Об устроении земель и возвышении Ниала, сына Ринана
О Ниале Полуденного холма. Часть 2
Об охоте на Оленерогого
У женщины Брит были могучие сыновья и дочери. Фир Брит почитал их как своих богов. Одного из них называли Великим Оленем, а ещё Оленерогим. Весь зверь и вся птица были в его власти, и охотники из Фир Брит просили его о добыче и приносили ему дары. Он же мог дать им вволю дичи, а мог оставить ни с чем, не слушая их нужд, а только свои желания.
Племена Холмов Ат не просили Оленерогого о добыче. Были у них колдуны, которые знали чародейские песни, а охотники их были ловки и отважны.
Не приносил даров и Амергин, потому что его песни были сильнее воли Оленерогого, и дети его после него ничего не просили у Великого Оленя.
Долго думал могучий сын Брит как вернуть себе то, что почитал он своим по праву рождения. Не одно поколение успело смениться среди сынов Амергина, прежде чем Великий Олень пришел в озеру Лох-Тара и выпил из него воды. И стало так, что всякая живая тварь, которая после того пила из Лох-Тары, больше не годилась в пищу сынам Амергина.
Сам Оленерогий ушел в глухую чащу и затаился там, потому что знал, что охотники из сынов Амергина будут разыскивать его. Хотел он утвердить свою власть над ними, чтобы снова получать дары и подношения.
Так и вышло, что многие отважные юноши отправились в чащу, чтобы сразить Оленерогого и снять проклятие с дичи. Всех их убил Оленерогий, кроме одного, и дикие олени разметали их останки по полям, которые возделывали женщины из людей Амергина.
|
|
|
Тот же охотник, которого Великий Олень пощадил, пришёл в дом в Ринану, сыну Айлиля и повел такие речи:
- Недобрую весть принес я тебе, о король. Оленерогий из Фир Брит требует для себя кровавую жертву. Трём лучшим из сыновей Амергина велит он явиться к себе, чтобы быть убитыми. Иначе не будет больше для нас ни птицы, ни зверя, а дикие твари вытопчут наши посевы, чтобы мы погибли от голода.
Опечалился Ринан и заплакала королева Деворгелл, потому что знали они - лучшим из тех, кого зовут сынами Амергина, был их сын Ниал. Вторым же после него был Конн, сын Дехтире, молочной сестры Деворгелл.
- Не лей слезы прежде времени, о королева моя и мать, - сказал тогда Ниал. - Ныне я отправлюсь к Полуденному холму и спрошу там совета. Если кто и может нам помочь, то лишь мои названные братья и приёмная матушка.
С тем он вышел из дома и ещё до заката был в Полуденном холме. Фуайнед выслушала своего приёмного сына и сказала так:
- Самому тебе не сразить Великого Оленя, даже если бы ты знал все те чародейские песни, которые знал твой прадед Амергин. Но мне ведомо, кого ты можешь просить о помощи, и кто поможет тебе с большой радостью, как делал это прежде.
|
|
|
- Кто же это, о Фуайнед? - спросил Ниал.
- Медь, с которым ты побратался - величайший охотник из Народа Холмов. Если кому суждено сразить Великого Оленя, то только ему.
- Трёх сыновей Амергина ждет к себе Оленерогий, и сдается мне, что он разгадает обман.
- Не будет в этом никакого обмана, потому что Медь - сын Красной из Племен от твоего прадеда Амергина. Такую виру назвал он ей за ту кровь, которая пролилась её именем. Быть может, дар провидца подсказал Амергину сделать так, потому что был у него такой дар.
Тотчас Ниал вскочил на коня и поехал к дому своей наставницы, где по сию пору жил Медь. И хоть приехал он туда глубокой ночью, приветливо приняли его.
- Вижу, что в большой спешке прибыл ты и в большой нужде, - проговорил Медь. - Так не станем же ждать утра. Говори, брат мой, а я буду слушать.
Выслушал Медь рассказ Ниал и долго молчал. Потом сказал так:
- Верный совет дала тебе мудрая Фуайнед, потому что я могу убить Оленерогого, и я в самом деле прихожусь сыном Амергину. Нет только у меня подходящего оружия для этого дела и нет подходящего коня, но это не беда. Отдай мне коня, на котором ездил прежде Черное зеркало, потому что нету во всей округе коня резвее. На этом коне смогу я настигнуть Великого Оленя, когда он попытается укрыться от нас.
|
|
|
- Будь по сему, я отдам тебе этого коня. Но где взять подходящее оружие?
