Гг.: первая революция в России
В начале XX в. в стране сложился либеральный лагерь. Формирование этого лагеря шло медленно, что было связано с тем, что представители торгово-промышленной буржуазии стояли на верноподданических позициях, демонстративно уклонялись от политической деятельности. 1905 год стал переломным, но даже и в это время российская буржуазия не отличалась особым радикализмом, явно отставая в своей оппозициозности от либерально настроенных помещиков и особенно от дворянской и буржуазной интеллигенции, которая наиболее полно выражала капиталистическую тенденцию развития страны.
Либералы активизировали свою деятельность накануне революции 1905 г., создали нелегальные организации: "Союз земцев-конституционалистов" и "Союз освобождения" (январь 1904). В ноябре 1904 г. был проведен общеземский съезд, высказавшийся за реформы государственного управления. Демократическая интеллигенция, группировавшаяся в "Союзе освобождения" на его II съезде в октябре 1904 г., разработала практику банкетных кампаний, смысл которых сводился к тому, чтобы довести до сведения царя и правительства общественное мнение о необходимости реформ. Требования о реформах вырабатывались на банкетах, объединявших людей однородных занятий. Примерно за три месяца в 34 городах России состоялось 120 банкетов с участием в них 50 тыс. человек. Реальных результатов банкетная кампания не дала, но она отражала настрой общественного мнения на реформы, усиление давления на самодержавие.
|
|
|
Новый шаг в своем развитии формирующаяся и активизирующаяся оппозиция сделала в октябре 1904 г., когда впервые в российской истории либералы и революционеры провели в Париже совещание, где выработали общую позицию: активизировать деятельность каждой организации в пределах их программ.
Люди и власть
В тоталитарном сознании проблемы «власть и общество» не существует. Инфантильное сознание не различает субъект и объект и, скажем, полугодовалый ребенок, укусив сам себя, не понимает, отчего ему больно, плачет и продолжает кусать дальше. Подобно этому, власть и народ едины не потому, что они договорились в конкретном вопросе, решив, что интересы совпадают; в тоталитарном сознании власть и народ едины потому, что они вообще неразличимы, мыслятся как одно нерасчлененное целое, и сам вопрос об их отношениях не возникает. Актуальны иные проблемы: власть и народ против внешнего окружения, власть и народ против внутренних врагов... Тоталитарное сознание верит в абсолютное единство общества, и оно осуществляет эту веру на деле, убивая или объявляя нелюдьми всех, кто не согласен с властью или хотя бы может быть не согласен. Тоталитарное сознание парадоксально, и при абсолютной отрешенности людей от власти оно поддерживает искреннюю их веру в то, что вождь в каждом своем действии выражает их интересы, чувствуя их глубже и мудрее, чем могут они сами. Подобное слияние с властью — первый тип отношений власти и общества. Народ не безмолвствует, как в феодальных государствах прошлого, — нет, народ поет, кричит «ура» и рукоплещет казням.
|
|
|
Общество функционирует по принципу «запрещено все, кроме того, что приказано», но принцип этот мешает жить лишь врагам народа, только они хотят чего-то запрещенного и неприказанного. Тоталитарная личность с ее энтузиазмом и скромностью этого не хочет: не ограничивает свои желания, а действительно, искренне не хочет. Все ее отношения с миром развертываются по вертикальной лестнице, восходящей от любого находящегося на свободе члена общества к самому вождю. Соответственно, тоталитарная власть вмешивается и разрушает почти все горизонтальные формы общения людей. Профсоюзы рассматриваются как ненужные и — при власти рабочих! — теряют всякое значение. Выборы депутатов еще при Ленине стали проводиться не по территориальному, а по производственному принципу. Вторжение в семью, религию, культуру не знает границ. В обстановке тревоги и слежки любые объединения по интересам, имеющим сколько-нибудь существенное социальное значение, быстро приобретают вид подпольной организации, вроде описанного в «Белых одеждах» «кубла» генетиков, и в конце концов их члены оказываются за решеткой.
|
|
|
В XX веке не раз создавались ситуации, в которых политическое поведение власти и политическое сознание общества оказались резко не соответствующими друг другу. Режим действует прежними тоталитарными методами, не замечая, что его рычаги сгнили и общество живет по иным законам. Бескровные революции, которые произошли в Португалии и Испании, отмечают именно такую ситуацию, по-своему развивающуюся сейчас и в Южной Корее, Бирме, Пакистане, Чили... Но «революциям гвоздик» предшествовали десятилетия драматического разложения власти. Тоталитарная власть неизбежно входит в противоречие с природой вещей, и рано или поздно — обычно после смерти харизматического лидера — это становится очевидным даже для правящей элиты.
