РАССКАЗ СТРАНСТВУЮЩЕГО АКТЕРА 18 страница
– Очень! – подтвердили трое друзей.
– Поставила меня в чрезвычайно неловкое положение, – продолжал мистер Пиквик.
– Очень неловкое! – ответствовали его ученики, тихонько покашливая и недоверчиво переглядываясь.
Такое поведение не ускользнуло от внимания мистера Пиквика. Он заметил их недоверие. Ясно, что они его подозревали.
– Там, в коридоре, ждет какой-то человек, – сказал мистер Тапмен.
– Это тот самый, о котором я вам говорил, – подхватил мистер Пиквик. – Сегодня утром я послал за ним в Боро. Снодграсс, сделайте милость, велите ему войти.
Мистер Снодграсс исполнил просьбу, и перед ними тотчас же предстал мистер Сэмюел Уэллер.
– А... надеюсь, вы меня помните? – осведомился мистер Пиквик.
– Как не помнить! – ответил Сэм, покровительственно подмигнув. – Скверная история, но куда вам до этого типа! Нюхнул раз, два, да и...
– Сейчас это к делу не относится, – поспешно перебил мистер Пиквик. – Я хочу поговорить с вами о другом. Садитесь.
– Благодарю вас, сэр, – отозвался Сэм и, не дожидаясь вторичного приглашения, сел, положив предварительно свою старую белую шляпу на площадке за дверью. – Не очень хороша на вид, – заметил Сэм, – но удивительна в носке и, пока не обломались поля, служила прекрасной кровлей. Зато без них легче, это раз, и каждая дырка дает проход воздуху, это два. Прямо скажу: это не шляпа, а сито с вентиляцией – так я ее называю!
Разразившись этой сентенцией, мистер Уэллер приятно улыбнулся всем пиквикистам.
|
|
|
– А теперь поговорим о деле. Я за вами послал, посоветовавшись с этими джентльменами, – сказал мистер Пиквик.
– Вот именно, сэр, – вставил Сэм, – выкладывай, да поживей, как сказал отец сыну, когда тот проглотил фартинг.
– Прежде всего мы хотели бы знать, – начал мистер Пиквик, – имеются ли у вас основания быть недовольным своим местом?
– Раньше, чем отвечать на этот вопрос, джентльмены, – сказал Сэм, – я бы хотел прежде всего узнать, думаете ли вы предложить мне лучшее.
Луч тихого благоволения озарил лицо мистера Пиквика, давшего такой ответ:
– Я не прочь взять вас к себе на службу.
– К вам? – воскликнул Сэм.
Мистер Пиквик утвердительно кивнул головой.
– Жалованье? – осведомился Сэм.
– Двенадцать фунтов в год, – ответил мистер Пиквик.
– Платье?
– Две смены.
– Работа?
– Прислуживать мне и путешествовать вместе со мной и этими джентльменами.
– Снимайте билетик, – выразительно заметил Сэм, – сдан одинокому джентльмену, условия по договору.
– Значит, вы согласны? – спросил мистер Пиквик.
– Безусловно, – ответил Сэм. – Если платье будет мне впору, как и место, все сойдет.
– Вы, конечно, можете представить рекомендацию? – поинтересовался мистер Пиквик.
|
|
|
– Справьтесь об этом у хозяйки «Белого Оленя», сэр, – отозвался Сэм.
– Можете вы прийти сегодня же вечером?
– Если платье готово, я влезу в него хоть сейчас, – с живостью заявил Сэм.
– Приходите к восьми часам вечера, – сказал мистер Пиквик. – И если рекомендация окажется удовлетворительной, о платье мы позаботимся.
