятся две с половиной минуты, а затем резко обрываются. Я был шокирован, когда он это произнес. В этот момент, мои предпочтения в коротких рассказах стали мне понятны. Мои любимые истории других авторов, а также мои собственные – те, которые быстро начинаются, движутся и заканчиваются в течении нескольких минут. «Два экрана в моей презентации Microsoft, я чувствую вкус крови и вынужден сглатывать…» Мне нравится панк-музыка, и ясно, что эта маниакальная эстетика течёт в жилах литературы, которую я люблю.
В качестве домашней работы, напишите свои собственные версии рассказов Джексон и Уайта. Пусть одна работа будет написана в рамках сложной системы работы или бюрократии. Во второй используйте иллюзию для ускорения чего-то обычного, ежедневного до момента, пока оно не превратится в абсурд. Используйте болезнь, наркотики или недостаток сна в качестве своего инструмента, любой стресс ухудшающий здравомыслие вашего рассказчика, до тех пор, пока обычные события не приобретут основательный вес и драму.
Помните о быстром вхождении в рассказ. Подобно панковской песне. Создавайте авторитетность, специфически описывая каждую деталь. Держите второстепенные персонажи расплывчатыми – пусть они делают свои дела и уходят. Создайте абсурд быстро и быстро закончите рассказ.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 183; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!