Государство должно идти на какие-то изменения в собственной организации. Наиболее распространенным, психологически легким для власти путем является смягчение, известное послабление режима. При этом структура власти сохраняется, аппарат подавления держится в боевой готовности, но используется в значительно меньших масштабах. В последние годы режима Франко в Испании говорили, что положение в стране, как на дороге, когда полиция установила ограничение скорости, но не штрафует за его превышение. Граждане спокойно и привычно нарушают правила, но все виноваты и в любой момент могут быть наказаны.
|
|
|
Такой способ трансформации режима быстро демонстрирует свою неэффективность. Чувствуя слабость власти, активизируются различные антисоциальные группы, возникает мафия, теневая экономика и т.д. Противоречие между законом, по которому «ничего нельзя», и повседневной практикой, убеждающей, что «все дозволено», провоцирует на проверку реальных границ запретов. Это периодически толкает власть на защиту своего престижа, демонстрацию силы: в самосознании власти она еще остается тоталитарной, противодействие ей — оскорбление. Так среди всеобщего послабления возникают вдруг призраки прошлых суровых времен.
Теряя последние рычаги, власть огрызается непоследовательными, бессмысленными, жесткими мерами, какими были процессы над диссидентами и директорами, бросающие сегодня специфический свет на все послесталинские десятилетия. При всем том, что различало, скажем, Иосифа Бродского и Ивана Худенко, оба они, как и тысячи других пострадавших, пытались просто заниматься своим делом, выделить узкую область компетенции, в которой могли бы реализовать себя помимо власти. Курчатову, Королеву, Туполеву это удалось, тут государство признало полезность их профессиональной независимости и пошло на локальные отступления от тоталитарной идеи. Всем тем, кто не претендовал, что их талант даст власти победу в будущей войне, нечего было рассчитывать на признание их профессионального достоинства.
И все же власть отступила. Политические процессы так же не смогли помешать личной популярности диссидентов, как сусловский контроль над идеологией не смог помешать распространению самиздата и второй культуры. Распоряжения властей систематически не выполнялись, все более массивные области жизни уходили из-под контроля, приказы приходилось повторять как заклинания, а чудеса все не приходили. Власть теряет магическую силу, за рубежом и у молчаливого большинства внутри страны формируется вполне адекватное представление о жизни. С уходом прежних верований меняется и политический идеал. Тоталитарная личность с ее энтузиазмом и скромностью уходит в легендарное прошлое. Карьеру делают циничные и безразличные к делу люди, пробивающие свой путь взятками и анонимками. Игра в личную верность начальству сочетается со сложными интригами за его спиной. Защищаясь от нелепости жизни, люди уходят в разные формы «социальной обороны»: в замкнутую от общества семью (мой дом — моя крепость), в хобби и появляющиеся «клубы по интересам», в мафиозные уголовно-экономические структуры, в церковь, в национальные движения. Власть, еще недавно бывшая всемогущей и всепроникающей, сталкивается со своей беспомощностью перед всем тем, что она клеймит как мещанство, местничество, ведомственность, национализм и что на деле является уродливо деформированным, но совершенно естественным процессом самоорганизации общества. Сохраняются, однако, и мощные зоны тоталитарного режима. В армии и партаппарате, школах и тюрьмах поддерживается атмосфера подчинения и единомыслия.
Все это можно описать как процесс постепенного разложения тоталитарной власти и вытеснения ее иным типом власти — авторитарным. Нам представляется продуктивным предложенное А.Миграняном разделение авторитарных и тоталитарных систем. Авторитарная система, обеспечивая любым путем, в том числе и прямым насилием, политическую власть и не допуская в сфере политики никакой конкуренции, не вмешивается в те области жизни, которые не связаны с политикой непосредственно. Относительно независимыми могут оставаться экономика, культура, отношения между близкими людьми.
