Фон Кар, генеральный государственный комиссар». 14 страница
Чистка, которая началась с процесса маршала Тухачевского, стоила в одном лишь 1937 году жизни или свободы 90% советских маршалов и генералов, 80% высших руководителей и 35.000 офицеров. Немецкие коммунисты-эмигранты вынуждены были из осторожности верить в это. Номера в московской гостинице, где они (и в их числе Герберт Венер), останавливались, стали пустеть. Вечно недоверчивый кавказец, ставший вождем благодаря своей хитрости и жестокости, смахнул все фигуры с доски. Об этом позже рассказал Хрущев в своем знаменитом разоблачительном докладе.
Когда вследствие гарантий, данных Англией Польше, стало ясно, что Британская империя не расположена принять план Гитлера, по которому Восточная Европа отходит к Великой Германии, а Англия сохраняет свои заморские владения и продолжает свою многовековую политику «равновесия сил», не допускающую гегемонии ни одной континентальной державы, министр иностранных дел рейха фон Риббентроп в конце августа 1939 г. приехал в Москву. Сталин и его новый наркоминдел Молотов, не еврей, приняли немецкого посланца самым дружелюбным образом, и по возвращении в Берлин Риббентроп говорил, что чувствовал себя «словно среди старых партийных товарищей. Сталин в приподнятом настроении выпил бокал с крымским шампанским за здоровье Гитлера:
«Я знаю, как немецкий народ любит своего вождя».[49]
Через несколько дней соглашение было достигнуто, и 23 августа 1939 г. стороны подписали т.н. германо-советский пакт о ненападении, который в действительности был пактом о нападении и о новом разделе Польши. Пять недель спустя, 28 сентября 1939 г., товарищи Сталин и Риббентроп поставили свои подписи на карте разбитой Польши. СССР забрал ее восточную половину, Германия — западную.
|
|
|
На Нюрнбергском процессе, который устроили по окончании войны победители, смутное понятие «агрессивной войны» было столь же щекотливым, как и прочие обвинения в «военных преступлениях». Судьи выкрутились из положения и запретили пользоваться при слушаниях аргументом: «И ты, Брут!»
С Польшей, не в последнюю очередь из-за английских гарантий, не удалось договориться по вопросам о немецком вольном городе Данциге, о польском коридоре, от притязаний на который Гитлер многократно отрекался, и о доступе к Восточной Пруссии. Воинственный настрой Гитлера против этого государства, возродившегося после первой мировой войны, объяснялся в большей степени тем фактом, что в Польше было больше евреев, чем в любой другой стране мира. И это у границ Германского рейха!
Когда Гитлер предложил выслать 4 миллиона польских евреев, поляки послали на Мадагаскар комиссию, которая по возвращении доложила, что климат там неподходящий , хотя уже имелось принципиальное согласие министра иностранных дел Франции Жоржа Боннэ. Тогдашний польский министр иностранных дел полковник Бек считал этот вопрос очень важным для немецко-польских отношений и обещал в свое время рассказать о деталях переговоров по еврейскому вопросу. Кое-что об этом можно найти на стр. 42 вышедшей позже в Лондоне «Польской Белой книги».
|
|
|
На следующий день после заключения германо-советского пакта Гитлер, уверенный в том, что победителей не судят, опять позвал к себе Гейдриха, а тот вызвал в свой командный центр на Принцальбрехтштрассе в Берлине готового на любую подлость Науекса, к тому времени уже штурмбанфюрера СС (это ранг штабного офицера). Речь шла о «консервах», как называли они трупы людей, только что убитых в концлагерях.
