Правительство общественного компромисса 7 страница
Победы в Прибалтике не только заставили русских поверить в свои силы и возможности на поле боя, но и привели к освобождению от шведов ряда земель по восточному и южному побережью Финского залива, активизировали перестройку армии и госаппарата, создание флота на Балтике. Было положено начало тому делу, которое обещало принести в будущем, и довольно близком, немалые успехи – военные, политические, хозяйственные.
Все эти годы Петр и дипломаты стремились добиться посредничества западных государств, чтобы заключить мир со Швецией. Но там увидели в подобных попытках признаки слабости России и не хотели помочь ей в переговорах со шведским королем. Карл XII и слышать не хочет о мире – ни с Августом, ни тем более с Петром.
Армия Карла, несмотря на легкие победы, изматывалась в Польше, а в стратегическом плане непрерывно проигрывала. Россия же не только стяжала успехи в Восточной Прибалтике, но и, что самое существенное, приобретала, чем далее, тем более, стратегические преимущества. Хотя до решительных побед еще было далеко.
По всему чувствовалось, что не за горами новые схватки с армией самого «шведа» – короля Карла. В начале 1706 года тот чуть было не блокировал главную русскую армию, которая стояла в Гродно. Ее главнокомандующий фельдмаршал из немцев Г.Б. Огильви, по существу, саботировал сначала приказы Петра о выводе армии на восток. И лишь самое энергичное вмешательство царя, пославшего в Гродно Меншикова, спасло армию, предотвратив гибельные последствия бездействия Огильви, граничившие с изменой.
|
|
|
Опечалило его и известие об очередном разгроме саксонцев шведами (первых было тридцать тысяч, вторых – восемь!). Август II к тому же, тайно от Петра, своего союзника, заключил (24 сентября 1706 года) Альтранштадтский договор с Карлом. По сути дела, он капитулировал – Польшу уступил королю С. Лещинскому, «состряпанному» Карлом (по его же выражению), порвал с союзниками. Хотя, скрывая свою низость и предательство, незадолго перед тем участвовал в составе армии Меншикова в разгроме шведской армии Мардефельда под Калищем (18 сентября того же года).
Одновременно Петру приходится решать и множество других дел. Помимо текущих забот по добыванию денег, снабжению армии всем необходимым, он снова сталкивается с народным недовольством – бегством измордованных «подлых людишек» от тяжкого ярма на окраины, волнениями, открытыми, подчас мощными, восстаниями. Поднимаются на борьбу с насилиями воевод, прибыльщиков, сыщиков (ловивших беглых и крепостных и др.) жители Поволжья (1704– 1711 годы), Астрахани (1705–1706 годы), Дона и десятков соседних уездов Южной России, Поволжья и др. С обычно» жестокостью и беспощадностью Петр подавляет восстания, шлет против них большую армию и лучших своих полководцев, вплоть до фельдмаршала Б.П. Шереметева.
|
|
|
В это же время Петр готовится к борьбе с главной армией Карла XII. Со своими сподвижниками он разрабатывает в Жолкве, близ Львова, стратегический план войны на случай вторжения Карла.
Петр постоянно заботится о том, чтобы его армию не застал врасплох неприятель, не навязал бой в неблагоприятных для нее условиях. Об этом он постоянно твердит в указах письмах, распоряжениях, и именно его мысли легли в основу Жолквенского стратегического плана. Это был курс на генеральное сражение, которое следовало тщательно подготовить, дать его тогда, когда появятся верные шансы на выигрыш. Вынесли решение:
«Положено, чтоб в Польше с неприятелем баталию не давать, понеже, если б такое нещастие учинилось, то бы трудно иметь ретираду. И для того положено дать баталию при своих границах, когда того необходимая нужда требовать будет. А в Польше на переправах и партиями, также оголоженьем провианта и фуража томить неприятеля, к чему и польские сенаторы многие в том согласились».
