РАССКАЗ СТРАНСТВУЮЩЕГО АКТЕРА 23 страница
– Мистер Пиквик, – сказала миссис Лио Хантер, – вы должны дать мне слово, что не будете отходить от меня в течение всего дня. Здесь сотни людей, которых я во что бы то ни стало должна вам представить.
– Вы очень любезны, сударыня, – отвечал мистер Пиквик.
– Во-первых, вот мои девчурки, я о них почти забыла, – продолжала Минерва, небрежно указывав на двух великовозрастных девиц, одну лет двадцати, другую года на два старше, одетых в детские платьица – для того ли чтобы им казаться юными, или для того, чтобы их мамаша казалась моложе, этого пункта мистер Пиквик нам не разъясняет.
– Они премиленькие, – заметил мистер Пиквик, когда представленные ему малютки удалились.
– Они очень похожи на свою маму, сэр, – величественно изрек мистер Потт.
– Ах вы проказник! – воскликнула миссис Лио Хантер, игриво хлопнув редактора веером по руке. (Минерва была с веером!)
– Ну, конечно, дорогая моя миссис Хантер, – сказал мистер Потт, состоявший в Логовище на ролях присяжного трубача. – Вы прекрасно знаете, что в прошлом году, когда ваш портрет появился на выставке Королевской академии, все спрашивали, чей это портрет – ваш или вашей младшей дочери; вы так похожи друг на друга, что различить вас немыслимо.
– Хорошо, пусть будет так, но зачем это повторять при чужих? – сказала миссис Лио Хантер, еще раз ударив веером дремлющего льва «Итенсуиллской газеты».
– Граф, граф! – вдруг взвизгнула она, обращаясь к проходившему мимо субъекту в иностранном мундире и с огромными баками.
|
|
|
– А? Ви меня зовете? – оглянулся граф.
– Я хочу познакомить двух поистине умных людей, – сказала миссис Лио Хантер. – Мистер Пиквик, позвольте вас представить графу Сморлторку!
Затем она быстро шепнула мистеру Пиквику:
– Знатный иностранец... собирает материалы для большой работы об Англии... Гм!.. Граф Сморлторк, мистер Пиквик.
Мистер Пиквик с подобающим почтением приветствовал столь великого человека, а граф вытащил записную книжку.
– Как ви сказали, миссис Хант? – осведомился он, милостиво улыбаясь восхищенной миссис Лио Хантер. – Пиг-Виг или Биг-Виг?.. Так зовете ви... адвокаты... Понимаю, именно Биг-Виг... Большой парик[53]. – И граф собирался занести мистера Пикника в свою книжечку как джентльмена из тех что носят длинные мантии и фамилия которого произошла от его профессиональных занятий, но тут вмешалась миссис Лио Хантер.
– Нет, нет, граф, – сказала она. – Пикник.
– А, понимаю, – ответил граф. – Пик – имя, Вике – фамилия. Хорошо, очень хорошо, – Пик Вике. Как поживаете, Вике?
– Благодарю вас, прекрасно, – с обычной своей любезностью отвечал мистер. Пиквик. – Давно ли вы в Англии?
|
|
|
– Давно... очень давно... больше две недели.
– И долго еще пробудете здесь?
– Одна неделя.
– Вам придется поработать, – с улыбкой заметил мистер Пиквик, – чтобы собрать за это время все нужные материалы. – Э, они собрались, – объявил граф.
– Вот как! – удивился мистер Пиквик.
– Здесь! – добавил граф, многозначительно хлопнув себя по лбу. – Дома большая книга... полная от заметок... музыка, живопись, наука, поэзия, политик – все. . – Слово «политика», сэр, – сказал мистер Пиквик, – заключает в себе целую науку немалого значения...
– А! – воскликнул граф, снова извлекая книжечку. – Очень хорошо... прекрасные слова начать главу. Глава сорок семь: Политик. Слово «политик» выключает собой...
И в книжечку графа Сморлторка было занесено замечание мистера Пиквика с теми вариациями, какие подсказывала пылкая фантазия графа пли недостаточное знание языка.
– Граф! – начала миссис Лио Хантер.
– Миссис Хант? – отозвался граф.
– Вот это мистер Снодграсс, друг мистера Пиквика и поэт.