Вечером 31 августа 1939 г. Гейдрих с помощью Науекса и его эсэсовцев, переодетых в польскую форму, организовал нападение на радиостанцию немецкого города Глейвиц в Верхней Силезии и тем самым развязал вторую мировую войну. Науекс докладывал:
«Мы стреляли из пистолетов в помещении радиостанции. Мы сделали пару предупредительных выстрелов в потолок. А потом мы поспешили начать передачу».
|
|
|
Передача Науекса шла на польском языке. Она состояла из пустых угроз и предрекала, что польские войска скоро возьмут Берлин. На месте остались продырявленные пулями «консервы» в польской военной форме. На следующее утро Гитлер посередине своей длинной речи перед рейхстагом сказал об этом событии так:
«Сегодня ночью на нашу территорию напали солдаты регулярной польской армии. В 5.45 мы открыли ответный огонь».[50]
Он сам заблуждался. В действительности немецких солдат подняли в это утро раньше и уже в 4.45 они маршировали, повинуясь приказу, по пыльным дорогам Польши, которая якобы нарушила мир.
Старый друг Геринга, честный швед Биргер Далерус, который в эти последние дни курсировал между Берлином и Лондоном, пытался спасти мир. Но его усилия были напрасны. 3 сентября 1939 г. Англия и сразу же вслед за ней Франция объявили войну Германии. Когда ошеломленный Гитлер услышал от Далеруса, что его заверениям больше не верят, прижал левую руку к груди и воскликнул: «Идиоты! Разве я хоть раз в жизни солгал?»
Через два дня, 5 сентября, президент Еврейского агентства Хаим Вейцман сделал заявление, которое всеми было воспринято как объявление евреями войны:
|
|
|
«Я хотел бы самым решительным образом заявить, что мы, евреи, стоим на стороне Великобритании и будем сражаться за демократию. Еврейские представители готовы немедленно заключить соглашения и использовать все свои человеческие силы, всю технику, все свои вспомогательные средства и способности».
Почему англичане и французы в эти первые сентябрьские дни 1939 года не атаковали Германию — чего Гитлер боялся и что могло привести к окончанию войны через несколько недель — остается загадкой. Немецкий Западный вал не был сплошной линией, он был закончен лишь наполовину и его обороняли лишь 30 слабых, неполных дивизий, укомплектованных плохо обученными резервистами старших возрастов. Танки и авиация рейха были заняты в Польше. Против них одна лишь Франция имела 110 обученных, хорошо вооруженных дивизий, и Англия почти беспрепятственно переправляла через Ла-Манш дивизии своих профессиональных солдат. Черчилль воззвал в день объявления войны по радио: «Эта война — война Англии. Ее цель — уничтожение Германии. Вперед, воины Христа!»
Но ни один из этих воинов не перешел в эти дни через Рейн, и английский военный историк Лиддел Гарт констатирует: «Немецкие генералы были удивлены и вздохнули с облегчением, когда ничего этого не случилось». Разгадка этой «странной войны» заключается в том, что воинственные призывы были в те дни в Западной Европе не очень-то популярны. «Умирать за Данциг?» — спрашивали французы и не хотели умирать за этот далекий город. И чувства англичан не подогревали ни гарантии, данные Польше их правительством, ни сочувствие Польше, режим которой они считали диктаторским.
18-дневная кампания против Польши закончилась через 4 недели капитуляцией Варшавы, и, когда на семнадцатый день на территорию Польши вступили советские войска, Англия и Франция не объявили войну СССР.
По окончании боев Гитлер предложил мир. 6 октября, выступая перед рейхстагом, он задал западным державам вопрос: «За что должна теперь вестись война на Западе? За восстановление Польши? Но Польши Версальского договора никогда больше не будет. Это гарантируют два величайших государства Земли». В двух последних фразах Гитлер был прав.
Западная Польша стала немецким генерал-губернаторством, а ее генерал-губернатором — бывший юрисконсульт Гитлера, «полтинник» Ганс Франк. Еще до конца года 300.000 евреев были выселены из присоединенной к Германии Западной Пруссии, бывшего Данцигского коридора. Смешанная советско-эсэсовская комиссия разыскивала на советской территории «фольксдойче» и переселяла их в новую немецкую провинцию.
Для ведения войны нужны железная руда и нефть. Соревнование за персидскую нефть выиграли в августе 1941 г. англичане, которые за три дня разбили маленькую иранскую армию и сослали дружественно относившегося к немцам шаха Реза Пехлеви в Южную Африку, где он вскоре умер. Соревнование за скандинавскую железную руду, которая в основном поступала из Швеции, выиграли немцы.
