ВОЗРОЖДЕННОЕ ЕСТЕСТВЕННОЕ ПРАВО
Различение права естественного и права искусственного, проведенное древнегреческой мыслью, было затем поддержано многими авторами последующих эпох.
700 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в
В XX в. новый подход к этой теме был развит неокантианцами (Р. Штаммлер и др.), которые абсолютным естественным правом объявили начало справедливости. Это начало стало восприниматься источником и масштабом в оценке исторического движения права к недостижимому идеалу. Толкование права, таким образом, стало включать в свой предмет внутренне присущее (имплицитное) норме требование справедливости и соответствующего приспособления права к ценностям существующего общества. Так возникла концепция естественного права с исторически меняющимся содержанием.
Современный английский правовед Лон Фуллер считает, что правовая норма должна содержать в себе умопостигаемую цель и указывать на средства ее достижения. В этом смысле каждая норма права субстанциональна (имеет сущностное содержание, несет значение должного, и таким образом, является ценностью). Одновременно с этим каждая норма инструментальна; в этом своем измерении она определяет средства для достижения цели. Ценностно нагруженной, с учетом сказанного, является и вся правовая система. Проясняя свою позицию, Фуллер вводит различение права имплицитного (подразумеваемого) и эксплицитного (внешнего, оформленного, сделанного).
|
|
|
Имплицитное право– это обычаи и сходные типы нормативного упорядочивания человеческого общения, которые часто лишены словесного и символического обозначения и фиксирования. Сделанное право– это внешне выраженные точные правила, заключенные в нормах и требованиях договора, статута и др. И эксплицитное, и имплицитное право суть целеположенное право, поскольку совмещают и сущее и должное. В отличие от позитивизма, объявляющего правом практически любой приказ суверенной власти, и в отличие от нормативизма с его иерархией норм и вершинной нормой, и от социологии с ее восприятием нормы права как предсказания возможного поведения суда Фуллер делает акцент на целеполагании в праве, на средствах его реализации, которые также заложены в праве, что придает праву и всей правовой системе свойство ценностной системы. Наиболее общая цель в праве как системе– направлять и контролировать человеческую деятельность. Но есть также и более конкретные цели, которые Фуллер именует процессуальными (процедурными) целями: в договорном праве они одни, в судоговорении несколько другие. Все разновидности «сделанного» права должны отвечать следующим требованиям:
|
|
|
701 § 8 Возрожденное естественное право
быть оправданными, иметь общий характер своих требований, не иметь обратной силы, быть ясными и свободными от противоречий, а также достаточно устойчивыми, не требовать невозможного. Их применение должно находиться в соответствии с целями и средствами, заложенными в данной норме.
Правовая норма как некое сочетание должной цели и должных средств представляет собой моральную ценность. Так, мораль приобретает в естественно-правовой концепции Фуллера конкретный характер, в то время как для теории «чистого» права и «чисто юридической» трактовки событий и конфликтов является характеристикой безразличной, несущественной.
Свою преемственную связь с естественно-правовой традицией древних авторов Фуллер фиксирует в тезисе о том, что право есть разумность, проявляющая себя в человеческих отношениях. Фуллер не противопоставляет позитивное право и естественное право, а только право и неправо.
Несколько иную характеристику моральности в праве дает Рональд Дворкин, автор «Если о правах говорить серьезно» (1972). Позитивное право должно подвергаться оценке не только с инструментальной, но также и с моральной точки зрения. Фундаментальные субъективные права и образуют, по его мнению, те принципы и критерии, которые должны браться в основу морального измерения права с точки зрения справедливости. Ведущим, главным и определяющим принципом является право на равенство, по-другому «право на равное уважение и обращение».
|
|
|
В 50-х гг. Артур Кауфман (Естественное право и историчность. 1957) выступил против возведения в абсолют элемента исторической изменчивости в содержании права и подчеркнул в этой связи, что естественно-правовое восприятие права основано на признании и допущении постоянного наличия и действия внепозитивных правовых принципов. Вместе с тем он соглашался с восприятием права как исторически меняющегося феномена, в содержание которого включаются некоторые внеюридические факторы, действующие «здесь и теперь».
В 70-х гг. Каумфман откажется от этих позиций и объявит о «бесплодности естественно-правовых учений». В этот период он высоко ценит критико-аналитические возможности в осмыслении действующего права, которые демонстрирует, по его мнению, юридическая герменевтика– своеобразная философия юридического языка в его практическом применении. Полем действия герменевтики он считает в первую очередь деятель-
|
|
|
702 Глава 22 Политические и правовые идеи XX в
ность судьи как рупора действительного, а не книжного только права. Судья так или иначе обязан проводить сопоставление языковых выражений правовой нормы и юридического содержания конфликта, который норма призвана регулировать. Таким образом, онтологическая основа естественного права перенесена Кауфманом из области «закономерностей бытия» в область «языкового выражения бытия» и речь ведется о видоизмененном естественном праве – герменевтическом (по происхождению и толкованию) естественном праве. Другими словами, закон и здесь не считается вполне достаточным для извлечения правила в процессе выработки судебного решения, и только судья в состоянии должным образом учесть содержание и смысл конкретной конфликтной ситуации и принять во внимание, насколько закон соответствует положению вещей в данное время и в данном месте.
В последней трети XX в. с новыми перетолкованиями естественно-правовой традиции выступили Дж. Роулс (Теория справедливости. 1972) и Дж. Финнис (Естественный закон и естественное право. 1980).
Дж. Роулс основывает теорию справедливости на аристотелевской концепции распределяющей справедливости, взятой в несколько упрощенном виде (блага, существующие в обществе, должны распределяться на основании взаимных требований людей и на основании максимально возможного равенства). Роулс использует конструкцию-понятие «первичные блага», которые подлежат распределению. В их число он включает свободу, равные возможности, определенный уровень материального достатка. Все эти «первичные блага» обеспечивают человеку «самоуважение»; они в то же самое время суть условия, которые обеспечивают человеку его автономию, его самостоятельность, в том числе и самостоятельное распоряжение такими благами.
Существенное значение он придает установлению принципов справедливого распределения. Первым таким принципом Роулс считает требование, чтобы каждый человек в равной степени обладал основными правами и свободами. Система индивидуальных прав и свобод должна совпадать со всеобщей свободой, причем свобода должна быть максимизирована, ее ограничение может быть оправданно только в целях ее лучшей защиты:
«свобода может быть ограничена только ради свободы». Второй принцип – требование равенства как равного обладания сво-
703 § 8. Возрожденное естественное право
бодой и равного распределения благ (исключения из этого правила допустимы здесь только в целях выравнивания уже сложившегося неравенства). Этот принцип конкретизируется как принцип равных возможностей, нацеленный на максимальное устранение неравенства, возникающего или сложившегося на базе богатства или рождения. Каждый человек должен иметь равные возможности в стремлении получить определенный статус в обществе.
