Экономика меняет деньги, монетарные системы – экономику

Прежде деньги никогда небыли тем, чем являются теперь. Вслед за полосой экономической нестабильности 1969-1982 года в мировой монетарной системе произошли качественные изменения. Ушел в прошлое обмен на золото. Исчезли частные банкноты. Возникли «электронные деньги». Как и из-за чего это произошло? Почему возврат к золотому стандарту невозможен теперь, как бы не призывали к этому консерваторы? Чем деньги являлись прежде? Чем стали сегодня? Куда еще приведет их развитие глобального хозяйства?

 

Прощай золото

15 августа 1971 года США приостановили международную конвертируемость доллара на золото. Администрации президента Никсона пришлось пойти на этот шаг ввиду обесценивания американской валюты. Война во Вьетнаме требовала слишком много средств. Правительство США получало их за счет эмиссии: долларовая масса в мире многократно превосходила запасы драгоценного металла. Доллар обесценивался. Экономику сотрясал первый из четырех кризисов трудного десятилетия, 1970-х годов.

 

Рушилась вся послевоенная система фиксированных курсов. Наступала эпоха плавающих курсов валют. Одна за другой страны мира отвязывали свои банкноты от золота. Капиталы метались из валюты в валюту. Деньги девальвировались, а стоимость золота поднималась на невиданную высоту. К концу 1974 года она подскочила до $195 за унцию. В 1977 году поднялась до $200 за унцию. К началу 1980 года золото стоило уже $850 за унцию (более $2000 в ценах 2008 года).

 

Мир не впервые расставался с золотым обеспечением банкнот. 2 сентября 1931 года Великобритания отказалась от золотого стандарта. Вслед за ней обмен бумажных денег на фиксированное количество драгоценного металла прекратили еще 40 стран.

 

Великая депрессия принудила США последовать примеру других государств лишь в 1933 году. Но когда всеобщий кризис завершился, в мире начался возврат к золотому стандарту. Ему помешала и одновременно поспособствовала Вторая мировая война. Из всех стран лишь Соединенные Штаты смогли обеспечить конвертируемость своей валюты на золото. К окончанию войны они контролировали более 2/3 всех мировых запасов золота. В дальнейшем американский золотой запас вырос еще более. К 1948 году он составлял уже 3/4 запаса всех рыночных экономик мира.

 

Время твердого курса

 

Еще до окончательной победы союзников, первые члены ООН договорились об урегулировании мировой монетарной системы. В июле 1944 года в Бреттон-Вудсе (штат Нью-Гемпшир) было подписано историческое соглашение. Доллар США наряду с золотом стал использоваться в качестве резервной валюты. Номинальная стоимость валют участников Бреттон-Вудского соглашения устанавливалась в долларе или золоте. 1 унция золота приравнивалась к $35 ($1 соответствовал 888,671 мг. золота). США брали на себя обязательство удерживать колебание цен на золото в районе 1%.

 

Соглашением в Бреттон-Вудсе учреждались Международный валютный фонд (МВФ) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР). Наступала эпоха послевоенного экономического подъема. МВФ брал на себя контроль над девальвационной политикой правительств. При необходимости Фонд мог предоставлять государствам краткосрочные и среднесрочные кредиты для покрытия дефицита платежного баланса. МБРР должен был обеспечивать долгосрочное кредитование стран Западной Европы в целях восстановления экономик и возобновления прерванного войной хозяйственного развития.

 

Основным источником ресурсов Международного банка являлся американский капитал, привлекаемый за счет размещения облигационных займов. США нуждались в богатом европейском рынке. Восстановление хозяйства Европы и возобновление промышленного роста во всех «старых индустриальных странах» открывало новые перспективы для американской экономики.

 

Слабость европейского хозяйства, при неустойчивости его монетарных систем способствовала обрушению мировой экономики в кризис 1948-1949 годов. Под его давлением США ускорили оказание помощи Западной Европе, несмотря на собственные проблемы, включая инфляцию. Наращивать в Америке потребительское кредитование населения в условиях снизившихся с 1943 года зарплат и слабости мирового рынка было чрезвычайно опасно. Перенакопленные за годы войны капиталы требовалось выгодно инвестировать при минимальных рисках. Вступил в силу План Маршала, широко раскрывший двери Западной Европы для монополий из Соединенных Штатов.

 

Время 1949-1968 годов оказалось благодатным для опиравшегося на твердые валютные курсы индустриального роста США, Японии и Западной Европы. Промышленное производство росло невиданным темпом. Поднимались зарплаты, модернизированная система образования давала массу специалистов. Поддерживались сбалансированные отношения между производством и потреблением. Главные производители, наемные работники, являлись в экономике и основными потребителями. Кейнсианский идеи регулирования торжествовали. Стимулирование платежеспособного спроса работников влекло за собой повышение национального производства.

 

Странные, странные доллары

 

Если бы рост 1950-1960-х годов сопровождался неизменностью обеспеченной золотом долларовой массы, то валюты неизбежно повышали бы свою покупательную способность. Повышали бы ее наравне с золотом. Однако «твердый курс» не был таким уж твердым.

 

Сохранение стабильного экономического роста в «первом мире» требовало поддержания всей колониальной системы на планете. Между тем, хозяйственное развитие колоний способствовало пробуждению у народов национального самосознания. Грандиозная военная машина США и держав Западной Европы с обреченностью сдерживала процесс распада старых империй, поглощая при этом колоссальные средства. В немалой степени их поставлял печатный станок. Наиболее активно использовали механизм эмиссии Соединенные Штаты.

 

В 1960-е годы выяснилось: покупательная способность доллара уступает покупательной способности золота, на которое он может быть разменян. Это был не абсурд. Под давлением объективных причин деньги переставали равняться золоту. Функция денег как средства обращения брала верх над их потребительной стоимостью. Единственным обеспечением денег становилась товарная масса.

 

Прежде, падение покупательной способности денег означало падение покупательной способности золота. Однако в мире денег, стоимость которых равнялась стоимости бумаги и печати, но не соответствовала некоторой массе золота, снижение покупательной способности денег означало повышение веса золота в товарном эквиваленте. Золото становилось обычным товаром, пускай и способствующим сбережению капиталов периоды нестабильности. Произошло это не в результате ошибок монетарной политики. В мировой экономике возросла скорость обращения капитала. Именно поэтому, миновав кризисную полосу 1970-х годов, мир не вернулся к золотому стандарту.

 

В 1965 году Франция произвела массовый обмен своих долларов на золото. Она вышла из соглашения 7 стран, обязавшихся поддерживать цену на золото. Европейские частные банки стали предъявлять к обмену в ФРС миллиарды долларов. В 1960 году золотой запас США равнялся $17.8 млрд. С 1960 по 1970 год резервы в долларах других стран утроились и достигли $47 млрд. В то же время золотой запас США сократился всего до $11.1 млрд. Недоверие к обеспеченности золотом американской валюты росло.

 

Осенью 1967 года был девальвированфунт стерлингов. В марте 1968 года центральные банки ряда европейских держав отказались от безуспешных попыток стабилизировать свободный рынок золота. США прекратили размен банкнот на драгоценный металл центральным банкам, когда ослабление доллара стало очевидным под давлением неудачной войны во Вьетнаме и экономического кризиса 1969-1971 годов.

 

Механизмы изменчивых денег

 

Как только стало очевидно, что США пустили в оборот долларов больше, чем имели золота, американской державе пришлось оправдываться. Экономисты принялись утверждать, будто эмиссия не обуславливалась желанием США скрыто перераспределять богатства мира в свою пользу (даже в целях поддержания мировой стабильности). Напротив, указывалось: Соединенные Штаты стремились выпускать доллар в количествах достаточных для обеспечения возрастающего числа международных сделок. Некоторые аналитики говорили, что не проводи США эмиссионной политики, глобальное хозяйство столкнулось бы с дефицитом платежных средств.

 

Однако в мировой экономике дефицит платежных средств никогда не был всеобщей проблемой. Снижение массы денег относительно товарной массы, ведет лишь к повышению покупательной способности денежной единицы. Не имеет значения золотые, серебряные или бумажные деньги имеют хождение.

 

Платежных средств не хватает всегда конкретным хозяйственным институтам или потребительским слоям. Сталкивающиеся с подобной трудностью компании привлекают капиталы за счет выпуска облигаций, эмиссии акций. Банки расплачиваются долговыми обязательствами, как собственными, так и чужими. Еще в ХХ веке наряду с государственными банкнотами, банковскими билетами с установленным номиналом, на рынке циркулировали частные банкноты, выпускавшиеся финансовыми компаниями и банками. В кризисных условиях эти суррогаты денег обесценивались, а часто и сгорали вместе с выпустившими их организациями.

 

Банкноты разменивались на золотую или серебреную монету по месту их выдачи. Они были удобней металлических денег, лучше подходили для обращения. Употребление банкнот оставалось относительно широким вплоть до мирового кризиса 1929-1933 годов. Но еще до него, по мере того как бумажные деньги теснили золото, банковские суррогаты сдавали свои позиции государственным денежным знакам. Использование частных банкнот полностью прекратилось с отказом от привязки денег к золоту. В 1980 году они уже практически не употреблялись.

 

Вскоре компьютеры и Интернет позволили беспрецедентно ускорить движение капиталов. С помощью цифровых технологий огромные средства могли почти мгновенно и малозатратно переводиться в любую часть планеты. Потребность в быстром осуществлении платежей привела к появлению электронных денег, финансовых обязательств эмитента в электронной форме. Наступила эра финансовой глобализации. В ходе нее мировая периферия превратилась из сырьевой в индустриальную.

 

Заря монетаризма

 

«Все мы теперь кейнсианцы», – заметил однажды президент Соединенных Штатов Ричард Никсон. Но выглядевшие надежными на века методы кейнсианства перестали давать результат еще при этом президенте.

 

Стимулирование производства за счет поддержания растущего спроса хорошо работало в относительно замкнутых национальных экономиках, при условии стабильного получения дешевого сырья из колоний. Добившись независимости страны хозяйственной периферии, начали создавать собственную индустрию. Связь их с бывшими метрополиями нарушилась или изменилась. Новые государства продолжали поставлять сырье, но часть внутреннего спроса на промышленные товары стали удовлетворять самостоятельно либо за счет товаров из таких же стран, нередко из СССР. Росло также международное разделение труда.

 

Государственная политика монетарного подержания роста спроса в «старых индустриальных странах» оборачивалась повышением инфляции и бюджетных дефицитов. Норма прибыли в компаниях снижалась, налоговое бремя казалось все тяжелее. Перенакопленные капиталы некуда было инвестировать: рабочая сила в Западной Европе и Северной Америке была дорогой, а потребительский рынок – насыщен. Борьба колоний и экономическая политика новых наций также не благоприятствовали росту экономик «первого мира». Поднимая покупательную способность потребителей, правительства стран центра поддерживали производство не только у себя.

 

Рост доходов населения не стимулировал повышение национального производства, а наоборот обесценивал национальные валюты. Кризис мировой валютно-финансовой системы 1960-х годов, перешел в общеэкономическую дестабилизацию 1970-х годов. Производство падало, росла безработица, деньги стремительно обесценивались. Не удивительно, что кейнсианский методы подверглись жесткой критике. Возглавил ее американский экономист Милтон Фридман, один из основоположников неолиберализма. На смену потерявшему эффективность кейнсианству пришел монетаризм.

 

Призрак желтого металла

 

Мир отказался от золотого стандарта, давно ставшего мнимым. Ожидания, что с возобновлением хозяйственного роста золотое обеспечение вернется, не оправдались. Экономика не нуждалась больше в привязке денег к некоему стоимостному гаранту. В прошлом золотые монеты победили серебряные из-за большего удобства в обращении, затем бумажные банкноты убрали золото в банковские сейфы. Необходимость еще большего ускорения обращения денег потребовала после кризисного периода 1969-1982 годов не возвращаться к золотому стандарту. Финансовая глобализация нуждалась в быстрых деньгах.

 

Правило «деньги обратимые в золото имеют цену золота» заменялось принципом плавающих курсов валют. Только товары оставались мерилом покупательной способности денег. По отношению друг к другу деньги в мировой экономике также были товаром, цена на который определялась соотношением спроса и предложения. Возникшие в 1970-е годы современные валютные рынки оказались детьми глобальных хозяйственных перемен. С их помощью капиталы стали легко и быстро переводиться из одной денежной зоны в другую.

 

Золото превратилось в обычный товар на рынке, еще более стало сырьем для индустрии, сохранив лишь одну особенность – оно осталось средством спасения капиталов в кризисные периоды. Деньги могли сильно обесцениваться, золото имело собственную стоимость. На дне спада оно могло резко дорожать, дешевея затем вслед за оживлением экономики. Такое сбережение могло дорого стоить. Однако именно золото оставалось наиболее надежным способом сохранения капитала с минимальными потерями в период глубоких кризисов.

 

В 1986 году нефть существенно подешевела. Вслед за этим начало дешеветь золото. Цена на него упала до $500 за унцию. Капиталы начали выходить из продолжительной резервации. Открылось активное инвестирование средств в экономику «третьего мира», где вместо остановившихся в 1970-е годы европейских, американских и японских заводов строились новые предприятия. Принципы свободной торговли и беспрепятственного движения капиталов надолго брали верх над протекционизмом.

 

Стратегическая эмиссия

После того как в начале 1980-х годов мировая экономика вновь вошла в полосу роста, монетарная политика правительств качественно изменилась. Перемены в ней были связаны с изменением всей модели глобального хозяйства. Из «первого мира» индустрия переносилась на мировую периферию, в бывшие колонии европейских держав. Несмотря на трудные 1970-е годы, США остались центром мировой экономики. Даже усиление европейского конкурента немного изменило в структуре глобального хозяйства.

 

«Третий мир» притягивал капиталы своими условиями, прежде всего избытком дешевой рабочей силы. Чтобы сохранить выгодную конъюнктуру, необходима была не просто административная локализация рынков труда, но и финансовая стратегия сдерживания роста зарплат на периферии. Особенно востребованной она оказалась, когда ресурс дешевой рабочей силы стал подходить к концу.Но эффективностьметодов сдерживания роста зарплат вместе с этим падала.

 

Еще до введения в оборот евро, МВФ требовал от «развивающихся стран» отказа от решения проблем бюджета за счет денежной эмиссии. Рекомендации Валютного фонда указывали на приоритет антиинфляционной политики. В качестве одной из главных мер по сдерживанию инфляции предлагалось жестко контролировать рост оплаты труда. Социальные расходы предлагалось снижать. Реализация такой стратегии сдерживала увеличение внутренних рынков государств «третьего мира», но обеспечивала более высокие прибыли от продажи производимой продукции на внешнем рынке. Выработанная методика была выгодна как транснациональным корпорациям, так и правительствам растущих экономик. По отношению к внутреннему, внешний рынок получил приоритет.

 

МВФ строго следил за выполнением своих рекомендаций. Однако, несмотря на все меры по сдерживанию оплаты труда, потребительские цены на периферии росли, средние слои уводили сбережения в иностранные валюты. Политика снижения бюджетных затрат делалась строже, а результаты оставались незначительными. Что это означало? Кажущиеся неудачи стратегии МВФ скрывали и рост прибыли корпораций, и всю внутреннюю механику глобальной финансовой системы, работавшей максимально эффективно до кризиса 1998-1999 годов, а где-то и до рецессии 2001 года.

 

То, что строго запрещалось делать правительствам «третьего мира», безнаказанно осуществлялось администрацией США и странами ЕС. Не позволяя свободную эмиссионную политику другим государствам, Соединенные Штаты заставляли печатный станок работать не переставая. При этом американская администрация не стремилась к увеличению зарплат в США (снижавшихся с 1969 года). Наоборот она добивалась их сокращения, удешевляя рабочую силу. Деньги попадали в экономику не через рядовых потребителей, а через коммерческие институты. Они стимулировали не внутренний спрос, а экспансию корпораций, в пользу которых эмиссия доллара перераспределяла мировые богатства. Это была выгодная, но опасная игра.

