Тема в когнитивной психологии 24 страница
Самонаблюдение — основа психологии.Мы видели, что психические явления
могут быть познаваемы только при помощи самонаблюдения. Познание при помощи самонаблюдения в психологии принято называть также субъективным методом в отличие от объективного метода естествознания. Объективный метод — это познание через посредство внешних органов чувств (термин “объективный” в этом случае употребляется потому, что дело идет о наблюдении чего-то объективного, вне нас находящегося). Самонаблюдение называется также интроспективным методом, или интроспекцией, что значит “смотрение внутрь". Но не следует думать, что в данном случае может идти речь о каком-нибудь действительном смотрении внутрь. “Самонаблюдение”, как уже было сказано выше, есть только искусственный термин для обозначения способа познания, отличного от познания через посредство органов чувств. Как мы видели, все психические процессы непосредственно доступны наблюдению только того, кто их переживает.
Но если психические явления доступны только для того лица, которое их переживает, то спрашивается, каким образом они могут сделаться предметом наблюдения для другого лица? Ведь мы часто говорим, что мы наблюдаем психическую жизнь того или другого лица, например, психическую жизнь ребенка. В обиходной жизни часто говорят: “мы видим радость", “мы видим печаль" другого лица. Но этот способ выражения неправилен, потому что о психических состояниях другого лица мы можем только умозаключать; видеть же, слышать или вообще непосредственно воспринимать их мы не можем. Для пояснения этого возьмем пример. В моем присутствии кто-либо плачет. Я думаю, что он переживает чувство страдания. Но могу ли я сказать, что я “воспринимаю" его чувство страдания? Нет, потому что я воспринимаю только ряд физических изменений, составляющих предмет внешнего опыта. Я вижу капли жидкости, истекающие из его глаз, я вижу изменившиеся черты лица; я слышу прерывистые звуки, которые называются плачем. Все это я воспринимаю при помощи органов чувств, это есть предмет внешнего опыта. Кроме этого я ничего непосредственно не воспринимаю. Откуда же я знаю о существовании страдания у другого? Я знаю о нем путем умозаключения. Когда я сам раньше страдал, когда у меня
|
|
122
было чувство страдания, то у меня из глаз текли слезы, я сам издавал прерывистые звуки. Теперь я, "видя” слезы и “слыша" плач, умозаключаю, что у него есть чувство страдания.
Из этого примера можно видеть, что непосредственно воспринимать психические процессы, переживаемые другими индивидуумами, мы не можем: о них мы можем только умозаключать, непосредственно же воспринимать их мы можем только в самих себе. Психическая жизнь всех живых существ становится для нас понятной благодаря умозаключениям. Если мы, например, видим, что собака обращается в бегство, увидя палку, то мы заключаем, что она переживает чувство страха и старается избежать страдания совершенно так, как это делаем и мы. О психических процессах, переживаемых другими индивидуумами, мы знаем только на основании того, что мы сами переживали. Каждое психическое явление, таким образом, становится для нас понятным, благодаря тому, что мы его переводим на язык наших собственных переживаний, на наше самонаблюдение. Вследствие этого мы можем утверждать, что единственный способ познания психических процессов есть самонаблюдение: без самонаблюдения мы ничего не могли бы знать о психической жизни других существ.
|
|
Самонаблюдение и объективное наблюдение.Положение, что самонаблюдение есть единственный способ познания психических процессов, некоторые понимают в том смысле, что психолог должен строить психологические законы на основании наблюдений только самого себя и эти наблюдения считать справедливыми относительно психической жизни вообще. Но так как, по их мнению, это не может быть верным способом исследования, потому что то, что справедливо относительно психической жизни психолога, наблюдающего самого себя, может быть совершенно несправедливо относительно психической жизни вообще, то, по их мнению, психология, построенная на самонаблюдении, не может иметь никакого научного значения.
|
|
Но такое понимание термина “самонаблюдение" нужно считать совершенно неправильным. Те психологи, которые утверждают, что самонаблюдение есть основа психологии, не думают, что это утверждение равносильно требованию, чтобы психо-
логия строилась на основании наблюдения только самого себя. По их мнению, самонаблюдение не исключает наблюдения психической жизни других индивидуумов, психической жизни животных, ребенка и т.п., т.е., другими словами, самонаблюдение не исключает объективного наблюдения, но следует заметить, что результаты объективного наблюдения становятся для нас понятными только в том случае, если мы переведем их на понятия, известные нам из нашего самонаблюдения.
