ВОЕННЫЙ ФАКТОР В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
Военный фактор и его влияние на международно-политическую систему Восточной Азии
Генерал-лейтенант запаса А.Ф. КЛИМЕНКО,
кандидат военных наук
ОБЩИЕ ПРИЧИНЫ И УСЛОВИЯ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ЭВОЛЮЦИЮ ВОЕННОГО ФАКТОРА В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Военный фактор, под которым нами понимается военная деятельность государств, продолжает оставаться одним из существенных обстоятельств и одновременно движущей силой развития международно-политической системы. Нельзя не заметить, что и сам военный фактор в современных условиях подвергается серьезной трансформации. Причины этой трансформации можно разделить на общие, которые действуют в глобальном масштабе, и частные, специфические, характерные для конкретного региона и проявляющиеся только в нем.
Общие и частные причины тесно связаны между собой, взаимозависимы и взаимно дополняют друг друга. Этого нельзя не учитывать при анализе военной деятельности государств в том или ином регионе.
Одной из наиболее существенных общих причин трансформации военного фактора после завершения «холодной войны», становятся процессы экономической глобализации, которые затронули все страны и регионы. В условиях экономической глобализации и возрастающей взаимосвязи и взаимозависимости различных государств военная безопасность каждой страны во все большей степени зависит от состояния региональной и глобальной безопасности. Человечество оказалось в «одной лодке».
|
|
|
Это основное отличие нынешнего этапа развития международно-политической системы от времен «холодной войны».
В набирающих силы процессах глобализации имеется немало положительных моментов. Но появляются и новые вызовы. Это — определенное ущемление суверенитета государств, рост влияния транснациональных корпораций (ТНК), финансовых рынков, ужесточение конкуренции, которые затрагивают не только экономику, но и политику, дипломатию, военное дело. Новые вызовы обостряют традиционные и порождают новые угрозы. Сепаратизм, политический и религиозный экстремизм, использующие массовый террор для достижения политических целей, сопутствующие им незаконный оборот оружия и наркотрафик, работорговля в новых формах и другие нетрадиционные угрозы, о которых более подробно будет сказано ниже, получают все большее распространение. Причем ни одна страна, даже очень сильная, не способна справиться с ними в одиночку, а потому здесь нужны добрая воля и совместные усилия многих стран.
В настоящее время мало у кого возникает сомнение в том, что экономическая глобализация — это объективный процесс. Но и у него есть свои «дирижеры». Транснациональным компаниям нужны дешевые сырье и рабочая сила, емкие рынки сбыта. Обеспечение благоприятных в этом плане условий требует, чтобы процесс глобализации управлялся из одного центра, каковым сегодня является Америка. Отсюда вытекает политическая концепция построения однополюсного мира. Дорогу ей прокладывает не в последнюю очередь военная стратегия. Особенность современной военной стратегии США и их ближайших союзников состоит в том, что она «одета» не в форму агрессора, а в форму освободителя и миротворца: Ирак, Югославия, Афганистан, снова Ирак. Сфера влияния Соединенных Штатов и их ближайших союзников все время расширяется. Мировые ресурсы и удобные коммуникации прибираются к рукам ТНК. Пропасть между богатством стран «золотого миллиарда» и нищетой остальных стран растет. В этом проявляется особенность взаимосвязи экономики, политики и военной стратегии в условиях глобализации. В этом видится источник основных противоречий современного мира и основных угроз безопасности, в том числе в лице международного терроризма и экстремизма. Поэтому, пользуясь плодами глобализации, важно видеть ее негативные стороны, понимать, что далеко не у всех стран и народов интересы совпадают, и что все чаще при разрешении этих противоречий их носители прибегают и будут прибегать к военной силе. И даже если это происходит в форме террористических акций или операций по принуждению к миру, суть насилия не меняется. Оно остается продолжением политики военными средствами, и роль его в современных условиях вопреки представлениям, сложившимся в 90-е годы минувшего столетия, не только не уменьшается, но, напротив, возрастает.
|
|
|
|
|
|
ВОЕННЫЙ ФАКТОР В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ
События последних лет, особенно в Ираке и Югославии, да и на Корейском полуострове наглядно подтверждают вывод о возрастающей роли военной силы и влияния силового фактора на международно-политическую систему в мире и в его главных регионах. В полной мере это относится и к Восточной Азии, охватывающей Северо-Восточную (Азиатско-Тихоокеанский регион) и Юго-Восточную части Азиатского континента, где уровень военных сил и вооруженного противостояния остается достаточно высоким.
