НОВЫЕ СООБЩЕСТВЕННЫЕ ДЕМОКРАТИИ

Предисловие

к русскому изданию книги

Демократия в многосоставных обществах:

СРАВНИТЕЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Я рад, что моя книга «Демократия в многосоставных обществах» переведена на русский язык и таким образом станет доступной русскоязычным читателям. Ранее она уже переводилась на арабский, японский, испанский и хорватский языки. Впервые на английском языке книга была издана в 1977 г. — ровно двадцать лет назад и до сих пор регулярно переиздается.

Главной причиной подобного долголетия книги я считаю то, что ее основные положения для 90-х годов и для следующего века оказались даже более актуальными, чем для 70-х. Еще при написании книги я предвидел исключительно важную роль этнических и других различий как источника конфликтов в обществе и указывал на настоятельную необходимость создания демократических институтов, которые могли бы сделать такие конфликты управляемыми. В 70-х и 80-х годах подобные конфликты затенялись глобальным противостоянием эпохи холодной войны. Однако с ее окончанием этнические и иные противоречия стали основными источниками конфликтов в мире. Данные перемены совпали с мощной тенденцией демократизации. Это означает, что вопрос о том, как совместить демократию с глубокими внутренними различиями в обществе, стал главным вызовом в сегодняшнем мире.

Я считаю, что со времени первой публикации (двадцать лет назад) моя книга нисколько не утратила актуальности. Хочу также отметить, что продолжал активно писать по этой теме: в свет вышел целый ряд статей в научных журналах и сборниках работ, а также книга «Разделение власти в Южно-Африканской Республике» (издана Институтом международных отношений Калифорнийского университета в Беркли; 1985 г.). Я написал ее, когда у власти в ЮАР еще находилось белое меньшинство, и преследовал при этом две цели. Во-первых, я доказывал, что лучшим способом демократизации в многосоставном*

* В настоящее время в переводной и отечественной литературе все чаще встречается термин «плюралистическое общество», соответствующий английскому «plural society». В ряде изданий употребляются в качестве синонимов и термины

южноафриканском обществе является принятие сообщественной* формы демократии, и во-вторых, я сформулировал конкретные рекомендации относительно форм сообщественных институтов и правил, которые, по моему мнению, в наибольшей степени соответствовали условиям этой страны. С большим удовлетворением я отметил, что принятая в 1994 г. временная конституция во многом реализовала положения основного закона, который предложил я.

Во всех последующих работах я не изменил отношения к основным идеям теории сообщественности, но несколько скорректировал акценты и детали, о чем и скажу далее. Самые важные перемены по сравнению с 1977 г. произошли в конкретных сообщественных демократиях, которые рассматривались в книге «Демократия в многосоставных обществах». Многое изменилось в таких странах, как Бельгия, Ливан, Малайзия. Появились новые сообщественные демократии в Чехо-Словакии** и ЮАР. Пожалуй, главное изменение в моих теоретических взглядах состоит в том, что я пришел к такому выводу: Индию следует считать сообщественной демократией, а поскольку Индия является крупнейшей из демократических стран с населением, приближающимся к миллиарду человек, то такое уточнение представляется весьма важным. Далее я дам более подробный комментарий к этому и некоторым другим примерам.

РАЗВИТИЕ ТЕОРИИ

Во 2-й главе книги «Демократия в многосоставных обществах» я определил сообщественную демократию, указав ее четыре главных признака, и по-прежнему считаю, что они в наибольшей степени

«неоднородное общество», «внутренне разделенное общество» и др. В данном случае, дабы не нарушать традицию, сложившуюся при переводе фрагментов из трудов А. Лейпхарта, в том числе и из настоящей работы, сохранен термин «многосоставное общество». (Прим. ред.)

* Понятие «сообщественность», от которого образовано слово «сообщественный», производно от слова «сообщество» (consociation), достаточно распространенного в научной литературе (известно, например, что еще Дж. Локк размышлял о религиозном сообществе). Сегодня оно широко употребляется не только в политической науке, но и в политической практике («мировое сообщество», «региональное сообщество», например, «Европейское экономическое сообщество» — ЕЭС; «локальное сообщество», в том числе в рамках отдельных государств, и т.п.), отражая вполне конкретные реалии современной политической жизни. В Новом англо-русском словаре (авт.: проф. В.К. Мюллер и др. М., 1996. С. 146) английское слово «consociation» переводится как «объединение», поэтому понятие «сообщественность» в тексте данной книги буквально означает «объединенность — на определенных принципах — различных общностей (по терминологии А. Лейпхарта — "сегментов") в рамках сообщества». (Прим. ред.)

