Сказание о царе Юдхиштхире (вольный пересказ эпизода из индийского эпоса «Махабхарата»)
Кришна был царского рода и сам был царём, и всё его Учение настолько проникнуто благородным воинственным духом, что оно даже кульминировано в форме прекраснейшей поэмы, посвящённой великой Битве на поле Курукшетра. Все легенды о Кришне как о пастухе, проводящем время в танцах и в игре на лютне, в обществе пастухов и пастушек, есть позднейшее развитие народной фантазии…
Е.И. Рерих
Самое малое прикосновение истины спасает от самого глубокого отчаяния.
Бхагавадгита
Кауравы[26] и Пандавы – так назывались два царских рода в Древней Индии. Их царства граничили друг с другом, они часто враждовали, что однако не мешало им породниться между собой. И было такое время, когда царством Пандавов правил царь Юдхиштхира и шестеро его братьев[27], царством Кауравов – коварный царь Дхритараштра, дядя Юдхиштхиры.
Мудро и милосердно правил своим народом царь Юдхиштхира. Он помогал вдовам и сиротам, поощрял богатых на помощь бедным и везде установил строгую справедливость. И прозвали его в народе честнейшим среди честных. Ему помогали его братья, среди которых силою и полководческим талантом отличался Арджуна, а знанием правил чести и рыцарства – Бима. Слава о добродетелях Юдхиштхиры и его братьев, а также их нежной сестры Драупади, далеко разнеслась за пределы их царства.
И ещё славились царственные братья своими конями – никто не умел выращивать таких быстроногих красавцев, как они. Но Юдхиштхира не был бы таким мудрым и доброжелательным, если бы у него не было духовного учителя – одного из богов, принявшего образ человека – Кришны, который наставлял его.
|
|
|
Не таков был их дядя Дхритараштра, царь соседнего царства Кауравов. Он завидовал славе Юдхиштхиры и замыслил недоброе: когда меньше всего можно было ожидать нападения, когда воины Пандавов жили со своими семьями и наслаждались домашними радостями, Дхритараштра двинул своё войско на ничего не подозревавшего соседа и почти без труда захватил его царство. Царь Юдхиштхира, братья и его сестра Драупади были вынуждены тёмной ночью спасаться бегством в леса.
С трудом преодолев опасный переход по джунглям, братья добрались до пределов соседнего государства. Когда они, скрывши своё царское достоинство, явились к правителю этой страны, тот высоко оценил их знания по коневодству и назначил их придворными конюхами.
Обосновавшись таким образом на чужой земле, братья поставили перед собой одну-единственную цель – возвратить, во что бы то ни стало, утерянное царство.
Началась кропотливая работа по составлению планов, засылке лазутчиков на родину, установлению связей с прежними друзьями. Заговор плёлся годами, на родине создавалась подпольная армия. Драгоценности, вывезенные при бегстве, ушли на приобретение оружия, коней, колесниц, боевых слонов…
|
|
|
Наконец, всё было готово: день выступления назначен, Юдхиштхира и его братья во главе своего войска двинулись к столице Дхритараштры, но коварный царь, через своих лазутчиков узнав о готовящемся нападении, двинул свою армию навстречу. Оба войска сошлись на поле Курукшетра[28], но так как был уже вечер, то в бой не вступили, а расположились друг против друга станом.
К радости Юдхиштхиры и его братьев в их стане появился Великий Гуру Кришна[29], одно появление которого уже вселяло мужество и окрыляло надеждой. На военном совете братья распределили свои роли в предстоящей битве, а наутро при восходе солнца, пока оба войска завтракали и готовились к бою, состоялась между Арджуной и Кришной полная божественной мудрости беседа, которая изложена в жемчужине Востока – книге «Бхагавадгита».
Начался жестокий бой – армии сошлись врукопашную. Сотрясали воздух яростные выкрики людей. Молниями сверкали разящие мечи и копья. Ржали вздыбленные в сече кони, ревели боевые слоны, боевые колесницы с разбегу врезались в ряды пехотинцев, и воины, стоя на колеснице, левой рукой правили конями, а правой наносили удары по обе стороны копьём или длинным мечом.
|
|
|
В войске братьев не было воина страшнее брата – полководца Арджуны. В армии Дхритараштры таким непобедимым воином был сын начальника войска Дрона. В колеснице с особо дрессированными свирепыми конями, которые, придя в ярость, сами рвали зубами противников, – он, обладая огромной силой, как бог войны, носился по полю, разя и сокрушая, и гнал перед собой устрашённых воинов Юдхиштхиры. И никто, кроме Арджуны, не мог остановить его.
Жестокая битва, не принося победы ни той, ни другой стороне, длилась целый день. Но как только наступал вечер и солнце скрывалось за горизонтом, воины, по свято соблюдаемому в то время обычаю, прекращали битву, отходили в свои станы, где готовили себе ужин и ложились спать, с тем, чтобы утром, с восходом солнца возобновить битву. И так – изо дня в день.
Каждое утро облачённый в сияющие доспехи Дрона на колеснице налетал, как смерч, на ряды воинов Юдхиштхиры и, пока подоспевал Арджуна, усеивал поле трупами. Его боялись. Дух войска Юдхиштхиры падал. Появились дезертиры, армия братьев таяла, ещё несколько дней – и всё могло быть потеряно. Озабоченные до крайности братья собрались на военный совет. Что предпринимать, чтобы предотвратить надвигающуюся беду – крушение дела всей их жизни?
|
|
|
Арджуна и Дрона победить в единоборстве друг друга не могли. И задумались братья: а нельзя ли поразить Дрону духом, но так, чтобы он потерял своё мужество, ярость и отвагу?
Один из братьев предложил хитроумный план: в неприятельской армии сражался единственный сын Дроны – Ащватамма; а что если в пылу сражения, когда Дрона опять налетит со своей колесницей, крикнуть ему: «Ащватамма убит!» Ведь обольётся кровью родительское сердце и сникнет душа!
– Но ведь это будет ложь! Не можем мы, воины касты кшатриев, осквернять свои уста ложью. Это ляжет на нас вечным позором! – воскликнул Юдхиштхира.
– Тогда надо сделать так, чтобы это не было ложью, – ответил брат.
– И сделать это можно очень просто, – продолжал он, – у нас есть боевой слон по имени Ащватамма. Мы его убьём и после этого можем смело кричать: «Ащватамма убит!»
Все смутились и переглянулись. Обратились за советом к великому гуру Кришне, который тоже присутствовал на собрании. Но тот сказал, что этот вопрос братья должны решать сами. С большой неохотой Юдхиштхира, по настоянию братьев, дал согласие на этот план.
На другое утро, когда снова возобновилась битва, Дрона, как и прежде, атаковал сильно уже поредевшие ряды противника, а воины Юдхиштхиры упорно сопротивлялись, и схватка стала ожесточённой. И тут, в самом пылу сражения, до слуха Дроны донёсся громкий торжествующий крик: «Ащватамма убит!» Не веря своим ушам, Дрона остановил коней. У него вырвался крик: «Как? Мой сын Ащватамма убит? Кто сказал это?»
Но уже не один, а несколько голосов повторили ему то же самое. Два огненных слова, переплетаясь, как две огненные змеи – как их не перевёртывай – страшного смысла не теряли. Они летели к нему и жалили в самое сердце.
Вдруг, выпрямившись во весь свой богатырский рост, Дрона закричал:
– Никому не поверю! Пусть честнейший среди честных царь Юдхиштхира придёт и повторит, что мой сын Ащватамма убит, – тогда поверю.
Сражение прекратилось, молчание воцарилось кругом. Слышно было, как воин побежал звать царя.
Юдхиштхира стоял, окружённый братьями, когда к нему подбежал воин – тот самый, кому было приказано произнести роковые слова, и доложил о происшедшем. Юдхиштхира молча выслушал воина. Это был удар – неожиданный и жестокий. Кто мог это предвидеть! Теперь от него, никогда не сказавшего ни слова лжи, будут требовать, чтобы он солгал…
Юдхиштхира обвёл взглядом лица окружающих его братьев – они с мольбой смотрели на него, старшего своего брата, которому привыкли повиноваться как отцу, и их взоры, их молящие глаза говорили яснее слов: «Иди и солги!» Разве мог он осудить их за это? Разве он сам не прошёл все унижения и тяготы долгих годов изгнания? Разве нежные руки сестры Драупади – царевны мало перетаскали воды из чужих колодцев? И разве коварный дядя честным путём лишил их царства? И разве он сам не мужчина и станет жеманиться в грозный час, решающий всё…
– Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я пошёл и сказал то, что требуют от меня? – спросил он братьев.
