Наследники захватывают власть 17 страница
В 70 г. Иудейское восстание было раздавлено и Веспасиан установил дружеские отношения с Вологезом Парфянским, который царствовал до 77 г.
Рим на берегах Залива
После этого, на период жизни целого поколения, Парфия погрузилась в темный хаос гражданской войны. Все, что мы знаем об этом периоде, ограничивается именами царей на монетах и рядом изолированных и очень беглых упоминаний в литературных источниках.
Только к 109 г. Парфия смогла перевести дух и Хосров I утвердился как единственный правитель страны. Несмотря на усталость Парфии от войны, Хосров взял на себя смелость нарушить компромисс, который поддерживал мир с Римом со времен Корбулона. Он заменил правителя Армении другим, который признавал скорее парфянское, чем римское верховенство.
Случилось так, что римским императором был в то время Траян. Он был одним из лучших и талантливейших императоров и первым со времен Юлия Цезаря имел сильную склонность к экспансионистской политике и способность ее осуществлять. Он провел две громадные войны против воинственных и хорошо руководимых племен Дакии (нынешняя Румыния) и присоединил эту страну к империи.
Быть может, Хосров рассчитывал на то, что Рим занят в Дакии. Если так, он рассчитал неправильно. Траян устроил все имперские дела и двинулся в Малую Азию. Хосров, который теперь осознал ситуацию и понял, что он абсолютно не в состоянии сражаться с Римом, предложил уступки. Траян, однако, и слышать об этом не хотел. Он был силен, Парфия слаба, и он желал тотальной победы. Он поэтому занял Армению и превратил ее в римскую провинцию.
|
|
|
Он желал получить больше. В 115 г. он повернул на юг в Месопотамию и аннексировал ее северную часть. Область, где почти двумя столетиями раньше сражался и погиб Красс, стала теперь римской и должна была оставаться римской еще несколько веков. В 116 г. Траян переправился через Тигр и аннексировал регион, лежавший за Тигром, как провинцию Ассирия.
Затем на Тигре и на Евфрате были построены римские суда. Как флот Синахериба за восемь столетий до этого, они двинулись на юг.
Двойной город Селевкия-Ктесифон попал в руки римлян. Руины Вавилона (Траян увидел жалкую маленькую деревушку) услышали шаг римских легионов — и наконец римский император стоял на берегу Персидского залива.
Ни один римский полководец не проникал прежде так далеко на восток. Ни один римский полководец не проник снова так далеко.
На один краткий исторический миг весь Плодородный Полумесяц оказался в руках римлян, и в этот момент Римская империя достигла максимальных размеров. От западной оконечности Испании до Персидского залива она простиралась более чем на 5 тыс. км.
|
|
|
Но Траян не был удовлетворен. Глядя на волны Персидского залива, он, говорят, печально произнес: «Если бы я был моложе!» Но он был стар. Ему было шестьдесят четыре, и возраст сказывался. Но даже будь он молод, как Александр, он должен был идти дальше, ибо тучи уже собирались вокруг него.
При всей внушительности его успехов, он находился в опасности. Крепость Хатра, находившаяся между реками приблизительно в 100 км от места, где некогда стояла Ниневия, не сдалась его войскам и представляла собой постоянную опасность для его линии коммуникаций. Парфяне отступили перед ним, и их армия оставалась нетронутой в горах на востоке. В самой империи евреи Кирены подняли дикий и опасный мятеж.
Траян просто обязан был вернуться, невзирая на возраст. Он не выдержал. Он покидал Месопотамию уже больным и умер в Малой Азии еще на пути домой.
Адриан, его наследник, был сторонником мира. Он разумно рассудил, что завоеваний Траяна не удержать без постоянной вооруженной борьбы. Он уступил большинство из них и заключил мир с Парфией на основе старого Корбулонова компромисса.
