Смешении сопутствующее и систематическое. Эффект плацебо с точки зрения контроля смешений. Общая схема контроля сопутствующего смешения.
9.3.3. Интраиндивидуальные схемы
Обеспечение внутренней валидности – основная цель планирования психологического эксперимента при разработке интраиндивидуальных схем сравнений ЗП. Чтобы задать сравниваемые условия, необходимо не менее двух проб, соответствующих уровням НП. Обеспечить идентичность двух проб для одного и того же испытуемого невозможно, так как эти пробы будут следовать в определенном порядке и тем самым будут предъявлены в разное время. Факторы времени и последовательности – основные угрозы смешений (этих ПП) с влиянием экспериментального фактора или базисным процессом, представленным в показателе ЗП. Следует также учесть, что для разных условий НП (активного и пассивного ее уровней) сами задания, выполняемые испытуемым, не могут быть одними и теми же (одну и ту же задачу нельзя решить дважды); они в лучшем случае будут сходными по типу, уровню трудности и т.д. Фактор задач – третий основной источник угроз внутренней валидности при интраиндивидуальных схемах.
Различают три вида смешений, связанных с названными факторами.
1. Несистематическое смешение возникает, когда любой из факторов (или их сочетания) нерегулярно вмешивается в исследуемую зависимость. Источником ПП, связанных с влиянием фактора времени, могут быть как внутренние причины (изменения состояний самого испытуемого, фоновые колебания показателя ЗП), так и внешние (случайное отвлечение на шум в коридоре, окрик коллеги, телефонный звонок и т.п.). Если они неравномерно распределились по сравниваемым условиям НП, то будет иметь место искажение экспериментального эффекта (как разницы в показателях ЗП). Это будет эффект другого вида или другой величины по сравнению с тем, который был бы получен, если бы ПП не влияла на измеренные показатели.
|
|
|
2. Одно из следствий таких нерегулярных влияний ПП – ненадежность данных, т.е. при другом разбросе уровней ПП – по пробам в течение времени – устанавливается другая связь значений ЗП с уровнями НП. Обычно эта угроза выводу об экспериментальной зависимости контролируется в двух противоположных направлениях. С одной стороны, экспериментатор стремится свести число проб в общей экспериментальной последовательности к минимуму, чтобы провести индивидуальный эксперимент в как можно более сжатые сроки, нивелируя фактор времени. С другой стороны, экспериментатор должен обеспечить достаточно большое число проб, т.е. постараться приблизиться к бесконечному эксперименту, чтобы все смешения с колебаниями со стороны ПП случайно – и в этом смысле поровну – распределились между уровнями НП. Аналогично обстоят дела и с контролем фактора задач. Воспроизводимость результатов – тот критерий, который позволит оценить результаты как достаточно надежные.
|
|
|
Есть и другие источники ненадежности данных. Так, может иметь место вариабельность самой НП, когда экспериментатор считает пробы отнесенными к одному и тому же уровню, а на самом деле в одной или части из них произошло что-то, что не позволяет считать условия идентичными. На примере физических стимулов можно предполагать колебания напряжения в сети; на примере принятия испытуемыми проблемных ситуаций – изменения их субъективного понимания или личностного принятия проблемы и т.д. О фоновых изменениях измеряемых показателей уже было сказано. Рассмотрим надежность методик измерения.
Ошибки измерения могут быть связаны как с субъектом, проводящим его, так и с устройством прибора или построением психологической методики. Ненадежность психодиагностических средств, включенных в экспериментальную схему сравнений, приведет к тому, что ненадежным будет и полученный экспериментальный результат. Эти источники ошибок, приводящие к смешениям и тем самым к артефактным результатам, уже не связаны с фактором времени. Количеством проб контролируется, таким образом, не только возможность несистематической изменчивости, т.е. первый из источников смешений, связанных с фактором времени.
|
|
|
3. Систематические смешения – основной вид угроз внутренней валидности. Такое смешение возникает, когда один из уровней НП неразрывно связан с активным уровнем какой-то другой переменной (ПП). Например, если испытуемый знает, в чем заключается различие между пробами, то, оказавшись в условиях одной из них, он может стремиться быть более активным или более осторожным. Именно в экспериментальном условии, расцениваемом как более важное для его индивидуальных результатов, он и будет обеспечивать дополнительные усилия, позволяя себе несколько отдохнуть в контрольной пробе. Однако дело не только в мотивационном факторе.