Согласно плану, на пути движения шведов в Россию через Белоруссию или Украину их встретят укрепленные крепости, оборонительные заграждения, налеты легкой кавалерии, сопротивление местных жителей (укрытие, уничтожение съестных припасов и пр.). Изматывание врага, его ослабление должно закончиться генеральным сражением, которое будет дано на территории России в подходящий момент, при наличии необходимых военных сил.
|
|
|
Петр снова и снова через своих дипломатов предлагает Швеции мир. Но ее самонадеянный король отвергает с порога все предложения и, по существу, загоняет себя в ловушку. Некоторые из современников уже тогда начинали это понимать. Барон Генрих Гюйсен, тогда русский посол в Вене, честно, кстати говоря, служивший России, сообщал в Москву в сентябре 1707 года:
«Шведы идут в Россию нехотя и сами говорят, что почти совсем отвыкли от войны после продолжительного покоя и роскошного житья в Саксонии. Поэтому некоторые предсказывают победу Петру, если вступит с Карлом в битву».
Французский посол Базенваль делает еще более определенный вывод:
«Кампания против России будет трудной и опасной, ибо шведы научили московитов военному искусству, и те стали грозным противником. К тому же невозможно сокрушить такую обширную могущественную страну».
|
|
|
Карл же в ответ на запрос о возможных условиях мира с Россией велел передать французскому послу в Стокгольме:
«Король помирится с Россией, только когда он приедет в Москву, царя с престола свергнет, государство его разделит на малые княжества, созовет бояр, разделит им царство на воеводства».
Царь ожидает решительных событий в 1708 году:
– Молю Бога, чтобы в этом году он даровал благополучный исход дела нашего.
Преследуемый сонмом забот, Петр часто не выдерживает, срывается, распекает помощников. Так, он с удовлетворением узнал о том, что укрепления в Кремле и Китай‑городе ремонтируются и сооружаются новые. Но, оказывается, московские власти не выслали из Москвы, как он в свое время приказал, шведского резидента Книпперкрона, который наблюдал за работами в Москве и мог сообщить об этом своему королю. Далее выяснилось, что мнения бояр, рассматривавших на заседании этот вопрос, не были даже записаны, решение не запротоколировано. И.А. Мусин‑Пушкин, ответственный за ремонт и возведение укреплений, получил от царя жестокий разнос, а князь‑кесарь Ромодановский – указ:
«Изволь объявить всем министрам, чтобы они великие дела, о которых советуются, записывали, и каждый бы министр подписывался под принятым решением, что зело надобно; и без того отнюдь никакого дела не определять, ибо сим всякого дурость явлена будет».
Раздумывая о предстоящем, Петр не исключал возможность своей гибели. На этот случай он распорядился выдать в случае его кончины три тысячи рублей Екатерине Василевской, своей фактической супруге. Отдав распоряжения, в ночь на 6 января 1708 года Петр выехал из столицы и через Смоленск, Минск прибыл в Дзенциолы, где на зимних квартирах стояла русская армия во главе с Меншиковым.
Карл XII наконец двинулся со своей армией (шестьдесят три тысячи солдат) на восток. Русская армия (сто тысяч человек), выполняя Жолквенский план, отступала. Шведы терпели большие лишения, не находя ни хлеба, ни скота, ни фуража. Шли поэтому медленно, с частыми и длительными остановками. Силы армии вторжения таяли. Но все же с королем шли тридцать пять тысяч опытных, закаленных воинов. За нею из Риги Левенгаупт вел шестнадцать тысяч солдат и огромный обоз с припасами.
Русская армия прикрывала дороги на Могилев, Шклов, Копысь. На правом фланге стоял Шереметев с тринадцатью пехотными полками и Меншиков с одиннадцатью драгунскими полками; в центре – Репнин с десятью полками солдат и драгун; на левом фланге Голицын с десятью драгунскими полками. Все они были болотами отрезаны друг от друга. Двадцать пятого июня царь выезжает в армию. Шлет письма Шереметеву:
«Скоро буду к вам. И прошу, ежели возможно, до меня главной баталии не давать».
