Что вы думаете об интервенции в Корее, чем она может кончиться? 36 страница
Но в конечном итоге и в самый последний момент выбор пал на второй, негативный вариант возможного
392
решения. В Кремле, видимо, так и не смогли смириться с неминуемой, как казалось, потерей престижа великой державы, с предуготовленной для СССР в случае принятия плана Маршалла ролью младшего, опекаемого и зависимого партнера. Несомненна и иная причина, обусловившая именно такой выбор. Узкое руководство сознавало, что, восстанавливая народное хозяйство и одновременно направляя огромные средства на разработку новых видов вооружений, страна больше не может, как это было совсем недавно, до войны, опираться только на собственные силы, вынуждена рассчитывать на помощь США либо максимально использовать экономический потенциал новообретенных союзников, их индивидуальную мощь и сырьевые ресурсы. Но вместе с тем руководство не могло не понимать, что помощь по плану Маршалла неизбежно вынудит восточноевропейские страны в конце концов отказаться от ориентации исключительно на СССР в пользу общеевропейской интеграции3.
Жребий был брошен, скорее всего, 1 июля, ибо именно на следующий день, видимо не без императивной «подсказки» из Москвы, Молотов объявил о невозможности для советской делегации участвовать в дальнейшем в парижском совещании, а заодно обвинил Великобританию и Францию в стремлении расколоть Европу «на две группы государств», следствием чего явятся «новые затруднения между ними». «В этом случае, — подчеркнул Вячеслав Михайлович, — американские кредиты будут служить не делу экономического восстановления Европы, а делу использования одних европейских стран против других европейских стран в том смысле, как это будут считать для себя выгодным некоторые сильные страны, стремящиеся к мировому господству»4. Под сильными странами Молотов, скорее всего, имел в виду США, однако прямо так и не назвал их.
|
|
|
Следующим шагом Кремля стала демонстрация собственной силы, возможности, если потребуется, бы-
393
стро создать восточный блок в противовес западному. Достаточно явным подтверждением этого можно считать согласованную, что не вызывает сомнений, акцию — заявленный практически одновременно, 9 и 10 июля, категорический отказ Албании, Болгарии, Венгрии, Польши, Румынии, Финляндии, Чехословакии и Югославии от участия в Парижском экономическом совещании. Так советское руководство сделало встречный шаг на пути, ведшем к расколу мира, к конфронтации, к «холодной войне». Не располагая реальными возможностями для соревнования с Западом в наиболее очевидном, самом существенном — в повышении жизненного уровня населения, в насыщении быта и труда техникой, само себя обрекшее на состязание, оно неминуемо и практически сразу пришло к единственно посильному — к «идеологической борьбе», к безудержному, зачастую голословному осуждению западного образа жизни, западной политики и к такому же восхвалению всего «социалистического», «советского». Выполнение такой задачи выпало не столько на УПиА, собственно, и существовавшее только ради этого, сколько на различные «общественные», вроде бы «независимые» структуры. Решением ОБ от 31 июля «Литературную газету» преобразовали из чисто литературной в «общественно-политическую и литературную», оставив, но только формально, органом правления СП СССР, хотя и значительно расширив ее задачи. В их число включили «разоблачение реакционной сущности современной буржуазной культуры», постоянную борьбу «со всеми проявлениями низкопоклонства перед Западом», «освещение вопросов советской демократии и показ ее превосходства над антинародной буржуазной демократией». Фактически же главной целью «Литературной газеты» становилась: «Мобилизация общественного мнения во всем мире (так! — Ю.Ж.) против поджигателей войны, против буржуазных теорий расового превосходства и господства, против всех идеологических агентов империализ-
|
|
|
394
|
|
|
ма. Разоблачение буржуазной лжи и клеветы на советский народ, его социалистическое государство, его культуру... лженаучных теорий и борьба со всеми искажениями учения Ленина — Сталина». Дабы усилить воздействие газеты на читателей, в основном интеллигенцию, ее тираж увеличили в десять раз — довели до 500 тыс. экземпляров, изменили и периодичность — с одного до двух раз в неделю, а редакции позволили иметь собственных зарубежных корреспондентов в одиннадцати странах, в том числе в США, Великобритании, Франции, Германии, Китае, Японии5.