Однако полстолетия спустя авантюре Траяна суждено было повториться, причем так, что каждый из участников заплатил за нее дороже, чем прежде.
|
|
|
В 161 г. Адриан умер и два правителя наследовали ему как императоры. Одним из них был Марк Аврелий, философ, другим — Луций Вер, искатель наслаждений.
Парфянским монархом был в то время Вологез III, и ему казалось, что два римских монарха обречены на гражданскую войну. Поэтому он мог без опасений (как он думал) нарушить компромисс Корбулона. Он захватил Армению.
Марк Аврелий, однако, был не просто философ. Он был способным правителем и полководцем. Он направил Луция Вера на Восток вместе с очень способным генералом Авидием Кассием. Кассий прошел путем Траяна, обрушившись на юг через Месопотамию.
В 165 г. он взял Селевкию. Это был крупнейший говорящий по-гречески город за пределами Римской империи, и даже тогда в нем проживало, быть может, 400 тыс. человек. Кассий без видимых причин, исключая желания погреться в лучах победы, приказал сжечь город. Это было сделано, и Селевкия уже никогда не оправилась. Великий город пришел к концу почти через пять столетий после своего основания. Дело эллинизма на Востоке получило смертельную рану.
Далее Кассий взял Ктесифон и разрушил царский дворец, но город оставил относительно нетронутым.
|
|
|
За преступное разрушение Селевкии Парфия отплатила невольной, но ужасной местью. Эпидемия черной оспы проложила себе путь через Азию и достигла Парфии. Римские солдаты гибли в количествах достаточных, чтобы вынудить отступление из Селевкии.
Возвратившиеся солдаты разнесли эпидемию во все части империи, и в 166-м и 167 гг. она убила несчетное число римлян. Болезнь ослабила империю больше, чем полномасштабное вражеское вторжение. Многие думают, что начало римского упадка можно датировать этой эпидемией, что империя настолько ослабла, что уже не могла полностью оправиться от бедствий, обрушившихся на нее в последующие десятилетия.
Еще одно римское вторжение в Месопотамию маячило впереди. В 192 г. сын Марка Аврелия, наследовавший ему как император, был убит. В годы анархии и гражданской войны, что за этим последовали, Парфия, теперь под управлением Вологеза IV, почувствовала, что настало время для приключений. Вологез направил парфянскую армию в те северо-западные месопотамские провинции, которые были римскими со времен Траяна, восемьдесят лет назад.
Но Рим успокоился, и к 197 г. Септимий Север прочно сидел на троне. Он сразу же поспешил на восток, и в третий раз римская армия прокатилась по равнинам Месопотамии. Вновь римские легионы прошли через Вавилон, но на этот раз они не увидели ничего; никто не занимал лачугу, отмечавшую место, где проживало некогда около миллиона человек.
В 198 г. римская армия взяла Ктесифон — в третий раз за восемьдесят лет. Север разграбил его полностью, перерезав мужчин и уведя в рабство женщин и детей.
Но Рим был теперь слабее, чем при Траяне и Марке Аврелии. Ему было труднее поддерживать армию так далеко от дома, и недостаток припасов заставил Севера повернуть назад. На пути назад он осадил Хатру, которая сопротивлялась так же упорно, как когда-то сопротивлялась Траяну.
Сын Септимия Каракалла вернулся на парфянскую сцену в 217 г. Он провел кампанию в северной Месопотамии, достиг Тигра и, быть может, сделал бы больше, но пал от руки убийцы.
Глава 9. САСАНИДЫ
Вновь входят персы
Постоянные римские победы, троекратная потеря столицы, бесконечные династические свары в конце концов привели Парфянскую империю к краху. Ее подданные, должно быть, готовы были принять любую другую туземную династию, которая могла бы принести в страну порядок и эффективное управление.
Спасение пришло из Персии, из сердца страны, откуда восемью столетиями раньше пришел Кир, чтобы положить конец северной иранской династии.