– Постой! – воскликнул граф, снова хватаясь за книжечку. – Раздел – поэзия... глава: Друзья от литература... фамилия – Сноуграс. Очень хорошо. Был представленный Сноуграс... великий поэт, друг Пика Цикса... через миссис Хант, который написал второе сладкое стихотворение. Как его имя? Лягушка... Изнывающий лягушка... хорошо, очень хорошо.
|
|
|
И граф спрятал записную книжку и удалился с поклонами и приветствиями, очень довольный тем, что ему удалось пополнить запас сведений столь важным и ценным материалом.
– Чудесный человек – граф Сморлторк! – сказала миссис Лио Хантер.
– Трезвый философ, – добавил мистер Потт.
– Ум ясный и проницательный, – продолжал мистер Снодграсс.
Хор гостей подхватил хвалебную песнь в честь графа Сморлторка и, глубокомысленно покачивая головами, провозгласил:
– Оч-чень!
Так как восхищение, вызванное графом Сморлторком, было весьма велико, то и чествовали бы его, быть может, до конца празднества, если бы четыре певца из неведомой страны не выстроились для живописности перед маленькой яблоней и не начали петь свои национальные песни, которые, по-видимому, особых трудностей для исполнения не представляли, ибо весь секрет их как будто заключался в том, что три певца из неведомой страны должны были стонать, а четвертый – ныть. По окончании этого интересного концерта, вызвавшего громкие аплодисменты всего общества, какой-то подросток начал пролезать между перекладинами стула, прыгал через него и проползал под ним, катался с ним по земле и проделывал решительно, все, только, не сидел на нем, затем сделал галстук из собственных ног и обвязал его вокруг шеи, после чего демонстрировал, с какою легкостью можно придать человеческому существу сходство с раздувшейся жабой, – все эти подвиги вызвали восторг и изумление собравшихся зрителей.
|
|
|
Вслед за сим послышался голос миссис Потт, невнятно чирикавшей нечто, названное из вежливости романсом. Все это строго соответствовало классическому стилю и роли, ибо Аполлон сам был композитором, а композиторы очень редко умеют исполнять произведении как свои, так и чужие. Затем воспоследовала декламация миссис Лио Хантер, читавшей прославленную «Оду издыхающей лягушке», которую она повторила на бис и прочла бы и в третий раз, если бы большинство гостей, по мнению коих давным-давно наступило время слегка перекусить, не заявило, что злоупотреблять добротой миссис Лио Хантер поистине постыдно. И хоти миссис Лио Хантер изъявила полную готовность еще раз декламировать оду, ее добрые и заботливые друзья и слышать об этом не хотели; а когда распахнулась дверь столовой, все, кто бывал здесь раньше, устремились туда с величайшей поспешностью; у миссис Лио Хантер было заведено посылать приглашения ста персонам, а завтрак готовить на пятьдесят, или, иными словами, кормить только самых выдающихся львов и предоставлять менее значительным зверям самим заботиться о себе.
– Где же мистер Потт? – спросила миссис Лио Хантер, разместив вокруг себя упомянутых львов.
– Я – здесь! – отозвался редактор из отдаленнейшего конца комнаты, где для него не было никаких надежд на завтрак, если хозяйка о нем не позаботится.
– Не хотите ли пожаловать сюда?
– Ах, прошу вас, не беспокойтесь о нем, – самым любезным тоном сказала миссис Потт, – вы создаете себе ненужные хлопоты, миссис Хантер. Ведь тебе и там очень хорошо, не правда ли, дорогой мой?
– Конечно, милочка, – с мрачной улыбкой отвечал несчастный мистер Потт.
Увы, что толку от кнута! Мощная рука, которая с такой нечеловеческой силой обрушивалась на общественные репутации, была парализована властным взглядом миссис Потт.
Миссис Лио Хантер с торжеством оглядела собравшихся. Граф Сморлторк деловито отмечал в своей записной книжке поданные блюда; мистер Тапмен угощал нескольких львиц салатом из омаров, превосходя грацией всех известных доселе разбойников; мистер Снодграсс, срезав молодого джентльмена, который резал авторов на страницах «Итенсуиллской газеты», был поглощен страстной дискуссией с молодой леди, которая «делала» поэзию; а мистер Пиквик старался угодит всем и каждому. Казалось, избранное общество было и полном составе, как вдруг мистер Лио Хантер – на чьей обязанности в таких случаях было стоять у дверей и разговаривать с менее важными особами, – мистер Лио Хантер возвестил:
– Дорогая моя, здесь мистер Чарльз Фиц-Маршалл!
