Хроника событий 20 июля 1973 года 11 страница
Глава 9
Коронерское расследование
“Огромные массы людей более склонны стать жертвой большой лжи, чем маленькой” – Адольф Гитлер
Лето 1973 г. было вероятно худшим временем в истории для внезапной мистической смерти в Гонконге, особенно если у человека был большой список влиятельных врагов. В начале 1970-х, когда коррупция достигла своего пика в гонконгском правительстве, по оценкам 35% всех китайских полицейских были членами триад. Примерно в это время начальник британской полиции, Питер Годбер улетел в Англию, чтобы избежать расследования того, как он накопил 880000 долларов на счету в швейцарском банке, если жалование полицейского позволяло ему получить всего 180000 долларов за двадцать лет.
Пораженные тем, что выяснили о начальнике Годбере как о главном сотруднике правоохранительных органов Гонконга, британцы, по прямым указаниям из Лондона, начали официальное расследование по факту коррупции в рядах полиции. Вскоре обнаружилось, что пять ключевых китайских штаб-сержантов в «Комитете по борьбе с триадами», которым в то время был полицейский участок, непосредственно ответственный за расследование преступлений и привлечение к ответственности триад, сами входили в триады. Главарем группы был сержант Луи Лок, удостоенный высоких наград офицер с прекрасной историей арестов. Полицейские ниже рангом называли его “Тай Ло”, китайский эквивалент крестного отца мафии. Луи Лок и четверо его преступных сообщников находились на финансовом обеспечении триад, получая процент с операций по игорному бизнесу, проституции и наркотиков, на которые они закрывали глаза. Распространенные взятки насчитывали сотни миллионов долларов. Луи Лока называли обладателем 600 миллионов долларов, это примерный размер его нелегального состояния. Он один из сорока бывших гонконгских миллионеров-полицейских, живущих сегодня на Тайване.
|
|
|
17 сентября 1973-го началось официальное следствие по факту смерти Брюса Ли в Тсуньване, а дача свидетельских показаний началась четыре дня спустя. Толпы людей, желающих услышать показания Бетти Тин, заполнили зрительную галерею и ступеньки у здания суда. В попытке сдержать возбужденную толпу полиция возвела стальные барьеры, а между тем внутри здания коронер Эгберт Тун был занят составлением самых полных и точных сведений о последних часах жизни Брюса Ли. До сегодняшнего дня самым продолжительным делом колонии было расследование предполагаемого суицида инспектора Джона МакЛеннана, который согласно официальным полицейским сводкам, выстрелил себе в грудь пять раз.
В общем, три центральных фигуры, находившиеся рядом с Брюсом Ли в день его смерти – Линда Ли, Бетти Тин и Рэймонд Чоу – придерживались основной версии, хотя было несколько заметных нестыковок.
|
|
|
В отношении того, когда люди пришли и ушли с Камберленд-роуд или квартиры Бетти в миле оттуда, на Бикон-хилл, никто не мог прийти к однозначному мнению. Волнующие многих свидетельские показания трех ключевых свидетелей, казалось, произвольно отбрасывали час здесь, час там.
Сперва Линда утверждала, что ушла из дома Ли в час дня и вернулась три часа спустя, в четыре. Хотя она решительно заявляет, что Рэймонд Чоу приехал к ним домой в два часа (хотя ее очевидно не было дома), Чоу клянется, что приехал не раньше трех. Что касается того, что Брюс и Рэймонд поехали к Бетти, Чоу заявил, что они приехали в Бикон-Хилл в пять, что подтвердила и Бетти. Тем не менее, Линда была твердо убеждена, что Чоу приехал к Бетти на целый час раньше, в четыре. Так или иначе, получается “плавающий час”, который явно был очень важен для этих свидетелей. Любопытно, что это происходило в то время, когда коронер еще официально не установил точное время смерти.
