Роль этнической стратификации в политических процессах.
Тема 4. Этничность и политика, государство
(продолжение)
Соотношение этнических сообществ и государства, этничности и государственности есть принципиальный вопрос, ответ на который позволяет определить, что собственно является сферой приоритетных политических интересов институтов государства в их отношениях с этническими сообществами, исторически сформировавшимися на его территории, и более поздними иммигрантскими группами. Для самих же этнических общностей ответ на этот вопрос означает понимание того, что они могут получить от государства. Оценивая роль этничности в государственном строительстве, Патрик Мойнихам заметил, что сегодня на планете существует только восемь государств, которые существовали в 1914 г. и с тех пор не пережили насильственного изменения формы правления. В процессе формирования других почти двух сотен государств важную роль сыграли этнические конфликты.
Содержание понятия «национальное государство»
Для рассмотрения указанного вопроса следует, видимо, исходить из того, что государство как политический институт призвано поддерживать внутреннюю и внешнюю стабильность сообщества, на базе которого оно возникло и развивалось. В этой связи важно уточнить понятие национального государства, поскольку разные толкования этого понятия могут определить и разную направленность государственной этнополитики.
Существует довольно распространенное, хотя и глубоко ошибочное определение национального государства: ≪Национальное государство — это государство, образованное этносом (нацией) на базе этнической территории и воплощающее политическую независимость и самостоятельность народа≫1. В данном случае автор, по существу, ставит знак равенства между ≪этносом≫ (этническим сообществом) и нацией, и потому получается, что есть ≪национальные≫ государства и есть такие, которые считать национальными нельзя. Между тем все современные государства являются национальными, ибо построены на основе суверенного права нации на самоопределение, а таковым правом обладают именно гражданские, а не этнические сообщества. И национальное государство есть территориальное сообщество, все члены которого независимо от их этнической принадлежности признают свою общность, солидарны с ней и подчиняются институционализированным нормам этого сообщества .
|
|
|
Помимо постулата о том, что есть национальное государство, для целей этнополитологического анализа необходимо определиться и с другим важным положением: какова этническая составляющая в государственном строительстве, т.е. что есть моноэтническое государство и что есть полиэтническое государство.
|
|
|
В мировой практике моноэтническим принято считать государство, в котором 95% населения и более составляют представители одной этнической традиции. Но таких государств в мире очень немного (Исландия, Норвегия, Португалия, Албания, Армения, Мальта, Ямайка, Йемен, Венгрия), в подавляющем большинстве стран в составе населения присутствует несколько или даже множество этнических групп. Неоднородность этнического состава населения в сочетании с религиозными и расовыми различиями ставит перед государственными институтами задачу интеграции полиэтнического общества, выработки общегосударственной идеологии и ценностей, цементирующих государственные устои.
Каждое государство решают эту задачу по-своему. В Соединенных Штатах Америки долгое время господствовала идея ≪плавильного котла≫. Таким котлом исследователям и политикам представлялось американское общество, в котором разнородные этнические и расовые компоненты образовывали сплав, именуемый американской нацией.
По большому счету сходная идея была и у советских идеологов, по мнению которых в СССР из многочисленных социалистических наций через ≪расцвет и сближение≫ сложилась ≪новая историческая общность людей≫, называемая ≪советский народ≫. Этот народ был объявлен типологически новой общностью по той причине, что был свойственен интернационализм и все это называлось ≪многонациональностью≫. В мировой науке, праве и политике известны ≪многонациональные (или транснациональные) корпорации, известны ≪многонациональные вооруженные силы≫ и ≪многонациональность≫ (multinational) всегда означала трансгосударственные образования или связи. На самом деле в переводе на общеупотребительный язык речь шла о многоэтничности. Неслучайно в советские и в постсоветские времена понятия ≪национальный≫ и ≪многонациональный≫ переводились с русского как ≪этнический≫ или ≪многоэтничный≫. Тем самым понятию ≪национальный≫ придавалось исключительно этническое содержание. На самом же деле советский народ был не новой, а старой исторической общностью, известной со времен М.В. Ломоносова, Н.М. Карамзина и А.С. Пушкине как ≪народ российский≫ или ≪россияне≫. В XVIII в. даже русский язык назывался российским языком1.
|
|
|
В противовес американской и советской моделям, определяющим сложную цельность населения по государству (американская нация и советский многонациональный народ), существуют модели национального государства, в которых главная роль в формировании нации придается этнической группе. Так, в современной Латвии помощник премьера по национальной безопасности официально заявляет, что ≪русская община не вписывается в концепцию национального латвийского государства≫. Попытка доминирующей этнической группы заявить о себе как о государственной нации и закрепить этот тезис в идеологии и в своем юридическом статусе приводит к формированию так называемого этнократического государства. Этнократическая идеология характерна для государств Африки, причем особенно широко она используется в период становления государств.
