Историческая психология 31 страница
<Причины, по которым вообще должны были возникать мифы (т. е. ответ на вопрос, почему восприятие мира должно было принять такую своеобразную и причудливую форму, как мифотворчество), следует, по-видимому, искать в общих для того уровня культурно-исторического развития особенностях мышления> [Токарев, Мелетинский, 1987, с. 12].
Психологическая история эпох и психических процессов
Иначе говоря, историки хотят найти причины и объяснение фантастической образности изучаемых ими текстов в самих текстах или отчасти за их пределами. Этнопсихоло-ги же, которые анализируют не знаковые системы, а приемы решения задач своими испытуемыми, чрезмерной склонности к фантазированию у них не усматривают. Разногласия объясняются тем, что под словом <мышление> понимаются разные вещи: структура символической картины мира и психические приемы, обслуживающие практические действия людей.
Французский философ и этнолог (впрочем, сугубо кабинетный) Л. Леви-Брюль (1857-1939), автор теории пра-логического мышления, утверждал, что практические навыки и мифологические представления в первобытном уме сосуществуют не смешиваясь, как масло и вода. Миф связывает образы не на основе логики, а посредством эмоциональных ассоциаций (так называемых партиципаций); он дает объяснение, логика же помогает выжить в мире реальных вещей.
Иначе представляет мифологическое мышление соотечественник и коллега Леви-Брюля К. Леви-Строс. <Логика мифологического мышления, - утверждает он, - так же неумолима, как логика позитивная и, в сущности, мало от нее отличается. Разница здесь не столько в качестве логических операций, сколько в самой природе явлений, подвергаемых логическому анализу... в мифологическом работает та же логика, что и в мышлении научном, и человек всегда мыслил одинаково <хорошо>. Прогресс - если этот термин по-прежнему будет применим - произошел не в мышлении, а в том мире, в котором жило человечество, всегда наделенное мыслительными способностями, и в котором оно в процессе долгой истории сталкивалось со все новыми явлениями> [Леви-Строс, 1983, с. 206-207].
|
|
|
По Леви-Стросу, миф - это язык, работающий на самом высоком уровне, когда смыслу удается отделиться от языковой основы, на которой он сложился. Но миф
Развитие психики в истории
является еще и речью, деятельностью произнесения. Это и придает первобытным сказаниям вечный динамизм, с трудом постигаемый все формализующим и обездвиживаю-щим рассудком. Рост мифа непрерывен, а структура его устойчива. В ней дана некая модель разрешения противоречий, собственно, логико-мыслительная функция мифа.
|
|
|
Основанием для причисления мифа к мыслительным формам является прежде всего то, что он - нарративная последовательность - напоминает логическую последовательность и что в подтверждение тождественности двух последовательностей логику можно извлечь из рассказа при помощи созданного для этого структурно-семиотического анализа. Вооруженный структурной методологией исследователь переводит примитивные сюжеты в правильные комбинации текстуальных элементов. Элементы мифа соединяются попарно в так называемые бинарные оппозиции: сухое - влажное, сырое - вареное, мужское - женское, человеческое - животное, земное - небесное, живое - мертвое и так далее. Пары же поляризованных качеств сгруппированы так, что могут быть прочитаны наподобие нотной записи по горизонтали и по вертикали одновременно. В первом случае идет последовательность сюжетных эпизодов, во втором - вычитывается глубинный смысл рассказываемого.
Посредством истории людей, а также всего, что их окружает, миф излагает туземные концепции мироздания и заодно демонстрирует способность мысли к обобщениям без помощи понятий, одними комбинациями образов. Так же строятся и дописьменные, весьма сложные классификации, которые Леви-Строс описал в книгах о тотемизме и первобытном мышлении. Мифологический ум - не индивидуальный, а коллективный, он основан на информационном коде, общем для природы, общества и психики.
|
|
|
То, что миф пользуется образами, а логика-понятиями, не значит для Леви-Строса, что надо разделять два типа мышления. Разумеется, между действиями инженера
Психологическая история эпох и психических процессов
и первобытного бриколера без труда обнаруживаются различия. Инженер выделит цели и средства интеллектуальной задачи, для него проектирование будет самостоятельной умственной работой, бриколер (от французского bricoler - играть отскоком) создаст свои модели из того, что под ругой, и как бы играя. Миф объясняет все на свете с помощью обычных слов, которые образуют информационный порядок без специальных усилий того, кто ими пользуется (или кем они пользуются).
