Национальная политика большевизма безальтернативна 6 страница
Соответственно первый вопрос государственной биоценозно-экологической политики — концепция режима водоохранных зон: болот, берегов ручьёв (места нерестилищ), рек, озёр, искусственных водохранилищ. Её назначение двояко:
· управление водным балансом территорий в соответствии с климатическими особенностями регионов в целях поддержания и развития биоценозов[514] и обеспечения здоровых условий жизни населения;
· поддержание химической и физико-полевой чистоты водоёмов.
При этом необходимо отметить, что климатическая система планеты в целом и климат регионов связаны с биоценозами регионов. Эта взаимосвязь носит двоякий характер: в одном направлении — изменение климата в регионе изменяет характер биоценозов в нём; в другом направлении — изменение биоценозов, и прежде всего, под воздействием цивилизации, в случае воздействия на водный баланс территории влечёт за собой изменения климата в регионе, которые могут затронуть и сопредельные регионы (и соответственно их биоценозы) и оказать воздействие на всю климатическую систему планеты[515] и биосферу в целом по «принципу домино». Примером тому — фактически полное исчезновение Аральского моря (см. рис. 22-1) в результате хозяйственной деятельности человека, ориентированной руководством СССР на достижение сугубо потребительских результатов. Его исчезновение изменило природную среду и климат прилегающих регионов нескольких государств: Казахстана, Узбекистана, и некоторых районов Туркменистана.
|
|
|
«В последние 5-10 лет за счёт процесса высыхания Арала отмечается заметное изменение климатических условий Приаралья. Ранее Арал выступал в роли своеобразного регулятора, смягчая холодные ветры, приходившие осенью и зимой из Сибири и, уменьшая словно огромный кондиционер, силу жары в летние месяцы. С ужесточением климата лето в регионе стало более сухим и коротким, зимы — длинными и холодными. Вегетативный сезон сократился до 170 дней. Продуктивность пастбищ уменьшилась наполовину, а гибель пойменной растительности снизила продуктивность поймы в 10 раз.
На прибрежных территориях Аральского моря атмосферные осадки сократились в несколько раз. Их величина в среднем составляет 150 — 200 мм со значительной неравномерностью по сезонам.
Отмечается высокая испаряемость (до 1 700 мм в год) при уменьшении влажности воздуха на 10 %. Температура воздуха зимой понизилась, а летом повысилась на 2 — 3° С. В летний период отмечаются высокие температуры (до +49° С).
Характерной чертой климата Приаралья является высокая повторяемость и значительная продолжительность пыльных бурь и позёмков. Часто в районе Аральского моря дуют сильные ветры. Наиболее интенсивны и длительны они на западном побережье моря — более 50 суток. Максимальная скорость ветра может достигать 20 — 25 м/с.
|
|
|
Отмеченные климатические условия определили условия, при которых земледелие без орошения невозможно. Следствием этого является интенсивное накопление солей в почве, что влечёт за собой необходимость затрат воды не только для полива растений, но и для проведения промывок земель»[516].
«Как указывают медицинские эксперты, местное население страдает от большой распространённости респираторных заболеваний, анемии, рака горла и пищевода, а также расстройств пищеварения. Участились заболевания печени и почек, не говоря уже о глазных болезнях»[517].
Это является следствие того, что бывшее дно Аральского моря превратилось в «солончаково-сельхозхимическую» пустыню, поскольку изрядная доля употреблявшихся в Приаралье на протяжении нескольких десятилетий препаратов сельхозхимии была смыта в Арал и сохранилась в его донных отложениях.
При этом необходимо отметить, что десятилетия с 1980 г. (когда происшедшие за предшествующие 20 лет изменения стали ощутимо угрожать катастрофой в будущем) по 1990 г. (когда развитие катастрофы значительно ускорилось — см. рис. 22‑2) — было вполне достаточно для того, чтобы задуматься о тенденциях и перспективах, выработать стратегию изменения хозяйственной деятельности в прилегающих регионах, осуществить её и тем самым избежать биосферно-социальной катастрофы.
|
|
|
Понятно, что при верности политического руководства прилегающих к Аралу государств принципам капиталократии рыночного либерализма — биосферно-социальные проблемы Приаралья и сопредельных регионов будут только усугубляться, порождая этнополитические проблемы и для других стран.