Задачи, подобранные экспериментатором для контрольного условия, могут оказаться несколько более легкими, чем подобранные для активного уровня НП. В таком случае смешением будет регулярное сочетание более активного уровня НП с более высоким уровнем по фактору задачи. Если эксперимент многодневный и в каждый из дней испытуемый проходит только по двум пробам, то может оказаться, что при получении второй из них он всегда будет более уставшим. В таком случае, если пробы чередуются регулярно – каждый день в последовательности АБ, уровень Б оказывается систематически смешанным с фактором времени (большей усталостью испытуемого).
|
|
|
9.4. План контроля сопутствующих смешений
Представленные в предыдущих разделах планы направлены в основном на нивелирование угроз внутренней валидности эксперимента со стороны систематических и несистематических смешений с побочными переменными. Однако они не всегда решают задачи контроля сопутствующих смешений. В самом общем случае возникновение сопутствующих смешений и соответственно артефактных выводов связано c самим способом задания НП, фиксацией ЗП или актуализацией изучаемой базисной переменной в совокупности с другим базисным процессом. Имманентная связь смешивающейся переменной с методическими условиями контроля переменных или с другими переменными отличает этот третий вид смешений.
Общая схема контроля подразумевает актуализацию активного уровня сопутствующей переменной во всех экспериментальных и контрольных условиях. В результате связанный со смешивающейся переменной эффект как бы вычитается из совокупного результата действия экспериментального фактора. План контроля сопутствующих смешений и приводится далее в контексте одного из источников возникновения факторных планов. В общей схеме контроля сопутствующих смешений место второй – сопутствующей – переменной могут занимать разные, но всегда связанные со способом задания первой – основной НП факторы (схема 9.5).
Сопутствующая переменная
Независимая переменная
Активный уровень
Неактивный уровень
Постоянно активный уровень
Экспери-ментальное условие
Контроль-ное условие
Схема 9.5. План эксперимента с контролем сопутствующего смешения.
Наиболее известен случай, когда эта схема представляет возможность оценивать эффект плацебо. С точки зрения формального планирования в качестве плацебо выступает то контрольное условие, для которого неактивный уровень НП включает так называемую пустую пробу: в ней присутствует способ задания НП, но другие составляющие экспериментального воздействия отсутствуют.
В медицинских исследованиях плацебо – это индифферентная таблетка (меловая или сахарная), которую дают человеку, но она не оказывает фармакологического действия. В реальных условиях лекарственный препарат, кроме фармакологического эффекта, оказывает второе воздействие: сам факт предъявления таблетки (или, например, инъекции). Иными словами, всегда имеет место смешение с таким процедурным фактором, как способ дать лекарство.
В книге «НЛП и здоровье» [39] слово «плацебо» означает «я хочу доставить удовольствие». Возможно, им зафиксировано удовольствие врача от выздоровления пациента, которому давалось что-то, что доставляло ему удовольствие как факт лечения. Этот факт лечения посредством пустой пробы заключается в том, что наступает действительное улучшение здоровья (изменение ЗП). Само плацебо при этом может выступать в качестве таблетки, процедуры или словесного воздействия. Главное – оно мобилизует мнение или убеждение пациента относительно его здоровья, изменяя его саморегуляцию (в частности, активируя его иммунную систему).
О влиянии самого врача в качестве фактора плацебо свидетельствует следующий пример из той же книги.