8 апреля 1940 г. большая часть британского флота выступила в поход, чтобы посредством высадки в Норвегии прервать эти жизненно необходимые для Германии поставки. На следующий день немецкие войска перешли границу Дании, которая в тот же день капитулировала. Король и правительство остались на своих местах. Северный Шлезвиг, который был передан Дании по Версальскому договору, Германия отбирать у нее назад не стала. После ожесточенного сопротивления норвежской армии и высадившихся союзных войск Норвегия через несколько недель оказалась в руках немцев и оставалась у них до конца войны. Особое облегчение после этой кампании почувствовал Советский Союз. Причины этого можно узнать из доклада, который послал из Москвы 11 апреля 1940 г. германский посол граф фон дер Шуленбург:
«Наша скандинавская акция должна принести советскому правительству огромное облегчение. У него буквально камень с души свалился. Советское правительство уже видело англичан и французов на берегах Балтийского моря и ожидало, что снова будет поднят финский вопрос, как обещал лорд Галифакс. Сегодняшняя длинная и поразительная статья в „Известиях^ о нашей скандинавской акции звучит как сплошной вздох облегчения».80
Когда в Северной Норвегии горные егеря генерала Дитля еще сражались с англичанами, Гитлер отдал приказ начать наступление на Западе. На заре 10 мая в атаку пошли штурмовики, парашютисты и танки, и за один день большая часть 135 немецких дивизий перешла границы Голландии, Бельгии и Люксембурга, чтобы вторгнуться во Францию.
«Leutnant Matl» by Adolf Lamprecht, 1944
Самый компетентный английский военный историк Лиддел Гарт так смотрит на эти события:
«Армии Гитлера не обладали тем большим превосходством, которое им приписывали, наоборот, они по численности уступали тем, которые им противостояли. Решающее значение имели танковые прорывы, хотя у немцев было меньше танков, чем у противника, и они были хуже. Только в воздухе немцы имели превосходство, и это оказалось важнейшим фактором».
О первом использовании парашютистов и грузовых планеров под командой капитана Коха генерал люфтваффе Штудент рассказал Лидделу Гарту следующее:
«И операция на канале Альберта была личной идеей Гитлера.
Это была, может быть, самая оригинальная идея этого человека, которому часто приходили на ум внезапные мысли. Внезапную атаку на форт Эмель осуществил небольшой отряд из 78 парашютистов под командой лейтенанта Витцига. Этот отряд совершенно внезапно высадился на форт и взорвал бронированные двери и казематы со всеми орудиями с помощью нового взрывчатого вещества большой силы, которое до того держалось в секрете».
Удачный план танкового прорыва через Арденны во Францию в 1940 году Гитлер приписывал себе: «Из всех генералов, с которыми я говорил о новом плане войны на Западе, Манштейн был единственным, кто меня понял». Лиддел Гарт замечает:
«Это был смелый план — послать танки и мотоциклистов через такую местность, которую традиционно мыслящие стратеги долго считали непроходимой. Но это увеличило эффект внезапности, а густые леса помогли скрыть силу удара».
Поведение Гитлера, когда он дал приказ позволить британскому экспедиционному корпусу уйти из Дюнкерка, становится понятным лишь в свете его речей о тогдашнем противнике в 30-х годах: «родственная нация», «германская нация», «германские расы должны держаться вместе». Своим удивленным генералам Гитлер объяснил, что Британскую империю можно сравнить с римско-католической церковью: обе они необходимы для всеобщей стабильности.
Пока Гитлер философствовал таким образом, более 300.000 английских солдат на парусных яхтах, рыбачьих лодках и прогулочных пароходах возвращались в «добрую, старую Англию» и авиация Геринга не беспокоила их во время этой разрешенной фюрером морской прогулки.