Здесь наиболее мощную военную группировку со значительным ядерным потенциалом содержат США. В последнее десятилетие отмечается некоторое снижение общей численности американских вооруженных сил в зоне Тихого океана, вызванное резким сокращением войск и сил флота России в регионе. Но их боевой потенциал значительно превосходит совокупный потенциал вооруженных сил всех остальных государств Северо-Восточной Азии, хотя сухопутные войска некоторых из них, например КНР и КНДР, лидируют в регионе по численности военнослужащих. Наглядно подтверждает это анализ зарубежных данных по боевому составу вооруженных сил основных государств региона. Главную ударную силу группировки сил общего назначения США в Тихоокеанской зоне составляют 6 авианосцев, каждый из которых способен нести до 90 самолетов и вертолетов, а также ракетные корабли и многоцелевые атомные подводные лодки, вооруженные дальнобойными крылатыми ракетами (здесь и далее используются данные, содержащиеся в Military Balance 1998 - 2000, Jane's fighting ships 1998 - 2000, «Белых книгах по обороне» Японии и Китая, в журналах МО РФ «Зарубежное военное обозрение» за 1998 — 2000 гг.).
|
|
|
Амфибийные силы с приданными кораблями и судами способны перебросить и обеспечить высадку экспедиционной дивизии морской пехоты — 50 тыс. человек при 370 ед. боевых бронированных машин, 360 самолетах и вертолетах и 120 орудиях полевой артиллерии. Из трех существующих в Корпусе морской пехоты США дивизий две дислоцированы на Тихом океане. Сухопутные войска в Тихоокеанской зоне (без размещенных на западном побережье Америки) насчитывают 51 тыс. человек в составе четырех дивизий, а ВВС в трех воздушных армиях — 290 боевых самолетов. При этом американцы не снижают внимания к развитию новых концепций применения своих войск в региональных и локальных войнах. Чтобы обеспечить себе полное преобладание в военной области, они периодически проверяют свои войска и силы флота в реальных военных конфликтах на различных театрах военных действий. На основе приобретенного опыта происходит интенсивное обновление систем управления войсками и оружием. Внедряются автоматизированные системы управления, обеспечивающие оперативным соединениям своевременность обнаружения, надежность сопровождения, оперативность нацеливания и высокую вероятность поражения заданных целей в масштабе времени, близком к реальному. Развертывается корабельная система ПРО на Тихоокеанском театре для борьбы с баллистическими ракетами противника. Продолжаются разработки ряда образцов нетрадиционного оружия, а также работы по совершенствованию существующих систем вооружения.
Конечно, само по себе наличие крупной группировки вооруженных сил какого-либо государства в регионе не является угрозой. Но ориентация этого государства на военную силу для обеспечения своих интересов в сочетании с существенным превосходством служит серьезным критерием при оценке реальности внешней военной угрозы для остальных государств, не состоящих с ним в военном союзе. Принимая во внимание традиционную значимость для США Северо-Восточной Азии и опыт демонстрации присущих им методов реализации своих интересов на Балканах и дважды на Ближнем Востоке (Ирак), можно не сомневаться, что наряду с дипломатическими, информационными и экономическими мерами США не остановятся перед применением военной силы для решения возникающих здесь проблем.
Военная мощь США существенно дополняется мощью их союзников в регионе. Наиболее серьезным военным потенциалом из них обладает Япония. Координируя с США программы военного строительства, она снизила общую численность вооруженных сил примерно на 20% от уровня 1995 года, но одновременно проводит их модернизацию. Японское правительство удерживает законодательно определенную долю военных расходов в пределах одного процента. Но благодаря росту ВВП военный бюджет государства ежегодно увеличивается в среднем на 2 — 3%, занимая по объему третье место среди других стран мира и первое — среди неядерных держав.
Обязательства США по защите демилитаризованной Японии в свое время позволили ей сконцентрировать внимание на невоенных средствах обеспечения национальной безопасности. Но уже в настоящее время отрицание японской конституцией права государства на войну как средство разрешения международных споров и ограничение военного бюджета одним процентом от ВВП, по мнению многих политических деятелей Японии, не соответствует современным реальностям. Поэтому отсутствие в японском законодательстве четких разъяснений по вопросу об ограничении использования вооруженных сил Японии пределами собственной территории, ее воздушного и морского пространства и о протяженности этих пределов используется военно-политическим руководством страны для существенного расширения зоны применения военной силы. Об этом свидетельствует принятое решение о распространении зоны морской обороны на удаление от островов на 1000 миль, обязательство сотрудничать с США в случае возникновения «чрезвычайных обстоятельств » в «прилегающих к Японии районах», неконкретность которых позволяет широко трактовать их смысл.