– Ах, боже мой, – воскликнула миссис Лио Хантер, – с каким нетерпением я его ждала! Пожалуйста, потеснитесь, дайте пройти мистеру Фиц-Маршаллу. Дорогой мой, скажите мистеру Фиц-Маршаллу, чтобы он сейчас же подошел ко мне, я его побраню за то, что он так опоздал.
– Иду, сударыня, – раздался голос. – Спешу по мере сил – толпы народа – комната переполнена – трудная работа – весьма!
Нож и вилка выпали из рук мистера Пиквика. Он посмотрел через стол на мистера Тапмена, который тоже выронил нож и вилку и имел такой вид, словно без дальнейших разговоров готов провалиться сквозь землю.
– А! – слышался голос, когда обладатель его прокладывал себе дорогу между последними двадцатью пятью турками, офицерами, рыцарями и Карлами Вторыми, которые отделяли его от стола. – Настоящий каток для белья – патент Бейкера – ни одной морщинки на костюме после такого тискания – выгладят белье, пока дойду, – ха-ха, идея недурная – впрочем, довольно необычно, утюжат на тебе самом – мучительная процедура – весьма!
Произнося эти отрывочные фразы, молодой человек в форме морского офицера проложил себе путь к столу, и перед пораженными пиквикистами предстал собственной своей персоной мистер Альфред Джингль.
Злодей едва успел пожать протянутую руку миссис Лио Хантер, когда глаза его встретились с негодующими очками мистера Пиквика.
– Вот те на! – воскликнул Джингль. – Совсем забыл – распоряжения форейтору – сейчас отдам – вернусь через минуту.
– Мистер Фиц-Маршалл, лакей или мистер Хантер сделают это в одну секунду, – заметила миссис Лио Хантер.
– Нет, нет – я сам – один момент! – возразим Джингль.
С этими словами он исчез и толпе.
– Разрешите нас спросить, сударыня, – сказал возбужденно мистер Пикник, вставая с места, – кто этот молодой человек и где он проживает?
– Это богатый джентльмен, мистер Пиквик, – отвечала миссис Лио Хантер, – с которым я очень хочу вас познакомить. Граф будет от него в восторге.
– Да, да, – поспешно проговорил мистер Пиквик, – а проживает он...
– В настоящее время в Бери, в гостинице «Ангел».
– В Бери?
– В Бери Сент Эдмондс[54], в нескольких милях отсюда. Ах, боже мой, мистер Пиквик, неужели вы хотите нас покинуть? Нет, нет, мистер Пиквик, право же, вы не можете уйти так рано!
По задолго до того, как миссис Лио Хантер произнесла последние слова, мистер Пиквик ринулся сквозь толпу и добрался до сада, где в скором времени присоединился к нему мистер Тапмен, следовавший по пятам за своим другом.
– Бесполезно! – сказал мистер Тапмен. – Он ушел!
– Знаю! – отозвался мистер Пиквик. – И последую за ним.
– Последуете за ним! Куда? – осведомился мистер Тапмен.
– В гостиницу «Ангел», в Бери, – с живостью ответил мистер Пиквик. – Откуда нам знать, кого он там обманывает? Однажды он уже обманул достойного человека, и мы, хотя и не по своей вине, были тому причиной. Но больше он никого не обманет, поскольку это от меня зависит. Я его разоблачу... Сэм! Где же мой слуга?
– Я здесь, сэр! – отозвался мистер Уэллер, выходя из уединенного местечка, где он смаковал бутылку мадеры, которую часа два назад утащил со стола, накрытого к завтраку. – Ваш слуга здесь, сэр. Горд титулом, как говорил Живой шкилет, когда его показывали публике.
– Немедленно следуйте за мной! – приказал мистер Пиквик. – Тапмен, если я задержусь в Бери, вы можете ко мне приехать, когда я напишу. А пока до свиданья!
Возражать не имело смысла. Мистер Пиквик был возбужден, и решение его принято. Мистер Тапмен вернулся к своим приятелям и через час утопил воспоминания о мистере Альфреде Джингле или мистере Чарльзе Фиц-Маршалле, и в бутылке шампанского и в веселой кадрили. А в это время мистер Пиквик и Сэм Уэллер, сидя на крыше пассажирской кареты, с каждой минутой поглощали пространство, отделявшее их от доброго старого города Бери Сент Эдмондс.