Во время дачи показаний Бетти Тин отрицала под присягой, что у нее и Брюса были ранее планы пообедать с Рэймондом Чоу и Джорджем Лезенби, но около семи часов вечера, она, Брюс и Рэймонд решили пообедать в японском ресторане. Линда ранее сообщила, что Брюс сказал ей в день смерти, что собирается пообедать с Чоу и Лезенби, основная цель обеда - уговорить Лезенби сняться в «Игре смерти». Однако, двумя годами позднее Линда сообщила репортерам из Гонконга, что в этот судьбоносный день Чоу, Лезенби и Брюс встретились у Бетти.
|
|
|
Что беспокоит во всем этом деле ключевого “обеда с Лезенби”, так это что Рэймонд Чоу заявил прессе 21 июля, что он и Лезенби несколько дней назад подписали контракт касательно «Игры смерти». Если это было так, тогда вся эта история о том, что Бетти и Брюс собирались в Мирамар в надежде убедить Лезенби принять участие в съемках фильма, была явным обманом.
Бесспорно, самый мучительный вопрос касался телефонного звонка, который предположительно состоялся между Бетти и Рэймондом. Бетти утверждала, что позвонила Рэймонду в отель Мирамар в 8:20 вечера, то есть спустя всего 20 минут после того, как по ее словам Рэймонд уехал из ее дома. Обед Чоу с Лезенби не был запланирован еще около десяти минут, и при этом она уже звонила Чоу в обеденный зал Мирамар, чтобы сообщить, что Брюс еще спит. По словам Бетти, Чоу сказал ей не будить его. 45 минут спустя она снова позвонила в Мирамар, и сказала Чоу то же самое. И снова Чоу сказал ей не будить Брюса, и сообщил, что приедет к ней домой после обеда с Лезенби. Проблема в этом варианте развития событий в том, зачем Чоу было возвращаться к Бетти? И зачем в такой поздний час?
|
|
|
Неудивительно, что у Чоу совершенно другая версия событий. Он заявил, что не получал от Бетти никаких звонков вообще. По словам Рэймонда, он сам позвонил Бетти в 9:30, желая знать, почему она и Брюс нарушили договоренность встретиться за обедом.
И опять-таки есть воспоминания Линды. Хотя ее не было ни у Бетти, ни в отеле Мирамар, в течение последних двадцати девяти лет она твердо придерживалась версии событий Чоу.
Вспоминая об этом сегодня, кажется наиболее вероятным, что Брюс планировал пообедать с Бетти наедине, после чего они вероятно планировали присоединиться к Рэймонду и Лезенби в Мирамаре на десерт или распитие послеобеденных напитков. По какой-то причине Брюс и Бетти так и не покинули квартиру Бетти, и когда Бетти узнала о плохом состоянии Брюса около 9:30, она позвонила Рэймонду в Мирамар, просто потому что знала, что он там.
По мере того, как судебная драма стала петлять наподобие трассы по слалому, достигнув вершины на третий день, изнурительная жара и душная влажность начали сказываться на терпении, и нервы начали не выдерживать. Сытая многосерийными противоречащими показаниями, публика стала беспокойной, и когда Рэймонду задали вопрос о нелепой истории, которую он поведал прессе в ночь смерти Брюса, все вдруг накалилось до предела. Одним широким и самоуверенным жестом Чоу категорически отказался, что говорил репортерам 20 июля, что Брюс умер дома. Разгневанная, толпа вскочила с переполненных скамеек и начала издавать неодобрительный гул.
Следующая сенсация, потрясшая Тсуньвань произошла, когда Линда дала показания и подтвердила распространенный слух, что ее муж употреблял марихуану. Однако последующие домыслы, что Брюс умер от передозировки наркотиками были недолгими, благодаря показаниям двух ключевых свидетелей.
Первыми были показания государственного химика доктора Лэма Кинг-люнга, который заявил, что в желудке и кишечнике Ли было найдено лишь незначительное количество марихуаны. Второе, более существенное свидетельство, принадлежало профессору Рональду Тиру из отделения судебно-медицинской экспертизы университета Лондона, который вылетел в Гонконг специально, чтобы высказать свое экспертное мнение, что считал марихуану, найденную в теле Ли “столь же значительной, как если бы мне сказали, что Ли выпил чашку чая или кофе”.
Профессор Тир был достаточно примечательным свидетелем. Согласно его показаниям, он был специалистом по судебной медицине в течение тридцати пяти лет, и за это время провел более 90000 вскрытий и дал показания в 18000 следствий. Это был занятой человек. Если брать из расчета пятидневной рабочей недели, без единого дня отсутствия на отпуск или по болезни, Тир проводил по 10 вскрытий ежедневно, вдобавок к незаметному появлению на двух различных следствиях каждый рабочий день в течение тридцати пяти лет! И это было в Лондоне, где полицейские даже не носят оружие! В любом случае, в сочетании с комментариями доктора Лэма, показаний профессора Тира было достаточно, чтобы отбросить теорию, что Брюс умер от передозировки наркотиками.
