Вера есть знание, способное двигать горами 12 страница

Наш вэйлукс сел на площадку возле храма Уи как раз, когда насту­пила ночь. Было очень холодно, что неудивительно, ведь мы находились на севере, к тому же на большой высоте. Но монахи внутри огромного здания из мощных глыб, плотно пригнанных друг к другу, никогда не ощущали холода, так как всякий раз при необходимости атланты черпа­ли энергию из Наваз, Ночной Стороны. Главной причиной нашей останов­ки было желание поклониться Инкалу, когда он взойдет над горой следующим утром, и потому всю ночь яркие лучи рубиновых прожекто­ров корабля оповещали тех посейдонцев, кто мог посмотреть в нашу сто­рону, что здесь находится императорский вэйлукс.

Совершив на восходе ритуал поклонения, мы вновь поднялись в воз­дух и на этот раз взяли курс на восток, чтобы посетить медные рудники Посейдонии в районе современного озера Верхнего. Добравшись до них и на электрических платформах проехавшись по лабиринтам многочис­ленных галерей и тоннелей, мы уже собирались уезжать, когда управля­ющий шахтами подарил каждому из нас по предмету из закаленной меди. Мне достался инструмент, похожий на современный карманный нож, который я хранил всю жизнь, неизменно восхищаясь его искусной закал­кой, благодаря которой режущая кромка не тупилась и оставалась такой острой, что этим ножом можно было даже бриться. Посейдонцы действи­тельно были непревзойденными мастерами в ныне утерянном искусстве закалки меди.

В ответ я подарил управляющему самородок из чистого золота. Он спросил меня, откуда сокровище, и, получив ответ, уважительно заметил: «Любой образец со знаменитого месторождения на Питах-Рок будет вы­соко цениться таким старым шахтером, как я, твой слуга, тем более, что его приносит мне в дар сам первооткрыватель». Так я попытался отблагодарить шахтерские кирку и лопату, прославившие на весь цивилизован­ный мир открытую мною в юности золотоносную жилу.

Посовещавшись, мы решили не забираться слишком далеко на север, так как каждый из нас хотя бы однажды уже видел снежные просторы Арктики, а остались еще на одиннадцать дней в Инкалии, отдыхая и зна­комясь с огромной территорией, где - мы, естественно, еще не знали об этом - однажды англосаксами будет создан великий Американский Союз. Говорят, история повторяется. Я верю, что это именно так. Безусловно, но­вые расы идут как бы по следам рас ушедших. Одна из самых важных и известных в то время североамериканских колоний Посейдонии распо­лагалась западнее великой горной цепи, известной ныне как Скалистые Горы, поэтому величие Америки и впредь будет поддерживаться, в пер­вую очередь, именно западными и юго-западными штатами Американ­ского Союза.

Человек любит селиться в красивых местах, он любит те земли, где Мать-Природа настроена к нему дружелюбно, одаривая его в изобилии легко добытым урожаем, а значит там, где почва плодородна. Поистине, не найти было для этого земли лучше той, что лежала на западе и юго-западе древней Инкалии. Вдоль океана и вглубь горного массива Сьер­ра-Невада располагалась провинция, не уступавшая по красоте краю вдоль берегов Мити. И сегодня это место еще сохранило часть былого очарования, хотя пейзаж теперь иной: на мили вокруг - лишь движущи­еся пески, кактусы да мескитовые деревья, ящерицы-молохи, гремучие змеи да степные собаки.

Перед возвращением в Каифул для разнообразия мы единогласно решили заглянуть и в подводное царство, где властвуют акулы. Подобно всем вэйлуксам такого класса, наш был оборудован как для воздушных, так и для подводных путешествий. Съемная крыша палубы и другие подвижные части корабля герметично закрывались с помощью кре­пежных болтов и резиновых прокладок. Погрузиться в глубь оке­ана было не сложнее, чем сесть на твердую землю. Поскольку мы надумали «нырнуть» с высоты примерно двух миль, капитан получил указание уменьшать силу отталкивания очень медленно, чтобы корабль снижался постепенно и мягко коснулся воды через десять миль. Проделывая этот маневр, надо было поддерживать такую скорость, которая, хотя и была очень низкой для вэйлукса, все же позволила бы покрыть десять миль за десять минут. Когда на такой скорости наше «веретено» вошло в воду, удар в момент погружения был достаточно ощутимым - нас встряхнуло, девушки вскрикнули.

