Готова спасти других, если бы могла. 10 страница
Карина работала уверенно, зашивая каждую рану, в то время как я отрезала полоски марли и держала наготове раствор йода.
Она налила на швы раствор, намазала антибактериальной мазью и забинтовали их. В конце мы завернули девочку в одеяло точно так же, как с Динганом в деревне.
Когда мы закончили, Карина дала ей еще одну дозу снотворного. Я встала, сняла кровавые перчатки, швырнула их в мусорное ведро и вышла на свежий воздух.
Рассвет наступит еще не скоро. Мысленно я просила солнце появиться, чтобы наступил новый день, который бы стер воспоминания ночи. Всю мою жизнь я буду помнить эти крики.
Пот струился по моему лицу и шее, и моя рубашка промокла, прилипнув к телу. Приступ адреналина остался в толпе, и теперь мои руки дрожали от облегчения.
Позади себя я услышала шаги. Это был Динган. Три пуговицы на его льняной рубашке были расстегнуты и обычно аккуратно закатанные рукава были в беспорядке.
— Как она? — спросил он о нашей маленькой девочке.
— С ней все хорошо. — Я остановилась. — Вообще-то, я не знаю. Я не спрашивала. Не хочу знать.
Динган облокотился на столб, к которому был прикреплен алюминиевый навес, и кивнул.
— Как часто это происходит? — спросила я его, пялясь на темное очертание баобаба.
— Слишком часто.
— Почему их не могут остановить?
— Они как призраки, и получают защиту от Северного Судана.
— Почему?
— Не знаю. Они зло?
— Несомненно. — Я повернулась и посмотрела на школьный домик. — Как остальные?
|
|
|
— Надеюсь, что сегодня больше никто не умрет, — сказал он мрачно.
Заметив, что я задержала дыхание, я выдохнула. Я начала плакать.
— Мне так их жаль.
До того, как я произнесла это, сироты начали исполнять свои красивые песни, и от этого я заплакала еще сильнее.
Я понятия не имела, что они пели, но их невинные голоса звучали по всему лагерю. Невольно я находила в них утешение. Некоторое время я вслушивалась, пока текли слезы.
— Я думала, что они будут спать. Почти шесть утра, — произнесла я, повернувшись к Дингану.
— Я же говорил, что они не смогут заснуть.
— Разумеется, — сказала я, смотря на их окна.
После того, как красивая песня сменилась симфонией стрекочущих насекомых и ночных животных, я повернулась к Дингану.
— Зачем они делают это?
— Потому что это приносит им радость.
— Чему тут радоваться? — честно спросила я, думая над образами мертвых детишек в деревне.
Снова потекли слезы.
— Жизни, Софи. Они все еще живы. Они дышат, любят друг друга, они находят радость в мире вокруг, только потому что они дети. Они жизнерадостные. Они всегда идут дальше. Всегда.
— Я бы никогда не поверила в это, если бы не увидела собственными глазами. Цинизм появляется с грубостью мира и только, когда ты взрослеешь. Я бы все отдала, чтобы они снова стали счастливыми.
|
|
|
Динган повернулся ко мне, а я к нему, облокотившись на столб около него. Некоторое время мы смотрели друг на друга и чувство понимания прошло между нами.
Я не верила в то, что я ему нравилась, но думала, что он будет терпимее ко мне после этой ночи.
— Вам обоим необходимо поспать, — сказал Чарльз, разрывая транс между мной и Динганом.
— Вам с Кариной нужно поспать. А я могу остаться с ними. Они тоже будут спать, — сказал ему Динган.
— Я могу помочь, — добавила я, и Динган слегка кивнул.
— Мы отменим завтрашние занятия, — произнес Чарльз, когда Карина подошла к нему. — Софи и Динган присмотрят за детьми несколько часов. После завтрака их подменят Руф и Соломон.
Карина кивнула, и они пошли к своему домику. Динган уселся в дверном проеме, и я последовала его примеру, садясь напротив него. Я скрестила ноги в лодыжках.
— Я буду проверять их каждые несколько минут, — объяснил он.
