Основные причины конфликтов

 

Из вышесказанного закономерно вытекает вывод о том, что конфликты серьезно влияют на состояние международных отношений. Выяснение при­роды конфликта, степень его развития невозможны без выяснения причин, его породивших. Простая констатация факта ничего не дает. Можно лишь упомянуть, что с 3600 г. до н. э. до начала XXI в. насчитывалось всего 300 дней, которые можно условно назвать мирными. Произошло свыше 15 тыс. больших и малых войн, в которых погибло 4 млрд человек. Средств, которые пошли на войны, хватило бы на создание золотого обруча шириной 156 метров и толщиной 10 метров, чтобы опоясать им весь земной шар. На­учный же анализ предполагает общую позицию, с которой осуществляется исследование. Тот или иной конфликт имеет причинную основу. Многообра­зие конфликтов не свидетельствует об отсутствии их единых корней. По мнению американского исследователя К. Холсти, наиболее важные из них включают 4 причины, помогающих объяснить войны: территориальные споры, провозглашенне независимости и создание новых государств, национально-освободительную войну и поддержку идеологического союзника. На наш взгляд, в современных условиях этого перечня явно недостаточно. Нуж­но искать более веские объективные основания, те, что сам Холсти назвал «мега причинами».

К ним можно отнести:

1. Исторические причины Западная наука о международных отно­шениях крайне мало уделяет внимания прямой связи между историей и теорией конфликта, хотя почти все столкновения, которые есть в сего­дняшнем мире, имеют историческую природу. Из поколения в поколение переходят гены неприязни, зародившейся много сотен лет назад. Россий­ский исследователь А. Давидсон приводит характерный пример: «Вели­кий князь Александр Михайлович, женатый на любимой сестре Нико­лая II, вспоминал, чему их учили в детстве. Французы порицались за мно­гочисленные вероломства Наполеона, шведы должны были расплачивать­ся за вред, причиненный России Карлом XII в царствование Петра Вели­кого. Полякам нельзя было простить их смешного тщеславия. Англичане были всегда "коварным Альбионом". Немцы были виноваты в том, что имели Бисмарка. Австрийцы несли ответственность за политику Франца Иосифа - монарха, не сдержавшего ни одного из своих многочисленных обещаний, данных им России. Мои "враги" были повсюду. Официальное понимание патриотизма требовало, чтобы я поддерживал в своем сердце огонь "священной ненависти" против всех и вся».

Возьмем примеры из жизни государств. Отношения России и Польши, Беларуси и Польши, России и стран Балтии носят исторический ха­рактер. Польша, потеряв независимость в конце XVIII в. (в значительной степени по вине России), боролась за нее все время. Польский вопрос был одним из центральных проблем международных отношений в XIX в. XX в. продолжил эту печальную традицию. Советско-польская война 1920 г., советско-германские договоры о разделе Польши 1939 г., Катыньский расстрел польской военной и гражданской интеллигенции в 1940 г., отказ СССР поддержать Варшавское восстание летом 1944 г., раз­гром Армии Краевой, уничтожение видных деятелей польского коммуни­стического и рабочего движения, постоянное давление на ПНР в 1956, 1970 и 1980 г. не могли не привести к восприятию России как имперского государства. Не отсюда ли возникла прямая дорога Польши под крыло НАТО? Семена прошлого дают всходы через десятилетия. Это относится и к белорусско-польским отношениям, если учесть, что часть нашей стра­ны была отторгнута и находилась почти 20 лет в составе Польши. А разве современный чеченский конфликт не имеет своих исторических корней еще с середины XIX в.? Что касается новой и новейшей истории, то при­меры противостояния стран можно продолжать: Китай – Япония, Япония – Корея, Вьетнам - Франция, Тибет - Китай, Тайвань – Китай Россия - Япония, Индия - Пакистан, Турция - Болгария, Израиль - Палестина, Турция - Армения, Сербия - Хорватия - Албания, Мексика - США, Куба – США, Англия - Индия, Италия - Эфиопия, ЮАР - Англия, Испа­ния - Португалия, Греция - Турция, Ирландия - Англия и др. Пока единственной страной, которая извинилась перед другими странами за свое прошлое агрессивное поведение, остается ФРГ. Япония извинилась перед Кореей, но своеобразно, заявив, что нынешние правительства не несут ответственности за действия их предшественников. Остальные продолжают делать вид, что в истории ничего не случилось.

2. Социально-экономические причины. Они касаются всей системы международных отношений, каждого государства и в XXI в. будут, по всей видимости, определяющими. Сегодня в мире существует и увеличи­вается разрыв в условиях жизни человека, особенно между обществами, где такие условия реже реализуются в широком масштабе (золотой мил­лиард человечества) и обществами, испытывающими нехватку всего и вся (остальные 5 млрд человек). В итоге образуется гигантская пропасть раз­личий. Это ставит серьезные проблемы перед международными отноше­ниями, поскольку следствием неравенства становятся террор, насилие- наркобизнес и торговля оружием. Люди в бедных странах таким образом пытаются выровнять стандарты и условия жизни.