ГЛАВА XVI,
слишком изобилующая приключениями, чтобы можно были кратко их изложить
Нет такого месяца в году, когда бы лик природы был прекраснее, чем в августе. Много прелести есть у весны, и май – лучезарный месяц цветов, но чары этого времени года подчеркнуты контрастом с зимней порой. У августа нет такого преимущества. Он приходит, когда мы помним только о ясном небе, зеленых полях и душистых цветах, когда воспоминание о снеге, льде и холодных ветрах стерлось в памяти так же, как исчезли они с лица земли, – и все-таки какое это чудесное время! Во фруктовых садах и на нивах звенят голоса тружеников, деревья клонятся под тяжестью сочных плодов, пригибающих ветви к земле, а хлеба, красиво связанные в снопы или волнующиеся от малейшего дуновения ветерка, словно задабривающие серп, окрашивают пейзаж в золотистые тона. Как будто мягкая томность окутывает всю землю; и кажется, будто влияние этого времени года распространяется даже на телегу, – только глаз замечает замедленное ее движение по сжатому полю, но ни один резкий звук не касается слуха.
Когда карета быстро катится мимо полей и фруктовых садов, окаймляющих дорогу, группы женщин и детей, наполняющих решета плодами или подбирающих разбросанные колосья, на секунду отрываются от работы и, заслоняя смуглые лица загорелыми руками, смотрят с любопытством на путешественников, а какой-нибудь здоровый мальчуган – он слишком мал для работы, но такой проказник, что его нельзя оставить дома, – выкарабкивается из корзины, куда его посадили для безопасности, и барахтается и визжит от восторга. Жнец прерывает работу и стоит, сложа руки, глядя на несущийся мимо экипаж; а рабочие лошади бросают на красивую упряжку сонный взгляд, который говорит так ясно, как только может быть ясен взгляд лошади: «Поглазеть на это очень приятно, но медленная ходьба по тучной земле в конце концов лучше, чем такая жаркая работа на пыльной дороге». На повороте дороги вы оглядываетесь. Женщины и дети вернулись к работе; снова согнулась спина жнеца; плетутся клячи, и снова все пришло в движение.
Такое зрелище не могло не повлиять на прекрасно дисциплинированный ум мистера Пиквика. Сосредоточившись на решении разоблачать истинную природу гнусного Джингля везде, где бы тот ни осуществлял свои мошеннические замыслы, он сидел сначала молчаливый и задумчивый, измышляя наилучшие средства для достижения цели. Постепенно внимание его начали привлекать окружающие предметы; и, наконец, поездка стала доставлять ему такое удовольствие, словно он ее предпринял ради приятнейшей цели.
– Чудесный вид, Сэм, – сказал мистер Пиквик.
– Почище дымовых труб, сэр, – отвечал мистер Уэллер, притронувшись к шляпе.
– Пожалуй, вы за всю свою жизнь, Сэм, только и видели, что дымовые трубы, кирпичи да известку, – с улыбкой произнес мистер Пиквик.
– Я не всегда был коридорным, сэр, – покачав головой, возразил мистер Уэллер. – Когда-то я работал у ломовика.
– Давно это было? – полюбопытствовал мистер Пиквик.
– А вот как вышвырнуло меня вверх тормашками в мир поиграть в чехарду с его напастями, – ответил Сэм. – Поначалу я работал у разносчика, потом у ломовика, потом был рассыльным, потом коридорным. А теперь я – слуга джентльмена. Может быть, настанет когда-нибудь время, и сам буду джентльменом с трубкой во рту и беседкой в саду. Кто знает? Я бы не удивился.
– Да вы философ, Сэм, – сказал мистер Пиквик.
– Должно быть, это у нас в роду, сэр, – ответил мистер Уэллер. – Мой отец очень налегает теперь на это занятие. Мачеха ругается, а он свистит. Она приходит в раж и ломает ему трубку, а он выходит и приносит другую. Она визжит во всю глотку и – в истерику, а он преспокойно курит, пока она не придет и себя. Это философия, сэр, не правда ли?
– Во всяком случае, очень недурная замена, – смеясь, ответил мистер Пиквик. – Должно быть, она вам сослужила службу, Сэм, в вашей беспокойной жизни?
