Тема в когнитивной психологии 104 страница

Каждое смысловое цепное действие составляется из элементов, из движений-звеньев. И каждое такое движение-звено — это более или менее самостоятельный двигательный акт в одном из нижележа­щих, фоновых уровней. При развертыва­нии такой смысловой цепочки перед нами проходят гуськом одно за другим то дви­жение-звено, построенное в верхнем поду­ровне пространства С2, то звено в уровне мышечно-суставных увязок В и т.д.

Однако эти движения-звенья имеют две яркие особенности, четко отличающие их от настоящих самостоятельных движений, которые ведутся на соответственных низо­вых уровнях.

Во-первых, ведущий уровень D, образ­но говоря, “не спускает глаз” ни с одного из этих движений-звеньев, разворачиваю­щихся под его верховным надзором и ру­ководством. Он предоставляет им очень широкую свободу в их протекании, но тем не менее на каждом из них ставит как бы свою утверждающую подпись или гриф: всего каких-нибудь один-два маз­ка свойственных ему коррекций, но уже кладущие свой отпечаток на течение все­го движения-звена, как один-два мазка учителя-художника, от которых разом меняется весь облик рисунка ученика. Ни низовые, фоновые уровни, ни выводимые ими движения-звенья ни на миг не долж­ны воображать себе, что они делают что-то самодовлеющее, имеющее значение не­зависимо от всей смысловой цепочки в целом. Они должны правильно обслужи­вать эту цепочку и делать свой очеред-

531

ной шаг вперед к решению той задачи, на которую и нацеливается эта цепочка.

Во-вторых, происхождение описывае­мых движений-звеньев особенное. Каждый уровень построения сам строит свои дви­жения для решения тех двигательных за­дач, которые ему под силу и по плечу: та­ким порядком нижний подуровень пространства (С1) строит локомоции, пе­рекладывания и переносы вещей и т.п.; таким путем верхний подуровень про­странства (С2) строит свои меткие броски, уколы, указывания, попадания и т.д. Но ни уровню С, ни лежащим еще ниже его уровням В и А не под силу смысл тех предметных, цепных задач, ради которых и выработался у человека специально “че­ловечий” уровень действий (D). Тем более не может у них быть ни способностей, ни даже побудительных причин к тому, что­бы формировать для самих себя и по свое­му почину отдельные движения-звенья та­ких действий.

Подуровень С1, например, полностью ос­нащен всеми коррекциями для того, чтобы обеспечить движение-звено чиркания спич­кой по коробке, но среди задач, доступных этому уровню по смыслу, нет такой, которая заключалась бы в таком вот именно чир­кающем движении палочкой по коробочке и исчерпывалась бы им. Ни одно животное, кроме, может быть, чисто подражательной, “обезьянничающей" обезьяны, не предпри­мет подобного движения чиркания спичкой и не сумеет исполнить его. Смысл и задача этого движения лежат за пределами потол­ка этого подуровня (С1) и недоступны ему.

Поэтому получается, что низовые, фо­новые уровни построений вырабатывают движения-звенья, нужные для какого-ни­будь цепного действия, не сами по себе, не по собственному почину, как они выраба­тывают, например, ходьбу, бег или бросок, а по прямым и точным заявкам от уров­ня действий (D). <...> При выработке нового двигательного навыка центральная нервная система сперва прощупывает и проектирует, где взять наиболее подходя­щие коррекции для каждого последова­тельного звена действия и какому фоно­вому уровню нужно его в соответствии с этим передоверить. И вот тогда-то и на­чинается отправка в низовые уровни за­явок или заказов на построение тех или иных движений-звеньев. “Вы можете пол-

ностью обеспечить такое-то движение-зве­но, — как бы говорит уровень действий (D), соединяясь по телефону с низовым уровнем В или С. — У вас есть все по­требное для этого оборудование. Более того, ни один из других фоновых уровней не оснащен качественно до такой степени удачно и подходяще для этого звена, как именно ваш. Направляем вам точные рабочие чертежи”.