Сразу же выключив силу отталкивания и включив противоположную ей силу притяжения, превышающего земное, мы быстро опустились на большую глубину, несмотря на то, что наш аппарат внутри был наполнен воздухом. За окнами горели бортовые огни. Корабль неспешно двигался. Все собрались у окон салона, внутри которого было темно, воды же вокруг освещались так, что мы могли наблюдать за любопытными стайками подданных Нептуна, носившихся вокруг странного освещенного объекта. Путешествовавший с нами студент-ихтиолог не смог удержаться от восхищенных возгласов.

Внезапно в темноте за моей спиной раздался знакомый голос отца. Я подошел к нейму. Менакс не мог видеть меня в темноте нашего салона, я же явственно видел его в большом зеркале, так как у себя дома он стоял в освещенной комнате и его изображение четко передавалось неймом. Видно было не только принца, но и все, что находилось вокруг него, точно так же, как ночью человек через освещенное окно видит людей и предметы, находящиеся внутри дома, сам при этом оставаясь невидимым.

«Сын мой, - сказал Менакс, - острота новых ощущений не должна побуждать тебя действовать так неблагоразумно, как ты поступил сейчас, погрузившись в океан даже на такой маленькой скорости, как один вен (миля) в минуту. Боюсь, в твоем характере есть склонность к опрометчивым поступкам, которая в один прекрасный день может привести к плачевному результату. Не Инкал наказывает неблагоразумных, а Его нарушенные законы сами карают дерзкого. Будь осторожен, Цельм, будь осторожен!»

После того, как нам наскучила подводная часть пути, капитан начал постепенно увеличивать силу отталкивания, и вскоре вэйлукс выскочил из воды так же легко, как большой шар, наполненный воздухом. Поднявшись на несколько сот футов над поверхностью океана, мы открыли палубу, до того герметично закупоренную, и расселись на ней, нежась под лучами теплого солнца, наслаждаясь свежим океанским бризом, дувшим в попутном нам южном направлении.

Когда после полудня похолодало, мы снова закрыли палубу и поднялись высоко в небо, чтобы уменьшить сопротивление атмосферы и тем обеспечить наивысшую скорость. С той же целью вэйлукс двигался не по прямой, а, так сказать зигзагами: сначала его направляли на юго-восток, к берегам Некропана, затем на юго-запад, в сторону Каифула. Это позволяло еще увеличить скорость за счет использования токов движения самой Земли. И хотя при этом расстояние значительно увеличивалось, возросшая скорость позволяла нам вовремя достичь цели и позавтракать уже дома.

Глава 19

РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

В Каифуле меня ждала работа, которую я уже мог выполнять, ибо здоровье мое заметно улучшилось. И хотя мне хватало пищи для серьезных размышлений, все же это было легче, чем напряженные занятия в Ксиоквифлоне. В день нашего возвращения Менакс сказал то, что заставило меня крепко задуматься: «Насколько я понимаю, люди Суэрна утратили силу, которой до этого обладали, силу, помогавшую им магическим способом добывать себе пищу. И сейчас перед ними, как никогда остро, встала проблема голода. Мы должны помочь». Мне пришло в голову, что у суэрнианцев, вероятно, было ничтожно мало (если были вообще) возделанных полей, подобных нашим, что у них, возможно, нет никаких познаний в искусстве земледелия, обработки почв и тому подобного и что, наконец, они совсем не приучены к физическому труду. И действительно, они во всех отношениях были как бы детьми-переростками.

