Попытка реставрации сталинизма
Противоречивость подходов в оценке деятельности Хрущева не позволяла разработать единую и последовательную программу развития страны и даже создать единую руководящую «команду». После октябрьского пленума 1964 г. развернулась решительная (хотя и скрытая даже для большинства членов ЦК) борьба за влияние на главу партии со стороны реформаторов и консерваторов.
В аппарате ЦК, главным образом в его среднем звене, было немало сторонников «курса XX съезда», большинство из которых считали, что смещение Хрущева вызвано именно необходимостью избавления от искривлений этого курса. Деятельность приверженцев подобных подходов была связана с развернувшейся борьбой с последствиями хрущевского волюнтаризма, а также с началом хозяйственной реформы, делающей упор на развитие рыночных отношений. В сентябре 1965 г. на пленуме ЦК КПСС было объявлено о ликвидации совнархозов и восстановлении отраслевых министерств, а еще раньше началось объединение промышленных и сельскохозяйственных партийно-государственных организаций.
Вместе с тем в кругу новых лидеров выделялся главный организатор свержения Хрущева А. Н. Шелепин, человек относительно молодой, волевой и энергичный. Поддержку ему оказали глава КГБ В. Е. Семичастный и руководитель московской партийной организации Н. Г. Егорычев. В конце 1964 г. Шелепин подал на имя Брежнева записку, в которой была сформулирована программа возвращения к сталинской политике, включая применение репрессий. Взгляды Шелепина, а возможно и его амбиции, находили сочувствие среди влиятельных деятелей из окружения самого Брежнева. Полное осуществление замыслов консерваторов означало бы создание реальной угрозы новой смены власти.
Планы реставрации сталинской модели не остались тайной. Беспокойство сторонников «курса XX съезда» вылилось в индивидуальные и коллективные письма протеста в ЦК КПСС, подписанные рядом известных деятелей науки и культуры. Эти действия были полностью законными, но совершенно немыслимыми прежде. Появление открытых голосов протеста против планов части политического руководства было принципиально новым для советской действительности явлением. Все это заставило Брежнева действовать предельно осторожно, применяя мастерски освоенный им за годы своей аппаратной карьеры инструмент тайных интриг и лавирования между враждующими группировками.
|
|
|
Политические предпочтения Брежнева проявились во время празднования 20-летия Победы в Великой Отечественной войне в мае 1965 г. Впервые за 10 лет в положительном смысле было упомянуто имя Сталина как организатора Победы. Реакция аудитории была неожиданной — овации продолжались несколько минут, что наилучшим образом характеризовало настроения партноменклатуры. Через год на XXIII съезде КПСС глава московских коммунистов Егорычев уже открыто выразил неудовольствие по поводу разоблачений «мнимых ужасов сталинизма», и снова зал аплодировал стоя.
Однако в реальной жизни возвращение сталинских реалий происходило весьма робко и в основном в символических формах: Президиум ЦК был переименован в Политбюро ЦК, а глава партии стал называться генеральным секретарем (как Сталин), а не первым секретарем (как Хрущев). Но из числа радикальных требований консерваторов было удовлетворено лишь одно — из устава партии на XXIII съезде устранялись указания о нормах ротации партийных кадров. С помощью этой меры обеспечивалось практически бессменное пребывание у власти всего секретарского корпуса. Последствия же этого закономерно проявились через десяток лет, когда во главе СССР оказалась пресловутая «геронтократия» (власть стариков).