Личная независимость в известных пределах не рассматривается как вызов существующей системе правления. Поэтому в авторитарных системах люди в принципе имеют возможность выбирать между различными центрами влияния или конкурирующими друг с другом мафиями. В тоталитарной системе мафии невозможны; или, точнее, вся она представляет из себя одну огромную, победившую конкурентов мафию. Авторитарное общество в своем доведенном до логического конца варианте построено на принципе «разрешено все, кроме политики». Власть отказывается от несбыточных претензий на полный контроль и выделяет лишь несколько зон, в которых оставляет управление за собой: это собственная безопасность, оборона, внешняя политика, социальное обеспечение, стратегия развития и пр. Экономика, культура, религия, частная жизнь остаются без отеческого внимания. Такая организация власти в наиболее чистом виде существует в Южной Корее, Таиланде, Чили, постепенно она устанавливается в Китае. Авторитарные режимы оказываются устойчивыми, им удается сочетать экономическое процветание с политической стабильностью, и на определенном этапе общественного развития сочетание сильной власти со свободной экономикой является наилучшим из возможных.
В нашей стране переход от тоталитарного к авторитарному режиму правления постепенно происходил — а кое в чем еще происходит — в течение всех десятилетий после 1953 года, но символом этих изменений стал приход к власти Ю.В. Андропова. Как специалист, он вряд ли заблуждался в истинном отношении народа к власти. Любви нет и не стоит ее добиваться — достаточно требовать послушания. Тональность идеологии стала меняться. Политическим идеалом власти стал профессионализм. Каждый должен заниматься своим делом.
Честное и точное выполнение должностных инструкций лучше всякого энтузиазма поможет подъему страны. Специалисты нужны и в управлении страной, и в писании картин, и в науке, и в разведке. Все наши беды от некомпетентности, коррупции и безделья.
Само по себе признание ценностей профессионализма было шагом вперед по сравнению с орденоносной бездарностью прежнего руководства. Это было понято и с надеждой принято обществом. Хорошая работа стимулировалась, однако, мерами, которые диктовались профессионализмом в области репрессий и полным дилетантизмом в политике. Массовые проверки того, кто чем занимается в рабочее время, стали образцом активной некомпетентности власти. В том же духе оказались выдержаны и позднейшие плоды — Указ о нетрудовых доходах и антиалкогольное законодательство.
Между тем иллюзии рассыпались быстрее, чем могли ожидать самые свободные от них люди. Одновременно с крушением слабеющей веры в бессмертие вождей проверке реальностью подверглись и вера в безграничность ресурсов власти, и вера в ее справедливость и могущество, и вера в бесконечное, воистину чудесное терпение народа. Война в Афганистане, исчерпание дешевого сырья, серия катастроф, коррупция, всеобщие признаки экологического кризиса вернули нас на землю со скоростью пикирующего самолета. Ответом были изменения в партии и бурный рост общественных движений экологического, национального, политического порядка.
В течение нескольких лет произошли серьезные изменения политического сознания. Политика явилась из небытия и сразу стала делом, интересным для всех. Ограничения на подписку в 1988 году взволновали людей больше, чем дефицит продуктов. Расписаться под коллективным письмом в газету или в орган власти из неслыханного и очень рискованного дела стало заурядным событием. Митинги собирают сотни и тысячи людей. Политика заполняет газеты и телепрограммы, отодвинув на десятое место спорт и все то, что раньше было на первом. Политизируется все — экономика, искусство, экология, право. Многолетняя политическая засуха сменилась бурным весенним половодьем. Мы с радостью плывем в нем, но плывем по течению. Мы все еще не определяем наш путь.
