ДЕМИДОВСКИЙ СЛЕД В ТОМСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ
Зорин С С
Ботанические сады и коллекции Демидовых
Диковинные растения произрастали во второй половине XVIII в. в селе Красное возле Соликамска в ботаническом саду Г. А. Демидова.
В Пермском государственном архиве имеется сенатское дело с подробным описанием усадьбы в 1810 г. Вот как выглядели господские хоромы: «Дом деревянный большой на каменном фундаменте с чердаками, внутренние покои убраны штуками. А в нём комнат с сенями 27, да фундамент составляет при одном выходе три, палатка для держания напитков и прочего, в чердаке две комнаты. А весь оной дом покрыт тёсом».
Яркий августовский день. За береговым откосом тихо катит свои воды обмелевшая в межень Усолка. Добравшись до пойменных лугов, она причудливо петляет. За лугами угадывается дыхание большой Камы. Перед нами каменный фундамент, чуть дальше ещё одно каменное основание старого разрушенного строения, за ним — следы забора вдоль церковной площади. Это центр того села Красного, которое солепромышленник Павел Суровцев отдал в качестве приданого почти 300 лет назад за своей дочерью Настасьей, когда выдавал её за Григория Демидова.
Вот тут молодые и начали вить гнездо. Вон тот большой, чёрный от старости дом на каменном фундаменте и был, скорее всего, этим родовым гнездом. За два века он перевидал много хозяев, а в голодные двадцатые годы, после гражданской войны, приютил беспризорников, стал детдомом. И сейчас ещё продолжает служить людям.
|
|
|
Какая великая была хоромина и какие страсти в ней бушевали. Долгое время не были известны причины, по которой поспешил женить своего среднего сына Григория А. Демидов. Ведь на день свадьбы — 25 мая 1731 г. — ему не было и шестнадцати лет, и рядом со статной и бойкой невестой он выглядел совсем парнишкой.
Дело оказалось вот в чём. После смерти своей первой жены Акинфий, выдержав нужный срок, женился в Туле на Ефимии Ивановне Пальцовой. В 1724 г. летом вёз её в Невьянск, она была на сносях и родила ему прямо на берегу Чусовой сына Никиту. Мачеха невзлюбила девятилетнего пасынка Григория. Пока Акинфий бывал дома, ему как — то удавалось мирить их. Но заводское дело хлопотное — на месте не усидишь. То в Ревду надо ехать, то в Суксун и Ягошиху. Да на Тагил — реке строятся сразу два завода. А вернёшься из таких поездок, жена ревёт, сын волчонком смотрит. Он его и ругал, и за волосья таскал — не покоряется мачехе.
Что делать? Пришлось Акинфию на берегу тагильского пруда строить дом и поселять там сына с дядькой и учителями. Но и отделённый, пасынок не давал покоя мачехе. Она не могла дождаться, когда отец женит и отделит его окончательно. И Акинфий надеялся, что женитьба сделает сына самостоятельным, проснётся в нём хозяйская стать.
|
|
|
Через год Акинфий побывал в Соликамске, приказчики донесли, что сына не волнуют отцовские заботы. За год сын не интересовался прибытием и отправкой товаров. Вместе с молодой женой занимался зряшным делом — вокруг дома сажал деревья, кустики смородины, жимолости, какие — то диковинные цветы.
Акинфий уговаривал сына взяться за дела, отвёз его на Суксунский медеплавильный завод, познакомил с приказчиками, мастерами. Григорий равнодушно слушал поучения — не появлялась в нём хозяйская сметка, страсть к накопительству за счёт нещадной эксплуатации чужого труда, которая была столь характерная первым поколениям Демидовых.
А демидовский дом в Соликамске был гостеприимен. Следуя советам отца Григорий слал приглашения останавливаться у него всех сколько — нибудь значительных людей, едущих в Сибирь и обратно, — мало ли какое знакомство может потом пригодиться!