Интересно, что хотя современная не­рвная физиология не имеет еще никакого представления о том, как именно осуществ­ляется этот вымышленный нами разговор по телефону между уровнями и что пред­ставляют собою те импульсы, посредством которых уровень D дает понять фоновому уровню, в чем состоит его заявка, тем не менее те органы мозговой коры, которые осуществляют это диспетчерское распре­деление заявок и их передачу в низовые уровни, известны нам уже совершенно точно. <...>Эти диспетчирующие отделы уровня действий носят в анатомии мозга название “премоторных полей”. Сравни­тельная анатомия показывает, что корко­вые поля с таким именно микроскопичес­ким строением вычленяются и обособля­ются впервые только у самых высших млекопитающих, в полном согласии со всем тем, что было выше сказано о проис­хождении и развитии уровня D. Таким образом, движения-звенья описываемого рода, составляющие обычно преобладаю­щую часть цепочек действий уровня D, уп­равляются целиком (кроме лишь пары пригоночных, “утверждающих” коррекци-онных мазков из ведущего уровня) теми или иными низовыми уровнями, но форми­роваться в них могут не иначе как по заяв­кам и точным заказам со стороны уров­ня D, передаваемым через посредничество премоторных полей коры мозга. <...> Все фоновые коррекции протекают у нас, как правило, без участия сознания, автомати­чески. Соответственно этому и в движени­ях-звеньях обсуждаемого типа в сознание попадают только верховные коррекцион-ные мазки, все же прочее совершается в них автоматически.

Те “наборы” сенсорных коррекций, которые вырабатываются описанным по­рядком в низовых уровнях (В и С) для обес­печения таких движений-звеньев специ­ального назначения, будут обозначаться в

532

последующем как высшие автоматизмы. В разговорной речи они именуются в раз­ных случаях по-разному: двигательные навыки, специальные навыки, умения, сно­ровки и т. д.¹ Название "высшие автоматиз­мы", несомненно, точнее и правильнее всех прочих, хотя и несколько длинно; зато его уже ни с чем не смешаешь. <...> Действи­тельно высшие автоматизмы образуют со­бою одну часть или группу автоматизмов вообще, которые и получат там точное оп­ределение.

Высшие автоматизмы переполняют со­бою всевозможные привычные, натрениро­ванные действия из уровня D. Они могут образовываться во всех без исключения уровнях построения.

Уровни, лежащие выше уровня действий (группа Е)

Общие характеристики существенных черт движений и действий уровня D <...> ясно показывают, что еще не все высшие интеллектуальные двигательные акты мо­гут найти себе место в этом уровне. В координационный уровень действий не по­падают, например, символические или ус­ловные смысловые действия, к которым в первую очередь относятся не техничес­ки-исполнительные, а ведущие в смысло­вом отношении координации речи и пись­ма, двигательные цепи, объединяемые не предметом, а мнестической схемой, отвле­ченным заданием или замыслом и т.д., например, художественное исполнение, му­зыкальное или хореографическое; движе­ния, изображающие предметное действие при отсутствии реального объекта этого действия; предметные действия, для ко­торых предмет является уже не непосред­ственным объектом, а вспомогательным средством для воспроизведения в нем или с его помощью абстрагированных, непред­метных соотношений. Существование по­добных движений и действий убедитель­но свидетельствует о наличии в инвентаре человеческих координации одного или не­скольких уровней, иерархически более высоких, нежели уровень D.