Карл XII возобновил движение на восток, имея целью взятие Москвы. Он по‑прежнему планировал свержение Петра, которого должен, по его мысли, заменить Яков Собеский. Север и северо‑запад России, в том числе Новгород и Псков, отойдут к Швеции; Украина и Смоленщина – Лещинскому, причем в Киеве будет сидеть вассал последнего «великий князь» Мазепа; русские южные земли предназначались туркам, крымцам и прочим сторонникам Карла. В России, говорил Карл Лещинскому, будут отменены все реформы, расформирована новая армия, воцарятся старые порядки; здесь он непреклонен:
– Мощь Москвы, которая так высоко поднялась благодаря введениям иностранной военной дисциплины, должна быть уничтожена.
Королю грезилось, что Россия будет обращена вспять – ее растащат на куски, отбросят от Балтики (Петербург – стереть с лица земли!), а сам он будет верховным судьей во всем, что происходит от Эльбы до Амура.
Речь шла, таким образом, о национальном существовании России как государства, его жизни или смерти. До сих пор Петр, его полководцы и войска действовали успешно, осмотрительно, хотя и случались неудачи. Но вот произошла осечка – у Головчина, в Белоруссии, 3 июля 1708 года на корпус Репнина напало войско Карла. Сначала открыла ураганный огонь артиллерия противника. Через два часа пошла в атаку шведская пехота, переправившаяся вброд через реку Бабич. Воины Репнина сопротивлялись героически, отчаянно, но превосходящие силы врага сломили их упорство. Не получив помощи, Репнин отступил, отошли и оба фланга. Пятого июля все русские войска перешли Днепр, а через три Дня шведы вошли в Могилев. Из восьми тысяч сражавшихся русских солдат немало осталось на поле боя; шведы, действовавшие более успешно, потеряли меньше. Репнин отступил, хотя разгрома и не потерпел. Петр вскоре узнал, что ряд русских полков во время сражения отступил в беспорядке, их пушки достались шведам. Другие оказывали сопротивление врагу, но вели бой «казацким, а не солдатским» обычаем. Царь не проявил снисходительности к своим военачальникам – враг подошел с главными силами к России, и небрежность, неумение могли обойтись очень дорого. Он распорядился предать военному суду Репнина и Чамберса – боевых генералов, к которым до сих пор относился с уважением, считался с их мнением. Лишь отвага, проявленная Репниным во время сражения, спасла его от смерти – генерала по решению военного суда разжаловали в солдаты (вскоре, в сражении при Лесной, он снова покажет себя храбрецом и вернет себе чин и должность). Чемберса отстранили от должности, но звание генерала ему, человеку престарелому, сохранили.
Сражение под Головчином не было большим успехом для шведов, тоже понесших большие потери, Но для русской армии это был полезный урок, и Петр извлек из него все, что только можно. Он устроил показательный суд над генералами. Затем составил «Правила сражения» – в них речь шла о взаимодействии разных родов войск в сражении, стойкости и взаимовыручке солдат:
«Кто место свое оставит или друг друга выдаст и бесчестный бег учинит, то оной будет лишен живота и честни».
Несмотря на все свое недовольство, Петр отдавал себе отчет в том, что происшедшее под Головчином – не такое уж сильное поражение, более того – оно показало возросшую силу русской армии:
«Я зело благодарю Бога: прежде генеральной баталии виделись с неприятелем хорошенько и что от сей его армии одна наша треть так выдержала и отошла».
После этого сражения инициатива полностью переходит к России. Карл же начинает медлить, проявляет известную осторожность. В Могилеве он стоит почти месяц, до 5 августа, ожидает прибытия корпуса Левенгаупта с обозом из Риги. Этот генерал еще 3 июня получил приказ о выступлении для соединения с армией короля.
Не выдержав ожидания, Карл все‑таки вышел из Могилева. Но пошел не на север, навстречу своему генералу, а на юг, к Пропойску, потом – на северо‑восток, к Смоленску. Петр внимательно следит за действиями короля, неожиданными и непредсказуемыми, сообразует с ними маневры своих войск. Выполняются пункты Жолквенского плана – русские полки отступают, заманивают врага, истощают его. Затем начинают уничтожать его по частям.