|
|
|
Под этнократическим государством следует понимать такое государство, в котором этническая группа, преобладающая численно или доминирующая политически, пользуется властью и привилегиями по отношению к другим, она отождествляет с государством исключительно себя, отказывая меньшинствам в праве на членство в нации или на самостоятельное ≪ нациестроительство ≫ . В данном случае доминирующая этническая группа позиционирует себя с помощью государственной идеологии и государственных институтов (прямо или косвенно) как единственную ≪истинную≫, ≪реальную≫, ≪настоящую≫ нацию и требует, чтобы представители остальных этнических групп в культурном отношении равнялись на нее. Такая государственная модель называется иногда конституционным национализмом . Она имеет целью цементировать этническое большинство и отторгать или изолировать нежелательные этнические или расовые меньшинства (яркие тому примеры — режим апартеида в ЮАР, а также конституционные основы постсоветского государства).
Режим конституционного национализма может быть относительно мягким и крайне жестким. В последнем случае он полностью отказывает в правах отдельным группам населения.
В последние годы концепция национального государства подвергается двойному давлению: с одной стороны, оно ослабевает под напором транснациональных институтов, системы международного права и процессов глобализации; с другой — государство как форма социальной организации общества испытывает пресс этнополитических движений и вынуждено противостоять вызовам политизированной этничности. Причем эти вызовы возникают там, где процессы внутригосударственной интеграции, развитие демократических институтов и гражданского общества, казалось бы, зашли настолько далеко, что исключают возможность возникновения этнополитических движений и актуализации идей этнического национализма.
Однако в современной Европе, где предпринимались усилия для развития национальных меньшинств и где принципы нерушимости государственных границ после Второй мировой войны неоднократно подтверждались лидерами государств и межгосударственными соглашениями, на исходе ХХ столетия поднялась третья за истекший век волна национализма. Ее нередко связывают с третьим геополитическим переделом мира, который явился следствием окончания ≪холодной войны≫, вызванной противостоянием двух общественных систем. В какой-то степени это так и есть, но этнополитические движения в Европе актуализировались до распада и ликвидации социалистического Восточного блока. К примеру, Ольстер ≪взорвался≫ в 1969 г., когда никто в мире не мог и предположить, что Советский Союз распадется. Октябрьский кризис 1970 г. в Квебеке, где квебекскими сепаратистами были убиты видные политики, потряс Канаду. В континентальной Европе наиболее проблемный характер к 1960-м гг. приобрели этнополитические проблемы Бельгии. Более столетия эта страна развивалась при полном доминировании в политической и культурной жизни одной этнической группы — валлонов. Наконец в 1993 г. Бельгия была провозглашена федерацией, хотя и после этого межобщинные противоречия не были полностью преодолены.
В числе кризисных регионов Европы во второй половине ХХ столетия оказались не только Ольстер и Бельгия, но и Страна Басков и Каталония в Испании, Валь д’Аоста и Южный Тироль, Ломбардия в Италии, Корсика и Бретань — во Франции. Сегодня на грани распада оказалась даже не Бельгия, а Великобритания, ибо шотландский национализм усиливается и сторонники независимой Шотландии близки к тому, чтобы стать политически доминирующей силой в шотландском парламенте, а сам референдум о независимости может состояться в ближайшие годы. Во многих странах Европы ныне популярны сепаратистские движения. Все они имеют ≪этническое≫ обоснование, их вдохновители исходят из противопоставления своих этнических групп остальному населению. В силу своей природы этничность концентрируется в основном в сфере культуры и не предполагает наличия политической программы или концепции. Но при определенных условиях она может выполнять политическую функцию.
Роль этнической стратификации в политических процессах.
В последние годы ослабление роли национальных государств сопровождалось ростом значения регионов, что способствовало самоорганизации на региональном уровне и актуализации этнического самосознания. Следствием этого стало распространение концепции ≪ мононационального государства ≫ . Свою роль в политизации этничности сыграл и утвердившийся подход к рассмотрению этнических общностей в качестве субъектов правовых, политических и государственных отношений. В соответствии с этим подходом население государств рассматривается не как гражданская целостность, а разделяется на ≪титульную≫ этническую общность и остальных. В условиях актуализации этничности народы, у которых прежде не было своих государственных образований, а также этнические сообщества, оказавшиеся отделенными от основного места проживания соплеменников, стали заявлять о своем стремлении создать независимое государство или воссоединиться с государством-прародиной (этот феномен называется ирредентизмом).