— Хорошо, что у Карины есть успокоительное.
— Это наши последние запасы. Я не уверен, как мы сможем пополнить их.
— У вас нет постоянного поставщика? — спросила я.
Динган мягко улыбнулся, отчего у меня запорхали бабочки в животе.
|
|
|
— У нас нет ничего наподобие этого, хотя мне бы этого хотелось.
Я просто не могла представить, что это место, доведенное до отчаяния, не могло получить помощь с запада.
— Уганда заброшенное место, не так ли?
— Уганда, Южный Судан, Кения, Африка в целом.
— Почему? — спросила я тихо.
— Две причины. Люди считают наше затруднительное положение преувеличением или они совсем его отрицают. Делая вид, что его не существует, они испытывают небольшие муки совести.
Я ухмыльнулась в недоверии, но затем подумала об этом.
Я никогда раньше не слышала об этих местах, что они просили или умоляли о помощи. Пристыженная, я отвернулась.
— А другая?
— Они полагают, что об этом кто-то заботится, их правительство, но им нужно только взять проблему в свои руки. На правительство нельзя положиться, они продажны. Это может быть решено только с помощью народа. Тысячи мелких галек, огромный всплеск и все.
На мгновение стало тихо и в ночном воздухе слышался стрекот насекомых.
— Когда-то я брала уроки социального исследования, — рассказала я ему. — Мы прочли историю о женщине, на которую напали в переулке в Нью-Йорке. — Я покачала головой. — Я не помню подробности. Во всяком случае, суть в том, что люди наблюдали из окна за тем, как избивали женщину и думали, что кто-нибудь вызвал полицию. Женщина умерла, ожидая помощи.
|
|
|
Динган поднял плечи в понимании, его красивые, загорелые руки поднялись, словно в объяснении.
Я снова вспомнила мертвых детей и отвернулась, чтобы Динган не видел моих слез. Я вздрогнула, когда он подтолкнул мои ноги своими.
— Это не слабость, — просто заявил он, его руки крепко скрещены на груди.
— Что не слабость? — спросила я, вытирая лицо грязными руками.
— Страх, печаль. Это не слабость. Они определяют твои эмоции. Делают тебя человеком, Софи.
— Они показывают тебя, — я снова стала грубой Софи.
— Кто говорит?
— Я.
— Почему?
— Потому что я... потому что...
— Дай подумать. Потому что ты не гордишься собой? Потому что ты презираешь себя? Потому что, если ты проявишь эмоции, они отразят те мысли?
Я молчала, по крайней мере, минут пять.
— Да, — призналась я, нарушив молчание.
— Сделай что-нибудь с этим.
— Нечего делать. Я потеряна.
— Ерунда. Ты совсем в это не веришь. Ты хочешь придерживаться того, что легче. Ты предвидишь количество работы, которое потребуется для изменения, и слишком напугана, чтобы принять вызов. Вот это, Софи Прайс, настоящая слабость.
Динган встал, и я смотрела, как он проверял каждую кровать, тихо переходя от одной к другой, и я ненавидела то, насколько он был прав.
Глава 13
Руф и Соломон, как и обещали, сменили нас около восьми утра после завтрака.
Я была так измучена, но мысль о сне на моих простынях, будучи покрытой кровью и грязью, вызвала озноб. Я хотела смыть прошедшую ночь.
— Мне нужно в душ, — сказала я Дингану.
Его глаза немного расширились.
— О, хорошо. Я тоже собирался. Ты хочешь пойти первой?
— Нет, — сказала я ему. — Иди ты. Я соберу вещи.
— Ладно, — ответил он. — Я постучу в твою дверь, когда освобожусь.
— Спасибо.
Спустя пятнадцать минут Динган постучался, и я ответила.
Он просунул голову и его волосы были все еще влажными и прилипли к шее. Я могла почувствовать запах его мыла и вдохнула его.
— Душ твой, — сказал он, собираясь уйти, но резко остановился. — А, спокойной ночи.
— Спасибо, — сказала я, немного улыбаясь.
Я приблизилась к душу с сомнением, зная в это время там должны быть насекомые, но была удивлена снова увидеть, что там было совершенно чисто.