|
|
|
Нерешительность Брежнева все больше раздражала просталинскую группировку, а настроения в партийных верхах вдохновляли ее на активность. Осенью 1965 г. соратник Шелепина глава КГБ Семичастный осмелился на самостоятельные политические действия в духе 1930—1940-х гг. Были арестованы писатели А. Д. Синявский и Ю. М. Даниэль, инициирован судебный процесс по обвинению их в антисоветской деятельности. Это было вызовом не только либеральным настроениям внутри страны и за рубежом, но и самому Брежневу: создавался прецедент политической бесконтрольности сталинистов с явным прицелом на всю власть. Однако действия КГБ вызвали непредвиденную инициаторами реакцию — публичные протесты интеллигенции. Помимо писем в ЦК КПСС, произошло новое и неожиданное явление — 5 декабря 1965 г., в День Конституции СССР, на Пушкинской площади в Москве состоялся митинг под лозунгами «Уважайте советскую Конституцию» и «Требуем гласности суда». Это была первая открытая политическая демонстрация в СССР после 7 ноября 1927 г.
Действия протестующих находились всецело в рамках закона, поэтому применение против них статьи Уголовного кодекса об антисоветской агитации и пропаганде (по которой были осуждены Даниэль и Синявский) было невозможно. В сентябре 1966 г. в Уголовный кодекс вводятся три новые статьи — 190-прим («распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй»), 190-прим-прим («оскорбление флага или герба») и 190-прим-прим-прим («групповые действия, грубо нарушающие общественный порядок»). Дальнейшее развитие событий можно сравнить с цепной реакцией: репрессии против тех, кто наиболее активно протестовал, протесты против этих репрессий, новые репрессии и соответственно новые протесты... Участников движения протеста стали называть диссидентами, а само движение — диссидентским. Размах этих протестов был сравнительно невелик (так, письма против осуждения наиболее активных защитников Синявского и Даниэля подписали 738 человек), однако они вызвали значительный резонанс в зарубежной прессе и стали предметом активных обсуждений среди советской интеллигенции.
|
|
|
|
|
|
Другой эпизод, малоприметный внешне, но таящий серьезную для Брежнева угрозу, был связан с именем еще одного шелепинского единомышленника — Н. Г. Егорычева. В июне 1967 г. на пленуме ЦК он подверг резкой критике состояние обороны страны, что должно было бы явиться поводом для выражения недовольства брежневской политикой в целом. Курс Л. И. Брежнева
Инстинкт политического самосохранения требовал от Брежнева удаления сталинистов из руководства страны. Брежнев сделал это умело. Под предлогом слабой работы спецслужб, не сумевших предотвратить бегство дочери Сталина Светланы Аллилуевой на Запад, был снят со своего поста председатель КГБ Семичастный. Затем возглавляющего могущественную московскую городскую организацию КПСС Егорычева перевели на дипломатическую работу — назначили послом в Данию. А в сентябре 1967 г. от обязанностей секретаря ЦК был освобожден и Шелепин. Его назначили на малоприметную должность главы профсоюзов СССР.
Отныне Брежнев мог чувствовать себя вполне уверенно: выбывших из руководства деятелей заменили люди, которых он близко знал и которым всецело доверял.
Неопределенность настроений в правящей верхушке объективно вытекала из противоречивых ожиданий всего советского общества. Большинство советских людей верило, что развитие Советского Союза происходило до сих пор беспрецедентно успешно, и мечтало, чтобы эти успехи преумножились. Но одновременно практически все понимали, что платой за эти достижения была предельная мобилизациявсех сил, беспрекословное подчинение отдельных личностей воле государства, безропотная готовность к тяжким лишениям.
Можно смело сказать, что в период между 1965—1985 гг. сама коммунистическая партия радикально изменила свой характер. Ее численность достигла 19 млн человек. Теперь в нее входило более половины граждан, имевших среднее образование. Членство в партии перестало походить на участие в революционной организации.