Суть мышления - не в этих видимых различиях. <...Потребность порядка лежит в основе мышления, которое мы называем примитивным, но только поскольку оно лежит в основе всякого мышления...> [Levi-Strauss, 1962, р. 17]. Но хотя труды знаменитого французского этнолога направлены на отстаивание универсализма ума, мы получаем из них представление о действии этого ума в конкретных исторических формах первобытности.
|
|
|
<ПЕРЕХОДНОЕ> МЫШЛЕНИЕ. Исследователь первобытного мифа имеет дело с документами без авторства. Это помогает ему трактовать свой материал как проявление безличностной закономерности. Не то - памятники письменной эпохи. Они имеют авторов, отвлечься от личности которых трудно. Зачастую и сам исторический свидетель размышляет о собственных писаниях. Операции ума, рефлексия над ними теперь входят в определения мышления. Вокруг строительного каркаса мысли разрастается все более густой ноосферный слой: правила рассуждений, наставления в житейской мудрости, приемы и устройства для облегчения умственной работы, теории познания, истории открытий, упражнения для развития интеллекта, математические выкладки, исследовательские приборы и т. д. Мысль-процесс и мысль-артефакт образуют полусферы единой культуры мысли с регулярными переходами между ними. Изучение когнитивных реалий отныне в значительной степени сводится к описанию этих переходов.
Развитие психики в истории
Историческая психология ищет эпохальные типы объек-тиваций-субъективаций ума.
Исследователь истории имеет иной материал, чем до-историк, и это накладывает отпечаток на его выводы. Применительно к мышлению сказанное означает: а) смену предмета анализа с информационного кода на человеческую деятельность конкретного психологического, социального, культурного рисунка; б) изучение становления логики в истории.
Ум - один из главных персонажей европейской цивилизации, его экспансия начинается на заре античности. Между дописьменным мифом и логикой лежат переходные ступени, на которых образность и обобщения смешиваются. Однако переход растягивается на века, и предпонятийная мысль проявляет столь большую устойчивость, что ее можно трактовать как самостоятельный способ рассуждения по отношению к тем, которые были и будут. Культурные достижения пред-и раннеписьмен-ного интеллекта велики. К ним относятся <Илиада> и <Одиссея>, ранняя лирика, труды первых греческих философов и ученых.
Это мышление, как и мифологическое, выказывает склонность к оппозициям. Греческие тексты от Гомера до Аристотеля наполнены противопоставлениями божественного и человеческого, свободного и подневольного, живого и мертвого, величественного и ничтожного, теплого и холодного, сухого и влажного, единого и множественного, преходящего и неизменного и т. д. Приемом поляризации пользуются прорицатели, поэты, мыслители, законодатели, как и, надо полагать, их не оставившие свидетельств современники. На письме образ легко усыхает до представления, от него может остаться лишь оболочка, лишенная чувственного воздействия. Научно-философская линия греческой мысли разрабатывает эту особенность графической фиксации. В завершающей линию формальной логике Аристотеля оппозиции остались, но не образов, а понятий.
Психологическая история эпох и психических процессов
Другой ведущий прием раннеписьменного мышления - аналогия. Ее корни также можно усмотреть в мифе, а именно в оборотничестве его персонажей. Персонажи не подобны животным, растениям, стихиям - они в них превращаются. Письменность приносит понимание условности мифологических метаморфоз. Отождествление заменяется художественным сравнением, метафорой (см. <Психологическая история образов или восприятие в культуре>). Если отождествительный образ <десенсуализируется>, теряет конкретность, то появляется аналогия. Суждение по аналогии гипотетично, так как мы не знаем, что связывает сравниваемые явления.
В доклассической Элладе широкое хождение имеют три типа аналогий: антропоморфизм (аналогии между людьми и богами), витализм (аналогии между живыми и одушевленными существами), артифициализм (аналогии между всем, что сотворено или сделано). Умножая сравнения по конкретным признакам в указанных плоскостях, <человеческий дух осознает пределы чувственного познания и ощущает потребность в законном основании для их преодоления> [Lloyd, 1966, р. 338]. За аналогиями рисуются невидимые глазу связи, объединяющие разные сферы бытия, и сама ускользающая от чувственности целостность мира.
Но можно ли утверждать, что мышление от Гомера до Аристотеля только и стремилось, что избавиться от образа и стать логикой абстрактных отношений? Длительность и чрезвычайная культурная плодотворность указанного исторического промежутка, пластичность греческого мировосприятия говорят в пользу тех, кто считает, что перед нами не переходная, а самостоятельная неаристотелевс-кая логика [Prier, 1976], что греки пользовались понятиями в форме образа [Фрейденберг, 1936, 1978].