Обратимся к докладам ООН о человеческом развитии. Экономиче­ская отсталость глобальна, и благотворительные акции развитых стран не улучшают картину. Некоторые цифры говорят сами за себя: три самых богатых человека в мире имеют совокупное личное состояние, превы­шающее ВВП 48 наименее развитых стран вместе взятых. Жители США тратят на косметику 8 млрд долл. в год. По оценкам ООН, 6 млрд долл. хватило бы для того, чтобы дать всем детям мира начальное образование. Европейцы съедают мороженого на 11 млрд долл. в год, в то время как 9 млрд долл., предоставленных ООН, вполне хватило бы на то, чтобы обеспечить чистой водой и надежной канализацией всех нуждающихся. Американцы и европейцы расходуют 17 млрд долл. на корм для домаш­них животных. Если увеличить гуманитарную помощь до 17 млрд долл., то можно было бы обеспечить всех элементарной медицинской помощью и накормить всех нуждающихся в мире. 225 самых богатых людей плане­ты имеют совокупное состояние более чем 1 трлн долл., а 3/5 из 4,4 жите­лей бедных стран лишены канализации, 1/3 - чистой воды и 1/5 - меди­цинского обслуживания. Можно, конечно, искать и находить причины отсталости, но это не меняет сути проблемы.

Социально-экономическая основа конфликта касается не только бед­ных стран. Тенденции развития мировой экономики таковы, что в прин­ципе она в XXI в. может стать катализатором катастрофы. В будущем мировому сообществу потребуется лишь 20 % людей, занятых сегодня в цеоизводетве и сфере услуг. Они смогут зарабатывать и потреблять в лю­бой стране. Дж. Гейдж, менеджер американской компьютерной компании «Сан микросистемы», отмечает: «Наши зарубежные сотрудники в визах не нуждаются. Законы по найму рабочих потеряли сегодня всякий смысл. Мы нанимаем сотрудников через компьютер, за компьютером они рабо­тают, при помощи компьютера мы их увольняем. Мне нужны лишь семь-восемь сотрудников, без которых я не могу обойтись. И мне совершенно безразлично, в какой части земного шара они работают». К 20 % рабо­тающих еще можно причислить 1-2 % наследников больших состояний. Пресловутый средний класс, опора западного мира, может исчезнуть. Та­ким образом, только 1/5 часть людей будут иметь материальную возмож­ность наслаждаться жизнью.

Неоднозначность экономического положения наблюдается практиче­ски в США и во многих странах Европы. Выше уже отмечалось, что ми­ровой рынок привел к глобализации экономики, которая вступила в столкновение с тягой государства контролировать политическую, соци­альную ситуацию в своих странах, чтобы избежать внутренней напря­женности. Причина кроется в хаотичном движении мирового капитата, когда страны теряют контроль над собственным бюджетом, правительст­ва не могут противостоять коррупции, а полицейские чиновники, которые ловко используют принцип либерализации экономики, бессильны в борь­бе с экономическими преступлениями. Эксперты уверяют, что организо- вянная преступность - самая перспективная и быстро развивающаяся ее ветвь. Ежегодная прибыль «теневого бизнеса» составляет около 500 млрд долл. Он действует в черной правовой зоне, где налоги сведены к минимуму. В Европе большой популярностью пользуется точка зрения X. Мартина и X. Шумана, редакторов журнала «Шпигель», изложенная в книге «Западная глобализация». По их мнению, которое разделяют сейчас многие исследователи, технические инновации, совершенная система коммуникаций, низкие транспортные расходы и свобода торговли пре­вратили мир в единый огромный рынок. Это создает конкуренцию на рынке труда, поэтому ТНК выгодно создавать рабочие места в странах бедного мира, где наемная сила в 3-5 раз дешевле. В Индии, Уругвае, Гонконге и Китае возникают дочерние предприятия известных фирм. Это избавляет их от проблем с государственными органами у себя на родине, которые не принимают нищих зарубежных рабочих. Социальное нера­венство в Европе становится все более ярко выраженным. Борьбу за вы­живание в Швеции, Австрии, Испании ведут в принципе одинаково: со­кращая госрасходы, снижая зарплату, отменяя социальные пособия.

Но эти меры не дают результата. Как было показано выше, ТНК вы,- водят из игры целые государства, дефицит бюджета увеличивается, рас­тет безработица. Все это - на фоне сверхрасходов мировых концернов й практически повсеместного падения зарплаты. К такой ситуации привела политика либерализации экономического законодательства практически во всех странах. Сегодня контроль за капиталом и рынком утрачен пол­ностью или сознательно упразднен при помощи МВФ, Всемирного банка, Всемирной торговой организации. Движение товаров и капитала проис­ходит на мировом уровне, а контроль за ними остался задачей каждого отдельного государства. Политические партии и правительства обслужи­вают интересы ТНК. Усугубляются региональные, местные и националь­ные экономические интересы. Например, в России присутствует огромное социально-экономическое неравенство: 80 % национального богатства — в руках 10-12 % населения. Среднегодовой доход жителя Москвы состав­ляет примерно 16,5 тыс долл. (уровень Бельгии или Израиля), в то время как по всей России он определяется суммой в 400 долл. - низший предел бедности, установленный ООН. Вот почему в основе первого конфликта внутри России лежит стремление некоторых частей страны отделиться от ее основы, особенно там, где есть природные ресурсы или выгодное гео­экономическое положение (Чечня, Татарстан, Приднестровье, Абхазия). Выше уже были приведены сепаратистские тенденции, в основе которых лежат не только этнические, но и социально-экономические причины в развитых европейских странах. А ведь они долгие годы, по мнению ди­ректора института по изучению конфликтов, идеологии и политики Бос­тонского университета У. Раанана, считались классическими образцами нации-государства.