– Так, брат, так. Ты правильно нас понял. Иди и скажи! – тихо сказали братья, полные благодарности, что не пришлось уговаривать.
И спокойно, как подобает мужчине и царю, пошёл Юдхиштхира, ведомый воином, и произнёс перед Дроной:
– Я, царь Юдхиштхира, прозванный честнейшим среди честных, заявляю тебе: да, твой сын Ащватамма убит.
И тогда Дрона зарыдал, бросил своё копьё и меч на землю и протянул обе руки воинам Юдхиштхиры со словами:
– Вяжите меня – сдаюсь. Не хочу ни воевать, ни жить без сына, света моих очей.
И тут произошло то, чего ни Юдхиштхира, ни его братья никак не могли ожидать. Увидев своего победоносного вождя сдающимся, его воины один за другим последовали его примеру: бросали оружие, сдавались, бежали с поля сражения. Воины Юдхиштхиры с победными криками бросались вперёд, врывались в никем уже не защищённый стан врага и предавались грабежу.
Перед потрясённым от неожиданности и как бы замершим в каком-то оцепенении Юдхиштхирой победа обернулась не своей радостно-ликующей стороной, но своим ужасным ликом. Его воины волокли сопротивляющихся и плачущих женщин, прижимающих к груди своих детей. Из вражьего стана тащили одеяния, утварь, а кто сопротивлялся – тут же убивали… Стон, вой и плач висели в воздухе, победители вступили в драку между собой за обладание лучшими конями. Юдхиштхира стряхнул с себя оцепенение, стал отдавать приказы к движению вперёд, к столице, стараясь, если можно, не допустить жестокости к побеждённым.
Но грабёж и насилие, эти два отвратительных близнеца, были неотделимы от войны. К нему подвели толпу пленниц из царского дворца Дхритараштры. Среди них была и старая царица с распущенными волосами, растерзавшая себе грудь от горя. Гнали стада отобранного скота, который должен был поступить в царскую казну. Но в душе Юдхиштхиры не было ни капли радости победы. Наоборот, в ней была страшная рана от сознания, что всё это куплено ценою его лжи. Он чувствовал, что рана эта превратилась в незаживающую язву, которая отравит ему душу, и не будет ему больше радости в этой жизни. То же самое испытывали его братья и сестра, ибо сознавали, что безжалостно подтолкнули своего брата на ложь.
Как Юдхиштхира, так и его братья знали, что действие, нарушившее законы морали, в данном случае – их ложь, может быть исправлено только действием. Одного раскаяния для этого мало, и они потратили несколько лет на восстановление благополучия в стране, на залечивание ран, причинённых войною. И проявляли милосердие, где только представлялся случай, и стремились сеять вокруг себя радость и улыбки. Это облегчало укоры совести, но не освобождало от них.
Тогда Юдхиштхира, его братья и сестра приняли решение: покинуть своё царство, передав его достойным правителям, а самим отправиться на поиски великой горы Меру[30], подножие которой покоится на земле, а вершина уходит в небесное царство, в тот рай, где обитают боги, куда после смерти уходят герои, праведники и достойные люди, но никто не мог в точности указать её местонахождение. Знали только, что путь туда лежит через многие страны и великую пустыню, что путь этот полон опасностей и великих лишений.
Без тени сожаления они покинули свой пышный дворец, находящиеся в нём богатства и, одевшись в простые одежды, пустились в путь. Впереди шёл Юдхиштхира, а за ним его братья и сестра. При их выходе из дворца из него выбежала собака Юдхиштхиры и пошла за своим хозяином.
Через леса и горы, реки и долины, через опасные ущелья, кишащие змеями и зверями, под грохот падающих с круч камней и мрак непроглядных туманов, ползущих из пропастей и лепящихся к чёрным скалам, шли они. Иногда страшные призраки протягивали к ним костлявые руки, и леденящий душу хохот доносился и спереди, и сзади. Но путники не оглядывались, ничто их не устрашало.
У них была одна-единственная цель – достигнуть священной горы Меру, или погибнуть. Так шли они из страны в страну и, наконец, дошли до великой пустыни, где не было ни воды, ни животных, ни птиц – лишь необозримые пески и палящее солнце. Но за этой пустыней, сказали братьям люди, должна была находиться их цель – священная гора.
Бесстрашно, без колебаний двинулись братья в пустыню. Как всегда, впереди Юдхиштхира со своею собакою, за ним братья и Драупади. Долго они шли под палящим солнцем, жаждущие, измождённые, смертельно усталые. И тогда первой замертво упала на раскалённые пески любимая сестра Драупади. Братья даже не оглянулись на неё, не замедлили шаги и шли вперёд. Затем упал могучий воин Арджуна, и никто не оглянулся на него, не замедлил шага. Затем упал Бима, и один за другим пали все братья, за исключением Юдхиштхиры, который теперь один продолжал путь, не оглядываясь. Вот уже вдали начали перед ним вырисовываться очертания священной горы Меру.
Выбиваясь из последних сил, Юдхиштхира шёл, не сводя с неё глаз. Она как бы росла в его глазах, поражая своим великолепием. Подошва её была окаймлена высокою стеною, в ней – решётчатые железные врата.
И видит Юдхиштхира, что жители этой горы уже заметили его, спускаются с высот и идут к воротам ему навстречу По мере приближения Юдхиштхира начинает узнавать среди толпящихся по ту сторону ворот небожителей некоторых героев прошлого и даже своих умерших родственников. У многих в руках цветы, видно, готовят ему торжественную и радостную встречу. Уже летят ему навстречу приветственные крики: «Да здравствует царь – герой Юдхиштхира! Победитель милосердия! Слава великому царю Юдхиштхире!»
И раскрылись настежь перед ним тяжёлые решётчатые железные ворота.
– Дошёл… достиг! – думает Юдхиштхира, и огненная волна радости пронизывает его с головы до пят, куда делась усталость!
Приветственные крики усиливаются. Юдхиштхира видит впереди толпы двух красавиц, которые держат в руках гирлянду роз, чтобы увенчать его. Он шагнул вперёд, и ворота за ним закрылись. Юдхиштхира оглянулся и увидел, что его собаку не впустили, она осталась по ту сторону ворот.
– Впустите мою собаку, прошу вас! – обратился он к тем, кто закрыл ворота.
– Великий царь и герой, – ответили они, – здесь не место собакам. Только самые достойные люди могут здесь пребывать, а о животных не может быть и речи. Мы понимаем твою любовь к животным. У нас самих были собаки. Но закон есть закон.
– Но эта собака особенная, она так любила, так служила и охраняла меня. Она прошла со мною через смертельные опасности, и нет животного вернее её! Умоляю вас – пожалейте её! Как я могу бросить её одну на погибель в пустыне?
Но стражи врат остались непреклонными, и толпа небожителей поддерживала их.
– Значит, я должен совершить подлость по отношению к своей собаке? За верность заплатить предательством? – он обвёл взглядом толпу. Все молчали.
– Тогда я отказываюсь от вашего рая! Выпустите меня обратно в пустыню, где осталась моя собака! – сказал Юдхиштхира.
Пока он это говорил, совершилось чудо: собака стала расти, изменила свой облик и превратилась в бога смерти, который сказал:
– Это было твоё последнее испытание, Юдхиштхира! Ты выдержал его блестяще!
Юдхиштхира помолчал и снова обвёл взглядом толпу стоящих перед ним небожителей.
– Но я не вижу среди вас милых братьев, моей сестры Драупади и всех тех, кто храбро сражался за меня и отдал свои жизни, – грустно произнёс Юдхиштхира. – Где они?
– Они оказались недостойными пребывать здесь вместе с тобою, – был ответ. – Свои прегрешения они искупают страданиями в заколдованном лесу, где они превращены в деревья.
– В таком случае, я ещё раз отказываюсь от вашего рая. Отведите меня туда, где находятся все те, кого я любил и кто любил меня. Их страдания пусть будут моими страданиями, я пребуду с ними до конца, – сказал Юдхиштхира.
И вмиг он очутился в мрачном лесу. Бугристые корни и ветви деревьев переплетались между собой. Колючие шипы покрывали стволы и вонзались в тело при неосторожном малейшем движении Юдхиштхиры.
Точно большие змеи, лианы обвивали деревья и преграждали путь. Юдхиштхира зычно крикнул во мрак: «Братья мои и сестра! Воины мои и все те, кого я любил и кто любил меня, – я опять с вами и теперь уже от вас никуда не уйду!»