** Речь идет о Чехо-Словакии до 1993 г. (Прим, ред.)

характеризуют эту форму демократии. Однако теперь я обычно подразделяю их на два главныхи двавспомогательныхпризнака. Главные признаки — большая коалиция и автономия сегментов*, поскольку именно они максимизируют влияние каждого сегмента в процессе принятия решений двумя путями: путем участия наряду с другими сегментами в решениях по общим вопросам и утверждения исключительного права принимать решения по проблемам, для которых общего согласия не требуется. Признаки вспомогательные, но значительно усиливающие действие главных, — это пропорциональность и право вето. Кроме того, я пришел к выводу, что право меньшинства на вето оказывается наиболее действенным тогда, когда оно ограничено вопросами культурных, религиозных и лингвистических (языковых) прав и автономии и имеет неформальный и гибкий характер, но не является (как на Кипре) всеобъемлющим и не закрепляется в конституции. Что же касается недостатков сообщественной демократии, то сейчас я считаю гораздо менее необходимым доказывать, что она не есть «второсортный» вариант демократии. Я совершенно согласен с точкой зрения сэра Артура Льюиса (которого я многократно цитирую в 5-й главе книги), что принцип полноценного политического участия гораздо важнее, чем принципы правления большинства и наличия сильной политической оппозиции. Более того, было бы совершенно неправильно противопоставлять «элитарный» характер сообщественной демократии «общенародному» характеру мажоритарной демократии. Во всех демократиях элиты в значительной мере доминируют, и главное различие между сообщественной и мажоритарной демократиями заключается не в степени этого доминирования, а в том, насколько элиты ориентированы на сотрудничество, или, напротив, на конкуренцию друг с другом.

В 3-й главе я сформулировал девять «вторичных» условий, благоприятных для установления и функционирования сообщественной демократии. Ныне я пришел к выводу, что два из этих девяти условий имеют наибольшее значение, а именно: (1) отсутствие такого сегмента, который представлял бы собой абсолютное большинство, и (2) отсутствие значимого социально-экономического неравенства между сегментами. Остальные семь благоприятных условий не столь принципиальны, хотя, разумеется, они сохраняют известное значение. К ним относятся: (3) примерно одинаковые размеры сегментов (численность групп), что позволяет обеспечить равновесие сил между ними; (4) ограниченность числа групп, дабы переговоры между ними не превратились в слишком сложный процесс; (5) относительно

* Под сегментами автор понимает некие совокупности индивидов, представляющие собой организованные или неорганизованные группы, которые различаются по языковым (лингвистическим), религиозным, этническим и т.п. признакам, исповедуют разные взгляды и имеют разные интересы. (Прим. ред.)

небольшой размер страны, что упрощает процесс принятия решений; (6) наличие внешней опасности, способствующей усилению внутреннего единства; (7) наличие общих, единых для всех сегментов общества ориентации, смягчающих ориентации отдельных его сегментов; (8) компактное проживание групп населения, составляющих сегменты, что позволяет при необходимости прибегать к федерализму как форме обеспечения их автономии; (9) наличие исторических традиций достижения компромисса и согласия.

В заключительной 7-й главе я подчеркнул, что президентское правление и мажоритарную избирательную систему нельзя считать абсолютно несовместимыми с сообщественной демократией, но гораздо более предпочтительны для нее парламентское правление с коллегиальным органом во главе исполнительной власти и пропорциональная избирательная система. В более поздних работах я высказывался по указанным двум вопросам еще категоричнее. Из этого, в частности, следует, что для чрезвычайно неоднородного российского общества я рекомендовал бы парламентское правление и пропорциональное представительство, а не сильную президентскую власть и крайне диспропорциональную избирательную систему, которые были введены в демократической России.

Наконец, я хотел бы отметить, что многим моим читателям не понравились термины consociation («сообщественность») и consocia-tional («сообщественный»), — они казались им слишком длинными и трудными для произношения. По этой причине я стал чаще использовать другой термин — power-sharing (совместная власть, соучастие в отправлении власти), не внося, однако, при этом никаких изменений в его смысл: оба этих термина являются синонимами.

НОВЫЕ СООБЩЕСТВЕННЫЕ ДЕМОКРАТИИ

Новый демократический режим, установленный в 1989 г. в Чехо-Словакии, т.е. в этнически неоднородном многосоставном обществе, стал почти хрестоматийным примером сообщественной демократии: (1) он управлялся кабинетом широкой коалиции с участием представителей как чешского большинства, так и словацкого меньшинства; (2) государство имело федеративное устройство и включало в себя автономные республики — Чешскую и Словацкую — с собственными правительствами; (3) избирательная система была строго пропорциональна, единственным правилом, допускавшим отклонение от нее, был установленный пятипроцентный барьер (однако на выборах 1990 г. никаких существенных нарушений пропорциональности не произошло); (4) в конституцию было заложено право вето в форме положения, предусматривающего, что и конституционные поправки, и иные существенные законодательные акты не только

должны были приниматься квалифицированным большинством всех законодателей, но и требовали большинства и чешских, и словацких депутатов верхней палаты, голосовавших раздельно. Такая сообщественная система оказалась недолговечной — в 1993 г. страна была разделена. Таким образом, совершенно очевидно, что сообщественная система в Чехо-Словакии не сработала. Однако следует отметить два момента. Во-первых, если бы раздела не произошло, то только сообщественная система могла бы обеспечить мирное сосуществование чехов и словаков, и совершенно невозможно себе представить, чтобы лучшие результаты могла дать мажоритарная система. Во-вторых, сама по себе сообщественная система заслуживает хотя бы некоторой похвалы уже за то, что раздел страны имел ненасильственный и мирный характер.