Однако задача возрождения биоценозов и воссоздания благоприятной для людей природной среды не сводится исключительно к политике обеспечения режима водоохранных зон, но обязывает поддерживать не только так называемые «национальные природные парки» и несколько десятков федеральных заповедников: в каждом регионе необходимо организовать не по одной заповедной зоне, в которых хозяйственная деятельность должна быть запрещена полностью, а режим туризма и отдыха в них должен быть согласован с режимом воспроизводства биологических видов в этих зонах. Назначение такого рода заповедных зон различной протяжённости — быть источником экспансии биологических видов на сопредельные территории, где хозяйственная деятельность и жизнь людей препятствует нормальному воспроизводству поколений биологических видов в биоценозах.
|
|
|
Нарушение режима водоохранных и заповедных зон должно рассматриваться как особо тяжкое преступление и караться безжалостно, поскольку последствиями такого рода преступлений, рассматриваемыми на исторически длительных интервалах времени, могут быть биоценозные и климатические катастрофы, наносящие необратимый ущерб обществу вплоть до того, что многие районы могут стать непригодными для жизни в них людей (примерами тому гибель Аральского моря, засоление почв Калмыкии в результате хозяйственной деятельности цивилизации и сопутствующие биосферные и социальные проблемы этих регионов).
Назначение политики поддержания режима водоохранных и заповедных зон — восстановить биоценозы и их здоровье повсеместно, вернув тем самым Природу людям, а людей — Природе.
Соответственно в основу государственной природоохранной политики должна быть положена не просто биологическая наука, а её специфическая отрасль, изучающая биоценозы как природные системы, способные к устойчивому самовоспроизводству и экспансии на сопредельные территории при наличии благоприятных условий, а так же и климатология. Т.е. государственная природоохранная политика не должна идти на поводу требования большого и малого частного бизнеса обеспечить ему безответственность и наивысшую краткосрочную рентабельность на основе принципа «после нас хоть трава не расти». Выработка такой политики требует осуществления соответствующей государственной программы комплексных исследований с привлечением географов, геологов, климатологов, биологов, историков, специалистов по народно-хозяйственным комплексам (макроэкономическим системам). Т.е. необходимо вернуться к тому, что было начато во времена сталинского большевизма: см. раздел. 21.4.4 — о сталинской экологической революции.
Во многом содержание такого рода программы будет обусловлено ответами на вопросы социокультурного характера. К рассмотрению этой обусловленности мы и обратимся.
Как было показано ранее, семья — «зёрнышко», из которого вырастает будущее общества, а наиболее предпочтительный в аспекте обеспечения благоустроенности жизни общества тип семьи — нравственно здравая семья нескольких взрослых поколений, живущая общим домашним хозяйством и воспитывающая детей. Поэтому главный вопрос — создание условий для жизни семьи, исходя из ориентации именно на описанное в разделе 19.1 (том 5 настоящего курса) её социокультурное предназначение.
Если обратиться к современной реальности, то условия жизни семьи в городе и в сельской местности — различные: в силу исторических особенностей развития нынешней цивилизации.
При этом жизнь в городе характеризуется:
· с одной стороны тем, что: домашний быт в нём проще и легче, возможности получения образования, медицинского обслуживания, разнообразие досуга (при наличии свободного времени) — выше, график труда и отдыха большинства городского населения неизменен в течение календарного года, поскольку не обусловлен сезонностью профессиональных и бытовых дел;
· с другой стороны тем, что: город — его техносфера и скученность населения — мощнейший патогенный[518] и мутагенный фактор, вследствие чего воспроизводство биологически здоровых поколений в нём стало практически невозможным: чем больше город и чем выше в нём плотность населения, плотность размещения объектов техносферы и их мощь, — тем слабее физиологическое и психологическое воздействие Природы на человека, вследствие чего горожанин склонен утрачивать прежде всего психическое здоровье, а так же — физиологическое и генетическое; кроме того, по мере стихийно-коммерческого беспланового расширения городской черты и нарастания плотности застройки в её пределах население городов всё в большей мере оказывается во власти «проклятия инфраструктур»[519], пожирающего свободное и рабочее время горожан, их здоровье, а так же снижающего экономическую эффективность городского образа жизни (бремя этих финансово-экономических издержек так или иначе перекладывается на остальное население страны, что и создаёт иллюзию некоторого специфического благополучия мегаполисов — ярче всего это видно на примере строительства за счёт федерального бюджета метрополитена, который никогда непосредственно не окупится в условиях нерегулируемого рынка и потому не может быть построен на основе частнопредпринимательской инициативы).