Было несколько элементов в показаниях Тира, которые заслуживают отдельных комментариев. Первый, что он поднял на смех теорию, что марихуана вызвала обморок Брюса 10 мая, как и бессознательное состояние Ли и последующую смерть 20 июля. В качестве контраргументов в своих письменных показаниях под присягой доктор Гарольд Карпман заявлял, что марихуана (1 миллиграмм), которую Брюс принял 10 мая, вполне могла вызвать конвульсии Брюса и последующий близкий к смертельному отек мозга. Во-вторых, хотя вероятно, что профессор Тир вероятно прав в своих взглядах, что марихуана в количестве, найденном в организме Брюса 20 июля, не могла стать причиной его смерти, важно заметить, что Тир говорит о чистой марихуане, без примесей. И наконец, показания Тира, что это его профессиональное мнение, что оба случая 10 мая и 20 июля были чистой случайностью – крайне необоснованы.
По мере приближения следствия к завершению, толпы зрителей уменьшились. Казалось, что первоначально они пришли, чтобы посмотреть на Бетти Тин, Линду Ли и Рэймонда Чоу, но после освобождения от присутствия судом трех ключевых свидетелей, публика быстро утомилась от сложного научного анализа обширного ряда препаратов, которые принимал Брюс. В результате к заключительным дням расследования всего несколько репортеров соизволили явиться, и ограждения убрали.
Спустя три недели после расследования суд заявил, что располагает полной и точной картиной событий, основываясь на показаниях друзей, коллег и родственников Ли, а также страниц медицинского заключения. 23 сентября мистер Эгберт Тун вынес вердикт “смерть в результате несчастного случая”, то есть технически почти “непредвиденная смерть”, далее разъясняя, что Брюс Ли умер от резкого отека мозга в результате сверхчувствительности или к мепробамату, или аспирину, или от смеси и того и другого, найденных в одной таблетке Экваджезика, которую ему дала Бетти Тин.
По-видимому, судебные и полицейские власти были довольны. Очевидно, что жители Гонконга, а также многие из Соединенных Штатов и других стран, не были. Среди жуткой диорамы было слишком много утаиваний, слишком много полуправды и попыток обелить отношения, слишком много теней и грохочущих скелетов.
Сверхъестественным образом декорации похоронного зала Коулуна практически идентичны тому, что изображено в открывающей сцене «Кулака ярости», в которой Брюс, одетый в тот же самый синий костюм, который носил до самой могилы в Сиэтле, падает пораженный горем на гроб своего мертвого мастера кунг-фу.
“Скажи, отчего умер учитель?” – горько спросил Ли в открывающей сцене.
“Пневмония. Так говорится во вскрытии” – ответил ему его приятель-ученик.
“И ты в это веришь?”
Глава 10
Протокол вскрытия
На утро после смерти Ли полицейские детективы из Гонконга по расследованию убийств начали наводить справки о связях Брюса с наркотиками, а затем отправили в лабораторию четыре таблетки, три стакана и две бутылки из-под легких напитков, изъятых на квартире Бетти Тин. Тем не менее их расследование было сильно затруднено, в основном ввиду того факта, что поскольку Линда вывезла Брюса из юрисдикции Гонконга, когда перевезла его тело в Сиэтл для захоронения. Если бы гонконгская полиция позже получила доказательства, указывающие на нечестную игру, по всей вероятности в результате им потребовалось бы эксгумировать тело Брюса в Соединенных Штатах для проведения последующей судебной экспертизы. Без разрешения Линды это было бы практически невозможно.
Вердикт коронера Туна, что Брюс Ли умер в результате сверхчувствительности к одной таблетке Экваджезика был предметом больших споров, как и доклад комиссии Уоррена. Однако, как резкий контраст к убийству Кеннеди, вердикт Туна позднее положил конец любым уголовным расследованиям смерти Брюса Ли. Это не намек на то, что коронер Тун или кто-то другой намеренно подавил на корню это расследование. Но правда в том, что летом 1973-го Гонконг болезненно напоминал Лос-Анджелес в дни вынесения вердиктов О.Дж.Симпсону и Родни Кингу, и власти просто хотели замять это неприятное дело. В этой связи протокол вскрытия, представленный доктором Р.Р.Лисеттом, был полезен лишь тем, что его результаты были обычными.