В психологическом плане тоталитарный и авторитарный режимы оказываются более сбалансированными, более последовательными, чем либеральный. Они убивают тех, кто хотел бы занять их место. Либеральная власть общается с ними. Пытаясь убедить в своем превосходстве, она демонстрирует все свои слабости. Внутри себя либеральное общество вынашивает широкие анклавы иного, более высокого типа политического сознания. Они созревают везде, куда больше не пытается проникнуть центральная власть, — во множестве горизонтальных непроизводственных структур, в кооперативных и других самостоятельных производственных формированиях, в местных органах управления. Демократические меньшинства начинают искать пути объединения, стремятся стать демократическим большинством. Оказавшись в тепличной обстановке безответственности, по своей социально-психологической атмосфере похожей на обстановку мозгового штурма, демократические меньшинства развиваются гораздо быстрее, чем истеблишмент либерального общества. Все больше людей понимают, что власть небезальтернативна, что доверие ей не бессрочно, а дано в кредит. Если кредит этот не выплачивается, то власть становится банкротом. Спасти власть от банкротства может либо харизма руководителя — выбор соблазнительный, но прямиком ведущий в тоталитарный ад, — либо гибкость, чувствительность к переменам, способность и готовность с почетом уйти со сцены. Либерального лидера, слишком долго держащего власть, ожидает грустная судьба императора Александра.
II Формы тоталитарной власти
В каждой из стран, где возникал и развивался тоталитарный режим, он имел свои особенности. Вместе с тем есть общие черты, характерные для всех форм тоталитаризма и отражающие его сущность. К ним относятся следующие:
однопартийность – массовая партия с жесткой полувоенной структурой, претендующая на полное подчинение своих членов символам веры и их выразителям – вождям, руководству в целом, срастается с государством и концентрирует в себе реальную власть в обществе;
недемократический способ организации партии – она строится вокруг лидера. Власть идет вниз – от лидера, а не вверх –
от масс;
идеологизация всей жизни общества. Тоталитарный режим – это идеологический режим, где всегда есть своя «Библия». Идеология, которую определяет политический лидер, включает серию мифов (о руководящей роли рабочего класса, о превосходстве арийской расы и т.п.). Тоталитарное общество ведет широчайшую идеологическую обработку населения;
монопольный контроль производства и экономики, а также всех других сфер жизни, включая образование, средства массовой информации и т.д.;
террористический полицейский контроль. В связи с этим создаются концентрационные лагеря и гетто, где применяются тяжелый труд, пытки, происходят массовые убийства ни в чем не повинных людей. (Так, в СССР была создана целая сеть лагерей – ГУЛАГ. До 1941 г. в нее входило 53 лагеря, 425 исправительно-трудовых колоний и 50 лагерей для несовершеннолетних). С помощью силовых и карательных органов государство контролирует жизнь и поведение населения
В зависимости от господствующей идеологии тоталитаризм обычно подразделяют на коммунизм, фашизм и национал- социализм.
Коммунизм (социализм) в большей степени, чем другие разновидности тоталитаризма, выражает основные черты этого строя, поскольку предполагает абсолютную власть государства, полное устранение частной собственности и, следовательно, всякой автономии личности. Несмотря на преимущественно тоталитарные формы политической организации, социалистической системе присущи и гуманные политические цели. Так, например, в СССР резко повысился уровень образования народа, ему стали доступны достижения науки и культуры, была обеспечена социальная защищенность населения, развивалась экономика, космическая и военная промышленность и т.д., резко сократился уровень преступности. К тому же на протяжении десятилетий система почти не прибегала к массовым репрессиям.
Фашизм – правоэкстремистское политическое движение, возникшее в обстановке революционных процессов, охвативших страны Западной Европы после Первой мировой войны и победы революции в России. Впервые он был установлен в Италии в 1922 г. Итальянский фашизм стремился к возрождению величия Римской империи, к установлению порядка, твердой государственной власти. Фашизм претендует на восстановление или очищение «народной души», обеспечение коллективной идентичности на культурной или этнической почве. К концу 1930-х годов фашистские режимы утвердились в Италии, Германии, Португалии, Испании и ряде стран Восточной и Центральной Европы. При всех своих национальных особенностях фашизм везде был одинаков: он выражал интересы наиболее реакционных кругов капиталистического общества, оказывавших фашистским движениям финансовую и политическую поддержку, стремящихся использовать их для подавления революционных выступлений трудящихся масс, сохранения существующего строя и осуществления своих имперских амбиций на международной арене.
