Март 68 в Инфекционном Корпусе 7 страница
4«Поликратов перстень» — название известной баллады Шиллера, переведенной В. Жуковским. В основе баллады — несколько глав из «Истории» Геродота. Геродот рассказывает о Поликрате Самосском (VI век до н. э.), за которым везде следовала удача. Египетский царь Амасид написал ему: «...я желал бы, чтобы удачи сменились неудачами... я никогда не слышал, чтобы кто-либо, пользуясь во всем удачею, не кончил бы несчастливо и не был бы уничтожен окончательно». Амасид посоветовал Поликрату закинуть подальше самую драгоценную для него вещь, чтобы она не попадалась на глаза. Поликрат забросил далеко в море свой любимейший перстень, однако через неделю рыбак выловил рыбу, нашел в ее брюхе этот перстень и вернул его Поликрату. Узнав об этом, Амасид понял, что с Поликратом случится страшное несчастье. Действительно, вскоре персидский сатрап Оройт заманил к себе Поликрата и приказал повесить его вниз головой. В наши дни, зная о гибели Мирского в заключении, нельзя не задуматься о зловещем пророчестве его реплики по поводу горьковских похвал.
5В статье «Литературная гниль» («Правда, 20 января 1935, с. 4) Д. Заславский негодует по поводу того, что «Литературная газета» «с ликующим видом поведала читателю (26-ХII), что... уже в гранках находится роман Достоевского «Бесы». Издает его «Академия»... Прямая ложь, будто роман «Бесы»,— это крупнейшее художественное произведение XIX века,— продолжает Заславский.— Контрреволюционную интеллигенцию всегда тянуло к «достоевщине», как к философии двурушничества и провокации, а в романе «Бесы» — это двурушничество размазано с особым сладострастием. Роман «Бесы» — это грязнейший пасквиль, направленный против революции...» Далее Заславский апеллирует к авторитету Горького и Ленина: «Известно, с какой страстью протестовал Алексей Максимович Горький, когда незадолго до революции Московский Художественный театр поставил инсценировку «Бесов», и как «завыла» тогда против Горького вся буржуазная печать, и как сочувственно отнесся к выступлению Горького Ленин». Завершается статья таким аккордом: «...из «Бесов» контрреволюция добывала свои клеветнические «аргументы». В этих условиях... выбор «Бесов» для отдельного издания... нельзя не признать по меньшей мере странным».
|
|
|
Горький немедленно возразил Заславскому: «...я решительно высказываюсь за издание «Академией» романа «Бесы»... Делаю это потому, что я против превращения легальной литературы в нелегальную, которая продается «из-под полы», соблазняет молодежь своей «запретностью»... Врага необходимо знать, надо знать его «идеологию»... В оценке «Бесов» Заславский хватил через край... Советская власть ничего не боится, и всего менее может испугать ее издание старинного романа. Но... т. Заславский доставил своей статейкой истинное удовольствие врагам и особенно — белой эмиграции. «Достоевского запрещают!» — взвизгивает она, благодарная т. Заславскому» (24 января).
|
|
|
Однако Заславского не убедили доводы Горького: «...Если быть последовательным,— ответил он в «Правде» 25 января,— то для знакомства с идеологией классового врага, по Горькому, надо печатать не только старое барахло 60—70 гг., но и современных... Почему ограничиваться старинными романами, а не преподнести нашей публике Арцыбашевых и Сологубов с их гораздо более свежей клеветой против революции?.. Из предложений подобного рода вытекает вывод о пользе издания контрреволюционной литературы Троцкого, Зиновьева, Каменева, известных руководителей правой оппозиции... Не следует с благодушной терпимостью открывать шлюзы литературных нечистот».