В 1733 году по Каме пришла целая флотилия лодей с разными товарами для Второй камчатской экспедиции Витуса Беринга. С ними прибыли и молодые ученые. Будущему известному историку Герарду Миллеру было неполных 28 лет. Другой, профессор Петербургской Академии наук Иоганн Гмелин, и того моложе — 24 года, а его помощнику Степану Крашенинникову шёл 22-й год. Гмелин, ещё совсем недавно поступивший на русскую службу, плохо объяснялся по — русски. Крашенинникову пришлось выступать в роли переводчика. Натуралист и ботаник, Гмелин предложил сажать в саду самые разные местные породы, строить оранжереи.
|
|
|
Гости прожили у Демидова немного дней, а уезжая, оставили хозяину важные советы, наброски оранжерей, виденные за границей и на Аптекарском огороде в Петербурге. Гмелин дал фамилии иностранных купцов, у которых можно заказать, и они привезут из Германии, Франции, Италии любые семена и саженцы, если им соответственно заплатить за хлопоты. Составили они и список растений, которые надо попытаться развести. А Григорий, в свою очередь, попросил их привезти из дальнего путешествия семена и отводки сибирских и камчатских растений.
Так у Г. Демидовым появилась мысль создать невиданный сад, и он горячо взялся за дело. Уже осенью раздобыл первую партию семян и растений в горшках и кадках.
В село Красное из Соликамска зачастили гости. Весь город дивился метёлкам пальм, колючкам кактусов, разнообразию цветов. Особенно поражало всех, что для заморских растений ставят теплые избы, прорубают в них невиданно широкие окна, а где и часть крыши заменяют стеклом. И зовут эти избы оранжереями.
|
|
|
Акинфий, изредка наезжая, продолжает ругать Григория, но всё больше убеждается, что это бесполезно. Точила его тоска: чувствовал близкую старость, а тут такая беда — сыновья не станут продолжать его дело. Старший, Прокофий, посланный в Москву обучаться самым нужным наукам и освоиться в кругах «золотой молодежи», не захотел возвращаться к делам. Он проводил время в праздности и скор был только на попойки да дикие выходки на потеху всей Москве. Григорий, правда, не буян, так бездельем занялся — прутики да цветочки сажает. Отец как-то всерьёз пригрозил, если не одумается, то проклянёт и оставит без наследства.
Григорий промолчал, угрозы не испугался и продолжал делать по — своему. Воля у него оказалась твёрдая — отцова. Так и отступился Акинфий, даже заезжать перестал.
А у Григория всё прибавлялось хлопот. Трудно понять, что именно заставило его дотошный ум безоглядно повернуться к земле, к цветам и деревьям. Но интерес к загадочной жизни зелёного мира заслонил всё, к чему хотел его приобщить отец. И теперь каждый год по заказам Григория из стран Причерноморья прибывали всё новые семена и саженцы. Для их размещения одна за другой вырастали оранжереи разных размеров, пока не сложился целый комплекс строений.
Ни Иоганн Гмелин, ни Степан Крашенинников не нарушили своего слова: в 1743 году, возвращаясь из экспедиции по Камчатке, снова побывали в гостях у Григория Демидова. К тому времени ботанический сад уже достаточно оформился. За десять лет успели вырасти и начали плодоносить первые фруктовые деревья. Золотились плоды на «ранжейных» деревцах. Ранжейными называли тогда и померанцы, и апельсины, и лимоны — всё, что давало оранжево — жёлтые плоды. В огромном саду была подобрана почти полная коллекция деревьев, и кустарников, распространённых на Урале и в Западной Сибири. На клумбах и грядках росли самые разные лесные, полевые и огородные культуры. В оранжереях была собрана достаточно разнообразная коллекция экзотических растений из Италии, Греции, с Африканского побережья.
Учёные — путешественники были немало удивлены всем этим великолепием. Они поделились своими находками и приобретениями с Камчатки и из Сибири, оставили семена и дубликаты гербария, просмотрели и похвалили собранную Демидовым литературу по ботанике и обещали ему всяческую помощь. Одобрили и заведенный хозяином учёт своей коллекции: в специальной книге на каждое растение сделана подробная запись. Именно систематизация и была главной задачей тогдашней естественной науки.