Таким образом, объективное наблюдение психических процессов может осуществиться только благодаря самонаблюдению.
|
|
Источники психологии.Не из наблюдения только самого себя, а из наблюдения вообще всех живых существ психолог стремится строить законы душевной жизни. Эти наблюдения психология черпает из целого ряда других наук. Тот материал, который необходим психологу для построения системы психологии, мы можем изобразить при помощи следующей таблицы. Психологу нужны три группы данных:
I. Данные сравнительной психологии.
1. Сюда входит так называемая “психология народов" (этнография, антропология), а также история, художественные произведения и т.п.
2. Психология животных.
3. Психология ребенка. П. Анормальные явления.
1. Душевные болезни.
2. Гипнотические явления, сон, сновидения.
3. Психическая жизнь слепых, глухонемых и т.п.
III. Экспериментальные данные.
Итак, мы видим, что для современного психолога прежде всего необходимо иметь данные сравнительной психологии. Сюда относится “психология народов” (по-немецки Völkerpsychologie), в которую входит история и развитие религиозных представлений, история мифов, нравов, обычаев, языка, история искусств, ремесел и т.п. у некультурных народов. Все так называемые “высшие чувства": эстетические, моральные, чувство справедливости у современного культурного человека, являются в таком сложном виде, что анализировать их для нас почти невозможно. Мы должны
123
рассмотреть состояние этих чувств у малокультурных народов. Там они являются в очень простой, зачаточной форме. Прослеживая постепенное развитие этих чувств на разных ступенях культуры, мы можем видеть те элементы, из которых они складываются. Изучая состояние этих чувств у малокультурных народов, мы можем таким образом понять их природу и у культурных народов. История, описывая прошлую жизнь народов, описывает и такие моменты в их жизни, как народные движения и т.п., это дает богатый материал для так называемой психологии массы. Изучение развития языка доставляет также очень важный материал для психологии. Язык есть воплощение человеческой мысли. Если мы проследим развитие языка, то мы вместе с этим можем проследить ход развития человеческих представлений. Весьма важный материал для психологии доставляют также и художественные произведения; например, для изучения такой страсти, как “скупость", нам следует обратиться к изображению ее у Пушкина, Гоголя и Мольера.
Психология животных важна потому, что в психической жизни животных те же самые “способности”, которые у человека являются в неясной форме, возникают в простой, элементарной форме, вследствие чего доступны более легкому изучению; например, инстинкт у животных выступает в гораздо более ясной форме, чем у человека.
Психология ребенка имеет важное значение потому, что, благодаря ей, мы можем видеть, каким образом высшие способности развиваются из элементарных. Например, развитие способности речи можно было проследить у ребенка, начиная с самой зачаточной формы.
Изучение анормальных явлений, куда относятся душевные болезни, так называемые гипнотические явления, а равным образом сон и сновидения, также необходимо для психолога. То, что у нормального человека выражено неясно, у душевнобольного выражается чрезвычайно ясно. Например, явление потери памяти замечается и у нормального человека, но особенно отчетливо оно выступает у душевнобольных.
Если, далее, мы возьмем так называемых дефектных, у которых отсутствует,
например, орган зрения, слуха и т.п., то наблюдения над ними могут для психологии представить чрезвычайно важный материал. У слепого нет органа зрения, но есть представление о пространстве, которое, конечно, отличается от представления о пространстве у зрячего. Исследование особенностей представления о пространстве слепого дает нам возможность определить природу представления о пространстве вообще.
Вот тот многочисленный материал, на основании которого строится система психологии. Все приведенные здесь наблюдения: наблюдение над животными, наблюдение над психической деятельностью душевнобольного и т.п., представляют собою результаты объективного наблюдения, потому что то, что мы в этом случае наблюдаем, есть нечто, вне нас находящееся, но не следует думать, что в этом отношении психология становится тождественной с естествознанием. Все-таки нельзя сказать, что в психологии применяется объективный метод, потому что весь объективно добытый материал становится доступным для психолога только благодаря тому, что он переводит его на язык самонаблюдения. Если он так или иначе истолковывает психическую жизнь ребенка, если он так или иначе понимает психическую жизнь душевнобольного и т.п., то это только потому, что он раньше имел случай пережить аналогичные состояния. Словом, весь объективно получаемый материал становится доступным для нас благодаря самонаблюдению.
Поэтому, резюмируя, мы можем сказать, что психология при изучении психических явлений должна пользоваться субъективным методом или самонаблюдением.