6Кроме Заславского 28 января в «Правде» выступил против Горького Ф. Панферов со своим «Открытым письмом...». Горький задел Панферова в «Литературных забавах». В ответ Панферов разоблачил тех писателей, которых Горький хвалил: «В своей статье вы настойчиво расхваливаете книгу Зазубрина «Горы». Известна и нам сия книга... Разве секрет, что Зазубрин клеветнически писал о войне, якобы объявленной партией крестьянству... Вы поднимаете до небес Мирского и обрушиваетесь на Фадеева». В заключение Панферов напоминает Горькому «мысль товарища Сталина о том, что кадры надо выращивать с такой же любовью, с какой садовник выращивает плодовое дерево».
|
|
|
7В комментариях к письмам Игоря Грабаря упомянута история этого портрета: «В январе 1935 г. я съездил в Ленинград, где написал портрет К. И. Чуковского, читающего вслух отрывок из «Чудо-дерева». Он, кажется, вышел довольно острым как по композиции, развернутой горизонтально, так и в цветовом отношении,— зеленому фону, красной обложке книжки, серебристым волосам и серому пиджаку» (И. Грабарь. Моя жизнь, с. 318). Портрет датирован 20 января 1935 г. Впервые был показан на весенней выставке работ московских художников в 1935 г.; на юбилейной выставке Грабаря экспонировался как собственность Третьяковской галереи; ныне — в Киевском музее русского искусства» (Игорь Грабарь. Письма. 1917 — 1941. М.: Наука, с. 388).
8В 5-м издании «От двух до пяти» (Л.: Худож. литература, 1935) уцелели только отрывки из первой части «Крокодила».
|
|
|
9Статья «Детский сахарин» — о книге Н. Венгрова «Песенки с картинками для маленьких» (М., 1935) опубликована в «Лит. газете» 20 апреля 1935 г.
10 ...статья о Репине... — К. Чуковский. Илья Репин. (Воспоминания).— «Новый мир», 1935, № 5, с. 195—212.
11 ...Начальник Колымы... латыш — Эдуард Петрович Берзин. Кинофильм «Колыма» — документальный этнографический немой фильм в 4-х частях, снятый по заданию НКВД. Оператор — Савелий Савенко. О том, что там работают заключенные, в фильме ни словом не упоминается. В прокат фильм, вероятно, не выходил, в печати сведения о нем отсутствуют (сообщил С. Д. Дрейден).
12Известная нам статья Д. Мирского «Роман Тынянова о Грибоедове», опубликованная в парижском еженедельнике «Евразия» (1929, № 13), не содержит тех суждений, которые упоминает Тынянов.
13Имеется в виду статья Д. Заславского «Детская книга для взрослых» («Правда», 25 апреля 1935).
14 Пыпины заняли... часть нашей квартиры... — Речь идет об Н. А. Пыпине и его жене Екатерине Николаевне. В начале 1935 года их выслали из Ленинграда как дворян. Корней Иванович деятельно хлопотал за них, ходил в Смольный, сохранилось его письмо к М. Горькому: «Алексей Максимович. Вы знаете, как много сделала в свое время семья Пыпиных для Чернышевского. Когда Чернышевский был сослан в Сибирь, Пыпины воспитали его детей, приютили у себя его жену, двадцать лет оказывали ему денежную помощь,— и вот теперь единственный член этой семьи Николай Александрович Пыпин ссылается из Ленинграда на Восток.
Я уверен, что тут недоразумение. Вне библиотек и архивов он не может работать. Он только что закончил отличную работу по Некрасову («Некрасов как драматург») и в настоящее время редактирует мемуары и письма Репина. Вся работа немыслима вне Ленинграда. Спасите этого человека. Ему 60 лет. Никаких преступлений за ним нет. Сейчас я прочитал в газетах прилагаемую при сем заметку, и мне стало больно, что по недоразумению этот б л и ж а й ш и й р о д с т в е н н и к Чернышевского может так жестоко пострадать». К письму приложена газетная вырезка «Из тюремной библиотеки Н. Г. Чернышевского». В статье говорится, что Н. А. Пыпин передал в дар лит. музею три книги из числа тех, которые были с Н. Г. Чернышевским в Алексеевской равелине Петропавловской крепости («Правда», 24 марта 1935 г.).
В результате этих хлопот Пыпиных телеграммой вернули с дороги в Ленинград. Однако они опасались жить в своей прежней квартире (Литейный проспект, д. 9), и туда переехала Л. К. Чуковская. А Пыпины въехали в ту часть квартиры Чуковских, которую занимала семья Лидии Корнеевны.