И тогда произошло чудо: лес исчез, и Юдхиштхира опять оказался на горе Меру, но уже среди своих братьев и всех тех, кто сражался за него, кого он любил. И среди всеобщего ликования торжественно зазвучал голос Великого Гуру Кришны:
– Юдхиштхира, в своей жизни ты был полон мужества и других великих добродетелей, но у тебя была одна слабость – уступчивость. Когда нужно было проявить несломимую твёрдость, ты шёл на уступки, жалея тех, кто эту уступку требовал. Теперь этот недостаток выжжен огнём. Радуйся, Брат!
Меч Торвальда[31]
(сказка-повесть)
I
Когда Гунар вывел стадо, он ещё не принял решения, куда его вести. То ли гнать к каменистым бугоркам вдоль Грешного ручья, где травы мало, но зато удаётся поймать в ручье форель на добавку к своему скудному обеду; то ли направиться к лесу в низине, где поспели черника, грибы. А может погнать стадо на лесистую горную грядку, за которой течёт не очень широкая, полноводная река и с вершины открывается, как на ладони, вся округа и многое другое…
И Гунар решительно погнал стадо к горе. У подножья её коровы и овцы разбрелись, пощипывая сочную после ночного дождя траву, а Гунар забрался на вершину горы и огляделся. Перед ним блистала в утренней свежести широкая долина, простирающаяся до соседнего холма, увенчанного каменными стенами и башенками мрачного замка Эглай. Дымились трубы деревенских домиков. По улицам сновали женщины, и куда-то двигались крестьянские подводы. Взгляд Гунара упёрся в рыцарский замок на холме – там что-то происходило. Острые глаза его различали, как по подъёмному мосту из замка выехал сперва один вооружённый всадник, потом ещё и ещё – Гунар насчитал их двадцать. А вот и сам владелец замка рыцарь Бээр, он выше всех, и могучий конь под ним пританцёвывает. Куда они собрались?
Гунар старался отгадать. Про рыцаря Бээра в народе шла худая молва. Не говоря уже о непосильных поборах со своих крестьян, ему приписывались убийства и разбой на дорогах. Говорили, что при всём этом он набожен и ежегодно отправляет настоятелю соседнего монастыря богатые дары, за что последний отпускает ему грехи.
Гунар пристально следил – куда направится отряд, и когда увидел, что всадники сворачивают с большака на просёлок, ведущий к броду на реке, мигом сообразил, что Бээр переправится через реку и будет творить что-то неладное на большой дороге по ту сторону реки.
Ближайшую местность Гунар знал прекрасно. С брода, куда направился отряд, можно выйти на большую дорогу, которая пролегла по луговому берегу реки. Он открыт – видно далеко. Устраивать засаду можно только в густом ольховнике у Студёного ключа, который на том берегу как раз против той горы, на которой он стоял. Значит предстоит волнующее зрелище, как Бээр будет кого-то грабить… Такое не каждый день увидишь!
Волнение охватило Гунара. Он – сын бедного лесника, в доме которого был один единственный нож – для резки хлеба и прочих хозяйственных надобностей, давно мечтал о мече, каким обладали герои его детских сказок. Какие подвиги он мог бы совершать, будь у него меч! Хотя бы такой, как у гонца, который на днях прискакал из замка к его отцу – леснику, чтобы передать какое-то поручение Бээра. Гонец позволил юноше полюбоваться его блестящим оружием. Это был стальной клинок с голубовато-серым отливом, отлично отточенный и отшлифованный, с рукоятью, обвитой жёлтой медью. Гунар даже тогда взмахнул этим мечом несколько раз, мысленно представляя себе, что наносит удары дракону, за которым на некотором отдалении стоит царевна и тоскующе смотрит на него, Гунара…
И тот же гонец рассказал юноше, что мечи бывают разные, что был когда-то кузнец по имени Торвальд. Он делал мечи, равных которым нет. Сталь для них он закапывал в болото и держал там по году. Были у него и другие секреты, которые он никому не раскрывал. Мечом Торвальда можно перерубить, как тростинки, все другие мечи… И где достать такой меч? Говорят – он сам приходит в руки, если суждено… Но тогда вместе с ним приходит и большое счастье. Но если мечом завладел неправедный человек, то он приносит ему несчастье.
Юноша быстро прикинул в уме, сколько времени понадобится отряду Бээра, чтобы перейти брод и добраться до места засады. К этому времени, решил он, можно будет коров согнать потеснее, они лягут и начнут пережёвывать свою жвачку. А он приставит к ним пса Бурю…
II
За три века до того, как Гунар со своим стадом появился на описанной нами горной гряде, – было совершено страшное злодеяние.
На одинокий хутор, укрывшийся в дремучем лесу на побережье Балтийского моря, спустилась тёмная ночь. В доме у громадного очага, сложенного из каменных глыб, сидела семья за поздним ужином: Утис – отец, глава семейства, его сын Валдис с женой Гунтой. Матери не было, она рано умерла. Ещё в доме находилась бабушка, но она не поднималась с постели, прикованная к ней бременем лет, числа которым никто не знал.
Она объяснялась знаками. Иногда с её губ срывались отдельные слова, которые впоследствии оказывались вещими.
Поленья в очаге догорали, и скупой красноватый свет отбрасывал на стены большие двигающиеся тени ужинающих. Сидели молча. Вдруг старуха на лежанке засопела, зашевелилась. Раздалось какое-то клокотание в её горле, а потом вырвались слова:
– Чёрный корабль, чёрный корабль… Белый камень… О, горе! Горе всем нам!
Ужинавшие молча переглянулись. В бухте у Мелового утёса действительно появился чёрный корабль. Как она могла это узнать? И почему – всем нам горе? Неужели морские разбойники?
Гунта бросилась к старухе.
– Бабушка! Бабушка! О каком горе ты говоришь?
Но старуха молчала, как и прежде глаза её будто смотрели сквозь Гунту на что-то позади неё.
Решили спать, не раздеваясь, и поближе положили короткие копья, с которыми ходили на медведя. Очаг погас, всё погрузилось в темноту.
В полночь около хлева залаяла собака. Сначала её голос взмыл до высочайших нот, а потом перешёл в рычание. Но тут же последовали вскрик и жалобное подвывание. Было ясно: собаку убили.
Схватив копья, мужчины бросились к дверям. Первый перешагнул порог Улис и тут же упал с рассечённым черепом. Шагнувший через труп отца Валдис не успел прицелиться копьём, как некто отрубил ему руку, а вторым ударом сразил его насмерть. Убийцы вошли в комнату и, если бы у полумёртвой старухи сохранилось ясное сознание, она могла бы гордиться своею снохою – та яростно защищала свою женскую честь. Она кусалась, отбивалась руками и ногами, пока не потеряла сознание от сильного удара, нанесённого по голове…
Со времени совершения этого преступления прошло более трёх веков. Злодеи давно умерли, а их души, пробыв соответствующий им срок в загробном мире, снова воплотились на земле.
Великий закон причин и следствий, называемый «кармою», каждому из них подготовил такое воплощение, при котором они неминуемо должны были получить по заслугам. Душа одного из злодеев воплотилась в теле владельца замка Бээра, а душа другого – в жителе его замка, сборщике налогов Клаусе, по прозвищу Бледный, так как он истязал недоимщиков, пытал их и при этом бледнел…
Жертвы обоих злодеев, Улис и Валдис, в новом воплощении родились у подчинённых Бээру крестьян. Один из них – Гунар, а другой – лесник, его отец. Казалось, надо наоборот: родиться владельцами замка – жертвами, а злодеям – подчинёнными. Но пути кармы так причудливы…
III
Гунар устроил свой наблюдательный пункт на крутом левом берегу реки. Отсюда дорога на правом берегу и ольховник были как на ладони. Долгое время на дороге никто не появлялся. Гунар уже было собрался вернуться к своим коровам, как в отдалении показалась кавалькада: шестеро всадников и за ними повозка, запряжённая четвёркой лошадей. В ней сидели две женщины. Впереди на статном коне ехал всадник, по всей видимости богато одетый, так как нет-нет на солнце поблёскивали его металлические пряжки, украшения и оружие.
Не успела кавалькада поравняться с ольховником, как из неё стремительно вылетели всадники Бээра с пиками наперевес. Мгновенно они окружили путников, засверкали мечи и закипела безжалостная сеча, как безжалостен и беспощаден камнепад. Бээр и предводитель кавалькады сражались один на один. Видимо, равные были их силы и уменье – ни тот, ни другой не поддавались. В пылу сражения кони вынесли их на самый край берега реки. Гунар увидел, как Бээр удачным ударом отсёк у своего противника руку с мечом. Сверкнув сталью в лучах солнца, меч описал в воздухе дугу и упал в реку. Гунар весь напрягся, как тетива.