- Было у меня копьё моего деда, Тарма Серебряных парусов. Но от времени в нём случился изъян, и оно раскололось. Я знаю потаённое место, где Тарма Серебрянных Парусов, король Племен, высадил волшебный дуб, привезенный из земли Ат. Ветки его поднимаются выше неба, а корни достигают таких глубин земли, которые подвластны только мертвым. Дюжина воинов охраняет этот дуб. Если ты сразишься с ними, я смогу взять ветку этого дуба себе для копья. В одиночку же они не дадут мне подняться достаточно высоко.
- Я сделаю это, - сказал Ниал. - Есть ли у тебя наконечник?
- От копья Тарма возьму я наконечник. Недалеко от волшебного дуба насыпали над Тарма курган и туда положили наконечник его копья.
- Тогда не будем медлить и скорее отправимся в путь, - воскликнул Ниал.
- Будь по твоему, мы отправимся в путь утром, как только мне приведут коня, которого ты обещал.
Так они и сделали, и утром третьего дня Медь привел Ниала к холму, на вершине которого рос огромный дуб. Туманы скрывали это место, так что никто не сумел бы добраться туда без знающего провожатого. Макушка дуба терялась в облаках, а могучие корни оплетали холм и уходили под землю. Единственная тропа поднималась между корнями на вершину холма.
|
|
|
- Нижние ветви слишком толсты и слишком кривы для копья, - сказал Медь. - Мне придется подняться выше, чтобы отыскать подходящую. А тебе придется сразиться со стражами дерева. Гляди, вот они!
Тогда Ниал увидел двенадцать воинов, что дозором обходили подножье дерева. Были они все высоки и прекрасно снаряжены. Каждый нес большой щит, украшенный чеканными узорами и длинный меч, и когда Ниал приблизился к ним, он увидел, что узоры у них на щитах из тех, которыми Племена Холмов украшают курганы и могильные камни.
- Это мёртвые воины Тарма Серебряных парусов, - проговорил Медь. - Не много есть на этом острове оружия, которым можно разить их, а потому радуйся, что носишь Тисовую ветвь. И что наша наставница учила тебя, потому что плохих воинов никогда не держал при себе Тарма.
С этим Ниал поднялся на холм и испустил пронзительный боевой клич, призывая мертвых воинов на бой. Медь же до поры притаился в тумане.
Молча вышли к Ниалу его противники и молча бросились в бой. Никогда прежде не видел сын Ринана кого-то, похожего на них. Были они бледны, а глаза их пылали белым огнем мёртвых.
Долгим и тяжёлым был этот бой, потому что вместо убитого тот час вставал новый противник, а те, кого сразил меч Ниала, через время поднимались на ноги. Отрубленные головы прирастали на место, а самые страшные раны затягивались. К самому стволу дуба оттеснили они Ниала, и если бы он не ел целый год хлеб в доме женщины, которая носила за Красной щит, не сумел бы он выстоять против них.
Тем временем Медь, выждав, добрался до подножья дерева и с удивительной ловкостью запрыгнул на его нижние ветки. По ним он поднялся выше, до самой черты облаков, где властвовали только птицы и ветра. Там он отыскал ветвь, прямую и длинную, которая подошла бы для копейного древка и была ему по руке. Там же он срезал молодой побег и спрятал его себе за пазуху.
С этим он спустился обратно к Ниалу, изнемогшему в сражении с мертвыми воинами Тарма. Вдвоем они так яростно напали на них, что заставили отступить. Однако был ранен Медь. Хоть чужой меч едва пропорол кожу у него на плече, кровь его упала на землю под дубом.
Тогда с запада налетел страшный ветер, и под его порывом содрогнулся могучий дуб. Замерли мёртвы воины. Зашевелились дубовые корни, и открылась между ними новая тропа.
- Поспешим! - воскликнул Медь. - Вот путь к кургану моего деда.