15 ...бактериолог, брат Вени, замечательный ученый... — Тынянов говорит о брате Вениамина Каверина — знаменитом микробиологе Льве Александровиче Зильбере. Подробнее о нем см.: В. А. Каверин. Эпилог. М., 1989. Глава «Старший брат», с. 120—165.
1 Пастернак... пишет чорт знает какую ерунду, например в «Известиях». — Тынянов имеет в виду два стихотворения Б. Пастернака: «Я понял: все живо...» и «Мне по душе строптивый норов...» из цикла «Художник». Во втором стихотворении были такие строки: «...И смех у завалин,/ И мысль от сохи,/И. Ленин, и Сталин,/И эти стихи». Через два месяца, выступая на III Пленуме Правления Союза Советских писателей в Минске, Пастернак высказал об этих стихах то же мнение, что и Тынянов: «В течение некоторого времени я буду писать плохо с прежней точки зрения, впредь до того момента, пока не свыкнусь с новизной тем и положений, которых хочу коснуться,— сказал Пастернак.— Плохо это будет со многих сторон: с художественной, ибо этот перелет с позиции на позицию придется совершить в пространстве, разреженном публицистикой и отвлеченностями, мало образном и неконкретном. Плохо это будет и в отношении целей, ради которых это делается, потому что на эти общие для всех нас темы я буду говорить не общим языком, я не буду повторять вас, товарищи, а буду с вами спорить, и так как вас — большинство, то и на этот раз это будет спор роковой и исход его в вашу пользу... Два таких стихотворения я напечатал в январском номере «Известий», они написаны сгоряча, черт знает как, с легкостью, позволительной в чистой лирике, но на такие темы, требующие художественной продуманности, недопустимой, и, однако, так будет, я не могу этого переделать, некоторое время я буду писать как сапожник, простите меня». В 1957 году Пастернак написал, что в стихотворении «Мне по душе строптивый норов...» он «разумел Сталина и себя... Бухарину хотелось, чтобы такая вещь была написана, стихотворение было радостью для него. Искренняя, одна из сильнейших (последняя в тот период) попытка жить думами времени и ему в тон». Подробнее см.: Б. Пастернак. Собр. соч. в пяти томах. Т. 2, М., 1989, с. 7, 142, 619, 620, 642.
2Письмо Л. Брик к И. Сталину и резолюция И. Сталина на этом письме теперь опубликованы полностью. В сталинской резолюции, адресованной Ежову, есть такие слова: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти — преступление... Привлеките к делу Таль и Мехлиса и сделайте, пожалуйста, все, что упущено нами. Если моя помощь понадобится, я готов». Напечатаны также воспоминания Л. Брик и В. Катаняна и рассказ Л. Брик, записанный в 1968 году. Письмо Лили Брик датировано 24.11.34 г. По ее рассказу, записанному в 1968 году (рассказ несколько отличается от записи Чуковского), письмо было составлено по совету ее мужа, В. М. Примакова, крупного советского военачальника. (См.: Лиля Брик. «Я не могла поступить иначе». Публикация Ар. Кузьмина.— «Слово», 1989, № 5, с. 79—80, а также— В. А. Катанян. О Владимире Маяковском. Не только воспоминания. Публикация В. В. Катаняна.— «Дружба народов», 1989, № 3, с. 220—227; Владимир Дядичев. Прошлых лет изучая потемки.— «Москва», 1991, № 5, с. 187—200.)
3Речь идет о статьях: Лидия Чуковская. О грубых словах и безликом языке.— «Комс. правда», 27 января 1936; Корней Чуковский. Дела детские.— «Лит. газета», 26 января 1936.
4«Фельетоном» К. И. называет свою статью о Квитко «Замечательный поэт» («Красная газета», 2 июня 1936 г.).
5Возможно, именно в этот день Б. Игнатович сделал фотографии Б, Пастернака и К. Чуковского, ранее ошибочно отнесенные к 1932 году. См., напр., сб.: Воспоминания о Корнее Чуковском. M., 1983, с. 121.
