Тема в когнитивной психологии 26 страница
Отказываясь считать самонаблюдение одним из методов научной психологии, мы должны самым решительным образом противопоставить нашу позицию позиции американского бихевиоризма.
Бихевиоризм отказывается от метода самонаблюдения. Но он отказывается от
него для того, чтобы отказаться от изучения психики, сознания человека. Формальный сочинитель бихевиоризма Дж.Уотсон писал: “Если бихевиоризму предстоит будущность..., то он должен полностью порвать с понятием сознания”. “Те исследователи, которые не в состоянии отказаться от "сознания", со всеми его осложнениями, должны искать лучшего применения своим силам в какой-нибудь иной области”.
Бихевиоризм исходит все из того же идеалистического по своей сущности положения, которое лежит в основе интроспективной психологии: психика, сознание доступны только интроспективному познанию, они не могут быть изучены объективным методом. (На это обстоятельство справедливо указал в свое время С.Л.Рубинштейн.)
"Состояния сознания, — пишет Уотсон, — подобно так называемым явлениям спиритизма, не носят объективно доказуемого характера, а потому никогда не смогут стать предметом истинно научного исследования”. "С точки зрения бихевиоризма, не существует никаких доказательств “психических существований” или “психических процессов" какого бы то ни было рода".
Сначала бихевиористы выступали под флагом механистического материализма. Но в основе их построения лежал, как мы видим, идеалистический тезис. Поэтому-то так просто и быстро грубый механицизм первых бихевиористов превратился в столь же грубый идеализм их продолжателей. <...>
|
|
Советская материалистическая психология прямо противоположна американскому бихевиоризму. Основная задача нашей психологии — материалистически объяснить психику, сознание человека. Бихевиоризм отказался от метода самонаблюдения для того, чтобы отказаться от сознания. Марксистская психология должна отказаться от самонаблюдения как метода научного исследования потому, что сознание человека может и должно быть изучено последовательно объективными методами.
132
Н.Н.Ланге
БОРЬБА ВОЗЗРЕНИЙ В СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ1
Кто знаком с современной психологической литературой, с ее направлениями и тенденциями, особенно в отношении принципиальных вопросов, не может, я думаю, сомневаться, что наша наука переживает ныне тяжелый, хотя и крайне плодотворный, кризис. Этот кризис, или поворот (начало которого можно отнести еще к 70-м гг. прошлого столетия), характеризуется, вообще говоря, двумя чертами: во-первых, общей неудовлетворенностью той прежней доктриной или системой, которая может быть названа, вообще, ас-социационной2 и сенсуалистической психологией, и, во-вторых, появлением значительного числа новых попыток углубить смысл психологических исследований, причем обнаружилось, однако, огромное расхождение взглядов разных психологических направлений или школ.
|
|
Ассоциационная психология была построена, главным образом, трудами Дж.иДж.С.Миллей,А.Бена, Г.Спенсера и их предшественников в Англии. В наше время ее сторонниками, более или менее правоверными, можно считать Т.Рибо и Т.Цшена, отчасти ГЭббингауза. Воззрения этих психологов далеко не во всем совпадают. Но главные, существенные учения у них общие и характерные для ассоцианизма. Последовательный ассоцианизм рассматривает психичес-
кую жизнь как копию или отражение в сознании внешнего мира, то есть отмечает по преимуществу параллелизм фактов сознания с фактами окружающей среды. Это соответствие касается, во-первых, содержаний сознания, во-вторых, связей между этими содержаниями. Содержания сознания распадаются на два класса — ощущений и представлений, причем представления рассматриваются как копия ощущений. Последовательность в смене этих вторичных состояний, то есть их ассоциация, есть тоже копия последовательностей, в которых на нас действовали внешние раздражения. Иначе говоря, ассоцианизм сводит душевную жизнь почти исключительно к памяти, воспроизводящей или повторяющей во вторичных состояниях свойства и последовательности ощущений.
|
|
В противоположность ассоцианизму или по крайней мере в дополнение к нему новая психология выдвигает вперед своеобразие психической жизни и ее автономный характер. Эта автономность, главным образом, обнаруживается в общем селективном характере сознания, в том, что оно выбирает или подбирает целесообразно психические состояния. Как совершается такой отбор и в чем он состоит, разные психологи определяют весьма различно, но во всяком случае волюнтарный характер психики всегда подчеркивается гораздо ярче, чем в ассоцианизме. Далее, все противники ассоцианизма возражают и против сенсуализма, то есть сведения всех психических познавательных фактов лишь к ощущениям и их копиям — представлениям. Более глубокий и беспристрастный психологический анализ показывает им, что наряду с этими определенными и устойчивыми фактами мы находим в сознании состояния переходные и неопределенные, наряду с образами — мышление без образов и т.д. Предположение, будто все психические процессы сводятся лишь к внешним ассоциациям, оказывается тоже несостоятельным, и наряду с ассоциациями выдвигаются разные акты, интенции, разные функции сознания и т.п. Коротко говоря, вместо механического образа психической жизни как конгломерата отдель-
|
|
133
ных образов и ощущений (полипняка образов, как выражался И.Тен) эта жизнь рассматривается как сложная органическая функция, как процесс в слитном потоке изменений, как целесообразное построение и т.п. Механическая схема заменяется органической.