Второй конфликт – бунт экономики и отсталых районов против диктата центра. Он может положить начало крушению целостности государст­ва. Югославский кризис начался именно с самой бедной части страны - Боснии и Герцеговины. Сегодня такими районами являются Нагорный Карабах в Азербайджане, Горный Бадахшан в Таджикистане, Южная Осетия в России, Тибет и Синьцзян в Китае, Асаан в Индии, Чьяспас в Мексике, Северная Ирландия в Великобритании.

Объективной причиной конфликта является также истощение при­родных ресурсов. Согласно подсчетам некоторых исследователей, с уве- личением численности людей стратегически важные ресурсы будут уменьшаться в несколько раз, что приведет в итоге к их рациональному разделению на меньшие части. Население увеличивается, а истощение ресурсов выльется в конфликты в разных частях света. Также следует отметить такие негатавные экологические факторы, как засуха, эрозия земли, нерациональное пользование. Это также ограничивает доступ к важным ресурсам. Исследователи предполагают, что государства оорются бОЛее за важные ресурсы, чем за нестратегические (нефть и минералы быстрее увеличат экономическую мощь государства, чем деревообраба­тывающая промышленность, рыболовство и т. д.). Нестратегические ре­сурсы более полезны во внутригосударственной, чем во всеобщей миро­вой системе.

В литературе по теории международных отношений утверждается, что дефицит ресурсов ведет к экономическому кризису, который способ- ствуёГсоциальной дестабилизации и увеличивает экономическое и поли­тическое давление на правительства государств, и, как правило, заканчи­вается ослаблением их легитимности. Увеличивающиеся проблемы меж­ду населением в государстве как результат дефицита ресурсов ведут к ссорам и соперничеству, выливающимся в конфликты. Дефицит ресурсов вынуждает людей к миграции и поиску новых видов топлива. Согласно исследованиям, такие группы людей часто оказываются в зоне этниче­ских конфликтов, в тех местах, куда они прибывают. Экономическое дав­ление на такие группы может способствовать развитию подобного явле­ния, включая восстание против государственной власти. Утверждается, что главная причина конфликтов в будущем кроется в резком увеличении потребления важнейших ресурсов. Рост численности населения и увели­чение потребления ресурсов, неравенство к их доступу будут беспреце­дентным ударом по многим регионам мира.

3. Государственно-политические причины. Проблема роли государ­ства в международных отношениях была подробно рассмотрена выше. Здесь же хотелось бы отметить, что сейчас для многих главный вопрос заключается не в том, уменьшается или нет роль этого субъекта в между­народных отношениях, а в том, почему в большинстве стран растет неэффективность управления, ведущая к конфликтной ситуации. Как было уже отмечено, ТНК успешно вытесняют из экономической области госу- дарство, которое не хочет или не может найти контрмеры противодейст­вия. Демократическая ориентация быстро забывается, идеи социальной справедливости не снимаются с повестки дня. Но вместо серьезного по­иска ответов на возникающие трудности растут ряды чиновников. Неспо­собные к действительному реформаторству, они активно пытаются занять себя: ставят задачи, которые сами же и решают, развивая бурную псевдо­деятельность. X. Мартин и X. Шуман приводят характерный пример: «Немецкий закон по экологии состоит из 8 тыс. пунктов. Основная его цель - забота о здоровье граждан. Но в свете общей ситуации - это зряш­ная трата сил, времени и денег налогоплательщиков. Зато чиновники при деле и создают видимость радения о благе общества». То же самое - в области налогового законодательства. Воплотить в жизнь социально справедливую налоговую политику в нынешних экономических условиях невозможно. Между тем тезис о справедливых налогах и распределении бюджетных средств входит в программу практически каждого политика, претендующего на государственную должность. Налоговая политика все дальше и больше становится фискальной: «Не мы в том виноваты, а зако­ны жесткой конкуренции международного рынка». Эта «истина» красной нитью проходит в интервью политиков, буквально вбивается в головы обывателей, недовольных своим настоящим и еще более не уверенных в будущем. Среднестатистический человек начинает испытывать патологи­ческую неприязнь к иностранцам вообще. Идеи сепаратизма, о которых мы говорили выше, получили широкое распространение. Стремление к «отделению от...», «независимости от...», равно как и обвинение ино­странцев во всех бедах своих стран стало любимым коньком Политиков. Это приносит определенный успех, позволяет получить значительный процент голосов избирателей. Например, правые радикалы Франции на выборах 2002 г. обвинили всех иностранцев в ухудшении криминогенной ситуации. В начале XXI в. безработица в ФРГ превысила уровень 1933 г., когда Гитлер пришел к власти на волне лозунгов социальной справедли­вости. На помощь безработным в ЕС расходуется 226 млрд долл. в год. Это объем ВВП в Бельгии, но проблема не решается. Радикалы в Запад­ной Европе выступают,против миграции из Восточной Европы, настаи­вают на принятии жесткого законодательства. Правые силы, апеллируя к умам и сердцам простых людей, набирают очки, распространяя ксенофо­бию, спекулируя на растущей безработице и ухудшении экономического положения. Это объясняет то, почему 20 % избирателей в одной из про­цветающих стран Европы - Франции - отдали голоса за лидера правых Лe Пена. Люди устали от социал-демократов и консерваторов, которые ока­зались бессильны решить острые социальные проблемы. Можно смело утверждать, что массовые увлечения идеологией правого толка в Европе являются проявлением недовольства народа политической системой го­сударства.