Необходимо оговориться, что наличие у человека мотивов и психологических

условий для действий, значительно возвы­шающихся над конкретным, элементарным обращением с предметами, не подлежит никакому сомнению. Трудность заключа­ется только в том, чтобы выяснить, сказы­ваются ли, и если да, то в какой мере, эти отличия мотивировки и психологической обусловленности действий и на внешнем, координационном оформлении и корриги­ровании движений, о чем здесь только и идет речь. Когда животное бежит один раз потому, что ему необходимо быстро пере­крыть известное расстояние (подуровень С1), а другой раз бежит нацелившись на то, чтобы с разбега схватить подвешенный плод или намеченную жертву (фон в С1 к основному акту в С2), то разница в постро­ении и сензорных коррекций, и самого ре­зультирующего движения в обоих случа­ях не вызывает сомнений. Но когда человек наносит другому удар кинжалом в поряд­ке элементарной самозащиты или граби­тельского нападения (уровень D), то у нас еще не может быть достаточных основа­ний ожидать существенно иного коорди­национного оформления, если субъектом подобного же акта будет Дамон, Занд или Шарлотта Кордэ. Необходимо обратиться прежде всего к анализу двигательного со­става подобных действий, за которыми по­дозреваются высшие координационные уровни.

Анализ некоторых особенно сложных и интеллектуализированных актов пове­дения, например, письма или речи, устанав­ливает в них наличие большего числа иерархически наслоенных этажей, или, что сводится к тому же самому, наличие иерар­хически наслоенных одна на другую коор­динационных перешифровок в большем количестве, нежели число насчитываемых нами уровней до предметного включитель­но. В акте письма, например, мы имеем налицо уровень синергии, задающий основ­ную колебательную синергию скорописи; уровень пространственного поля С, обеспе­чивающий адаптацию движения пера к поверхности бумаги и соблюдение геомет­рических особенностей почерка при допу­щении пластической вариативности вели­чины букв, положение листа, позы пишу­щего и т.д.; наконец, уровень действий D,

 

Fertigkeiten.

533

определяющий топологические особенно­сти почерка, верховно управляющий выс­шим автоматизмом скорописи и осуще­ствляющий правильные алфавитные начер­тания букв (то, что мы выше назвали модулированием скорописной колебатель­ной синергии уровня В). Легко убедиться, что над всеми этими уровнями или пере­шифровками остаются еще по меньшей мере две координационных перешифров­ки, не нашедшие себе места в уровнях по­строения, рассмотренных до этого момен­та. Во-первых, идя снизу вверх, это будет перешифровка фонетическая и граммати­ческая (один или даже два отдельных, под­чиненных один другому процесса), т.е. пе­ревод фонетического образа речевого зву­ка на язык азбучного начертания, и перевод фонетического образа слова на язык грам­матически верного буквенного подбора (spelling): “счетчик”, когда звучит “щоч-чик”, “Worcester” когда звучит “Vuste”, и т.п. Во-вторых, это будет перешифровка смысловая, т.е. превращение зерна мысли или фразы на знакомом, но не родном язы­ке или высказывания, помнящегося лишь по его общему смыслу, и т.д., в звуковой и, далее, графический образ слов, которые мы намерены написать. Еще более отчетлив пример написания чисел, где над фонети­ческой перешифровкой (“три” — “3”, “две­сти” — “200”) стоит еще смысловая или арифмо-грамматическая перешифровка (“триста семь” — 307, а не 300 — 7; “einundzwanzig” — 21, а не 1— 20; “quarte-vindt dix-huit” — 98, а не 4 — 20 — 10 — 8 и т.д.). Под каждой из таких иерархичес­ких перешифровок угадывается свой осо­бый уровень построения. Наконец, и пато­логические признаки, в особенности при­знак персеверации <...>, тоже в целом ряде случаев указывает на раздельные уровни лежащие выше D, каждый из которых про­свечивает в патологических случаях сво­ей особой, иначе построенной персевераци­ей. Нижеследующий пример из области уже проанализированных нами уровней может пояснить сказанное. Пациент, пер-северирующий в уровнях В или С1, испол­няя задание нарисовать кружок, не может остановиться после первого обведения кон­тура и рисует или нескончаемый клубок

на одном месте, или штопоровидную спи­раль <...>. Если же персеверация обус­ловлена поражением в уровне действий, то подобное же задание вызывает появле­ние целой вереницы отдельных кружков, каждый из которых ничем не патологи­чен сам по себе, но которые в совокупнос­ти могут заполнить собой целый лист. Разные уровни из числа уже знакомых нам дали на одно и то же задание совершенно различные персеверации.