Эгалитаристские идеи Роулса в этой части во многом перекликаются с идеями Руссо и некоторыми положениями правовой философии Канта. Новые моменты привнесены американским теоретиком в истолкование категории справедливости – она характеризуется им как правильность, добросовестность, беспристрастность, как своего рода «процессуальная справедливость», которая обеспечивается при помощи правовых норм, соответствующих принципу правления справедливого закона. При этом очень существенна роль конституции, которая определяет основные распределительные процедуры, с наибольшей вероятностью приводящие к созданию справедливого и устойчивого порядка. Такая функциональная роль конституции поддерживается и усиливается при помощи обычных законов.
Концепция Дж. Финвиса построена на перетолковании идей Августина, в частности идеи телеологизма. Смысл человеческого существования Финнис определяет как достижение человеком определенного блага или совокупности благ, которые он постигает, оценивает и обеспечивает с помощью разума. Перечень основных благ, или ценностей человеческой жизни, включает в себя жизнь (стремление к самосохранению), знание (не инструментальное, а прежде всего субстанциональное, мировоззренческое), игру (связана с правильным распределением и пользованием социальными ролями человека в обществе), эстетический опыт (способность понимать прекрасное), практическую разумность (стремление сделать свой разум более результативным в практическом плане), социабельность (дружеская общительность), религию (как представление о генезисе и роли космического порядка, человеческой свободы и разума).
Все блага должны распределяться справедливо, на основе уравнивающей либо распределяющей справедливости. Эти блага должны распределяться в обстановке единодушия, координации и в определенных случаях также при содействии власти. Таким властным и результативным инструментом может быть только позитивное право, но право, соответствующее справедли-
704 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
вости. Авторитет позитивного права, по одному из основополагающих разъяснений Финниса, зависит от его справедливости или, по крайней мере, от его способности обеспечить справедливость.
Поскольку цель властного упорядочивания общественных отношений заключена в реализации общественного блага, то несправедливое право утрачивает юридическую силу, поскольку оно в этом случае несправедливо по причине своей извращенности либо своего несовершенства.
Гарантией против извращенности права является строгое соблюдение определенных формальных требований: закон не должен иметь обратной силы, он должен быть официально одобренным, ясным в своих требованиях, исполняемым процедурно и относительно стабильным. Декреты и приказы должны иметь ранг подзаконных актов и соответствовать требованиям закона; применение норм права должно совершаться только при надлежащем соблюдении законных процедур.
§ 9. Интегративная юриспруденция
Рост и дифференциация современного научного знания в его позитивистском варианте, по сути дела, не имеет пределов, и поэтому каждая научная отрасль стремится противопоставить этой тенденции свое устремление к объединению, синтезированию и новому упорядочению разрозненных по тем или иным причинам фрагментов знаний. Каждая крупная отрасль современного права испытывает и дробление и синтезирование предмета регулирования и точно такая же ситуация наблюдается в современных отраслях правоведения общего назначения– юснатурализме, юридическом позитивизме и социологической юриспруденции.
Продолжающаяся идейная конфронтация и новые размежевания между позитивистским юридическим анализом и естественно-правовым анализом сопровождается сегодня, как и в прошлые исторические эпохи, некоторыми взаимными уступками и нередкими попытками в той или иной форме сблизить несходные методологические позиции и установки. Подобные попытки были предприняты и в рамках синтезирующего (интегративного) правоведения (Виноградов, Ященко, Холл).
На рубеже XIX–XX вв. социологическая философско-нравственная критика позитивистского догматического правоведения нашла разрешение на абстрактном, чисто теоретическом уровне в стремлении выработать синтетическую теорию права
705 § 9. Интегративная юриспруденция
(А. С. Ященко, П. Г. Виноградов и др.). Еще в работах Чичерина было показано, что история, догма и политика права суть три одинаково необходимые направления в правоведении и государствоведении. Новое подтверждение этому было сделано в фундаментальном труде А. С. Ященко «Теория федерализма. Опыт синтетической теории государства» (Юрьев, 1912), где наряду с оригинальной трактовкой конфедеративных и федеративных политических союзов с их полиархическим и дуалистическим началами проведена мысль о том, что синтетическая природа юридических (и политических) явлений особенно ярко выступает именно в федеральных политических организациях. Давние споры о том, кого считать суверенной властью в федерации– центральную власть или федерировавшиеся штаты,– выглядят не вполне корректно, поскольку суверенитет следует считать атрибутом совместной властной деятельности федерации и штатов, той деятельности, которая предстает в виде некой «синтетической неразрывности». Существо федерализма Ященко усматривал в некотором «равновесии федеральной и местной властей, при котором федерированные части сохраняют особое, своеобразное самостоятельное участие в правительственной организации общефедерального суверенитета».
Право как социальное явление и как часть социального опыта представляет столь важный элемент социального бытия, писал П. Г. Виноградов (1854–1925), что в этом своем качестве оно выполняет не менее важные социальные функции, чем, скажем, устройство государства или способ разделения власти в государстве. Свой подход к изучению права он называл синтетическим, противопоставляя его и обособляя от аналитического метода Дж. Остина и его последователей. Опасности аналитического метода связаны с тем, что абстрактные понятия и термины часто воспринимаются юристами-аналитиками таким образом, как будто вопрос об этих терминах и их формальных классификациях составляет существо всей юриспруденции. В конечном итоге создается особый «мир понятий», в котором происходят постоянные обновления, критика, защита и разрушение абстрактных конструкций. В свое время Р. Иеринг высмеял эти «понятийные райские кущи». Ранние позитивисты в лице Конта и Спенсера прокламировали приход социологической науки, которой предстоит завершить круг естественных наук и увенчать собой усилия человеческого познания. Современные же мыслители, по мнению Виноградова, не столь оптимистичны и выставляют множество оговорок и ограничений.
706 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
«Мы хорошо знаем,– писал Виноградов,– в какой степени наше поведение и характер подвержены иррациональным порывам, нашим пристрастиям и предубеждениям, нашим привычкам и институтам, неосознанным и подсознательным элементам нашей натуры. В качестве индивидов мы склонны к тому, чтобы обратиться за пояснением к биологам и психологам. Противоположность биологии и психологии в изучении социальной жизни образуют политика и синтетическая юриспруденция» (Обычай и право. Осло, 1925). Правила поведения в обществе являются результатом поведения самого общества, и нет необходимости чрезмерно завышать социальное воздействие понятийных и логических конструкций. «Ни жизнь семьи, ни жизнь профессиональной гильдии, а равным образом– церкви, нации, государства не зависит всецело или главным образом от совершенства их логико-понятийных отображений».
По замыслу американского философа права Джерома Холла, автора термина «интегративная юриспруденция», естественно-правовая традиция может быть обновлена сегодня за счет ее сочетания с аксиологическим (ценностным) подходом в -праве. Ценности должны при этом рассматриваться как непременный атрибут правовой нормы, а нормы должны восприниматься как «защищенные ценностные суждения».
Традиционная естественно-правовая теория мало интересовалась разработкой основных юридических понятий, которые на самом деле должны составлять исходную базу всякой юридической теории. Этот раздел наилучшим образом разработан, по мнению Холла, в кельзеновском нормативизме. С учетом новой роли ценностного начала в правоведении интегративную юриспруденцию можно назвать также правовой аксиологией. Ценности в праве– это то, что в норме права, подобно наставнику, «формирует психические состояния и внешнее поведение». Исключительно плодотворными в этом плане являются, по его оценке, определения права как этической в своем существе категории, данные в свое время Платоном и Аристотелем (Исследования по юриспруденции и криминальной теории. НьюЙорк, 1958).