Экскурс 9.1
Терапевт К. Томас в 1987 г. опубликовал исследование, построенное как сравнение двух групп испытуемых с разными уровнями врачебного влияния. Двести пациентов с одинаковыми симптомами (головная боль, кашель, утомляемость) были разделены случайным образом на две группы. В первой врач после консультации и постановки диагноза выражал уверенность в скором выздоровлении. Больным второй группы он выразил неуверенность в том, что с ними происходит, и предложил повторно посетить его, если им не станет лучше. Половине больных в каждой группе были выписаны рецепты, второй половине ничего не было прописано. Экспериментальный результат позволил оценить эффекты, или основные результаты действия, каждого из двух включенных в ситуацию факторов. Фактор рецепта не определил различия в переменной улучшение состояния больных. Примерно половина испытуемых отметили улучшение: и те, кому выписали лекарства, и те, кто не принимал их. Основным выглядел эффект влияния консультации врача. В первой группе к концу недели лучше себя чувствовали 64% пациентов, во второй – 39%. Разница в 25% могла быть связана только с варьируемой уверенностью, выраженной терапевтом. Авторитет врача в западной культуре таков, что его влияние оказывается большим, чем плацебо-эффект таблеток. Так автор интерпретирует пример.
В психологии такие схемы контроля при планировании экспериментов обычно нацелены на более четкое разведение базисных процессов, стоящих за влиянием НП, с попыткой выделить процедурный эффект ее задания и исследуемое причинное воздействие. Следующий пример – анализ влияния разных психотерапевтических воздействий демонстрирует еще одно различие компонентов содержательного и формального планирования: разный статус самого воздействия с точки зрения испытуемых, находящихся внутри ситуации (и подвергающихся психологическому воздействию), и исследователей, анализирующих роль этих воздействий с внешней позиции.
Благодаря работе немецкого исследователя В. Лаутербаха [34] отечественные психологи смогли ознакомиться с результатами метаанализа эффективности множества психотерапевтических процедур, который провели на основе обзора 867 работ К. Grawe с сотр. (представлен в книге «Психотерапия в процессе перемен. От конфессии к профессии»). В этом примере важно учесть два разных аспекта того, что выступало в качестве психологического воздействия.
Для пациентов, или испытуемых, посещавших психотерапевтические группы, воздействие со стороны психотерапевта и метода, которым он работал, выглядело целостным. Для исследователей, проверяющих гипотезы о том, что та или иная психотерапевтическая процедура является лучше (или не хуже) другой, изучаемым фактором был именно используемый метод. Сам факт участия в психотерапевтической группе можно рассматривать с этой точки зрения в качестве сопутствующей переменной, сохраняющей свой активный уровень в равной степени при анализе двух сравниваемых психотерапевтических процедур (табл. 9.1).
Выявление эффективности психотерапевтических процедур часто строится только путем применения «доэкспериментального» плана измерений психологических показателей: как тестирование «до – после». Наличие контрольной группы является, однако, необходимым условием, если обобщение касается не самого факта или длительности участия в психотерапевтической группе, а вывода о том, что именно использованный метод определил изменения базисных переменных, измеряемых в показателях ЗП.
Проблема отнесения экспериментальной закономерности к той или иной предметной области в психологии. Преимущества мысленных экспериментов по сравнению с реальными. Критический эксперимент.
11.1. Отличия в предметной области или в содержании гипотез
Классификации типов психологических экспериментов базируются на разных основаниях. Одним из этих оснований, или критериев классификации, является принадлежность исходной каузальной гипотезы, условий проведения опытов или выборки испытуемых к специальным областям психологической реальности, т.е. их отнесенность к определенной предметной области.
Сложившиеся в той или иной области психологического знания пути перехода от «мира эмпирии» к «миру теорий» включают ориентировку исследователей на обоснованные в рамках конкретных теорий (и более общих исследовательских парадигм) регулятивы установления и интерпретации психологических закономерностей.