Была эта тропа крута и камениста, корни открывали её словно бы нехотя. По ней Ниал и Медь спустились к подножью холма с другой стороны. К тому времени наступила ночь. В темноте они пришли к кургану Тарма.
Был он сложен из больших камней и зарос высокой серебряной травой. И встал навстречу им из этой травы муж высокого роста, облачённый в одежды, запятнанные кровью. Голос его был подобен голосу далекого грома:
- Привет тебе, о сын моей дочери.
- И тебе привет, о Тарма, - сказал ему Медь. - Я пришёл за копьем, которое должно быть моим по праву наследования.
- Один раз ты отказался от него, сын моей дочери. Не было в нем никакого изъяна, но ты разбил его.
- Я разбил его, чтобы не вышло по воле моей матери, которая сеет семена войны и жнёт с них кровавый хлеб, - отвечал Медь.
- И многие, кого мы ждём среди мёртвых, ходят поэтому среди живых.
- Не стану я плакать об этом. Быть среди живых лучше, чем среди мёртвых.
- Лишь у короля над королями Племен есть право решать, кому лучше быть среди живых, а кому среди мертвых. Королю над королями от крови моей дочери я отдам свое копьё.
- Не будет больше у Племен короля над королями. Рианнах, Огонь-и-Ветер, легла на Королевский камень и встала с него Королевой над Пустошами Иса, и Риамойна Яблоня, которую уже год называют Королевой Яблочных островов, тоже сделала это. Никому не быть королём над ними и над теми, кто будет после них.
- Если не желаешь ты быть королём над живыми, - сказал Тарма гневно, - так будешь королём над мертвыми. Три сотни лет буду править ими я, а после ты сменишь меня. Дай мне такое слово, и я отдам тебе копьё.
- Не стану я давать тебе таких обещаний, потому что не хочу быть королём над мёртвыми. Если нет твоего желания отдать мне по своей воле наконечник от копья, значит, сразимся за него.
- Готов я сразится с тобой, потому что если ты погибнешь, то станешь королём над мёртвыми после меня. Я призову своё воинство, и мы сразимся.
- Один на один хоть сейчас готов я сойтись с тобой, - проговорил Медь. - Но если хочешь ты вывести против меня войско, дай мне отсрочки. Я взял отросток от дуба на холме. Когда он войдет в полную силу, я назначу день и дам тебе битву. И если в ней я возьму верх над твоим мёртвым воинством, ты оставишь меня моей собственной судьбе, будь то судьба короля или иная.
- Да будет так, - сказал Тарма. - Возьми же копьё.
И пропал, словно его и не было, а в склоне кургана открылись каменные ступени. По ним спустился Медь внутрь, взял с погребального ложа Тарма Серебрянных наконечник его копья, и с ним вернулся к Ниалу.
- Дорогую цену ты платишь, чтобы сразиться с Оленерогим сыном Брит и защитить моих людей, - сказал сын Ринана своему побратиму.
- Однажды мне бы всё равно пришлось, потому что я - тот, кто я есть, сын Красной от Амергина, и мог бы быть королём над королями этого острова. Моя мать предрекла мне такую судьбу, и много колдовских песен спела, чтобы так оно и стало. Но я предречённой судьбы не желаю, а желаю поступать по своему разумению и самому выбирать, какой будет моя судьба. Наша добрая наставница дала мне приют в своём доме, когда я выступил против этого удела, и много лет я жил при ней. Но давно пришла мне пора устроить собственный дом и освободиться от призраков и колдовских песен. А сейчас давай поспешим обратно, потому что к охоте на Оленерогого нужно подготовиться.
Тогда вернулись они в дом Ринана, сына Айлиля и начали приготовления к охоте. В назначенный же день трое лучших из сынов Амергина были готовы отправиться к Оленерогому сыну Брит. В дремучую чащу лежал их путь, в дебри, куда не захаживали даже самые отважные из охотников. Не было там троп, и птица молчали там, и никакой зверь не ходил, кроме тех, кого призывал к себе Великий олень. Зато прятались под палой листвой древние ловчие ямы с острыми кольями на дне, давным-давно устроенные Фир Брит в этих местах. Трудной оказалась дорога к логову Оленерогого, и никому не удалось бы одолеть её в одиночку, обойдя все ловушки.