В литературе последних лет появились констатации того, что западная традиция «закона и порядка» переживает в настоящее время кризис, вызванный, с одной стороны, тем обстоятельством, что глобальной проблемой становится сегодня не проблема отдельного региона, как это было до самого недавнего времени, а весь мир, и потому Запад становится всего лишь его составной
707 § 10. Теории элит, бюрократии и технократии
частью. Другую сторону этой кризисной для Запада ситуации составляет кризис западной традиции правосознания (традиции законности и порядка в западном смысле).
Сегодня сложилась такая ситуация, когда право во все большей степени воспринимается с позиций политического или нравственного прагматизма. В этой обстановке особая роль в деле обновления и интеграции выпадает на долю исторического правоведения.
§ 10. Теории элит, бюрократии и технократии
Во второй половине XIX в. в связи с дальнейшей централизацией и бюрократизацией политической жизни наступил период критической переоценки опыта представительного правления и либерально-демократических ценностей. Это нашло свое отражение в теории элит Вильфредо Парето (1848–1923) и в концепции политического класса Гаэтано Моска (1858–1941). В начале XX в. элитарный подход к изучению политики был дополнен изучением влияния так называемых заинтересованных групп (А. Бентли) и новым взглядом на упорядочивающую роль бюрократии в деле осуществления власти в обществе и государстве (М. Вебер). Особую разновидность социально-группового анализа политики составили концепции технократии и технодемократии (Д. Белл, М. Дюверже и др.)
Первым наброском теории политического класса стала работа 26-летнего итальянского правоведа Г. Моски «Теория правления и парламентское правление» (1884). Более развернутый вариант обоснования этой концепции был представлен затем в его работе «Основы политической науки» (2 тома, 1886,1923). Теория элиты была впервые обстоятельно изложена В. Парето в его «Трактате общей социологии» (1916), в котором социологическая тематика сочеталась с исторической, политико-идеологической и социально-философской. Парето был по образованию инженером, но впоследствии глубоко и основательно заинтересовался политэкономией и социологией.
Оба итальянских мыслителя исходили из весьма близкой идеи о наличии в сфере управляющей деятельности каждого общества двух значительно обособленных групп– правящих и управляемых. Самое большое новшество, предложенное ими при обсуждении этого вопроса, состояло в утверждении, что в обществе всегда правит «ничтожное меньшинство» в виде «политического класса» (Г. Моска) или «правящей элиты» (В. Парето).
708 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
Согласно разъяснениям Моски, «во всех человеческих обществах, достигших известного уровня развития и культуры, политическое руководство в самом широком смысле слова, включающее административное, военное, религиозное и моральное руководство, осуществляется постоянно особым, т.е. организованным, меньшинством». Это меньшинство Моска, по всей видимости не без влияния Маркса, именовал также господствующим классом, руководящим классом, правящим классом.
Парето в своем обосновании концепции правящей элиты исходил из предположения, что каждое общество можно разделить на две страты, или слоя,– высшую страту, в которой обычно находятся правящие, и низшую страту, где находятся управляемые. Он усложняет привычную дихотомию классов (господствующий и подчиненный) и выделяет в высшем слое (элите) две подгруппы– правящую и неправящую элиты, а в низшей страте такое разделение считает неоправданным. Таким образом, фундаментальное различие у Парето выглядит как различие между элитой и массой.
Элита в широком смысле весьма сходна по значению с аристократией (власть лучших) или, в более современной формулировке, с меритократией (власть достойных). Такое понимание исходит из того представления, что узкий слой лучших из лучших всегда обнаруживает себя в каждой обособленной общественной деятельности или в иерархии профессионального престижа. Если мы станем присваивать тому, кто превосходнейшим образом делает свое дело, индекс 10, а самому нерадивому 1 и поставим ноль полному неумельцу, то подобное разделение получит свою логику и оправдание. Область индексируемой деятельности может быть связана не только с политикой или бизнесом, но также с просвещением, поэтическим ремеслом и т.д. Ловкому жулику, который обманул многих и еще не попал под карающий меч правосудия, тоже следует поставить индекс 8, 9 или 10. Легче всего ставить индексы шахматистам, основываясь на количестве побед и поражений. Однако в делах управления к правящей элите должны быть отнесены те, кто прямо или косвенно заметно влияет на правительственную политику. Остальные образуют неправящую элиту. Понятное дело, что известный шахматист или писатель–властитель дум также входят в элиту.
Очень важное место в социологе-политической концепции Парето занимает толкование логического и нелогического поступка (поведения в широком смысле). По мнению Р. Арона, в
709 § 10. Теории элит, бюрократии и технократии
уяснении этой проблемы сильно помогут наблюдения за поведением таких распространенных и типичных участников деловой современной жизни, как инженер и спекулянт. Инженер, если он не ошибается, ведет себя логично. Экономист и юрист, если не сильно завышают роль своих познаний, способны понять определенные формы поведения людей. И только социология имеет дело с людьми, которые обычно не ведут себя ни как деловитые инженеры, ни как осторожные спекулянты. Человек по природе своей существо хотя и рассудительное, но в своем практическом поведении нередко безрассудное. Наблюдая эа его поведением, социолог должен выявить и учесть особую роль чувств и аффектов (страстей) в этом поведении. Эта роль так велика и так постоянна в своем воздействии на поведение, что умственные построения выглядят удивительно переменчивыми, тогда как чувства относительно постоянными. Вот за эту постоянность все чувства и аффекты Парето отнес к особой категории компонентов в человеческом поведении и назвал их термином «резидуа» (буквально «остатки», т.е. то, что остается, выпадает в осадок). В отличие от чувств и аффектов умственные построения, т.е. аргументы и системы оправдания, а также идеологии, с помощью которых люди обычно маскируют свои страсти и тем самым придают своим поступкам или высказываниям вид обдуманных поступков, Парето именует «дериватами» («производные»).
Все общества отличаются между собою во многом вследствие различий, коренящихся в природе своих элит. Это связано также с тем, что ценности мира сего распределяются неравномерно, а вместе с ними столь же неравномерно распределены престиж, власть или почести, связанные с политическим соперничеством. В результате меньшинство управляет большинством, прибегая к двум разновидностям приемов и средств– силы и хитрости. С учетом такого толкования политические элиты подразделяются на два семейства, названия которых восходят к Макиавелли. Предпочитающие насилие именуются элитой львов, другие, тяготеющие к изворотливости,– элитой лис. Самым важным событием в истории Парето считает жизнь и смерть правящего меньшинства. «История,– согласно его крылатой формуле,– кладбище аристократий» (Трактат общей социологии). Отсюда и другая его формула– «История обществ есть большей частью история преемственности аристократий».