Адептом познания, которое умеет вслушиваться в живую речь, был философ М. Хайдеггер (1889-1976). Поэтому для него предшественники Платона и Аристотеля
Развитие психики в истории
превосходят этих создателей европейской метафизики, законсервировавших язык понятиями, остановивших образ, превративших мир в неподвижную картину для изучения. В начале формально-систематической (метафизической) фазы познания лежит <невзрачное событие>. <...В начале истории Западной Европы бытие сущего явилось для всего ее течения как наличность, как присутствие> [Хайдеггер, 1991, с. 144]. Экспонируя под именем сущего картину мира, Платон и Аристотель открывают мышление в понятиях, но это мышление - всего лишь превращенное восприятие. Много ценнее познавательный метод Гераклита и других досократиков, поскольку мысль является у них несокрытой, как само бытие.
Мышление мудрецов, первых философов и ученых Древней Греции образно-логическое, или символическое; психологи говорят <наглядно-образное>, но обозначение умственных навыков дошкольника и младшего школьника вряд ли исчерпывает суть раннегреческого гения. Сила символического ума состоит в способности выразить глубокую и сложную идею без помощи абстракций, играя образами и словами обыденного языка.
Гераклит использует книжные образы для передачи глубоких философских идей. Мышление темного мыслителя из Эфеса отнюдь не слабее и примитивнее, чем у его более ясных современников. Наоборот, оно искусно сочетает обобщения раннегреческой натурфилософии и символическое выражение искусства и пророчества, поэтому и служит примером <переходной мысли> в ее зрелой фазе, накануне наступления <пика> понятийности.
Ж. Гебзер называет Гераклитов стиль океаническим мышлением (Океан - это река, которая, по воззрениям древних греков, огибала Землю). Вот как можно, например, представить известное речение <душам смерть - воды рожденье, воде смерть - земли рожденье, из земли вода рождается, из воды - душа> [Фрагменты..., 1989, с. 229] [по кн.: Gebser, 1973, S. 346]:
Психологическая история эпох и психических процессов
А А ДУША ДУША
В 1 ВОДА ВОДА-^В В ^ ВОДА ВОДА, В
ЗЕМЛЯ ЗЕМЛЯ С С
Перед нами натурфилософская схема круговорота элементов мироздания среди которых и душа. Душа происходит из воды посредством испарения и снова сгущается в воду. Вода уплотняется в землю, разжижение земли дает воду. Но про указанные физические переходы ничего не сказано, они заменены словом <смерть> (и парным <рожденье>, <рождается>). Смерть вместе с рождением выражает абстракции изменения и обратимости. Приведенный фрагмент грамматически прост, в нем нет союзов, мысль выражена посредством ритмического повторения слов в коротких последовательных конструкциях (<паратактичес-ки>). Гераклит обошелся без специальных и вообще абстрактных терминов, без логического соподчинения понятий. В коротком афоризме сообщены сведения по психо-космогонии и выражена диалектическая идея, для чего на современном научно-философском языке понадобилось бы немало слов. Речение поляризовано подобно мифу, но в отличие от мифа содержит законченное и очень высокое обобщение.
Примеры океанического мышления мы найдем в Библии (см. начало Евангелия от Иоанна: <В начале было Слово,
Развитие психики в истории
и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога>), у религиозных писателей древности и средневековья, философов Ренессанса и Нового времени (в том числе у Гегеля), проповедников, мудрецов, поэтов всех веков. Использование паратактических повторов связано с идеей надчеловеческого порядка, который как бы само-разворачивается и свидетельствует о себе посредством величавых слов, произносимых мыслителем-медиумом. Такая умственная позиция дошла до нас в штампах поэта, пророка, вестника истины, вещающих не от себя.
Океанические мыслители оставляют после себя не теории, а тексты для толкования. Рациональная интерпретация может <доводить> последние до понятийных систем. Гераклит монографий и вузовских учебников - маститый диалектик с экстравагантным стилем изложения. Но в подлинных речениях эфесского мыслителя (точнее, в дошедших до нас записях) понятия и определения отсутствуют.