 

Высокий курс доллара поддерживался за счет активного спроса на него экономиками стран периферии. В «третьем мире» американская валюта замещала собой во многих операциях национальные деньги, перенося на них свою инфляционную нагрузку. Использование доллара было удобно для транснациональных корпораций. В 2000-е к американским деньгам добавилась сильная европейская валюта. Но финансовая политика ЕС была той же, что и политика США. Относительно своего рынка ЕС преследовал те же цели, наращивая денежную массу. Эмиссия в Европе хорошо заметна по широко вошедшим в оборот купюрам в €500. Валюты США и ЕС конкурируют, но мало отличаются друг от друга.

 

Неолиберальный тупик

 

Вслед за рецессиями 1998-1999 и 2001 годов в мировом хозяйстве произошел перелом, повлиявший на всю финансовую систему. Вопреки политике насаждавшейся МВФ зарплаты специалистов в «третьем мире» начали расти, одновременно в «старых индустриальных странах» они продолжали падать. Масса перенакопленных капиталов позволяла банкам в США и ЕС активно кредитовать население, что поддерживало стабильный спрос. Однако в мире подходил к концу, как запас дешевых рабочих рук, так и ресурс доступной по цене нефти. Попытка США за счет захвата Ирака удешевить углеводороды только подтолкнула цены вверх.

 

В то время как в Европе и Северной Америке росла избыточная масса рабочей силы, в «новых индустриальных странах» наоборот все острее ощущалась нехватка квалифицированных работников. Прежняя финансовая политика потеряла смысл, обернулось кризисом МВФ. Чтобы сдержать рост зарплат на своих рынках, «новые экономики» стали проводись активную эмиссионную политику. США из-за войны, ЕС для выравнивания зарплат в еврозоне по нижнему уровню делали то же самое. Реализация такой финансовой политики вполне укладывалось в неолиберальные каноны. Главным фактором конкурентоспособности национального хозяйства продолжал считаться уровень оплаты труда.

 

Экономики с низкими затратами компаний на рабочую силу росли быстрее, легче привлекали инвестиции последние 30 лет. Но рост оплаты труда имел объективные причины и монетарные методы не могли ничего сделать с дефицитом дешевых специалистов. Эмиссионное обваливание покупательной способности зарплат обернулось в 2006-2007 годах высокой текучкой кадров, что заметно осложняло деятельность компаний.

 

По мере того как ограниченный спрос на планете тормозил рост производства, а ресурсы и квалифицированный труд на периферии дорожали, ускорился рост фондовых рынков. Особенно активно притягивали капиталы биржи стран лидеров экономического роста – Китая, России, Бразилии и Индии. К 2008 году возникла иллюзия, что вскоре фондовые рынки «новых экономик» займут главное место в мировой хозяйственной системе. Разрушил эти надежды глобальный хозяйственный кризис.

 

Новый перелом

 

2008 год принес мировой экономике дестабилизацию. В январе-марте биржевые индексы пошли вниз. Затем наступила короткая передышка. Ожидания улучшений в хозяйстве США не имели оснований: рядовые американцы не справлялись с долгами, банки отбирали купленные в кредит дома, но оставались на грани банкротства.

 

Глобальная монетарная система преподнесла сюрприз. Товарная обеспеченность денег снизилась из-за первого ослабления мирового фондового рынка и обесценивания недвижимости в США. Инфляция возросла. Одновременно, переход капиталов в спекуляции нефтью резко подтолкнул цены на нее верх. В итоге объемы продаж товаров в мире начали сокращаться. Летом фондовые рынки планеты падали, почти не переставая, а нефть в сентябре опустилась к $100 за баррель. Золото то дорожало, то дешевело, повторяя динамику нефтяных цен. Возрастала угроза дальнейшего снижения покупательной способности денег.

 

К сентябрю большинство экономистов, наконец, согласилось с меньшинством: кризис признали очевидной реальностью. Споры вокруг его природы могли продолжаться, но было очевидно, что потребители на западе надорвались. Они не смогли платить по долгам, хотя рассчитывали на свои способности. События на кредитном рынке США, копировала Великобритания, аналогичные обвалы платежеспособности средних слоев грозили ЕС и другим странам. Перенос индустрии в зоны дешевого труда обернулся к 2008 году снижением значения прежде основных рынков сбыта. Финансовая система неолиберальной экономики оказалась в кризисе.

 

Риски и эволюция денег

 

Доллар и евро могут расти по отношению к ряду национальных платежных средств, но их покупательная способность снижается. Избавить денежные капиталы от потерь и дальнейших рисков могло бы улучшение состояния мирового рынка. Но даже резкое удешевление нефти не в силах снизить стоимость промышленной и сельскохозяйственной продукции до такого уровня, чтобы вернуть потреблению рост. Сделать это в стоянии лишь переворот в энергетике. Мировое хозяйство стоит на пороге кризиса аналогичного полосе нестабильности 1969-1982 годов. Он, безусловно, должен закончиться крупными преобразованиями в экономике, а с ней и в монетарной сфере. Но кризис такого масштаба всегда несет в себе и разрушительный потенциал.

 

Покупательное ослабление всех мировых валют толкает капиталы на временный уход в золото. Представление о благотворном для мирового хозяйства снижении нефти не продержится долго, цены на нефть падают как раз в результате кризисного сокращения потребления. Спрос на золото будет расти. Покупка физического золота останется более надежной, чем приобретение банковских бумаг на драгметаллы, которыми те могут и не располагать в декларируемых количествах. В условиях хозяйственного спада торговля бумажным золотом может быть спасительной для продавцов, но опасной для покупателей.

 

В сравнении с традиционными деньгами, риски, связанные с электронными деньгами абсолютно не новы. Они в точности копируют опасности связанные с частными банкнотами, циркулировавшими до 1980 годов.

 

Даже формально имевшие золотое обеспечение электронные денежные системы могут потерять устойчивость. Проследить эмиссию электронных денег платежной системой невозможно. Застраховаться от банкротства электронных платежных систем в условиях кризиса трудно. При таком сценарии электронные банкноты могут повторить судьбу множества сгоревших частных банкнот. Однако, несмотря на текущие риски, в дальнейшем электронные деньги получат большее развитие. Они, видимо, перестанут являться имитаторами денег, сделаются частью единой платежной системы, и будут приниматься как обычные деньги.

 

Падение спроса на мировом рынке поднимает значение внутренних рынков. Защита их государствам означает защиту прибыли собственных компаний. Эта тенденция обещает стать долгоиграющей, в текущем году она уже обнажила кризис ВТО. Перспективы этой организации не выглядят радужно. Протекционизм возвращается на новом витке развития глобального хозяйства. Борьба за рынки сбыта не может не обостряться. Это меняет подход к монетарной системе на планете.

 

По завершении хозяйственной нестабильности миру потребуется единая расчетная система, не опирающаяся на золотой стандарт, но сохраняющая устойчивость. Она должна будет гарантировать вложенные в нее средства от инфляционных потерь, что будет иметь значение, как для потребителей, так и для коммерческих институтов ориентированных на модернизированную индустрию. Курс национальных денежных единиц останется по отношению к новой валюте свободным. Правительства, очевидно, станут заложниками национальных рынков и будут вынуждены осторожней прибегать к эмиссии.

 

Rabkor.ru впервые публикует авторскую версию текста, в журнале «Профиль» статья вышла под заглавием «Прощай, золото»

11.09.08

 

 

Сколько будет стоить нефть?

 

Спрос на углеводороды снижается объективно. Падение потребление вызывает падение цен. До какого уровня они могут опуститься? Что тогда ожидает Россию?

 

На фоне падения нефтяного спроса уже началось прогнозирование предельного удешевления углеводородов. Как и экономические прогнозы годичной давности, ценовые прогнозы полны оптимизма. Оптимизма относительного. Снижение стоимости нефти уже произошло. Бессмысленно повторять теперь заявление Министерства финансов РФ, что нефть не подешевеет до 2011-2012 годов.

 

Без серьезного учета потенциала развития кризиса снижение цен определяют в размере 20-30% от $110 за баррель. Даже подешевев до $67, нефть оставалась бы по прогнозам в 2-3 раза дороже себестоимости. При таких ценах Россия могла спокойно переждать полосу экономического спада. Переждать, невзирая на дестабилизацию внутреннего рынка. Политические затруднения правительство могло «урегулировать» пропагандой, а при необходимости и давлением. За годы хозяйственного подъема полицейская машина была отлажена.

 

Восстановление роста на внешнем рынке вернуло бы отечественному хозяйству положительную динамику. Вновь поднялись бы цены на нефть. Аналитики обещали это уже в 2009 году, когда, по их мнению, могла завершиться рецессия в США. Кризис продолжался бы год или полтора.

 

Для поддержания корпораций государство располагало более чем $500 млрд. золотовалютных резервов. Эти средства позволили бы покрыть самые срочные долги сырьевых монополий. Деньги нашлись бы и на сдерживания давления на банковский сектор его более чем $170 млрд. международного долга. Государство считало себя готовым к сложной полосе. Потоки патриотической пропаганды, кажется, обеспечивали лояльность населения. Победы над растущими ценами заменялись успехами на поприще внешней политики. Шокирую неожиданным радикализмом страны-потребители нефти и газа, отечественная власть могла тормозить падение стоимости нефти, защищая российские монополии от дополнительных потерь.

 

Однако глобальный кризис, открывшийся в 2008 году, не являлся только кризисом товарного перепроизводства. Закончиться с завершением распродаж и восстановлением в США некоторого финансового равновесия банков, понесших убытки, он не мог. Он был еще и кризисом колоссального перенакопления капиталов, которые сотнями миллиардов сгорали от неудачных инвестиций в кредитование американцев и средних слоев других стран.

 

Одновременно глобальный кризис являлся кризисом падения значения американского и европейского рынков. Снижение спроса на них обуславливалось как сокращением доходов работников, так и исчерпанием кредитного ресурса поддержания их потребительской активности. Возможности эффективного использования дешевой рабочей силы «третьего мира» также подошли к концу. Производимые индустрией мировой периферии товары некому было продавать в прежних количествах. Это означало остановку заводов, голод и безработицу.

 

В XX века кризисы перенакопления происходили неоднократно, чередуясь с промежутками примерно в 20 лет. Такие кризисы были в 1899-1904, 1929-1933, 1948-1949, 1969-1982 (полоса четырех кризисов) годах. Каждый раз они приводили к крупным переменам в мировом хозяйстве. Из всех них относительно легким и непродолжительным был только период спада после Второй мировой войны. Разрушения, которые обычно производил кризис, произвела война.

 

Новый кризис не может не оказаться более длительным и масштабным, чем рецессии 1991, 1998-1999 и 2001 годов. Для возобновления роста, мировая экономика нуждалась не в удешевлении нефти, а в замене ее более выгодным источником энергии. Требовалась технологическая революция. Без этого товары остались бы слишком дорогими, а спрос низким. Рост был бы невозможен из-за слабости потребителей. Для российских корпораций такой сценарий не оставлял шансов на легкое пережидание спада.

 

Глобальный кризис не мог подойти осенью 2008 года к завершению. Он продолжал развиваться, начав поражать мировую индустрию. Во многих отраслях экономики падение продаж промышленных товаров за лето составило от 5 до 30%. Наиболее явно ощутила проблемы автомобильная промышленность. Продолжение кризиса было неминуемо, пока спрос не пошел бы вверх. Происходило обратное. Компании во всех странах начинали сокращать штаты, снижали премии и размеры зарплат. Инфляция еще более подрывала бюджеты потребителей.

 

Неумолимое развитие этой тенденции создавало для нефтяных цен угрозу беспрецедентного падения. Потенциал их снижения в привязке к спаду в мировой индустрии составляет не 20-30%, а 70-80%. Вызвать такой обвал цен на углеводороды способно падение мирового производства, как только оно зайдет достаточно далеко. Произойти оно может как в виде внезапного обвала, так и в форме постепенного снижения.

 

Падение до $20 за баррель (к уровню 2002 года) абсолютно неприемлемо для российских корпораций. Даже без учета девальвации американской валюты оно грозит им финансовой катастрофой. При этом оно вполне реально. Такое обесценивание нефти в состоянии лишить сырьевые монополии возможности платить по многочисленным долгам, которые они набрали в расчете на долгие дорогие углеводороды. Опустись нефть до $20 и цена окажется почти равной себестоимости нефти. На первый взгляд такое падение кажется невероятным, но если спрос действительно резко упадет…

 

Перспектива эта остается реальной. Напугать нефть сбоями поставок из-за политических конфликтов с Западом не удастся. Объективные законы окажутся сильней. Обещанное ОПЕК снижение добычи тоже не сможет остановить быстрого углубления глобального кризиса.

 

Падение на нефтяном рынке под давлением сокращения промышленного спроса только усилит проблемы в отечественной экономике. Ожидать большое удешевление углеводородов логично в 2009 году. Однако в значительной мере оно способно произойти еще до конца текущего года. Не обязательно нефть опустится до означенного предела. С поправкой на обесценивание доллара, она может подешеветь и до $30-45. Но даже такой уровень опасен для обремененных долгами сырьевых монополий. Для государства он обернется дестабилизацией и колоссальными финансовыми перегрузками. Правительство равнодушно к тяготам наемных работников, но оно не бросит в беде крупные компании.

 

Не только за рубежом, но и в России спад производства может оказаться очень большим. Подешевеют все сырьевые товары. Возможности внутреннего рынка страны все более ослабляются инфляцией, с которой правительство не заинтересовано бороться всерьез. Оно столько лет старательно подрывало доходы рабочих эмиссией, что теперь совершенно не стремится их поднимать.

 

Ослабление внутреннего рынка видно уже сейчас. Семьи сокращают свои расходы, начинают экономить на продуктах. Упрощают рацион. Отказываются от крупных покупок. «Средний класс» с возрастающим трудом платит по ипотечным и потребительским займам. Рубль дешевеет по отношению к обесценивающимся в товарном отношении валютам ЕС и США. Все это не отдаленная перспектива, но разворачивающаяся действительность.

 

Igso.ru

08.09.08

 

 

К чему приводят мечты

В России последние десять лет мечтали все. Мечтало правительство и деловая элита. Мечтали простые люди. Первым грезилась безоблачная перспектива дорогой нефти и финансовых успехов корпораций, народ надеялся на экономические улучшения.

 

Экономика России устойчиво росла все последние годы. В 2008 год страна вступила с оптимизмом. Несмотря на инфляцию, миллионы людей верили: дальнейший хозяйственный рост скажется и на их благосостоянии. Правительство обещало, что доходы россиян будут расти и дальше, а страна вскоре станет мировым финансовым центром. Статистика во всем с этим соглашалась. Несмотря на дурные вести о состоянии экономики США и зимние биржевые обвалы оптимизм верхов оставался неизменным. Народ с надеждой смотрел в новый год, стараясь не замечать инфляции.

 

После страшных для большинства 1990-х годов, жизнь действительно улучшалась. Она улучшалась не только наглядно, проявляясь в новых домах, автомобилях на улицах, обилии не пустующих кафе и ресторанов. Работники и даже пенсионеры начинали чувствовать перемены на себе. После десятилетия невыплаченных зарплат и пенсий, они не только выплачивались, но и росли. Росли, разумеется, прежде всего, зарплаты – повышение пенсий оставляло их ничтожно малыми.

 

От Москвы к крупным городам, от мегаполисов к поселкам распространялось хозяйственное оживление. Черный пессимизм ельцинской эпохи сменялся наивным ожиданием новых перемен к лучшему. Источником их для многих виделась власть. Миллионы людей честно отрабатывая свои 40 часов в неделю, а с ними и всевозможные бесплатные переработки верили: грамотные руководители страны поднимают экономику, улучшают оплату труда, вообще создают климат долгожданного позитива. Там где это выглядело иначе, всегда отыскивалось привычное объяснение. Виноватыми оказывались или бесправные нелегальные мигранты, или другие «враги» России.

 

Доходы россиян не росли равномерно по регионам. С 2006 года в Москве поднимались зарплаты лишь наиболее востребованных специалистов. В регионах повышение уровня оплаты труда было более ощутимо. Зарплаты росли с очень низкого уровня. Рост их по многим специальностям выглядел в процентах безумным. Покупательная же способность доходов оставалась скромной.