Меч, о котором он так мечтал, появился, и он может им завладеть! Он хотел сразу броситься в воду, чтоб достать сокровище, но его удержала мысль, что воины Бээра могут увидеть его с мечом и отнять. Пусть лучше воды реки, быстрые и мутные после ночного дождя, хранят этот меч, как видно, предназначенный ему судьбой…
Тяжёлым камнем он отметил то место на берегу, где меч упал, и поспешил к своему стаду. Уходя он заметил, как на поле боя остались трупы, а отряд Бээра сопровождал повозку с двумя женщинами по направлению к броду. Ещё подумал, что уровень воды в реке теперь высокий и при переправе вода зальёт повозку…
IV
Когда Гунар пригнал стадо вечером домой, в деревне уже знали, что Бээр совершил нападение и привёл в замок двух пленниц. А через пару дней стали известны и подробности. Пленницами были Гулда, дочь Кунрада, владельца замка Абранэ по ту сторону Большого Болота, и её тётка. В сопровождении своего жениха и вооружённых всадников они направлялись на богомолье в монастырь. Бээр же напал на них в отместку за неудачное сватовство к Гулде. Знали также, что при похищении Гулды Бээр убил её жениха, и поэтому все решили – быть войне. Кунрад-Вешатель не такой человек, чтобы потерпеть от кого-либо обиду. Вот-вот он появится со своим отрядом и начнёт осаду замка. Неприятель, конечно, станет грабить крестьян Бээра – надо было поспешно зарывать своё добро в землю, оставив лишь самое необходимое. Дни проходили в тревожном ожидании.
А тем временем на деревенском постоялом дворе поселился бродячий коновал. Он был не только искусным врачевателем лошадей, но и лечил людей, а также умел рассказывать удивительные истории. Кроме того, он оказался чрезвычайно умелым игроком в кости. Любители попытать своё счастье уходили от него с опустошёнными карманами. Служители замка, в том числе и охранники, тоже прослышали про искусника. Один из них, Питер с отсечённой верхней губой, обнажавшей белые зубы, что придавало ему выражение постоянно насмехающегося, был человеком жадным и скупым. Он решил, что коновал уже успел скопить изрядную сумму, и его подмывало попробовать очистить карманы удачливого игрока.
Освободившись от дежурства, Питер пришёл на постоялый двор и сел играть с коновалом. Сначала Безгубому везло. А потом он стал проигрывать, пока не лишился всех своих денег. Коновал предложил ему возобновить игру завтра. На другой день охранник забрал все имеющиеся у него дома деньги и без остатка опять проиграл их коновалу. Когда, раздосадованный до крайности потерей всего своего имущества, он поднялся, коновал пошёл его провожать.
Выйдя за дверь, он прошептал ему:
– Хочешь, я верну тебе все твои проигранные деньги и ещё прибавлю в сто раз больше? Только окажи мне одну услугу.
– Какая эта услуга? – прохрипел Безгубый.
– Сущий пустяк, – ответил коновал, – когда ты будешь дежурить у ворот подъёмного моста, повесь вот этот красный платок у стены.
– А потом?
– А потом из леса выскочат всадники, ты спустишь подъёмный мост, отдашь ключи, а они тебе отдадут деньги. Ты по этому мосту побежишь куда хочешь. Остальное тебя не касается.
– А как я узнаю, что меня не обманут и ничего не дадут? – спросил Безгубый.
– Половину этой суммы ты получишь сейчас, а вторую – у ворот.
Сделка состоялась. В замок Бээра вползла измена.
V
Пленницы Бээра были помещены в угловой башне замка. В решётчатые окошечки им были видны прилегающие к замку поля с тёмной линией леса на горизонте. В помещении имелись каменные лежанки, покрытые медвежьими шкурами, дубовый стол и табуретки. Еду им приносили со стола самого Бээра – кормили недурно, но во двор не выпускали. Каждый день приходил или сам Бээр, или его духовник – монах, отец Сильвий. Уговаривал Гулду согласиться на брак с Бээром. Гулда отказывалась.
В описываемое нами утро дверь открылась, и в комнату шагнул владелец замка.
– Я пришёл узнать, долго ли ты, Гулда, ещё намерена оставаться пленницей, когда стоит тебе сказать только одно слово, и ты станешь хозяйкой замка и всех земель, что видишь из окна!
– Я никогда не изменю своего решения, – последовал ответ.
– Надеешься, что твой отец явится и штурмом возьмёт мой замок? Не получится. Эти стены выдерживали и не такие нападения. Но, Гулда, вы бледны! Что с вами? Я пришлю к вам мою ключницу, она знает травы, лечит от всяких недугов и слывёт колдуньей.
Гулда отрицательно мотнула головой:
– Движения! И не надо мне никаких трав. Воздух, верховая езда – вот, что мне нужно…
– И то правда, – согласился Бээр, – цветок может завянуть, и тогда придётся его выбросить. Завтра ты будешь участвовать со мною в охоте.
VI
С того времени, как Гунар увидел падающий в реку меч, не было дня, чтобы он не подходил к реке. Прошло уже больше недели, но река по-прежнему была мутна и полноводна. Уже дважды нырял он в крутящийся омут у берега против камня, положенного им в качестве отметины, но каждый раз видел кругом только муть и никаких признаков искомого. Кроме того, быстрое течение каждый раз уносило его вниз по реке.
Осталось только ждать спада воды.
Пришла пора погожих дней. Лесника, отца Гунара, вызвали в замок и велели подготовить загонщиков для большой охоты. Гунар уговорил соседских мальчишек попасти до обеда вместо него скот, так как решил употребить эти полдня на поиски меча.
День сиял во всём своём великолепии, роса уже высохла, когда Гунар, оставив стадо на попечении мальчишек, появился на берегу реки. Быстро раздевшись, он стал нырять. Пядь за пядью он обшарил дно, но никаких признаков меча не обнаружил. Он несколько раз отдыхал на берегу. Почти отчаявшись в успехе своего предприятия, решил нырнуть последний раз у большой коряги, частью высунувшейся из воды – ниже по течению. Там, под водой с задержанным дыханием, он сунул руку под корягу и моментально почувствовал что-то острое. «Меч!» – молнией пронеслось у него в голове. Он осторожно продвинул руку дальше и нащупал рукоять. Всплыл на поверхность, и меч засверкал на солнце.
А между тем, река быстро несла его вниз по течению к знакомой ему излучине, где она часто выбрасывала на песчаный берег обломки, а подчас и целые коряги… Гунар плыл, отдавшись течению. Если бы он знал, что ожидает его у излучины.
VII
Чтоб произвести своим богатством и владениями впечатление на Гулду, Бээр снарядил многочисленную кавалькаду охотников. В ней, кроме самого Бээра и Гулды, участвовали правитель замка Клаус-Бледный и десятка полтора челяди – конюхи, псари, рядовые замкового гарнизона – целый отряд. Выехали рано утром. Впереди следовал Бээр на вороном коне, рядом с ним Гулда на серой в яблоках кобыле. Подъезжая к лесу, он сказал Гулде:
– Всё, что ты видишь, – и деревня, и поля, и река, два озера, ещё три деревни, которых ты отсюда не видишь – всё моё.
И лес, и звери, и всякая птица – тоже мои. Можно ли сравнить болота твоего отца с моими владениями?
Гулда ничего ему не ответила. Отряд вступил в лес. Охота началась. К полудню у седла лесника, который должен был находиться при самом Бээре, болталась жирная косуля и два глухаря. Два убитых кабана везли другие всадники.
Отдалившись во время преследования косули от остальных охотников, Бээр и Гулда, а также сопровождавший их лесник выехали на цветистый луг у излучины реки, по которой плыл и Гунар. Дав коням напиться, Бээр сказал леснику:
– Здесь мы раскинем стан и пообедаем, труби сбор!
Отец Гунара поднёс к губам изогнутый рог и затрубил.
Бээр слез с коня и помог Гулде. Затем, сняв с себя кожаный кафтан, он отцепил тяжёлый меч, болтавшийся у пояса, прислонил его к одиноко растущей ели. И Бээр и Гулда направились к берегу. Вступив по щиколотку в воду, стали пригоршнями утолять жажду. То ли под впечатлением красоты девушки, раскрасневшейся от быстрой езды, или в Бээре просто проснулась деспотическая, не знающая отказа натура, но он вдруг обхватил Гулду, пытаясь её поцеловать. Она стала отбиваться:
– Бесчестный убийца моего жениха, я никогда не буду твоей. Скорее брошусь в воду – утоплюсь! Пусти меня! О, господи! Да неужели тут никого нет! Помогите!