6МЮД — Международный юношеский день. Проводился ежегодно в сентябре по решению Бернской международной конференции социалистической молодежи (1915).
726 ноября «Правда» сообщила: «Вчера открылся Чрезвычайный УП Всесоюзный Съезд Советов. С докладом о проекте Конституции Союза ССР выступил вождь народов СССР и всего трудящегося человечества, творец Конституции товарищ Сталин».
16 августа в Киеве, по дороге из Ленинграда в Кисловодск, на квартире у родителей был арестован муж Л. К. Чуковской, физик-теоретик М. П. Бронштейн. Подробнее о нем см.: Г. Е. Горелик, В. Я. Френкель. Матвей Петрович Бронштейн. М.: Наука, 1989.
1 ...фельетон о Радловой. — Искалеченный Шекспир.— «Правда», 25 ноября 1939. «Астма у Дездемоны» [«Отелло» в перев. А. Радловой].— «Театр», 1940, № 2, с. 98—109.
2Речь идет об «Истории одного восстания» («Красная новь», 1939, кн. 10—11, с. 27—71); повесть о Чернышевском и Михайлове не была написана. О замысле автора см.: Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. М., «Книга», 1989, примеч. на с. 58—59.
3 ...я написал Лиде о Матвее Петровиче. — За этой лаконичной записью скрывается известие о гибели М. П. Бронштейна. В результате длительных хлопот Чуковский пробился на прием к Председателю Военной коллегии Верховного Суда СССР В. В. Ульриху и узнал от него о смерти своего зятя. К. И. с оказией передал из Москвы в Ленинград такую записку дочери: «...Мне больно писать тебе об этом, но я теперь узнал наверняка, что Матвея Петровича нет в живых. Значит, хлопотать уже не о чем. У меня дрожат руки, и больше ничего я писать не могу» (цит. по кн.: Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. М., 1989, примеч. на с. 48).
1 Шурочка Богданович — старшая дочь Т. А. Богданович. Имя писательницы Т. А. Богданович часто встречается на страницах дневника Чуковского. Она была крестной матерью дочери К. И.— Лидии, К. И. с детства знал ее четверых детей. Шурочка Богданович была арестована в Харькове в конце 30-х гг., вскоре после ареста ее мужа, инженера. Она погибла в тюрьме в ходе следствия, но в 40-м году ни Чуковский, ни Тарле об этом еще не знали.
2Ахматова говорит о статье В. Перцова «По литературным водоразделам», опубликованной 27 октября 1925 года в журнале «Жизнь искусства». В статье, в частности, говорится: «...новые живые люди остаются и останутся холодными и бессердечными к стенаниям женщины, запоздавшей родиться или не сумевшей вовремя умереть». Лидина статья об Олешe — рецензия Лидии Чуковской на книгу Ю. Олеши «Три толстяка» («Детская литература», 1940, № 8, с. 45—48).
3Ахматова просила Фадеева заступиться за ее сына — Льва Николаевича Гумилева, который был арестован. Привожу запись из дневника Л. К. Чуковской, из которой видно, что Фадеев обещал свою помощь. «Анна Андреевна рассказала, что была в Переделкине у наших... Ехала она туда, по словам ее, очень удачно: попала в одно купе с женою Федина, которая сразу же на машине доставила ее в Переделкино. Ее поразило и, конечно, обрадовало, что Фадеев принял ее очень любезно и сразу сделал все от него зависящее. (Все последние дни перед отъездом она твердила «Фадеев меня и на глаза не пустит».) Поражена также тем, что Фадеев и Пастернак выдвинули ее книгу на Сталинскую премию» (Лидия Чуковская. Записки об Анне Ахматовой. 1938—1941. М., 1989, с. 154).