Чем больше я раздумывал над этой проблемой, тем более трудноразрешимой казалась ситуация. Стало ясно, что этот народ придется снабжать провизией, как минимум в течение года. За это время его необходимо обучить основам сельского хозяйства - полеводству и уходу за скотом. Позже жителей Суэрна нужно будет обучать и другим ремеслам, таким, как горное дело, ткачество, металлообработка... Как ни странно это звучит, получалось, что целый народ - восемьдесят пять миллионов человек - должен был идти в школу, чтобы учиться искусству жить. Как только до меня дошла вся серьезность ситуации, я даже немного растерялся. О, бедный я, бедный! Пав на колени на зеленый ковер сада, я вознес мольбу Инкалу, прося Его помощи. Когда же поднялся и обернулся, то увидел Уоллуна, следящего за мной со странным выражением на лице. Правитель старался казаться серьезным, насколько возможно, но прекрасные глаза его смеялись.

- По силам ли тебе такая задача? - спросил он.

- Зо Рей, для меня это - тяжелая ноша. По силам ли? Да, если Инкал будет направлять меня, - храбро ответил я.

- Хорошо сказано, Цельм. Прибегни к помощи Посейдонии, ее ресурсы к твоим услугам.

Короче говоря, в Суэрне были основаны школы, в различных районах мы открыли пункты раздачи пищи и одежды; и народ Суэрна - огромного полуострова (современных Индостана и части Аравии) - начал обучаться способам самосохранения и использования своих знаний. Не все делалось под моим непосредственным контролем, я лишь положил начало и в течение трех с половиной лет практически следил за выполнением поставленных задач вместе с моим заместителем. Возможно, я был не столь благодарен Инкалу, как следовало бы, ибо в те дни своего процветания не часто вспоминал о клятве, произнесенной на Питах-Рок.

Сейчас мне не понятно, как человек может сворачивать в сторону с того пути, который почитает неуклонным и справедливым, и, тонко чувствуя любое собственное нарушение, при этом все же полагает себя верным данным однажды обетам. А тогда...

Нравственные ошибки - самые распространенные, это грехи, которые, строго говоря, не вредят непосредственно общественному благу, а скорее относятся к прегрешениям Магдалины. Видимо поэтому общество редко терпимо относится к жертвам, но часто щадит истинных преступников. Думаю, настоящая справедливость в решении любого вопроса в мире невозможна до тех пор, пока преступлениям и такого рода не будет назначена равная, независимо от пола, мера наказания. Мое предложение кажется слишком жестким и огульным? Тогда вспомни, мой читатель, что человеческое правосудие есть система: если оно ошибается в чем-то одном, оно неизбежно ошибается во всем. Значит, наше правосудие несовершенно. Как может быть совершенным то, что содержит ошибку?

В истории иудейской расы сохранились сделанные много позднее записи о заслуживающей внимания части суэрнианцев. Истинно, народ мой, мы вместе познали и славу, и долгие страдания. Я был с тобой и в эпоху, предшествовавшую нынешней, и то, что прошло, было! Мои огромные усилия упали в благодатную почву, и вернуло это семя больше, чем стократ. Но жатва еще не завершена, и избранный народ еще не получил награду за великие страдания, перенесенные с тех пор, как Эрнон из Суэрна прекратил бороться за него. Путь был длинным, но эти люди должны, наконец, выйти из пустыни, в которой блуждают так долго, и Иегова даст отдых детям Своим!

Как и предсказал Эрнон, вождь Салдии не вернулся на свою родину. Он бродил по городу, не замечаемый людьми, а местом жительства избрал вэйлукс некоего чиновника из Посейдонии, стоявший вместе с другими кораблями у Ганджи. Однажды, поближе сойдясь с этим чиновником, салдиец попросил своего нового знакомого доставить ему удовольствие - прокатить на корабле, так как бывшему правителю Салдии никогда прежде не случалось летать, но очень этого хотелось. И уже вечером следующего дня начался первый и последний полет отца Лоликс.