– Кричишь о помощи! Не хочешь быть моей женой, так станешь наложницей, – шипел Бээр, продолжая борьбу.
Тем временем быстрое течение несло Гунара к месту происшествия. Когда до него донеслись крики девушки и угрозы разъярённого Бээра, ноги Гунара уже коснулись песчаного дна недалеко от берега. То, что он увидел, напоминало ему мальчишеские грёзы о подвиге. Да, царевна была тут. Красивая, как все царевны сказок! И разве не меч, чудом ниспосланный ему, держал он в руках? Нечего раздумывать – такое бывает только раз в жизни!
Нагой, с поднятым мечом, он бросился к Бээру. Тот его увидел и ловко увернулся от удара. Бежать к ели за мечом было далеко и опасно, юноша мог настигнуть его и поразить в спину Бээр схватил валявшийся у его ног толстый сук и стал им отбивать неумелые удары Гунара. В то же время он крикнул леснику, привязывающему коней:
– Оскар! Оскар! Стреляй в этого негодяя! Скорее!
Лесник увидел сражающихся, но не сразу узнал в нападающем своего сына. Только когда натянул тетиву и стал прицеливаться, глаза отца и сына встретились.
Глаза лесника гневно сверкнули, и, прицелившись, он выстрелил в спину Бээра. Тот вскрикнул и замер на миг. В этот момент Гунар нанёс ему смертельный удар мечом.
Все трое: лесник, Гунар и Гулда, молча стояли возле убитого. Они ещё не пришли в себя после вихря судьбы, всё нарушившего в течении их жизней. Первая заговорила Гулда:
– Здесь трое коней. Сядем и помчимся к моему отцу. Он встретит нас и наградит, как вы и не мечтали. Скорее – пока не подошли остальные охотники.
Но тут она запнулась, до её сознания дошло, что перед нею совершенно голый юноша.
– Но где ваша одежда?
– Она осталась на том берегу, выше по реке, – глухо, всё ещё тяжело дыша после краткого боя, ответил Гунар.
Гулда сорвала с головы свой шарф.
– Обвяжитесь им, как поясом. К седлу моего коня приторочен плащ – вы его наденете. Скорее к коням – нам нельзя терять времени.
– Уже поздно, – произнёс лесник, – посмотрите!
Гулда и Гунар обернулись. Рассыпавшийся в цепь отряд охотников быстро скакал к ним, стараясь отрезать им путь к бегству. По-видимому, они стали свидетелями краткого боя и теперь спешили поймать виновников. Сопротивление было немыслимо. Снова первой нарушила молчание Гулда:
– Я не знаю, кто вы, назовите ваши имена и не бойтесь. Я – дочь Кунрада, прозванного Вешателем за свою суровость к разбойникам и ворам, буду защищать вас. Теперь кто осмелится держать меня в плену?
VIII
Всадники были уже близко. Скакавший впереди Клаус-Бледный действительно стал бледным, когда увидел Гунара с мечом в руках.
– A-а, так это ты, щенок, посмел поднять руку на своего господина? Отдай оружие!
Гунар молча протянул ему меч, которым владел лишь считанные минуты и сделал так много… Клаус-Бледный принял меч, поднял его на уровень глаз и вдруг испустил удивлённый возглас:
– Меч Торвальда! И знаки на нём: две рыбы и крест! Откуда он у тебя?
– Я нашёл его на дне реки, – глухо ответил Гунар.
– Река и всё, что в ней, принадлежит Бээру, – ты должен был принести меч ему!
– Я и принёс, – гордо вскинув голову, ответил Гунар.
– Негодяй! Ты ещё смеешь насмехаться! Вяжите его! – приказал Клаус.
Пока те исполняли приказание, в голове Клауса вихрем закрутились мысли. Какой он глупец! Зачем надо было во всеуслышание объявлять, что он держит чудесный меч?! Бээр убит. Отец Сильвий, который всегда управляет замком в отсутствии хозяина, присвоит этот меч… Он снова поднял меч на уровень глаз, как бы рассматривая, а затем прокричал:
– Я ошибся, это вовсе не меч Торвальда. Не его знаки. Это самый простой меч, и я его сдам в хранилище. Он засунул его за пояс, ликуя в душе. Вместо меча убийцы он сдаст отцу Сильвию свой собственный меч, а этот оставит себе.
– Что делать с женщиной? – спрашивали охотники, уже связавшие отца и сына.
– Не смейте прикасаться ко мне, – выступила вперёд Гулда. – Злодей, задержавший меня и мою тётку Гертруду, – убит. Вы должны отправить нас обратно к моему отцу. Вы знаете Кунрада-Вешателя, он не простит тех, кто будет обижать его дочь.
Клаус-Бледный слушал и морщил лоб. Какое затруднительное положение! Он всегда только исполнял приказы и не привык сам думать. Эта женщина говорила правду. С отцом Гулды шутки плохи…
– Когда Бээр отлучается, замком и всеми делами правит его духовник, отец Сильвий. Моё дело – доставить вас к нему, а там – как он решит.
Гулде пришлось согласиться, тем более что надо было выручать тётку, но она ещё раз возвысила голос.
– А этих двух, – Гулда показала на связанных лесника и его сына, – не торопитесь казнить. Мой отец поведёт о них переговоры с наследниками Бээра.
Но это уже не вмещалось в ограниченные понятия Клауса о справедливости. Чтоб убийцы его господина остались живыми?! Это – слишком! Злобно сверкнув белыми зубами, он захохотал:
– Ну уж нет! Не такой человек отец Сильвий, чтобы пропустить случай, когда можно кого-либо повесить!
Затем он скомандовал отряду:
– Располагайтесь станом – будем обедать. Одного из кабанов на обед, я думаю, будет достаточно.
Коней расседлали и пустили щипать траву. Полдня, проведённые в лесу в преследовании животных, вызвали у участников охоты волчий аппетит.
Соорудили вертел для туши кабана и развели костёр. Гулда уговорила Клауса послать одного из охотников вверх по реке, чтобы принести оставленную Гунаром одежду. Когда кабан изжарился, начался пир. Каждый отрезал от кабана кусок, соответствующий его аппетиту. Не был забыт и бочонок с вином. Оно размягчило сердце старого палача, которого Бээр брал с собою во все походы. Он отрезал два больших куска мяса и отнёс их пленникам, развязал им руки и утешал, чтобы они не особенно тужили по поводу предстоящей неминуемой казни.
– Я вам устрою такое повешение, что многие позавидуют. Я так хорошо намажу петлю салом, что вы не успеете и язык высунуть, как оба будете на том свете.
Пленники ели молча. Тень смерти витала над ними. Охотничий обед был закончен. Снова поседлали коней. Тело Бээра привязали к седлу. Отряд двинулся в обратный путь. Пленников погнали пешком.
IX
Так как отряд двигался шагом, к замку подошли под вечер. Полнеба горело в закатных огненных красках, и на них ярко выделялись зубчатые стены и башни замка. Заскрипели блоки подъёмного моста. Отряд вступил через распахнутые ворота в замок. И здесь произошло нечто совершенно неожиданное и малопонятное.
Судьбе было угодно, чтобы в то утро, когда Бээр отправился на охоту, Безгубый был назначен дежурить у ворот подъёмного моста. Когда последний всадник отряда исчез из виду, Безгубый повесил красный платок на условленном месте и стал ждать нападающих. Минута за минутой проходила, но никто не появлялся. Он не заметил, как на опушке слез с дуба наблюдатель и, отвязав внизу лошадь, во весь галоп помчался вглубь леса. И когда Безгубый уже совсем было разнервничался, из ближайшего леса вынырнул отряд всадников и во весь мах помчался к замку. Надо было скорее опустить подъёмный мост и отодвинуть засовы. Пока он это делал, на сторожевой башне загудел колокол тревоги. Гарнизон замка, пользуясь отсутствием своего грозного повелителя, разбрёлся по всему двору.
Пока воины хватали оружие и бежали каждый к своему месту, всадники успели пройти всё расстояние, спешились и, грохоча по подъёмному мосту, стремительной лавиной заполняли двор замка.
Не желая вмешиваться в битву, Безгубый перешёл подъёмный мост и остановился на том берегу рва. Здесь, по уговору, ему должны были принести вторую половину награды за предательство. Но как только он остановился, со стороны башни просвистела стрела и вонзилась ему в шею. Он рухнул на землю. Стрелял наблюдатель со сторожевой башни, он с утра заметил красный платок, но не придал этому значение. Но когда из леса показались всадники и помчались к замку, он догадался, что платок служил сигналом для нападения. Он знал, что у моста дежурит Безгубый, и, стало быть, он – предатель.