Например, проверка гипотезы о роли движений глаз в возникновении иллюзии Мюллера–Лайера обоснованно прописана в области психологии восприятия, в то время как анализ факторов, влияющих на идентификацию эмоциональных состояний по фотографиям лиц, – в психологии эмоций. Эксперимент Ла Пьера, показавший разницу проявления этнических предубеждений на вербальном и поведенческом уровнях (сначала были разосланы в гостиницы США запросы о том, будут ли приняты в них два китайца, а потом исследователь реально посетил с китайцами эти адреса), традиционно относится к области социальной психологии. Исследования влияния личностных предпосылок на успешность предпринимательской деятельности обсуждаются в развивающейся области психологии предпринимательства. С таким же правом их можно отнести к области психологии личности, если рассматривать специфичные условия профессиональной деятельности испытуемых только как конкретный фон проявления личностных факторов регуляции деятельности.
При таком подходе возникает, однако, возможность ошибиться в трактовке психологических механизмов, проявившихся в реализованном эксперименте. Классическим примером является так называемый хоторнский эксперимент, который по его целям следовало бы отнести к такой предметной области исследований, как психология труда.
В этом эксперименте, проведенном в начале XX в. в г. Хоторне, изменялись многочисленные факторы внешней среды (условия труда на фабрике) и оценивалось влияние этих изменений на производительность труда. Как оказалось, любое изменение независимо от его вида (и в случае его отсутствия в контрольной группе) способствовало улучшению показателей работающих. В качестве адекватной была принята такая интерпретация: люди, зная о целях эксперимента, позитивно откликнулись на сам факт попытки улучшить условия их труда. Поэтому сейчас этот эксперимент иногда приводится в разделах, посвященных «эффектам экспериментатора». Выявленные в нем закономерности оказались более общими, чем рамки управления условиями трудовой деятельности. Главное, что проблематичной осталась интерпретация базисных процессов с точки зрения их предметной отнесенности, как и механизмов влияния на них управляемых факторов.
Особый путь развития психологического знания связан с теоретическим переосмыслением процессов, относимых, казалось бы, к бесспорно принятой сфере психической реальности. При обосновании новых представлений о регуляции психологических закономерностей эксперимент начинает выполнять незаменимую роль поставщика доводов, неочевидных – в старой системе теоретических интерпретаций – и изменяющих представления о психологической причинности. Рассмотрим в качестве примера анализ процессов забывания намерений, позволивший К. Левину продемонстрировать, во-первых, неочевидность того, «что обычно понимают под памятью», и, во-вторых, интерпретационные возможности его теоретического понимания квазипотребностей как сил, направляющих действия субъекта.
Экскурс 11.1
В книге «Намерение, воля, потребность» (1926) К. Левин интерпретировал с позиции теории поля, в частности, эксперименты, выполненные в Берлинском психологическом институте его ученицами Г. В. Биренбаум и Б. В. Зейгарник.
В опытах Г. В. Биренбаум было показано, что просьба ставить свою подпись на листах с выполненными заданиями в ряде случаев испытуемым не выполняется. Важно, что имелось в виду выполнение однородных заданий. Введение между заданиями паузы в несколько минут, смена формата бумаги, рисование собственной монограммы выступили теми варьируемыми условиями, при которых испытуемые забывали намерение поставить подпись. Напротив, испытуемый не забывал ставить подпись, если все время переходил к выполнению новых экспериментальных заданий, если пауза между заданиями длилась целый день (до следующего опыта), а также в том случае, если выполнение заданий происходило в группе.
Эти результаты позволили интерпретировать забывание как непреднамеренное невыполнение намерения, которое наступает в связи с тем, что ведущим для реализации указанного акта оказывается личностная регуляция действий, а не репродукция (как воспроизведение ранее приобретенных знаний или знакомых действий). Дело в том, что намерение не существует как изолированный акт, а включено в какую-либо сферу действий и переживаний. Пока интенсивность других действий и переживаний (за которыми стоят квазипотребности как актуальные системы напряжений в психологическом поле) не превышает по интенсивности ту сферу, в которую как в комплекс входит рассматриваемое намерение, оно не забывается. Если происходит изменение в системе динамических сил поля, то соответствующая намерению сфера действий может оказаться слабее других (разрядится соответствующая квазипотребность).