— Это странно, — сказала я вслух.
— Что странно? — спросил кто-то.
Карина проходила мимо.
— О, здесь нет насекомых.
Карина обследовала душ.
— Интересно, — она улыбнулась и поспешила к школьному домику.
Я быстро помылась, стирая события ночи, и оделась просто.
Мои ноги и глаза были такими тяжелыми, что я была не уверена в том, что смогу дойти до своей маленькой хижины, но каким-то образом мне удалось. Я отбросила вещи в сторону и практически нырнула в постель. До того, как моя голова коснулась подушки, я уже спала.
Странно, но я просыпаюсь сама. За окном все еще светло и это удивительно при том, что я была очень уставшей.
Я стряхнула насекомых с простыни и встала, чистя зубы и заплетая волосы в две косы, как я сделала в первый день. Я решила, что это будет моим стандартным стилем. Просто и при этом я оставалась собой. Я оделась как всегда: голубые джинсы, ботинки и рубашка.
Снаружи я слышала хихиканье девочек и хохот мальчишек, без сомнения наслаждающихся свободным днем. Когда я вышла из хижины, все было точно так, как я представила, за исключением одной маленькой красивой детали.
Девочки сидели под баобабом, пританцовывая и играя, мальчишки казалось несколько часов играли в футбол.
Я осмотрела всех игроков и задержалась на одном. Динган играл вместе с мальчиками, смеясь с ними, ведя мяч, и подтрунивая их из-за того, что они не могут перехватить его, от чего они смеются еще сильнее. Двое мальчишек так сильно хохотали, что свалились на землю.
Когда он заметил меня, его улыбка не исчезла и это приободрило меня. Он передал пасс мячом ближайшему мальчику, и они продолжили играть.
Динган не спеша побежал ко мне. Задыхаясь, он остановился.
— Карина приберегла для тебя еду.
— О, мне стоит поблагодарить ее.
— Перестань. Я покажу, где она оставила еду. Не думаю, что ты прежде когда-либо была на кухне, — сказал он, шагая в обратном направлении.
— Не была, — призналась я, когда он отвернулся. — Как дети из деревни?
Он замедлил шаг, чтобы приноровиться к моей скорости.
— Как они справятся с этим? С потерями? — я не могла не спросить.
— Как всегда. Им нужно время.
— Нет, им нужны их родители.
— То, что у них украдено, Софи. Никто не спрашивает разрешения.
Когда мы пришли на кухню, мы услышали топот босых ног по плиточному полу, но никого не было видно. Я прошла в столовую и осмотрелась. Обернувшись, я заметила Мандису, девочку, которая отказывалась есть. Она спряталась под линией раздачи.
— Мандиса? — позвала я ее. Она дрожала, слишком испугана, чтобы подойти, так что я пошла к ней. — Мандиса, милая, — произнесла я, пробуя слово. Я никогда никого раньше не называла «милая» из жалости. — Подойди.
Я протянула руки и почувствовала Дингана, осторожно подходящего ко мне сзади. Я подняла руку, чтобы остановить его, и он замер.
Мандиса покачала головой и зажмурила глаза. Я воспользовалась возможностью присоединиться к ней, и Динган присел на колени около нас.
Когда Мандиса открыла глаза, они были полны слез, так что я сделала единственную вещь, о которой подумала. Я схватила ее, посадила на колени и прижала к груди. Я гладила ее по спине и шептала в ухо. Это было против моих инстинктов, но все же я сделала это.
— Это не работает. Что мне делать? — спросила я Дингана.
— Продолжай держать ее, — прошептал он.
— Это не работает, — произнесла я и попыталась передать Мандису Дингану, но он поместил девочку обратно мне в руки, и я обняла ее.
Он положил руку на мое плечо.
— Ей нужна любовь.
— Я делаю это неправильно, — сказала я ему, запаниковав.
— Нет, правильно, — убеждал он.