Аналогичным образом при пораже­нии в предметном уровне D пациент, спо­собный написать по заданию, например, цифру 8, но склонный к персеверации, может воспроизвести заданную цифру в виде целого клубка восьмерок по одному месту (персеверация в высших автоматиз­мах уровня действий) или в виде беско­нечной серии восьмерок: 8888... (пер­северация в смысловой схеме самого уровня D). Этот же больной на задание написать “сто двадцать" пишет 122222..., т.е. уже на втором звене верно начатого действия впадает в персеверацию после­днего из указанных типов, но другой па­циент на то же самое отвечает такой пер­северацией: 120120120... Несомненно, что переход в предыдущей паре наблюдений от штопоровидной персеверации кружка к нескончаемой серии безупречных круж­ков вполне аналогичен описанному сей­час переходу от 122222... к 120 120 120, и если там этот переход был связан с по­вышением персеверации на один уровне-вый этаж, то у нас есть все основания ожи­дать и здесь подобного же соотношения. Налицо более сложный и высокий тип персеверации, явно говорящий за то, что здесь затронута перешифровка, стоящая выше уровня D. То же, по-видимому, спра­ведливо и по отношению к больному, ко­торый задание написать 120 исполняет так “10020”, т.е. уже без персеверационных явлений обнаруживает разрушение в той области, где должна в норме совершаться арифмо-грамматическая перешифровка, и этим подтверждает действительное суще­ствование такой области.

В ответ на предложение нарисовать дом больной¹, персеверирующий в уровне D, изображает либо общепринятую схему до-

приносит живейшую благодарность.

534

мика много раз по одному месту, либо це­лую улицу схематических домиков. Но к какому уровню отнести персеверацию больного, который исполняет это задание, рисуя сперва крышу в виде буквы Д, а под ней — запутанный клубок линий, ясно об­наруживающий, однако, что за Д-образной крышей последовали сначала круговые, Со­образные, а под конец — ломаные, М-об-разные линии? Это уже не схема дома в уровне D, а какая-то сложная смесь схема­тического рисунка, идеографического иероглифа и письменного обозначения "ДОМ", свидетельствующая о нарушении по меньшей мере в еще одном возвышаю­щемся над D уровне, в котором смыкают­ся между собой предметные схемы и рече­вые, письменные начертания. Ведь не­сомненно, что и исторически иероглифы египтян и китайцев возникли не в резуль­тате чисто интеллектуалистически проду­манной условной символики, а в порядке слитного, синкретического мышления бо­лее примитивного типа, которое в ту пору могло проявиться и в соответственных син­тетических графических координациях в норме, а в наше время всплывает тут и там в патологических случаях, как и еще мно­гие другие формы примитивного мышле­ния, а может быть, и моторики.

Все эти факты — и существование це­лостных двигательных актов, не уклады­вающихся в рамки уровня D, и многоярус­ные перешифровки, замечаемые в норме, и многоэтажные выпадения или персеве­рации, наблюдающиеся в патологии, — го­ворят в пользу существования по мень­шей мере еще одного уровня, доминирую­щего над уровнем действий D, а вероятнее, еще нескольких подобных уровней. Одна­ко недостаточность материала в этом на­правлении пока еще настолько ощутима, что единственно правильный выход для настоящего момента — объединить про-визорно все возможные здесь высшие уровни в одну группу Е, поскольку даже при этом условии их удастся охаракте­ризовать только в самых суммарных чер­тах. Для этой уровневой группы сейчас невозможно, как кажется, конкретизиро­вать ни ее ведущих афферентаций, ни кортикальной локализации (кроме толь­ко явно существенных для ее эффектори-ки лобных долей полушарий, в частности, полей 9 и 10 Brodmann).

