Использование ИВ для конструирования дружественной аутизму среды
Интенсивное взаимодействие: использование языка тела для коммуникации
Фиби Колдуэлл
Интенсивное взаимодействие: использование языка тела для коммуникации
Источник: Journal on Developmental DisabililtiesJoDD, volume 19, number 1, 2013.
Оригинальноеназвание: Intensive Interaction: Using Body Language to Communicate, автор Phoebe Caldwell.
Введение
Интенсивное Взаимодействие представляет собой подход, который использует язык тела для того, чтобы помочь позитивному взаимодействию с неговорящими и плохо говорящими детьми и взрослыми с интеллектуальной недостаточностью и (или) аутизмом, коммуникация с которыми часто затруднена. Положительные результаты использования Интенсивного Взаимодействия (далее ИВ) включают углубление эмоционального взаимодействия: видимое увеличение контакта «глаза в глаза», увеличение количества социальных ответов, уменьшение «стрессового» (проблемного) поведения.
Примечание: ИВ используется во всем мире. Оно получило широкое распространение в Австралии (Бабер, 2008), используется в Скандинавии и в Европе. Оно преподается в Болгарии и других странах Восточной Европы, в таких удаленных краях, как Тасмания и остров Святой Елены. В Великобритании оно практикуется в школах, в национальной системе здравоохранения, в социальных службах, при оказании частных услуг, специалистами и семьями. ИВ – это коммуникативный подход, который в целом не близок подходам в работе с людьми с интеллектуальными нарушениями и нарушениями развития в Соединенных Штатах, где вмешательство в массе своей поведенческое (базируется на поведенческих подходах) или медицинское.
|
|
|
Статья представляет подход ИВ, который позволяет заниматься с детьми и взрослыми с интеллектуальными нарушениями, с которыми трудно вступить в контакт. Им, в свою очередь, также тяжело, болезненно коммуницировать. Многие из них с расстройствами аутистического спектра. В обзоре обсуждается использование языка тела для того, чтобы стать на одном эмоциональном уровне с нашим коммуникативным партнером; рассматривается роль зеркальных нейронов в этом процессе. Идея, что проблема аутизма является проблемой дефицита моторных нейронов, ставится под сомнение. Как иллюстрируется в статье, люди с аутизмом способны копировать, если их уровень стресса может быть снижен и наша (коммуникативная) инициатива и ответы являются частью их репертуара действий. Иногда, если они особенно расслаблены, они будут копировать действия, которые не являются частью их обычного поведенческого репертуара.
Коммуникация
Мы общаемся двумя разными способами. Большую часть того, что мы осознаем, можно назвать функциональной коммуникацией, информированием друг друга о наших потребностях, либо на простом уровне – «Хотите чашку чая?», либо на уровне более сложной информации. С людьми с интеллектуальной недостаточностью или аутизмом, у которых нет речи, функциональная коммуникация может быть поддержана с помощью таких систем, как Makaton (Grove&Walker, 1990) или PECS (PictureExchangeCommunicationSystem) (Bondy&Frost, 2001). То, что мы меньше осознаем – это то, как мы всё время информируем друг друга о нашем эмоциональном состоянии и «считываем» его с других. Это эмоциональное взаимодействие выражается через язык тела, – не столько тем, что мы говорим или делаем, как столько тем, как мы делаем или говорим это. Например, в отношении неговорящих, «невербальных» людей есть разница в аффективном состоянии тех, кто машет руками тихо, спокойно и тех, кто молотит воздух при этом: один и тот же жест, но в первом случае мы знаем, что они относительно спокойны, а в последнем случае, – что они выражают серьезное страдание, дистресс.
|
|
|
Идея, лежащая в основе интенсивного взаимодействия, та же, что и во взаимодействии младенца и его матери: младенец инициирует звук, движение, или ритм – и мать отвечает ему имитирующим способом. После того, как инициатива ребенка достаточно подтверждается подобным образом, младенец способен двигаться дальше и пробовать что-нибудь ещё. Очень важно подчеркнуть, что использование ИВ – это не путь инфантилизации наших коммуникативных партнеров. Для всех нас такой невербальный диалог – это основной путь коммуникации, проложенный во младенчестве, но остающийся с нами на всю нашу жизнь. Только в последнее время стало яснее, почему ИВ, основанное на имитации, так успешно в привлечении внимания партнера по диалогу. Многие исследования сейчас посвящаются системе зеркальных нейронов, сети нервных клеток в мозге, которая распознает действия, сделанные другими людьми и отвечает сенсомоторным ответом (Hamilton, 2013; Hamilton, Brindley, &Frith, 2007; Molenberghs, Cunnington, &Mattingley, 2009; Rizzolatti, Fabbri-Destro, &Cattaneo, 2009; Rizzolatti, Fadiga, Gallese, &Fogassi, 1996; Rizzolatti, Fabbri-Destro, &Cattaneo, 2009). Наблюдение зевающего человека вызывает желание зевнуть, а то и откровенную зевоту. Предполагается, что это механизм может также применяться к эмоциям: легко почувствовать себя заторможенным, угнетенным в компании депрессивного человека.