Динган уселся около меня, напротив алюминиевой перегородки, и я сразу же успокоилась. Я знала, что смогу сделать это. Знала, если Динган тут, чтобы помочь мне, то я смогу помочь Мандисе. Казалось, на протяжении нескольких часов мы сидели в тишине.
Я задалась вопросом, смогу ли успокоить ребенка, который потерял маму, отказывался есть, был абсолютным чужаком. Будет ли ее жизнь всегда полна борьбы, с которой она очевидно сражалась? Продолжит ли она голодать из-за горя, или же мы сможем кормить ее через трубку? Станет ли она снова нормальным ребенком? Станет ли она нормальной во взрослой жизни или же будет навсегда потеряна в жестоком мире, о котором она уже узнала в таком возрасте?
Я задавалась вопросом о реальном и нереальном и, пока я размышляла, Мандиса успокоилась.
Она перестала плакать и крепко держалась за меня.
Я повернулась к Дингану и почувствовала облегчение с его стороны. Все мы трое спрятались под алюминиевой линией раздачи. Не важно, как нас видел мир, мы просто сдвигали гору.
Динган выскользнул из нашего уютного местечка, но мне мешал ребенок, поэтому он вытащил меня за мои бедра, практически в одно движенье подняв нас двоих над полом. От этого мурашки побежали по моему позвоночнику.
— Впечатляет, — сказала я невозмутимо.
— Спасибо, — все, что он ответил. Я улыбнулась.
Я пошла за Динганом на кухню, и он положил мою еду в кастрюлю, чтобы разогреть для меня.
Я попыталась запрыгнуть на стойку с Мандисой, но у меня не вышло.
Динган закатил глаза и с легкостью поднял меня и Мандису на стойку.
Мои щеки вспыхнули, когда он коснулся моей талии, но он, казалось, не заметил, словно был слишком поглощен перемешиванием. Я наблюдала за ним в это мгновенье и была охвачена притяжением. Так неправильно сосредотачиваться на парне, находившемся передо мной, когда я держала в руках нуждающуюся девочку, но ничего не могла с собой поделать.
Я отвернулась от него и прижала Мандису ближе к себе, положив щеку ей на голову, как мама Сав делала это тысячи раз ранее.
Глава 14
— Марси сегодня возвращается, — сказал Динган Карине за ужином.
— Мне было интересно, когда она вернется, — заявила я.
Больше недели прошло с тех пор, как мы видели Марси, Динган и я взяли на себя обязанности прачечной, пока она была в отъезде. Я не сомневалась, действительно, я до смерти желала ее приезда домой. Преподавание весь день и стирка всю ночь становились невыносимыми, даже
Динган жаловался, а он никогда не жаловался, никогда.
— Куда она уехала? — спросила я.
— В Южный Судан. Ее семья там. Она проведывала их.
— Разве это не опасно?
— Да, — коротко ответил Динган.
— Ладно, — сказала я нараспев.
Он пытался убедить ее не уезжать, но она не послушалась.
— Ее тетя болела несколько месяцев, — объяснила Карина.
— О, понятно.
В этот момент Марси зашла в столовую и помахала мне.
Я энергично помахала, неуверенная была ли я рада тому, что больше не буду заниматься стиркой или же, потому что она вернулась целой и невредимой. Я нахмурилась и уставилась в тарелку.
Когда она подошла, я вскочила и обняла ее.
Хм, думаю я искренне соскучилась по ней.
За последние несколько недель Динган и я периодически осматривали те места, где мы подозревали, солдаты подкрадывались к нам. Мы не видели больше ни одного отпечатка ботинка с того первого дня, но Динган отказывался расслабиться.
— Ты можешь ненадолго успокоиться? — тогда спросила я его.
— Ты забыла деревню? — спросил он меня в ответ.
И на этом был конец.
Динган и я пришли к своего рода пониманию. Я держалась как можно тише, выполняла свою работу, и он терпел меня. Но после этих первых нескольких недель, у меня усилилась усталость от покорности, так что я показала ему, на что я была способна. Я показала ему, что у меня достаточно инициативы, достаточно усердия. Также одновременно я узнавала в себе что-то, что думала не могло существовать во мне.
Я стоила больше, чем секс, которым определила себя.