Сохраняющаяся приверженность Японии военному союзу с США все больше привязывает ее к американской военной стратегии, служащей целям достижения глобального экономического и политического доминирования. Для Японии и ее военной стратегии становится характерным, во-первых, стремление к самодостаточности путем поэтапного наращивания военного потенциала страны и «совершенствования» конституционных норм, сковывающих военную деятельность Сил самообороны и, во-вторых, стремление стать для Америки своеобразной «азиатской Великобританией». Оценивая эти факторы, нельзя не заметить заложенное в них противоречие между желанием Японии играть самостоятельную и значительную роль в региональном и глобальном масштабах и ограничениями, накладываемыми на ее военную деятельность союзом с США и собственной конституцией. Это противоречие Япония стремится преодолеть по крайней мере в части конституционных ограничений. Вторым по значимости региональным союзником США является Южная Корея. Подобно американо-японскому этот военный союз продолжает оказывать большое влияние на международно-политическую систему в СВА, особенно на ситуацию на Корейском полуострове. КНДР, серьезно обеспокоенная проводимой США политикой силового давления и вмешательства, в том числе вооруженного, во внутренние дела других государств вполне обоснованно причисляет себя к очередному объекту такого вмешательства. Агрессия США против Ирака укрепила решимость военно-политического руководства Северной Кореи создать собственное ракетно-ядерное оружие или, как минимум, политически разыграть эту карту. Пхеньян продолжает уклоняться и от присоединения к конвенциям о запрещении химического и бактериологического оружия. Здесь считают, поскольку в США, Южной Корее и Японии сохраняются настроенные враждебно к КНДР силы, наличие (реальное или мнимое) соответствующего потенциала возмездия станет гарантией ее безопасности и суверенитета. Этими же причинами северокорейское руководство оправдывает проводимую им внутреннюю политику, основанную на приоритете армии в жизни общества.
В целом на Корейском полуострове находится, пожалуй, самая значительная по плотности группировка вооруженных сил, концентрация которых превосходит концентрацию вооруженных сил Организации Варшавского Договора и НАТО в период пика их противостояния в Европе. Несмотря на некоторое потепление обстановки в результате контактов между политическим руководством двух корейских государств, размах и острота военного противостояния здесь не только сохраняются, но и обостряются под влиянием событий на Ближнем Востоке.
Динамика военной мощи Китая, особенно в качественном выражении, пока еще отстает от развития военной мощи его основных соперников — США и Японии. Народно-освободительная армия Китая по численности остается самой крупной в мире даже после масштабных сокращений. Но по основной массе систем, стоящих на вооружении во всех видах ВС, удельному весу в них новейших средств, оснащенности и подготовленности органов управления, а также по развитости военной инфраструктуры и технологическим возможностям страны она еще далека от способности успешно решать задачи в современных высокотехнологичных войнах, особенно за пределами своей территории. Во многом по этой причине Китай придерживается военно-стратегического курса, основу которого составляют принципы активной обороны и обновленная концепция «народной войны». Дестабилизирующим фактором в военной доктрине КНР является официальная установка на «объединение родины», т.е. присоединение Тайваня к Китаю на условиях, выдвигаемых Пекином, и установление контроля над спорными островными территориями в Южно-Китайском (архипелаг Спратли) и Восточно-Китайском (о-ва Сенкаку) морях. При этом в определенных условиях не исключается применение военной силы. Несмотря на некоторую архаичность НОАК, значительный потенциал военной организации Китая способен обеспечить защиту его интересов и в случае возникновения конфликтной ситуации представит серьезную военную опасность для любой сопредельной страны. По оценкам американских экспертов, Китай на сегодня в силу своего растущего экономического, демографического, военного и политического потенциала является одним из центральных игроков на азиатской сцене, а в перспективе «может доминировать в азиатских делах». Поэтому считается, что для США является исключительно важным иметь четкую концепцию взаимоотношений с КНР на ближайшие 15 — 20 лет. И хотя Китай не рассматривается открыто как противник, тем не менее считается, что он становится «конкурентом США за влияние в регионе» и способен осложнить им реализацию «долгосрочных национальных интересов в регионе».
Особую озабоченность Вашингтона вызывает «китайская военная угроза» и «неадекватный рост» военных расходов. По оценкам ЦРУ, к 2005 г. они могут удвоиться, а к 2025 г. Китай, возможно, станет главной военной державой в регионе. Поэтому отношения Китая с Америкой не перестанут быть сложными и будут развиваться по формуле: сосуществование, сотрудничество, соревнование, соперничество и в крайнем случае регулируемая конфронтация. Последняя может возникнуть как крайний вариант решения проблемы Тайваня. Главным стабилизирующим фактором все больше будут выступать двусторонние отношения в торгово-экономической сфере, которые носят взаимозависимый и взаимовыгодный характер.