Жизнь в сельской местности характеризуется:
· с одной стороны: открытостью человека к физиологическому и психологическому воздействию Природы, минимальным уровнем патогенного и мутагенного воздействия техносферы;
· с другой стороны: большим объёмом трудозатрат по ведению быта семьи, дефицитом трудовых ресурсов в одни сезоны и невостребованностью располагаемых трудовых ресурсов в другие сезоны, привязанностью людей к хозяйству и его сезонной ритмике, худшими возможностями получения образования, медицинской помощи, бытовых услуг, отсутствием разнообразия досуга (прежде всего — личностно развивающего), доходящими вплоть до полной невозможности доступа к названным социокультурным благам в случае оторванности населённого пункта от транспортных и информационных сетей на протяжении всего года или в какие-то сезоны.
Соответственно этим обстоятельствам — цивилизации необходим иной образ жизни, в котором сочетались бы биологические преимущества сельского образа жизни и социокультурные преимущества городского при интеграции цивилизации в процессе её развития в биоценозы.
В аспекте практической политики перехода к экотехнологической цивилизации это означает, что необходимо изменить как городской, так и сельский образ жизни, исторически сложившиеся к настоящему времени.
При этом главнейший вопрос ландшафтно-усадебной урбанизации — это вопрос об архитектуре поселений (городов, деревень, посёлков). Он носит многогранный характер:
· во-первых, это вопрос о доминирующем и сопутствующих видах хозяйственной деятельности жителей поселения, поскольку всякое поселение, в котором люди живут в преемственности поколений, как показывает история, имеет свою экономическую основу и умирает, как только эта экономическая основа исчезает (примером тому — «мёртвые города» США, лидера индустриализации и мегаполисной урбанизации, которые в прошлом быстро развивались, некоторое время процветали, а потом были заброшены и разрушились[520]) или уничтожается неадекватным государственным правлением (примером чему «моногорода»[521] и многие сельские поселения России наших дней)[522];
· во-вторых, это вопрос о выборе места поселения среди ландшафтов региона с учётом: 1) воздействия природных факторов на труд и быт населения, 2) сохранения сложившихся биоценозов, 3) развития инфраструктур, которые должны интегрировать поселение в социально-экономическую структуру страны (2‑й и 3‑й этапы в циклике решения задач государственного управления, представленной на рис. 13.1-3);
· в-третьих, это вопрос о структуре самого поселения, т.е. вопрос о разграничении в его пределах: 1) жилых зон, 2) зон отдыха в контакте с природной средой, 3) зон ведения доминирующих и сопутствующих видов хозяйственной деятельности, 4) коммутации их внутренними путями сообщения и выведения транзитных путей, связывающих поселение с остальной страной, за пределы населённого пункта.
· в-четвёртых, это вопрос о характере застройки жилых зон, а в их пределах — это вопрос об архитектуре жилища, которое должно: 1) обеспечить удобную жизнь и здоровье каждого из членов большой семьи нескольких взрослых поколений и 2) служить не менее 100 лет (в противном случае массовое строительство «времянок» будет неподъёмным для общества делом — примером чему массовая застройка городов и сёл «хрущёвками», от которых теперь надо избавляться).
По отношению к существующим поселениям этот комплексный вопрос по сути является вопросом их реконструкционного развития, вследствие чего к четырём названным аспектам для многих сложившихся поселений (и в особенности для крупных городов) добавляются ещё два: 1) сохранение памятников истории и культуры и интеграция их в жизнь поселения в настоящем и в перспективе и 2) вывод транзитных транспортных потоков за границы поселений (это необходимо по двум причинам: улучшение условий жизни в самом поселении и повышение эффективности транспортных инфраструктур регионов и страны в целом за счёт увеличения средней скорости перемещения грузов и пассажиров).
Так же необходимо отметить, что жизненно состоятельные ответы на каждый из поставленных выше вопросов обусловлены природно-географическими факторами региона и конкретного места, где поселение уже существует либо его предполагается построить с нуля.
Эта проблематика имеет своё лицо в городах с населением от примерно 100 000 человек и выше, и своё лицо во всех прочих населённых пунктах с меньшей численностью населения.
Стихийно сложившаяся в условиях предельной коммерционализации всех сфер деятельности ныне действующая архитектурная парадигма застройки городов должна быть изжита в исторически короткие сроки. При её господстве плотность застройки многоэтажками (в том числе уплотняющей застройки в уже сложившихся кварталах) такова, что города обречены на инфраструктурный коллапс, а люди в них — просто фактом своего присутствия — биологически и психически угнетают друг друга из-за высокой плотности населения, не говоря уж о неблаготворном воздействии иных факторов современной городской среды обитания.