О возможности эксперимента в психологии.Известно, что естествознание обязано своим развитием применению эксперимента, опыта. Поэтому важно решить вопрос, нельзя ли применить эксперимент к исследованию психических явлений. Сущность эксперимента мы можем пояснить следующим образом. Изучение при помощи эксперимента отличается от изучения при помощи наблюдения просто. Если мы изучаем какое-либо явление, не делая никаких попыток произвести изменение условий, при которых оно соверша-
124
ется, то такое изучение мы можем назвать наблюдением просто. Если мы, например, рассматриваем радугу, изучаем взаимное расположение цветов ее и т.п., то это будет изучением явления при помощи простого наблюдения. Но если мы, изучая какое-нибудь явление, пытаемся изменить условия или обстоятельства, при которых оно совершается, то такое изучение может быть названо изучением при помощи эксперимента. Например, мы желаем определить влияние сопротивления воздуха на скорость движения падающих тел. Для этой цели мы при помощи воздушного насоса выкачиваем воздух из стеклянного цилиндра и в созданном таким образом безвоздушном пространстве производим падение тел и видим, что все тела падают с одинаковой скоростью в безвоздушном пространстве (в данном случае мы наблюдаем падение тела при двух условиях: сначала при наличности воздуха, а потом без воздуха). На этом примере можно видеть, что в эксперименте мы производим изменения в обстоятельствах, при которых совершается изучаемое явление.
Но нельзя ли применить эксперимент к изучению психических явлений, т.е. нельзя ли в психических процессах изменять обстоятельства, при которых совершается изучаемое явление? Кажется на первый взгляд, что такого рода изменение обстоятельств, при которых совершается то или другое психическое явление, невозможно. Изменять мы можем явления внешней природы. Каким же образом можно было бы вмешаться в ход явлений психических? По-видимому, с сознанием, с явлениями душевной жизни нельзя оперировать так, как мы оперируем с вещами внешнего мира. На самом же деле, если изменение психических явлений невозможно прямо, то возможно
косвенно; именно, мы можем видоизменять деятельность того или другого органа чувств и вместе с этим изменять и состояние сознания. Произведем какой-либо эксперимент. Положим, что мы желаем определить, сочетание каких цветов кажется нам красивым. Для этого мы берем, например, полоску зеленой бумажки и, помещая рядом с нею полоску бумажки синего цвета, предлагаем кому-либо сказать, считает ли он это сочетание цветов “красивым”. Если он, положим, находит это сочетание некрасивым, тогда мы вместо синей бумажки приставляем красную, и, положим, субъект находит это сочетание красивым. Мы в этом случае, удаляя одну бумажку и помещая другую, произвели изменения в деятельности зрительного органа, а вместе с этим вызвали изменение состояния сознания. Другими словами, мы произвели психологический эксперимент. О других психологических экспериментах мы скажем впоследствии, а теперь отметим, что эксперимент в психологии возможен, так как возможно изменение тех условий, при которых совершаются психические явления.
Психология и физиология.Вместе с этим делается понятным и значение физиологии (науки о телесных отправлениях) для психологии, так как психологические эксперименты до сих пор производились главным образом в физиологии. Но здесь можно также видеть, до какой степени несправедлив довольно распространенный в наше время взгляд, что будто бы психология есть часть физиологии. В действительности для построения психологии необходим такой обширный материал, что экспериментальная психология, которая в настоящее время неправильно называется также и физиологической, составляет только часть психологии вообще.
125
Б. М. Теплов
[ОБ ИНТРОСПЕКЦИИ
И
САМОНАБЛЮДЕНИИ]1
Что следует понимать под субъективным методом в психологии? Для ответа на вопрос обратимся прежде всего к первоисточнику — к тем психологам, которые считали, что субъективный метод — единственно возможный в психологии, и все усилия направляли к разработке этого метода. К ним относится большинство столпов буржуазной идеалистической психо-логии. Возьмем для примера двух главных представителей официально утвержденной психологии в дореволюционной России: профессора Московского университета Г.И.Челпанова и профессора Петербургского университета А.И.Введенского.
В учебнике психологии, по которому учились гимназисты того времени, Челпа-нов писал так: “Психические явления могут быть познаваемы только при помощи самонаблюдения. Познание при помо-щи самонаблюдения в психологии приня-то называть субъективным методом в отличие от объективного метода естествознания” (1905. С. 7).
Аналогичное, только в более резкой форме, писал и Введенский: “Душевные явления сознаются или воспринимаются только тем лицом, которое их пережива-ет” (1914. С. 15). “Чужой душевной жизни мы не можем воспринимать; сама она навсегда остается вне пределов возможного опыта” (Там же. С. 74). Наблюдение
душевных явлений в самом себе “называ-ется самонаблюдением, или внутренним наблюдением, или интроспекцией, система-тическое же употребление самонаблюдения для научных целей называется субъек-тивным, или интроспективным, методом” (Там же. С. 13).