Раннеписьменная эпоха располагает представлениями, т. е. семиотизированными образами, единицами наглядно-образного мышления. Возможность представить мир, как картину на выставке, существует, поскольку речь записана, поскольку в ней вычленяются структурные инварианты. Однако эти инварианты не сведены в сеть логико-грамматического управления, а удерживаются паратактичес-кими повторами с интонациями живой, полумагической речи.
Представление колеблется между образом и понятием, поэтому иногда выступает <псевдопонятием>: принимаемым за абстракцию образным содержанием. <Псевдо-понятие> - эффект интерпретации оригинального материала. Океаническое же мышление постигает порядок вещей в символической струе младописьменного языка, еще не слишком стесненного формализмами.
Раннеписьменная цивилизация учит нас, как складывать мысль из коротких записей, ритмов речи, образов фантазии, телесных ощущений, символов, доставляемых культурной памятью. Фрагменты Гераклита, Парменида, Эм-465
Психологическая история эпох и психических процессов
педокла, Конфуция, Будды не <дотягивают> до объема даже небольшой современной книжки, но <склеивать> вместе, как миф, эти фрагменты нельзя, так как они имеют авторство, дифференцированы по жанровым, национальным, идеологическим признакам. Образно-символический ум не может долго скользить вдоль последовательностей текста, он постоянно рождается заново в тесном сплетении смыслов и ассоциаций. Эти единократные порождения порядка имеют приметы индивидуального творчества (в архаичном ритуале они безличны).
Самость объективируется в творении как бы беспред-посылочно, взрывоподобно. По мере накопления, систематизации и структурирования текстов она попадает во все более плотный логический порядок. Ум адсорбируется в последовательности артефактов, разделяется по специализациям и профессиям. В этом устоявшемся мире символическая мысль указывает на такое состояние, где человек еще не поделен на аспекты, структуры, точки зрения, где он только еще начинает выделять свой индивидуальный интеллект из тесно сближенного пучка онтологических сил.
СОЦИАЛЬНОЕ РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЛОГИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ: ПРОСВЕЩЕНИЕ. В середине V в. до н.э. в Элладе начинается интеллектуальное движение, иногда называемое греческим Просвещением. Круг знатоков и учителей человека расширяется, к фигурам мага, мудреца, философа, <фисиолога> прибавляются софисты - учителя мудрости за плату. Известно Просвещение второй половины XVIII в. во Франции, увенчанное изданием <Энциклопедии>. Оно дало название другим Просвещени-ям. Софисты, как и энциклопедисты, распространяют достижения передовой мысли вширь. <До софистов были Гераклит и Парменид, до энциклопедистов - Ф. Бэкон, Декарт, Спиноза, но интеллектуальная революция становится из возможности фактом не тогда, когда открыт новый спо-Развитие психики в истории
соб мыслить, а тогда, когда этот способ мыслить доведен до сведения всех носителей данной культуры> [Аверин-цев, 1989, с. 4].
По С.С. Аверинцеву, два Просвещения, греческое и французское, отмечают начало и конец традиционного европейского рационализма. Рационализм этот книжный, логико-риторический, дедуктивный. Он родился из социальных условий полиса и достаточно массовой грамотности. Его впитают государственное управление, сословные институты, городская экономика, авторитарная идеология доиндустриального общества. Цивилизация Запада рациональна, а рациональность цивилизована. Всеобщий порядок, стабильность, закрепленная в нормах для массового использования, присущи всякой цивилизации как фазе нормализации, застывания исходного культурного усилия.
Первые популяризаторы логоса, софисты были посредниками между гражданским бытом и высокой ученостью. Они подхватили технику убеждения, которая стихийно практиковалась в судах, политических собраниях и других средоточиях общественной активности, и возвратили ее туда же, обогатив достижениями философии. Ученую аргументацию софисты упрощали и прагматизировали для нужд массового использования. Истина для них не имела значения, а была важна убедительность, приносившая победу в тяжбе. Протагор (V в. до н. э.) учил, как <более слабое слово сделать более сильным>, он утверждал, что об одной и той же вещи можно обоснованно сделать противоположные суждения. Например, про стену можно сказать, что она белая и черная одновременно.
На обвинения в аморальности софисты отвечали, что виновны в недостойном использовании искусства слова не больше, чем учитель борьбы в том, что его ученик побил своего отца. Они способствовали отделению содержания мысли от приемов доказательства и проложили дорогу формальной логике, которую создал в IV в. до н.э. Аристотель. Первое Просвещение, широко распространив мыслительные схематизмы в обществе, способствовало слиянию
Психологическая история эпох и психических процессов
европейского социально-государственного порядка с определенным типом рационализма, который, продержавшись до Нового времени, был сменен рационализмом индустриального общества и опытно-индуктивной науки.