Некоторые военные историки рангом ниже полагают, что Гитлер хотел дать своим солдатам и танкам трехдневную передышку, но это было не в его стиле, когда речь шла о принятии военных решений. Лиддел Гарт гораздо ближе к истине:
«Многие из тех, кто ускользнул, спрашивали себя потом, как это могло стать возможным. Ответ таков: их спасло вмешательство Гитлера, когда ничто другое уже не могло их спасти. Его внезапный приказ остановил танки, когда с них уже был виден Дюнкерк, и удерживал их, пока британцы не отступили в свои порты и не оказались вне пределов их досягаемости».[51]
Еще в 1937 г. Гитлер ясно дал понять командованию вермахта, что Великая Германия — это лишь предварительный этап на пути к созданию Великогерманской Империи.
Benito Mussolini & Adolf Hitler
10 июня Муссолини объявил войну уже поверженной Франции. 32 итальянские дивизии, разумеется, не смогли преодолеть сопротивление трех французских дивизий, которые обороняли французскую границу. Но это не помешало дуче требовать в качестве военной добычи весь французский флот, часть Алжира, весь Тунис, Корсику и территорию до Роны в качестве оккупационной зоны.
Говорят, Гитлер во время войны был только полководцем, а не государственным деятелем. Однако ему удалось развеять у Муссолини эти сны наяву. В Западной Европе, где почти не было восточных евреев, Гитлера не интересовали территориальные приобретения. Итальянский министр иностранных дел Чиано писал:
«Меня нельзя заподозрить в особо нежных чувствах к Гитлеру. Но он говорит сегодня в столь умеренных тонах, что после такой победы, какую одержал он, это воистину удивительно».
В Компьеньском лесу Гитлер продиктовал своему начальнику штаба, генерал-полковнику Кейтелю, условия перемирия:
«Франция после героического сопротивления побеждена в кровопролитных битвах и развалилась. Но Германия не намеревается в ходе переговоров о перемирии навязывать столь отважному противнику унизительные условия. Целью немецких требований является, во-первых, предотвратить возобновление боевых действий; во-вторых, обеспечить безопасность Германии, пока продолжается навязанная ей война против Англии, и в-третьих, создать предпосылки для нового мира, главным содержанием которого будет исправление той несправедливости, которая с применением насилия была совершена по отношению к Германскому рейху».
Продолжением войны против Англии были первоначально новые
предложения о мире. На эти попытки влияло и то, что Советский Союз вопреки соглашениям воспользовался походом немецкой армии на Запад и присоединил к себе Эстонию, Латвию и Литву, а на юге — Бессарабию, поставив тем самым под угрозу снабжение Германии нефтью из Румынии.
Черчилль требовал от пилотов своей бомбардировочной авиации, чтобы они наконец «сняли перчатки». Война против женщин и детей началась немного позже. А в ответ на призывы к миру Черчилль приказал разбомбить французский флот в Оране (Алжир) и топить вчерашних союзников в волнах Средиземного моря.
Немецкие армии, которые в ходе французской кампании понесли меньшие потери, чем советские войска в зимней войне 1939-40 гг. против финнов, вели военную подготовку к оккупации практически беззащитной Англии. Но в эти месяцы, когда немецкий генералитет требовал вторжения в Англию, казавшуюся легкой добычей, Гитлер почивал на лаврах победителя в Берхтесгадене. Ева Браун, малышка из мюнхенского фотоателье его друга Гофмана, которого он произвел в профессора, была этим довольна. А неутомимый Эйхман сгонял оставшихся в оккупированной части Франции и на юго-западе рейха евреев в государство Петэна, откуда они через Марсель ехали дальше, в Северную Африку, где они чувствовали себя в безопасности, как в лоне Авраамовом.