Оценивая роль и место России в Северо-Восточной Азии, а также ее реальные возможности по влиянию на складывающуюся в регионе военно-политическую ситуацию, можно констатировать, что они далеки от желаемого. Следствием экономической слабости России явилось резкое снижение ее военного потенциала. Сегодня в СВА Россию по величине военного бюджета превосходят: Япония (в 5 раз), Китай (почти в 3 раза), Республика Корея (в 2 раза). Наш военный бюджет меньше тайваньского, не говоря уже о военном бюджете США.
В результате вооруженные силы многих других государств, даже взятые отдельно, сопоставимы или начинают преобладать над группировкой ВС РФ на Дальнем Востоке. Вследствие этого у наших соседей может появиться соблазн игнорировать интересы ослабевшего государства или поставить его на службу своим интересам путем оказания на него давления, включая силовое. Особенное опасение это вызывает в предвидении перемещения центра мирового противоборства в АТР. И уже видны примеры тому, как, оставшись единственной сверхдержавой, США пытаются диктовать всем остальным странам «правила поведения» практически во всех регионах, входящих в зону геостратегических интересов Вашингтона.
Таким образом, в военной сфере в регионе происходит качественное укрепление боевой мощи вооруженных сил и союзнических отношений между США и Японией, США и Южной Кореей по всем направлениям — от военно-политического до военно-технического и согласованного проведения совместной оперативной подготовки. Благодаря этому позиции США здесь не только не ослабевают, но заметно укрепляются. На количественные параметры военного присутствия вооруженных сил США накладывается быстрый качественный рост их военной машины. Подавляющая часть новаций в военном деле реализуется в Америке. Это авиакомплексы с лучевым оружием для борьбы с баллистическими ракетами на разгонном участке траектории, штурмовики-роботы Х-45А для подавления ПВО. Это воздушно-космические носители оружия, беспилотные разведчики «Дак Стар» для наведения высокоточного оружия на важные движущиеся объекты и др. Разведывательно-ударные системы на базе авиационных и морских платформ для крылатых ракет уже в настоящее время способны по досягаемости перекрыть 2/3 поверхности земли. В сухопутных войсках разрабатывается снаряжение солдата будущего, у которого будет своя оптическая система, видеокамера, лазерный дальномер с цифровым компасом, бронезащита модульного типа, центр управления оружием в виде компьютера на его поясе. На шлеме — дисплей, прибор ночного видения, маска защиты от химического и биологического оружия. Некоторые из этих элементов уже испытаны в ходе военных действий в Ираке. В условиях сокращения численности вооруженных сил улучшение их качественных характеристик за счет повышения возможностей боевых систем, придания автономности каждой боевой единице, в т. ч. отдельному солдату, обеспечение непрерывного управления ими и взаимодействия между ними на поле боя становятся решающими в достижении успеха в бою и в операции.
На этом фоне фактором, отрицательно влияющим на ситуацию в регионе, становится отсутствие заметного прогресса в военном сотрудничестве между имеющими общность многих интересов Россией и Китаем. К расширению такого сотрудничества, за исключением сотрудничества в военно-технической сфере, пока не готова китайская сторона, очевидно рассматривающая его как один из элементов союзнических отношений, чего Пекинское руководство избегает. Если на Западе отчетливо просматриваются перспективы военного сотрудничества России с Италией, Францией, Германией и некоторыми другими государствами, вплоть до совместного производства некоторых образцов авиационной, космической и др. видов техники, то российско-китайское сотрудничество на этом направлении заметно отстает. Если в проводимых учениях летом 2003 г. с российским Тихоокеанским флотом участвуют американские и канадские корабли, то китайская сторона ограничивается посылкой наблюдателей.
Следуя своему принципу «сотрудничества по всем азимутам», Россия могла бы проявлять больше активности на восточно- азиатском направлении, особенно с ускоряющим темыл своего развития Китаем. Развивая то, что уже достигнуто в военно-техническом сотрудничестве, следует переходить к более активным формам сотрудничества в других сферах. Кроме обмена визитами военных делегаций, кораблей, штабных переговоров и консультаций, подготовки военных кадров в военно-учебных заведениях можно было бы проводить совместные учения по спасению терпящих бедствие на море, проигрывать миротворческие (антитеррористические) операции и другие аналогичные мероприятия подготовки войск и сил флота. Но для этого нужно принимать меры по решению задачи их оперативной совместимости. На первых этапах — на тактическом уровне. Большую пользу в деле обмена опытом боевой подготовки могли бы принести соревнования между подразделениями сухопутных войск, в том числе спецназа, и других родов войск в приграничных округах. По крайней мере в этой сфере не следует допускать асимметрии по сравнению с уровнем взаимодействия между Россией и США, Россией и НАТО.
Дата добавления: 2021-04-05; просмотров: 83; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!