710 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
Правление элит из семейства львов– это правление радикальных меньшинств в условиях сильно бюрократизированной деятельности. Западноевропейские общества управляются, согласно Парето, плутократическими элитами («семейство лис»). «Проблема организации общества должна решаться не декларациями вокруг более или менее смутного идеала справедливости, – утверждал Парето,– а только научными исследованиями, задача которых найти способ соотнесения средств с целью, а для каждого человека– соотношения усилий и страданий с наслаждением, так чтобы минимум страданий и усилий обеспечивал как можно большему числу людей максимум благосостояния».
Вклад Моски и Парето в современную политическую теорию связан главным образом с определением структуры власти и сосредоточением внимания на групповом характере реализации власти в любой ее форме. Следующим этапом разработки подобной методологии стала концепция «железного закона олигархии» Роберта Михельса (1876–1936), возникшая, как и элитарная теория, в полемике с марксизмом. По собственному обобщению Михельса, «формула необходимости смены одного господствующего слоя другим и производный от нее закон олигархии как необходимой формы существования коллективной жизни ни в коем случае не отбрасывает и не заменяет материалистическое понимание истории, но лишь дополняет его. Не существует никакого противоречия между учением, согласно которому история– это процесс непрерывной классовой борьбы, и тем учением, по которому классовая борьба приводит к созданию новой олигархии».
Сама олигархия объяснялась Михельсом порождением потребностей психологии масс и психологии организации, а также отчасти особенностями самих организаций, которые подвержены особым «законам структур организаций». Эта концепция, воспроизводившая на материале организаций политических партий паретовский принцип правления меньшинства, была изложена в работе «Социология партийных организаций в современной демократии» (Вена, 1911). Одной из самых шокирующих констатации автора стало наблюдение о несовместимости начал современных бюрократических организаций и демократии: «Кто говорит об организации, говорит о тенденции к олигархии. По мере развития организации демократия приходит в упадок». В условиях сложного взаимодействия технических свойств политической организации с психическими свой-
711 § 10. Теории элит, бюрократии и технократии
ствами организованых масс и их политических лидеров происходит постепенный переход от «спонтанного лидерства» к «олигархическому руководству» через стадии «профессионализированного» и «стабилизированного» лидерства. Основное применение эта концепция нашла при объяснении причин упадка демократии и «создания нового политическогоо мышления» в духе теории фашизма, а также в современной социологии лидерства, партийных организаций и бюрократии.
К элитаристскому и олигархическому истолкованию современных политических институтов и процессов примыкает еще одна концепция природы политики и политической власти, которая чаще всего именуется групповым подходом к изучению политики, а также теорией «групп давления», «заинтересованных групп» и т.д., которые в известной мере расширяют и дополняют институциональные рамки «классового подхода» и «элитарного подхода».
Родоначальником теории «заинтересованных групп» стал Артур Бентли (1870–1957), автор работы «Процесс осуществления правительственной власти: изучение общественных давлений» (1908). Главным тезисом здесь стало утверждение о том, что деятельность людей всегда предопределена их интересами и направлена, по сути дела, на обеспечение этих интересов.
Эта деятельность осуществляется обычно посредством групп, в которые люди объединены на основе общности интересов. Индивидуальные убеждения, отдельные идеи и идеология в целом, личностные характеристки индивидуального поведения имеют определяющее значение лишь в контексте деятельности группы и учитываются в той мере, в какой они помогают определению «образцов» (моделей) группового поведения. Поскольку группы не существуют без объединяющих их интересов, то интерес (деятельность) и группа являются для Бентли весьма близкими понятиями. Характерно, что интерес группы, который необходим в деле ее фиксации и идентификации, выявляется наблюдателем и исследователем не столько на основе ее устной риторики, программных и иных заявлений о своих целях, сколько по итогам фактически наблюдаемой деятельности и поведения членов данной группы.
Деятельность заинтересованных групп в их отношениях друг с другом и в их воздействии на государственное управление Бентли воспринимает и изображает как динамический процесс, в ходе которого и осуществляется так называемое давление олицетворяемых данными группами интересов и сил на прави-
712 Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
тельственную власть с целью заставить ее подчиниться ее воле и влиянию. В этом воздействии доминирует обычно сильная группа или совокупность групп. Они же подчиняют своему влиянию и заставляют повиноваться более слабые группы, а сама государственная власть и управление включают в себя адаптацию и урегулирование конфликтов групп и групповых интересов и достижение известного равновесия между соперничающими группами.
Таким образом, все феномены государственного управления можно представить как феномены (и результаты) воздействия «групп, давящих друг на друга, формирующих друг друга и выделяющих новые группы и групповые представления (органы или агентства правительственной власти) для посредничества в обеспечении общественного согласия». Различия в политических режимах отныне можно стало представить и как различия в типах групповой деятельности или в технике группового давления. Деспотизм и демократия– всего лишь различные способы представительства интересов. Новую конфигурацию получила характеристика реального функционирования системы «разделенных властей».
Бентли не отрицал достоинств Марксова анализа роли классов в политике, но относил классы к группам со «множественными интересами», склонным к стабильному существованию и не имеющим в силу этого большого значения при динамическом восприятии и анализе политической властной деятельности, восприятии политики в динамике. Концепция «группового подхода» к политике стала важной методологической ориентацией в политической социологии и политической науке всего XX в., особенно в ее бихевиористской (поведенческой) школе политики (Г. Лассвел, Д. Трумэн, Г. Алмонд и др.).
В ряду новейших модификаций классических моделей и теоретических конструкций политической власти особое место занимает типология власти Макса Вебера (1864–1920). Вслед за Моской и Парето он усматривал главную особенность функционирования парламентской демократии в способах отбора политических лидеров и контроля над технически ориентированной административной бюрократией. Опираясь на опыт изучения всеобщей истории права, государства и власти, Вебер выдвинул концепцию идеальных типов власти, которые можно обнаружить у разных народов в ходе истории.
Исторически первой является власть патриархальная (власть главы рода, племени, ранних государственных образований).
713 § 10 Теории элит, бюрократии и технократии
Следующую разновидность образует власть харизматическая – она связана с наделением правителя сверхъестественными качествами и властными возможностями, что особенно типично для случаев обожествления правителя, создания его «культа личности». Самой современной и самой перспективной является рационально-легитимная власть. Основным и главным элементом этой власти, ее несущей конструкцией является профессиональная бюрократия.
Бюрократия (буквально «власть конторских служащих») ассоциировалась у Вебера с типом господства, основанного не на традиционном почитании, а на строгих и рациональных правилах легалистского (законом регулируемого и контролируемого) характера и назначения. Это господство включает следующие моменты и характеристики:
1. Существование обособленных служб и компетенции, строго определенных в законах и правилах в целях удобства для принятия решений и контроля;
2. Защита статуса и компетенции служащих (несменяемость судей, гарантированное продвижение по службе и пенсия за выслугу лет у чиновников и т.д.);
3. Четкая иерархизация в выполнении распорядительных управленческих функций и функций исполнительских;
4. Подбор кадров на конкурсной основе;
5. Полное обособление выполняемой служебной функции от личностных свойств и характеристик, поскольку служащий не может быть собственником своей должности или средств управления. И хотя перечисленные черты более всего характеризуют современный этап бюрократизации управления, сам феномен бюрократии имеет корни в далекой древности (достаточно вспомнить китайский опыт конкурсно-экзаменационного отбора чиновников на должности в государстве). Говоря о роли бюрократии в будущем, Вебер, в частности, прогнозировал, что неотвратимой перспективой всех современных демократий является тотальная бюрократизация общественной и государственной жизнедеятельности. Именно в силу такой перспективы на смену капитализму, согласно Веберу, придет не социализм, а бюрократизированное в целях рационального управления общество. Эта мысль была подхвачена и развита современными теоретиками менеджериальной революции и постиндустриального общества.