X
Защитникам замка немного потребовалось времени, чтобы убедиться, что сопротивление бесполезно. Один за другим они бросали оружие перед нападающими. Сам Кунрад-Вешатель, могучий воин с огненно-рыжей бородой, облачённый в стальные ленты, командовал нападающими:
– Ищите Бээра! Ищите дочь мою и сестру. Волоките пленных в главный зал!
Воины рыскали по всем закоулкам, башням и подземельям. Но никого не нашли.
В главном зале замка, где стены были увешены оружием, рогами добытых на охоте оленей и даже засушенными клыкастыми головами вепрей, – образовалось нечто похожее на судилище. В конце зала на возвышении восседал на кресле, как на троне, Кунрад-Вешатель. Он был грозен, гневно сверкали его глаза, а руки играли с рукоятью огромного меча, который был выкован соразмерно богатырской силе своего владельца.
Он гневно допрашивал пленных.
Узнав от них, что Бээр вместе с Гулдой и отрядом воинов утром покинул замок и отправился на охоту, Кунрад пришёл в неистовство, заскрипел зубами и закричал:
– Так эта собака Бээр, прихватив мою дочь, теперь гуляет где-то в лесах! Не может быть, чтобы какой-нибудь крестьянин не побежал в лес докладывать о случившемся.
Он помолчал с минуту, стремительно встал и произнёс голосом, клокотавшим яростью:
– Я, Кунрад, объявляю, что каждому, кто доставит мне убийцу и разбойника Бээра живым или мёртвым и отыщет мою дочь, я отдам её в жёны и отдам этот, захваченный мною замок со всеми его землями и владениями. Он поднял перед собой свой громадный меч с крестообразной рукоятью и добавил:
– На том клянусь своим мечом-крестом! – и трижды поцеловал рукоять.
Волнение охватило слушателей – воинов Кунрада. Это был случай, какой может больше никогда не представится. Горячие головы предлагали Кунраду сразу же формировать отряд и отправиться в лес на поиски Бээра. А тот, узнав о захвате его крепости, мог воспользоваться подземными ходами, с небольшим отрядом появиться внутри замка и повернуть всю игру…
Жаркие споры на эту тему продолжались, когда в зал толчками в спину был втолкнут духовник Бээра, отец Сильвий. Двое других – те, кто его втолкнули, пояснили, что монах был задержан при попытке бегства – он уже спускался с помощью верёвки со стены замка в ров.
– А-а, – заскрипел зубами Кунрад, обращаясь к монаху, – святой отец Сильвий, наперсник, советник и заместитель собаки Бээра. Я знаю, где он и моя дочь, а ты мне скажешь, где моя сестра Гертруда, – почему её нет в замке?
XI
Вопрос Кунрада не застал отца Сильвия врасплох. Он отряхнулся, приосанился и гордо ответил:
– Рыцарь из Абранэ, на твой вопрос я отвечу, когда помолюсь святому Сильвию, моему покровителю. И если мне, смиренному монаху, он откроет, где находится твоя сестра, я тебе отвечу. Но сейчас ты должен наказать своих слуг за непочтительное обращение со священнослужителем.
– А зачем ты пытался бежать из замка?
– Я хотел предупредить Бээра, которому, конечно, кто-нибудь уже донёс, что замок взят. Я хотел его уговорить, чтобы он не собирал войска для войны с тобой и пошёл на переговоры, дабы не проливалась кровь.
Кунрад долго молча глядел на монаха, а затем схватился за бока и разразился громовым хохотом. Потом рыцарь заговорил серьёзным тоном:
– Ты говоришь о святости. Твоя святость нам известна. Она, действительно, велика. С тех пор, как ты поселился в этом замке и стал духовником разбойника Бээра, замковые служанки стали рожать ребятишек, как две капли воды похожих на тебя. Это не иначе, как от долгого созерцания твоего святого лика.
Хотя всё сказанное было истиной, сдаваться было нельзя, и отец Сильвий храбро выпалил:
– Не оскорбляй служителя святой церкви!
Вдруг Кунрад сбросил маску спокойствия, схватил монаха за горло и злобно зашипел:
– Сейчас же скажи, где моя сестра, или я прикажу тебя повесить!
– В таком случае ты никогда не узнаешь, где Гертруда, и предстанешь перед церковным судом.
– Ты будешь повешен не перед толпами зрителей, а в одиночку. И десяток моих воинов поклянутся на суде, что ты сам это сделал.
Аргумент был настолько убедителен, что отец Сильвий заколебался:
– Оставишь мне жизнь и отпустишь на свободу, если я укажу, где Гертруда?
– Отпущу не раньше, пока Бээр, живой или мёртвый, не будет в моих руках.
– Хорошо, дай мне провожатых, и я их поведу, и скорее, чем ты думаешь, Гертруда будет здесь.
Он ушёл, сопровождаемый воинами. Но не успели они вернуться вместе с Гертрудой, как в зал вбежал воин и доложил Кунраду, что из леса выехал отряд всадников и двигается по направлению к замку. Это были, как он думал, сам Бээр и отряд его охотников. Кунрад моментально оценил обстановку.
Бээр не знает о взятии замка и, ничего не подозревая, возвращается домой. Полетели приказания.
Одного из пленных воинов замка, что должен бы дежурить у ворот, поставили на прежнее место и приказали ему, как действовать. Отряд возвращавшихся охотников, предводимый Клаусом-Бледным, увидел у ворот замка знакомую фигуру и, ничего не подозревая, вступил во двор. Как только закрылись ворота, с балкона над парадной дверью загремел голос:
– Бросайте оружие! Вы в ловушке! Замок взял я – рыцарь из Абранэ. Из каждого окна на вас направлены стрелы.
Это было так неожиданно, но в то же время так убедительно, что для сомнений не оставалось места – надо сдаваться. Послышался дробный звук падающих на вымощенный камнями двор мечей, копий, боевых топоров и ножей. Потом раздалась вторая команда:
– Слезайте с коней и держите их за поводья, пока мои воины не соберут и унесут оружие.
На пороге главного входа появилась массивная фигура самого Кунрада-Вешателя в латах и с мечом в руках.
– Отец! Я здесь! – воскликнула Гулда и ринулась к отцу.
Клаус-Бледный, стоящий рядом с Гулдой, несмотря на свой неповоротливый ум, успел к этому моменту отдать себе ясный отчёт обо всём происходящем и сделал безошибочный вывод, что кому-кому, а ему от победителей пощады не будет.
Решение созрело мгновенно. Схватив левой рукой стан Гулды, он занёс стилет, спрятанный в складках одежды, над грудью Гулды и закричал:
– Рыцарь из Абранэ, поклянись на своём мече, что пощадишь мою жизнь, или я заколю твою дочь.
Но это был день карающей руки судьбы, иначе называемой кармой, и поэтому не суждено было совершиться злодеянию. Гунар стоял по другую сторону Клауса и со связанными у кистей руками прыгнул и вцепился в занесённую руку Клауса.
Краткое замешательство, и на помощь Гунару бросились другие. Гулда вырвалась и бросилась к отцу. Когда отец и дочь крепко обнялись, обезоруженный и связанный Клаус уже лежал на земле.
– Дочь моя, – дрогнувшим голосом произнёс рыцарь, – возвращаешься ли ты ко мне опозоренной?
– Нет, отец, от позора меня спас… – но она не успела договорить.
Кунрад заметил всадника, который не повиновался приказу и остался понуро сидящим на лошади. Остановив на нём взгляд, он гневно закричал:
– Бээр, убийца! Почему не слезаешь с коня и не просишь на коленях у меня пощады?
– Отец, он мёртв. Его убил Гунар, – пояснила дочь.
– Кто этот Гунар?
– Это тот, кто сегодня утром спас меня от позора и убил Бээра. Сейчас он снова спас мне жизнь.
– Веди его сюда.
Гулда взяла юношу за руку и вместе с ним предстала перед отцом.
Пытливо смотрел Кунрад на юношу. Расспросил о подробностях его битвы с Бээром и пожурил за неумение владеть мечом. Гулда стояла рядом и не спускала глаз с Гунара, и отец это заметил.
Узнав, что в отнятом у Гунара мече Клаус признал меч работы Торвальда, сейчас же велел отыскать его в куче отобранного оружия и, когда его принесли, тщательно осмотрел и положил перед собою. После этого он отдал приказание:
– Труп убийцы и разбойника больших дорог Бээра повесить на задней стене замка. Клауса, истязателя и вора, повесить рядом. Обоих не снимать, пока не сгниют петли и сами они не упадут.