|
|
|
Интенсивное взаимодействие
Люди, которые не способны общаться, развивают способы взаимодействия с самим собой во внутреннем разговоре через «самоподтверждение» (self-confirmation). Каждый человек придумывает свой собственный язык стимулов, которые имеют значение и к которым он «прислушивается». Первый вопрос, который мы должны задать себе «Как этот человек разговаривает сам с собой?»
Мы начинаем с наблюдения, но необходимо думать о наблюдении, как о развитии происходящей в это время картины того, что наш партнер по диалогу делает сейчас, сию минуту. Мы смотрим «обратную связь», которую он сам дает себе, – таким образом мы можем подключиться и построить диалог, используя его язык тела как основу. Нам нужно избегать ловушки составления списка активностей, которые мы делаем с ним: наши ответы должны быть непреднамеренными, зависящими от обстоятельств, должны быть ответами не только на само инициирующее действие, но и на то, как это инициирующее действие было сделано, - только это позволит нам настроиться на эмоциональное состояние партнера. Мы должны «опустошить себя» от любых ожиданий какого-то поведения и учиться быть с человеком, также как и он, в настоящем, используя его инициирующие действия, чтобы отвечать ему тем способом, который имеет для него значение.
|
|
|
Мы должны подходить к нашему взаимодействию в терминах «слушания» всех наших чувств, отвечая в любую минуту движением, жестом или звуком, фокусируясь на том, что человек делает в определенный момент. Это будет наш путь к внутреннему языку партнера; наша цель состоит в том, чтобы привлекать его внимание с его одинокого внутреннего мира к миру снаружи, так, чтобы его сенсорный монолог становился диалогом, – разговором «вместе», который мы можем с ним разделить. В то же время нам надо осознавать, что внимание человека может быть сфокусировано на таких маленьких вещах, как, например, ритм его дыхания – деятельности, которую мы не замечаем, потому что она не имеет для нас значения.
Ниже два случая, кейса, которые показывают пример успешного применения ИВ. В описаниях кейсов представлены лица из практики автора. Разрешение на публикацию кейсов были получены от самих людей (или) от членов их семей. Имя Пранви – реальное, другие имена изменены.
Пример 1. Дебби
У Дебби церебральный паралич и тяжелая интеллектуальная недостаточность. Она сидит в дневном центре с головой, опущенной вниз, уставившись в пол, очевидно не заинтересованная какой-либо формой активности. Её физический терапевт пыталась в течение двух лет сделать так, чтобы она сидела прямо, поскольку её нынешняя поза вызывает проблемы с позвоночником. Я внимательно слушаю – она делает маленькие, но регулярные звуки сосания слюны. Мы начинаем отвечать на её мельчайшие звуки. Через несколько минут голова Дебби поднимается, и она смотрит то на одного из нас, то на другого в ожидании ответа - и улыбается. Её окружение продолжает взаимодействовать с ней так, как продемонстрировано. Через три недели она сидит с головой, регулярно приподнятой, смотрит вокруг чтобы увидеть, что происходит. Мир вокруг неё стал достаточно полным смысла для того, чтобы привлечь её внимание из внутреннего мира к его окружению.
Это простое взаимодействие не только нацелено на внимание Дебби (она поднимает голову), но также поощряет её заниматься с нами, с чувством, что она ориентируется на нас, намеренно делая звук и ожидая нашего ответа. Нет больше самоподтверждения, она развила в себе ожидание события из внешнего мира.
Используя ИВ, мы не только имитируем движения или мимику, – хотя это то, с чего мы можем начать. Для того, чтобы двигаться от внимания к взаимодействию, мы должны узнать весь язык тела нашего партнера: так, мы можем ответить звуком с уместным прикосновением или наоборот, но всегда чем-то из репертуара партнера. Иногда способ, которым люди без речи выражают то, как они чувствуют, достаточно сложный.
Пример 2. Пранви
У Пранви расстройство аутистического спектра и гиперчувствительность к звукам. Он нападает на людей и сейчас стало трудно найти персонал, который будет его поддерживать. Я была предупреждена, что, когда я приду, он может напасть на меня или убежать прочь.