В ЮАР процесс демократизации начался в 1990 г., когда были отменены запреты на деятельность Африканского национального конгресса (АНК) и других освободительных движений, а Нельсон Мандела и другие лидеры были выпущены из тюрем или вернулись из изгнания. Последовавшие за этим переговоры между лидерами всех влиятельных политических сил ознаменовались принятием в 1994 г. временной конституции, которая имела сугубо сообщественный характер: (1) конституция устанавливала, что все партии, получившие более 5% мест в Национальном собрании, имеют право войти в правительство; и действительно, после выборов 1994 г. был сформирован кабинет министров большой коалиции с участием Африканского национального конгресса, Национальной партии (НП)* и партии Инката**; (2) автономия в области образования была гарантирована конституционным положением, предусматривавшим право культурных, религиозных и лингвистических (языковых) групп на создание собственных школ и управление ими, поскольку подразумевалось, что такая школьная система будет полностью финансироваться государством; (3) все выборы проводились по пропорциональной системе, и первое Национальное собрание было избрано с почти совершенным соблюдением пропорциональности; (4) право меньшинства на вето было сформулировано в виде требования большинства в две трети голосов для внесения конституционных поправок, и что еще более важно, в форме запрета на пересмотр таких основополагающих положений, как пропорциональное представительство и автономность систем образования даже квалифицированным большинством. В постоянной конституции, которая была принята в 1996 г. и должна вступить в силу в 1999 г., некоторые из этих положений

* Национальная партия — крупнейшая партия белого населения ЮАР, находившаяся у власти с 1948 по 1994 гг. (Прим, пер.)

** Крупнейшая партия зулусского населения ЮАР. (Прим, пер.)

были ослаблены. В частности, новая конституция уже не содержит положения о создании кабинетов министров большой коалиции. Следует отметить, что в 1996 г. Национальная партия добровольно вышла из правительства. Однако весьма вероятно, что на неформальной основе и в будущем будут формироваться кабинеты министров, отвечающие принципу большой коалиции или с участием не всех, но нескольких — ведущих — политических партий. Я решился бы предсказать, что в ЮАР в общих чертах сохранится сообщественный строй. В 6-й и 7-й главах книги «Демократия в многосоставных обществах» я отмечал, что индийской демократии присущи многие сообщественные черты, но все же называл Индию «несообщественной». Однако продолжительное пребывание в Дели в 1993 г. заставило меня убедиться в полной ошибочности такого взгляда и необходимости совершенно иного подхода. На протяжении пятидесяти лет после достижения независимости в 1947 г. (за исключением краткого перерыва 1975—1977 гг., когда власть осуществлялась авторитарными методами) Индия была и остается поныне совершенно и полностью сообщественным государством: (1) индийские кабинеты министров представляли собой большие коалиции благодаря тому, что партия Индийский национальный конгресс (ИНК) опиралась на максимально широкий спектр политических сил: в состав кабинета входили министры, принадлежавшие ко всем основным религиозным, лингвистическим (языковым) и региональным сегментам индийского общества; (2) автономия сегментов проявлялась в трех формах: в форме федеративной системы, в которой границы штатов в основном совпадали с границами лингвистических (языковых) групп, в форме права религиозных и лингвистических (языковых) меньшинств создавать и контролировать собственные школы и, наконец, в форме специальных законов о гражданском состоянии для религиозных меньшинств (подобных аналогичным законам в Ливане и на Кипре); (3) несмотря на мажоритарную избирательную систему пропорциональность достигается благодаря компактному проживанию лингвистических (языковых) групп, наличию гарантированных мест в парламенте для представителей касты неприкасаемых, специальных квот в государственном аппарате и университетах для выходцев из непривилегированных групп, а также благодаря упоминавшейся широкой общественной основе ИНК; (4) неформально существует и право меньшинства на вето, которое, в частности, позволило мусульманскому меньшинству сохранить особые законы о гражданском состоянии, а лингвистическим (языковым) меньшинствам — предотвратить придание языку хинди статуса единственного официального языка. Поскольку, как уже указывалось, Индия — страна с населением, приближающимся к одной пятой всех жителей Земли, постольку констатация сообщественного характера индийской демократии представляется весьма важной.

Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 273; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 3 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!