Не в меньшей, а в большей степени конфликтность растет и на пост­советском пространстве. Нельзя не согласиться с белорусским социоло­гом А. Даниловым, отмечавшим, что первый источник современного конфликта – это неспособность существующей элиты выполнить свое назначение и ответить должным образом на вызовы времени и обстоятельств, с которыми сталкиваются простые граждане.

Это касается прежде всего России. Как мне представляется, в начале 1990-х гг., при выборе путей политического и социального развития, там была допущена принципиальная ошибка. Выбор пал на модернизаторскую модель, предусматривающую догоняющий тип развития: Россия должна стать нормальной страной, где под «нормальностью» понималась как раз западная модель. Но эта модель сегодня, по общему мнению, во многом является уникальной, нежели универсальной формой по сравне­нию с незападными моделями. К сожалению, никто в России не задавал вопросов: а какую фазу западного развития надо догонять? Нынешнюю постиндустриальную или индустриальную XIX-XX вв., или стадию пер­воначального накопления капитала? Отсутствие научного ответа, на что есть объективные и субъективные причины, привело к тому, что, как счи­тает российская исследовательница В. Федотова, под флагом модерниза­ции произошла демодернизация, возврат к ранним формам капитализма, а в других странах СНГ - позднего феодализма, натурального обмена, ре- феодализация способа производства и человеческих отношений. Важ­нейшей причиной неудач российских реформ было разрушение коммуни- тарной идеологии и представлений о национальных интересах. Общества в России и Беларуси, других странах СНГ, а также Балтии перешли на уровень адаптации, выживания, отбрасывая все системообразующие фак­торы. Объем социальных разрушений во много раз превысил модерниза- торские преобразования. Если прежде в СССР социализм строили как антикапитализм, то теперь капитализм стали конструировать, как антисо­циализм. Если раньше была выбрана наиболее радикальная версия запад­ной мысли - марксизм в ее сталинском исполнении, то теперь мы наблю­даем антибольшевизм: выбирается ее наиболее радикальная правая вер­сия - неолиберализм. В результате - обвал государственности. Из поли­тики ушло существо дела. В ней возобладали частный интерес и полити­ческие амбиции, своеволие и анархия. Английский аналитик К. Фриленд пишет, что когда очередное правительство России, расхлебывая послед­ствия кризисного шока в 1998 г., попыталось установить, куда девались более 50 млрд долл. иностранных кредитов, полученных Россией с 1992 г., то выяснилось, что часть закупленного по связанным кредитам оборудования не была даже растаможена, что же касается средств, прохо­дивших через бюджет, то их следы по большей части непостижимым об­разом теряются. 12-летнее развитие постсоветских стран показало, во- первых, что борьбы за национальную независимость не было, а, во- вторых, государственность попала под руководство людей, сменивших только окраску. Можно ли в таких условиях говорить о развитии об­ществ? Наоборот, произошла огромная поляризация власти и богатства. У авторитарных систем на постсоветском пространстве, естественно, отсут­ствует критичность оценки происходящего. В новых независимых госу­дарствах нет научно обоснованных концепций внешней политики, совре­менных систем управления и т. д. Элиты живут и руководят по принципу временщиков. Если сюда добавить нерешенность национальной и других проблем, с которыми сталкиваются простые люди, то это постоянно будет генерировать конфликтную ситуацию. Академик Российской академии наук И. Моисеев справедливо отмечает, что на постсоветском простран­стве постепенно формируется ситуация, чем-то напоминающая общест­венное устройство Спарты, где демократический порядок для небольшого количества свободных спартанцев обеспечивался трудом и жизнью ило­тов. В результате, на всем постсоветском пространстве за 12 лет «незави­симого», «демократического» развития вoзникли политические, социальные и другие источники конфликтов, которые дадут о себе знать и в XXI в.: 1) мизерная зарплата и ее невыплата; 2) обнищание, бездомность, беспризорность, бомжи, безработица; 3) потребление низкокачественного импортного продовольствия в результате катастрофы сельского хозяйст­ва; 4) ослабление роли государства, анархия, коррупция власти, демаго­гия и безответственность, работа политических элит самих на себя, с тем чтобы успеть отхватить кусок все убывающего пирога. Например, при сравнительной оценке уровня коррупции 99 стран мира Россия была по­ставлена на 82 место (после Армении); 5) терроризм; 6) наличие свободы слова, но потеря значения самих слов; отказ от литературы, утрата мо­рального отношения к слову, пропаганда порнографии и насилия; 7) воз­никновение собраний и ассоциаций, не исключающих свободу для на­ционалистических и даже фашистских объединений; 8) легализация кри­минальных структур, повлекшая катастрофу в промышленности и ком­мунальном хозяйстве (кроме Москвы); 9) регистрация вместо прописки, но одновременно полицейский режим в Москве; 10) невозможность заработать профессиональной деятельностью, обнищание ученых, учителей, врачей, инженеров. Цифры иногда шокируют: в России в сельских шко­лах не учится от 1/3 до 4/5 детей школьного возраста; по данным Мин­обороны страны, сегодня 25 % призывников из сельской местности не имеют начального образования. По некоторым источникам примерно у 20 % российских первоклассников диагностируется та или иная форма умственной отсталости; 11) люмпенизация общества одновременно с ростом числа сверхбогачей, продвижение вверх ловких людей, чаще всего не обремененных морально или чувством ответственности и не отказываю­щихся от старых принципов угодничества, персонального служения; 12) полная безнадежность решения жилищной проблемы, демографиче­ский кризис, угрожающий вымиранием. Среди новорожденных доля пол­ностью здоровых составляет в последнее время лишь около 40 %. Россия, по данным ВОЗ за 2002 г., по уровню национальной системы здравоохранения стоит на 130-м месте в мире, лишь ненамного опережая Судан; 13) золотой занавес, воздвигнутый Западом вместо железного; усиление визового режима, потеря статуса стран с высоким уровнем человеческого потенциала и переход в «третий» или «четвертый» миры. Для России, давно привыкшей представлять себя главным оппонентом США, горько сознавать, что с учетом покупательной способности валют ее ВВП составляет лишь 10 % американского, 50 % индийского и даже несколько меньше половины бразильского. По имеющимся оценкам, на протяжении 25 лет России потребуется вложить примерно 25 трлн долл., чтобы обно­вить свои промышленные основные фонды, возраст которых в среднем втрое выше, чем в развитых странах. Вышеизложенное во многом явилось последствием досоветского и советского обществ и, наверное, еще долго будет оказывать гнетущее влияние на состояние людей.