Он живет на краю аэропорта и страдает от постоянного громкого рёва двигателей, – он поднимает голову и провожает глазами звуки. Когда ему тревожно, он трогает край абажура возле своего стула и проводит рукой вниз по стойке. Кода он сердится, он сидит в холле и стучит по двери кулаком.
Правнисамоподтверждается тем, что трет свои пальцы; он прячет моток из веревок под мышку и проводит время, перебирая их.
Он издает звуки в определенном ритме «эр-эр-эр», что означает «Где Чарлейн?». Чарлейн – его сестра, которая больше не живет с семьей. Это единственное, что он когда-либо мог сказать.
Когда я приезжаю, я забочусь о том, чтобы не вторгаться в его личное пространство прежде, чем установлю контакт с ним. Так, когда его мать открывает дверь, я слушаю и из другой комнаты слышу «эр-эр-эр». Я отвечаю «эр-эр, эр-эр-эр?», с повышением голоса в конце фразы: так, как если бы говорила «Привет! Как дела?» Он выходит сразу, берет меня за руку и ведет в гостиную. Я спрашиваю его, могу ли я сесть, и он отвечает, указывая на стул.
Я сижу рядом с ним и отвечаю на каждый маленький звук, настраиваясь на то, как звуки заставляют меня чувствовать, но иногда изменяя ритм или тон. Я отвечаю больше, чем копирую. Сначала он сидит, наполовину отвернувшись от меня, но дает мне руку, которую я пожимаю в то время, когда мы обмениваемся звуками. Он становится более заинтересованным и поворачивает ко мне лицо, смеясь. Он вводит новые звуки и движения, и я отвечаю. Вскоре мы взаимодействуем сложным невербальным разговором.
Я «обрисовываю» форму различных звуков на его предплечье, и он следит и смотрит с интересом, а затем пробует другие звуки, которым я отвечаю формой, отражающей, по-моему, их ритм и высоту.
В определенный момент я становлюсь более уверенной и двигаюсь, когда он не смотрит. Немедленно Пранви бросает мою руку, но совершенно спокойно. Этим он говорит мне, что он не может справиться, если что-то случается неожиданно. Сейчас он встревожен, он идет к стойке лампы, – знак его языка, который я не полностью понимала до тех пор, пока не вернулась к нашему взаимодействию, просматривая видео. Он хочет, чтобы я подтвердила этот порядок прикосновением к краю абажура, тянет руку вниз стойки и ведет мою руку, чтобы удовлетворить свою потребность. Он совершенно разочарован, когда я не делаю это. Тем не менее мы можем вернуться назад, используя его звуки для взаимодействия. В конце концов наша сессия заканчивается, когда я отказываюсь снова присоединиться к его «тревожной рутине». Он нежно отталкивает меня, – у нас перерыв. Затем он идет в холл и стучит дверью. Я отвечаю стуком своей ноги по двери. Он смеется и бросает моток из веревок в гостиную, – стратегия, которая означает, что он должен вернуться к нам, чтобы получить моток назад. Он входит, видит свою мать и идет обнять её.
Он тащит пружинный стул, ставит его передо мной и запрыгивает на него, поворачиваясь ко мне и приглашая меня подкинуть его. Я делаю это каждый раз, когда он произносит звук. Он начинает напевать четыре ноты, первую сточку колыбельной «Баа-баа, черная овечка». После проб и ошибок у него получаются слова и затем он переходит ко второй строчке, к ее мелодии и ритму. Он долго пытается справиться со своим лицом и челюстями, прежде чем у него получается сделать необходимые движения мускулатуры. Он наклоняет свою голову под различными углами так, что нам становится понятным смысл фразы песенки. Движения челюсти даются ему с трудом, но в конце концов он поет эти две строчки понятно. Его семья и присутствующий здесь логопед удивлены: он явно слышал эту песню, когда был моложе, но он никогда не говорил ничего кроме фразы «Где Чарлейн?».
В течение трех часов, что я с Пранви, кроме одного того момента, когда я напугала его, он не показывает агрессивных намерений и явно в восторге от нашего взаимодействия. Также, примерно через 20 минут, он перестал реагировать на самолеты, пролетавшие над домом, так близко, что их шасси выпущены для посадки. Его интерес к нашему разговору превышает его гиперчувствительность к постоянному реву двигателей.
Я представила этот эпизод в деталях, потому что он иллюстрирует некоторые переплетающиеся тонкости взаимодействия через язык тела. Я не только работаю с повторяющимся поведением, но более с тем, что может быть осмыслено как целая экосистема человеческой жизни и с тем, как она взаимодействует со своим окружением.