Начало этого движения новой психологии, противополагающей себя окоченевшему в отвлеченных формулах и конструкциях ассоцианизму и сенсуализму, должно отнести еще к семидесятым годам прошлого столетия. Оно было открыто, с одной стороны, Ф.Брентано (Психология с эмпирической точки зрения, 1874), родоначальником австрийской школы психологии (Х.Эренфелъс, А.Мей-нонг, СВитасек и др.), с другой — В.Вунд-том, особенно после того, как его учение об отличии ассоциативных сочетаний представлений от апперцептивных и теория аффектов получили более или менее окончательную формулировку, то есть приблизительно со второго издания его “Основ физиологической психологии” (Очерки психологии, 1880), особенно же после выхода его “Grundriss der Psycholo-gie” (1896). He менее важную роль в этом движении должно признать и за знаменитым двухтомным трудом У Джемса, его “Принципами психологии” (1893). Поразительная яркость его психологических наблюдений, свободных от мертвого схематизма, тонкое умение подмечать своеобразие психических процессов в их отличии от свойств внешних предметов и решительность в разрушении догматических предрассудков ходячего ассоци-анизма — все это внесло в психологию новую и полную жизненности струю. Далее, К.Штумпф в течение многих лет постоянно вносит в психологию ряд обновляющих ее идей, начиная с возрождения нативизма в области пространственных восприятий (в чем ему, впрочем, предшествовал физиолог Э.Геринг), затем учение о новой форме соединения представлений — их слиянии, или сплаве (Verschmelzung), — в отличие от ассоциации, потом теорию реального взаимодействия между физиологическим и психическим процессами взамен устарелого психофизического параллелизма, наконец, в 1907 г., плодотворные идеи о необходимости различать психические явления или
содержания от психических функций или отправлений (функциональная психология в противоположность структурной). Наряду со Штумпфом должен быть поставлен ТЛиппс, обновляющее и реформирующее значение идей которого испытывает ныне каждый психолог, в какой бы области науки он ни работал. Наконец, к этому перечню наиболее видных представителей новой психологии присоединим еще Э.Гуссерля <...> и новое движение в области экспериментального исследования мышления, начатое уже А.Бине и ныне плодотворно продолжаемое так называемой Вюрцбургской школой (О.Кюльпе, АМессер, НАх и т.д.), и многих других.
В этом общем обновлении психологической науки особенно замечательно то обилие новых основных психологических категорий, которые вводятся разными представителями этого течения. К тому крайне ограниченному числу основных понятий, которыми пользовались ассоциани-сты (ощущение, представление, ассоциация), ныне чуть не каждый психолог делает свои добавления: “поток сознания” и “переходные состояния сознания” у Джемса, “предметное сознание” в противоположность “сознаниям Я” у Липпса, его же “вчувство-вания", "интенция" у Гуссерля, "допущение" (Annahme) у Мейнонга, “акты” у Мессера, “функции” у Штумпфа, “положения сознания” у К.Марбе, “психические позы” (les attitudes) у А.Бине, “подсознательное” у ДжЛстрова и П.Жане и т.д. и т.д. В этом огромном и новом движении при явном разрушении прежних схем и еще недостаточной определенности новых категорий, при, так сказать, бродячем и хаотическом накоплении новых терминов и понятий, в которых даже специалисту не всегда легко разобраться, мы получаем такое впечатление, будто самый объект науки — психическая жизнь — изменился и открывает перед нами такие новые стороны, которых раньше мы совсем не замечали, так что для описания их прежняя психологическая терминология оказывается совершенно недостаточной.