Царь в августе приказывает:
– Смотреть на неприятельские обороты: и куды обратится – к Смоленску или к Украине, – трудиться его упреждать. Неприятель отошел от Могилева миль с пять, против которого мы тоже продвинулись. И обретаетца наша авангардия от неприятеля в трех милях. А куды их намерение, Бог знает, а больше гадают на Украину.
Карл о своих намерениях нередко не извещал даже самых близких своих помощников. Тем не менее продвижение армии, его общее направление Петр и другие военачальники угадывали верно. На военном совете, проведенном еще 6 июля во Шклове, они предусмотрели возможные варианты движения шведской армии.
Русская армия по‑прежнему идет перед шведской, все уничтожает по пути. Царь 9 августа указом снова и снова напоминает:
«Провиант и фураж, тако ж хлеб стоячий на поле и в гумнах или в житницах по деревням… жечь, не жалея и строенья».
Везде он приказывает разрушать мосты, мельницы. Жители, забирая с собой скот, перебирались в леса. Меры, строгие, но необходимые, приносили успех. Петру докладывали:
– Рядовые солдаты к королю приступили, прося, чтоб им хлеба промыслил, потому что от голода далее жить не могут.
– Люди же от голода и болезни тако опухли, что едва маршировать могут.
Шведские солдаты, голодные и ободранные, шарили по деревням в поисках еды, дезертировали. Поблизости от армии короля русские драгунские полки и иррегулярная конница досаждали непрерывными нападениями, стычками; действовал приказ Петра:
– Главное войско обжиганием и разорением утомлять.
Тридцатого августа у села Доброго происходит схватка более крупная – пять полков «природных шведов» потерпели полное поражение от напавшего на них русского отряда во главе с князем М.М. Голицыным. Шведы потеряли три тысячи человек убитыми, русские – триста семьдесят пять человек. После победы русские отошли, выполнив полностью свою задачу. Но Карлу, наблюдавшему за ходом боя, неблагоприятный для шведов исход не помешал изобразить сражение как свою новую победу. Петр же искренне радовался:
– Сей танец в глазах горячего Карлуса изрядно станцевали. Я как и почал служить, такого огня и порядочного действа от наших солдат не слыхал и не видал (дай, Боже, и впредь так!). И такого еще в сей войне король швецкий ни от кого сам не видал.
Карл, несмотря на все свое фарфаронство, был очень расстроен. Еще бы – разгром был полным, только болота спасли его воинство от окончательной гибели. Он уже начинает задумываться о судьбе русского похода, советоваться с генералами. В начале сентября приглашает к себе и спрашивает их мнение: куда вести армию дальше? Гилленкрок, его генерал‑квартирмейстер, резонно замечает: чтобы им, генералам, дать ответ, нужно ведь знать, что намеревается сделать король. Ответ Карла, вероятно, не мог не ошеломить его помощников и советников:
– У меня нет никаких намерений.
Король не удосужился разработать план войны, обсудить его вместе с генералами. Ему казалось, что разгромить Россию будет делом более легким, чем разбить Саксонию. На этот раз, после Доброго, он соизволил узнать мнение своих генералов. На совете решили: идти не на Москву, а на Украину. Смысл этого крутого поворота в движении шведской армии хорошо объяснил Матвеев из Гааги, где он сумел выведать шведский «секрет»:
«Из секрета здешнего шведского министра сообщено мне от друзей, что швед, усмотри осторожность царских войск и невозможность пройти к Смоленску, также по причине недостатка в провианте и кормах, принял намерение идти на Украину, во‑первых, потому, что эта страна многолюдная и обильная и никаких регулярных фортеций с сильными гарнизонами не имеет; во‑вторых, швед надеется в вольном казацком народе собрать много людей, которые проводят его прямыми и безопасными дорогами к Москве; в‑третьих, поблизости может иметь удобную пересылку с ханом крымским для призыву его в союз и с поляками, которые держат сторону Лещинского; в‑четвертых, наконец, будет иметь возможность посылать казаков к Москве для возмущения народного».