План вторжения в Англию «Морской лев» Гитлеру не нравился. Даже в своей победной речи после французской кампании он говорил о мировой империи, «уничтожать или хотя бы нанести вред которой никогда не входило в его намерения». Британцы продолжали удивляться, что с ними ничего не происходит, и Лиддел Гарт резюмирует это в словах: «Хотя британская армия ускользнула из ловушки во Франции, она была не в состоянии оборонять Англию. Свое оружие она большей частью бросила при отступлении, а склады на родине были почти пусты. На протяжении следующих месяцев небольшая, плохо вооруженная английская армия и мощная немецкая армия, захватившая Францию, стояли друг против друга, разделенные лишь полоской воды. Но до вторжения дело не дошло». Гитлер обратил свой взгляд на Восток. И его неприязнь к плану «Морской лев» объяснялась не только его влюбленностью в «германскую» Англию, но и его страхом перед нападением усиливающейся России. Он стал разъезжать в поисках союзников, от которых ожидал помощи в предстоящей идеологической войне.
Встреча Гитлера с Франко в Пиренеях, на вокзале пограничного города Эндай в октябре 1940 г., кончилась тем, что Гитлер после этого сказал, что он скорее «позволит вырвать себе три или четыре зуба, чем снова примет участие в таких переговорах».82 И престарелого маршала Петэна, главу неоккупированной части Франции, Гитлер тоже не смог уговорить.
В следующем месяце в Берлин приехал Молотов, который знал о слабости Гитлера к Англии, и открыто предъявил новые советские требования, касавшиеся интересов СССР в Финляндии и Румынии, посылки советских войск в Болгарию и создания опорных пунктов на Дарданеллах. Гитлер увидел, что угроза необходимым для продолжения войны поставкам нефти из Румынии усиливается, и испугался. Он не поверил своим ушам. Продолжавшееся ровно год
советско-германское взаимопонимание закончилось. Можно быть уверенным в том, что после отъезда Молотова из Берлина план «Морской лев» исчез из мыслей Гитлера и ими завладел план нападения на Советский Союз «Барбаросса».
Снова начались попытки достичь соглашения с Франко, о происхождении которого от западных евреев и о финансировании которого одним балеарским евреем Гитлер знал еще с начала гражданской войны в Испании. Посланником Гитлера был глава военной разведки адмирал Канарис, человек греко-еврейского происхождения, который благодаря кровному родству поддерживал особенно сердечные отношения с испанским каудильо. Оба они не вполне соглашались с идеей Гитлера — с помощью элитарного меньшинства западных евреев выгнать из Европы массу восточных евреев — хотя Испания позже, после начала истребление евреев, принимала у себя лишь тех из них, кто мог доказать свое происхождение от западных евреев.
С этого момента Канарис и Франко начали ставить на английскую карту. Канарис убедил колеблющегося Франко при встрече 7 декабря 1940 г. в Мадриде не уступать желаниям Гитлера и не нападать на Гибралтар. Тем самым Англия получила свободу рук на Средиземном море, и последующие кампании в Северной Африке и Италии были немцами проиграны. Изложенное здесь основывается на изданных в 1950 г. в Мюнхене «Воспоминаниях» дипломата Эрнста фон Вейцзеккера и на словах того же Лиддела Гарта:
«Мы знаем, что адмирал Канарис, глава немецкой секретной службы, который позже был казнен, принял ряд тайных мер, чтобы помешать целям Гитлера. Мы знаем также, что Канарис шел таинственными путями и умел искусно заметать следы».
Очень поздно, лишь к концу войны, Гитлер понял, что вступление в войну Италии было главной причиной поражения Германии. В своем идеологическом упрямстве и потому, что он путал современных итальянцев с древними римлянами, главнокомандующий вермахта не учел уроков истории, иначе он бы помнил о том, что Италия почти в каждой войне меняла фронт, а если война длилась долго — даже не один раз, возвращаясь в итоге к первоначальному союзнику. В результате немецкие танки и пехота двигались через пески Северной Африки, где они ничего не потеряли, когда Муссолини открыл там фронт, который уже через несколько месяцев, в декабре 1940 г., опасно зашатался. Но гораздо серьезней было то, что было потеряно время для нападения на Советский Союз, что предположительно привело к проигрышу войны, вследствие того что Италия открыла еще один фронт, на этот раз против Греции.
Дата добавления: 2022-06-11; просмотров: 16; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!