 

Внутренний рынок страны вырос, но внешний рынок оставался для правительства и корпораций более значим. Поэтому «руководители успехов» не раз жаловались на слишком быстро поднимающиеся зарплаты россиян. Россияне занятые повседневным трудом и заботами пропускали это мимо ушей. Мало кто задумывался над тем, что сетования по поводу «слишком больших зарплат» соотечественников не пустой звук. Правительство активно проводило эмиссионную политику. Печатало деньги. Если доллар ежегодно терял 4% покупательной способности, то рубль (особенно в последние два года) обесценивался гораздо быстрей. И все же хотелось верить в то, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего, потому, что несмотря ни на что сегодняшний день казался лучше предыдущего.

 

Мечты дурманили всех. В 2007 году сырьевые корпорации увеличили выручку, в первой половине 2008 года она оказалась еще больше. Нефть достигла невиданных высот. 2007 год вывел Россию в лидеры по притоку иностранных капиталов среди стран BRIC (Бразилия, Россия, Индия и Китай). Радовали успехи банков и фондового рынка. Даже мировая волна биржевых обвалов не омрачила оптимизм верхов. До последнего, до самого начала падения цен на нефть они верили – все будет хорошо. Россияне почувствовали перемены раньше: пугающим оказался рост цен, за которым зарплаты даже не собирались спешить. Но люди не отказались от приятной мечты.

 

Лето похоронило надежды собственников на бесконечное восхождение к вершинам рентабельности. Обещанное министерством финансов сохранение дорогой нефти на долгие годы, оказалось сказкой рассказанной на ночь. Сказкой такой волшебной, что даже сам рассказчик не угадал в ней невероятного вымысла. Но пока верхи сбрасывали летом мечты, россияне тоже начинали отходить от дурмана надежд. Реальность явно вступила в противоречие с рассуждениями чиновников об экономических успехах страны.

 

Как пробудившемуся ото сна младенцу, чтобы тот не закричал, власть предложила народу победы «великой России» на Кавказе и в дипломатии. Младенец общественного сознания широко раскрыл глаза и принялся слушать. Ему говорили о новой мечте – о мечте национального триумфа в политике. Когда он отправлялся после трудового дня в магазин, то старался не думать о цене моркови или мяса. Он говорил себе: это не важно, не важно, что насытит нас завтра, неважно, чем заплатим за жилье и как покроем долг за машину. Он думал: важно иное, важны успехи внешней политики, важно, куда поплыли какие-то корабли и помчались наши десантники.

 

Бывают мечты о настоящем. Бывают мечты о мнимом. Мечта об экономических улучшениях, о хорошем доме, новых покупках, неограниченности в пище – это мечта о настоящем. Она нереальна в сегодняшних условиях для большинства, не совместима с интересами власти и капитала. Мечта о Великой России, когда на скромный заработок покупается все меньше товаров – это химера, которую верхи предлагают низам, понимая, что реальность раздавит вскоре все иллюзии времен экономического роста. Каким бы тягостным не являлось расставание – оно неминуемо.

 

Мировой кризис уже больно ударил инфляцией по доходам россиян. Но вместо поддержки им предложили новую мечту, без лишних слов отправив в архив старую. Теперь не нужно думать о себе, о своей семье, о том, как заработать больше, чем покрывать долг перед банком и какую необходимую покупку сделать. Пришло время великой мечты, мечты о Великой России. На долго ли хватит этой предложенной с телеэкранов иллюзии для умов?

 

Экономические надежды, которые под давлением кризиса беззвучно предложено оставить, проистекали из самой жизни людей. Они были выгодны власти, поднимали ее престиж. Все изменилось. Изменился ли закон, согласно которому, надежды, разбитые и подмененные абстрактной химерой пропаганды, оставляют неизгладимый след в сознании, многому учат? Этот закон остается прежним. Уничтоженные надежды пробуждают, отучают бездумно верить, помогают через сомнение тверже принять собственные интересы. Размышляя, люди обязательно откроют: во имя своей мечты нужно не просто трудиться, за нее необходимо бороться.

 

Rabkor.ru

15.09.08

 

 

Тень Джона Кейнса

Еще до открытия нового глобального кризиса некоторые критики неолиберализма говорили о неизбежности возвращения идей экономиста Джона Кейнса. В частности Иммануил Валерстайн высказывал предположение, что американское хозяйство после кризиса неолиберальной экономики станет в большой мере опираться на методы кейнсианства. Такова ли действительная перспектива?

 

Джон Мейнард Кейнс родился в 1883 году. Отец его преподавал в Кембриджском университете экономику. Сын пошел по его стопам. Закончив Кембридж молодой Кейнс начал свою карьеру в Департаменте по делам Индии, в Королевской комиссии по индийским финансам и валюте. К началу кризиса 1929-1933 годов Кейнс уже написал несколько работ, но именно мировая «великая депрессия» открыла его идеям путь к практике.

 

Кейнс выступал за поддержание твердых валютных курсов и стимулирование производства за счет повышения платежеспособного спроса. Это было неотделимо от активного вмешательства государства в экономику. На основе взглядов ученого возникла целая кейнсианская школа, приобретшая наибольшее влияние уже после смерти ее основателя (1946 год).

 

Незадолго до окончания Второй мировой войны первые члены ООН договорились в Бреттон-Вудсе (США) об урегулировании глобальной валютной системы. Доллар наравне с золотом стал использоваться в качестве мировой резервной валюты, $1 был приравнен к 888,671 мг. золота. Вслед за кризисом 1948-1949 годов началось быстрое развитие хозяйства Западной Европы. На старый континент устремились монополии из США. 

 

Время 1949-1968 годов оказалось благодатным для опиравшегося на твердые валютные курсы индустриального роста США, Японии и Западной Европы. Промышленное производство росло невиданным темпом. Поднимались зарплаты, модернизированная система образования давала массу специалистов. Поддерживались сбалансированные отношения между производством и потреблением. Главные производители, наемные работники, являлись в экономике и основными потребителями. Кейнсианский идеи регулирования торжествовали. Стимулирование платежеспособного спроса работников влекло за собой повышение национального производства.

 

Вопреки уверенному взгляду в будущее 1950-х годов, кейнсианская экономика оказалась в кризисе. В первую очередь проявился он в финансовой сфере. Пущенная в оборот масса долларов во много раз превосходила золотой резерв США. Одно за другим государства отказывались от золотого стандарта, отвязывали свои валюты от доллара, переходя к плавающему курсу. Затем пришла волна четырех общехозяйственных кризисов, накрывшая мир с 1969 по 1982 год. Кейнсианский методики с «железной гарантией» перестали давать предполагаемый результат. С 1980-х годов пришло время неолиберализма, подошедшее к концу лишь в 2008 году.

 

Стимулирование производства за счет поддержания растущего спроса хорошо работало в относительно замкнутых национальных экономиках, при условии стабильного получения дешевого сырья из колоний. Добившись независимости страны хозяйственной периферии, начали создавать собственную индустрию. Связь их с бывшими метрополиями нарушилась или изменилась. Новые государства продолжали поставлять сырье (становившееся нередко дороже), но часть внутреннего спроса на промышленные товары стали удовлетворять самостоятельно либо за счет товаров из таких же стран, нередко из СССР. Росло также международное разделение труда.

 

Государственная политика монетарного подержания роста спроса в «старых индустриальных странах» оборачивалась повышением инфляции и бюджетных дефицитов. Норма прибыли в компаниях снижалась, налоговое бремя казалось все тяжелее. Перенакопленные капиталы некуда было инвестировать: рабочая сила в Западной Европе и Северной Америке была дорогой, а потребительский рынок – насыщен. Борьба колоний и экономическая политика новых наций также не благоприятствовали росту экономик «первого мира». Поднимая покупательную способность потребителей, правительства стран центра поддерживали производство не только у себя. Принятая капиталом от безысходности кейнсианская политика становилась обузой.

 

Рост доходов населения не стимулировал повышение национального производства, а наоборот обесценивал национальные валюты. Кризис мировой валютно-финансовой системы 1960-х годов, перешел в общеэкономическую дестабилизацию 1970-х годов. В 1973 году резкий рост цен на нефть еще более осложнил ситуацию. Производство в «первом мире» падало, росла безработица, деньги стремительно обесценивались. Не удивительно, что кейнсианский методы подверглись жесткой критике. Возглавил ее американский экономист Милтон Фридман, один из основоположников неолиберализма. На смену потерявшему эффективность кейнсианству пришел монетаризм.

Безысходность кейнсианства для 1949-1968 годов состояла в том, что европейские и американские рабочие стали основными потребителями на рынке. Они не только производили большую часть промышленных товаров в мире, но и были их покупателями. Большой интерес США в послевоенном оживлении экономики Европы состоял не столько в страхе перед коммунизмом, сколько в необходимости открытия новых рынков. С «красной угрозой» в Европе вполне справлялись умеренные правительства за счет сотрудничества самих компартий, отнюдь не стремившихся к взятию власти в благоприятных условиях, а ориентировавшихся на укрепление демократии.

 

Капитализм нашел выход из кризиса 1970-х годов, который советские идеологи называли «третьим этапом общего кризиса капитализма». Вместо четвертого этапа общего кризиса капитализма наступила продолжительная его стабилизация. Механическая арифметика не сработала, капитализм изменил модель и продолжил развитие. Доминировавшие в 1950-1960-х годах идеи Кейнса понемногу трансформировались в тень, а потом и вышли из употребления. За 30 лет неолиберализма сырьевая периферия мира превратилась в индустриальную. Сотни миллионов сельских жителей – в промышленных рабочих, бесправных и низкооплачиваемых.

 

Корпорации закрывали фабрики в «первом мире» и открывали их в новых индустриальных странах, бывших колониях, так и не сумевших порвать с зависимостью от мировых монополий. Правительства суверенных государств «третьего мира» изо всех сил помогали капиталу получать огромные прибыли за счет сверхэксплуатации рабочих периферии. Обилие дешевой рабочей силы создавало иллюзию бесконечности подъема. Однако неолиберальная экономика имела ахиллесову пяту: ее слабым местом были потребители производимых товаров. Ими оставались большей частью трудящиеся США, ЕС и ряда других «развитых стран». 40% потребления приходилось на США.

 

Избыток капиталов позволял поддерживать потребление в «первом мире» за счет дешевых кредитов, но этот ресурс в 2007-2008 годах подошел к концу. На планете разразился хозяйственный кризис. Ускорилась инфляция, началось снижение спроса, фондовые рынки планеты обвалились. Лопнули крупнейшие американские банки. От США к другим странам кризис стал быстро распространяться, поражая новые сектора экономики.

 

По мере приближения мирового кризиса, тень Джона Кейнса все чаще стала возникать в среде умеренных левых. Апелляция к ней выглядела вполне логичной. Кризис убивал кредитное поддержание потребления в «старых индустриальных странах». Он же открывал прописную истину, что основными потребителями теперь являются рабочие во всем мире. В перспективе зарплаты на планете должны были прийти к некоторому общему уровню. Уже в последние предкризисные годы они росли для специалистов на периферии и снижались в центре. В «третьем мире» ощущался дефицит качественных кадров, в Европе и Северной Америки наблюдался их избыток. Жесткие границы локализованных рынков труда вступали в противоречие с задачами хозяйственного развития мира.

 

Грянул кризис неолиберализма. Что лучше кейнсианства подходило для такой ситуации? Вывод казался простым: для устойчивого экономического роста, без всякой перетряски капитализма, необходимым оказывалось стимулирование спроса. Провести реформы и горизонты нового процветания окажутся впереди – звучал простой вывод. В действительности не подходило ничего из имеющегося арсенала буржуазных мер. Не подходило и «могущественное» кейнсианства. Тень Кейнса призывалась напрасно. В современной экономике не существовало колоний, они стали промышленной периферией, формально независимой политически.

 

В 1950-1960-е годы корпорации могли жертвовать частью прибыли через налоги и растущие зарплаты. Потери покрывались за счет сырьевых ресурсов колоний и жестокой эксплуатации местного населения, с опорой на военное насилие. Доходность компаний росла в результате поднимающегося спроса. Государства Запада размещали крупные промышленные заказы, выплачивали относительно высокие пенсии и пособия. С 1982 по 2008 год корпорации сделали все возможное, чтобы снять с себя ярмо кейнсианского реформизма. Социальные расходы в «первом мире сокращались», трудовое законодательство ухудшалось.

 

Убедить капитал обратно взвалить на себя старое бремя уступок, было бы немыслимо. Что кажется приятным изобретением для умеренных левых, не подходит для корпораций. Кейнсианский мир остается наивной надеждой. Реальность уже вырисовывает противостояние империалистических блоков. На планете усиливается борьба за рынки дешевого производства и выгодного сбыта. Возросшее международное разделение труда также не оставляет места для эффективного применения кейнсианских стратегий в рамках отдельных экономик.

 

Кейнсианский методы смягчения кризиса могут дать результат. Но правящие верхи не желают о них вспоминать. Они тридцать лет последовательно демонтировали социальные завоевание трудящихся. Бессмысленно ожидать, что кризис (значение которого едва ли пока осознается) принудит буржуазию к обратным действиям.

 

Миллионы трудящихся еще не разобрались в происходящем. Тень кейнсианства привлекает лишь умеренных мечтателей. Логика глобального кризиса продолжает обваливать мировую экономику. Для возобновления хозяйственного роста потребуется новая технологическая основа. Все уступки, которые рабочие смогут получить в условиях единой мировой фабрики, возможны лишь в результате борьбы, а никак не вследствие осознания верхами совершившихся в период финансовой глобализации перемен. Вывод для масс не в ожидании нового кейнсианства. Он – в классовой борьбе.

 

Rabkor.ru

15.09.08

 

 

Кто к кризису готов?

 

Деловая пресса полнится советами, как сохранить сбережения и лучше подготовиться к кризису. Одни советуют покупать валюту, другие – золото и «удачно» подешевевшие акции. Но, если отбросить экономику и обратиться к политике, можно узнать, кто же лучше всех подготовлен к кризису.

 

Перелистывая по утрам газеты, тысячи россиян с тревогой просматривают заголовки. Эта тревога не случайна. Она оправдана объективно. И если сравнить ее с трепетом, внушаемым человеческим нервам фильмами ужаса, то перевес будет в пользу реальности, а не искусства. Однако есть люди, которым не стоит слишком беспокоиться о будущем. Они гарантированно защищены от безработицы, а значит и от финансовых отливов в карманах. Им, конечно, как и всем, угрожает инфляция, одна их положение наиболее надежно. Их услуги понадобятся непременно.

 

Разумеется, речь идет не высшем менеджменте корпораций. Речь о милиции и правоохранительных органах России в целом. Правительство страны все еще недоумевает на публике по поводу «странных неприятностей» в «нашей совершенно здоровой экономике», но внутренне оно уже оценило происходящее. Тревога теперь не оставляет не только читателей утренних газет, но и высших сановников государства. Финансовые резервы правительства выглядят большими, но в сравнении с нарастающим потоком проблем в «совершенно здоровой экономике» они ничтожны.

 

Верхи готовились к неприятностям, самое худшее, схожим с рецессией 1998-1999 годов. Реальность принесла большой сюрприз. Ни сырьевые корпорации, ни государство к кризису не готовы. Однако неподготовленность экономическая (далеко не только монетарная, денег как раз у власти пока достаточно) не означает неготовности полной, абсолютной. Есть инструмент, который превосходно подготовлен к большим хозяйственным неприятностям. Этот инструмент – полицейские структуры власти.

 

Как не парадоксально, никто не готовил армию правопорядка к глобальному кризису. Он вообще не планировался аналитическими отделами государства и ведущих компаний. Все должно было быть хорошо, спокойно. Российской милиции высшие чиновники никогда не делали особой чести. Она не была в фаворе, хотя выполняла почти всю неприятную работу по поддержанию установленного порядка. Главное ее не баловали материально. Зарплаты сотрудников милиции оставались низкими, способствуя коррупции, но закаляя самурайский дух. Именно это и означает – готовность к кризису.