СИЛЛОГИСТИКА И ПИРАМИДНОЕ (ПЕРСПЕКТИВНОЕ) МЫШЛЕНИЕ. Аристотелева, так называемая традиционная, логика дедуктивна. Ее ядром является силлогистика (теория умозаключений). Суждение (высказывание) состоит в отнесении менее общего понятия (малая посылка) к более общему (большая посылка). Логическую систему венчают категории, наиболее общие понятия о мире, которые не выводимы, а постулируются.
Стандартный трехчастный силлогизм (первая посылка - вторая посылка - вывод) обеспечивает относительную распространенность логическому мышлению с античности; иерархия понятий, прикрепленная к невыводимым категориям, соответствует кастовому устройству и авторитарной идеологии доиндустриальных обществ; неот-деленность логики от языка, ее качественный характер сообщают ей антропоморфность, соразмерность человеку. Дедуктивная логика указывает индивиду на его отдельное, ограниченное место в твердо устроенном мире. Силлогизм как бы представляет собой элементарную модель иерархической пирамиды, так что основанное на нем мышление может быть названо пирамидным. Конструкция силлогизма разделена по вертикали на три части по степени обобщенности, но она еще и неявно дихотомизирована: на каждом уровне существуют противопоставления составляющих его видов. Вот как выглядит силлогизм <Все люди смертны; Сократ человек; следовательно, Сократ смертен> в графическом изображении [по кн.: Gebser, 1973, S. 354]:
Куда бы ни направилась мысль в этом мире, везде ей откроется правильная геометрическая структура, устроен-468
Развитие психики в истории
Жи вое^ущество Смертное Бессмертное
Люди Животные
Сократ Платон Другие
ная по высшему промыслу и содержимая напряжением субординаций и координаций. Такая мысль подобна порядку перспективного восприятия и так же может быть названа перспективной. Сектор обзора ограничен лучами, выходящими из наблюдающего глаза; сектор мысли - по вертикали - высшей, граничной точкой, за которой кончается человеческое умопостижение, по горизонтали - разнообразием особей одного вида, охватываемых классификацией.
Перечень логических законов и норм, открытых Аристотелем для правильного, ученого мышления не изменится и в средние века, но изменятся задачи этого мышления: вместо социального устройства полиса и его мировидения оно возьмется за поддержание феодально-сословного строя и христианской картины мира.
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ. МИСТИКА, СХОЛАСТИКА, СИМВОЛИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ. Интеллектуальная культура средневековья богата и сложна. В ней соседствуют мыслительные традиции и стили от самых архаичных, мифомагических до изощренной ученой логики. Книжное познание развивалось в двух руслах: мистическом и схоластическом.
Психологическая история эпох и психических процессов
Мистика, основываясь на Платоне и его христианском продолжателе Августине, практиковала непосредственное усмотрение сверхчувственности <духовным зрением>. Схоластика постигала общее в рассуждениях посредством логики. Она основывалась на аристотелевском наследии.
Средневековые ученые преуспели в разработке сил-логистики, анализе логических категорий и терминов. Безусловно, что навыки формального соподчинения элементов, построения сложных иерархических конструкций распространялись за стены университетских аудиторий (схоластика в переводе означает <школьная наука>, на самом же деле - университетская: средних школ в средние века не было). Так, по мысли искусствоведа Э. Панофского, готический собор - это схоластика в камне. Но вряд ли это влияние затрагивало неграмотную и полуязыческую деревню. К тому же университетская логика ограничивала свое применение узким кругом теологии, философии, юриспруденции.
Более явственно черты общего умственного склада эпохи проступают в средневековом символизме. Как известно, в символическом мышлении ребенок пользуется изобретенными им самим смыслообразами (символами). Язык детских символов неписьменный, он вытесняется школьной грамматикой. Символическое выражение средневековья закреплено во множестве культовых предметов и строений, текстов, жестов, слов. Оно предназначено для общества, которое состоит из немногочисленных грамотеев и неграмотного большинства. Символическая среда создает своего рода массовую культуру разнородной и разноговорящей эпохи, потому что не перелагается целиком на какой-либо из ее конфессиональных и кастовых языков, а опирается на симбиоз изображения, слова, буквы, эмоционального и телесного движений. В эту эпоху символически мыслят и образованные книжники, и неграмотные <простецы>.