Если не считать одной единственной шалости, в которой участвовала в равной мере одна из служанок, поведение мистера Уэллера оказалось столь безупречным, что мистер Пиквик счел вполне возможным заключить соглашение в тот же вечер. Со всею стремительностью и энергией, характеризовавшими как общественную деятельность, так и частную жизнь этого замечательного человека, мистер Пиквик тотчас же повел своего нового слугу в одно из тех удобных заведений, где продается новое и поношенное мужское платье и где обходятся без затруднительной и неприятной формальности, именуемой примеркой; ночь еще не спустилась, а мистер Уэллер получил уже в свое распоряжение серый фрак с пуговицами, украшенными буквами П. К., черную шляпу с кокардой, пестрый полосатый жилет, светлые штаны и гетры и столько других необходимых вещей, что перечислить их не представляется возможным.
|
|
|
– Итак, – заметил сей внезапно преобразившийся субъект, заняв на следующее утро наружное место в итенсуиллской карете, – хотел бы я знать, кем полагается мне быть – лакеем, грумом, егерем или торговцем семенами! Вид у меня такой, будто я смесь всех четверых! Ну, не беда! Перемена климата, много развлечений, мало дела, и я все это мне подходит при моей необыкновенной хворости. Итак, да здравствуют пиквикисты! – скажу я.
ГЛАВА XIII.
Некоторые сведения об Итенсуилле: о его политических партиях и о выборах члена, долженствующего представительствовать в парламенте этот древний, верноподданный и патриотический город
Мы откровенно признаемся, что до того момента, пока мы не погрузились в многотомные документы Пиквикского клуба, нам никогда не приходилось слышать об Итенсуилле; с такой же искренностью мы признаемся, что тщетно искали в настоящее время доказательств действительного существования этого городка. Зная, с какой глубокой верой следует относиться к каждой заметке и заявлению мистера Пиквика, и не помышляя довериться нашей памяти в ущерб утверждениям сего великого мужа, мы обращались по интересующему нас вопросу ко всем авторитетным источникам, которые удалось нам разыскать. Мы тщательно изучали все названия, помещенные в Таблицах А и Б[47], но не встретили названия «Итенсуилл»; мы внимательно исследовали каждый уголок на географических картах графств, изданных в интересах общества нашими выдающимися издателями, но наши поиски не привели ни к каким результатам. Посему мы склонны предположить, что мистер Пиквик из опасения кого-нибудь обидеть и из деликатности, столь примечательной в глазах всех, кто хорошо его знал, намеренно поставил вместо настоящего вымышленное название того города, в котором производил свои наблюдения. Наше предположение подтверждается одним обстоятельством, на первый взгляд крайне незначительным и незаметным, но если на него взглянуть с указанной точки зрения, оно не может не остановить на себе внимания. В записной книжке мистера Пиквика мы можем разобрать заметку, что места для него и его учеников заказаны были в норвичской карете; но эта заметка была потом зачеркнута, словно для того, чтобы скрыть даже направление, в котором надлежало бы искать этот город. Мы не рискнем делать на этот счет никаких догадок, а непосредственно перейдем к своему повествованию, довольствуясь материалами, которыми нас снабдили его герои.
|
|
|
Можно думать, что население Итенсуилла, как и многих других городков, приписывало себе исключительное и особое значение и что каждый житель Итенсуилла, сознавая, сколь важен его личный пример, долгом своим почитал примкнуть душою и сердцем к одной из двух великих партий, на которые делилось население, – к партии Синих или к партии Желтых[48].
Синие не упускали случая стать в оппозицию Желтым, а Желтые не упускали случая стать в оппозицию Синим, вследствие чего, где бы ни встречались Желтые и Синие – на публичном собрании, в зале городского совета, на рынке или на ярмарке, – споры и крепкие словечки оглашали воздух. Излишне добавлять, что благодаря этим раздорам каждый вопрос в Итенсуилле становился вопросом партийным. Если Желтые предлагали сделать новую стеклянную крышу над рынком, Синие собирали митинги и проваливали это предложение; если Синие предлагали установить новый водопроводный насос на главной улице города, Желтые восставали все как один, пораженные такой чудовищной затеей. В городе были Синие лавки и Желтые лавки, Синие гостиницы и Желтые гостиницы, и даже в церкви были боковые нефы – Желтый и Синий.
Разумеется, было важно и настоятельно необходимо, чтобы у каждой из этих мощных партий был свой излюбленный печатный орган, выражавший ее мнения; соответственно в городе издавалось две газеты: «Итенсуиллская газета» и «Итенсуиллский независимый»; первая защищала принципы Синих, вторая решительно отстаивала взгляды Желтых. Прекрасные это были газеты! Что за передовые статьи и какая пламенная полемика! «Наш недостойный собрат Газета», «Эта позорная и подлая газетка Независимый», «Этот лживый и непристойный Независимый», «Этот злостный клеветнический листок Газета» и подобные разжигающие оскорбления были в изобилии рассеяны на столбцах каждой из них, в каждом номере, пробуждая чувства пламенного восхищения и негодования в сердцах горожан.