4. Внешнеполитические и межцивилизационные причины. История человечества изначально конфликтна. Когда-то дело ограничивалось столкновениями племен. Потом появились государства, и столкновения народов обрели форму войн между ними. Наконец, образовались импе­рии—главное средство, выработанное историей для объединения племен и народов огромных пространств. В основе большинства конфликтов долгое время лежали конкретаые территориальные споры. Государства были одержимы землей и тем, что на ней находится. Поэтому улучшение своего положения через захват и аннексию чужой территории, гонка воо­ружений считались и считаются важнейшими факторами явления. Если проследить все конфликты и войны в XX в., то можно убедиться в пра­вильности такой посылки.

И сегодня ведущие страны постоянно подпитывают остальных фор­мулой реалистической школы: «Хочешь мира - готовься к войне». На долю США приходится почти половина мирового экспорта оружия на сумму 66,5 млрд долл., Франции - почти 10 млрд долл., Великобрита­нии - 9 млрд долл. Доля в мировом экспорте оружия этих трех стран со­ставляет 80 %. В этих условиях фарисейски звучат обвинения Запада в отношении Беларуси, которая стремится улучшить свое финансовое по­ложение продажей оружия за границу. История международных отноше­ний свидетельствует о том, что США оказывали военную помощь Ираку, боясь распространения идей исламской революции в Иране. Те же США создали движение «Талибан» в Афганистане в условиях борьбы послед­него против СССР. В отношении же нашей страны действует принцип римского права: «Что положено Юпитеру, не положено быку». Республи­ка не производит танков, автоматов, ракет или бомб. ВПК республики занимается изготовлением комплектующих узлов для некоторых видов боевой техники, производит оптические приборы, математические про­граммы, уникальные системы управления войсками, интегральные схемы, в том числе для космических программ разных стран, проводит ремонт­ные работы боевой техники. В конце концов она имеет полное право, как суверенное государство, сама решать: кому продавать и как.

При возникновении проблем между субъектами не исключаются и интересы зарубежного мира, в первую очередь тех стран, которые сегодня определяют мировую политику и экономику. Разговоры об «интегра­ции» и «совместимости культур» используются для вмешательства во внутренние дела той или другой страны. Достаточно упомянуть США. Американцы явно желают избежать судьбы СССР. Они понимают, что их государство в современных условиях может не сохраниться, не устоять в XXI в. перед силами ЕС, Японии и Китая. Поэтому ученые Вашингтон­ского института национальных стратегических исследований еще в «стратегической экспертизе» за 1995 г. выделили 2 принципа участия США в решении конфликтов: 1) принцип селективного вовлечения. США должны вмешиваться лишь тогда, когда этого требуют национальные интересы. Важность контактов с другими странами определяется сле­дующими критериями: доступ к ключевым ресурсам (Персидский залив); исторические интересы (Корейский полуостров и арабо-израильский конфликт); собственный «тыл» (Латинская Америка). 2) США должны стремиться к расширению зоны рыночной экономики за счет, прежде все­го, «переходных государств». Вместе с тем американская армия должна быть готова к крупным, но быстротечным конфликтам с недемократиче­скими режимами и к участию во временных коалициях. События, проис­шедшие после 11 сентября 2001 г. подтвердили данную оценку поведения страны. Вот почему США делают постоянную ставку на игнорирование мнения Европы, как это произошло во время косовских событий. В Косо­во создан плацдарм, который усиливает военное присутствие США и по­зволяет контролировать значительный район. Это же касается Ближнего и Среднего Востока. Контроль над нефтью, от поставок которой зависит экономика ЕС и Японии, - главная цель США, а не только свержение ре­жима С. Хусейна. Это влияет и на их определяющую роль в израильско- палестинском конфликте. Но данный план сработает лишь в том случае, если Европе и Японии не удастся использовать нефтяные ресурсы России и других стран СНГ. Отсюда значение проблем Средней Азии, Чечни и Каспия.