Обычные исполнители такого рода приказаний сразу же взялись за дело и увели коня с мёртвым всадником и Клауса-Бледного.
В установившейся затем тишине снова торжественно зазвучал голос Кунрада:
– Я, Кунрад из Абранэ, выполняю клятву, данную мною сегодня, и отдаю свою дочь Гулду тому, кто спас ей жизнь и честь и убил её похитителя. Но я не могу выдать свою дочь за простого крестьянина и поэтому возвожу её спасителя в рыцарское достоинство.
– Гунар! Становись на колени и читай молитву, какую знаешь.
Коленопреклонённому Гунару Кунрад нанёс три удара своим мечом плашмя по спине. Затем поднял его, поцеловал и сказал:
– За то, что заступился за честь девушки, за отвагу и смелость – даю тебе в приданое моей дочери весь этот взятый мною замок со всеми его владениями, землями, реками и озёрами. Отныне ты – рыцарь Гунар из Эглая, даю тебе меч Торвальда для защиты своих владений и правого дела.
Потом он обратился к пленным воинам и замковой челяди и сказал:
– Вот ваш новый хозяин и повелитель, слушайтесь его.
Подозвал отца Сильвия и приказал:
– Зажигай огни в капелле, облачайся для совершения брачного обряда моей дочери и рыцаря из Эглая. После этого – ты свободен на все четыре стороны.
Сестре своей он сказал:
– Ты была хорошей хозяйкой у меня дома. Будь ею сегодня на свадьбе моей дочери. Приказывай поварам, слугам и служанкам. Пусть выкатывают из погребов бочки с пивом. Пусть накрывают столы не только в столовой, но и во дворе для народа из деревни. Пусть ищут музыкантов. В эту ночь никто не будет спать.
Зашумел двор. Поднялась суета. Захлопали двери. Загремели замки на амбарах. Гунар, с мечом Торвальда в руках, стоял как зачарованный.
То, что творилось вокруг, казалось нереальностью. Был он сегодня утром пастухом, к полудню стал героем, сражавшимся с драконом, похитившим царевну. Потом – тень смерти рядом… Нет, это не могло быть правдой!
Но именно в этот момент, когда свободная от меча рука потянулась к глазам, чтобы протереть их, прогнать обманчивый туман, – тёплая ладонь Гулды коснулась этой руки, и он услышал её голос:
– Гунар, в капелле уже зажигают огни, отец Сильвий пошёл облачаться. Тебе нужно переодеться, в сундуках замка найдётся приличное для тебя одеяние, пойдём!
Рука Гулды была тёплая и нежная, и сама она смотрела ему в глаза и вся сияла. И это была реальность. Она заботилась о нём, приглашала… И как она красива!
Могучая волна словно прожгла его с головы до пят. В огне её сгорал мальчик-мечтатель и, как Феникс из пепла, родился мужчина – боец, прокладывающий путь к счастью, которое так по-разному понимают…
Гунар выпрямился, он понял, теперь всё должно пойти по-другому. Он будет повелевать, и это он может делать не хуже других.
– Да, Гулда, ты права. Нам надо многое сделать – пойдём!
И тут же остановил проходившего слугу, приказав ему:
– Отыщи моего отца и скажи ему от моего имени, чтобы он шёл в деревню, позвал мать и моих сестёр и прочих родственников на свадебный пир и новую жизнь!
Волшебный меч Торвальда, приносящий удачу и счастье, – сила духа человеческого. Когда человек убеждён в своей правоте, когда он преследует не личные, эгоистические цели, а устремляется к высочайшим идеалам, включающим Общее Благо, высшую справедливость, тогда в руках у него появляется меч Торвальда.
г. Змеиногорск, 1982 г.
Вклейка
Альфред Петрович Хейдок
Альфред Петрович Хейдок
А.П. Хейдок и Н.А. Уранов
А.П. Хейдок за работой
А.П. Хейдок и М.Ц. Пурга. Калининград, 1986 год
А.П. Хейдок и Л.И. Вертоградская
Альфред Петрович Хейдок
Альфред Петрович Хейдок
Альфред Петрович Хейдок
Вид Змеиногорска с горы Караульная
Альфред Петрович Хейдок
Альфред Петрович Хейдок
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru
Оставить отзыв о книге
Все книги автора
[1] Затем в 1994 году в Риге был издан сборник его рассказов «Радуга чудес». – Ред.
[2] См. сборник А.П.Хейдока «Радуга чудес» (Рига: Виеда, 1994). – Прим. ред.
[3] Опубликован в сборнике А.П.Хейдока «Огонь у порога» (Магнитогорск: Амрита-Урал, 1994). – Прим. ред.
[4] Очерк А.П.Хейдока опубликован в сборнике «Радуга чудес» (Рига: Виеда, 1994). – Прим. ред.
[5] В наши дни, когда весь мир переживал вновь катынскую трагедию, мы узнали и об этих печальных событиях 1918 года, когда были уничтожены поляками многие тысячи наших солдат. – Прим. ред.
[6] Бонча-Томашевский Андрей Павлович (лит. псевдоним Эндрю Томас) – русский писатель-эмигрант. – Прим. ред.
[7] Асеев Александр Михайлович (1902/03-1993) – издатель журнала «Оккультизм и йога» в Белграде (Югославия), а потом в Аунсионе (Парагвай). – Прим. ред.
[8] Бенвенуто Челлини (1500–1571) – итальянский скульптор, ювелир, писатель. – Прим. ред.
[9] Сидоров Валентин Митрофанович – поэт, писатель, мыслитель, основатель Международной ассоциации «Мир через культуру». – Прим. ред.
[10] См. сборник «Радуга чудес» и «Огонь у порога». – Прим. ред.
[11] Биография К.Е.Антаровой изложена не точно. – Прим. ред.
[12] Сафонов Владимир Иванович – известный в то время экстрасенс, лечивший многих известных людей. – Прим. ред.
[13] В журнале «Оккультизм и йога», который издавался не в Софии, а в Белграде, в котором А.П.Хейдок был дальневосточным корреспондентом и где был опубликован в 1936 году его очерк «Пророки», не вошедший в неоднократно изданные его сборники «Радуга чудес» и «Огонь у порога», его очерк предваряло предисловие, написанное по поручению редколлегии журнала Александром Невельским. Он, в частности, писал: «В статье Альфреда Хейдока среди приводимого им довольно разнообразного “пророческого материала” совершенно особо следует выделить интуитивное творчество Н.К.Рериха. Личность художника, его духовное делание придают исключительную ценность творчески вдохновенным видениям грядущего. Но если под кистью гениального художника рождаются лишь образы и символы грядущего, в большинстве других пророчеств мы находим явную конкретизацию событий и сроков. Так, в этом отношении особенно интересно “пророчество Великой или Хеопской пирамиды”, расшифрованное блестящей плеядой английских авторов, специализировавшихся на разборе библейских и египетских предсказаний. Вальтер Уинн, цитируемый Альфредом Хейдоком, – лишь один из представителей этой школы, к которой примыкают такие крупные авторы, как Д.Дэвидсом, С.Найт, Х.Вэдж, Х.Ольдерсмит, В.Стюарт и многие другие… Близость Второй мировой войны предсказывает на основании уже чисто астрологических вычислений русский астролог А.Волгин…
Скажем в заключение, что необычность и грозность переживаемого нами ныне исторического момента должна быть очевидна для всякого чуткого и одухотворённого сознания. Набегает девятый вал свирепствующего Армагеддона, и как никогда грозово насыщена психическая атмосфера Земли. Будем внутренне готовы встретить этот девятый вал, памятуя, что внешние, земные его проявления – лишь отголоски великой битвы Света с тьмою в мирах Тонких». – Прим. ред.
[14] Мы печатаем это эссе со значительными сокращениями, так как А.Хейдок в нём полностью приводит некоторые публицистические статьи других авторов, напечатанные в газетах и журналах тех лет. Многое в них устарело, особенно статистические данные, ради которых Альфред Петрович собственно и использовал их. Именно они в данном контексте и сокращены. – Прим. ред.
[15] Доктрина перевоплощения была отменена лишь в 553 году по Р.Х. на Втором Константинопольском Соборе. До этого времени она была терпима и принята теми церковниками, которые были особенно близки гностикам. – Прим. ред.
[16] Ману – первый Учитель, который создаёт Новую Расу. – Прим. ред.