129 декабря 1940 г. в «Правде» появилась статья А. Штейна под задорным названием «Чему учит «Литературная учеба»?». Автор, в частности, пишет: «...вульгарная социология нет-нет да и покажет свои уши со страниц журнала. Взять, к примеру, статью К. Чуковского «Социальная природа переводчика»...» Полемика с К. Чуковским и В. Орловым завершается эффектной концовкой: «...этого более чем достаточно, чтобы судить о крайне низком теоретическом и литературном уровне авторского коллектива журнала, призванного обучать молодых литераторов». Вторая статья — рецензия Л. Псковского на «Чтеца-декламатора для детей» (составил Корней Чуковский. ЦК ВЛКСМ. Издательство детской литературы, 1941). Статья появилась в «Литературной газете» 26 января 1941 года. В рецензии указано, что «плоха вторая, главная часть, посвященная современной «взрослой» поэзии».
1 Пишу новую сказку.— Речь идет об антивоенной сказке «Одолеем Бармалея».
1Статью П. Юдина «Пошлая и вредная стряпня К. Чуковского», см.: «Правда», 1 марта 1944 г. Статья посвящена разносу сказки «Одолеем Бармалея». Поводом для этого послужил донос в ЦК от художника П. В. Васильева. П. Васильев — автор серии рисунков, посвященных жизни и деятельности В. И. Ленина. Среди его работ — картина «Ленин и Сталин в Разливе». Картина постоянно воспроизводилась на первых страницах газет. Васильев жил в Москве в том же доме, что и Чуковский — в соседнем подъезде. Незадолго до своего доноса Васильев зашел к Чуковскому по-соседски, на столе лежала газета с репродукцией этой картины. К. И. сказал: «Что это вы рисуете рядом с Лениным Сталина, когда всем известно, что в Разливе Ленин скрывался у Зиновьева». Васильев пошел прямо в ЦК и сообщил об этом разговоре. Корнея Ивановича вызвал Щербаков, топал ногам и, матерился, через несколько дней и появился разнос в «Правде». В архиве Чуковского сохранилась открытка. На открытке воспроизведена другая картина Васильева «Ленин в детские годы». Под репродукцией рукой Чуковского написано: «Этот П. Васильев — стукач. Донес на меня Поскребышеву [описка К. И., на самом деле — Щербакову.— Е. Ч. ], что говорил я о Сталине — и чуть не погубил меня. К. Ч.». В 1982 г. на доме, где жили П. В. Васильев и К. И. Чуковский, установлена мемориальная доска П. В. Васильеву.
2См.: Ф. М. Достоевский. Полн. собр. соч. Биография. Письма и заметки из записной книжки. Т. 1. 1883, Спб., с. 355.
3 Женина мама, — Нина Станиславовна, первая жена Б. К. Чуковского.
4Чуковский хлопотал об Н. А. Пыпине не только у Катаняна. См. 1935 год, примеч. 14.
1Как сообщила мне А. И. Исаковская, речь идет о «Сказке о Правде». Ее история рассказана самим М. Исаковским в письме к А. Твардовскому от 10 января 1966 г. (см. Михаил Исаковский. Письма о литературе. М., 1990, с. 141 — 145). «Сказка» была напечатана лишь после кончины М. В. Исаковского, уже во времена «перестройки», с предисловием В. Лакшина («Знамя», 1987, № 10, с. 3 — 16). В. Лакшин пишет, что «поэма... вряд ли могла появиться в те годы... автор обрек ее на то, чтобы рукопись осталась лежать в дальнем ящике стола». По мнению Лакшина, это произошло еще и потому, что в августе 1946 г. «...разносу подверглось стихотворение-песня «Враги сожгли родную хату...». Судя по рассказу Твардовского, записанному Чуковским, дело обстояло не совсем так. (Сходные слова Твардовского приводит в своем дневнике и А. Кондратович: «Помните его сказку о правде, ту, что не хотели напечатать». — Алексей Кондратович. Новомирский дневник. М., 1991, с. 51.) Автор не «обрек рукопись... лежать в дальнем ящике стола», а предложил ее газете «Правда». Газета в июне 1946 г. «Сказку...» не напечатала, но в августе разносу подверглось одно из стихотворений М. Исаковского, что весьма характерно для литературных нравов тех лет.