В основе технократических концепций властвования (от греч.«техне» и «кратос»– власть ремесла, умения, мастерства) лежит очень давняя идея особой роли людей знания в делах властвования и управления.
714 Глава 22 Политические и правовые идеи XX в
Формирование современных концепций технократического руководства восходит к Ф. Бэкону, Кондорсе и Сен-Симону, которых вместе с некоторыми просветителями Века разума можно отнести к раннетехнократическим утопическим мыслителям, пропагандистам особой роли научного знания. Приемы технократического руководства обществом весьма выразительно запечатлены в «Новой Атлантиде» Ф. Бэкона, где с большой симпатией повествуется о высокоавторитетном сословии ученых, которые совмещают свои научные занятия с участием в управлении островным государством.
Следующий подъем технократических умонастроений и ожиданий был связан с творчеством А. Сен-Симона. В «Письмах женевского обитателя к современникам» Сен-Симон заявил, что современная наука полезна именно тем, что она дает возможность предсказывать, и потому ученые стоят выше всех других людей и профессий. Вместе с промышленниками они составляют настоящий цвет общества, и если их лишиться, то нация в одно мгновение превратится в тело без души. Более всего полезны представители технических знаний– химики, физики, математики. Полезны и юристы, но их влияние составляет, по его оценке, всего 1/8 политического влияния в обществе.
Особые ожидания Сен-Симона были связаны с социальной функцией позитивных знаний и позитивных наук в отличие от метафизических, «гадательных» наук. «Когда политика возвысится до ранга опытных наук, что сейчас уже не может быть очень замедлено, тогда станет точным и определенным характер способностей, требующихся для занятий ею; занятие политикой тогда будет исключительно поручено специальному классу ученых, который заставит умолкнуть болтунов»
В 20–30-х гг. текущего столетия в США в обстановке глубокой экономической депрессии приобрело известность движение технической интеллигенции, впервые назвавшее себя технократами. Наука, инженерное мышление и наличная технология, говорили технократы, располагают всем неообходимым для осуществления вековой «американской мечты» об изобилии и процветании. Однако человеческий труд и машинная техника используются в рамках устарелого экономического устройства, что, собственно, и привело к депрессии. Лидер движения Г. Скотт, незадолго до этого малоизвестный инженерэнергетик, выступил с предложением создать крупную профессиональную организацию, которая объединила бы усилия уче-
715 § 10 Теории элит, бюрократии и технократии
ных, педагогов, архитекторов, экспертов по санитарии, лесоводов, бухгалтеров и, наконец, инженеров с задачей рационализировать существующее промышленное производство.
Движение технократов просуществовало недолго «Новый курс» Рузвельта с его программой централизованного дирижирования экономикой и внушительным набором антикризисных мероприятий быстро выдул ветер из парусов технократии.
Новый вариант технократических идей был выдвинут американским социологом Дж. Бернхемом в 1941 г. в книге «Революция менеджеров» Он заявил в ней, что технократия в лице управляющих (менеджеров, организаторов) стала социальной и политической реальностью в ряде крупнейших современных государств, таких как США, Германия и СССР. Таким образом, считал он, намечена тенденция к замене капитализма и социализма «обществом управляющих», в котором государственные функции станут функциями специально изобретенного менеджерами политического механизма.
Менеджеры (управляющие)– это главные контролеры средств производства, и в этой своей роли они одновременно выступают и как новые собственники этих средств производства. Критики восприняли слабо аргументированное возвеличение роли менеджеров в обществе как подстановку желаемого вместо существующего (П. Друкер), а радикалы в лице Р. Миллса увидели в концепции Бернхэма оживление платоновской утопии правления меньшинства, распространенной на все человечество. Однако эта концепция обрела второе дыхание в 50– 60-х гг. в некоторых вариантах теории наступления постиндустриального общества», а также в элитарных истолкованиях природы политики, современной демократии и государственного управления. В этой обстановке широкое хождение получила метафора Р. Паунда «социальная инженерия».
Вместительной областью для всевозможных технократических проектов стала современная политическая и социальная прогностика. Так, американский социолог Б. Беквит предсказывает, что на последних стадиях политической эволюции (включая постсоциализм) демократия будет заменена правлением экспертов, точнее организациями экспертов. И это будет более эффективное правление, нежели правление при помощи избирателей и избранников народа, поскольку эксперты более талантливы, лучше образованы и более опытны в специальных вопросах (Правление экспертов. 1972). Д. Белл, автор книги «Наступление постиндустриального общества» (1973), считает,
716
Глава 22. Политические и правовые идеи XX в.
что это становящееся общество, как общество «с высокой научной организацией», будет придавать огромное значение технократическим элементам. Дж. Гэлбрейт, автор монографии «Новое индустриальное состояние» (1965) объявил, что научно-академический комплекс (правительственные, университетские и частные исследовательские учреждения) находится на службе общества, а не частных потребителей. Кроме того, власть в экономике, некогда основанная на владении землей и затем перешедшая к капиталу, в настоящее время имеет своим источником и держателем «тот сплав знаний и опыта, который представляет собой техноструктура» предприятий и учреждений, имеющая дело с современной интеллектуальной техникой (компьютеризированная техника, системный анализ, моделирование, операциональные исследования и т.д.).
С оригинальной интерпретацией генезиса технократических начал в современных политических системах Запада выступил французский политолог и историк Морис Дюверже. Технократии в чистом виде, по его мнению, нигде не существует, однако после расцвета либеральной демократии (1870–1914) и затем ее кризиса (1918–1939) на Западе возникает новая форма политической организации общества и государства, которая включила в себя технократические элементы и которая сочетает их с уцелевшими остатками либеральной демократии (не утраченные полностью политические свободы, либеральная плюралистическая идеология, гуманистические культурные традиции) и с новой олигархией в лице капиталистов, техноструктуры корпораций и правительственных учреждений.
При этом капиталисты-собственники входят.в состав экономически могущественной верхушки техноструктуры, которую Дюверже в отличие от Гэлбрейта и в порядке дополнения к нему именует особой политико-управляющей структурой. Она состоит из отдельных замкнутых групп «мудрецов», которые участвуют в подготовке государственных решений, вырабатываемых, как и в крупных фирмах, коллективно. Цементирующим ядром политико-управляющей техноструктуры, вокруг которого в зависимости от рода принимаемых решений собирается конгломерат всех иных групп, являются министерства и высший слой чиновничества. Эта область активности именуется управленческой техноструктурой.