Персия никогда не склонялась перед парфянским господством, но цеплялась за свою хрупкую независимость и старомодное иранство, сопротивляясь обаянию эллинизма на протяжении всего Селевкидского и парфянского периодов. Для всех иранцев, холодно относившихся к эллинистическим предрассудкам собственных высших классов и в течение семи столетий смотревших на эллинизм (будь он греческим, македонским или римским) как на своего главного врага, Персия казалась решением проблемы.
Однако им нужно было набраться терпения и дождаться появления правильного персидского кандидата. В течение большей части парфянского периода страна была расколота на отдельные княжества и довольно слаба. Примерно в эпоху Марка Аврелия район вокруг Персеполиса попал под контроль некоего пастуха (так говорит легенда) по имени Сасан. Его потомки звались в его честь Сасанидами.
В 211 г. после борьбы вокруг наследства на троне остался внук Сасана Ардашир. (Это имя представляет собой позднюю персидскую форму древнего царского имени Артаксеркс.)
Ардашир начал утверждать свою власть над всей Персией и к 224 г. сделался национальным вождем иранства. Он двинул войска на Артабана IV, который был тогда парфянским царем. Четыре года Ардашир накапливал силы, тогда как Артабан терял их. Наконец Артабан попытался перенести войну па персидскую территорию. В последней битве при Хормузе, на морском берегу вблизи устья Персидского залива, Ардашир разгромил и убил последнего из парфянских царей и в 228 г. занял Ктесифон. Империя лежала у его ног. Только Хатра, упрямая цитадель парфянства, держалась еще почти двадцать лет, пока ее, наконец, не захватил сын Ардашира.
Так пришел конец династии, которая почти пять столетий управляла иранскими территориями и три с половиной столетия — Месопотамией. Арсакиды, однако, вымерли не полностью. По условиям компромисса Корбулона один из Арсакидов еще правил в Армении и династия продолжала там править еще несколько поколений.
Воцарение Ардашира означало в некоторых отношениях только смену династии, ибо народ, язык и обычаи остались незатронутыми. Персидские сказители занялись делом, и новые легенды утверждали, что Ардашир был Арсакидом с материнской стороны, как некогда Кира легенды связывали с мидийской царской семьей.
Тем не менее, как и в случае с Киром, империя в этот момент получает новое имя, кстати, почти то же самое. Поскольку Ардашир пришел из Персии, страну под управлением новой династии снова называют Персидской империей. Чтобы отличить ее от ранней империи Ахеменидов, говорят иногда о Новой Персидской империи. Лучше всего, пожалуй, именовать ее по имени династии и называть Сасанидской империей. Тогда не возникнет никакой путаницы.
С точки зрения Рима, перемена была целиком к худшему. Сасанидская империя была больше Парфянской империи, и подъем Персии и других южных провинций усилил ее. Под властью новой династии Персия переживала возрождение, политическое и духовное, и как раз в этот момент римляне вступили в пятидесятилетний период анархии и гражданских войн, напоминая парфян в худшие периоды их истории.
Точно так, как римляне претендовали иногда на все наследие Александра Великого, новая династия, памятуя о своем персидском происхождении, чувствовала, что ей по праву принадлежит все наследие Дария I. В этом наследии Малая Азия, Сирия и Египет были римскими и принадлежали Риму уже целые столетия. Перспективы длительного мира были поэтому сомнительными, да его никогда и не было между Римом и Персией — только эпизодические перемирия.
Ардашир и его сын и наследник Шапур I пользовались беспорядками в Риме, чтобы год за годом устраивать набеги на Запад. В 251 г. персы полностью контролировали Армению, вскоре после этого заняли Сирию и вошли в Антиохию.
В 258 г. римский император Валериан отправился походом на Восток, пытаясь восстановить положение. Оно выглядело скверно. Римская империя, казалось, грозила развалиться в любой момент. Императоры менялись в среднем каждые два года; провинции бурлили от недовольства и мятежей; сам Валериан смертельно устал за пять лет правления, состоявших почти исключительно из беспрерывных войн против диких германских племен на северных границах империи.