Мистер Пиквик, со свойственными ему прозорливостью и чутьем, избрал самый подходящий момент для посещения этого города. Никогда еще борьба партий в нем не достигала такого ожесточения. Почтенный Сэмюел Сламки из Сламки-Холла был кандидатом Синих, а Горацио Физкин, эсквайр из Физкин-Лоджа[49] близ Итенсуилла выдвинут был друзьями отстаивать интересы Желтых. «Газета» предупреждала избирателей Итенсуилла, что глаза не одной только Англии, но всего цивилизованного мира устремлены на них; а «Независимый» грозно вопрошал, остаются ли избиратели Итенсуилла по-прежнему славными гражданами, каковыми их всегда считали, или низкими и раболепными орудиями, недостойными называться англичанами и пользоваться благословенной свободой. Такого волнения в городе еще никогда не бывало.
Был поздний вечер, когда мистер Пиквик с друзьями при помощи Сэма спустились с крыши итенсуиллской кареты. Большие синие шелковые флаги развевались из окон гостиницы «Городской Герб», а плакаты в каждом окне возвещали гигантскими буквами, что комитет почтенного Сэмюела Сламки заседает здесь ежедневно. Толпа зевак собралась на улице, внимая охрипшему человеку, который столь рьяно превозносил с балкона мистера Сламки, что лицо его стало пунцовым; но силу и остроту его аргументов несколько ослаблял неумолчный грохот четырех огромных барабанов, поставленных комитетом мистера Физкина на углу улицы. Рядом с этим человеком стоял маленький подвижный джентльмен; во время пауз он снимал шляпу и делал знак толпе, чтобы она аплодировала, что и было аккуратно выполняемо с большим энтузиазмом; так как краснолицый джентльмен продолжал говорить, пока его лицо не раскраснелось до последней степени, то казалось, что цели он достиг с таким же успехом, как если бы кто-нибудь его слышал.
Выйдя из кареты, пиквикисты очутились среди честных и независимых, немедленно испустивших три оглушительных «ура», которые, будучи подхвачены всей толпой (ибо толпе отнюдь не обязательно знать, чем вызваны крики), разрослись в такой торжествующий рев, который заставил умолкнуть даже краснолицего человека на балконе.
– Ура! – гаркнула в заключение толпа.
– Еще разок! – крикнул маленький заправила на балконе, и толпа снова заорала, словно у нее были чугунные легкие со стальным механизмом.
– Да здравствует Сламки! – вторил мистер Пикник, снимая шляпу.
– Долой Физкина! – орала толпа.
– Долой! – кричал мистер Пикник.
– Ура!
И снова поднялся такой рев, словно ревел целый зверинец, как ревет он, когда слон звонит в колокол, требуя завтрак.
– Кто этот Сламки? – прошептал мистер Тапмен.
– Понятия не имею, – отозвался так же тихо мистер Пиквик. – Тес... Не задавайте вопросов. В таких случаях надо делать то, что делает толпа.
– Но, по-видимому, здесь две толпы, – заметил мистер Снодграсс.
– Кричите с тою, которая больше, – ответил мистер Пиквик.
Фолианты – и те ничего не могли бы прибавить к этому.
Они вошли в гостиницу – горланящая толпа расступилась и пропустила их. Прежде всего надлежало позаботиться о ночлеге.
– Можем мы здесь получить постели? – спросил мистер Пиквик лакея.
– Не знаю, сэр, – ответил тот. – Боюсь, все занято, сэр. Сейчас наведу справки, сэр.
Через минуту он вернулся и спросил, Синие ли джентльмены. Так как ни мистер Пиквик, ни его друзья не были заинтересованы ни в одном из кандидатов, ответить на этот вопрос было затруднительно. Столкнувшись с такой дилеммой, мистер Пиквик вспомнил о своем новом друге, мистере Перкере.
– Вы знаете джентльмена по имени Перкер? – спросил он.