Развитие психики в истории
В понимании исторических форм символизма помогают современные психологические теории мышления. Среди последних одна из наиболее известных принадлежит Ж. Пиаже.
Для Пиаже интеллект - это случай универсальной системной организации мира, биологической по корням и логической по характеру базисных структур, выявляемых исследователем. Психология Ж.Пиаже - это учение о невербальном интеллекте, генетически и структурно независимом от речи. Язык, этот набор конвенциональных знаков, могущественнейшее средство социализации психики, тем не менее не может подавить самостоятельности мышления, фундаментальная роль которого состоит в установлении отношений, организации действий. Структурный порядок обнаруживается и в глубинах нервной ткани, до психики, но психолог, с точки зрения Пиаже, не должен заходить так далеко и опирается на факты, полученные в эксперименте и наблюдении. Теория швейцарского ученого основана на понятиях биологии: интеллектуальная адаптация (а познание есть приспособление организма к среде) осуществляется через процессы ассимиляции и аккомодации. Интеллект, ассимилируя, как организм питательные вещества, приспосабливает элементы внешней среды к себе, <основное содержание процесса сводится к подтягиванию реального события к шаблону структуры, имеющейся у индивида в данный момент> (Флейвелл, 1967, с. 72]. В аккомодации биологические или психические структуры сами меняются, подстраиваясь к среде. Впрочем, ассимиляция и аккомодация у Пиаже - чисто функциональные понятия, а структуры, которые их обслуживают, различны.
Первые, сенсомоторные стадии интеллекта еще дорече-вые. Ребенок координирует зрительные впечатления с движениями тела, мыслит он в моторике и моторикой. В конце сенсомоторной стадии маленькому человеку удается развести ассимиляцию и аккомодацию, себя и предмет, преодолеть слитность переживания, с которым он появился на свет. Его движения становятся координированным приближением к цели. Осуществляется переход к следующей стадии - репрезентативному (дооперациональному) мышлению. Репрезентативное мышление возникает из замещения и предвосхищения отсутствующих предметов, событий, лиц. Образ позволяет одномоментно схватывать действия, которые в сенсомоторном интеллекте еще развернуты в реальной последо-471
Психологическая история эпох и психических процессов
вательности моторики. Вызванные ментальные образы сочетаются с теми средствами, в которых отсутствующее видимо фиксируется. Репрезентативному интеллекту можно дать толкование в лингвистических терминах. Тогда он предстает как разделение означающих и означаемых посредством символа. <Эта специфическая связь между <означающим> и <озна-чаемым> составляет собственное свойство новой функции, преодолевающей сенсомоторную активность, которую в очень общем виде можно назвать символической> [Piaget, 1976, р. 229]. Символическое мышление дошкольника и младшего школьника отлично и от моторной активности младенца, и от формальных логических операций старшеклассника. Символический интеллект не может избавиться от воздействия внешнего впечатления и его внутреннего представителя - образа, он не до конца формален, обратим. Последние свойства приобретаются только крепким условием абстракций современного языка. Символизм же - только по виду язык (если понимать под языком знаковую систему общего пользования). Точнее, это индивидуальный язык. Ребенок создает символы из того, что в его распоряжении: предметов, жестов, слов. Он находит и компонует символику в игре. Символическая игра - случай ассимиляции, использования среды как источника <означаемых>. Что же <означается>? Опыт, невыразимый в словах общеупотребительного языка, нечто, напоминающее образную материю сновидений.
Хрупкие символы детства вытесняются взрослой речью. Не в пример им коллективные символы культуры очень долговечны. Теория Пиаже оказывается ценным подспорьем для их объяснения. И может быть, благодаря тому, за что ее упрекают сторонники версии социального и речевого интеллекта. Пиаже отказывается признать символическое мышление социальным. Это как будто противоречит фактам, но на самом деле позволяет приблизиться к психологическому пониманию символизма в истории: ведь символизм прошлого не поддается однозначной расшифровке, как и фигуры детской игры, и он так же составляет лишь часть обширного, мало обобщенного мира образов, аффектов, потребностей. Символическое мышление вводит человеческую самость в социальный порядок, но при этом оставляет часть самости за пределами логики. Причины доопределенности символизма могут быть физиологически-возрастными (у ребенка), материальными и культурными (у первобытного человека), со-Развитие психики в истории
циально-идеологическими (в средние века), эстетическими. Но во всех случаях символ будет доопределен не по отношению к любому языку, а по отношению к рациональному, логическому выражению.
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!