Так, предметы в поле обладают тем, что К. Левин называл «характером тербования» (шоколад хочет быть съеденным); в теории деятельности этому понятию может некоторым образом соответствовать понятие опредмечивания потребности. Бумага, обладавшая определенным характером требования, при смене ее формата и окраски уже «не соответствует случаю», для которого было действенным намерение поставить подпись. Далее, в ситуации рисования собственной монограммы происходит как бы замещающее выполнение намерения, поскольку идентификация своего Я уже осуществилась в рисунке; соответственно, частично разрядилась система напряжения, дававшая динамическую силу намерению.
Важно, что с точки зрения старой теории памяти – ассоциативной теории – связь монограммы и подписи должна была бы исключать такую забывчивость испытуемого.
Таким образом, в обсуждавшихся исследованиях установлена иная причинная детерминация процессов забывания, которая связала их уже не с предметной областью исследований памяти, а с областью личностной регуляции действий и поступков. К. Левину важно было отстаивать позицию, что время само по себе не может (ни в физике, ни в психологии) выступать в качестве каузальной причины каких-либо событий. Иными словами, всегда следует искать «конкретную причину конкретного явления внутри глобального жизненного процесса, например, забывания определенного намерения» [выделено К. Л.]. Теория поля К. Левина давала ту интерпретационную схему процессов возникновения и разрядки квазипотребностей, которая с помощью этих гипотетических конструктов создавала возможность содержательно обоснованных переходов для обсуждения пути от теории к экспериментальным фактам и далее к раскрытию неочевидных – вне рамок теории – механизмов регуляции предполагаемых базисных процессов.
В каждой предметной области психологических исследований можно указать существенно различающиеся интерпретационные схемы исследуемых процессов.
Можно даже сказать, что существует достаточно большой разрыв между тем, как выглядят экспериментальный материал и управляемые факторы, и тем базисным процессом, который исследуется. Ориентировка читателя на сам по себе тип выполняемых испытуемыми заданий может ввести в заблуждение относительно того, какова предметная область, к которой должно быть «приписано» исследование.
В то же время нельзя забывать о предметной отнесенности психологических закономерностей к той или иной области психологических знаний, поскольку в каждой из них сложились свои специальные нормативы для проверки гипотез, связанные с типом построения самой психологической теории и возможностями сбора эмпирического материала. Профессионал, занимающийся исследованиями восприятия, будет отличаться от профессионала, посвятившего себя исследованиям в области социальной психологии, именно арсеналом освоенных форм экспериментального контроля, а не только знанием путей инициации интересующих его процессов и теорий. Дело в том, что эксперимент в каждой из этих областей реализует специфичные подходы к способам выделения переменных и управления экспериментальными факторами, разное понимание причинности и учет иных типов обоснований в организации содержательных выводов.
11.2.1. Эксперимент реальный и мысленный
Верификация и фальсификация гипотез на основе получения эмпирических доводов позволяет ввести такой критерий различения, как мысленные и реализованные эксперименты. Фальсификация, т.е. отвержение гипотезы как неверной, не соответствующей эмпирическим закономерностям, может быть обоснована как реально проводимыми исследованиями, так и путем содержательно-логических доводов при интерпретации ожидаемых зависимостей. Использование содержательных и логических доводов, однако, не делает гипотезу эмпирически опробованной. Верификация, т.е. принятие гипотезы как соответствующей реальности, тем более возможно только на основе получения эмпирических данных в пользу предполагаемой зависимости. Однако не все гипотезы переводятся на уровень эмпирически опробованных. Одни из них не проверяются эмпирически именно на основе содержательных обоснований (не всякая гипотеза удостаивается экспериментальной проверки), другие не могут быть проверены в силу отсутствия операциональных (методических) средств на данном этапе научного знания, третьи требуют специального обоснования сначала на уровне мысленного экспериментирования, чтобы перейти затем к построению экспериментов реальных.