Итак, психические явления могут по-знаваться только в себе самом; познание их осуществляется при помощи интроспек-ции (внутреннее зрение) или самонаблюдения; систематическое употребление ин-троспекции для научных целей и есть субъективный метод; метод этот, как явствует из вышесказанного, — единственно возможный в психологии.
Как же быть с познанием чужой психической жизни? В этом вопросе Введенс-кий, надо отдать ему справедливость, за-нимал наиболее последовательную позицию — позицию крайнего агностицизма, своего рода “психологического солипсизма”. “Я вправе, — писал он, — смело утверждать, без всякого опасения противоречить каким-либо заведомо существующим фактам, что, кроме самого меня, ровно никто не одушевлен во всей вселенной” (Там же. С. 72). И дальше: “Мне нельзя узнать, где есть одушевленность помимо меня и где ее нет, так что без всякого противоречия с наблюдаемыми мною фактами я могу всюду, где захочу, либо допускать, либо отрицать ее” (Там же. С. 73). Таким образом, профессор университета, облеченный обязанностью читать курс психологии, считал себя вправе допускать психическую жизнь у шкафа и отрицать ее у самого близкого ему человека. Естественно, что никакого интереса не может представить содержа-ние курса психологии, читавшегося с та-ких позиций.
Более обтекаемую и по видимости нау-кообразную позицию занимал Челпанов.
<...> “Нельзя сказать,— писал Челпа-нов,— что в психологии применяется объективный метод, потому что весь объективно добытый материал становится доступным для психолога только благодаря тому, что он переводит его на язык самонаблюдения. Если он так или иначе истолковывает психическую жизнь ребенка, если он так или иначе понимает психи-
1985. Т. 2. С.291—302.
126
ческую жизнь душевнобольного и т. п., то это только потому, что он раньше имел случай пережить аналогичные состояния” (1905. С. II).
Самый знаменитый из американских интроспекционистов, Б.Э.Титченер, не сму-щаясь, продолжал такое же рассуждение и по отношению к изучению психологии животных. Психолог, писал он, “старается, насколько это только возможно, поставить себя на место животного, найти условия, при которых его собственные выразитель-ные движения были бы в общем того же рода; и затем он старается воссоздать со-знание животного по свойствам своего человеческого сознания” (1914. Т. 1. С. 26).
Как видно, сущность субъективного метода заключается в том, что психолог истолковывает психическую жизнь дру-гих взрослых людей, детей, душевноболь-ных и даже животных с точки зрения тех сведений, которые он получил при помо-щи самонаблюдения. Репертуар тех психических процессов, которые могут быть таким путем найдены, естественно, огра-ничивается и должен по существу метода ограничиваться тем, что пришлось пере-жить самому психологу. Представления, чувства, мысли другого человека, ребенка и даже животного — это все те же представления, чувства и мысли ученого-психолога, ибо никаких других он не знает и не имеет права знать.
Следовательно, действительное позна-ние чужих чувств или мыслей (таковое по-знание предполагается невозможным!) заменяется тем, что психолог приписывает другим людям (или даже животным) те чувства и мысли, которые он считает, исхо-дя из собственного опыта, наиболее разумным приписать им в данном случае.<...>
Научная несостоятельность субъектив-ного метода в его развернутом виде слиш-ком очевидна. Однако не следует забывать, что явно нелепое требование приписывать детям, душевнобольным и животным психические процессы из запаса собственного интроспективного опыта есть прямое и необходимое следствие исходной посылки: самонаблюдение есть единственный адекватный метод познания психики. Если принять эту посылку, то следует или отка-заться от изучения, например, психики ребенка, или принять метод “истолкова-ния через самонаблюдение”.
Все изложенное учение о субъективном методе в психологии покоится на вере в то, что у человека имеется специальное орудие для непосредственного познания своей психики (внутреннее восприятие, или интроспекция) и что другое — опосредствованное — познание психического невозможно, а следовательно, невозможно и объективное, общезначимое познание чужой душевной жизни, и по-этому оно должно заменяться чисто субъективным переводом на язык самонаблюдения. Нетрудно понять, что здесь мы имеем дело с неприкрытым субъективным идеализмом, что основной тезис интроспективной психологии — “психо-логия есть наука о непосредственном опыте” (В.Вундт, Т.Липпс и другие, вплоть до большинства современных англо-аме-риканских психологов-идеалистов) — име-ет вызывающе идеалистический характер.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 215; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!