А завести эту систему помог Демидову Адъюнкт Петербургской Академии наук Георг Стеллер. Посланный в 1739 году для участия в работе экспедиции Витуса Беринга, он почти три месяца прожил у Демидова и всё это время проработал в саду, рассаживая и систематизируя собранные здесь эндемичные растения. Он научил уходу за теплолюбивыми культурами, помог составить опись и завёл таблички.
Когда Г. Стеллер дождался плывшего водой снаряжения своей экспедиции и отправился дальше в Сибирь и на Камчатку, он повёз с собой рекомендательные письма Григория Акинфиевича почти во все сибирские города, где у Демидовых были свои подворья, сменные лошади и всё необходимое для нормального отдыха в пути. Такими же услугами он должен был пользоваться и на обратной дороге. А Георг Стеллер оставил хозяину ботанического сада собранные им образцы засушенных растений, семена и корневища. Всё это надо было отправить в Швецию Карлу Линнею, с которым у Степлера была договоренность о доставке гербариев из Сибири. Главную задачу тогдашней науки — систематизацию животных и растении — решал именно он, Карл Линней.
В 1739 году, из Соликамска ушла первая посылка в шведский город Упсзлу великому классификатору природы. Ее послал Г. Демидов, хотя отправителем на ней был назван Г. Степлер.
Экспедиция Г. Степлера на Камчатку затянулась. Он участвовал в плавании В. Беринга к берегам Аляски, зимовал на острове Беринга в 1741 — 1742 годах, помогал участникам зимовки побороть цингу и многих спас. Но не всех: 18 участников экспедиции, в том числе сам Беринг, от цинги погибли. Потом Стеллер провёл в походах по Камчатке 1742 — 44 годы и, собрав богатейшую коллекцию растений, отправился в обратную дорогу. Коллекция была громоздкой — шутка ли, шесть возов! — поэтому обратный путь через Сибирь занял у него почти год. А он и не спешил, используя остановки для пополнения коллекции. Но вся беда в том, что он к тому времени уже был серьезно болен, сумел доехать до Тюмени и там умер.
Извещённый об этом Г. А. Демидов сохранил имущество путешественника, рассортировал его коллекцию. Первые образцы гербария отправил в Петербургскую Академию наук, а дубликаты — Карлу Линнею. В сопроводительном письме он рассказал о судьбе Стеллера, выразил готовность по мере сил и знаний сотрудничать. Тогда и завязалась довольно оживленная связь между Соликамском и Упсалой. Посылки Демидова с образцами уральских и сибирских растений поступали Линнею регулярно. Учёные насчитали в саду Линнея только прижившихся растений уральских и сибирских видов 118, все полученные из Соликамска.
Связь с Карлом Линнеем, с учёными Петербургской Академии наук имела большое значение для Григория Демидова, направляла его искания и делала их значительными с научной точки зрения. Переписка с Линнеем продолжалась почти 15 лет. По приглашению Лнннея Демидов в 1760 году отправил в Упсалу своих сыновей: Александра, Павла и Петра. Они начали учёбу у Карла Линнея, н тот высоко отзывался об их способностях. Может быть, они и сами стали бы учёными, но через год было получено известие о смерти отца. Они вынуждены были вернуться в Россию, а после похорон продолжил учёбу только Павел. Он окончил Геттингенский университет, а затем и Фрейбергскую горную академию.
Но вернемся к судьбе ботанического сада. Григорий Демидов страстью своей, можно сказать, заразил весь Соликамск. Не осталось ни одного купеческого дома в городе (а купцов там насчитывалось больше тысячи), где бы не выращивали экзотические растения. Многие заводили свои теплицы, а богатые оранжереи А. Ф. Турчанинова, украшенные цветными витражами, были даже привлекательнее видом, чем демидовские. И город в те годы стал одним из самых зелёных в России.