 

Потрясения в мировом хозяйстве грозят российским властям материальными затруднениями. Налоги уже приходится снижать, чтобы компенсировать кризисные потери компаниям. Рухнувший фондовый рынок требует денежных вливаний. Особенно плохо банкам. Но деньги для крупнейших из них наверняка найдутся еще не раз. О населении можно не беспокоиться. Оно как-нибудь само переживет неприятный период. В гипнотической лояльности масс власть вроде бы может пока не сомневаться. Политические технологии с помощью «всесильного телевиденья» справятся со всем. В этом чиновники убеждены глубоко и давно. Но если что-то вдруг пойдет не так, о народе побеспокоится милиция.

 

Бросать средства на поддержку трудящихся и пенсионеров кажется верхам чистым безумием. Весь последний период они как раз боролись со слишком быстро растущими доходами россиян. Те же цели преследовал капитал во всем мире. Цель, наконец, достигнута. Достигнуто то о чем можно было лишь мечтать: инфляция обваливает доходы рабочих. Раньше для этого приходилось печатать деньги. Теперь не нужно ничего.

 

Неолиберальная мечта сбывается сама по себе. Беда лишь в том, что инфляция часть кризиса, а он обваливает все. Вместо нелиберального рая для корпораций получается неолиберальный ад для всех. Но даже в таких условиях буржуазная администрация России не собирается отступать от принципов. Полицейское «успокоительное» - вот единственное на что могут рассчитывать россияне. Другой «помощи» им предоставлять верхи не планируют.

 

Люди не зря с тревогой по утрам пролистывают газеты. Кризис действительно подготовляет рост безработицы, ухудшение условий труда и ускорение инфляции, так безжалостно пожирающей доходы. В условиях, когда власть беспокоят лишь доходы от нефти и газа глупо рассчитывать на ее заботу в тяжелое время. Патерналистские чувства народа ожидают тяжелые испытания. И когда эти испытания придут, в защиту от возмущенных людей выступит самый готовый к кризису инструмент власти – полиция.

 

Российская власть не ошиблась, отказавшись перестраивать милицию по западному образцу. Получи сотрудники органов правопорядка в годы экономического подъема высокую зарплату, социальную защищенность, доступное и качественное жилье они наверняка испортились бы. Изменился бы их нрав, интересы. Они не стали бы политически менее надежными, но к кризису это бы их не подготовило. Наоборот хозяйственные проблемы затруднили бы для правительства управление избалованной полицией. Останься милиция без привычного человеческого комфорта и лояльность ее начала бы убывать. Положиться на такие кадры в борьбе против «возмутителей общественного порядка» было бы нелегко.

 

К великой радости капитала у руля государства стоят хоть в чем-то сведущие люди. Неведомо почему, но они умудрились в лучшем виде подготовить милицию на случай «буйного времени», не избаловали ее достойным человека существованием. Смогли сохранить в головах многих милиционеров представление о том, что все забастовщики и пикетчики наняты на зеленые деньги коварного Запада. Глубоко вколотили державный патриотизм. Теперь, когда сон фараона про сытых коров, сменившихся тощими, становится былью, не испорченность полиции достатком очень на руку власти.

 

Все кажется, бессознательно учтено, в надежности милиции в период кризиса можно не сомневаться. Существует, однако, единственное «но». Пробуждение сознания масс вполне может оказаться заразным, способным заставить задуматься не только рабочих, но и тех, кто призван защищать от них существующий строй. И не избалованность милиции государственной опекой способна сыграть как раз не на пользу власти и капитала.

 

Rabkor.ru

10.10.08

 

 

Коровы Кудрина

Не так давно на конференции газеты «Ведомостях» Кудрин вспомнил о библейской притче. Министр финансов рассказал собравшимся, что фараон видел дивный сон: семь сытых и семь тощих коров. Он не понял значения. Но мудрый Иосиф разгадал, что этого годы Египта, следующие друг за другом. Правительство создало стабилизационный фонд и спасло страну в голодную пору.

В эпоху предшествовавшую просвещению библия считалась книгой полезной. Для одних она являлась трактатом по социологии или нравственности. Другие полагались на ее политическое учение. Третьи видели в ней экономическое пособие. Среди средневековых студентов наверняка мог быть и будущих российский министр. Правда, когда другие юноши тщательно конспектировали слова профессора преуспевшего в теологии, будущий финансовый глава спал. И снились ему коровы.

 

Прошло время. Неолиберализм призвал Кудрина к заботам о финансовом благе России. Все шло хорошо, нефть и металлы дорожали, экспортная выручка корпораций шла вверх. Но Кудрин знал, что всякое хорошее время сменяется худшим. Такова конъюнктура, так устроен мировой рынок. Об этом не раз говорит и библия. К плохому нужно готовиться. Поэтому Кудрин обратился к библейским принципам регулирования хозяйства, которые он впитал со священным молоком монетарного либерализма. Семь сытых коров он повелел загнать в сарай и запереть. За такую бережливость фараон мог только похвалить мудрого министра.

 

Пришло трудное время. Сперва Кудрин не верил. Сомневался. Говорил: подождите, Россия станет мировым финансовым центрам, кризис нам нипочем – мы только выиграем от него. Но конъюнктура не шутила. Рухнули биржи, цены на нефть опустились вдвое и обещали худшее. Банки остались без средств, начались увольнения, паника. Россияне бросили скупать золото и муку. Инфляция била рекорды. Нельзя стало говорить, что все хорошо в экономике. Понял министр, пришли трудные времена. Вспомнил Кудрин про семь коров. Побежал к сараю. Отпер врата и видит: три коровы лежат полумертвые, кожа да кости, а четыре издохли, только копыта остались.

 

В жизни Россия также готовилась к кризису. Совершенно забыв о товарной сущности денег, правительство собрало их, сколько смогло. Ровно 550 миллиардов долларов. Деньги эти оно сложила в стабилизационный фонд. Вкладывать их в развитие страны считалось безумием. Пророки неолиберализма учили, что государство должно сокращать, а не наращивать расходы. Тем более эта «библейская истина» казалась разумной сырьевым корпорациям России, ориентировавшимся, прежде всего, на внешний сбыт. Поэтому на время кризиса запасали не зерно, как главное в Египте, не сильный внутренний рынок, а только иностранные валюты. Часть их, правда, вложили в «высоконадежные» западные бумаги.

 

Когда разразился глобальный кризис, выяснилось, что в запасе у страны лишь валюты, евро и доллары. Но вызванная кризисом и монетарной политикой ЕС и США инфляция обесценивала эти резервы Кремля. Кудрин мог сколько угодно ссылаться на коров, но кризис бил по России сильнее, чем по остальному миру. И резервы власти на случай «плохих времен» оставались ничем иным как полуживыми коровами Кудрина. Кормить их было нечем, а можно было лишь резать одну за другой. Так инфляция за первый год кризиса резала валютные резервы России. Но и сами верхи оказались вынуждены добивать коров стабилизационного фонда по одной. Десятками миллиардов деньги текли каждую неделю в сторону терпящих бедствие крупнейших банков и корпораций.

 

Деньги потребовались бирже, сырьевым монополиям из падения спроса, банкам из-за дефицита финансов. На все это одна за другой уйдут коровы Кудрина, неприкосновенные резервы стабфонд. Помогут ли они против кризиса? В стране разворачиваются массовые увольнения, а власть продолжает твердить про слишком большие зарплаты россиян. Внутренний рынок сокращается, разоряя производителей ориентированных на него, а не на экспорт. Это остается без внимания. Инфляция ускоряется день ото дня, а власть обещает ее сознательно усилить, наращивая денежную массу.

 

Не останавливаясь, печатный станок выдает новые и новые рубли. В 2007 году рублевая масса возросла на безумные 50-60%, дав толчок безудержному росту цен. В 2008 году было напечатано до 35% новых рублей от имеющейся массы. В 2009 году Кудрин обещает оставить этот показатель прежним. За девальвировавшихся валютных коров стабфонда, за падение спроса на мировом рынке ответят рабочие России. Все проблемы сырьевых корпораций и их банков будут решаться не за счет стабфонда, его ресурсы уже тают. На это пойдут деньги простых россиян, которые «слишком хорошо жили» последние годы и которых к тому же никто не собирается защищать от повальных увольнений. И если в результате кто-то не сможет оплатить банковский долг, то банки и государство найдут способ взять свое. Приобретенные в кредит дома и машины, наверняка, будут изымать.

 

Кудрин не зря вспоминает библию. Кроме коров в этой книге собрано немало других, полезных идей. Одна из них проста и удобна для правительства, представляющего крупный капитал. «Всякая власть от бога» - отличный пример. Что бы не делало правители перед лицом всевышнего, он подтвердит их правоту на страницах своей книги.

 

Кризис будет наступать дальше. Он только еще наносит первые удары по экономике России. В 2009 году картина станет гораздо страшней. Когда коров не останется, верхи съедят самого Кудрина. Но это не изменит их политики, потому что политика всегда отражает интересы классов.

 

Rabkor.ru

20.10.08

 

 

Энергетика и мировой кризис

 

Нефть почти безраздельно господствует еще в энергетике планеты. Но время ее уходит безвозвратно. Глобальный кризис заканчивает одну экономическую эпоху и открывает другую. Какие перемены он подготовляет? От каких источников энергии мир откажется и к чему придет? Какие технологические новшества помогут побороть кризис?

 

Максимального уровня цена нефти достигла 11 июля. Баррель «черного золота» стал стоить $147,27. Экспортеры нефти торжествовали. Они не сомневались, что нефть будет дорожать и дальше. Это им обещали политики и эксперты. К концу года нефть должна была дойти до $200 за баррель. Министерство финансов РФ уверяло: углеводороды не подешевеют ранее 2011-2012 годов. В это верили почти все. Казалось, подобному сценарию не существовало альтернативы.

 

Нефть начала быстро дешеветь летом. К августу она упала ниже $115. В октябре колебалась уже в районе $60 за баррель. Место вчерашнего оптимизма заняла возрастающая тревога. Сырьевые корпорации ожидали новых потерь прибыли. Потребители нефти также небыли спокойны. Первоначальное предположение, что снижение стоимости «черного золота» облегчит ситуацию в мировом хозяйстве, не оправдалось. Нефть падала вместе с фондовыми рынками планеты и потребительским спросом. Она не облегчала положения индустрии и рядовых потребителей, а отражала дальнейшее его ухудшение.

 

Накануне глобального кризиса мир свято верил в нефть. В конце 2007 года казалось, что рост потребления углеводородов на планете будет подниматься дальше. Нефть вошла в хозяйственную жизнь так давно, что никто не помнил о том, какой несокрушимой выглядела в конце 19 столетия вера в силу угля и паровой машины. Все забыли о том, как страшный экономический кризис 1899-1904 годов похоронил паровое будущее. В 20 веке доля нефти в общем потреблении энергоресурсов возрастала. В 1900 году она составляла всего 3%. В 1939 году была уже на уровне 17,5%. В 1972 году равнялась 41,5%. В 2000 году добралось до 65%, поднимаясь дальше. Аналитики уверяли: к 2030 году доля нефти в глобальном потреблении энергоресурсов увеличится до 84%.

 

Стоимость нефти поднималась вместе с ростом потребления. В 2003 году из-за войны в Ираке она подскочила до $30 за баррель. В 2004 году прошла отметку $40. В начале 2008 года нефть стоила уже $100. Рост цен на «черное золото» беспокоил потребителей. В США и ЕС были разработаны и запущенны дорогостоящие проекты получения биологической замены бензину и дизельному топливу. В производство биотоплива вкладывались миллиарды. Однако выращивание на огромных плантациях растений для изготовления спиртов (биоэтанола и биобутанола) не только наносило вред экологии, но являлось убыточным экономически.

 

Биотопливные проекты держались на огромных субсидиях и дорогой нефти. Правительства полагали, что они помогают сдерживать рост цен на нефть. Но в общемировом потреблении жидких топлив биотопливо составляло всего 1,5%. Как только углеводороды начали дешеветь иллюзии связанные с биотопливом стали рассыпаться. Европа первой отказалась от своих намерений наращивать долю потребляемого биотоплива, «вытесняя» нефть. Казалось, глобальный кризис расставил над «i» все точки рационального понимания. Однако человечество по-прежнему осталось в энергетическом тупике. Запасы нефти были ограничены. Рост потребления углеводородов вел к резкому увеличению цен, что мешало удешевлению товаров.

 

Со времени кризисной полосы 1969-1982 годов глобальная экономика сильно изменилась. Прежде сырьевая периферия мира (страны «Юга») стала индустриальной. Сотни миллионов крестьян превратились в промышленных рабочих. Выросла армия офисных служащих. Возрос объем мировой торговли. При этом главными рынками сбыта остались США и государства ЕС. На них суммарно приходилось к началу кризиса порядка 65% мирового потребления. Но вынос индустрии из этих стран сокращал доходы работников. В этом состояло главное противоречие кризиса открывшегося в 2008 году.

 

К концу второго десятилетия финансовой глобализации проявилось колоссальное перенакопление капитала. Корпорации не могли выгодно инвестировать его в реальный сектор из-за ограниченности мирового спроса. Средства пошли на покупку ценных бумаг и кредитное поддержание потребителей, прежде всего американцев и европейцев. Долговой пузырь первым лопнул в США, где разразился «народный дефолт». Спустя немного времени аналогичные процессы стали проявляться в других странах. Средние слои не справлялись с долгами. Бумаги обесценивались. Фондовые рынки потеряли устойчивость. Возросла инфляция, еще более подрывая спрос. Кризис нанес первые удары по мировой индустрии, подтолкнув повышение безработицы.

 

Чтобы угнаться за ускользающим потребителем производители должны найти радикальный способ удешевления товаров. Это непростая задача, на решение которой потребуется время. Ресурс сокращения издержек за счет низкой оплаты труда в странах периферии подошел к концу. Единственным выходом в условиях сжатия глобального спроса являются более высокие индустриальные технологии, означающие увеличение энергопотребления в мире. Для выхода на кривую роста глобальной экономике нужно много дешевой энергии. Однако перемены не могут свестись лишь к технологиям. Как минимум должна смениться экономическая модель капитализма, измениться производственные отношения.

 

Нефть не может служить решением. Надежды корпораций-экспортеров на возобновление роста стоимости углеводородов по завершении хозяйственной дестабилизации лишены оснований. Случись подобное, и мировая экономика вновь ввалится в тяжелый кризис. Без качественных прорывов в энергетике кризис не удастся преодолеть: потребители останутся слишком слабыми, товары не найдут нужного числа покупателей.

 

В новой энергетической революции, способной дать толчок к преодолению кризиса, нет ничего невозможного. В период 1899-1904 годов человечество уже находило выход из парового «энергетического тупика». Тогда прорыв совершился за счет электроэнергетики, бензиновых и дизельных двигателей. Какую технологическую революции подготовляет настоящее?

 

Еще не ясно, что за источники энергии и двигатели придут на смену современным. Возможно, ядерная электроэнергетика не лишена перспектив. Низкий КПД (максимум 40%) солнечных батарей и невозможность получать с их помощью много энергии пока не оставляет им шанса. Может быть, решение будет найдено за счет получения атмосферного электричества. Ничего нельзя сказать точно. Ясно одно: кризис обязательно совершит революцию в технологиях промышленности, энергетике и труде. «Чудо» произойдет на наших глазах.

 

Igso.ru[5]

05.11.08

 

 

Кто все это купит?

 

Россия, наконец, имеет антикризисный план. Более того: правительство признало факт кризиса, объявив о том, что он распространился уже много дальше финансовой сферы. Теперь фондовый рынок оживляется в трепетной надежде на скорое возвращение «добрых времен». Не ясно только одно: куда направится сбыт.

Помогать страждущей деловой элите – священный долг всякой добропорядочной власти. Обвинения в скупости более неуместны: государство щедрой рукой собирается раздавать помощь. Деньги получат банки, сырьевые корпорации, автопроизводители и строительные фирмы. Льготы будут даны авиационным компаниям и транспортным предприятиям. Правительство идет на встречу бизнесу. Уже успевшие сократиться на $120 млрд. валютные запасы страны пойдут в дело вновь.