– Сослужила, сэр! – воскликнул Сэм. – Что и говорить! Когда я удрал от разносчика, а к ломовику еще не нанялся, я две недели жил в немеблированных комнатах.
– В немеблированных комнатах? – переспросил мистер Пиквик.
– Да... под арками моста Ватерлоо. Прекрасное место, чтобы поспать... Десять минут ходьбы от всех общественных учреждений, а если и можно что-нибудь сказать против него, так только одно: ситивация чересчур воздушная. Диковинные вещи я там видел!
– Этому я охотно верю, – сказал мистер Пиквик, весьма заинтересованный.
– Такие вещи, сэр, – продолжал мистер Уэллер, – которые проникли бы в ваше доброе сердце и пронзили бы его насквозь. Регулярных бродяг вы там не увидите, будьте спокойны, они умеют устраивать свои дела. Нищие помоложе, мужчины и женщины, – те, что еще не продвинулись в своей профессии, – проживают там иногда; а обыкновенно в темные закоулки таких заброшенных мест забиваются умирающие с голоду, бездомные люди – жалкие люди, которым двухпенсовая веревка не по карману.
– Сэм, что это за двухпенсовая веревка? – осведомился мистер Пикник.
– Двухпенсовая веревка, сэр, – ответил мистер Уэллер, – это попросту дешевая ночлежка, по два пенса за койку.
– Почему же постель называется – веревкой? – спросил мистер Пиквик.
– Да благословит бог вашу невинность, сэр, не в этом дело, – ответил Сэм. – Когда леди и джентльмены, которые содержат этот отель, только начинали дело, они делали постели на полу, но это, знаете ли, невыгодно, потому что ночлежники валялись полдня, вместо того чтобы скромно выспаться на два пенса. Ну, а теперь хозяева протягивают во всю длину комнаты две веревки, футов шесть одна от другой и фута три от пола, а постели делаются из полотнищ грубой материи, натянутых на веревки.
– Вот как! – сказал мистер Пиквик.
– Именно так! – подтвердил мистер Уэллер. – Выдумка отменная. Утром в шесть часов веревки с одного конца отвязывают, и ночлежники валятся все на пол. Ну, значит, сразу просыпаются, очень спокойно встают и убираются! Прошу прощения, сэр. – сказал Сэм, внезапно прерывая свою болтовню, – это Бери Сент Эдмондс?
– Да, – ответил мистер Пиквик.
Карета загрохотала по прекрасно вымощенным улицам красивого города, на вид – процветающего и чистенького, и остановилась перед большой гостиницей, помещавшейся на широкой улице, почти напротив старого аббатства.
– А это «Ангел»! – сказал мистер Пиквик, взглянув вверх. – Мы здесь выйдем, Сэм. Но необходимо соблюдать некоторую осторожность. Займите номер и не называйте моей фамилии. Понимаете?
– Будьте благонадежны, сэр! – хитро подмигнув, ответил мистер Уэллер, и, вытащив чемодан мистера Пиквика из заднего ящика кареты, куда он второпях был брошен, когда они заняли места в итенсуиллской карете, мистер Уэллер исчез, чтобы исполнить распоряжение. Номер был тотчас снят, и мистер Пиквик был введен без промедления.
– Теперь, Сэм, – сказал мистер Пиквик, – нам прежде всего следовало бы...
– Заказать обед, сэр, – подсказал мистер Уэллер. – Уже очень поздно, сэр.
– Верно! – сказал мистер Пиквик, взглянув на часы. – Вы правы, Сэм.
– И если разрешите вам посоветовать, сэр, – добавил мистер Уэллер, – я бы после этого хорошенько отдохнул за ночь и до утра не стал бы наводить справки об этом пройдохе. Ничто так не освежает, как сон, сэр, как сказала служанка, собираясь выпить полную рюмку опия.
– Думаю, что вы правы, Сэм, – сказал мистер Пиквик. – Но сначала я должен удостовериться, что он в этом доме и не собирается уехать.
– Предоставьте это мне, сэр, – сказал Сэм. – Разрешите заказать для вас сытный обед – и навести справки внизу, пока его приготовят; я, сэр, могу в пять минут выудить любой секрет у коридорного.
– Так и поступите, – сказал мистер Пиквик, и мистер Уэллер немедленно удалился.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 303; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!