2Фадеев говорит о статье Ф. Панферова «О черепках и черепушках» («Октябрь», 1946, № 5, с. 151 — 162). «Черепки и черепушки», по мысли Панферова, — это редакторы и критики, которые образуют непробиваемую преграду между читателем и «деревом литературы». В результате «дерево сохнет». Ссылаясь на Сталина, сказавшего: «Шекспир великий писатель. Но надо учиться писать лучше, чем Шекспир», — Панферов призывает современных писателей «писать лучше, чем писали наши классики». Завершает он советом: «Итак, товарищи, дробите «черепки и черепушки»... и выше знамена инженеров человеческих душ!» Панферову возразили О. Курганов и А. Колосков (см.: «Об «исповедях» и «проповедях» в журнале «Октябрь». — «Правда», 24 июня 1946, № 149), а также редакция «Литературной газеты»: «Статья Ф. Панферова неграмотна не только в прямом элементарном смысле слова. Она неграмотна в самом своем существе» (22 июня 1946, № 26). Одновременно появились неодобрительные отзывы о Панферове-редакторе и, в частности, о публикации в журнале «Октябрь» поэмы С. Кирсанова об А. Матросове. См.: Н. Калитин. Игра в рифмы. — «Комс. правда», 19 июня 1946 г.
3Скандал в газете «Новое время» по поводу писем Д. С. Мережковского к А. С. Суворину разразился одновременно с другим скандалом — попытками устроить общественный суд и исключить В. В. Розанова из религиозно-философского общества. В этих попытках принял участие и Мережковский. 25 января 1914 г. «Новое время» поместило «Письмо в редакцию» В. Розанова. В своем письме Розанов негодует по поводу недавно опубликованной статьи Мережковского «Суворин и Чехов», где Мережковский очень нелестно характеризует Суворина, умершего год назад. Приведя ряд цитат из статьи Мережковского, Розанов пишет: «Вся Россия рассудит, какого названия заслуживает писатель, стоявший если не в передней Суворина, то во всяком случае просивший пройти через эту переднюю, но чего-то недополучивший, или получивший по его расценке «мало»... и теперь говорящий ругань в спину своего недостаточного благодетеля, и когда тот не может ему ответить» (№ 13604, с. 14). В одном из следующих номеров редакция опубликовала два письма Мережковского к Суворину, относящихся к 1903 году. В первом письме Мережковский просил Суворина дать в долг деньги для газеты «Новый путь». «Из моих многолетних, хотя и редких бесед с вами,— писал Мережковский,— особенно из последней, мне чувствуется, что между нами есть взаимное понимание, вне всяких узких литературных партий и предрассудков... несмотря на то, что я обращаюсь к Вашей материальной помощи, я искренно ощущаю возможность ясного и бескорыстного отношения к вам». Из второго письма Мережковского ясно, что Суворин деньги дал (№ 13607, с. 4). И наконец, в следующем номере газета снова возвращается к отношениям Мережковского и Суворина в статье «Изобличенный г. Мережковский». Статья содержит множество выпадов против Мережковского, защищает Суворина, который «не угодил литературному Израилю» и включает в себя полный текст ответа Мережковского на нападки «Нового времени», помещенный в «Речи» 28 января (10 февраля). Вот этот ответ: «Как будто независимо, а на самом деле в связи с удалением В. В. Розанова из религиозно-философского общества, «Новое Время», опубликовав мое частное письмо к А. С. Суворину, поднимает вопрос о моих личных отношениях к нему. Отвечаю не «Новому Времени», а тем, кто мог бы не понять, в чем дело. У меня и у З. Н. Гиппиус были очень давние, многолетние, литературные и личные отношения с Сувориным, которые начались еще в 1891, когда он издал мою книгу «Символы». Эти отношения усилились, благодаря моему знакомству с А. П. Чеховым, а впоследствии с В. В. Розановым, в период «Нового Пути» и религиозно-философских собраний 1901—02 г.