 

В Кремле верят, что денег и протекционизма хватит на всех. Проблемы малого бизнеса рассмотрены лишь абстрактно, но это естественно. Небольшие компании еще не доказали на рынке своей устойчивости: пусть действуют сами. О населении просто не принято вспоминать. Может быть, бюджетникам и пенсионерам повысят выплаты на 3%, а может и на 6%. При этом государство постарается (как оно это активно делает с 2004 года), чтобы инфляция съела эти «лишние деньги» бедняков. У России старый приоритет – мировой рынок. Антикризисные меры тут ничего не меняют.

 

Вслед за снижением цен на нефть и металлы начал дешеветь газ. Европа объявила о снижении объема его закупок. Россия – о сокращении экспорта нефти на 25%. На этом фоне единственная радостная весть для либеральных экономистов: снижение заработной платы. Она сокращается как относительно, под воздействием инфляции, так и абсолютно – по воле работодателей. Деловые аналитики с торжеством констатируют: впервые за несколько лет рынок принадлежит не рабочим, ранее требовавшим «слишком много». Свободных рабочих рук в стране становится больше, а срок поиска работы уже приравнен в среднем к шести месяцам. По некоторым оценкам, на одно рабочее место теперь четыре претендента. Согласно неолиберальной доктрине, условия идеальные.

 

Однако надежды на дешевый труд, как двигатель роста наивны. Священный мировой рынок не только сжимается, но и растворяется во всеобщем возрождении протекционизма. Не только Россия изобретает запреты на ввоз иностранных товаров. Так поступают многие страны. Сбыт становится первостепенной проблемой. Склады китайских предприятий завалены нереализованной продукцией. Производства останавливаются из-за отсутствия продаж. Правительство Китая неубедительно обещает перенаправить реализацию промышленных изделий на внутренний рынок. Для этих целей до 2010 года власти намерены выделить $586 млрд. на поддержание своего рынка. Сбыт стремительно сокращается не только на внешнем, но и на внутреннем рынке.

 

Россия даже не помышляет о потребителях. Власти верят, что кризис надо попросту переждать. Поэтому они поддержат финансово свой капитал и защитят его от конкурентов. Вопрос о том, куда денется произведенная продукция, правительство пока не интересует. Оно уже провозгласило готовность покупать дома «высокой степени готовности», что, вероятно, означает приобретение недостроенного жилья. Готовые квартиры останутся на рынке ждать несуществующего покупателя. Добавим: на несуществующем рынке.

 

Рынок жилой недвижимости не одинок. Продажи падают в России по всем направлениям. По итогам лета в магазинах одежды констатировалось 20% снижение сбыта. За два месяца осени проблема лишь усугубилась. Все хуже дела обстоят в сфере услуг. Ее ожидают массовые увольнения (уже разворачивающиеся), а потом и повальные банкротства. Потребитель все больше думает не о дорогих покупках, а о самом необходимом. Но даже на продукты спрос сокращается, делается выборочным с приоритетом более дешевых товаров. Вслед за «благополучными» бельгийцами, россияне больше едет хлеба, капусты и других простых овощей. Планы больших покупок откладываются надолго.

 

Антикризисный замысел правительства неизбежно сработает. В баки самолетов зальется недостающее горючее, стальной прокат и стройматериалы будут проданы, автомобили и другие товары произведены. Новенькие дома вытянутся, сверкая стеклами. Буксующие отрасли придут в движение. В крупные банки вернутся деньги и деловой напор. Просрочившие выплаты по кредитам должники будут беспощадно нагружаться новыми процентами. Деловая жизнь, наконец, оживет? Нет!

 

Главное чего не будет доставать «возрожденной рыночной экономике» – это рынка. Без потребителей, без людей способных покупать товары их невозможно будет продать. Через несколько месяцев «возрождения» экономика вернется в прежнее положение, при общем ухудшении ситуации. В дело будут пущены новые валютные резервы. Накачанные деньгами отрасли опять заработают, а государство поймет, что кроме него покупать товары становится некому.

 

Вместо миллионов разоренных, придавленных инфляцией и снижениями зарплаты покупателей в стране останется один – главный покупатель, правительство. Ему придется приобретать кур, дома, машины, древесину и даже газеты со своими собственными рассказами о «победах» над кризисом. Все это власти будут беспощадно сваливать в бездну, но не станут так просто раздавать людям. Цель подобных действий в том, чтобы удержать цены на рынке и одновременно разгрузить компании от избыточных товаров. Чтобы еще более простимулировать бизнес правительство вполне способно резко снизить налоги на него.

 

«Гениального решения» не хватит надолго. Представление, что население можно заставить покупать товары по неолиберальному наивно. Еще более нелепа мысль о том, что владельцы компаний сами станут приобретать всю производимую продукцию. Государство же не способно надолго стать основным покупателем. Если доходы рядовых потребителей не начнут расти, то, потратив все сбережения и затопив страну эмиссионными рублями, правительство придет к финансовому краху. С этого момента торжество кризиса сделается полным.

 

Все антикризисные меры государства – это попытка поддержать разрушающийся рынок. В своей логике она неминуемо приведет власти к замене собой нормального спроса. Схема такой «антикризисной» политики выглядит реалистичным абсурдом: правительство даст деньги компаниям, чтобы они произвели товары, которые оно же у них и будет приобретать. Стабилизационного фонда не хватит надолго. Поэтому резонен вопрос о том, где еще власти найдут необходимые средства?

 

В экономике капитализма действует железное правило: государство может брать деньги или у буржуазии или у рабочих. Избранная сегодня стратегия борьбы с кризисом направлена на перекладывание проблем на трудящихся, которым бюрократия не собирается помогать. В планах Кремля нет повышения пенсий, резкого увеличения зарплат бюджетникам, создания новых рабочих мест и стимулирования повышения доходов рабочих. Власти не предполагают вводить высоких пособий по безработице, на которые можно было бы прожить. Они, как представители крупных собственников, будут помогать своему классу. В результате те, кто прежде покупал потребительские товары (базисные для экономики) станут много слабее. Взять у них даже с помощью эмиссии будет нечего. Рынок превратится в пустыню.

 

Вместо того чтобы поддержать рядовых потребителей, правительство продолжает играть на их ослабление. Логика его политики – это логика катастрофы. Длительное время государство не сможет замещать собой спрос, делая вид, что рынок еще жив или надеясь на его спонтанное оживление. Для преодоления кризиса необходим разворот экономической политики. С привычкой брать средства из карманов рабочих буржуазному правительству надолго предстоит проститься, пускай и с чудовищным опозданием. Именно поэтому настоящий кризис означает крах неолиберализма.

 

Логика новых хозяйственных условий диктует новую модель построения экономики. В ней, чтобы оживить рынок придется поднимать доходы населения, а не обваливать их. Лишь в таком случае деньги будут возвращаться к производителям, которым станет выгодно внедрять новые технологии. Однако вряд ли материальные блага упадут на трудящихся как манна. За них придется побороться. Кризис еще впереди. Власти от своих намерений так скоро не отступят.

 

Rabkor.ru

10.11.08

 

 

Прописка в эпоху реставрации

 

Отмена прописки в 1991-1993 годах оказалось формальной и временной. Политика реставрированного капитализма очень скоро привела к ее возвращению. Она потребовалась, чтобы контролировать население в условиях невиданного хозяйственного разрушения. Однако последовавший за кризисом 1998-1999 годов экономический рост повлек за собой если еще и не перемены, то явную в них потребность.

 

В 1993 году прописка законодательно была заменена регистрацией по месту жительства. Вводилось также понятие регистрации по месту пребывания. Органами регистрации оставались структуры милиции, МВД. При пребывании не по месту проживания более десяти дней требовалось пройти процедуру регистрации в течение трех суток. Милиции полагалось штрафовать всех, кто не мог доказать, что находится на новом месте менее трех суток.

 

Введение прописки в СССР шло нога в ногу с наступлением сталинской контрреволюции. Она появилась в 1933 году вместе с внутренними паспортами, отмененными прежде Октябрьской революцией. В 1935 году прописка сделалась разрешительной. Лишь после смерти «отца народов» произошло смягчение регистрационного режима в стране: колхозники получили паспорта и смогли законно покидать сельские районы. Постсталинская прописка оставалась разрешительной, проживать без нее в каком либо населенном пункте запрещалось. Управляя движением капиталов, правительство стремилось управлять также потоками рабочей силы. Но что подходило контрреволюционной бюрократии вызывало справедливое недовольство рабочих. Однако в России реставрированного капитализма ситуация оказалась еще хуже.

 

Важным отличием новой системы прописки от советской было прикрепления человека не к местности, а месту проживания – конкретной жилой площади. Права гражданина де-факто привязывались к территории проживания (город, район, поселок). Не имевшие собственной либо семейной недвижимости граждане превращались в почти бесправных лиц и изгоев. Им было трудно найти работу, их отказывались лечить и признавать в государственных органах. Больных в СССР лечили и не по месту прописки. В Ельцинской России человек без прописки, то есть без собственного жилья, презрительно именовался БОМЖ (без определенного места жительства). В 2000-е годы в схожем правовом положении фактически оказалась значительная часть экономически активного населения (прежде всего работающая молодежь), имевшая собственное жилье лишь формально, согласно штампу в паспорте о прописке.

 

Не ограничиваясь новым законом, Москва и некоторые другие субъекты РФ приняли собственные правила регистрации – еще более жесткие. В 1994 в Москве устанавливался сбор в $4000 (в то время цена 5-6 комнатной квартиры) за регистрацию лица ранее не проживавшего в столице. Его отмена произошла лишь в 1997 году. По всей стране получение любой регистрации становилось сложным, забюрократизированным делом, требующим массы времени, а часто и немалых денег. Временная и постоянная прописка получила разрешительный характер. Даже при покупке жилья прописаться в нем было непросто. В Москве милиция повсеместно проверяла документы граждан. При отсутствии временной или постоянной регистрации взимался штраф или, чаще, вымогалась взятка.

 

Как и прежде прописка проставлялась в паспорте. Вместо старых советских внутренних и заграничных паспортов вводились новые внутренние и заграничные паспорта. Графа национальность отменялась. Но пока оставались бюрократические барьеры для миграции граждан, это могло быть лишь условным шагом к представлению о населении страны как единой нации. Заграничный паспорт требовалось получать отдельно по месту прописки. Выездных виз не существовало, но заграничный паспорт являлся, в сущности, такой визой. На получение его часто уходило несколько месяцев. Внутри страны функцию визы выполняла регистрация. Единый рынок труда, как и правовое единство страны для трудящихся существовали лишь условно.

 

Права граждан распространялись по принципу прописки. Проживавшие не по месту постоянной регистрации лица фактически лишались права на бесплатное медицинское обслуживание (пускай и частичное) по общенациональному медицинскому полису. Они не могли нормальным путем устроить детей в детский сад и школу. Большая часть экономически активного, молодого и средневозрастного населения не могла приобрести и зарегистрировать автотранспорт, получить водительские права, взять в банке кредит. Переселяясь на работу в другой город, граждане России оказывались бесправными чужаками. В Москве им приходилось избегать встреч с правоохранительными органами, представители которых безнаказанно выслеживали приезжих с целью получения взяток.

 

В таких условиях для большинства граждан РФ единство страны оставалось фикцией. Однако было бы ошибочно считать, что создание новой паспортной и регистрационной системы произошло спонтанно или противоречило экономической ситуации. 1990-е годы были периодом крайнего хозяйственного упадка страны. Шел болезненный распад старой социальной структуры общества. Происходил хищнический раздел собственности: формировался новый правящий класс. Власть, отражавшая его интересы, старалась не создать механизмы административного регулирования миграции населения, а пресечь ее. Как и в период упадка Римской империи требовалось удержать подвластные массы на старых местах, фактически воспрепятствовав ему менять место проживания. Разница с Римом состояла в том, что Россию ожидал не крах от вторжения варваров, а кризис 1998-1999 годов и последующий бурный рост экономики.

 

Пережив тяжелый перелом 1998-1999 годов, Россия очутилась в новых хозяйственных условиях. Трудовые ресурсы страны оказались востребованными. Начался приток иностранных инвестиций. Новый подъем мировых цен на нефть обеспечил рост прибыли российских монополий. Сложились новые экономические структуры: корпорации, банки. Заработала промышленность. Казавшиеся лишними рабочие руки были востребованы, потребовался даже массовый приток иностранных рабочих. Бюрократическая система регистрации, паспортного контроля и дискриминации граждан по территориальному признаку стала мощным тормозом экономического роста.

 

В 2003 году была отменена ответственность граждан за пребывание без регистрации. В 2004 году срок регистрации увеличился с 3 дней до 90. С этого времени миллионы людей получили возможность жить без прописки, лишь периодически ездя в другие города и оставляя билеты как доказательство срока своего прибытия. Другим крайне умеренным шагом стало упрощение процедуры выписывания; получение новой регистрации по месту жительства аннулировало старую регистрацию.

 

Предприятия начали массово принимать на легальную работу иногородних граждан. Однако, проживая не по месту прописки, граждане оставались ограниченными в правах. Действующие нормы противоречили конституции. Но вердикты Конституционного суда оставались без результатов. Масштаб полицейского произвола не стал меньше. Получить постоянную регистрацию, не имея собственного жилья, осталось дорого и крайне сложно.

 

По мере того как экономический рост требовал все больше рабочих рук, получить их становилось все сложнее. Переезд на новое место, где имелась подходящая работа, означал для миллионов россиян серьезные проблемы с бюрократией и потерю многих прав. В результате, при свободном движении товаров и капиталов, в стране не существовало свободной миграции работников. Это затрудняло компаниям подбор персонала и лишало многих людей лучшего заработка. Реальные инвестиции рисковали повиснуть в воздухе: предприятия не могли работать без нужного персонала. Регистрационно-паспортная система дробила рынок труда, снижая экономические мотивы миграции специалистов.

 

Почувствовав кадровый голод, правящий класс решился на скромные шаги по смягчению регистрационного режима. Однако пойти на отмену дискриминационных норм прописки российская бюрократия не пожелала.

 

Рост заработных плат квалифицированных рабочих остановил мировой кризис. В стране быстрым темпом начала возрастать безработица. «Благое чудо» удешевления рабочих рук не принесло капиталу желанного облегчения. Кризис возрождает протекционизм, а тенденция удорожания рабочей силы не будет отменена глобальным кризисом. После его завершения кадровый дефицит продолжит возрастать: тенденция роста заработных плат квалифицированных рабочих не прервется, а лишь усилится. В мире исчерпан ресурс эксплуатации дешевого труда, а техническое перевооружение промышленности обернется удорожанием специалистов. Вместе с тем сбыт товаров все более будет происходить в рамках национальных рынков. Обираемые милицией и бюрократией рабочие не смогут стать потребительской основой роста. Прописку и многие связанные с ней нормы придется отменить – они окажутся несовместимыми с задачами хозяйственного развития.

 

Дальнейшее экономическое развитие России неотвратимо требует качественных перемен: отказа от внутренних паспортов с заменой их удостоверениями личности, отмены действующих норм регистрации, ликвидации ограничения прав граждан территорией проживания. Неизвестно кто первым принудит власть к отказу от пережитков крепостного рабства в виде прикрепления человека к месту, кризис или движение масс. Однако перемены эти произойдут. Какими они могут стать?

 

Меняя место проживания вместе с местом работы, человек не должен терять время на бюрократические процедуры. Регистрация должна стать быстрой и уведомительной, без внесения в документы отметок о месте проживания. Пребывание в любой части страны должно стать свободным, без какого бы то ни было разрешения властей. Процедура выдачи загранпаспорта должна быть существенно упрощена, сводясь к выдаче документа по требованию гражданина без всякого бюрократизма и освидетельствования. Различные сборы при уведомлении о перемене места жительства или получении документа также стоит упразднить. Необходимым является распространение действия прав граждан на всю территорию страны, а не только на место прописки.