Другой центр активности– сфера деятельности политиков, не всегда компетентных в тех вопросах, решение которых они подкрепляют своей подписью (здесь действует политическая
717 § 10. Теории элит, бюрократии и технократии
техноструктура). Сотрудничество в этой области настолько сплачивает воедино министров, лидеров партий, высших чиновников, экспертов и специалистов, руководителей профсоюзов и представителей «групп давления», что происходит циркуляция из одной группы в другую– аналогичная той, которую можно наблюдать в экономической техноструктуре.
Новый сложившийся тип организации государственного управления явился, по мнению Дюверже, симбиозом капиталистической плутократии и техноструктуры. Эту двойственность Дюверже передает с помощью термина «технодемократия». Техно-демократическую организацию он уподобил двуликому божеству древних римлян Янусу и назвал этим же именем свой труд о генезисе и эволюции этого типа организации (Янус. Два лица Запада. 1972). фундаментальное противоречие, присущее современному капитализму, коренится не в антагонистическом противостоянии общественного характера производства и частного способа присвоения, а в противоречии между количественным ростом капитализма и его качественной деградацией.
Преодоление этого социального несовершенства французский социолог связывает с перспективой либерального социализма, который возникает на определенной стадии общественной эволюции медленным, почти незаметным путем при максимальном использовании тех возможностей, которые технодемократические учреждения открывают в деле служения «общему интересу». Возвышение политической техноструктуры на практике обесценивает старания тех групп, которые заинтересованы в достижении эффективного управления с помощью рациональной бюрократии в ее веберовском понимании.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
История человеческого познания мира политики, государства и права – важнейший источник и существенная часть современного научного знания о политических и правовых явлениях и вместе с тем необходимая предпосылка его дальнейшего развития. Уже в свете взаимосвязей исторического и логического очевидно, что также и в политико-правовой сфере без истории нет теории. Сегодня, когда повсеместно усиливается внимание к проблемам социального и политического предвидения и прогнозирования, становится все яснее, что без истории невозможны также научная прогностика, футурология в области современных юридических, политологических и других социальных наук. Познавательный и прогностический потенциал истории политической и правовой мысли весьма значим и в плане научной разработки глобальных проблем современности.
Заметное повышение общего интереса к истории и к историческим исследованиям (включая и область политико-правовой мысли) в современных условиях обусловлено рядом факторов, в том числе – ускорением исторического развития, углублением преобразований, активным участием в политическом процессе широких слоев населения на всех континентах планеты, бурным развитием интегративных процессов, настоятельной необходимостью повсеместного утверждения мира и согласия на началах исторически апробированных ценностей человеческой цивилизации, единых мировых стандартов в области прав и свобод человека, внутреннего и международного правопорядка.
Выбор тех или иных путей социального и политического развития, целеустремленная борьба за будущее сегодня более осознанно и активно, чем когда-либо раньше, связаны с новым переосмыслением истории (в том числе – истории политичес-
719 Заключение
ких и правовых идей), с новыми трактовками и оценками политических и правовых идей и событий прошлого. Историческая ретроспектива во все большей мере становится необходимым моментом для выявления, выработки и обоснования соответствующих концепций и представлений о современности и перспективах ее развития.
Всемирный характер исторического процесса еще никогда не проявлялся столь отчетливо, непосредственно и властно, как в современную эпоху. Это обстоятельство существенным образом сказывается и на всем современном интересе к историческому прошлому, к духовному опыту предшествующих эпох и поколений, его смыслу и значению для современности и будущего.
В принципе так же обстоит дело и в сфере политико-правовой мысли.
Представители различных теоретических и идейно-политических направлений черпают из политических и правовых учений прошлого суждения и аргументы для обоснования отстаиваемых ими позиций, критики своих противников и т.д. История политико-правовых идей широко используется в многочисленных современных интерпретациях проблем прав и свобод человека, правового государства и т.д. К авторитету и идеям древних и новых классиков политической и правовой мысли (от Платона, Аристотеля, Цицерона до Гоббса, Руссо, Канта, Гегеля, Фихте, Маркса, Ницше, Вебера и др.) апеллируют многие современные концепции социального, политического и правового развития.
Стойкая вовлеченность истории политических и правовых доктрин в центр идейной и теоретической борьбы вокруг актуальных для каждого времени проблем государства, права, политики, власти, свободы, справедливости и т.п. обусловлена комплексом причин социально-политического, мировоззренческого, теоритико-познавательного и методологического порядка.
Выражая и отстаивая различные позиции, интересы и воззрения в специфической форме теоретического знания, политические и правовые концепции (прошлого и современности) обладают большим легитиматорским потенциалом и играют существенную роль в деле не только научного, но и общемировоззренческого, духовного, идеологического обоснования и
720 Заключение
оправдания тех или иных политических отношений, государственно-правовых порядков, институтов и взглядов. Особенно велика и значима в этом плане роль наиболее авторитетных, получивших историческое признание классических политических и правовых доктрин, в которых с наибольшей полнотой и последовательностью нашли свое концентрированное выражение те или иные новые вехи, аспекты и направления в историческом процессе познания проблем политики, государства и права.
Постоянное обращение к «авторитетам» и «классикам» политической и правовой мысли (большинство которых занимают ключевые позиции также в истории философии, юриспруденции, этики, социологии и т.д.) диктуется также причинами общеметодологического и гносеологического характера. Всякая новая теория, как известно, с внутренней необходимостью вынуждена иметь дело со старыми теориями, должна опираться на предшествующий теоретический материал, на уже накопленные знания в данной области исторически развивающегося познания, на исторически апробированные положения и концепции, на сложившийся понятийный аппарат, приемы исследований и т.д. Без такой историко-теоретической базы, ее постоянного обновления и развития также и современные науки о политике, праве и государстве были бы просто невозможны.
Обращение к известным политическим и правовым идеям и теориям прошлого, соответствующая их интерпретация и т.д. в значительной мере диктуются и потребностями своеобразного «самоопределения», выяснения, «кто есть кто» в духовном пространстве истории, выявления места, характера и профиля той или иной новой юридической или политологической концепции в исторически сложившейся и получившей всеобщее научное признание системе учений о политике, государстве, праве.
Большое влияние на характер и направление соответствующих апелляций к истории политических и правовых идей оказывает актуальная социально-политическая практика. Нередко подобные трактовки прошлого носят откровенно фальсификаторский характер. Политическая история XX в. в этом плане богата выразительными примерами искажения и эксплуатации истории идей с целью оправдания антинародных поли
721 Заключение
тических режимов, агрессивных внешнеполитических акций, дискредитации идейных и политических противников – со ссылкой на авторитет Истории и т.п.
Знание реальной истории политических и правовых учений, отвергая подобные фальсификации, содействует лучшему пониманию как прошлых и современньпс идей и теорий, так и подлинного содержания и смысла современных политических и правовых процессов, закономерностей и тенденций их развития.