Десятого сентября полк шведской кавалерии во главе с самим королем у деревни Раевки потерпел новое и сильное поражение. Под ним была убита лошадь, и Карл едва не попал в плен. Все это происходило на глазах Петра, участвовавшего в сражении. Король после очередного афронта решил не ждать Левенгаупта, который спешил к нему от Риги: быстро пошел на юг – этот шаг, необъяснимый и нелепый, позволил русским одержать еще одну победу, на этот раз гораздо более внушительную и серьезную, такую, что Петр назовет ее «матерью» Полтавской виктории.
Царь, получив известия о намерениях Карла и марше Левенгаупта, созвал совет. Согласно его решению, главные силы русской армии во главе с Шереметевым должны идти на Украину, «сопровождая» Карла; а корволант (летучий отряд) из одиннадцати с половиной тысяч человек с Петром во главе должен был нанести удар Левенгаупту. Последний вел войско из шестнадцати тысяч солдат и обоз с провиантом и фуражом. Двадцать восьмого сентября утром Петр настиг его у деревни Лесной. Появление корволанта было для шведов полной неожиданностью – кругом тянулись густые леса, труднопроходимые болота. Сражение длилось несколько часов. Солдаты с обеих сторон так устали, что повалились на землю (шведы – у своего обоза, русские – на боевой позиции) и «довольное время отдыхали», причем на расстоянии половины пушечного выстрела друг от друга. Потом битва возобновилась. К ее концу появление русской кавалерии Боура решило дело в пользу нападавших. Шведы потерпели полное поражение, только ночь и вьюга спасли остатки их войска, бежавшие в темноте. Левенгаупт оставил на поле сражения восемь тысяч убитых и весь обоз, так необходимый изголодавшейся армии Карла. Король узнал о полном разгроме одного из лучших своих генералов 1 октября, а 12 октября тот привел к нему шесть тысяч семьсот голодных и оборванных солдат – все, что осталось от «шестнадцатитысячного войска. При первой вести король не спал всю ночь, ходил грустный и молчаливый; теперь же, после рассказа побежденного генерала, послал в Стокгольм донесение о новой шведской победе и продолжил марш на Украину. Правда, с этих пор он начинает сомневаться в своей окончательной победе, но тщательно это скрывает.
Победа при Лесной вдохнула уверенность в русскую армию, и об этом хорошо говорит сам Петр, выигравший это сражение:
– Сия у нас победа может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало; к тому же еще гораздо меньшим числом будучи перед неприятелем. И поистине оная виною благополучных последований России, понеже тут первая проба солдатская была и людей конечно ободрила; и мать Полтавской баталии, как ободрением людей, так и временем, ибо по девятимесячном времени младенца счастья произвела.
Известие о блестящем успехе произвело впечатление в России и за рубежом. Петр мог быть доволен – одержана победа, причем меньшим числом солдат, над закаленным войском шведов; главная армия Карла оказалась теперь отрезанной от тыловых баз снабжения, в стратегическом окружении. В сражении при Лесной Петр проявил себя смелым новатором, незаурядным полководцем – организовал корволант из солдат‑пехотинцев, посаженных на коней; местом избрал не открытое поле, а закрытую пересеченную местность; наконец, построил свое войско не в одну линию, как тогда было принято, а в две.
Вскоре после Лесной, в октябре, шведы потерпели еще одно поражение: тринадцатитысячный корпус Любекера подошел к Петербургу со стороны Финляндии. Адмирал Апраксин с гарнизоном разгромил шведов, потерявших до трети своего личного состава, шесть тысяч лошадей. После такого афронта неприятель ни разу не делал попыток приблизиться к петровскому «парадизу». В честь победы по приказу Петра выбили медаль; на одной ее стороне – портрет победителя и надпись: «Царского величества адмирал Ф.М. Апраксин»; на другой – корабли, построившиеся в линию, и слова по окружности; «Храня сие, не спит; лучше смерть, а не неверность. 1708».
Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 161; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!