При этом, однако, обнаруживается вторая характерная черта новых психологических направлений, на которую мы указали выше: крайнее разнообразие течений, отсутствие общепризнанной системы науки, огромные
134
принципиальные различия между отдельными психологическими школами. Все признают ассоцианизм и сенсуализм недостаточными, но чем заменить прежние, столь простые и ясные, хотя и узкие, психологические схемы — на это каждая "школа" отвечает по-своему. Ныне общей, то есть общепризнанной, системы в нашей науке не существует. Она исчезла вместе с ассоцианиз-мом. Психолог наших дней подобен Приаму, сидящему на развалинах Трои. Достаточно сравнить общие изложения психологии у Вундта, Липпса, Джемса, Эббингауза, Йодля и Витасека, чтобы в этом убедиться: каждое из этих изложений построено по совершенно иной системе, чем другие. В дальнейшем мы встретим целый ряд доказательств, подтверждающих такую общую характеристику современной психологии. Все основные психологические понятия и категории — ощущение, представление, восприятие, ассоциация, память, внимание, мышление, чувствование, воля — понимаются и толкуются ныне совершенно разно психологами разных направлений. То, что для одних является сложными явлениями, другие считают специфическими, элементарными фактами, например: сознание протяженности для Вундта — в противоположность взглядам на него у Джемса и Штумпфа, специфичность акта суждения для Брентано, Гуссерля, Мейнон-га-в противоположность воззрениям Йодля, Эббингауза и других, элементарный характер волевого fiat для Джемса и других волюнтаристов — в противоположность эмоциональной (аффективной) теории воли у Вундта и ассоциационной у Эббингауза и т.д. В то время как некоторые для всех психологических процессов предполагают физиологические корреляты или даже все психические закономерности сводят к физиологическим (Авенариус, ЗЭкснер, Циген, отчасти и Эббингауз), другие признают существование особых чисто психических законностей (Вундт, Джемс, школа Мейнон-га и др.). Одни видят задачу психологии лишь в описании содержаний сознания, другие признают в сознании еще особого рода функции и акты, отличные от этих содержаний (Штумпф, Гуссерль, Мейнонг, Мессер и др.). Этот перечень принципиальных разногласий можно было бы легко продолжить на целые страницы, ибо нет ни одного почти психологического вопроса, который не был бы втянут в эту борьбу разных направлений.
Можно сказать, не боясь преувеличения, что описание любого психического процесса получает иной вид, будем ли мы его характеризовать и изучать в категориях психологической системы Эббингауза или Вундта, Штумпфа или Авенариуса, Мейнонга или Вине, Джемса или Г.Мюллера. Конечно, чисто фактическая сторона должна остаться при этом той же; однако в науке, по крайней мере в психологии, разграничить описываемый факт от его теории, то есть от тех научных категорий, при помощи которых делается это описание, часто очень трудно и даже невозможно, ибо в психологии (как, впрочем, и в физике, по мнению ПДюгема) всякое описание есть всегда уже и некоторая теория.
Специальные психологические журналы приносят нам ежемесячно десятки, по-видимому, чисто фактических исследований, особенно экспериментального характера, которые кажутся для поверхностного наблюдателя независимыми от этих принципиальных разногласий в основных научных категориях, разделяющих разные психологические школы. Однако, внимательнее приглядываясь к этим исследованиям, легко убедиться, что уже в самой постановке вопросов и в том или ином употреблении психологических терминов (как то: память, ассоциация, ощущение, внимание и др.) содержится всегда то или иное понимание их, соответствующее той или иной теории, а следовательно, и весь фактический результат исследования сохраняется или отпадает вместе с правильностью или ложностью этой психологической системы. Самые, по-видимому, точные исследования, наблюдения и измерения могут, таким образом, оказаться при изменении в смысле основных психологических понятий ложными или, во всяком случае, утратившими свое значение. Мы должны помнить, что такие кризисы, разрушающие или обесценивающие целые ряды фактов, которые усердно и старательно устанавливались в специальных работах, кризисы в самых основах науки, не раз уже бывали в разных научных областях. Они действуют подобно землетрясениям, возникающим благодаря глубоким деформациям в недрах Земли. Достаточно напомнить, например, падение алхимии, несмотря на множество точных опытов у старых алхимиков, или такие же радикальные перевороты в истории медицины.
135
Итак, мы должны признать, что в совре-менной психологии происходит ныне неко-торый общий кризис. Он состоит в смене прежнего ассоцианизма новой психологической теорией. Этот кризис, по существу благотворный, несомненно ведет нас к более углубленному пониманию психической жизни. Но в настоящее время разыскание новых основ для нашей науки порож-дает сильные колебания и значительные разногласия между отдельными психологическими направлениями. Нашей задачей должна быть ныне выработка из этих борю-щихся теорий обновленной системы науки, которая явилась бы столь же ясной и твердой, каков был в первой половине прошлого века ассоцианизм. Задача эта должна со-стоять в критической оценке современных психологических направлений и попытке их соглашения в связи с тем обширным фактическим материалом, который дает нам сама психология, далее физиология и биология, зоопсихология и нервная патоло-гия и, наконец, социология и социальная психология. Некоторую попытку содействовать разрешению этой общей задачи мы даем читателю в следующих главах.