– Как же, сэр, знаю! Это – агент почтенного мистера Сэмюела Сламки.
– Он, кажется, Синий?
– Конечно, сэр.
– В таком случае и мы Синие, – сказал мистер Пиквик; но, заметив, что лакей колеблется, услышав такое заявление, он вручил ему визитную карточку и попросил тотчас же передать ее мистеру Перкеру, если он находится здесь.
Лакей ретировался и скоро вернулся, предложив мистеру Пиквику следовать за ним. Он ввел его в большую комнату во втором этаже, где за длинным столом, заваленным бумагами и книгами, восседал мистер Перкер.
– А, уважаемый сэр! – сказал маленький джентльмен, подходя к нему. – Очень рад вас видеть, уважаемый сэр, очень рад. Прошу садиться. Итак, вы не отказались от своего намерения. Вы приехали посмотреть выборы... а?
Мистер Пиквик ответил утвердительно.
– Жаркая борьба, уважаемый сэр, – заметил человечек.
– Очень приятно! – сказал мистер Пиквик, потирая руки. – Очень приятно наблюдать горячий патриотизм, с какой бы стороны он ни проявлялся. Вы говорите, жаркая борьба?
– О да! – ответил человечек. – Очень жаркая. Мы заняли все гостиницы в городе, а противнику оставили только пивные. Ловкий политический ход, уважаемый сэр, а?
И маленький джентльмен самодовольно усмехнулся и угостился изрядной понюшкой табаку.
– А каков может быть исход выборов? – осведомился мистер Пиквик.
– Не ясно, уважаемый сэр, в настоящее время еще не ясно. Тридцать три избирателя заперты людьми Физкина в каретном сарае «Белого Оленя».
– В каретном сарае! – ахнул мистер Пиквик, пораженный этим вторым политическим ходом.
– Да, их держат под замком, пока они не понадобятся, – продолжал маленький человек. – Вы понимаете, делается это для того, чтобы мы их не завербовали; но если бы мы и добрались до них – все равно толку никакого, потому что их умышленно спаивают. Ловкий человек – агент Физкина... очень ловкий.
Мистер Пиквик широко раскрыл глаза, но не сказал ни слова.
– Тем не менее, – мистер Перкер понизил голос почти до шепота, – мы не теряем надежды. Вчера мы устроили маленькую вечеринку... сорок пять особ женского пола, уважаемый сэр... и каждой мы подарили перед уходом зеленый зонтик.
– Зонтик! – воскликнул мистер Пиквик.
– Вот именно, сэр, вот именно. Сорок пять зеленых зонтиков, семь шиллингов шесть пенсов штука. Все женщины любят украшения... поразительный эффект имели эти зонтики. Они обеспечили нам голоса всех мужей и доброй половины братьев... Это побивает чулки, фланель и все эти пустяки. Моя идея, уважаемый сэр! В град, в дождь, в солнцепек вам не пройти по улице и десятка ярдов, не встретив с полдюжины зеленых зонтиков.
Тут маленьким джентльменом овладел припадок веселых судорог, который прекратился только при появлении третьего лица.
Это был высокий тощий мужчина с рыжеволосой головой, начавшей лысеть, и с лицом, на котором торжественное сознание собственной значительности сочеталось с бездонным глубокомыслием. Он был облачен в длинный коричневый сюртук, черный суконный жилет и мышиного цвета панталоны. На жилете у него болтался лорнет, на голове была шляпа с очень низкой тульей и широкими полями. Вошедший был представлен мистеру Пиквику как редактор «Итенсуиллской газеты» – мистер Потт.
После нескольких вступительных слов мистер Потт повернулся к мистеру Пиквику и торжественно произнес:
– Эта борьба вызывает большой интерес в столице, сэр?
– Мне кажется, вызывает, – ответил мистер Пиквик.
– Смею думать, – продолжал Потт, ища взглядом подтверждения со стороны мистера Перкера, – смею думать, что моя статья в последнем субботнем номере до известной степени этому способствовала.
– Не может быть ни малейших сомнений! – подтвердил маленький джентльмен.
– Пресса – могущественное орудие, сэр! – сказал Потт.
Мистер Пиквик выразил полнейшее согласие с этим положением.