При использовании языка тела люди с аутизмом начинают взаимодействовать. Они расслабляются, их манера поведения и поза меняется. Улучшается визуальный контакт, они начинают смотреть вокруг, могут обобщать и копировать. Они интересуются своим собеседником способом, который как правило, не типичен для людей с расстройством аутистического спектра (Zeedyk, Caldwell, &Griffiths (2009), – и это противоречит идее, что люди с расстройствами аутистического спектра имеют дефицит в системе зеркальных нейронов (Ramachandran, 2011), которым можно объяснить их коммуникативные трудности. Они всегда узнают и отвечают жестами и звуками при условии, что эти жесты и звуки являются частью значимого репертуара.
ИВ может применяться во многих областях инвалидности. Например, Харт (Hart, 2208) использует ИВ при работе со слепоглухими людьми. Он подчеркивает необходимость того, чтобы персонал научился способности чувствовать мир через тактильную «точку зрения», развивать «коммуникативные ландшафты», привлекая внимание слепоглухого партнера, чтобы реализовать совместную активность.
Каждый раз, когда мы используем ИВ, мы – начинающие, новички, и нам надо учиться значимому языку отдельного человека – нашего коммуникативного партнера. Неизменно будет некоторое количество проб и ошибок: наш партнер будет закрывать от нас определенные аспекты своего языка. Например, Дэвид, который кусает кусочки мозаики, может быть непоколебим, когда мы пытаемся повторять его деятельность, потому что результат, который он получает от своих действий – давление на область рта – гораздо более важен для него, чем визуальные стимулы. И если это так, то он отвечает очень быстро на вибрации в этой области (Caldwell, 2009).
ИВ особенно эффективно для людей с расстройствами аутистического спектра, которые борются с сенсорной средой, ведущей себя как в калейдоскопе, где картинки никак не складываются. Эта нестабильность может ощущаться как угроза жизни. Ответ в терминах, имеющих значение для его мозга, подтверждает то, что человек делает (Получивший от партера подтверждение человек уже не нуждается в самоподтвержении – прим. переводчика). Донна Уильямс, у которой был диагностирован аутизм, говорит, что это похоже на спасательный круг, брошенный в штормовое море (Williams&Magnus, 1993).
При взаимодействии с людьми с «поведенческимдистрессом», мы должны задать себе два вопроса. Первый: «Что мне делать теперь, кода я подвергаюсь нападению, или если мой партнер наносит себе самоповреждения?» Второй: «Почему он или она чувствует необходимость делать такие вещи?» Так, когда я использую ИВ, это как часть двойного, дуалистического подхода. Я ищу способы уменьшить триггеры сенсорного дистресса, такие как сенсорная гипер- и гипочувствительность, эмоциональная перегрузка и трудности, вызванные отсутствием речи. С другой стороны, я ищу способ увеличить сигналы, которые мозг может производить легко, такие как использование языка тела в комбинации с выраженным сильным проприоцептивным воздействием.
Использование ИВ для конструирования дружественной аутизму среды
Люди с аутизмом живут в сенсорном водовороте (Ramachandran, 2011). Для них трудно осознавать, что они сейчас делают. Пранвисамоподтверждается активностями, которые жестко увязаны в элементы его языка тела, такие как движения рук и перебор веревок, и помогают ему конструировать ландшафт, имеющий смысл для него. В автобиографии Джуди Баррон мы узнаем о том, что когда Син постоянно щелкал выключателем, включая и выключая свет, это давало ему замечательное чувство безопасности – действие случалось совершенно одинаково каждый раз. В непредсказуемом мире он точно знал, что должно было случиться (Barron&Barron, 1992).
Одно из причин, по которой Пранви нападал на людей, было то, что случалось что-то, что он не предвидел. Он становился сенсорно перегруженным, и его автономная нервная система «бросала» его в «вегетативный шторм» (Ramachandran&Oberman, 2006), – опыт, сбивающий с толку и в тоже время очень болезненный. Когда Пранви стал более расслабленным, его мозгу стало легче организовать мускульные ответы, и он сказал ясно: «Где Чарлейн?» вместо бормотания ритма, – а затем удивил свою семью и логопеда пением колыбельной.
В течение следующих двух месяцев родители Пранви использовали его язык тела для того, чтобы общаться с ним. Его поведение стало спокойнее, и он смог вернуться на неполный день в дневной центр, из которого был исключен. Его мать говорит, что он ходит в центр по четным днями, и что в целом они теперь могут взаимодействовать с Пранви и управлять его поведением.
Учитель, использующий ИВ со своими учениками, подводит итог: «Они теперь хотят быть с людьми». Желание быть с другими людьми, желание отношений – это то, чего я надеюсь достичь для моих коммуникативных партнеров.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 112; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!