Преобразовывая «Литературную газету», узкое руководство стремилось к созданию подчеркнуто неправительственного органа, который мог бы себе позволить выражать мнение, якобы не отвечающее или не во всем совпадающее с мнением партии и правительства. Сталин пытался воплотить в явь свою мечту об органе для острастки и «своих», и «чужих». По свидетельству писателя и драматурга Константина Симонова, на заседании ОБ 27 августа Иосиф Виссарионович настойчиво советовал редакции газеты «быть в некоторых вопросах острее, левее нас... расходиться в остроте постановки вопроса с официально выраженной точкой зрения. Вполне возможно, что мы иногда будем критиковать за это «Литературную газету», но она не должна бояться этого, она, несмотря на критику, должна продолжать делать свое дело»6. Однако несколько позже писатель и публицист Илья Эренбург, достаточно явно выражая отнюдь не свою позицию, высказал цель газеты более откровенно. Она должна «воспитать ненависть к нашим сегодняшним недоброжелателям, — сказал он на одном из совещаний в СП. — Какова должна быть основная мишень? Ясно, Америка и американский образ жизни, который американцы стараются навязать миру»7.
|
|
|
Первый номер кардинально измененной «Литературной газеты» вышел в установленный ОБ срок, 20 сентября. Он содержал беспрецедентный по оскорби-
395
тельному тону памфлет писателя Бориса Горбатова «Гарри Трумэн», тут же вызвавший обмен резкими нотами между США и СССР. Было в номере и открытое письмо «С кем вы, американские мастера культуры?», подписанное Вандой Василевской, Всеволодом Вишневским, Борисом Горбатовым, Валентином Катаевым, Александром Корнейчуком, Леонидом Леоновым, Николаем Погодиным, Константином Симоновым, Александром Твардовским, Александром Фадеевым, Константином Фединым, Михаилом Шолоховым. В нем, в частности, утверждалось: «Мы просим вас задуматься над тем, что после окончания войны с фашизмом именно в вашей стране нашлись люди, которые, облекая это в другие внешние формы, по существу, проповедуют и все больше осуществляют на практике те самые бесчеловечные идеи, которые проповедовал и осуществлял разбитый нашими народами фашизм».
В следующем номере, от 24 сентября, антиамериканская кампания усилилась, стала совершенно отчетливой. Это выразилось в статьях Вс. Вишневского «Фашистский легион в Америке», Дм. Заславского «Простые люди мира аплодируют Вышинскому», В. Василевской «Эрнст Бевин или сказка не о Золушке», Н. Погодина «Шейлок с Уолл-стрит» (о Джордже Маршалле), И. Эренбурга «Заметки писателя» («Мы не одни, — писал он, — в той духовной войне, которую нам объявили белокожие черносотенцы Америки»). Затем газета стала систематически выступать против низкопоклонства перед Западом, сделав первыми своими жертвами президента АН БССР генетика А.Р. Жебрака и буржуазных националистов Украины. Почувствовав полную безнаказанность, главный редактор «Литературной газеты» В.В. Ермилов позволил себе нападки даже на руководство СП СССР — А. Фадеева, К. Симонова, А. Твардовского. Затем открыто поддержал «агробиологическую науку» Лысенко...