Москва, октябрь 1995 B.C. Нерсесянц, член-корреспондент РАН
722
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
А
Абдо Мухаммед – 147–151
Августин Аврелий – 5, 76, 87, 102–109
Адамс Джон–375–378,387– 388
Аксаков Константин Сергеевич – 460
Алексеев Николай Николаевич – 593, 598, 613–614
Алкидам – 48
Аль-Афгани – 145–147
Аль-Маварди – 137, 145
Антифонт – 45–46
Аристотель – 3–5,12,35,50, 58–63, 67, 69, 73, 76–77, 85, 97, 113, 133–134, 201–202, 206,222,236,237,240,242,326, 329–330, 332, 340, 425–426, 433, 466, 603, 719
Б
Бабеф Гракх – 313–316, 561
Бакунин Михаил Александрович – 518, 520, 565–567
Беза Теодор – 177
Беккариа Чезаре – 321–324
Белинский Виссарион Григорьевич – 461
Белл Дэниел – 707, 715
Бентам Иеремия – 6, 467– 470, 535
Бентли Артур – 711–712
Бердяев Николай Александрович – 5,463,586,599,605–608
Бернхем Джеймс – 503, 715
Бланки Луи Опост – 497, 508
В
Воден Жан – 5,179–183, 236, 317
Бомануар Филипп – 124
Бональд Луи Габриель – 465
Брэктон Генри – 123
Врут Юний – 177
Будда – 23–24
Булгаков Сергей Николаевич – 599–603, 605
Бухарин Николай Иванович – 621, 630–635
Бьюкенен Джордж – 177
В
Вассиан Патрикеев – 192– 193, 195
ВеберМакс–707,712–713,719
Вейтлинг Вильгельм – 497
Велькер Карл – 483, 509
Вико Джамбаттиста – 321–322
Вильсон Вудро – 395–396
Виноградов Павел Гаврилович – 705–706
Владимир Мономах – 157– 159, 217
Вольтер (Аруэ Франсуа Мари) – 278–281
Вольф Христиан – 317, 320– 321
Вышинский Андрей Януарьевич – 653–655
Г
Гай – 93, 96, 100, 101
Галлер Людвиг – 419, 465
Гамильтон Александр – 385– 387
Гаррингтон Джеймс – 257
Гегель Георг Вильгельм Фридрих – 5–6, 415–430, 487, 508, 599, 719
Гераклит – 5, 35, 39–42, 551
Гермогениан – 101
Герцен Александр Иванович – 315, 456, 461, 559– 564
Гесиод – 34–37 Гессен В. М. – 592
Гизо Франсуа Пьер Гийом – 478, 507
Гиппий – 45–46
Гипподам – 40
Гитлер Адольф – 694
Гоббс Томас – 5,112,169, 257, 262–269, 271, 278, 283, 296, 317, 340, 358, 466, 719
Гомер – 34–37
Горгий – 45–48
Гетман Франциск – 177
Грановский Тимофей Николаевич – 461–462
Грациан Флавий – 124
Греции Гуго де Гроот – 5, 87, 125, 234–244, 269, 278, 336, 340
Гуго Густав – 285, 412, 414, 658
Гумбольт Вильгельм – 483– 486
Гумплович Людвиг – 528– 531
Гурвич Георгий – 678–681
Гэлбрейт Джон – 716
Д
Дальман Фридрих – 483
Даниил Заточник – 158–160
Данилевский Николай Яковлевич – 582
Дворкин Рональд – 701
Дезами Теодор – 497
Декарт Рене – 112
Демокрит – 5, 10, 35, 43–44, 64, 73
Десницкий Семен Ефимович – 6, 358–362
Джефферсон Томас – 5, 376, 383–385
Достоевский Федор Михайлович – 565, 585–586, 606
Дюверже Морис – 716–717
Дюги Леон – 503, 669–673
Дюркгейм Эмиль – 670–671
Е
Екатерина II – 350, 362
3
З
Заратустра (Зороастр) – 8
Зенон – 65–66, 88, 206
Зиновий Отенский – 204–209, 216–217, 227, 231
И
Ибн Рушд – 133, 135
Ибн Сина – 133–134
Ибн Халдун – 135, 141–144
Иван IV Грозный – 201, 206, 210, 216–221, 223, 230–231, 353, 436
Иеринг Рудольф – 6,523–528, 534, 658, 683
Иларион – 155–157, 207
Ильин Иван Александрович – 609–613
Иосиф Волоцкий – 195–197, 216–217, 224, 231
Ипусер – 17
Ирнерий – 123
К
Кавелин Константин Дмитриевич – 461
Калликл – 45, 48, 240
Кальвин Жан – 175–176
Калхун Джон –393–395
Кампанелла Томмазо – 184, 186–188
Кант Иммануил – 5–6, 12, 62, 364, 339–408, 420, 483, 508–509, 719
Карамзин Николай Михайлович – 435–442, 448
Карпов Федор Иванович – 201–205, 209, 216, 227
Каутилья (Чанакья) – 25
Кауфман Артур – 701–702
Кельзен Ганс – 631, 657, 659, 661–667
Киреевский Иван Васильевич – 457–459
Кистяковский Богдан Александрович – 595–596
Ключевский Василий Осипович – 225, 233, 334, 539
Кнутцен Матиас – 317
Ковалевский Максим Максимович – 579–581, 615–616, 672
Козельский Яков Павлович – 362–364
Кондорсе Жан-Антуан – 499–500, 714
Констан Бенжамен – 6, 476– 478
Конт Огюст – 465–466,498– 503, 535,543, 587,589,677,705
Конфуций – 5, 27–29
Коркунов Николай Михайлович – 578–579
Корунканий Тиберий – 91
Котляревский Сергей Александрович – 581, 592–593
Крижанич Юрий – 327–334
Кропоткин Петр Алексеевич – 503, 567–569
Курбский Андрей Михайлович – 206, 219–224, 227, 231
Курский Дмитрий Иванович – 642–643
Л
Ла Боэси Этьен – 177–178
Лавров Петр Лаврович – 569– 571
Лао-цзы – 25–26
Лау Теодор – 317
Лейбниц Готфид – 112
Ленин Владимир Ильич – 621–630, 632–633, 635–638, 640–641, 644–645, 649, 652
Леонтьев Константин Николаевич – 582–584
Лессинг Готхольд Эфраим – 317
Ликофрон – 45, 48 Л
илберн Джон – 258–260
Ллевелин Карл – 688
Локк Джон – 5, 270–276, 278, 340, 352, 358–359, 426, 509
Лукреций (Тит Лукреций Кар) – 73
Лютер Мартин – 171–173, 179, 657
М
Мабли Габриель – 309, 312–313
Макиавелли Никколо – 3, 4, 25, 164–170, 183, 203,269,388
Максим Грек – 192–195, 201, 203–205, 207, 209, 211, 214, 216–217, 227, 231
Марат Жан-Поль – 301–304
Марк Аврелий Антонин – 65, 88, 90–91
Маркс Карл – 504–521, 620, 623, 626, 629–631, 636, 644– 645, 648–649, 652, 712, 719
Марсилий Падуанский – 5, 121–122
Марциан – 93, 98–99, 101
Маршалл Джон – 391–393
Местр Жозеф де – 465
Милль Джон Стюарт – 470– 476, 535
Мильтон Джон – 256–257
Минье Франсуа Огюст – 507