Однако вскоре Ниал и его спутники вышли на сумрачную поляну с высокими шестами по краю. На эти шесты были надеты головы тех юношей, которые пришли сразиться с Оленерогим и были им убиты. Не было у этих голов ушей и носов, потому что их съели дикие звери, и глаз не было у этих голов. Могучая сила оторвала их от тел и насадила на шесты так, что черепа оказались пробиты.
И встал навстречу сынам Амергина сам могучий сын Брит. Был он ростом как двое взрослых мужчин, имел ноги оленя и оленьи рога, а голова его была головой медведя. Такой грозный рык извергся из пасти Оленерогого, что устрашился Конн, сын Дехтире и отступил.
Однако сказал Медь:
- Смерть настигнет того, кто попытается бежать с этого места. Поодиночке Оленерогий легко настигнет в чаще любого из нас или призовет множество зверей, чтобы растерзали беглеца. Укрепите свои сердца. Хоть ныне вышли мы сражаться не против мужей, облачённых в добрую броню и вооруженных яркими мечами, будет нынешняя битва не проще, и не бесславной будет она.
Сказав это, Медь взял копьё и первым пошел к Великому Оленю. Тогда раздался голос могучего сына Брит, и был он таким, что казалось, будто звучит со всех сторон:
- Думал я, что сам убью лучших из сынов Амергина и этим насыщусь. Но обман чую в тебе! Велел я прийти к себе сынам Амергина, но в тебе кровь Племен! Бесчисленных лесных тварей призову я, чтобы они растерзали вас.
- Нет никакого обмана, и нет за тобой права призывать диких зверей! Потому что Амергин - мой отец! - крикнул в ответ Медь, и был его голос столь зычен, что породил такое же эхо, как голос Оленерогого. - И клянусь, не брал я ещё такой знатной добычи на охоте, как возьму теперь!
С этими словами он набросился на Великого Оленя. Долго длился этот бой, и ужасные удары наносил Оленерогий, но ни один не достиг Меди, сына Амергина. Копьё же Меди трижды пронзило Великого Оленя, и трижды исторгал он из себя ужасный рык.
В первый раз вышли на этот рык из чащи волки, невиданно огромные, и красная слюна капала из их пасти. Сразились с ними Ниал и Конн, и перебили таких волков великое множество.
Вышли второй раз из чащи на рык Оленерогого лоси и олени с остро заточенными рогами, и кинулись, словно обезумевшие на сыновей Амергина. Великого труда стоило Ниалу и Конну справится с этой напастью.
На третий же раз вышли на рык Оленерогого медведи, бурые и черные, величиной такие, что на шкуре каждого уместилось бы по трое мужей, и ни в чём не было бы им тесно. Сразили и их Ниал и Конн, лучшие из сынов Амергина, хоть и сами многажды были ранены.
Тогда понял Оленерогий сын Брит, что не одолеть ему, и оборотился в огромного оленя, быстрее которого не было на острове, и умчался в чащу, в надежде скрыться там от преследования.
Тогда Медь призвал коня, которого ему дал Ниал и бросился в погоню. Умел этот конь скакать по воздуху, как по земле, а потому даже самый быстрый олень не смог бы укрыться от него в лесной чаще.
Три дня и три ночи гнал Медь Великого Оленя. Сын Брит бежал через леса и холмы, и оставались в лесах и на холмах следы его огромных копыт. Однако никак не мог он скрыться от своего преследователя, пока не добежал до озера Лох-Тара. Там настигло оленя копьё Меди, и он упал у самой кромки воды. Неодолимая жажда измучила Оленерогого перед смертью, и он припал к воде, и долго пил из озера, а потом издох. Так были сняты с Лох-Тары его чары.
Когда Ниал и Конн подоспели к озеру, глянул Конн на повершенного Оленерогого и сказал Меди:
- Воистину, ты - величайший охотник.
С той поры сына Красной от Амергина так и зовут - Охотником.
Об устроении земель и возвышении Ниала, сына Ринана
Несложно сказать, как расселились сыны Амергина на острове Брит.