г. За долгие годы, несмотря на постепенно углублявшееся расхождение по вопросам общественным, у нас с Сувориным продолжалась, хотя и с большими перерывами, переписка личного характера. Из длинного ряда писем «Нов. Вр.» выхватило одно, совершенно случайное и незначительное, ссылаясь на него как на свидетельство моего неизменно доброго отношения к Суворину. Как будто добрые отношения к человеку, которому я лично был обязан литературной поддержкой, есть какое-то преступление. Но судить о действительном смысле этих отношений можно только по тому, к чему они привели. Когда, 21 октября 1911 г., появилась в газете «Речь» моя статья «Национализм и религия», Суворин написал мне, по поводу ее, очень резкое письмо, на которое я ответил ему с еще большей резкостью, после чего всякие письменные и личные сношения наши прекратились навсегда. Пусть же «Новое Время» опубликует мое последнее письмо к Суворину. Из него будет видно, что я осудил общественную деятельность Суворина с неменьшей резкостью, чем это сделано в моей статье «Суворин и Чехов». Смысл моей статьи не более отрицателен, чем смысл моего последнего письма к Суворину, где я называю национализм его — нигилизмом, кощунством и надругательством над общественною правдою. Тяжелая вина моя, которую я вполне сознаю, заключается в том, что я не сумел вовремя порвать мои личные отношения с Сувориным». В этой же статье «Новое Время», приняв вызов, печатает последнее письмо Мережковского к Суворину от 21 ноября 1911 г., где Мережковский, в частности, заявляет; «Я — враг «Нового Времени», а следовательно и враг Суворина, но об Алексее Сергеевиче у меня все-таки сохранилось самое доброе и сердечное воспоминание» («Новое время», 29 января (11 февраля) 1914,. № 13608, с. 5.).
4В такой туманной форме автор упоминает о травле Ахматовой и Зощенко, развернутой в печати после печально знаменитого доклада А. А. Жданова «О журналах „Звезда” и „Ленинград”» и Постановления ЦК от 14 августа 1946 г. под тем же заглавием.
5Травля К. Чуковского началась через неделю после опубликования «Постановления...». 21 августа оно было напечатано в «Правде». В статье С. Крушинского «Серьезные недостатки детских журналов» («Правда», 29 августа 1946 г.) объектом разноса стали журнал «Мурзилка» и сказка К. Чуковского «Бибигон». Крушинский пишет: «...нельзя допускать, чтобы под видом сказки в детский журнал досужие сочинители тащили явный бред. С подобным бредом под видом сказки выступает в детском журнале «Мурзилка» писатель Корней Чуковский... Нелепые и вздорные происшествия следуют одно за другим... Дурная проза чередуется с дурными стихами... Натурализм, примитивизм. В «сказке» нет фантазии, а есть одни только выкрутасы. Чернильница у писателя большая, а редакция журнала «Мурзилка» неразборчива...» В не столь грубой форме, но досталось и журналу «Пионер», печатавшему на своих страницах повесть Николая Чуковского «Серебряный остров». Крушинский охарактеризовал повесть как «дань плохим образцам — жанру западного детективного романа». Заканчивается статья утверждением: «Нельзя печатать в журнале стихотворение ли, рассказ ли, очерк ли, если это произведение не отвечает целям и методам коммунистического воспитания детей...»
6В. Ермилов в статье «Вредная пьеса» так характеризует пьесу Вас. Гроссмана «Если верить пифагорийцам», опубликованную в журнале «Знамя», 1946, № 7: «...он решил опубликовать свое ублюдочное произведение после Великой Отечественной войны... он написал двусмысленную и вредную пьесу, представляющую злостный пасквиль на нашу действительность, на наших людей. И только политической безответственностью редакции журнала «Знамя» можно объяснить появление на страницах журнала реакционной, упадочнической и антихудожественной пьесы Вас. Гроссмана» («Правда», 4 сентября 1946).