 

Прогрессивным является также упрощение процедуры получения российского гражданства для иностранных мигрантов. Сегодня законы практически всех стран лишают их возможности подниматься над неквалифицированным трудом. Однако в новых исторических условиях нехватка грамотных кадров неизбежно принудит капитал пойти иммигрантам на уступки. Политику воспроизводства рабочей силы, стертую неолиберализмом, ждет возрождение. Ее неприятной стороной для капитала станет рост активности и сплоченности рабочих. Эти горькие пилюли вынуждено будет пить и российское государство, со всеми своими двуглавыми орлами и дикими бюрократическими порядками. Лекарство преобразований даст капитализму время в последний раз, но навсегда отнимет у него перспективу.

 

В результате подобных преобразований в России завершилось бы создание единого рынка труда. Возникло бы единое правовое пространство для граждан. Это облегчило бы жизнь трудящихся, повысив их заинтересованность в экономической миграции. Для национального хозяйства описанные меры дали бы больше рабочих рук, во многом избавив работодателей от затратных поисков необходимых профессионалов. Все это положительно сказалось бы на потребительском рынке и повысило бы инвестиционную активность в стране. Классу наемных работников упразднение полуфеодальных правил прописки позволило бы сделать серьезный шаг в становлении сознания и сплоченности.

 

Rabkor.Ru

10.11.08

 

 

Запах девальвации

 

Экономический кризис принес в воздух страны необычный запах. Это не запах денег – это запах девальвации. Иностранные валюты должны вырасти, а рубль распрощаться с «твердостью», потерять в покупательной способности. Об этом просит бизнес и на это готово правительство. К чему приведет страну девальвация?

 

В октябре тревожные слухи о предстоящем падении рубля вызвали панику. Очереди выстроились у обменников валюты. Население крупных городов бросилось приобретать доллары и евро, сбрасывая накопленные рубли. Страсти улеглись быстро: власти вышли с успокоительным заявлением. Крушения рубля не последовало. Доходы и сбережения трудящихся не обесценились в ходе нескольких дней. Однако новый месяц принес перемены. У девальвации появилось сильное лобби.

 

Деловые элиты обратились к руководству страны с настоятельной просьбой опустить рубль по отношению к иностранным валютам. По мнению руководства крупнейших компаний, ослабление национальной валюты как никогда нужно экономике. Мировые цены на сырье продолжают падение, не обращая внимания на заклинания чиновников и именитых аналитиков. Все обещания экспертов и политиков об остановке цен разбивает реальность. Нефть стоит уже порядка 50 долларов, вместо того чтобы застыть на 100, 90 или 80 долларах за баррель. Дешевеют металлы. Спрос на сырье в мире сокращается.

 

Единственный открытый неолиберальными экономистами выход: сокращение затрат на рабочую силу. Снизить расходы компаний на машины, сырье и здания цехов просто понизив покупательную способность рубля невозможно. Однако снижение реальной заработной платы удешевит российское производство. Для этого и нужна девальвация. Сокращение себестоимости нефти, газа и иных экспортных товаров повысит их конкурентоспособность – уверены руководители корпораций. Все что должно произвести правительство, это минуя карманы населения выбросить на рынок массу новых рублей. Инфляция сделает свое дело. Рубль опустится. Покупательная способность зарплат упадет. Издержки кризиса будут переложены на плечи трудящихся.

 

Не удивительно, что «гениальный план» беспокоит население. За годы экономического роста материальное положение большинства граждан улучшилось, но отнюдь не стало несокрушимым. В руках правительства по-прежнему волшебный инструмент эмиссии. Обвалить доходы граждан ничего не стоит. Спрос на рабочую силу в стране падает, а не растет, как это было с 1999 по 2008 год. Снижение покупательной способности зарплат никакой их рост на рынке труда не компенсирует. На рынке труда нет никакого роста, кроме роста предложения рабочих рук на фоне снижающегося спроса на них. Не удивительно, что люди вновь и вновь спешат поменять рубли на другие валюты.

 

Ошибка думать, будто доллар или евро твердо стоят на ногах. Покупательная способность этих валют сокращается, как сокращается она и у российской денежной единицы.

 

Начиная с 2004 года, власти России непрерывно играли на усиление инфляции. Ежегодно рублевая масса в стране возрастала на 35-60%. Мишенью подобных действий являлись «слишком большие» заработки россиян. Действия властей ЕС и администрации США были аналогичными. Также поступали правительства большинства стран глобальной периферии, слишком обеспокоенные ростом зарплат квалифицированных кадров. Никто даже не задумывался над тем, что совокупные доходы трудящихся и создают мировой рынок. Желание получать максимум прибыли гипнотизировало, создавало иллюзию ясности.

 

Кризис стремительно увеличивает девальвационные соблазны. Государственные сановники отрицают вероятность скорого падения рубля, используя осторожные формулировки. По их словам, власти не планируют «резкой одномоментной» девальвации национальной валюты. При этом чиновники, а за ними и эксперты признают «неизбежность девальвации рубля». Все чаще звучат фразы о том, что правительство не может дальше поддерживать высокий курс рубля по отношению к иностранным валютам. Вполне очевидно: государство рассчитывает медленно обвалить национальную валюту. Вместе с рублем падение грозит и реальным доходам населения.

 

Россия не единственная страна, в которой теперь много говорят о девальвации. Прибалтийские государства признаются в готовности девальвировать национальные деньги, отказавшись от скорого перехода на евро. Власти Беларуси также надеются на помощь девальвации. В США многие экономисты не видят другого пути «спасения экономики и государственной казны», кроме как девальвация. Справедливо считается, что девальвация доллара самый удобный способ обесценивания американских долгов и обрушения зарплат.

 

В ЕС, куда направленная большая часть российского экспорта, пока нет ясности по вопросу девальвации. Евро печатается национальными банками стран Союза. При нехватке у них платежных средств, нескоординированная эмиссия вполне может обрушить европейскую валюту. Тот же сценарий возможен при взаимном согласии входящих в ЕС государств. Но даже без сознательных усилий по девальвации мировых валют, их покупательная способность падает. Инфляция наступает по всем национальным фронтам. Надежды россиян на спасение сбережений в долларах или евро оправдаться не смогут. В лучшем случае в текущей ситуации перевод накоплений в иностранные валюты уменьшает потери. Поможет ли девальвация экономике страны? Спасет ли она ведущие компании?

 

Падение рубля снизит расходы сырьевых экспортеров. Однако выигрыши корпораций не смогут угнаться за охватывающим все звенья мировой экономики спадом. Нефть продолжит дешеветь, отражая сокращение промышленного и бытового потребления. В 2009 году она перешагнет 35 долларовый для России порог себестоимости. Судьба других товаров предназначенных на экспорт окажется схожей. Скромная экономия от удешевления труда принесет крупному капиталу лишь иллюзию облегчения. Вместе с тем обрушение доходов населения повлечет ускорение спада в российской экономике.

 

Потери людей в доходах повлияют на потребление. Даже при нынешних условиях крупнейшие торговые сети нуждаются в государственных вливаниях. Падение спроса на внутреннем рынке нанесет сокрушительный удар по торговле и отечественному производству, не ориентированному на экспорт. Миллионы трудящихся лишатся заработка и столкнутся с новым урезанием зарплат. Множество людей не сможет платить по долгам. Банки начнут изымать квартиры и автомобили. Сбыть их окажется некому. Бедствия кризиса во всей мощи обрушатся на население. Спад поразит все сектора национального хозяйства.

 

В условиях настоящего кризиса, девальвация означает катастрофу. Помимо тяжелых последствий для предприятий, обесценивание рубля станет личным финансовым крушением для миллионов россиян. Факт этот известен заранее. Однако большой сырьевой бизнес видит перед собой только внешний рынок. Государство на его стороне. Власти не намерены помогать потребителям, стимулировать занятость, естественным образом поддерживая экономику страны. Сырьевые монополии не остановятся перед обрушением внутреннего рынка. Если ничего не случится, девальвация рубля – впереди.

 

Rabkor.ru

17.11.08

 

 

G20: бесполезная надежда

 

Кризис может быть спокоен. G20 завершена. Руководители стран-участниц встречи отделались от экономических проблем декларациями.

 

Нефть продолжает дешеветь и это явный признак безрезультатности встреч «Большой 20-ки». Все кто рассчитывали услышать адекватный глобальному кризису ответ «мировых лидеров» оказались слишком наивны. Но еще больше наивности проявили участники вашингтонских совещаний. Оставив без весомого ответа общие вопросы, руководители ведущих стран вскоре ощутят последствия борьбы с кризисом при помощи деклараций.

 

Заключения G20 не утешительны для мирового хозяйства. Главы государств над могилой неолиберальной экономики поклялись следовать курсом свободного рынка. Они отвергли протекционизм, которому стихийно все более следуют, оттесняя иностранных конкурентов со своих рынков. Продекларирована необходимость реформировать МВФ, сделать строже контроль над кредитными институтами и движением капиталов. Снижение налогов для компаний признано по-прежнему действенным антикризисным методом, хотя это никак не подтверждается практикой.

 

G20 не выработала никаких конкретных мер, опасных для кризиса. Раздавшиеся из-за кулис прогнозы падения нефти до 30 долларов за баррель – тому свидетельство. Любые экспертные ожидания улучшений в экономике обернулись бы предположением о скором росте углеводородов. Падение стоимости «черного золота» отражение снижающейся потребности в нем глобального хозяйства. 70 000 обанкротившихся за последние месяцы китайских компаний больше не нужен бензин. Повсеместно останавливающиеся предприятия не нуждаются в прежнем количестве нефтяных продуктов. В 2009 году тенденция кризиса принесет нефти новые падения.

 

Цель «мировых лидеров» вполне понятна. Они нуждались в декларации единства, которого нет, и больше не может быть. Всем предстоит защищать свои корпорации отдельно от чужих монополий. Кризис обостряет конкуренцию, одновременно поднимая ценность рынков сбыта. Если отдать собственный слабеющий рынок соперникам, то где и как сбывать собственную продукцию? Этот вопрос еще не осознан в государственных верхах, действующих спонтанно, и потому декларации G20 звучат в старом неолиберальном духе. Свободному рынку предстоит раствориться в крепнущем протекционизме. Странам предстоит бороться с кризисом, защищаясь друг от друга.

 

Интересы разнятся уже теперь. ОПЕК и Россия желают удорожания нефти. Сырьевые производители хотят возврата высоких цен. Индустрия Китая нуждается в дешевом сырье, но даже при этом товары некуда больше продавать. Потребители в США и ЕС становятся все слабее. Снижая собственные издержки, европейские и американские компании срезают зарплаты и увольняют сотрудников. В США 6,5% трудоспособных граждан лишены работы. Реальное число безработных, включая иммигрантов, значительно выше. К окончанию 2009 года, можно смело ожидать увеличения числа безработных до 15%.

 

Сбыт делается труднее по всем позициям товаров. Не только в России, но и большинстве других стран торговые сети (даже продуктовые супермаркеты) сталкиваются с проблемами реализации товаров. В результате возникает затаривание, снижаются заказы, начинает хронически недоставать платежных средств. Власти России уже оказывают ритейлерам финансовую помощь. Между тем, положение торговых сетей значительно лучше положения небольших торговых предприятий.

 

Вопрос сокращающегося сбыта – один из главнейших для мировой экономики. Правительства Китая и Японии планируют поддержать потребителей разовыми субсидиями. Власти США уже предприняли летом подобные шаги, выплатив без всякого существенного результата гражданам почти 170 млрд. долларов. Вместо того чтобы израсходовать полученные деньги на распродажах, американцы предпочли заплатить по долгам и сделать запасы. Вполне очевидно: потребители нуждаются не в разовой поддержке, а в стабильно растущих доходах. Пойти на стимулирующие потребление меры – означает порвать со всей прежней экономической политикой. Поэтому все это G20 не сочла нужным обсуждать всерьез. Но и совещание «финансовых гуру», которое обещали собрать главы государств, вряд ли станет заниматься подобными вопросами.

 

Интереснее всего, что G20 не определила пути выхода из кризиса даже теоретически. Все оглашенные антикризисные планы носят незавершенный характер, так словно мировая экономика испытывает лишь некоторое недомогание, которое пройдет само при одной имитации лечения. Между тем спад в мировой индустрии нарастает. Его масштаб скрывается властями не только в России. Публикуемые данные о состоянии промышленности и других сфер экономики призваны, прежде всего, внести в общество успокоение, а не прояснить ситуацию. Не веря в психологические и монетаристские методы борьбы с кризисом, вкладчики бегут из банков. Потребление падает, а МВФ продолжает раздавать государствам советы не повышать зарплаты в бюджетных сферах.

 

«Мировые лидеры» улыбались перед телекамерами и жали друг другу руки. Предложенные G20 «наброски антикризисного плана» наряду с явным призывом ждать, вместо того, чтобы действовать, показали бесполезность надежд на мудрость вождей капитализма и скорый конец кризиса. Рассуждения первых лиц о «запуске роста» в условиях необходимости остановить спад прозвучали неубедительной уверткой. Нереалистично выглядит и обязательство стран-участниц встречи не устанавливать новых таможенных барьеров 12 месяцев.

 

Особо декларативно прозвучало «общее желание» поддерживать потребление, что в принципе возможно лишь при смене экономической политики. Поддержка потребления в виде разовых денежных выплат население ничего не меняет, поскольку кризис несводим к товарному перепроизводству. С распродажей продукции система не заработает вновь, а вернется в прежнее состояние распада.

 

«Большая 20-ка» попыталась психологическими мерами законсервировать текущую ситуацию. Наивно не только это. Борьба с проблемами в мировом хозяйстве остается выжидательной, направленной на смягчение для корпораций ударов кризиса при ожидании его «естественного завершения». Однако системность кризиса требует раскрытия его причин и избрания стратегии действительного перестроения мирового хозяйства. Ничего подобного в заключениях G20 нет. Ставки опять будут сделаны на сомнительные полумеры.

 

Кризису вновь дан зеленый свет. Он непременно воспользуется им, пока правительства монетаристов будут раздавать субсидии и снижать налоги. Пройдет несколько месяцев и благодушие властей будет стерто обнажившимися проблемами. Министрам и президентам еще предстоит вспомнить свой беспредметный оптимизм осени 2008 года.

 

Rabkor.ru

18.11.08

 

 

Экономика как политика

 

Проведенная властью в последние годы зачистка политического информационного поля оказалась бессмысленной. Экономическая пресса в России стремительно превращается в политическую. Виноват в этом экономический кризис, приносящий только дурные для сырьевой России вести.

 

Цены на нефть, как и сырье в целом, вели себя хорошо слишком долго. Российские корпорации и дальше надеялись на их благосклонность. Как всегда бывает накануне больших кризисов, деловой мир и власти уверовали в то, что кризисов больше нет. Расчеты сырьевых монополий строились на «профессионально просчитанном» будущем: нефти пророчили 200 долларов за баррель всего только к концу 2008 года. Реальность сурово сбросила экспортную экономику России с розовых небес.

 

Политические расчеты правительства накануне нефтяных разочарований были просты. Страна продолжала ориентироваться на сырьевой экспорт, выстраивая в этом деле исключительно нужные институты и отношения. Все остальное объявлялось малоценным, в лучшем случае – декоративным, чуждым «экономике процветания». Особенно малополезными считались фундаментальные науки, многостороннее образование, технологические перемены в экономике и, конечно, политическая мысль. Для страны культурно превосходящей свое положение в мировом хозяйстве политика крайне опасна. Она подрывает спокойствие сырьевого сна. Под влиянием рассуждением слишком далеко заглядывающих вперед лиц общество может открыть глаза и понять свое истинное положение.

 

Правительство благоразумно устранило политическую прессу из социальной жизни. Нефть дорожала. Экспорт возрастал. Возмущение немногих политически активных лиц легко было подавить практически незаметно. После сокрушительных 1990-х годов люди кое-как налаживали свою жизнь. Наверху решили: политическая пресса тут ни к чему. Ее исчезновение, вместе с навеянной разделом богатств политической жизнью мало кого в народе огорчило. Повседневные заботы не оставляли массам времени обращать внимание на происходящие перемены. Это были не их перемены. Отмена выборов губернаторов ничего не давала народу, но ничего и не отнимала у него.