Однако взять курс на новый мобилизационный рывок было невозможно без ясной, четко сформулированной, понятной и одобряемой большинством высокой цели, значимость которой могла бы оправдать жертвенные усилия. Попытка Хрущева объявить такой целью непосредственное построение коммунизма в отдельно взятой стране оказалась лишенной общественного доверия: тем самым партийное руководство завело в тупик всю советскую идеологию. Полвека непрерывных усилий дискредитировали самую суть мобилизационного проекта. Начало брежневского правления как раз и было отмечено поиском такой стратегии, которая позволила бы ослабить гнет неимоверных усилий. Основная идея, на которой фактически сошлись новые руководители страны, была проста: без сверхнапряжений развиваться на уже сформировавшейся основе, ничего принципиально не меняя. Стабильность становится главным лозунгом государственного курса, а идеологическое оформление эта политика находит в «концепции развитого социализма», разработка которой и открывает этап собственно брежневского правления.
3. Экономическая политика: попытки реформ и отказ от коренных
преобразований
Поиски новой хозяйственной модели велись советскими экономистами уже с конца 1950-х гг. Суть намерений состояла в том, чтобы жесткую систему единого государственного планирования сделать более гибкой посредством включения в нее элементов рыночного стимулирования. При этом главной задачей становилось повышение материальной заинтересованности производителей результатами своего труда. Решающим показателем эффективности работы рассматривался уже не традиционный объем валового производства, а полученная в результате сбыта произведенных товаров прибыль. Таким образом, предприятие и каждый его отдельный работник нацеливались на изготовление только той продукции, которая удовлетворяла бы потребителей, а не на производство нередко невостребованных на рынке товаров.
Главное преимущество социалистического хозяйства усматривалось в создании системы единого государственного планирования всех сфер производства и распределения, которое не должно было допустить присущих капитализму кризисов перепроизводства, скачкообразности и вытекающих из этого социальных потрясений. Фундаментальным постулатом всего марксистско-ленинского учения являлась идея, что социализм — это общество, свободное от кризисов. Считалось, что достичь стабильного поступательного развития можно только за счет введения государственной монополии на все производственные ресурсы (мобилизация ресурсов), сведя к минимуму, а в идеале полностью ликвидировав любые проявления рыночной стихии, например товарно-денежные отношения. Социалистическая экономика позволяла сосредоточивать огромные инвестиции на стратегических направлениях экономического развития, причем делать это, не заботясь, как правило, о краткосрочном экономическом эффекте. Наиболее отчетливо это проявлялось в экстремальных ситуациях, когда возникали угрозы государственным интересам.
Коммунисты представляли социалистическую экономику в виде гигантской централизованно управляемой «фабрики», которая работает на плановой основе и находится в общественной собственности.
Фундаментом советской экономики были предприятия, находящиеся в государственной собственности — главной форме общественной социалистической собственности, как гласила Конституция СССР. Другую форму социалистической собственности составляли коллективные хозяйства. Колхозы являлись основным видом предприятий в советском сельском хозяйстве. Частная собственность на средства производства в СССР не допускалась.
Коллективная и государственная собственность отличались между собой только формально. Имущество колхоза, за исключением земли, которая была собственностью государства, принадлежало коллективу крестьян. А имущество государственных предприятий принадлежало «всему народу». Отсюда различия в порядке управления. Руководителей госпредприятий назначали органы государственного управления (министерства и ведомства), а председателей колхозов выбирал коллектив.
Но на самом деле никаких принципиальных отличий ни в собственности, ни в порядке управления не существовало. Выборы председателя колхоза, как и все выборы в СССР, были пустой формальностью. Его кандидатуру представлял райком КПСС, а колхозники утверждали ее на своем собрании. Утверждали практически всегда. И председатели колхозов, и директора промышленных предприятий входили в номенклатуру соответствующих комитетов КПСС и полностью зависели от партии.
Советская экономика управлялась на основе процесса директивного планирования. Один раз в 5 лет сначала очередной съезд КПСС, а затем сессия Верховного Совета утверждали план пятилетнего экономического развития страны. План определял те показатели, которых союзные и республиканские министерства и ведомства, государственные предприятия и колхозы должны добиться в течение предстоящей пятилетки.
