Худ. перевод с тат. Евгении и Анатолия Степановых)
Когда папу вновь призвали в 1942-ом году в РККА, у него было три дочки, а когда он вернулся в 1944-ом, то их уже стало четыре. Последняя - Верочка, родилась через 8 месяцев после его ухода, и впервые он ее увидел почти двухлетней. Мне же в это время исполнилось десять. Я была самой старшей из девочек и главной помощницей в доме, потому как в то военное и послевоенное время, о декретных отпусках маме, даже несмотря на многодетность, не могло быть и речи, и трудодни ей тоже никто не отменял. Так она и разрывалась между детьми, домашним хозяйством и работой доярки на колхозной ферме.
Отец вернулся из Ижевска совсем больным и истощенным, но ему было не до себя. Потрясённый тем, в каком плачевном состоянии находился его, некогда процветающий, колхоз, он немедленно стал трудоустраиваться на рекомендуемую ему работу заведующего МТФ. Однако быстро поднять разрушенное войной хозяйство было не так-то просто. Техническая база - развалена, лошадей практически не осталось, резко сократилось поголовье крупнорогатого скота. Коровы на ферме были тощие, а некоторые такие слабые, что у них даже не хватало сил, чтобы расстелиться. К тому же шел частый падеж от болезней, плохого корма или от его недостатка. Восстановление требовало огромных средств, а их не было. Но, главное, катастрофически не хватало рабочих рук, и к весне 1946 года Субашская МТФ оказалась на грани закрытия.
|
|
|
Подростки и ребята старших классов, все те, кто мог, были уже давно задействованы и во внеучебное время работали в колхозе наравне со взрослыми. В отчаянии правление колхоза, не видя другого выхода, решило пригласить на ферму девочек начального четвертого класса Субашской НСШ, в котором как раз училась и я. Это решение взрослым далось, видимо, нелегко, потому что кто-то из них даже приходил в школу и советовался по этому поводу с ее директором Александром Осиповичем Комиссаровым. Но что тот мог сказать, только вынуждено согласиться.
Свой первый день на ферме в качестве доярки я запомнила на всю жизнь. Мне тогда едва исполнилось 12 лет. Конечно, худо-бедно, но я уже умела, под присмотром мамы или бабушки, доить нашу корову, но здесь то надо было управиться с десятью, да еще с чужими!
Когда я пришла на ферму, как попросили, на вечернюю дойку, меня встретила молодая женщина. Она торопливо махнула рукой, показывая на гуляющих возле фермы коров, — вон этих не доили еще. Ты, Лизук, загони их в коровник, и начинай. А я домой сбегаю, только ребенка покормлю и назад. Я быстро!
Что делать? Нашла я какую-то хворостину, подхожу с ней к одной корове, другой, приговаривая: «Иди, иди на место!», а они на меня, маленькую хлюпкую девчонку, ноль внимания, ходят себе, соломины на талом снегу подбирают! Разозлилась я, хворостиной замахнулась, а буренки врассыпную! Я за ними! Бегаю, пытаюсь загнать их в коровник, но все тщетно! Вроде подгоню какую рогатую ко входу, а она у самых ворот, раз и увернется, и быстро отойдет в сторону, да еще махнет хвостом-метелкой и так посмотрит на меня своими огромными коровьими глазами, словно скажет: «Ну, чего тебе надо, пигалица, что пристала?»
|
|
|
Ношусь я за коровами, уже не приговариваю, а ору во все горло: «А ну пошла, кому говорю!» Только они не слушаются меня, и всё. Я уже совсем из сил выбилась, остановилась - плачу, не знаю, что мне делать. И тут вдруг вижу, идет здоровый бык в упряжи, а в санях – большая бочка, и мужичок сидит. Я его узнала. Видела раньше, как он на ферму воду возил и слышала, что взрослые кличут его профессором. Я со всех ног бросилась к нему: «Профессор дэдэй! Профессор дэдэй! (Дяденька Профессор!) Помогите!»
Я была в таком отчаянии, что мне и в голову не пришло, что это его прозвище, а вовсе не имя. Спасибо, что дядя Леонтий, как его звали на самом деле, не рассердился, а только усмехнулся и спросил: «Что случилось? Коровы не слушаются? – И-ий, гляди-ка, как они тебя загоняли, лицо красное, шаль на боку, волосы торчат! Как же это тебя тут одну то оставили? Ну, не реви, сейчас я мигом порядок наведу!»
|
|
|
Дядя Леонтий бросил в сани кнут из сыромятной кожи, которым погонял быка, затем стянул с головы ушанку, расстегнул верхние пуговицы телогрейки и снял с шеи, свернутый кольцами, длинный хлыст (уже потом я узнала, что так он всегда и везде носил его с собой), и направился к коровнику. Я, шмыгая носом, поспешила, было, следом, но он, обернувшись, предупредительно меня остановил: «А ты тут пока постой, в сторонке».
А потом все произошло так стремительно, что я и опомниться не успела. Коровы дядю Леонтия, по-видимому, знали очень хорошо, признавали в нем хозяина, поэтому потихоньку стали разворачиваться в его сторону. А он взмахнул правой рукой, крепко сжимающей дубовую рукоять хлыста, и так ударил кнутовищем об, начавшую, было, таять днем на солнце, и подмерзшую сейчас, к вечеру, землю, что у меня в голове, словно, взрыв прогремел, а буренки пулей сиганули в коровник. И пяти минут не прошло, а каждая уже стояла в своем стойле. От удивления я и слова не могла вымолвить — вот это дрессировка!
|
|
|
Таким был мой первый опыт работы на ферме. К лету я окончила четвертый, и свой последний, класс, и пошла работать дояркой уже на постоянной основе. А следом за мной потянулись и мои сестренки – все четверо со временем, как наша мама и я, стали доярками.
А с дядюшкой Профессором с тех пор мы подружились. Левонтий дэдэй (Леонтий Миронович Миронов) вернулся с войны в 1945-ом. У него была жена, трое детей, и мне он тогда казался практически пожилым человеком, а ведь на самом деле ему было всего 34 года. Еще до войны он заработал себе прозвище - «Профессор», правда, через несколько лет народ его «повысил в звании» до «Министра», что нравилось и льстило Леонтию еще больше.
Роста он был небольшого, но крепко и хорошо слажен, лицо розовощекое, глаза голубые, а волосы цвета спелой ржи. Душой – незлобливый, добрый, но на язык остер. Любил побалагурить в компании, не стеснялся, при случае, и над собой посмеяться, однако запросто мог и над другими пошутить, кого-нибудь подзадорить и даже подстрекнуть на активные, и не всегда хорошие, действия. Вот и я однажды влипла с ним в неприятную историю.
Моя мама, также уроженка д. Субаш из рода Пашый –
Краснова (Максимова) Варвара Максимовна (1909-1984) –
труженица тыла в годы ВОВ, ветеран труда и мать-героиня. Вместе с папой они прожили в мире и согласии 47 лет, вырастили 7-х детей.
Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 66; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!