– Но надеюсь, сэр, – продолжал Потт, – я никогда не злоупотреблял той великой властью, которой обладаю. Надеюсь, сэр, что я никогда не направлял врученного мне благородного орудия против священного лона частной жизни или в чувствительное сердце личной репутации... Надеюсь, сэр, что я посвятил свою энергию... попыткам... может быть, слабым, да, да, слабым... внушать те принципы... которые... которые...
Тут редактор «Итенсуиллской газеты», по-видимому, запутался, мистер Пиквик пришел ему на помощь и сказал:
– Ну, конечно.
– Позвольте мне, сэр, – сказал Потт, – спросить вас, человека беспристрастного, как относится общественное мнение Лондона к моей борьбе с «Независимым»?
– Несомненно, с огромным интересом, – вмешался мистер Перкер с лукавой улыбкой, по всей вероятности случайной.
– Эта борьба, – продолжал Потт, – будет длиться, сколько у меня хватит сил, здоровья и той доли таланта, которой я одарен. От этой борьбы, сэр, пусть она даже внесет смятение в умы людей и разожжет страсти, пусть они не смогут из-за нее выполнять повседневные обязанности, – от этой борьбы, сэр, я не откажусь, пока не раздавлю своей пятой «Итенсуиллский независимый». Я хочу, сэр, чтобы Лондон и вся страна знали, что на меня можно положиться, что я их не покину, что я решил биться, сэр, до конца!
– Ваше поведение, сэр, очень благородно, – произнес мистер Пиквик и пожал руку великодушному Потту.
– Я вижу, сэр, вы человек умный и талантливый, – сказал мистер Потт, едва переводя дух после своей пылкой патриотической декларации. – Я в высшей степени счастлив, сэр, познакомиться с таким человеком.
– А я, – ответил мистер Пиквик, – весьма польщен таким мнением. Разрешите мне, сэр, познакомить вас с моими спутниками, корреспондентами клуба, основанием которого я могу гордиться.
– Я буду в восторге, – сказал мистер Потт.
Мистер Пиквик удалился и, вернувшись со своими друзьями, представил их по всем правилам редактору «Итенсуиллской газеты».
– Теперь, дорогой мой Потт, – сказал маленький мистер Перкер, – возникает вопрос, как нам поступить с нашими друзьями.
– Полагаю, мы можем остановиться в этой гостинице, – сказал мистер Пиквик.
– В гостинице нет ни одной свободной кровати, уважаемый сэр, ни единой кровати.
– Чрезвычайно затруднительное положение, – заметил мистер Пиквик.
– Чрезвычайно! – подтвердили его спутники.
– Мне пришел в голову один план, – сказал мистер Потт, – который, мне кажется, можно с успехом привести в исполнение. В «Павлине» есть две кровати, а я беру на себя смелость заявить от имени миссис Потт, что она рада будет дать пристанище мистеру Пиквику – и одному из его друзей, если два других джентльмена не возражают против того, чтобы им со слугою устроиться в «Павлине».
После некоторых настояний со стороны мистера Потта и повторных отказов со стороны мистера Пиквика, не считавшего возможным причинять неудобства или хлопоты любезной супруге мистера Потта, было решено, что это единственно осуществимый план, на каком можно остановиться. На нем и остановились, а засим, пообедав вместе в «Городском Гербе», друзья расстались: мистер Тапмен и мистер Снодграсс пошли к «Павлину», а мистер Пиквик и мистер Уинкль направили свои стопы к дому мистера Потта, условившись заранее, что утром они все соберутся в «Городском Гербе» и будут сопровождать процессию почтенного Сэмюела Сламки до того места, где будут провозглашаться кандидаты.
Семейный круг мистера Потта ограничивался им самим и его женой. У всех, кого мощный гений вознес на большую высоту, обычно имеется какая-нибудь маленькая слабость, несовместимая с основными чертами их характера и тем более примечательная. Если мистер Потт имел какую-нибудь слабость, то, быть может, заключалась она в том, что он, пожалуй, слишком подчинялся влиянию своей жены, которая, не без презрения, главенствовала над ним. Мы не считаем себя вправе как-либо подчеркивать этот факт, ибо в данном случае самые пленительные уловки миссис Потт были пущены в ход для встречи двух джентльменов.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 271; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!