Подготовкой пятилетнего плана и разработкой на его основе годовых планов для предприятий занимался особый орган управления — Госплан. Предприятия обязаны были достичь запланированных показателей. Их снабжение всеми необходимыми ресурсами также осуществлялось централизованно через другой орган управления — Госснаб.
Предприятия СССР торговали друг с другом и продавали свои товары населению. Но это не было рыночной торговлей. Цены на продукцию устанавливало государство, оно же определяло объемы производства и направление товарных потоков. Проще говоря, оно решало, в каком объеме и кому будет продана продукция того или иного назначения.
В отличие от стран с рыночной экономикой в СССР извлечение прибыли не было главным мотивом хозяйственной деятельности предприятий. Они управлялись и стимулировались к выполнению планов исключительно административными методами. И хотя невыполнение плана могло сказаться на размерах получаемых сотрудниками премий, главным его последствием руководитель считал угрозу своей карьере.
За ходом выполнения планов следили не только министерства и ведомства СССР, но и их дублирующие комитеты КПСС. В каждом территориальном партийном комитете обязательно имелись промышленный и сельскохозяйственный отделы, которые отвечали за выполнение планов. Поскольку руководители абсолютного большинства предприятий и организаций были членами КПСС, выполнение планов считалось не только административной, но и партийной обязанностью. К числу крайне неблагоприятных последствий для командной экономики следует отнести замедление научно-технической революции (НТР) — нацеленности производства на внедрение научных достижений. За два послевоенных десятилетия во всех без исключения хозяйственных отраслях развитых стран мира произошел стремительный скачок роста производительности труда. Интенсификация проявлялась не только в более совершенном оснащении производства, применении новых материалов и в улучшении качества продукции. Полностью изменялся весь производственный процесс, он становился более гибким, способным к постоянному обновлению.
В Советском Союзе подобное проявлялось очень слабо и лишь в малой степени. Причина заключалась отнюдь не в отсутствии научно-технических достижений. Напротив, советская фундаментальная наука в те времена буквально ошеломила весь мир своими успехами. Но для внедрения этих достижений в массовое производство требовалась соответствующая мотивация — личная заинтересованность работника. Страх перед наказанием, характерный для сталинской эпохи, стал уходить в прошлое, а надежды на то, что сознательность станет массовым явлением, связывались с будущим. Следовательно, личный интерес, основывающийся на принципах мобилизационной системы, не мог стать фактором качественного изменения советской экономики.
Плановая экономика практически не стимулировала к эффективной работе ни отдельных работников, ни предприятия в целом. Несмотря на то что в ходу был такой экономический рычаг, как премирование за успехи в работе, советская система в большей мере ориентировалась на ограничение уровня экономического неравенства. Стремление не дать заработать больше, чем положено, вполне соответствовало принципам коммунистической идеологии. Но это приводило к тому, что советский гражданин легально почти никак не мог значительно повысить уровень своих доходов. Размеры его зарплаты и возможных премий были четко определены. И каких бы успехов он ни достигал, это мало сказывалось на его доходах.
Таким образом, новые политические цели, экономические ориентиры и задачи, основанные на материальныхстимулах, проблемы управления грандиозной хозяйственной машиной, недостаточная эффективность прежних трудовых мотиваций и, наконец, наметившиеся негативные тенденции развития общества, «лишившегося кнута и не получившего пряника», — в целом все это побуждало новое советское руководство к проведению масштабных реформ, затрагивающих самые основы командной экономики. Альтернативой такому пути было отставание в мировом соревновании.
4. «Косыгинская реформа»
Обвиняя Хрущева в волюнтаризме, новое руководство провозгласило научный подход к экономике. При этом столкнулись две линии: на применение экономических (рынок, хозрасчет, материальная заинтересованность предприятий и трудящихся) и административных (улучшение хозяйственного механизма) методов. Экономическая реформа 1965 г. стала компромиссом между ними.