Старший брат Григория Демидова, Прокофий, тоже увлёкся коллекционированием экзотических растений. Ещё в 40-е годы Прокофий пользовался отводками и семенами из его сада. А после смерти Григория перевёз в Москву наиболее интересные растения из Соликамской коллекции, впрочем, немного: сад в Соликамске и через десять лет после кончины хозяина поражал своим великолепием.
Впрочем, кто из богатых людей, вельмож и баловней судьбы не увлекался в той или иной степени подобным украшательством своих имений и дворцов в середине XVIII века! Всё зависело от размера богатства и амбиций. Учитывая такую эпидемию, выпущена была даже «Карманная хозяйственная библиотека», в третьем томе которой рассказывалось о разведении и содержании камелий, ананасов, индеек, откармливании скота и о лесных посевах.
Разводя свой сад в Москве, Прокофий Демидов не ставил никаких научных целей. Во всяком случае, до середины 60-х годов. До окончания раздела наследства между братьями он просто не имел такой возможности. Пока был жив отец, он выделял Прокофию довольно скудное содержание, на которое всерьёз коллекционированием заняться было нельзя. А когда отец умер, то оказалось, что он выполнил свою угрозу — лишил наследства старших сыновей, оставив все заводы, всё движимое и недвижимое своему младшему сыну — Никите.
Григорий отнесся к этому равнодушно. Средств для занятий ботаническим садом ему хватало, а на заводы он не претендовал. А Прокофий не смирился, хоть и молчал первое время. В 1748 году он обратился с письмом к одному из приближенных Елизаветы М. И. Воронцову: «Учинил мой родитель между братьями разделение, которого от света не слыхано и во всех государствах того не имеется и что натуре противно. А именно пожаловал мне только из движимого и недвижимого 5000 Рублев и более ничего... Имею пропитание довольное, однако своего жаль».
Стараниями Воронцова завещание было опротестовано, назначена комиссия для передела наследства. По ходу работы этой комиссии (а она трудилась более семи лет) в свете росла популярность Прокофия Демидова. К слухам о баснословных богатствах, которыми он скоро будет обладать, он сам добавлял, что собирается употребить их на развитие наук и умножение славы России. Тогда, в период бурного роста национального самосознания, это было особенно модно, и посулы Демидова привлекали к нему внимание. Он оказался в числе попечителей Московского университета и вообще прослыл покровителем искусств и наук.
Когда Прокопий Демидов получил свою долю наследства, он действительно выделил 100 тысяч на перестройку дома князя Репнина под здание университета. На строительство своего дворца и закладку ботанического сада в Серпуховской части столицы им затрачено было во много раз больше. Он задумал превзойти брата, затмить его европейскую известность. Он не скрывал своего намерения от Григория, а тот оказывал ему всяческую поддержку, наделял семенами и саженцами.
Прокофий Демидов добился своей цели: к середине 70-х годов его сад значительно обошёл по размерам коллекции Соликамский. В каталоге, составленном тогда академиком Палласом, насчитывалось 2224 вида растений. А выпущенный немного позднее самим П. Демидовым каталог содержал уже 4363 вида. Это почти в три раза больше, чем в ботаническом саду Карла Линнея в Упсале.
Большой ботанический сад в Москве и сам по себе привлекал внимание. Свобода доступа стала большой притягательной силой, и сад всегда был заполнен посетителями. Популярность его росла. Этому способствовали и эксцентричные выдумки хозяина. Например, однажды вместо гипсовых копий римских статуй он расставил на клумбах вымазанных мелом мужиков, которые окликали всех, кто осмелится сорвать цветок. Слух о живых статуях взбудоражил Москву, в сад валом повалил народ. Тогда и возникло нынешнее название этого места — Нескучный сад. С Прокофием Демидовым трудно было соскучиться.
После смерти Григория Демидова ботанический сад в Соликамске остался без хозяйского глаза, постепенно хирел. В 1772 году он был продан вместе со всем Соликамским имением и с. Красным А. Ф. Турчанинову.