Третья разновидность тоталитаризма – национал-социализм. Как реальный политический и общественный строй он возник в Германии в 1933 г. Его цель – мировое господство арийской расы, а социальное предпочтение – германская нация. Если в коммунистических системах агрессивность направлена прежде всего против собственных граждан (классового врага), то в национал-социализме – против других народов.
И все же тоталитаризм – исторически обреченный строй. Это общество-самоед, не способное к эффективному созиданию, рачительному, инициативному хозяйствованию и существующее главным образом за счет богатых природных ресурсов, эксплуатации, ограничения потребления для большинства населения. Тоталитаризм – закрытое общество, не приспособленное к качественному обновлению, учету новых требований непрерывно изменяющегося мира.
26.Идейно-политические платформы и организационное оформление партий в России н. ХХ в.
К началу XX века Россия занимала пятое место в мире по объему промышленного производства, хотя по произведенной продукции на душу населения (125 млн. по переписи 1897 г.) еще значительно отставала от ряда держав Европы, США. Зато по темпам роста промышленного производства занимала первое место в мире. Россия давала до 25 % мирового сбора зерна и до 40 % экспорта пшеницы (что сказывалось на снижении ее внутреннего потребления).
Для России, как и для других капиталистических стран, была характерна неравномерность экономического развития (цикличность). За промышленным подъемом 90-х годов XIX в. последовал мировой экономический кризис 1900-1903 гг., который подорвал платежеспособность крупных российских коммерческих банков. Госбанк поднял учетную ставку с 4,5 % до 7,5 %. Это было выше, чем в европейских странах. Началась задержка выплаты зарплаты на заводах, банкротство предприятий. Резко возросла безработица, вызвавшая рост стихийного рабочего движения.
Аграрный сектор, несмотря на ускоренное развитие промышленности, оставался ведущим по удельному весу в экономике. Рост объемов сельскохозяйственного производства обеспечивался в России в основном за счет экстенсивных факторов, расширения посевных площадей. Однако в европейской части страны остро стоял земельный вопрос. На одно крестьянское хозяйство приходилось около 7 десятин земли (десятина - 1,0925 га). В российских условиях, особенно нечерноземной полосы, для ведения рентабельного и товарного хозяйства этого было крайне мало. Вместе с тем по-прежнему велик был удельный вес помещичьих владений. Неурожаи начала XX в. привели к массовому голоду в русской деревне. До 1906 г. продолжались выкупные платежи крестьян за землю, определенную реформой 1861 г. Все это обостряло противоречия в деревне между крестьянами и помещиками, общиной и местным чиновничеством.
В условиях обострения политических, социальных, экономических противоречий, органы государственной власти оказались неспособными к проведению необходимых реформ. Самодержавное государство, с его мощным бюрократическим аппаратом и относительной слабостью средних слоев российской буржуазии, стало в своей внутренней и внешней политике защищать интересы и помещиков, и крупной монополистической буржуазии.
Активное вмешательство государства в экономическую жизнь привело к быстрому формированию в России системы государственно-монополистического капитализма (ГМК). Крупнейшими в стране банками стали руководить бывшие высшие государственные деятели, имевшие отношения к финансовым, торговым и военным ведомствам. Усилился процесс монополизации в промышленности. В 1901 г. Путиловский, Брянский и другие паровозостроительные заводы объединились в синдикат «Продпаравоз». В 1903 г. в металлургической промышленности были созданы «Продамет» и «Трубопродажа». Такие объединения регулировали получение заказов, закупку сырья, вели централизованный сбыт продукции по согласованным ценам. Господство финансовой олигархии, коррупция в центральных органах власти в немалой степени повинна в том, что разворовывались огромные средства на ведение русско-японской войны 1904-1905 гг. Проигрыш России в этой войне ускорил революционный подъем.
Социально-политический кризис в стране, приведший к революции, все более усиливался. В 1900-1904 гг. было зарегистрировано около 1000 стачек. В них принимало участие более 430 тыс. рабочих. Значительного размаха за эти годы достигли выступления крестьян (около 600 волнений в 42 губерниях).Политическая партия - общественная организация (объединение), непосредственно ставящая перед собой задачи овладеть государственной властью, удержать ее в своих руках, использовать государственный аппарат в интересах тех или иных общественных слоев.
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 327; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!