В городах, чьё существование в качестве промышленных центров, транспортных узлов и центров средоточия науки и вузов функционально оправдано, многоэтажное строительство может иметь только одну цель: сократить в черте города площадь, занятую под строениями и дорогами, чтобы природные ландшафты и биоценозы интегрировать в городскую среду.
При этом, в соответствии со сказанным ранее о роли большой семьи в жизни общества, преобладающий тип квартир должен обеспечивать жизнь семьи нескольких взрослых поколений с детьми.
В поселениях с населением в пределах нескольких десятков тысяч человек ресурсы страны позволяют обеспечить застройку преимущественно усадебного типа. Такой характер застройки имел место в большинстве деревень, сёл, посёлков и городов до начала эпохи индустриализации и массового оттока населения из сельской местности в промышленные центры. В поселениях такого типа природные ландшафты могут быть в пределах получасовой доступности.
Однако и усадебная застройка усадебной застройке — рознь, т.е. не всякая усадебная застройка может обеспечить решение поставленной выше задачи перехода к экотехнологической цивилизации. На рис. 22-3 (ниже по тексту) представлена реконструкция имения Гончаровых Полотняный завод (Калужская область) по состоянию на начало XIX в. В излучине реки Суходрев — господский парк, фруктовый сад, оранжереи, конюшни, прочие хозяйственные постройки, барский трёхэтажный дом. При Екатерине II дом получил статус «дворца», а штат прислуги только в барском доме-дворце во времена экономического расцвета клана доходил до 90 дворовых, при этом годовой доход Гончаровых был порядка 1/15 бюджета Российской империи.
Прямоугольнички, тянущиеся полосой вдоль реки в верхней части рисунка, — усадьбы собственности Гончаровых: крепостных рабочих полотняного завода и бумагоделательной фабрики.
С того времени прошло порядка 200 лет. 150 лет прошло с тех пор, как было отменено крепостное право. Но до сих пор Полотняный завод (как и большинство других поселений, застройка которых сложилась под давлением крепостничества) представляет собой несколько улиц, застроенных домишками «в два окошка» в фасаде. Они слишком малы, чтобы обеспечить жизнь семьи в преемственности поколений, а это — главное требование к жилищу, если общество желает искоренить безнадзорность детей, массовую преступность, одиночество стариков.
И ещё один аспект этого типа застройки, о котором практически никто не задумывается:
Одно из назначений архитектурных принципов, воплощаемых в «жилище для рабов», — воспроизводить рабскую алгоритмику личностной и коллективной психики в автоматическом режиме в преемственности поколений.
Рабская архитектурная среда воспроизводит рабскую психологию, а та, в свою очередь, воспроизводит рабскую архитектуру в новых исторических условиях на основе новых технологий. Примером тому в советском прошлом — «хрущёвки», не пригодные для жизни семьи в преемственности поколений, о которых многие по сию пору вспоминают с благодарностью Н.С. Хрущёву: дескать в результате люди перестали жить по съёмным углам, а так же в подвалах и коммуналках, — не понимая того, что в действительности одни типы жилищ для рабов сменились другим типом жилищ для рабов.[523] Но то же самое повторяется и в наши дни, когда при проектировании и строительстве новых поселений преобладает тот же тип застройки, что и в Полотняном заводе. Примером тому — жилой массив Новая Ижора[524] (на рисунке ниже) вблизи города Колпино неподалёку от Санкт-Петербурга.
Чтобы разорвать этот порочный цикл, необходимы понимание проблемы, альтернативная архитектурная парадигма и политическая воля, направленная на воплощение альтернативы в жизнь.
Такова власть психологической инерции и отсутствия государственного разносторонне-комплексного подхода к вопросу о том, каким должно быть поселение, чтобы подавляющее большинство семей могли жить и работать в нём в преемственности поколений, не порождая социальных и экологических проблем.
На фотографии слева — дома в составе этого жилого массива.
По сути Новая Ижора — пример воспроизводства на основе строительных технологий наших дней принципов застройки, сложившихся несколько веков тому назад под давлением крепостного права и предназначенной для рабов и воспроизводства психологии раба. Эти принципы не обеспечивают решения задачи перехода общества к здоровому образу жизни в гармонии с природной средой в преемственности поколений.
Образно говоря, поселения в архитектурном стиле «Новая Ижора», это — всё та же большая коммуналка типа «воронья слободка», элементами которой являются не комнаты, а «коттеджи» общей площадью от 113 до 140 кв. м, расположенные на участках размером от 2,2 до 5,5 соток.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 240; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!