 

Когда власти убрали камень политической прессы со светлой дороги нефтегазового будущего корпоративной России, политические новости вернулись сами собой. Их принес непрерывный ветер экономической информации. Экономика неожиданно вновь стала острейшей частью политики. Произошло это не само собой. Положение изменил мировой кризис.

 

Деловой мир не может жить без экономической прессы. Она объективно необходима как источник информации, так и анализа. Благодаря ней менеджмент всех звеньев получает обширные сведения, может сопоставлять их и оценивать хозяйственные перспективы. Даже сырьевому хозяйству, ориентирующемуся почти исключительно на экспорт, экономическая пресса необходима, как необходима компаниям всех сфер самая широкая экономическая информация. При всем желании навести полнейший порядок в умах россиян, устранить экономическую прессу власть не могла. Более того, она без всяких опасений говорила с этой прессой, предоставляла ей информацию. В почти целиком очищенной от политических новостей России экономическая пресса росла и процветала все последние годы. Политические обозреватели оставались без работы, как ненужный элемент системы. Заработки в деловой журналистике возрастали.

 

Экономическая пресса всегда была корректна к персоналиям власти. Она обходила острые темы государственного переустройства, оценивая их нейтральным «экономическим» языком. Деловые издания не делали резких выпадов. Они могли лишь благожелательно дать совет. Нацеленность экономических изданий была совсем не политической. Кто бы мог подумать, что именно здесь таился троянский конь крамолы?

 

Совершенно неосознанно экономические издания всего за несколько месяцев превратились в самых суровых обличителей власти. Не в одной статье деловые газеты и журналы, или рубрики хозяйственных обзоров в обычных подконтрольных чиновникам СМИ не бросили фразы о «кровавом режиме» или «задушенной демократии». Они продолжали делать то, что делали прежде: давать сухую, большей частью объективную экономическую информацию. Беда в том, что из нейтральной или благоприятной для политических верхов страны эта информация превратилась в совершенно неподходящую.

 

Разразился глобальный кризис. Сводки роста продаж превратились в сводки увольнений, сокращений производства, рыночных обвалов. Падала биржа, нефть, сталь, цемент. Падал авторитет властей экономического роста, слишком много и слишком безграмотно обещавших. Падал он самым сокрушительным и неприкрытым образом. Падал в цифрах. Если речь заходила об анализе, то числовые орнаменты и змейки графиков превращались в тенденции, просчитанные пусть недалеко, но сурово. Черных красок перспективе добавляла беспомощность высших сановников, то не замечавших кризиса, то говоривших что его уже давно нет. Чем глубже погружалась страна в кризис, тем глупее и бесполезней делались оптимистические прогнозы и обещания. Все что не объявлялось в 2008 году бюрократией с громовым авторитетом в голосе, разбивалось событиями в пыль почти мгновенно. Экономика рушилась вопреки магическим заклинаниям «всевластных» чиновников.

 

Ближайшие «виновники» нашлись неубедительно быстро. Ими оказались отнюдь не авторитетные управленцы Кремля, а авторы «истерично нагнетавшие» страхи в «здоровой экономической ситуации России».

 

На аналитиков стали клеить ярлыки «паникеров» и «провокаторов». Недалекие обыватели радостно подвизгивали в тон подобным «разоблачениям», не желая задумываться о собственном завтрашнем дне. Начало казаться, что если негативный поток информации остановить, то фондовый рынок вновь пойдет вверх, а нефть опять подпрыгнет до 147 долларов за баррель. Осенью «нехорошие хозяйственные новости» были почти устранены с официальных телевизионных каналов. О кризисе говорили, но это был далекий, чужой кризис. Он существовал только на затерянном в океане острове Исландия, которому щедрая Россия протянула финансовую руку помощи или в США, где просто лопались банки. Заклинания и замалчивания не действовали: все рушилось на глазах в самой «благополучной России». Быстрее всего рушились иллюзии общества.

 

Чиновники поняли, что если кризис нельзя победить, то его можно замолчать. Но замолчать не узко (в рамках ТВ), а широко: прочесав всю прессу, прежде всего экономическую. В дело по всей стране пошли прокурорские проверки.

 

Первой нашумевшей жертвой экономической опричнины стала газета «Ведомости». В анализе одной из статей издания нашлись «признаки экстремизма». Состояли они в прогнозе сделанном автором материала. Он предположил, что если в небольшом городке уволят половину рабочих основного предприятия, то социальных неурядиц не избежать. Зоркие прокуроры немедленно почуяли в таком предвидении политическую крамолу. Газета шумно возражала. Прокуроры от своих оценок не отказались. В поисках дурных новостей они уже пролистывали одно издание за другим.

 

Наивность чиновников может поразить всякого, кто не поверил в последние годы, будто Россия действительно вышла на путь неуклонного роста экономики. На деле примитивность борьбы с дурными новостями посредством прокурорской цензуры проистекает из примитивности ожиданий минувших лет. Беда российской бюрократии состоит в том, что она сама верила в то, что объявляла национальной экономической доктриной. Реальность вынесла сырьевой экономике приговор тяжелого кризиса. Будущее страны не будет таким, как виделось верхам прежде. Для миллионов россиян экономика вновь делается неотделимой от собственной жизни основой политики.

 

Надежда победить дурные вести ножницами прокуратуры примитивна. Даже с если экономическую прессу удастся лишить свободы оценок, новости о кризисе не перестанут существовать. Они у населения не просто под носом. Они – в самой его жизни. И это важнейший фактор общественных перемен, устранить который нельзя.

 

Rabkor.ru

21.11.08

 

 

Греция встречает кризис

 

Мировой кризис мало пока затронул Грецию. Такой, по крайней мере, видится картина со стороны человека слабо интересующегося новостями фондовой биржи Афин. Между тем, в действительности все обстоит не так просто. Факты, остающиеся малозаметными для населения, давно беспокоят специалистов. Месяц за месяцем кризис развивается в стране, как и во всем мире. Его движение порождает массу текущих сложностей и вопросов о том, куда разрушительный поток повернет дальше.

 

Экономические успехи Греции минувших лет можно назвать почти выдающимися. Среднегодовой рост ВВП страны с 1996 по 2007 год составлял 3,9%. Последние четыре года национальное хозяйство Греции росло вдвое быстрее экономик других «старых членов ЕС». Удачным оказался и первый квартал 2008 года, когда ВВП продемонстрировал увеличение на 3,6% в годовом выражении. Однако уже в первые месяцы этого года произошло 1% сокращение иностранных инвестиций, а ввоз зарубежных товаров в Грецию уменьшился на 4,6%. В этих «странных признаках» никто не разглядел симптомы надвигающихся проблем.

 

Нездоровое состояние мировой экономики проявилось в начале этого года. К концу января мировые биржи сотрясли первые падения. Вслед за ними последовал ряд новых обвалов. Фондовые рынки планеты оказались дестабилизированы. В позитивно настроенном деловом мире дали всходы первые семена тревоги. Стали ясны масштабы хозяйственных проблем в США, послуживших толчком к падению ценных бумаг во всем мире. Миллионы американцев не могли больше платить по ипотечным долгам, набранным в период обилия дешевых кредитов. Банки изымали дома, но этим лишь ухудшали свое положение. Продать жилье оказывалось некому. Финансовая пирамида в США рушилась.

 

Первые страхи прошли также быстро, как появились. Дружный хор аналитиков успокоил общество. Биржевой кризис был объявлен пройденным. Наступила короткая весенняя стабилизация, омрачавшаяся лишь инфляцией, скачкообразным ростом цен на продовольствие и нефть.

 

В мае на всех фондовых рынках открылось почти непрерывное падение. Для биржи Афин этот период оказался не менее тяжелым, чем для других площадок планеты. С начала года потери фондового рынка Греции составили порядка 70%. По этому показателю страна оказалась в одном ряду с Россией, Индией и Китаем, опережая Францию, Великобританию и США. Финансовая сфера Греции уже поражена кризисом не меньше, чем в других совсем недавно активно развивавшихся странах.

 

Не существует отрасли национальной экономики незатронутой кризисом. Он углубляется в строительном секторе, индустрии и сельском хозяйстве. Сфера услуг также ощущает движение кризиса. Кафе, таверны и рестораны констатируют снижение числа посетителей. Рекламная отрасль ожидает резкого сокращения заказов. В проигрыше рискуют оказаться модные издания, годами покорявшие беззаботных читателей переливами глянцевых красок. Ориентированные на экспорт производители стали, химических веществ, цемента и других строительных материалов сталкиваются с сокращением заказов. На складах скапливается продукция. Руководство компаний ломает голову над выходом из сложившейся ситуации. Население беспокоят инфляция и возможность потерять работу.

 

Еще недавно глобальный кризис выглядел легко преодолимой преградой. Многие эксперты утверждали: дорогая нефть душит мировую экономику и лишает перспектив фондовые рынки. В июле цены на нефть достигли вершины в 147 долларов за баррель, с которой стремительно покатились вниз. К декабрю нефть стоила уже меньше 50 долларов. Однако удешевление «черного золота» не изменило экономической ситуации в США и других странах, она продолжала ухудшаться. Наоборот – нефть падала из-за возраставших проблем в экономике. В мире уменьшалось потребление углеводородов и другого сырья, сокращались продажи многих товаров. Лидером процесса оставались Соединенные Штаты. Объем мировой торговли снижался впервые за много лет безудержного роста. Для Греции это таило колоссальную угрозу, уже начавшую осуществляться.

 

Торговый флот Греции один из крупнейших в мире. В нем насчитывается более 3300 судов. Греческие компании контролируют 16% всемирных морских перевозок. Перевозку 21% нефти и 22,3% сухих грузов осуществляют суда под греческим флагом. В США 25% ввоза и вывоза приходится на корабли греческого торгового флота. Развитие глобального товарного обмена стимулировало рост морского и океанского транспорта Греции. Приход мирового кризиса, еще только начавшего развиваться, меняет ситуацию в корне.

 

Падение потребительского спроса быстро перебросилось из США в ЕС и другие страны. Сказалось оно и в Греции, где к осени продажи многих товаров просели на 10-15%. Избыток капиталов, поддерживавших за счет доступных кредитов рост покупок населением, сменился дефицитом у банков платежных средств. Международные морские и океанские перевозки сокращаются. Склады стран «третьего мира» – индустриальной периферии планеты – завалены товарами, для которых нет покупателей. Дальнейшее падение объемов мировой торговли грозит греческому транспортному флоту беспрецедентным простоем в 2009 году. Конкуренция между судовладельцами возрастает, в то время как многие работники рискуют оказаться не у дел.

 

Другой внешней угрозой кризиса для страны является туристический спад. Летний сезон 2008 года не стал провальным, но оказался хуже ожиданий. Глобальный кризис повсеместно обваливает доходы работников. Во многих странах уже разворачиваются массовые увольнения. Потеря доходов не позволит миллионам людей отправиться на желанный отдых в Грецию. Тенденции в мировой экономике не сменятся. Лето предстоящего года станет серьезным испытанием для многих туристических предприятий. Количество туристов может сократиться в несколько раз. Вместо обычных 16 млн. путешественников, в 2009 году страну могут посетить всего 3-4 млн. человек.

 

В туристической отрасли Греции занято свыше 16% работоспособного населения. Удар кризиса по индустрии туризма способен лишить работы многих людей. Высокая безработица в стране (официально 7.3%) рискует подняться еще больше. На нее, вероятно, повлияет спад и в других хозяйственных отраслях, прежде всего сфере услуг, где занято 68% трудоспособного населения. Многие иммигранты окажутся вынуждены вернуться на родину, где ситуация вряд ли окажется лучше. Все это неминуемо приведет к дальнейшему снижению потребительского спроса на внутреннем рынке. Отток туристов поставит в тяжелое положение огромное число небольших торговых заведений, кафе и ресторанов. Выиграть от кризиса могут только крупные торговые сети. Но и их ожидает жесткая конкуренция друг с другом.

 

Трудное будущее обещает кризис текстильной и мебельной отраслям греческой экономики. Практически с нулевыми продажами столкнутся производители шуб. Несмотря на приход зимы, в странах с холодным климатом стремительно падает спрос на меховые изделия. Эта тенденция не изменится к лучшему в скором времени. В США, а теперь и в России люди скупают золотые украшения и бриллианты. Сбережения прячутся, а не направляются на потребление. В Греции наблюдается также тяга к золоту. Про жителей Крита говорят, что они скупили все золото на острове и прячут теперь по старинке в подвалах домов.

 

Заразительная погоня за драгоценными металлами обещает ювелирным компаниям Греции неплохую выручку по итогам текущего года. Однако именитые дома («Золотас», «Лалаунис» и другие) вряд ли сумеют извлечь из этого большую пользу. Они, прежде всего, продают своибренды(brand), некую информацию престижности, а не конкретную величину золота или платины позволяющую сберечь накопления. Благодаря рекламе продажа вещей произведенных под «знаменитой маркой» обеспечивала колоссальные прибыли. Себестоимость товаров была и остается в десятки раз меньше их розничной цены.

 

Греция традиционно считается раем для поставщиков модных товаров. Цены на них способны в 2-3 раза превосходить стоимость таких же изделий реализуемых во Франции или Германии. До прихода кризиса это никак не препятствовало сбыту, однако правила игры на рынке быстро меняются. Кризис гарантированно увеличит проблемы всех продавцов престижных изделий: модной одежды, обуви, аксессуаров и других товаров. Потребитель уже смещается в направлении более дешевых изделий, разбивая все прежние представления о всемогущей рекламе.

 

Греческая экономика тесно связана с мировым рынком. Развитие глобального кризиса плохо отразится на еще недавно возраставшем экспорте медицинских инструментов, телекоммуникационного оборудования и технологий. Вместо привлечения новых иностранных инвестиций, актуальной задачей для государства становится их удержание. С лета греческая экономика сталкивается с оттоком зарубежных капиталов. Вместе с тем возрастает риск для средств, вложенных греческими компаниями в экономики Балкан. В Румынии и Болгарии греческие фирмы занимают третье место по числу капиталовложений. В Албании Греция ведущий инвестор. Благодаря греческим банкам и компаниям в балканских странах создано почти 4000 предприятий, на которых трудятся 200 000 человек. Все эти позиции кризис грозит поставить под экономический удар.

 

Серьезные риски несет глобальный кризис сельскому хозяйству. Кризис обещает немалые трудности для экспортеров фруктов. С приходом 2009 года давление конкурентов (включая турецкие продукты, часто реализуемые под маркой греческих) на сельскохозяйственных производителей возрастет. Спрос на внутреннем рынке Греции продолжит снижаться. Крупные проблемы ожидают промышленность и энергетику, но еще большими окажутся трудности строительной отрасли.

 

Цены на недвижимость в Греции упали уже более чем на 10%. Остановлено строительство многих объектов. Строительные компании пытаются сдержать процесс и не снижают цены, несмотря на сокращение продаж. Это повышает нагрузку на банковский сектор: без выручки строителям приходится полагаться на кредит. Ситуация не сможет долго оставаться в прежнем виде. Банки ужесточают требования по кредитам, а нехватка средств вынудит строителей снижать цены. Неуправляемое падение строительного рынка обещает повлечь немало банкротств. При отсутствии обширных государственных заказов на строительство, работающие в сфере недвижимости компании надолго останутся в тяжелом положении.

 

Спад туристической активности и снижение общей массы пассажирских перевозок, может привести к обратной национализации авиакомпании Olympic Airlines. Под давлением кризиса правительство, вероятно, будет вынужденно стихийно производить национализацию банков, а также многих других компаний. На плечи греческого государства свалится также немало иных забот. Для оказания помощи проблемным банкам правительство уже выделило28 млрд. евро. Повышен страховой порог по банковским вкладам. В случае банкротства кредитного учреждения власти гарантируют возврат вкладов в размере до 100 тысяч евро.

 

Вряд ли ситуация в кредитном секторе улучшится в 2009 году. Скорее всего, банки столкнутся с резким ростом неплатежей по долгам. В Греции может разразиться собственный ипотечный кризис.