На время он отбросил персов назад, но в 260 г. он попал в ловушку в Эдессе, в северо-западной Месопотамии, километрах в сорока к северу от злосчастных Карр. Мы не знаем подробностей битвы, но, вероятно, римляне были захвачены врасплох и большая римская армия была уничтожена.
Хуже того — и намного хуже с точки зрения пропаганды — то, что император Валериан был взят живым. Он был первым римским императором, когда-либо попавшим в плен к врагу, и он оставался в плену всю оставшуюся жизнь, хотя никто не знает точно, когда он умер.
(Позднее получили хождение рассказы о том, что в плену над Валериаиом жестоко издевались. Любимый всеми рассказ повествует, что, когда Шапур садился на лошадь, он заставлял Валериана становиться на четвереньки и изображать скамью. Это, однако, имеет все признаки особого жанра — «рассказов о зверствах». Как правило, с важными пленниками, взятыми на войне, обходились хорошо, ибо часто бывало полезно освободить их в удобный момент, и выгодно было, чтобы освобожденный правитель сохранил относительно добрые чувства к своим бывшим тюремщикам.)
Пленение Валериана и разгром его армии открыли Шапуру дорогу в Малую Азию. Практически ничто не могло остановить его, и на мгновение действительно могло показаться, что будет восстановлена империя Дария I. Факт, что случилось нечто, остановившее персов, есть один из сюрпризов, которыми изобилует история.
Был в Сирийской пустыне город под названием Пальмира, примерно в 140 км к югу от Тапсака на Евфрате. Он находился у пределов римской власти и в период анархии пользовался почти полной независимостью под управлением туземного арабского вождя по имени Оденат.
Оденат рассудил, что слабый Рим не доставит ему неприятностей, но если Шапур завоюет Сирию, то это может сделать и Персия. Поэтому он атаковал Шапура. Он не мог, конечно, атаковать его на равных — небольшой город против целой империи, — но этого и не требовалось. Главные силы Шапура были заняты в Малой Азии, ибо перс не ожидал неприятностей в своем тылу. Оденат их устроил, ударив на Евфрат и отрезав слабые силы прикрытия, которые Шапур там оставил. В 263 г. Оденат не раз врывался в Месопотамию и даже угрожал Ктесифону.
Шапур был вынужден отступить, Рим получил передышку и смог оправиться.
Последние годы правления Шапура были посвящены строительству, в котором он широко использовал пленников, угнанных из римских провинций. Так, антиохийские пленники построили город, который Шапур назвал (на персидском) «Лучше Антиохии».
Обаяние прошлого
Если Ардашир был основателем, или Киром, Сасанидской империи, Шапур был ее организатором, или Дарием. Его тридцатилетнее правление было эпохой консолидации и, более того, умышленного возвращения к прошлому.
Сам Шапур покровительствовал греческим ученым и помещал в свои надписи греческие тексты, но то были его личные пристрастия. Официально он не поощрял эллинизм, и его наследники не пользовались греческим. Всеми способами Шапур старался напомнить народу о прошлом, заставить думать, что старая Персидская империя Ахеменидов никогда не уходила, но просто была загнана в подполье на пять столетий. Подражая Дарию, например, он высекал на скалах надписи, повествующие о пленении римского императора Валериана.
Древнее иранство поощрялось и в религиозном отношении. Несмотря на эллинизм высших классов, зороастризм оставался живым в сердцах иранского крестьянства, и теперь он получил полное царское благословение. Всем своим весом правительство поддержало зороастрийское духовенство, и не зороастрийцы (например, месопотамские евреи) обнаружили, что либеральные парфянские денечки пришли к концу.
Зороастрийские писания были собраны, отредактированы, пересмотрены и выпущены в виде сочетания Священного Писания и молитвенника, сохранившегося с тех пор в сасанидской форме. Сборник назвали «Авеста», хотя нам он лучше известен как «Зенд-Авеста» («Толкование Авесты»), название, первоначально данное комментариям к Авесте, а не самому Писанию.