В промышленности было восстановлено отраслевое управление, но при этом предполагалось, что основным звеном производства станет хозрасчетное предприятие (самостоятельное, самоокупаемое и самофинансируемое). Основные фонды предприятия оставались в государственной собственности, и предприятия должны были вносить за них государству арендную плату. Топливо, энергию и сырье предприятиям предстояло покупать. Это должно было побудить директоров экономить топливо, энергию и сырье. Главным показателем эффективности стал объем реализованной продукции, на основе его формировалась прибыль предприятия, из которой после уплаты налогов и других отчислений государству образовывались фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурных мероприятий и жилищного строительства. Этими фондами распоряжалась дирекция предприятия. Таким образом производитель оказывался в непосредственной зависимости от спроса на произведенную им продукцию. От этого же зависела и зарплата работников, которые могли получать денежные премии из фондов материального поощрения.
Планирование производства теперь предлагалось начинать «снизу»: дирекция предприятия сама намечала цифры плана, номенклатуру (перечень) изделий и фонд заработной платы, однако эти цифры уточнялись и утверждались Госпланом и после принятия Закона о пятилетнем плане Верховным Советом СССР становились обязательными для предприятия. Было сокращено количество планируемых показателей. Теперь «сверху» диктовались только общий объем произведенной продукции в денежном выражении, номенклатура важнейших изделий и общий фонд заработной платы. Изменение планов запрещалось.
В сельском хозяйстве также декларировался научно обоснованный подход. В марте 1965 г. пленум ЦК в очередной раз обсудил вопрос о «дальнейшем развитии сельского хозяйства». Колхозы и совхозы получили невиданную прежде самостоятельность в рамках государственных плановых заданий. Сам план был снижен и объявлен неизменным на последующие 10 лет. Закупочные цены повышались в 1,5—2 раза, а сверхплановые поставки должны были осуществляться по повышенным ценам. Кроме того, с колхозов и совхозов списывались долги, а цены на технику и запчасти снижались. Количество показателей, по которым хозяйства отчитывались перед государством, резко уменьшалось.
С целью повышения материальной заинтересованности колхозников трудодень был заменен ежемесячной гарантированной оплатой деньгами и продуктами по нормам, действовавшим в совхозах.
Экономическая реформа проводилась с чрезвычайной осторожностью и оглядкой на идеологию: в 1966 г. лишь 43 предприятия перешли на хозрасчет, в следующем — 7 тыс., в совокупности они производили около 40% промышленной продукции страны. Только к концу восьмой пятилетки (1966—1970) новые условия были внедрены в подавляющую часть промышленных предприятий, охватили транспорт и некоторые другие отрасли народного хозяйства.
Хотя нерешительность и консерватизм не позволили замыслу реформаторов раскрыться до конца, определенные достижения к концу 1960-х гг. были налицо. В сельском хозяйстве эффект от этих нововведений проявился уже в 1966 г.: доходы колхозов и совхозов выросли на 15%, что стимулировало и общий рост сельскохозяйственного производства. В целом восьмая пятилетка вошла в историю СССР как самая успешная со сталинских времен: объем сельскохозяйственного производства вырос на 21% (вместо 12% в предыдущем пятилетии), в промышленности рост составил 50,5%, доходы населения выросли в 1,5 раза.
Большим успехом можно считать завершение формирования единой энергетической системы СССР, что создало весомую предпосылку для интенсификации всего народного хозяйства страны. Советский Союз заметно повысил свою конкурентоспособность на внешнем рынке. Отечественные автомобили, строительная и сельскохозяйственная техника, пассажирские самолеты, некоторые потребительские изделия (наручные часы, любительская фотоаппаратура) и многие другие товары стали пользоваться спросом не только в социалистических, но и в ряде развитых капиталистических стран.
Д/З ОИ-1 Стр. 266-274
Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 499; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!