ДЕМИДОВСКИЙ СЛЕД В ТОМСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ
Славный род Демидовых – богатейших российских промышленников и землевладельцев – внес значимую лепту в освоении Сибири и, как ни странно, в развитие русской ботаники. Чего стоил ботанический сад Прокофия Акинфича Демидова (1710–1786) в Москве!
Портрет П.А. Демидова. (Д.Г. Левицкий, 1773)
Сам Петер Симон Паллас, знаменитый немецкий естествоиспытатель на русской службе, посвятил месяц составлению каталога растений Демидовского сада, включив в него 2224 вида растений – и это только те, что уже были снабжены этикетками. Спустя 5 лет Прокофий сам составил каталог коллекции собственного сада, в котором значилось уже 4363 вида растений.
Младший брат Прокофия, Никита (1724–1787), организовал в Москве свой ботанический сад, в коллекции которого насчитывалось более 9 тысяч видов растений.
Брат Прокофия – Григорий Акинфич (1715-1761) – учредил небольшой ботанический сад в Соликамске Пермской губернии, а его сыновья – Павел (1738–1821), Александр (1737–1803) и Пётр (1740–1826) – оказывали поддержку Карлу Линнею и снабжали его образцами минералов, животных и растений.
Павел Григорьевич Демидов вел многолетнюю переписку с Линнеем, а впоследствии за баснословные деньги скупал естественные коллекции, которые позже были переданы в Московский университет.
Павел был выдающимся меценатом и жертвовал деньги на развитие науки и образования. 100 тысяч рублей для поддержания кабинета натуральной истории в Москве и такая же сумма, переданная Министерству народного просвещения в 1803 году на открытие Тобольского и Киевского университетов – таков финансовый вклад Павла Демидова в русскую науку. 100 тысяч рублей за полвека с лишним выросли до 150, и именно на эти деньги в Томске с 1880-го по 1888-й год был построен Императорский университет.
Потомки именитого рода продолжали традицию содействия науке и меценатства. Анатолий Николаевич Демидов (1812–1870) организовывал экспедицию в Крым. Павел Николаевич Демидов (1798–1840) учредил премию за научные достижения. За время существования премии за выдающиеся работы в разных областях науки было выплачено 2,5 миллиона рублей.
Елим Павлович Демидов, Князь Сан-Донато
Елим Павлович Демидов (1968–1943), унаследовавший от двоюродного деда Анатолия Николаевича (1813–1870), вкладывавшего огромные деньги в развитие искусства и помощь обездоленным в Италии, титул князя Сан-Донато. Великий Герцог Тосканский Леопольд II присвоил этот титул Анатолию Демидову по случаю свадьбы. В качестве невесты, кстати, выступала племянница Наполеона Матильда Бонапарт. Отец Елима, Павел Павлович (1839–1885) был верен фамильным устоям и продолжал во Флоренции масштабную благотворительную деятельность, предпринятую дядей. Незадолго до кончины Павла Демидова король Умберто I возвел в княжеское достоинство всех его детей.
Старший сын Павла, Елим Петрович Демидов был егермейстером императорского двора. В его ведение находились не только государевы охотничьи заказники, но также и лесничества…
Охотничьими трофеями Елима обязан Гербарий ТГУ несколькими редчайшими образцами растений, собранными на Алтае его женой – княгиней Софьей Илларионовной Демидовой Сан-Донато (1868–1953).
София Илларионовна Демидова, княгиня Сан-Донато, урожд. графиня Воронцова-Дашкова (1870 – 1953), дочь генерала от кавалерии, члена Государственного Совета, председателя Российского общества Красного Креста графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова (1837 – 1916) и Елизаветы Андреевны, урожд. графини Шуваловой (1845 – 1924). Замужем (1893) за российским посланником в Греции Элимом (Елимом) Павловичем Демидовым, князем Сан-Донато (1868 – 1943). Умерла в Афинах.
Однажды, прогуливаясь с ней по Пикадилли, Елим увидел на витрине головы алтайских баранов – архаров, или аргали (Ovis ammon ammon). Это самый крупный представитель баранов с весом одних только рогов до 35 килограммов.