На все эти проблемы накладывает отпечаток, возможно, основной конфликт XXI в. – межцивилизационный. В последние годы крайне по­пулярной стала теория, объясняющая происходящие в мире процессы столкновением культурно-цивилизационных блоков. Выше мы уже выяс­нили, что автором и наиболее известным пропагандистом этой школы является С. Хантингтон. Логика его доводов выглядит следующим обра­зом. До настоящего времени система международных отношений прошла через несколько этапов: конфликты между монархиями, после Француз­ской революции - между национальными государствами, с Октябрьского переворота в России - между носителями идеологий. С завершением «хо­лодной войны», по его мнению, самыми важными становятся культурно-цивилизационные различия, отражающие культурную общность религий, философии; исторического опыта, языка, уклада жизни. По мере того как сокращаются расстояния между цивилизационными блоками и мир ста­новится все более компактным, эти различия все чаще будут сталкивать­ся. Глобальные процессы экономической и технологической модерниза­ции объективно отрывают людей от национальных корней. В ответ на это нарастает стремление сохранить или восетановить утрачиваемую цивилизационную идентичность, в частности в религии и т. д.

Подводя итог сущности и критериев конфликта, необходимо отме­тить, что его основными характеристиками всегда будут такие категории, как пространство и время, интенсивность и структура, мотивация и цели участников, тип, характер и ситуация и другие направления, теснейшим образом связанные друг с другом.

 

10.4. Некоторые пути и методы урегулирования конфликтов

 

Миротворческим силам ООН удалось решить проблемы конфликтов лишь частично, на время приглушить их в Анголе, Сомали, ЮАР, в Кам­бодже, в Афганистане, в Гватемале, Сальвадоре, Никарагуа, на Кипре. Но означает ли приглушение конфликта его ликвидацию? Безусловно нет. Усилия международных структур пока не дают положительного ответа на этот вопрос, посреднические силы часто работают неэффективно. Чаше, чем обычно, приходится направлять в зону конфликта вооруженные фор­мирования. Сегодня работают 16 миротворческих миссий ООН, в кото­рых принимают участие 22,5 тыс. солдат и гражданских полицейских. Но эти операции приобретают зловещий оттенок перманентности. В чем причины такого явления? По мнению французского исследователя Ф. Моро Дефаржа, первая причина состоит в том, что «на самом деле кон­троль над насилием - это бесконечная задача... Государство уже не является неоспоримым повелителем насилия. Если "классовые" войны продолжают существовать (например, на Ближнем и Среднем Востоке), расширяется также спектр организованных форм насилия, от терроризма до частных конфликтов торговцев наркотиками».

Вторая причина кроется в методах разрешения конфликта. Обще­принято, что чаще других используются политические методы, подразде­ляющиеся на традиционный и институциональные. К первым относят переговоры, посредничество и примирение. Во всех трех методах огром­ное значение имеет коммуникация и ее эффективность. Английский ис­следователь Дж. Бертон понимает целенаправленную передачу информа­ции, а также получение и интерпретацию ее именно и точно в том виде, в каком она передавалась. Важно и то, чтобы при последующем использо­вании информации ее первоначальный характер не искажался, а влиял на формирование и изменение ценностей интересов и целей. Будет ли ком­муникация использоваться в отношениях сотрудничества людей или кон­фликта, зависит от ее содержания и от понимания этого содержания.

Основные традиционные методы урегулирования конфликтов пред­полагают обращение к «третьей стороне», которая должна развести про­тивников или облегчить достижение ими согласия. Главное условие, предъявляемое к посреднику, - беспристрастие. Однако, как подчеркива­ет французский исследователь М. Мерло, «основное свойство всех про­цедур урегулирования состоит в том, что на всех этапах они являются добровольными. Посредник не может и не должен осуществлять шаги с целью примирения, если конфликтующие стороны не желают принимать такое вмешательство».

Использование же институциональных методов включает в себя: а) установление мира, б) принуждение к миру, в) построение мира. Но возникает закономерный вопрос: какая структура будет это осуществлять, ибо мир, согласно точке зрения нидерландского философа Б. Спинозы, не есть отсутствие войны, а добродетель, родившаяся из душевной силы.

Традиционно к таким задачам деятельности ООН относились контроль и принудительное установление перемирий, наблюдение за пограничными линиями и посредничество между воюющими сторонами. Обычно они реализовывались на основе трех главных принципов: согласия сторон, беспри­страстности миротворцев и неприменения силы в большинстве случаев. Хотя неприменение силы не являлось нерушимым принципом, тем не ме­нее оно оставалось ведущим в миротворческой деятельности ООН на про­тяжении многих лет. Ее использование допускалось, но только в мини­мально необходимых пределах и только в целях самообороны. Однако по­сле 1973 г. возобладало мнение, что это понятие включает и случаи, когда вооруженные институты препятствуют посредникам в осуществлении их обязанностей. Тем самым определение содержания самообороны было расширено. Таким образом, за первые четыре десятилетия миротворческой деятельности ООН сформировались главные ее принципы, на основе кото­рых можно сделать определение этого понятия.

Так, бывший заместитель Генерального секретаря ООН по политиче­ским вопросам М. Гулдинг (и с ним согласны многие исследователи) оп­ределяет миротворческую деятельность организации как полевые опера­ции, проводимые ООН с согласия заинтересованных сторон с целью со­действия ограничению и разрешению конфликтов между ними, под контролем и командованием ООН, за счет всех государств-членов организа­ции. силами военного и другого персонала и с использованием оснаще­ния. предоставляемого ими добровольно, при соблюдении беспристрастности в действиях между сторонами и применении силы в минимально необходимых пределах.