Эксперимент, проводимый с целью получить эмпирические доводы в пользу или против предполагаемого в содержательной гипотезе понимания психологической закономерности, называют реальным, или реализованным. Ему противопоставляется мысленный эксперимент, который позволяет предполагать получение тех или иных данных при управляемых экспериментальных воздействиях, но эти предположения не реализуются в предметной деятельности исследователя. В отличие от планируемого эксперимента, когда только с последующим этапом его реализации связывается решение об установленной эмпирической закономерности, мысленный эксперимент направлен на обоснование определенного решения о виде и механизмах предполагаемой закономерной связи между НП и ЗП. В мысленном эксперименте предполагается реализация определенного пути к выводам об устанавливаемой зависимости, в то время как в реализуемом эксперименте этих путей остается как минимум три и выбор из них обусловлен принятием решения об экспериментальном факте. На основании этого решения может быть отвергнута – фальсифицирована – экспериментальная гипотеза, контргипотеза или они вместе (когда данные не позволяют сделать выбор между ними и предполагают поиск третьей гипотезы).
Взаимосвязи содержательного и формального планирования для введенных типов – мысленных и реальных – экспериментов являются общими во всех тех контекстах, которые не учитывают проблемы контроля смешений переменных. Преимущество мысленных экспериментов – возможность предполагать установление зависимости в отстутствие смешений. В реализуемых экспериментах нельзя обойтись предположением об отсутствии смешений, а необходимо обеспечить их реальный контроль, чтобы иметь возможность учесть их влияние на полученные экспериментальные эффекты. В мысленных экспериментах можно предположить любые идеальные условия и мысленно моделировать изучаемые базисные процессы в любых показателях их проявлений, даже если нет пока реальных методик для операционализации переменных. При оценке психологической гипотезы с точки зрения подразумеваемых в мысленном эксперименте результатов нет необходимости соотносить результат действия НП с оценкой внутренней и операциональной валидности эксперимента (последние максимально хороши, хотя, вероятно, и неправдоподобны с точки зрения возможностей достижения их в экспериментальной модели).
11.3.1. Критический эксперимент и возможность перехода к конкурирующим объяснениям
По отношению к эксперименту с проверкой одного теоретического предположения, где эмпирические данные «за» и «против» рассматриваются в рамках одной и той же объяснительной схемы, можно выделить другой тип исследования – критический эксперимент. При таком эксперименте предполагается возможность выбора на основании полученных опытных данных между разными объяснительными схемами, т.е. возможность предпочтения одной из сравниваемых конкурирующих между собой теоретических интерпретаций. В этом случае за экспериментальной и контргипотезой как эмпирически нагруженными высказываниями стоят разные психологические объяснения, т.е. предполагается соотнесение не менее двух теоретических гипотез.
В реальных исследованиях очень редко встречается так называемый критический эксперимент, для которого положительный и отрицательный исходы (получение данных «за» и «против» исходной экспериментальной гипотезы) связывались бы с разными интерпретационными схемами. Так «эффект Зейгарник» позволил сделать выбор между разными теоретическими подходами – ассоцианизмом и теорией поля в интерпретации запоминания прерванных действий.
Как отмечалось ранее, обычно в эксперименте сопоставляются две гипотезы, предполагающие положительный и отрицательный исходы в рамках одной и той же психологической интерпретации. Контргипотеза звучит как отрицание связи, постулируемой в экспериментальной гипотезе, но не как ее объяснение в рамках другой интерпретационной схемы. Такой эксперимент обычно называется контрольным, поскольку в нем создаются условия, при которых равновероятным было бы получение данных как в пользу, так и против экспериментальной гипотезы. Иными словами, контролируются условия, при которых именно действенность предполагавшейся причинно-следственной зависимости определяет изменение показателей ЗП в ожидаемом направлении.
В примере с опытами Биренбаум представлен как раз такой случай: эксперимент, оставаясь контрольным, переходит в статус критического, поскольку отвержение контргипотезы означает в данном случае и отвержение другой теории (теории ассоциативных процессов как основы памяти).
Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 28; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!