«Охотиться он предпочитал на редких и малоизученных зверей. А добыв животное, подробно и детально описывал его, места и условия обитания, фотографировал, — читаем в воспоминаниях его жены Софьи Илларионовны Воронцовой-Дашковой. — Задолго до того, как мой батюшка поспособствовал назначению на должность егермейстера двора Е.И.В., супруг мой уже был известен как натуралист, этнограф и автор нескольких книг».
Аргали на Алтае (рисунок доктора Альфреда Брэма)
Загоревшись страстным желанием обзавестись подобным трофеем, Елим предпринял экспедицию на Алтай, куда отправился вместе с женой, другом Джоржем Литлделем с супругой и переводчиком Джозефом. Знатный вояжер получил протекцию и поддержку во всех инстанциях, начиная от томского губернатора генерала Асинкрита Асинкритовича Ломачевского, заканчивая начальником Алтайского округа генералом Василием Ксенофонтовичем Болдыревым. Все лето 1897 года сначала на повозках, а затем верхом экспедиционный отряд в сопровождении повара, проводника и группы алтайцев странствовал в поисках удачных мест для охоты на баранов. Барнаул, Бийск, Белокуриха, Онгудай, Кош-Агач, Монголия, – свои впечатления об этих местах Елим кратко отразил в своих записках «За горным бараном на Алтае и в Монголии» . В них он скрупулезно описывает свои охотничьи похождения, иногда упоминая преданную супругу, которая время от времени изъявляла желание взглянуть на диких животных и пострелять из ружья.
Свободное же от этих занятий время она посвящала, в том числе, и сбору гербария. Доподлинно неизвестно, каким образом ее алтайские сборы затем были переданы
Гвоздика разноцветная разновид. Альпийская
Мак голостебельный (Papaver nudicaule)
в томский Гербарий. Некоторые из них стали типовыми. Например, образец Гвоздики разноцветной (Dianthus versicolor), собранный между Кош-Агатем и верховьями реки Кобдо Софьей Демидовой Сан-Донато, наряду с другими послужил основанием для описания Порфирием Никитичем Крыловым альпийской разновидности этого вида (Dianthus versicolor var. alpinus), то есть стал частью типового материала – синтипом.
Елим Демидов выехал с Алтая с богатыми трофеями. Ему удалось подстрелить много уток, гусей, сурков, маралов, антилоп, аргали. Несмотря на свои затратные по времени и финансам увлечения, Елим Павлович поднимался по карьерной лестнице и в разных
София Демидова на портрете Д. Сарджента (1896)
чинах служил в европейских столицах – Санкт-Петербург (1901), Мадрид (1902), Копенгаген (1903), Вена (1905–1908), Париж (1911), Афины (с 1912 года). Софья Илларионовна везде следовала за мужем и уже в зрелом возрасте сыграла важную роль в спасении русских эмигрантов первой волны в Греции, с 1927 года и до самой смерти являясь почетным председателем Совета эмигрантов в Афинах.
Таким удивительным образом сплелись истории великого рода Демидовых, первого в Сибири университета и коллекции типовых образцов Гербария имени П.Н. Крылова ТГУ. К слову, образцы, собранные легкой рукой прекрасной княгини, хорошо сохранились и до сих пор выглядят так, как будто над ними недавно стихли выстрелы охотников на архаров.
Источники:
Голованова Е. Уральские князья Сан-Донато, или особая страница в истории двух культур. 2010. http://capital.ekburg.ru/529_0_0_0/
Гуреева И.И. Гербарное дело: Руководство по организации Гербария и работе с гербарными коллекциями. Учебное пособие. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2013. 194 с.
Знаменитые династии России. Демидовы. Вып. 5, 2014.
Куприянов А.Н. Арабески ботаники. Кемерово: Мастерская АЗ, 2003. 256 с.
Demidov E.P. After wild sheep in the Altai and Mongolia; by, principe di San Donato. London: R. Ward, 1900. 324 p. https://archive.org/details/afterwildsheepi01demigoog.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!