Из сказанного видно, что понимание современной психологии необходимо предполагает некоторое знакомство как с ассо-циационной психологией, так и с важнейшими из современных систем, стремящихся дополнить и реформировать этот ассоциа-низм. Поэтому мы даем в дальнейшем пять кратких характеристик, имеющих целью ввести читателя в принципиальное понимание современных движений в психологии. Эти очерки излагают учения ассоцианизма, психологию Вундта, Джемса, актуалистов и волюнтаристов. Не претендуя на полноту, они должны служить лишь для более ясного понимания дальнейшего.
1. Общий очерк ассоциационной психологии
Как уже сказано, эта психология возникла в английской эмпиристической философии, получила биологический и эво-люционный характер у Г.Спенсера и была
дополнена некоторыми физиологическими основами, в частности учением о локализации психических явлений в коре боль-шого мозга. В таком составе (например, в наше время у ТДигена) эта психология может быть изображена вкратце следующим образом.
Психическая жизнь есть совокупность дискретных душевных явлений, возника-ющих в нашем опыте. Носитель, или сущность, этих явлений — душа — нам неизвестна, ибо она есть метафизическое понятие. Поэтому и все попытки прежней метафизической психологии указать основные силы души, то есть ее “способности”, совершенно бесплодны. Такие способности, вроде, например, мышления, фантазии, воли, суть лишь отвлеченные слова, обозначающие общие, сходные свойства в некотором ряде душевных явлений. Они имеют столь же мало объяснительного зна-чения, как, например, “способность” пище-варения для физиологии пищеварения. Все психические факты или явления, как бы они ни были различны, могут быть разложены на некоторые элементы, каковыми надо считать: 1) ощущения или реальные состояния разного рода, возникающие при воздействии на нас внешних раздражений, 2) представления или идеальные факты, являющиеся, в сущности, копиями, или репродукциями, ощущений, но более бледными. К ощущениям принадлежат как ощущения внешних чувств — зрительные, слуховые и т.д., так и ощущения органические — холода, тепла, голода, жажды, боли, мускульного сокращения и т.п., и, наконец, ощущения отношений, или отно-сительные ощущения сходства, различия и т.п.1 Сверх того, все эти ощущения мо-гут иметь кроме своего указанного специфического содержания еще характер приятности или неприятности. Таково же различие и соответственных представлений или идеальных состояний.
Ощущения и порядок их смены в со-знании зависят от порядка, в котором воздействуют на нас внешние раздражители. Представления же, то есть вторичные со-стояния, комбинируются в единовременные или последовательные комплексы по осо-
1 Некоторые из психологов этого направления не считают нужным выделять эту третью группу ощущений как нечто особое, например, Циген. Для него само сходство и различие ощущений совпадает с сознанием этого сходства и различия. Другие же ассоцианисты признают особый класс ощущений отношения, как, например, Спенсер.
136
бым законам ассоциации. Можно различать ассоциации по смежности (в пространстве и времени) и ассоциации по сходству содержаний. Первые суть копии тех последовательностей, в которых были даны нам в опыте комплексы ощущений, вторые же могут быть сведены к первым. Именно, если некоторое представление А вызывает или внушает нам сходное с ним представление А1, то сходство их состоит в частичном тождестве их содержаний.
А = a+b+c+d.
A^a+b+k+1.
Каждый из этих комплексов (а, Ь, с, d) и (а, Ь, к, 1), как уже имеющийся в нашем прежнем опыте, объединен ассоциацией смежности. Поэтому новое появление группы (а, Ь, с, d) может через посредство признаков а и b вызвать и ассоциированные с ними по смежности признаки к и I1.
Ассоциации представлений, вообще, объяснимы физиологически, поскольку физиологической основой представлений мы можем считать "следы”, оставленные в коре полушарий соответственными ощущениями, связь же между этими “следами” обусловлена особыми, в опыте возникающими ассоциативными путями проведения нервных токов.
Из этих элементов — ощущений разного рода и соответственных им представлений — слагается вся душевная жизнь, все ее состояния суть разные комплексы или ассоциации указанных элементов. Так, восприятие любой реальной вещи есть комплекс непосредственно данных ощущений, ассоциативно восполненный некоторыми представлениями. Память, вообще, есть совокупность представлений, ассоциативно возбуждаемых. Фантазия есть тоже своего рода память, но память, в которой представления комбинируются в новые комплексы под влиянием разных эмоций. Внимание есть господство в сознании определенной группы представлений, причем прочие представления ими вытесняются или угнетаются. Всякое суждение можно рассматривать как ассоциационную связь представлений, между которыми существует сознание отношения (сходства, различия и т.д.). Эмоции суть совокупности органических ощущений или соответствен-
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 181; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!