Старый воин выпил за ужином чересчур много крепкого вина, и движения его стали неуклюжими. Среди приглашенных находился один из бывших советников Рея Эрнона. И вот, когда салдиец подошел к заграждению на палубе вэйлукса, чтобы посмотреть вниз, рядом с ним оказался суэрнианец. Естественно, эти двое не испытывали приязни друг к другу и затеяли ссору. Суэрнианец, кстати, тот самый, кто был так поражен потерей своих оккультных способностей при попытке убить меня, слегка толкнул грузного салдийца. Тот навалился на поручень и, не удержав равновесия, вывалился за борт, однако успел ловко ухватиться за поручень обеими руками. В таком положении, смертельно напуганный, неспособный подняться сам, он и повис, взывая о помощи. Суэрнианец ухватил его за руку, но, видимо, не смог удержать. И в следующее мгновение оба - бывший советник и бывший вождь - полетели вниз. Присутствовавший при этом капитан показал на суде, что не успел вмешаться, все произошло так быстро, что он даже не понял, как случилась трагедия. Поскольку других свидетелей в тот момент на палубе не оказалось, суд не предъявил ему никаких обвинений.

Я узнал об этом происшествии от назначенного мной губернатора, который сообщил также, что освободил капитана от управления вэйлуксом и снял с поста. Надо было как можно деликатнее рассказать принцессе Лоликс о смерти ее отца. Каково же было мое удивление, когда, сделав это, я услышал ее невозмутимое:

- Ну и что? Меня это не касается.

- Как? Твой отец... - начал было я, но она прервала меня словами:

- Мой отец?! Знаешь, я даже рада. Могу ли я испытывать к трусу что-либо, кроме отвращения? Ведь он испугался перед лицом смерти, не так ли? Наверное, как ребенок, принялся вопить от страха. Тьфу! Трус не может быть мне отцом!

Я отвернулся в полном смятении, ибо у меня не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. Заметив это движение, Лоликс подошла и, тронув мою руку, заглянула в лицо:

- Господин мой Нельм, ты, кажется, возмущен? Неужели я действительно сказала что-то недостойное, оскорбительное для тебя?

- Всемилостивые боги! - воскликнул я. Резкие слова уже готовы были сорваться с моих уст, но тут я вспомнил, что считал салдийку в некоторых отношениях почти ребенком, взял себя в руки и сказал только:

- Нет, принцесса, ничего оскорбительного лично для меня ты не сказала. Но твоя реакция мне непонятна.

Лоликс очень нежно взяла меня под локоть и пошла рядом. И этот ее первый доверительный жест положил начало нашим длительным близким отношениям, которые сначала были приятны, но позже привели к ужасным страданиям там, в Атлантиде, и, подобно фениксу, возродившимся из пепла годы спустя. Истинно, зло, творимое человеком, живет и после него. Тогда я уже знал, что салдийская принцесса неравнодушна ко мне. У меня к ней не было неприязни, так как ее поведение я считал результатом недостаточного развития и вместо того, чтобы отвернуться в справедливом негодовании, пытался оправдать чудовищную жестокость девушки невоспитанностью ее сердца.

По традициям своего народа Лоликс однажды без всякого стеснения предложила мне жениться на ней. Конечно же, я не мог согласиться, хотя было приятно, что такая красавица старается сделать все, чтобы завоевать мое расположение. Однако, наш брак был невозможен, я любил Анзими. Об этом чувстве к моей удивительной, женственной сестре я никогда не говорил Лоликс, опасаясь возможных последствий, но поступил хуже: я солгал ей, сказав, что посейдонский закон запрещает браки с иноземками.

- И никаких исключений? - спросила Лоликс.

- Никаких. В наказание - смерть, - еще раз солгал я. (В Посейдонии смертная казнь никогда не применялась, ее запрещал закон Книги Максина.)

- Ну что же, это пустяки. Ты молод и силен, храбр и красив. Поэтому я и люблю тебя. Если даже все законы против, мне все равно. Я буду с тобой. Никто, кроме нас, ничего не узнает, - заявила Лоликс.

Так пало последнее препятствие, и сознание мое помутилось. Все мысли об Анзими исчезли, будто в страхе перед ангелом-обвинителем. Думал ли я тогда о днях своей безгрешности и о таинственном незнакомце, которого с благоговением слушал в самом начале моей жизни в Каифуле? Да, думал. Я вспомнил об Инкале и взмолился: «Бог мой, если ты считаешь, что я на грани совершения греха, готовый нарушить законы общества и брака, то порази меня смертью прежде, чем я сделаю это».