Прежде всего нужно обосновать утвер­ждение, что в группе Е мы имеем дело действительно с координационными уров­нями, а не только с чисто психологичес­кими надстройками, т.е. что двигатель­ные акты, относящиеся к этой группе, не являются суммами движений, полностью управляемых и координируемых более низовыми уровнями и только сцепляемых между собой психологическими мотива­ми нового рода, а представляют собой на­стоящие целостные координации с особы­ми качествами. При всей недостаточности экспериментального материала и связан­ной с этим очень большой трудности найти достаточно веские обоснования для этого положения можно все-таки и сей­час высказать ряд аргументов в его пользу.

Первый аргумент вытекает из того по­нимания структуры актов уровня дей­ствий и функций премоторной системы, которые явились результатом приведен­ного выше анализа этого уровня. Этот ана­лиз доказал возможность координацион­ного управления двигательными процес­сами “сверху вниз", позволив установить, что высшие автоматизмы, встреченные нами там, не являются ни в какой мере суммами движений уровней В и С, а пред­ставляют собой совершенно особые коор­динационные комбинации, управляемые по специфическим директивам предметного уровня, через его собственный эффектор-ный выход — премоторные поля. Эти ав­томатизированные компоненты и фоны предметного уровня, эти “высшие автома­тизмы” текут в силу своей автоматизиро-ванности ниже порога сознания, всегда пребывающего в ведущем в данный мо­мент уровне. Совершенно естественно зак­лючить, что если мы встретимся с целост­ным предметным действием или цепью таких действий, текущими автома-тизированно и бессознательно и приводя­щими при этом к смысловому результату, возвышающемуся над возможностями са­мого предметного уровня, то перед нами будет проявление аналогичного координа­ционного процесса, локализованного на одну уровневую ступень выше процессов уровня действий. Такие факты дейст­вительно существуют. К ним прежде все­го следует причислить движения речи и письма.

535

Как уже было указано в предыдущем разделе, речедвигательный процесс пред­ставляет собой координацию, текущую на уровне действий, с техническими фонами во всех нижележащих уровнях. Это дока­зывается и близким клиническим срод­ством между моторными афазиями и ап-раксиями премоторной группы, и бли­зостью, локальной и иннервационной, между премоторными полями коры и ре­чедвигательный полем Вгоса, и схемно-топологическим характером построения речедвигательных отправлений, и наличи­ем в них черт, совершенно аналогичных почерку, — произношения или акцента, т.е. качественной манеры, не нарушающейся при изменениях метрической стороны речи (громкости, быстроты, высоты тона голо­са); доказывается, наконец, ясно выражен­ной монопольной смысловой связью их с предметом на некоторых ранних стадиях онтогенетического развития речи. Назы­вание предмета, так же как написание буквы или списывание слова, строится в уровне предметного действия D. Когда же мы встречаемся с этими полностью при­надлежащими предметному уровню коор-динациями в служебной, подчиненной, роли в бессознательном или автоматическом протекании и в таких цепных синтезах, которые в целом не могут быть мотивиро­ванными предметным уровнем, т.е. встре­чаемся со смысловой связной речью или таким же письмом, мы имеем очень мно­го оснований признать управляющие ими механизмы за особый координационный уровень в точном смысле этого слова. Ана­логия речедвигательного процесса с выс­шими автоматизмами действительно очень велика, и хотя подробное ее прослежива­ние выходит из рамок этой книги, но одну существенную ее черту необходимо ука­зать.

Выше было установлено, что движения, из которых построены автоматизмы уров­ня действий, несмотря на то, что координи­руются всегда в уровнях ниже его, тем не

---

Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 264; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!