В первые десятилетия миротворческой деятельности ООН необхо­димость в беспристрастности привела, например, к общепринятой прак­тике неприменения войск определенных стран, в частности, контингентов пяти постоянных членов Совета Безопасности близлежащих государств. Это, с одной стороны, гарантировало изоляцию региональных конфлик­тов от глобального противостояния по линии Восток - Запад, но, с другой стороны, миротворческим силам зачастую не хватало авторитета и воен­ной силы, которые бы могли нейтрализовать вмешательство крупной державы, либо отсутствовало знание местных условий и заинтересован­ность в решении проблемы.

Таким образом, несмотря на определенные трудности ООН, ее успехи достаточно значительны: эффективное замораживание (хотя и не оконча­тельное разрешение) некоторых конфликтов, уменьшение риска вмешатель­ства соседних или крупных мировых держав, изоляция локальных конфлик­тов от противоборства зарубежных субъектов.

С конца 80-х гг. XX в. количество миротворческих операций и активность ООН в этой сфере резко возросли. Причинами этого являются лучшие возможности достижения договоренности в Совете Безопасности о действиях по отношению к конкретным кризисам. Символом его стало сокращение применения права вето, широкое распространение получил взгляд на ООН как на организацию, которая могла бы играть большую роль в международной безопасности и решать практически любые задачи. Кроме этого, окончание «холодной войны» привело к усилению необходимости в международных миротворческих силах.

Но, несмотря на благоприятные факторы после окончания глобаль­ной конфронтации Востока и Запада, миротворчество претерпело серьез­ные изменения, и сегодня деятельность ООН сталкивается с серьезными проблемами. В первую очередь, дискуссии все чаще вызывают вопрос уточнения сути этого явления. Если традиционно ключевым и опреде­ляющим элементом миротворческой деятельности являлось согласие, то сегодня понятие «поддержание мира» включает так называемое «расши­ренное миротворчество» (термин, принятый в британской армии для обо­значения большого спектра таких операций, выполняемых с согласия воюющих сторон, но в чрезвычайно взрывоопасной обстановке). Для сравнения: силовое вмешательство определяется как «операции, прово­димые с целью восстановления мира между воюющими сторонами, не все из которых согласны с таким вмешательством и могут проводить "боевые действия».

Характеристика миротворчества, данная Международной академией мира, а также термин, принятый в НАТО, не содержит упоминания о согласии как принципиальном критерии, обусловливающем различие между поддержанием, мира и силовым вмешательством, поэтому в теории, но особенно в реальности, эти понятия могут смешиваться. Но большинство исследователей все же поддерживают мысль о решающем значении со­гласия для проведения расширенных операций по поддержанию мира и его роли как ключевого фактора, определяющего порядок планирования, управления и осуществления подобных операций. В силу этого характер согласия, как разграничительной линии, заслуживает особого внимания. Прежде всего следует отметить, что само проведение операции должно дополняться одобрением по ходу ее проведения. К тому же оно на ло­кальном уровне (при проведении операций в полевых условиях) может уравновесить его недостаток на оперативном уровне (т. е. в масштабе всей операции) и наоборот. В рамках проведения операции согласие обычно бывает хрупким и весьма уязвимым. В зависимости от взрыво­опасности обстановки оно может быть не более чем частичным и в прин­ципе никогда не может быть полным, полученным от некоторых людей и на определенное время. Разграничительную линию между поддержанием мира и силовым умиротворением, исходя из вышесказанного, можно изо­бразить следующим образом: на локальном или тактическом уровне со­гласие вытекает из развития событий на местах и многих других факто­ров, которые влияют на преобладающее общественное мнение; оно под­вержено колебаниям в обе стороны, потому его рамки подвижны, непред­сказуемы и нечетки. На оперативном же уровне одобрение главным обра­зом основывается на официальных соглашениях, отсюда и его рамки бо­лее четки и устойчивы. Выход за разграничительную линию компромисса с тактической стороны необязательно означает разрушение всей линии в целом.

Наряду с дискуссией о сути миротворческих операций большое ме­сто в современной науке о международных отношениях занимает во­прос о задачах миротворческой деятельности в современном мире. Существует устойчивая тенденция существенного расширения диапазона действий таких миссий, некоторые из них либо вообще были совершен­но новыми для ООН, либо ранее осуществлялись в значительно мень­ших масштабах. В этом процессе нет ничего плохого, ибо другие об­стоятельства требуют иных форм действия, но это требует глубокого осмысления, определенной классификации выполняемых задач, чтобы способствовать большей эффективности их выполнения на практике. Приводимые ниже категории деятельности, предложенные английским исследователем Ч. Добби, охватывают весьма широкий спектр задач, хотя и являются исчерпывающими. Все эти виды деятельности зачастую осуществляются одновременно, отчасти перекрывают друг друга, так что двух одинаковых задач миротворческих операций практически не бывает. Однако в интересах обсуждения этой темы данные категории служат для создания нижеизложенной схемы.

• Предотвращение конфликта, направленное на его предвидение и сдерживание, оно включает в себя раннее предупреждение, наблюде­ние, меры по стабилизации и превентивное развертывание сил.

• Операции по доставке гуманитарной помощи, включающие охрану доставки грузов и персонала, а также создание, поддержку и защиту безопасности зон (как было, например, в Боснии).

• Военная помощь, охватывающая всякую деятельность в поддержку гражданских властей. Прежде всего, необходим надзор за процессом передачи власти, реформирование сил безопасности, а также создание или поддержка деятельности гражданской инфраструктуры.

• Операции по демобилизации.

• Гарантии и запрет на право передвижения.

• Информирование о нарушении принципов военных действий проти­воборствующими сторонами.