И Инкал поразил меня. Но не тогда, а позднее. Тогда же сознание мое спало крепким сном, а вот страсти проснулись.

Глава 20

ДВУЛИЧИЕ

Год, в течение которого мне разрешено было не учиться, пролетел быстро и спокойно, если не считать тех осложнений, которые возникли из-за связи с Лоликс. Моя сыновняя любовь к Менаксу стала столь же сильной, как и его безграничная отеческая любовь ко мне. Но и ему я не рассказывал ничего о том, что давило меня все тяжелее и тяжелее, - о моих тайных отношениях с салдийкой. Наилучшим выходом было бы открыться астику, но я не решался, ведь это могло лишить меня того, что я ценил больше всего на свете. По крайней мере, так мне думалось.

Со временем я начал сомневаться в своих чувствах к Лоликс. Действительно ли я любил ее? Наверное, любил, но совсем не так, как Анзими. О Инкал, Бог мой! Моя душа стонала от муки. Но совесть еще спала, и я все чаще думал: «То, что Анзими - моя сводная сестра, не помешает ей стать моей женой, ведь такой союз не нарушит закона Посейдонии, запрещавшего лишь кровосмесительные браки. Почему же я должен отказываться от той, которую так сильно люблю? Надо действовать».

Мне удалось поселить Лоликс во дворце, находившемся в другой части Каифула, подальше от Менаксифлона, и при этом не только не вызвать ничьих подозрений, но и не возбудить ревности самой Лоликс. О, подлая двуличность! Сделав это, я начал ухаживать за Анзими, более не сдерживаемый присутствием той, которая могла бы стать помехой, стоило ей только догадаться, что дочь Менакса не была мне сестрой по крови. Теперь вся жизнь моя наполнилась постоянным страхом: я посеял зубы дракона, а возмездие за посеянное зло незамедлительно настигает нас, поражая горем и печалью. Даже если бы Лоликс сама оставила меня, или у меня нашлись бы желание и воля заставить ее сделать это, то все равно по неумолимому закону однажды эта связь должна была открыться, разрушив мои надежды. Увы, несмотря на мучительные крики души о спасении, совесть моя молчала.

Менять какие-либо решения из чувства страха было не в моем характере. Доведись мне состязаться в ловкости с самим Дьяволом, я и тогда стал бы действовать, мобилизовав все свои возможности. Надо было во что бы то ни стало порвать с Лоликс. Но как можно отделаться от горячо любящей женщины? Конечно же, я никогда бы не смог совершить убийство. Да и решение расстаться с ней слишком запоздало - плод нашего греха уже появился на свет, для него был тайно подготовлен дом. Причем, мне казалось, что никто ни о чем не догадывается.

Между тем, до начала экзаменов на получение диплома Ксиоквифлона оставалось совсем немного времени. После их успешной сдачи я собирался просить Анзими стать моей супругой, ибо знал, что она тоже любит меня. Вечерами и после полудня ничто не радовало ее больше, чем прогулки со мною или Менаксом по дворцовым садам, под тенью пальм и гирлянд цветущих лоз, шатром укрывавших аллеи и образовывавших длинные прохладные тоннели, украшенные всем многообразием сокровищ Флоры. Сквозь просветы в этих зеленых стенах виднелись искусственные озера, утесы и ручьи, а за всем этим открывался величественный вид на дворец Менакса и на Каифул, раскинувшийся на пятистах больших и малых холмах. Когда я гулял среди всей этой красоты рядом с той, что была так дорога мне, разве странно, что с моей души хотя бы на время спадало бремя греха и горя?

Я так долго откладывал объяснение с Лоликс, что вообще начал опасаться предпринимать какие-либо действия, дав событиям развиваться самим собой. А потом совсем потерял уверенность в том, что смогу решить мою проблему, боялся, как бы все не обернулось еще хуже. Так проходили дни. Сложные экзамены приближались. Я не пренебрегал салдийкой, но и не стремился к общению с ней. Когда же мы встречались, то я просто закрывал глаза на всю эту ложь. Так и делил свой досуг между Лоликс и Анзими.

---

Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 273; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!