Влияние зороастризма не ограничивалось только Персией. В течение периода, когда эллинизм и зороастризм смешивались, религиозное влияние шло в обоих направлениях. В зороастрийской картине мира, например, одним из важных божеств, подчиненных Ахурамазде, был Митра. Постепенно в некоторых легендах его роль росла, и он начал представлять Солнце — источник жизни. Обычно его изображают в виде прекрасного юноши, убивающего быка — символ тьмы.
В течение II столетия нашей эры, когда римские солдаты три раза прошли Месопотамию по всей длине, они принесли оттуда с собой культ Митры, который в результате контактов с эллинизмом подвергся некоторым изменениям. В сущности, он сделался солдатской религией, культом, закрытым для женщин. Новообращенные проходили через таинственные ритуалы, включая купание в крови только что убитого быка. Фактически митраизм стал более популярен в Риме, чем мог стать в Персии, под враждебными взорами зороастрийского духовенства.
По мере того как Персия усиливалась, а Рим слабел, митраизм в Риме становился сильнее и даже получил императорскую поддержку. В 274 г., вскоре после того, как Шапур едва не оторвал восточную треть Римской империи, император Аврелиан учредил официальный культ « Непобедимого Солнца» («Sol Invictus»), который был одной из форм митраизма. 25 декабря, «день рождения Солнца», когда полуденное солнце, согласно римскому юлианскому календарю, достигает самой нижней точки в день зимнего солнцестояния и начинает подниматься снова, сделался большим праздником.
Митраизм, казалось, распространялся более успешно, чем конкурирующая религия иудейского происхождения — христианство. Философия христианства была пацифистской, и христиане отказывались принимать поклонение императорам. Религия, которая была враждебна императорскому культу и солдатам, действительно казалась опасной, особенно когда Рим был так плотно окружен врагами снаружи и бурлил от недовольства внутри. Поэтому там, где митраистов поддерживали, христиан преследовали.
Однако христианство позволяло женщинам участвовать в обрядах и без стеснения заимствовало популярные формы других религий. (Оно приняло, например, 25 декабря как день рождения своего основателя Иисуса.) Многие митраисты имели жен-христианок, которые воспитывали детей в христианском духе. По этой и по другим причинам христианство медленно вытесняло митраизм.
Во времена Шапура появились и религиозные новшества, введенные новым пророком Мани. Для зороастризма он был в некотором смысле тем же, чем Христос для иудаизма. Он начал с зороастрийских верований, но провозгласил новое откровение, которое разъясняло и модифицировало эти верования.
Мани родился в Месопотамии около 215 г., и, как обычно бывает с основателями религий и империй, жизнь его окружена легендами. Предполагалось, что он был Арсакидом. Предполагалось, что он произнес первую публичную проповедь в самый день коронации Шапура I в 241 г. Предполагают, что у него были ангельские видения и что он много путешествовал, в Индию например.
Его доктрины строились вокруг зороастрийского дуализма, то есть борющихся армий добра и зла; и он разрабатывал вокруг этого сложную совокупность символических мифов. Он говорил, что было много истинных пророков, не только Зороастр, но также Будда и Иисус. Он сам, Мани, был, однако, последним из них и окончательным пророком. Имея это в виду, Мани включал в свои доктрины некоторые буддийские и христианские аспекты. Это еще более усложняло его и без того сложные взгляды.
Предполагают, что Мани умышленно записал свои доктрины сам, чтобы они не были искажены позднейшими последователями. (Может быть, памятуя о случае с Иисусом.) В своих писаниях он говорит об организации Неба и Ада, о сотворении мира и человека и, среди всего прочего, не пренебрегает описанием роли, которую играл во всем этом Иисус (согласно своим собственным воззрениям).
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 223; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!