Гэлами звался их народ, а те из них, кто породнились с людьми Фир Брит, носили имя бритгэлов. Они жили вдоль всего течения Грейне, вокруг озера Лох-Тара, в холмах, которые звались по названию этого озера, в местности под названием Миде и в лесах на западе. Бритгэлы жили ещё в горах Бенморы, и дин-эйни называли себя гэлы с востока острова, потому что больше всего они почитали Эун, Хозяйку котла, а их короли вели свой род от Диана, сына Амергина.
Те из гэлов, кто остался жить на побережье, между Каменной гаванью и Дун-Майвинан, а ещё в окрестностях Белого замка, что стоял там, где в море обрывались горы Гвиллана, называли себя фойледы. Горцы-гвилланахи же хоть и были из гэлов, имели в родстве гвиллионов и каменных людей.
Когда Ниал возвысился, многие в Таре стали говорить, что должно ему быть королём. Однако не было у Ниала желания идти против своего отца, который был ещё в полной силе, да и мала ему казалась власть над одной лишь Тарой.
На берегу Грейне выстроил он для себе отдельную крепость, которой дал имя Каэр-Ри, Крепость Короля. Из этой крепости правил он пятью областями острова Брит.
Холмистую Тару он оставил за своим отцом Ринаном, после него же наследовать должны были дети Этайн, дочери Ринана.
Леса к западу от Тары Ниал отдал своему сводному брату Конну, который правил в Каэр-Конн, и владения эти так и были названы - Коннстер. В этих краях жили гэлы и бритгэлы, народ сыновей Амергина, которые с радостью приняли Ниала и Конна.
Вниз по Грейне до самой Дун-Майвинан, крепости фойледов были владения Ниала, и оттуда присылали в Каэр-Ри заложников и дань. Фойледы Дун-Майвинан были отважными людьми из гэлов, но море и побережье любили они больше, чем зелень холмов и золото полей.
Среди дин-эйни на востоке поначалу не никто не хотел звать Ниала из Полуденного холма королём над королями. Короли Дун-Динан вели род от Диана, старшего сына Амергина, и казалось им, что не будет справедливо, если встанут над ними потомки Айлиля, младшего. Тогда собрал Ниал большое войско, пошел на Динстер войной и быстро пришёл под стены Дун-Динан.
Со страхом глядели люди Динстера на множество воинов Ниала и дивились тому, как славно они сняряжены. Не было в этом войске ни одной колесницы без украшений и ни одного воина, чей щит не был бы убран золотом и каменьями. К ночи пришли они под стены крепости и зажгли костры и факелы
- Заберут у нас всё, что есть в этой крепости, и сами поляжем под их мечами, - так говорили между собой в Дун-Динан. - До самых холмов горят их костры - великое множество воинов привел нам на погибель Ниал, сын Ринана.
Однако ночь прошла, а на утро Ниал один поехал к крепости на своей колеснице. Были запряжены в неё удивительные кони: Белый из Полуденного холма и Рыжая Грива, лучший конь из Тары.
- Пусть выходит биться со мной ваш король! Будет за ним победа - мое войско уйдет отсюда. Будет победа со мной - ни одного воина, женщину, ребенка или старика больше не трону. А не будет со мной биться король - не устоит перед нами Дун-Динан, и не будет больше этой крепости здесь. Такое мое слово!
Неохотно вышел король из Дун-Динан биться против Ниала, сына Ринана, потому что знал о его подвигах. Сам он давно не вставал на боевую колесницу, хотя был ещё не стар. Недолго они бились, когда Ниал поразил короля копьём.
После того въехал сын Ринана в Дун-Динан. Он поставил править им сына прежнего короля и связал его большой данью. Много богатств забрали воины Ниала из Динстера в Каэр-Ри и Тару. И хотя с той поры из Дун-Динан присылали заложников и назначенную дань, никогда больше не было приязни между гэлами Тары и Миде и дин-эйни из Динстера.
Глядя на печальную судьбу Дун-Динан, люди Бенморы сами решили, что проще будет им звать Ниала из Полуденного холма королём над королями. Но среди королей Иннерглена долго помнили, кто забрал у них волшебную серую гончую, и не было среди них большой любви ни к потомкам Ниала, ни к королям Тары.
Что до горцев Гвиллана и людей, живших на острове Ис, над ними никогда не было власти королей из Каэр-Ри.
Дата добавления: 2022-11-11; просмотров: 20; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!