До сих пор Динган относился ко мне со скрытым презрением.
Выжившие дети из деревни легко приспосабливались, не считая нескольких мелких затруднений, но ничего такого с чем бы мы ни смогли справиться.
Мы с Чарльзом, Кариной и остальными работниками очень сдружились. Я действительно влюбилась в них и в цель своего приезда туда, которая, как оказалось, была больше, чем просто отбывание наказания.
Я изучала банту, этого не хватало, чтобы поддержать беседу, но хватало для того, чтобы спрашивать детишек нужна ли им комната отдыха, голодны ли они и т.д.
Благодаря мне и Дингану Мандиса снова начала питаться. После нашего мощного прорыва на кухне она прикипела ко мне, хотя я не знала почему. Карина помогла мне понять, что Мандиса выбирала тех, кто, по ее мнению, мог лучше помочь ей, и почувствовала, что таким человеком была я.
Кто я такая, чтобы спорить? Если я могла помочь, то помогу.
За две недели она набрала почти семь фунтов. Иногда Мандиса даже тайком пробиралась ко мне в хижину и спала со мной. Я бы никому в этом не призналась, но она была моей любимицей.
Через неделю после возвращения Марси, Динган и я совершили еще один патруль рядом с водоемом. После уроков мы сели в его грузовик и направились в ту сторону.
— Оливер сводит меня с ума, — сказала я в окно.
— Он сводит с ума всех нас.
— Он слишком умный для наших занятий. — Я засмеялась.
— Знаю.
— Так почему мы не меняем его учебную программу? — спросила я.
— Хорошая идея, — признал он слишком легко.
— Что? Никаких возражений?
Он всего лишь закатил глаза.
— Нет, серьезно. Никакой дискуссии? Не говоришь мне «ты должна» или увольняешь меня? Я должна признаться, что подозреваю, что живу в альтернативной вселенной. — Я сделала вид, что проверяю за окном. — Нет, свиньи не летают.
— Смешно, — вздохнул он, припарковывая грузовик.
Он перегнулся и вытащил свой пистолет из бардачка. Я вылезла, не желая быть поблизости с ним. У меня было разумное уважение к оружию. Очень разумное.
— Ты испугалась, — он объявил на ветер.
— Нет, — сказала я, передвигаясь на другую сторону от него, сторону без пистолета.
— После того как мы проверим территорию, ты отправишься стрелять.
У меня отвисла челюсть.
— Определенно нет!
Он резко остановился и ухмыльнулся.
— Определенно. Ты не должна бояться пистолета. Что если когда-нибудь тебе придется использовать его?
— Мне никогда не понадобится держать его, тем более использовать.
— Не будь наивной, Софи.
— Мне не нужно знать.
— Это просто ситуация случая. Я научу тебя прицеливаться и стрелять и больше никогда не попрошу использовать его снова.
— Прекрасно, — скрежеща зубами, я продолжила идти без него.
Помимо его дыхания, позади меня, я услышала хихиканье.
— Это не смешно, — пропела я.
— Смею не согласиться. Это будет весьма увлекательно для меня.
Я нарочно пошла быстрее.
— Стой, — сказал он, догоняя. — Я перестану поддразнивать. Только оставайся рядом со мной.
Я послушалась, но не отблагодарила его. Мы обследовали весь водоем и не нашли следов пребывания там кого-либо. Мы обошли вокруг весь участок земли и приблизились к грузовику.
Я рванула к нему, надеясь, что он каким-то чудесным образом забыл про наш урок, но мне не повезло.
— Неверный путь, Софи, — услышала я, как он сказал. Я остановилась, разбрасывая пыль под ногами и повернулась вокруг, немного запыхавшись.
— Ты не серьезно.
— Я абсолютно серьезен. Теперь следуй за мной.
Он привел меня к закрытому участку и нашел толстый гнилой пень, поднял его как будто он ничего не весил и установил напротив стоявшего дерева.
— Это твоя цель, — сказал он, осматривая ствол и разряжая из пистолета все пули.
Дата добавления: 2022-12-03; просмотров: 15; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!