74 сентября президиум правления Союза писателей обсудил на своем заседании Постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа и постановил исключить Ахматову и Зощенко из Союза писателей. Были рассмотрены также организационные вопросы: Н. С. Тихонова освободили от обязанностей председателя ССП. Для руководства работой союза президиум решил создать секретариат в составе: генерального секретаря ССП, 4-х его заместителей и 8-ми членов секретариата. Президиум избрал генеральным секретарем ССП А. А. Фадеева, заместителями К. М. Симонова, В. В. Вишневского, Н. С, Тихонова и А. Е. Корнейчука. Л. М. Леонов стал одним из членов секретариата. Резолюция этого заседания, а также выступления его участников напечатаны в «Литературной газете» 7 сентября 1946 г.
84 сентября 1946 г. было принято Постановление ЦК ВКП(б) о кинофильме «Большая жизнь» (опубликовано в «Литературной газете» 14 сентября). Сценарий к фильму написан П. Ф. Нилиным и посвящен жизни и труду донецких шахтеров. За первую серию Нилин получил Сталинскую премию (1940). Постановление вынесено о второй серии. «Кинофильм порочен в идейно-политическом и крайне слаб в художественном отношении... дано фальшивое, искаженное изображение советских людей... выпуск на экран второй серии фильма «Большая жизнь» запретить» — таково основное содержание этого документа. Чуковский узнал о запрете заранее от П. Ф. Нилина, своего соседа по Переделкину. По рассказу Нилина, его внезапно вызвали в Кремль, и он присутствовал на обсуждении, где И. В. Сталин осудил «Большую жизнь».
9Речь идет о фильме «Глинка», который был поставлен режиссером Л. О. Арнштамом.
10Два письма Фадеева к Чуковскому и письмо Фадеева Симонову см.: Александр Фадеев. Материалы и исследования. М., 1977, с. 194, 195, 250. Письма Фадеева помогли публикации статей Чуковского о Некрасове. Так, 23 октября Фадеев пишет Чуковскому: «...Я успел написать два подробных письма о Вашей работе с просьбой взять отрывки — Симонову в «Новый мир» и Панферову в «Октябрь». Прошу Вас с ними созвониться... Что же касается «Литературной газеты», то я персонально договорился с Сурковым... и прошу Вас это дело реализовать». В тот же день в письме к Симонову Фадеев писал: «У К. И. Чуковского есть очень хорошая работа о Некрасове... Написано это необыкновенно просто, талантливо и очень убедительно». Вероятно, именно в результате заступничества Фадеева статьи Чуковского были опубликованы, невзирая на одновременную кампанию травли из-за «Бибигона». См. также примеч. 5, 11—13.
11Сказка «Бибигон» печаталась в «Мурзилке» с продолжением — в № 11 и № 12 за 1945 г. и в № 1— № 7 за 1946 год. На седьмом номере печатанье было оборвано.
12Статья «О Некрасове: К 125-летию со дня рождения» напечатана в «Новом мире», № 12.
1330 ноября 1946 г. в юбилейном номере «Литературной газеты» (125 лет со дня рождения Н. А. Некрасова) напечатана статья К. Чуковского «Неизвестные стихи», где автор приводит строки, строфы и отдельные слова, выброшенные или измененные Некрасовым в угоду цензуре.
1Речь идет о брошюре: К. Чуковский. Пушкин и Некрасов. М., 1949.
19 мая 1950 г. «Правда» объявила: «В связи с неудовлетворительным состоянием, в котором находится советское языкознание, редакция считает необходимым организовать на страницах газеты «Правда» свободную дискуссию с тем, чтобы путем критики и самокритики преодолеть застой в развитии советского языкознания». Дискуссию открыла занявшая две газетные полосы статья Арн. Чикобавы, профессора Тбилисского государственного университета им. Сталина «О некоторых вопросах советского языкознания». Проф. Чикобава выступил с критикой основных положений общелингвистической теории академика Н. Я. Марра. После этого еженедельно «Правда» начала отдавать половину газеты специальным статьям по языкознанию (см. № 136, 143, 150, 157, 164 и 178). Среди опубликованных статей была и статья академика В. В. Виноградова «Развивать советское языкознание на основе марксистско-ленинской теории» (№ 157). Интерес редакции к языкознанию стал понятен после того, как в дискуссию вступил И. Сталин со своей статьей «Относительно марксизма в языкознании».
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 16; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!