Анализ практических задач миротворческих операций, разнообразие ситуаций, в которых они могут выполняться, еще раз показывает чрезвы­чайную важность сотрудничества и согласия со стороны местных властей и населения.

Однако какой бы ни была теория, в расчет принимается лишь то, что срабатывает на практике. На эмпирическом уровне такие критерии, как беспристрастность, ведение переговоров, терпение, доверие, взаимопо­нимание. развитие отношений с населением, не всегда соблюдаются на практике, что и является одной из главных причин неэффективности ми­ротворческих операций, что имело место в Сомали, бывшей Югославии, Анголе, Руанде, Чечне. ]

Неспособность ООН положить конец многим конфликтам, связанная с чрезвычайно ограниченным использованием военной силы, неэффек­тивным управлением и системой принятия решения в самой ООН, хао­тичность, зависимость действий от интересов великих держав все чаще выдвигают тезис об избирательности таких шагов. Причина видится в том, что сказывается неумение или нежелание организовать эффективное сотрудничество, превентивную дипломатию на первой стадии конфликта.

В европейском регионе, казалось бы, по сравнению с другими, име­ется целая система институтов безопасности: НАТО, ОБСЕ, Совет Евро­пы, Европейский совет, Центрально-Европейская инициатива и др. Но каждая структура поражена бюрократизмом и тянет на себя решение или дублирует других. Есть и иные мотивы. Общий диагноз действий США и НАТО в Югославии показал однозначно: попытка рецидива «политики силы и подрыва всей системы современного международного права». Как отмечает российский ученый и дипломат А. Торкунов, «эти амбиции на­ходят свое обоснование в доктринальном отходе НАТО от оборонитель­ной стратегии с присвоением себе права на осуществление военных опе­раций за пределами своей территории». Идеологи альянса утверждают, что необходима глобальная мораль. Существующее международное пра­во якобы устарело, оно не обеспечивает условий для предотвращения появления новых гитлеров, сталинов, хусейнов, каддафи и прочих дикта­торов, способных уничтожить либерализм, устраивать этнические чистки, осуществлять геноцид. Поэтому нужны превентивные меры, в том числе насильственные, чтобы воспрепятствовать такому развитию событий. Но самое печальное состоит в том, что огромные средства и время, затрачен­ные США и НАТО, не привели к разрешению косовской проблемы и не могли позволить уничтожить террористические организации в Афгани­стане и других регионах мира. Наоборот, иногда миротворческие усилия заканчиваются ничем по самой простой причине – нежеланию значительной части европейской бюрократии серьезно заняться проблемой.

Третья причина нерешаемости конфликтов носит как бы внутренний характер. Политические элиты в антагонистических странах неконтролируют ситуацию и не имеют системы управления постольку, поскольку делятся сами по принципу клановости, классовости, партий­ности, трайболизма и внешнеполитической ориентации. В таких системах сложились группировки, выдающие свои узкие, эгоистические планы за интересы народа или нации, ведущие политику временщиков и не отвечающие ни перед кем за свое поведение. Все это создает обстановку ма­фиозности. Смесь высокомерия и провинциализма со стороны части эли­ты приводит к невозможности решить конфликт. «Африканцы, - не без горькой иронии пишет одна угандская газета, - заключают мир вовсе не для того, чтобы покончить с войной. Передышка им нужна, чтобы попол­нить запасы оружия, зализать раны и по возможности помешать сделать это противнику... Иногда перемирие заключается лишь для того, чтобы один из лидеров выдал замуж дочь, женил сына или провел рождество в Париже или Лондоне. А затем все по новой». Вот почему у мировой и европейской общественности возникает много вопросов о необходимости усиления деятельности Международного суда в Гааге. В противном слу­чае искусство решения конфликта обречено на провал в условиях человеческого ожесточения, нехватки всего и вся, развала экономики, деградации морали, в обстоятельствах, когда при помощи автомата Калашникова можно решить все проблемы.

Четвертая причина касается деятельности СМИ, которые по-разному подают информацию, констатируют факт и создают у людей превратное представление о ходе развития и природе явления. Как пишет украинский исследователь Г. Почепцов, такая война «нацелена на все возможности и факторы уязвимости, неизбежно возникающие в возрастающей зависимо­сти от информации, а также на ее использовании во всех настоящих и будущих конфликтах». Например, еще в Древнем Риме применялся про­образ современных избирательных технологий. Моральный дух воинов поддерживался особой технологией (типа известного высказывания «На щите или под щитом»). Применялся такой вид информации как слухи: войска, к примеру, Чингисхана шли вслед за рассказами об их невероят­ной жестокости, что в сильной степени подрывало моральный дух их противников. Из современных примеров применения информационных технологий можно привести ситуацию с войной в Персидском заливе в начале 90-х гг. XX в., где было 2 основных типа целевой аудитории: ирак­ские солдаты и американское общественное мнение. В первом случае активно использовались листовки (их было сброшено 29 млн) и радио, которое транслировало свидетельства сдавшихся солдат, перемежавшиеся молитвами из Корана и сообщениями о направленности бомбовых ударов на следующий день. В результате 75 % пленных подтвердили, что на их поступок повлияли листовки и радио. Что касается американского обще­ственного мнения, то на него в сильной степени оказывало воздействие телевидение: было установлено, что. чем больше зритель смотрел ТВ, тем более уверенно он одобрял военные действия. Поддержка ДД. Буша- старшего превосходила 80 %.

 

---

Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!