Михельс Роберт – 710
Модестин – 93, 99
Моисей – 16, 203
Моль Роберт – 483
Монтескье Шарль Луи – 5, 87, 275, 278, 281–290, 299, 354, 358, 364–365, 419, 426, 433, 444, 449
Мор Томас – 184–186, 241, 260, 508
Морелли – 309–313
Моска Гаэтано – 707–708, 712
Мо-цзы – 29–30
Муравьев Никита Михайлович – 448–449, 451–453
Муромцев Сергей Андреевич – 574, 577–578, 678
Мухаммед (Магомет) – 126
Мэдисон Джеймс – 389–391
Мюллер Адам – 465
Мюнцер Томас – 173–174
Н
Нил Сорский – 190–192, 195
Ницше Фридрих – 544–553, 719
Новгородцев Павел Иванович – 6, 574, 591, 593,672,687
О
О'Брайен Джеме Бронтер – 497
Ордин-Нащокин Афанасий
Лаврентьевич – 334–336, 439
Ориу Морис – 673–677, 679
Остин Джон – 535–538,657–659, 664
Оуэн Роберт – 489, 495–497
П
Павел (апостол) – 75, 219 Павел (юрист) – 93–94, 96– 97, 99,102
Папиниан Эмилий – 93, 98, 100
Парето Вильфредо – 388, 707–710, 712
Паунд Роско – 398, 681– 683
Пашуканис Евгений Брониславович – 644–646, 651– 653
Пейн Томас – 5, 381–383, 486
Пересветов Иван Семенович – 207, 209–217, 222,227, 333, 348
Пестель Павел Иванович – 442–447, 453
Петр I – 334, 336, 338–339, 345, 438, 592
Петти Вильям – 506
Петражицкий Лев Иосифович – 6, 574, 616, 647, 681, 683–688
Пифагор – 5, 35, 39–42 Платон – 5–6, 12, 35, 42, 48, 50–59, 62, 66–67, 73, 76, 83, 85–86, 97, 102–103, 108, 133–134, 208, 330, 340, 363, 425–426, 433, 603, 719
Плеханов Георгий Валентинович – 591–592 Пол Агригентский – 47–48
Полибий – 35,64,67–70, 73, 76–77, 79
Помпоний – 102
Посошков Иван Тихонович – 345–350
Прокопович Феофан – 336–339
Протагор – 5, 45
Пуфендорф Самуил – 317–320
Пухта Георг – 285, 412–414
Р
Радищев Александр Николаевич – 364–368
Разек Али Абдель – 152– 154
Разумовский И. П. – 648– 649
Рейснер Михаил Андреевич – 647–648
Рида Мухаммед Ращид – 151–152, 154
Рикардо Давид – 506
Робеспьер Максимилиан – 301, 304–309
Росс Эдвард – 682
Роттек Карл – 483
Роулс Джон – 702–703
Руссо Жан-Жак–5,278,290– 300, 305, 406, 426, 492, 719
С
Савиньи Карл-Фридрих – 285, 412–414, 536
Салмазий Клавдий – 255
Сенека – 65, 88–90, 242
Сен-Симон Клод Анри де Рувруа–489–492,495,500–501, 564, 714
Сидней Олджернон – 256– 257
Симеон Полоцкий – 325– 327
Скотт Говард – 714
Смит Адам – 358, 469, 506
Сократ – 5, 35, 42, 47–51, 53, 62, 73
Соловьев Владимир Сергеевич – 456, 574, 586–591,593, 600, 608
Солон – 38–39, 61, 73, 80, 240, 332
Сорокин Питирим Александрович – 615–619, 680– 681
Спенсер Герберт – 539–543, 705
Сперанский Михаил Михайлович – 431–435, 438
Спиноза Барух (Бенедикт) – 112, 234–235, 244–253
Сталин Иосиф Вассарионович – 621, 635–641, 653
Струве Петр Бернгардович – 599, 605, 614–615
Стучка Петр Иванович – 643–644, 651–652
Т
Татищев Василий Никитич – 340–344
Тимофеев Иван – 224–233, 353
Ткачев Петр Никитич – 587, 602
Токвиль Алексис де – 476, 478–482, 619
Томазий Христиан – 317, 319–320
Трибониан – 93
Трубецкой Евгений Николаевич – 590–591, 596–597
Тьерри Огюстен – 507
Тюрго – 498–499
У
Уиклиф Джон – 119
Уильямс Роджер – 373–374
Уинстэнли Джерард – 260–261
Уинтроп Джон – 372
Ульпиан – 93, 95–97, 100–101
Ф
Фалей – 40
Фараби Абу ан-Наср – 133–135
Феогнид – 42
Феодосии Косой – 195
Филофей – 197–201, 217
Финнис Джон – 703–704
Фильмер Роберт – 255, 257
Фихте Иоганн Гтлиб – 5, 62, 408–411, 508, 719
Флорентин – 93
Фома Аквинский – 5, 12, 87, 113–117, 668
Франк Семен Людвигович 599,605, 614
Франклин Бенджамин – 376, 379–381
Фрасимах – 45, 47, 240
Франк Джером – 398, 667–668, 687
Фуллер Лон – 700–701
Фурье Шарль – 489, 492–495
X
Хаммурапи – 18
Хань Фэй – 32–33
Харт Герберт Л. А. – 658–662, 664
Холл Джером – 706
Холмс Оливер Вендел – 396–
398, 667, 687
Хомяков Александр Степанович – 457–460 Хрисипп – 65–66, 88, 99
Ц
Цельс – 96
Цицерон Марк Туллий – 3, 10, 73, 76–87, 97, 99,102,105–108, 201–202, 222, 330, 340,657, 719
Ч
Чаадаев Петр Яковлевич – 453–456
Чемберлен Хьюстон Стюарт – 690
Чернышевский Николай
Гаврилович – 558, 562–565
Чичерин Борис Николаевич – 6, 461, 572–577, 687
Ш
Шан Ян – 31–33
Шершеневич Габриель Феликсович – 594–595
Штаммлер Рудольф – 531–535
Штейн Лоренц – 483, 486–489
Щ
Щербатов Михаил Михайлович – 350–357
Э
Эвгемер – 41
Энгельс Фридрих – 504–521, 630, 636, 643–645
Эпиктет – 65, 88, 90 Эпикур – 5,35,64–65, 73
Эрлих Евгений – 677–678
Ю
Юлиан – 99
Я
Яволен – 94
Ямбул – 41
Ярослав Мудрый – 155–157
var inMenu = false; function hide() { if(inMenu) return; var spn = document.getElementById('spn'); spn.style.visibility = 'hidden'; }
[1][1] «Братья чистоты» – тайная религиозно-философская организация, основанная в Ираке в Х в. группой богословов-шиитов. Входившие в состав организации ученые составили обширную энциклопедию современных им наук, получившую название «Послания братьев чистоты и друзей верности». Он содержала 52 трактата по различным философским, нравственным, богословским, филологическим и общественно-политическим вопросам.
[2][1] В оригинале «person publique», т.е. публичная персона или публичная личность.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 300; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!