 

В последние годы греческие банки активно осуществляли экспансию на Балканах, но теперь их устойчивость напрямую зависит от государства. Это вынуждает правительство поддерживать не только экономику своей страны. Германия и Греция пообещали помочь болгарскому национальному рынку. Руководители Болгарии и других балканских стран уверены, что региону не грозит ипотечный кризис или бюджетный дефолт. Однако общий спад мирового потребления неминуемо коснется даже самых благополучных уголков планеты.

Греция не может в одиночку противостоять кризису, как неспособна на это ни одна отдельно взятая небольшая страна. Однако основную нагрузку по сопротивлению воздействию кризиса предстоит взять на себя государству. Его финансовое положение выглядит относительно стабильным, но отнюдь не привлекательным. Внешний долг Греции 129 млрд. долларов. Страна располагает почти 116 тоннами золотых резервов. Они составляют 82,7% от всех государственных золотовалютных запасов. По этому показателю Греция к началу 2008 года находилась на 28 месте в мире, опережая Австралию и Кувейт. Невозможно сказать насколько хватит государственных сбережений. Нагрузка на правительственные финансы продолжает быстро возрастать.

 

Дальнейшее развитие кризиса явно угрожает Греции ростом бюджетных расходов и сокращением денежных поступлений. Во многом финансовая устойчивость государства будет зависеть от монетарной политики ЕС. Эмиссия евро сможет дать в руки европейской администрации и руководства стран-членов Союза (евро выпускают национальные центробанки) недостающие средства, но повысит инфляционную нагрузку на население. В то же время распространение протекционистской политики не на отдельных членов ЕС, а на всю экономику Союза способно снизить экономические трудности Греции. Экономика страны как часть некой крупной хозяйственной системы менее уязвима, чем обособленно. Однако такой вариант, вероятно, потребует преодоления сопротивления многих западноевропейских корпораций со всем их политическим лобби.

 

В первые годы кризиса вполне логично ожидать протекционистского разделения ЕС. Однако в перспективе, уже в новых условиях и при новой социально-экономической политике, европейская интеграция имеет будущее.

 

Кризис, безусловно, окажется со временем пройденным этапом. Выход из него не станет простым, но он неминуемо будет найден. В значительной мере его преодолению могут способствовать качественные прорывы в энергетике и технологиях индустрии. Изменятся структура и принципы функционирования мировой экономики. Крайне важной станет роль общеэкономического регулирования. Победа над кризисом гарантированно вернет положительную динамику всем звеньям мирового хозяйства. Вопрос исключительно во времени, поскольку неолиберальные правительства мира серьезно с кризисом бороться пока не намерены.

 

Власти Греции, как и руководители России, рассчитывают, что кризис пройдет сам. Ставка делается на финансовую накачку монополий и перекладывание на трудящихся основных тягот. В 2009 году подобная «антикризисная» стратегия еще не раз покажет свою бесперспективность. Сейчас Греция еще только встречает кризис, со всеми его тяжелыми потрясениями.

 

Igso.ru

21.11.08

 

 

Книга Розы Люксембург

 

Книга Розы Люксембург «Накопление капитала» не раз подвергалась критике. Революционерку справедливо обвиняли в неверном понимании ряда моментов марксистской теории. Однако никто из критиков так и не увидел в работе Люксембург поистине гениальной постановки вопроса о будущем капитализма. Как не может показаться парадоксальным, но именно это делает «Накопление капитала» важной и актуальной работой для нашей эпохи.

 

В моих руках книга, изданная в 1934 году. Она включает оба тома «Накопления капитала». Первый вышел из-под пера Люксембург в 1913 году, второй – появился тремя годами позднее. Он называется «Антикритика» и включает ответы автора на многочисленные возражения оппонентов. Советское издание переполнено критическими замечаниями и это хорошо. Уже в предисловии на автора обрушивается экономист В. Мотылев, детально разбирающий содержание книги.

 

Люксембург не права. Она утверждает, что капитализм не может существовать без докапиталистической периферии, «внешнего рынка» обеспечивающего сбыт всей производимой продукции. Другим заблуждением Люксембург является отождествление капиталистического накопления с накоплением денежного капитала в виде золота. «Накопление капитала» подводит читателя к выводу: без некапиталистической среды капитализм не сможет существовать. Еще при жизни автора это утверждение оказалось разбито научными доводами.

 

Роза Люксембург идет по следам швейцарского экономиста Сисмонди, также занимавшегося проблемой сбыта. Она берет абстрактный капитализм Маркса, состоящий только из буржуазии и пролетариев, и задается вопросом: могут ли рабочие приобрести все произведенные ими товары? Если стоимость половины товаров присвоена хозяином фабрики и должна после продажи превратиться в его прибыль, то кто те люди, которые могут их купить? Буржуазия объективно на это неспособна, это не входит в ее интересы. Потребить всего полученного в процессе эксплуатации она не в силах. Сами пролетарии получили за свой труд столько, что они могут приобрести лишь часть произведенных ими продуктов. Ту часть, которую оплатил им капиталист.

 

Ответ на поставленный вопрос Люксембург находит не в абстрактном, а в реальном капитализме. Она справедливо указывает: наряду с буржуазией и рабочим классом в системе мирового капитализма существуют ремесленники, крестьяне и феодалы. Именно они приобретают «лишние товары». Автор подробно и небезынтересно описывает, как капиталистические державы навязывают рыночные отношения отсталым народам. Как они насильственно вводят новые трудовые нормы, разрушают традиционный быт, обязывают приобретать промышленные изделия. Но суждения Люксембург ошибочны. На полях «Накопления капитала» как раз напротив слов «только благодаря кнуту из кожи гиппопотама» Ленин оставляет свою заметку: «Сечет сама себя».

 

Ошибка Люксембург неожиданно проста. Она забывает, что даже в абстрактном капитализме должно существовать производство средств производства, покупателями которых выступают капиталисты, оплачивая тем самым прибавочный продукт других капиталистов. Потребительские товары, необходимые в основном рабочим, являются базисными для экономики, но составляют лишь часть выпускаемой товарной массы. Спросом на потребительские товары определяется потребность индустрии в сырье и машинах. Однако сами капиталисты приобретают друг у друга то, что необходимо им для производства собственной продукции. Потребности индустрии в сырье и машинах увеличивают массу занятых на производстве рабочих, что повышает спрос на потребительские товары. В результате даже в абстрактном обществе, состоящем только из буржуа и рабочих, капиталисты имеют возможность реализовать прибавочный продукт.

 

Устранив неосновные классы из экономического анализа, Маркс стремился лишь в точности показать механику капитализма. Он достигает своей цели в «Капитале», но реальный капитализм никогда не существовал без хозяйственной периферии. В системе мирового капитализма всегда важную роль играли докапиталистические классы и регионы, сохранившие еще добуржуазные отношения. Их включение в систему капитализма обеспечивало ее развитие, доставляло дешевое сырье, гарантировало выгодный сбыт.

 

Ценность работы Люксембург не в выводах, к которым она пришла. Капиталистическое общество, состоящее преимущественно из пролетариев и буржуа, никогда не существовало прежде. Обращаясь к абстракции Маркса, Люксембург сама рисует лишь абстракцию. Ее будущий капитализм с численным доминированием пролетариата и почти стертыми добуржуазными слоями еще не существует.

 

Капитализм эпохи Люксембург таков, каким она его описывает. В нем есть монополистические державы и отсталые регионы, превращенные ими в колонии. Если в Западной Европе и Северной Америке рабочий класс уже очень велик, то в иных частях мира он остается меньшинством. Потребовалось более 90 лет, чтобы капитализм приблизился в своем развитии к «абстрактному идеалу». Именно в таком виде он подошел к своему новому большому кризису в 2008 году. Огромная машина мировой фабрики уже перемолола периферию, сделав ее капиталистической. Рабочий класс вырос численно, поглотив сотни миллионов людей еще вчера являвшихся крестьянами, ремесленниками или мелкими торговцами. Капитализм достиг зрелости, о которой Люксембург говорила как о пределе развития.

 

Люксембург, поставив вопрос, не дает на него верного ответа. Даже сама постановка вопроса неточна. Если капитализм не заканчивается с исчерпанием ресурсов добуржуазной периферии (находящейся не только вовне, но и внутри мирового капитализма), то, как обязан звучать вопрос о его будущем? Если капитализм остается, приблизившись в структуре к абстракции Маркса, то нас должно интересовать то, каким он должен и может быть.

 

Новой чертой современного капитализма является закрепление двуединого положения рабочего класса, происходящее в мировом масштабе. С одной стороны накопление капитала происходит за счет эксплуатации наемного труда. С другой стороны всемирный рабочий класс становится основным потребителем товаров. Чем больше капиталист присваивает себе, чем меньше заработок рабочего, тем меньше товаров может тот приобрести. Рынок невозможно расширить, иначе как повысив покупательную способность трудящихся. Но в интересах капиталиста не поднимать зарплату рабочего, а добиваться ее сокращения, поднимая прибыль.

 

Впервые эта проблема встала перед капитализмом в период кризиса 1928-1933 годов. Тогда решение оказалось найдено за счет стимулирования потребления через государственную политику. Буржуазии пришлось согласиться на вмешательства властей в дела компаний, создание крупной социальной сферы, большие налоги которыми оплачивались государственные заказы. Все это получило распространение не повсеместно, а главным образом в США, Канаде, Западной Европе и Японии. То чем жертвовал капитал ради поддержания рынка сбыта в центрах капитализма, он возмещал себе за счет эксплуатации периферии. Дешевое сырье из колоний и зависимых стран обеспечивало функционирование регулируемого капитализма. Поставлял его не менее дешевый труд населения периферии.

 

«Золотой век» кейнсианства на Западе завершился с крушением колониальной системы. Возникли сырьевые кризисы, проблемным сделался сбыт западных товаров в «третьем мире», в 1973 году резко подорожала нефть. Разразился также валютный кризис. Система регулирования перестала работать эффективно. Но капитализм вышел из кризисной полосы 1969-1982 годов. Началась эпоха финансовой глобализации, приблизившая, наконец, капитализм в мировом масштабе к абстракции Маркса.

 

Rabkor.ru

15.12.08

 

 

Опять 35

 

Нефть марки Urals прошла стоимостную отметку в 35 долларов за баррель. Впервые со времени рецессии 1998-1999 годов «черное золото» из России продавалось на рынке чуть ли не ниже себестоимости. Цены колеблются на уровне 35-37 долларов за баррель. Бюрократические и корпоративные штабы в тревоге. Отвечая требованиям «конъюнктуры» Россия меняется на глазах.

 

Крики о катастрофе – естественная реакция верхов. Растерянность нетрудно понять. Кто мог подумать, что нефть упадет так низко? Другой вопрос: к чему это приведет?

 

Сделанный Институтом глобализации и социальных движений (ИГСО) в сентябре прогноз обещал падение цен на углеводороды до 40-50 долларов к концу 2008 года. Власти не могли в это поверить. Министерство финансов заявило: нефть не будет стоить так дешево, она останется в пределах 90 долларов. Спустя почти два месяца ведущие западные аналитические центры повторили прогноз ИГСО. Они определили вероятную стоимость нефти в 50 долларов за баррель. Если марка ОПЕК еще колеблется в районе 40 долларов, то нефть из России уже стоит дешевле.

 

Правительство мечется, делая путаные заявления. Премьер-министр на телешоу советует россиянам переждать кризис и безработицу. Чтобы помочь населению справиться с трудным периодом власти обещают вернуть на телеэкраны рекламу пива. Этого недостаточно. Пособие по безработице будет повышено. В 2009 году оно составит 4900 рублей, а 3400 рублей, как намечалось ранее. Но получить его граждане смогут лишь по месту прописки, что никому не поднимает настроения. За пределами регионов официальной регистрации трудятся миллионы людей. Даже повышенное пособие не спасает их от личного финансового краха. Вместе с тем понятно: покупательная способность рубля будет понижена. Инфляция еще более усилится в новом году.

 

Понесенные на внешнем рынке потери сырьевые корпорации стремятся вернуть внутри страны. Цены на бензин снижаются везде в мире, но остаются почти неизменными в России. Однако подобный план обречен. Доходы людей падают, как в абсолютном, так и в относительном исчислении. Потребление сокращается настолько быстро, что власти вынуждены предоставлять кредиты даже продовольственным торговым сетям. Дела небольших магазинов идут еще хуже. Ранее получавшие на российском рынке огромную прибыль компании несут убытки. Экономика замирает. Единственным ресурсом, поддерживающим в ней видимость вчерашней жизни, остаются вливания государства. Как скоро иссякнет этот источник?

 

Резервы правительства стремительно тают. За первую неделю декабря они уменьшились на 18 млрд. долларов. Еще не менее 10 млрд. они потеряли на прошлой неделе. Всего с максимума в 598,1 млрд. долларов на 8 августа, золотовалютные запасы России уменьшились почти на 30%. Их формальный объем на сегодня вряд ли превышает 420 млрд. Если учесть потери, понесенные ценными бумагами в которые инвестировались средства стабилизационного фонда, то правительство явно располагает существенно меньшей суммой. С приходом нового года ему придется тратить значительно больше. Нефть вдвое дешевле самых мрачных ожиданий чиновников. Сверстать положительный бюджет не получится.

 

Во всем мире неолиберальные режимы убеждены: самая лучшая антикризисная политика – это заставить за все платить трудящихся. Налоги на коммерческую деятельность снижаются, и будут снижаться. Россия идет тем же курсом. В 2009 году планируется продолжать сбрасывать «социальный балласт». Вместе с тем делаются запоздалые шаги по выстраиванию элитарного корпуса офицеров и полиции, чуждой материальных страданий народа. Увольняют не только «лишних» офицеров и сотрудников милиции, обещая резко поднять оклады оставшимся. Под нож сокращений попадут 3 тысячи десантников.

 

Лишние силовики будут уволены, на оставшиеся кадры возложат трудную и опасную работу. Кто-то же должен без лишних чувств объяснить населению, что кризис надо просто переждать? Поверит ли население в правильность антикризисной политики властей иным путем? Оптимистов уверявших, что кризис уже прошел, не затронет Россию, принесет пользу стране или продлится всего несколько месяцев, почти не осталось. Скептики из ИГСО обещают два года спада и несколько лет депрессии. Прогноз вполне трезвый, учитывая точность всех прежних предположений.

 

Ожидание не выход для населения. Правительство и корпорации могут позволить его себе, пока крах неолиберальной экономики не разрушил иллюзий скорого возвращения времени дорожающей нефти. Для этого есть стабилизационный фонд, щедро расходуемый на поддержку бизнеса. Людям приходится самим решать свои проблемы. Пособие в 4900 рублей, которое еще неизвестно возможно ли получить, или урезанная зарплата с тревожным ожиданием завтрашнего дня – плохая поддержка в смутное время. Перспектива вполне понятна: страна в начале кризиса, антикризисной политики нет, а ест лишь поддержка корпоративных гигантов. Потребление в мире падает, поскольку кризис лишь ускоряет ослабление потребителей в США и ЕС. Впереди – только новые трудности.

 

Объявлено, что первый этап массовых увольнений завершен. Новая фаза начнется не раньше февраля – уверяют чиновники. В это успокоение можно поверить. Компании сократили издержки, чтобы понять, что сокращения расходов на персонал не дали эффекта, нужен как минимум месяц. Дальше увольнения продолжатся в нарастающем темпе. Многие фирмы сократившие персонал закроются. Страна начнет просыпаться от нефтяного сна.

 

Нефть впервые прошла отметку 35 долларов за баррель в своем падении. 2009 год не подарит монополиям облегчения. «Черное золото» подешевеет еще. Вместе с новым падением цен, на экономику России, которую некому переориентировать с сырьевого экспорта, обрушатся новые трудности. Девальвация рубля не поможет. Зимняя пауза завершится возобновленным падением. Потеряв заработок, миллионы офисных и промышленных рабочих могут не захотеть просто ждать. Возможно, понимание этого подгоняет власти в стремлении перестроить армию и полицейские силы.

 

Rabkor.ru

15.12.08

 

 

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 762; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!