Не желая сжечь за собой все корабли, пытаясь оставить пути к отступлению — к примирению, прежним,
396
дружественным отношениям с США, ведение антиамериканской кампании узкое руководство возложило и на еще одну формально общественную организацию — бывшее Всесоюзное лекционное бюро при Министерстве высшего образования, преобразованное 2 января 1947 г. по решению ПБ во Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний8. Обращение с призывом к его созданию «ко всем деятелям советской науки, литературы и искусства, к научным, общественным и другим организациям и учреждениям Советского Союза» было опубликовано центральной прессой 1 мая, а уже 13 мая заявил о себе некий оргкомитет общества. Он включил президентов академий наук: СССР — С.И. Вавилова, УССР — А.В. Палладина, КазССР - К.И. Сатпаева, ГССР - Н.И. Мусхелишвили, сельскохозяйственной СССР — Т.Д. Лысенко; академиков Н.Г. Бруевича, Е.С. Варгу, Е.В. Тарле, Б.Д. Грекова, И.И. Артоболевского, А.И. Опарина, И.И. Минца; зампреда БСМ СССР А.А. Вознесенского, секретаря ВЦСПС Н.В. Попову, министра высшего образования СССР С.Ф. Кафтанова, председателя Всеславянского комитета генерал-майора М.Р. Галактионова и других9. С осени 1947 г. под их неустанным контролем по апробированным, обязательно опубликованным в виде брошюр текстам лекторы нового общества начали действовать: объяснять причину разрыва со вчерашними боевыми союзниками, США и Великобританией — почему и как они стали врагами советского народа; убеждать население, особенно сельское, лишенное почти повсеместно радио и газет, в правоте позиции только СССР, только советского государственного и большевистского руководства.
Наконец, те же практически цели преследовал Кремль и при создании осенью 1947 г. Информационного бюро коммунистических партий, или, как его чаще именовали, Коминформа.
Еще 4-6 июля, несмотря на уже заявленную собственную твердую позицию по отношению к плану Map-
397
шалла, узкое руководство рекомендовало восьми восточноевропейским странам направить свои делегации для участия в Парижском экономическом совещании, не обязательно принимая предлагаемую программу помощи. Но в ночь на 7 июля в столицы этих стран была направлена телеграмма, потребовавшая отказа от поездки в столицу Франции10.
Внезапный поворот на 180 градусов в отношениях СССР с Западом логически вызвал и пересмотр курсов компартий семи стран (Финляндию решено было не затрагивать предстоящими действиями), прежде всего значительную корректировку ранее, в 1944-м — первой половине 1947 годов, приветствуемого и поддерживаемого Москвой «национального пути к социализму». Концепции, которая базировалась не на революционном, а на мирном переходе к новому строю с помощью парламентаризма, широких демократических блоков, в своей основе повторяла идею народного фронта. Вместе с тем необходимость подобного пересмотра внутренней политики и тактики обусловливалась и собственными интересами самих компартий восточноевропейских стран. Их должны были серьезно насторожить, даже внушить страх за будущее положение поражения коммунистов на выборах в мае 1947 г. во Франции и Италии, лишившихся там министерских портфелей, а также усиление влияния мелкобуржуазных и социал-демократических партий в собственных странах.
Впервые идея созыва совещания ряда компартий была предложена Польшей, но детально обоснована в записке, подготовленной 15 августа Отделом внешней политики (ОВП) ЦК ВКП(б), возглавляемым Сусловым. После согласования ее основных положений сначала со Ждановым, а затем и со Сталиным на свет появился еще один документ ОВП — «О международных связях ВКП(б)». В нем уже категорически выражалась мысль о необходимости незамедлительного создания международной коммунистической структуры11.
398
После всех требовавшихся уточнений 22 сентября 1947 г. в небольшом польском курортном городке Шклярска Поремба, расположенном примерно в 100 километрах к западу от Вроцлава, вблизи штаба Северной группы войск Советской Армии, открылось совещание компартий девяти стран: Болгарии, Венгрии, Италии, Польши, Румынии, СССР, Франции, Чехословакии и Югославии. На деле оно свелось к анализу ошибок, допущенных коммунистами Италии и Франции, к оценке ситуации, сложившейся в восточноевропейских странах, перечислению далеко не бесспорных успехов и трудностей, а также к ставшим не просто основными, но программными докладам, прочитанным Маленковым — о деятельности ВКП(б) и Ждановым — о международном положении.