Такая ситуация породила новые политические и правовые проблемы, многие полиэтнические государства и международное сообщество оказались перед необходимостью делать сложного политического выбора. Особенно ярко это продемонстрировала ситуация в Чечне и вокруг нее. Здесь предпринимались различные попытки нормализации ситуация, вплоть до фактического предоставления независимости чеченскому этническому анклаву (Хасавюртовские соглашения 1996 г.), но ни силовые, ни переговорные методы решения проблемы не привели к улучшению обстановки в этой республике и еще больше дестабилизировали ситуацию на Северном Кавказе.
Многие ученые не сомневаются в том, что мир стоит на пороге кардинальных изменений политического устройства. Так, в начале 1990-х гг. американский географ С. Коэн сделал прогноз, согласно которому через 30 лет число государств в мире удвоится, а число независимых стран возрастет до 300. Председатель комиссии по политической карте мира в Международном союзе географов американец Джулиан Минджи предрек раздел Австралии на 4 государства, распад России, появление нескольких новых стран в Европе, исчезновение Канады как единого государства, изменение границ США. Прогнозы такого характера делались и прежде, и некоторые из них, например, о распаде Югославии, сбылись. Оказались пророческими и утверждения американского ученого Ричарда Пайпса (1976), что СССР распадется именно из-за этнического фактора. В 1979 г. вышла в свет книга французской исследовательницы Элен Каррер Д’Анкосс ≪Раскалывающаяся империя≫, где, по существу, был повторен прогноз Пайпса. А вот выводы многих специалистов в том, что Индия как целостное государство не сможет существовать, оказались ошибочными. Однако их по-прежнему треважат споры в индийском обществе по поводу того, что крупные этнические общности должны иметь политическую автономию. Вызывает беспокойство специалистов и национализм доминирующего хиндиязычного населения.
Очевидно, что все 5 тысяч этнических групп, существующих на планете, никогда не смогут иметь собственные государства. Однако этнические и государственные границы за последние два десятилетия все чаще стали совпадать. В 1990 г. только 6 стран Европы не имело автохтонных меньшинств (мигрантские общины здесь не идут в счет), а сегодня таких стран уже 15. Вместе с тем, появление новых государств, новая политическая география Европы привели к возникновению новых меньшинств, в числе которых оказались и русские. Общее число этнических меньшинств в Европе ныне почти в полтора раза больше, чем их насчитывалось в 1910 г. (150 против 107). Политические процессы последних лет еще раз показали, что этнические группы могут менять свой статус в соответствии с политическими изменениями, а понятие меньшинства не столько количественное, сколько политическое. И это подтверждается тем, что новые меньшинства также стремятся к политическому позиционированию, политической самоорганизации и к определению своего политического статуса.
Политическая активность меньшинств, в том числе и русских (или русскоязычных) общин во многих странах, может рассматриваться некоторыми политиками как потенциальная угроза, ибо распад СССР многие аналитики объясняют тем, что национальные меньшинства в бывшем Советском Союзе со временем все более осознавали свои политические интересы и их элиты не были удовлетворены той ролью, которая им отводилась руководством страны. Само Советское государство своей системой администрирования (паспортная система, привилегии для представителей национальных меньшинств при поступлении в вузы и при занятии должностей, негласные ограничения для евреев и ≪русскоязычных≫ в национальных республиках и т.д.) способствовало появлению или ужесточению барьеров между разными этническими группами. Государство ≪навязывало≫ этничность и строго следило за ее фиксацией.
Важную роль в процессе идеологического обоснования предстоящего распада сыграла подмена понятия ≪ нация ≫ понятием ≪ этнос ≫ . Причем для того, чтобы сепаратизм, основанный на этничности, казался демократически окрашенным и представал в форме движения за самоопределение, территориальное сообщество было поделено идеологами националистического движения на ≪граждан≫ и ≪неграждан≫. Граждане были объявлены правопреемниками прежних Латвийской и Эстонской республик, которые прекратили свое существование в 1940 г. В массовое сознание внедрялась идея, что восстанавливается прежняя государственность, и потому только потомки прежних жителей этих республик могут быть полноправными гражданами не нового, а восстановленного государственного образования. Это был большой идеологический миф, ибо совершенно очевидно, что происходило строительство новых государств.
На основании этого идеологического мифа и связанных с ним политических конструкций огромная часть населения Латвии и Эстонии была поражена в правах. Даже вступление Латвии и Эстонии в Евросоюз мало изменило ситуацию, поскольку евробюрократы, равно как в свое время и советские бюрократы, слабо разбираются в ситуации на периферии союза и больше одержимы стремлением ослабить влияние и связи России с новыми государствами, в том числе и через уменьшение в них русского этнодемографического и культурного компонента.
Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 207; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!