[17] «Звезда Матери Мира есть планета Венера. В 1924 году планета эта на короткий срок необычайно приблизилась к Земле, и лучи её окропили Землю, создав много новых, мощных сокровенных сочетаний, которые дадут великие следствия. Много женских очагов зажглось под этими мощными лучами» (Рерих Е. И. Письма. Т.1; 09.01.1935).
[18] «Я взглянул, и вот, конь белый, и на нём всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить» (Откр. Иоанна Богослова, 6: 2). «И увидел я отвёрстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нём называется Верный и Истинный, который праведно судит и воинствует» (Откр. Иоанна Богослова, 19: 11).
[19] Жизненный цикл планеты состоит из семи активных периодов времени, именуемых Манвантарами. Ныне мы проходим четвёртую Манвантару. Эти Манвантары в теософской литературе называются Кругами. – Прим. ред.
[20] Под пространственным огнём здесь подразумеваются излучения светил, напитывание ими земной атмосферы. – Прим. авт.
[21] Уранов Н. Размышляя над Беспредельностью (рукопись). – Прим. ред.
[22] Необходимо пояснить, что имел в виду автор, говоря о Персонификаторах (не надо путать с персонификаторами). Вот что писала об этом Е.И.Рерих (т.2, письмо от 03.09.1935): «Каждое понятие должно быть принято в разных аспектах. Каждый космический принцип или проявление имеет свои отражения или олицетворения на Земле. Так, Матерь Мира, рассматриваемая в её космическом аспекте, есть Мулапракрити, всё в себе вмещающая, всё в себе зарождающая. Но в земном отражении она есть Великий Дух Женского Начала. За каждым проявлением, за каждым аспектом, за каждым символом стоит великая Индивидуальность. Так, каждая высокая Индивидуальность имеет своих Заместителей или Персонификаторов, ближайших ей по лучу, а иногда и сама проявляется в подобных воплощениях. Отсюда возникло и понятие Аватара. Так высокий дух, воплощавшийся, скажем, как Изида, Истар и т. д., мог и не быть Духом Владычицы Мира, но он носил на себе Её луч, и, конечно, в силу этого образ Изиды слился в позднейших легендах с образом Великой Матери Мира». Однако, следует иметь в виду, что, как писала Е.И.Рерих, «на Астральном плане существует много персонификаторов Великих Учителей, и эти безответственные духи вводят в заблуждение немалое число новичков» (письмо от 04.11.1935). – Прим. ред.
[23] «Проявление Вселенной, Рождение Нового Мира, начинается процессом первичной дифференциации, когда Единое Начало разделяется на два – на Дух и Материю. При этом Дух проявляется первым и его проявление ПОЛЯРИЗУЕТ полюс Материи, которая есть “кристаллизованный” Дух» (Н.Уранов).
[24] Индийский учёный Ягадис Буз недавно опубликовал замечательное исследование о строении растений, которое опровергает существующие взгляды на растительный организм. Буз доказывает, что растение обладает нервной системой, сердцем, дыхательными и другими органами. Он установил, что растение весьма тонко реагирует на изменения внешней среды.
И книги Живой Этики подтверждают: «Можно иметь воздействие на растения, как и было показано. Но надо запастись большим терпением, ибо каждый атмосферный ток может влиять на передачу огненной энергии. Но кто же может представить, чтобы космический химизм не воздействовал на человеческий организм! Правильно замечено, что даже запах цветов может измениться при давлении космических токов. Не удивляйтесь, что вся Природа отвечает тому, что человек не желает замечать. Утончение сознания и заключается прежде всего во внимании к окружающему» (Мир Огненный, ч.2, § 27).
«В молитвах нередко упоминаются обращения: “Воззри на Меня” или “Обрати взор ко мне”. В таких словах выражалось большое знание значения взора. Именно взор может даже изменять состав ауры. Не только мысль, но сам химизм взгляда имеет огненное последствие. Знающие просят Высшие Силы посмотреть на них, ибо в этом магнетическом химизме будет заключаться полное благо. Не забудем, что каждый взгляд человека имеет соответственно такое же значение, тем более получит силу взгляд, сопровождённый мыслью. Это не будет прямое внушение, лучше назвать это наполнением пространства, ибо такой химизм распространяется гораздо дальше, нежели можно ожидать. Можно представить значение взгляда, когда будут фотографированы излучения. Можно будет наблюдать влияние безумных взглядов и мысленных посылок. Радостно видеть, как утешительные взгляды могут оздоровить ауру. И такое постоянное воздействие может быть утрированным улучшением всего бытия. Не забудем, что присутствие некоторых лиц вносит значительно улучшенную ауру среди целого собрания. Можно их назвать Маяками Спасения, даже когда они не устремляют энергию, то всё-таки их Од (Барон Рейхенбах, немец, в XIX веке делал опыты над психической энергией, открыл существование такой энергии, но так как названия ещё не было, то исследователь назвал её Од, которая проникает во всё окружающее). Нужно очень ценить таких естественных оздоровителей» (Мир Огненный, 4.2, § 256).
[25] «Ничто не может так отдалить с пути, какотвергание чувствознания. Но начало его лежит в преданности Иерархии. Только истинная преданность поможет не засорить чувствознание личною самостью. Только преданность научит не извращать указания Учителя. Только преданность позволит найти новые силы. Не устану твердить об истинной преданности, ибо часто люди подставляют под это понятие самые отвратительные изуверства. Так Мир Огненный заповедан» (Мир Огненный, 4.2, § 15).
[26] Кауравы – сыновья царя Дхритараштры, одна из враждующих сторон в «Махабхарате». – Прим. ред.
[27] «У царя той страны была дочь, равной которой красотою не было на земле. И, отдав за неё огромные богатства как выкуп за невесту, Бхирма привёз её в Хастинапур и выдал за Панду; прекрасная Мадри стала его второй женой. У Кунти родилось трое сыновей, их назвали Юдхиштхира, Бхимасена и Арджуна. Мадри же родила двоих близнецов, коим дали имена Накула и Сахадева. И все пятеро сыновей Панду с юных лет отличались благонравием и отвагой, и все пятеро были прекрасны обликом, подобные небожителям. Говорили, что не Панду был их отцом, некогда проклятый отшельником за невольное прегрешение, он не мог иметь детей. Жёны его породили сыновей от богов: отцом Юдхиштхиры был Дхарма, бог справедливости, отцом Бхимасены – бог ветра Ваю, отцом Арджуны – Индра, двое младших были порождены Ашвинами, небесными братьями, богами предрассветных сумерек, спасающими людей от бед и болезней» (Сказание о великой битве потомков Бхараты. Наука, 1978).
[28] Курукшетра – равнина в Северной Индии, в районе нынешнего Дели, страна Кауравов. – Прим. ред.
[29] Кришна – герой древнего эпического цикла, в позднем индуизме – одна из наиболее почитаемых аватар Вишну. Его истории посвящены многие памятники древней и средневековой литературы – «Хариванша», «Бхагаватапурана».
[30] Меру – мифическая, сказочная гора. Согласно древнеиндийской космогонии, возвышается в центре Вселенной, то есть в центре материка Джамбудвина, вокруг которого располагаются ещё шесть материков и шесть океанов. В индийской мифологии гора Меру соответствует греческому Олимпу: вокруг неё вращается солнце, луна и планеты («Мифы Древней Индии»). – Прим. ред.
[31] В своих эссе и рассказах А.П.Хейдок не просто преподносит читателям интересный сюжет, а всегда раскрывает какую-либо нравственную категорию, почерпнутую из жизни или Учения Агни Йоги, которому он следовал всю жизнь.
В своих воспоминаниях об А.П.Хейдоке новосибирский писатель и поэт Ю.М.Ключников после посещения его в конце 80-х годов прошлого столетия в Змеиногорске писал: «Уехал я из этого города с пачкой рукописей, аккуратно подготовленных Л. И. Ветроградской. Она не только перепечатывала на машинке труды Альфреда Петровича, но и переплела их, а также снабдила по своему вкусу разными цветными картинками. Это были главным образом вырезки из журнала “Огонёк”, которые подходили, по её мнению, для иллюстрации повестей и рассказов А.П.Хейдока».
Именно в таком виде – переплетённом, напечатанном на папиросной бумаге плотным текстом – мы получили от О.Б.Булыгина многие материалы А.П.Хейдока, в том числе и «Меч Торвальда».
И сама такая рукопись – это реликвия, память об одном из преданнейших учеников Н.К.Рериха, человеке «рыцарской щепетильности» и доброго сердца, который, несмотря на испытания (в последнее 10-летие жизни он ослеп), стеснённость в средствах к существованию, оставил нам значительное литературное наследие.
Публикуется с небольшими сокращениями. – Прим. ред.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 68; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!