Решающим для совещания оказался доклад Жданова. Именно в нем после практически более чем десятилетнего перерыва возродилась, вернув себе значимость непререкаемой доктрины, концепция двух лагерей: «капиталистического» и «социалистического». При этом в последний, помимо СССР, были включены и восточноевропейские страны, за исключением Финляндии, названные «миролюбивыми», «демократическими», «странами новой демократии». Поражение компартий Италии и Франции на выборах, чему Жданов уделил весьма много внимания, объяснялось результатом «нового похода» империализма, стремлением США «закабалить Европу». Но самое главное, ключевое содержалось в неопубликованной части последнего, четвертого раздела, посвященного «Руководящей роли компартий в деле сплочения всех демократических антифашистских миролюбивых элементов в борьбе против новых планов войны и агрессии». Его главный тезис повторял достаточно старый, широко использовавшийся Коминтерном в 20-е — первой половины 30-х годов:
«Поскольку во главе сопротивления новым попыткам империалистической экспансии стоит Совет-
399
ский Союз, братские компартии должны исходить из того, что, укрепляя политическое положение в своих странах, они одновременно заинтересованы в укреплении мощи Советского Союза как главной опоры демократии и социализма. Эту политику поддержки Советского Союза как ведущей силы в борьбе за прочный и длительный мир, в борьбе за демократию компартиям следует проводить честно и открыто. Надо со всей силой подчеркнуть, что усилия, направленные на укрепление СССР со стороны братских компартий, совпадают с коренными интересами их стран. Нельзя признать правильным постоянное подчеркивание некоторыми деятелями братских компартий своей независимости от Москвы. Дело не в независимости, потому что Москва никого не ставила и не желает ставить в зависимое положение. Нарочитое подчеркивание этой "независимости" от Москвы, "отречение" от Москвы по сути означает угодничество, приспособленчество, подыгрывание тем, кто считает Москву врагом. Компартии не должны бояться заявлять полным голосом, что они поддерживают миролюбивую и демократическую политику Москвы, не должны бояться заявлять, что политика Советского Союза соответствует интересам других миролюбивых народов»12.
Но, казалось бы, неизбежный отсюда вывод — о полной консолидации, в том числе и организационной, наподобие Коминтерна, международного коммунистического движения так и не последовал. Более того, даже в дни работы совещания в узком руководстве продолжалась борьба сторонников «мягкого» и «полужесткого» решений. В своем вступительном докладе 22 сентября Маленков говорил лишь об «усилении связи между компартиями», «установлении между ними постоянного контакта в целях взаимного понимания и координации действий». Несколько позже из Москвы, 25 сентября, Молотов настаивал на образовании Информбюро «без функций координации». Сталин же телеграфно сообщил Жданову свое особое
400
мнение — не ограничиваться информационными функциями новой организации. В конце концов, и далеко не без воздействия представителей ряда компартий, восторжествовал компромисс. Участники встречи согласились с тем, чтобы «на Информационное бюро возложить задачу организации обмена опытом и, в случае необходимости, координации деятельности компартий на основах взаимного согласия» 13.
Подчеркивало именно такое решение и то, что вскоре, в октябре, Москва категорически отвергла попытки создать аналогичные по сути региональные организации компартий: североевропейскую, ближневосточную, азиатскую14.
И все же некоторые участники совещания в Шклярской Порембе сумели добиться весьма выгодных для себя, хотя и довольно своеобразных, результатов. Вдохновленные содержавшимся в докладе Жданова призывом к радикальным действиям без малейшей оглядки на мнение или реакцию Запада, они насильственно устранили с политической сцены наиболее опасных своих соперников — пользовавшиеся широкой поддержкой населения партии, входившие вместе с коммунистами в национальные фронты. А после этого изменили государственное устройство своих стран, что, разумеется, принесло преимущество только им, то есть совершили квазиреволюцию.
В Болгарии еще в июне была арестована группа руководящих деятелей Болгарского земледельческого народного союза во главе с ее лидером Николой Петковым. Процесс над ними послужил предлогом сначала для роспуска этой партии, а вслед за тем и для внеочередных парламентских выборов, которые и позволили коммунистам получить около 60 процентов голосов, а Отечественному фронту в целом — 78,3 процента. Опираясь на полученное абсолютное большинство в законодательном органе страны, Болгарская компартия сумела 4 декабря 1947 г. утвердить и удобную, выгодную для дальнейших перемен новую конституцию.
401
В Венгрии 30 мая находившийся на отдыхе в Швейцарии премьер-министр Ференц Надь, представлявший Партию мелких сельских хозяев (ПМСХ), опасаясь возможного ареста, заявил об уходе в отставку и своем невозвращении на родину. Сменивший его на посту главы кабинета Лайош Диньеш также являлся, по соглашению о Национальном фронте независимости, членом ПМСХ. Зато коммунисты в новом составе правительства сумели получить важнейшие, ключевые посты: Матиаш Ракоши — заместителя премьера, Ласло Райк — министра внутренних дел, Иштван Рис — министра юстиции. Но даже и при таком, максимально благоприятном положении Венгерская компартия на проведенных 31 августа выборах в парламент добилась всего 21,8 процента голосов, в то время как ПМСХ — 15,2 процента, а социал-демократы — 14,6 процента. Изменить ситуацию удалось лишь в июне 1948 г., благодаря слиянию коммунистической и социал-демократической партий в Венгерскую партию трудящихся, сразу же получившую значительный перевес над всеми остальными политическими группами — и входившими в Национальный фронт, и оппозиционными.
В Румынии отправной точкой изменений также послужили политические репрессии. 16 июля в Бухаресте было объявлено о раскрытии «антидемократического заговора», якобы организованного царанистами и их лидером, членом правительства Юлиу Маниу. Это позволило уже две недели спустя, даже до суда и вынесения приговора, запретить национал-царанистскую партию, а в ноябре заодно еще и национал-либеральную. Устранив таким образом соперников, компартия настояла 30 декабря 1947 г. на отречении короля Михая I от престола, отмене конституции и роспуске парламента. Взамен стали действовать назначенный ею же президиум Румынской народной республики в составе беспартийных К. Пархона, М. Садовяну, Ш. Войтека, Г. Стере, Н. Никуда и практичес-
402
ки однопартийное правительство коммуниста Петру Грозы.
Несколько позже сходную акцию, но с совершенно иными побудительными причинами, провели и в Чехословакии. Там 20 февраля 1948 г. двенадцать министров в знак несогласия с политикой, проводимой премьером, коммунистом Клементом Готвальдом, подали в отставку. В соответствии с конституцией в таком случае должна была последовать отставка и всего кабинета. Однако пять дней спустя оставшиеся члены правительства — коммунисты просто заполнили образовавшиеся вакансии своими сторонниками. 9 мая они организовали принятие новой конституции, а в июне Готвальд сменил Эдуарда Бенеша на высоком посту президента.
Экономические проблемы, остававшиеся так и не решенными вследствие отказа от плана Маршалла, всем восточноевропейским странам пришлось начать решать за счет прямой советской помощи. СССР были заключены двухсторонние договоры: торговый — 11 декабря 1947 г. с Чехословакией, о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи — 4 февраля 1948 г. с Румынией, 18 февраля с Венгрией, 18 марта с Болгарией, 6 апреля с Финляндией. Польша и Югославия аналогичные, почти однотипные соглашения подписали гораздо раньше, еще в 1945 году.
Дата добавления: 2021-04-07; просмотров: 47; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!