Сперва доктор Лисетт осмотрел само тело. Задняя стенка глотки Ли была чистой и нормальной, а на голосовых связках не наблюдалось следов отечности. Ткани легких свидетельствовали о небольшом кровотечении и умеренной гиперемии. Кроме того, в легких была найдена жидкость, а микроскопическое исследование свидетельствовало о внутренней гиперемии сосудов, хотя никаких признаков пневмонии обнаружено не было. В некоторых местах кровь надорвала сосуды и попала в воздушную полость легких. Все остальные органы, включая сердце, были в норме. Если вкратце, все указанные выше результаты могли относиться к любому человеку, больному простудой.
Затем доктор Лисетт отправил образцы содержимого желудка, а также мочу, кровь, печень, почки, тонкий и толстый кишечник в лабораторию Гонконга, где они были изучены доктором Лэмом. Кроме того, образцы были отправлены в лаборатории Австралии и Новой Зеландии. Доктор Лэм отметил, что 5 миллиграммов марихуаны были найдены в желудке Ли, а 4 миллиграмма в тонком кишечнике. Также был проведен анализ на следы металлов, в частности, ртути и свинца, а также на содержание алкоголя, морфина и некоторых других органических веществ, но результаты были отрицательными.
Доктор Лэм также искал запрещенные наркотики в теле Ли, в частности, “шпанскую мушку”, но кроме марихуаны ничего не обнаружил. Более того, Лэм не обнаружил никаких следов препарата Дилантин, который Ли назначили восемью неделями ранее для сдерживания конвульсий. Хотя Лэм не конкретизировал, на присутствие каких наркотиков он проводил исследования, справедливо полагать, что кроме прочего сюда мог относиться и кокаин.
Когда доктор Лисетт поставил свою подпись в протоколе о вскрытии Ли, все казалось вполне обычным, за исключением одного. Хотя Лисетт отметил отсутствие каких-либо повреждений черепа, мозг Ли разбух как губка и весил 1575 граммов по сравнению с обычными 1400. Поскольку кровеносные сосуды были здоровыми и неблокированными, Лисетт пришел к выводу, что Ли умер не от мозгового инсульта или кровоизлияния в мозг. Что касается рокового отека мозга, он мог произойти в считанные минуты, или в течение целого дня. В случае Ли, по мнению доктора Лисетта, он произошел очень быстро.
Заключение, что Брюс Ли умер от отека мозга, никогда никем не подвергалось сомнению. Проблема была в том, чтобы согласиться, что одна таблетка Экваджезика стала причиной рокового отека мозга.
За последние двадцать девять лет многие задавались вопросом, существовала ли прямая связь между обмороком Ли 10 мая и его смертью десятью неделями позднее 20 июля. Если бы кто-то проводил уголовное расследование по факту смерти Ли и смог с уверенностью связать два этих случая вместе, это бы наверняка дало почву теории, что кто-то пытался убить Брюса Ли 10 мая, а после неудачи сделал еще одну попытку десятью неделями позже, на этот раз успешную.
Что мы знаем о случившемся 10 мая? Как говорят, Брюс, находясь в аппаратной Голден Харвест, почувствовал приступ тошноты. Извинившись, он почувствовал слабость, и возможно упал в обморок в близлежащей уборной. Двадцать минут спустя он почувствовал прилив сил, и вернулся в аппаратную, где упал в обморок. Через несколько минут его вырвало, а затем у него начались конвульсии. Прошло еще двадцать минут, после чего Ли отвезли в Бэптист Хоспитэл, где у него обнаружили сильный жар и трудности с дыханием. Вскоре доктора выявили отечность мозга, с которой они справились, введя препарат Манитол. Полтора часа спустя Брюс пришел в себя, и после периода беспамятства вернулся в норму.
Похож ли такой вариант развития событий на то, что произошло вечером 20 июля? Чувствовал ли Брюс тошноту? По словам Рэймонда Чоу и Бетти Тин, Брюс жаловался только на головную боль. Падал ли он в обморок? Опять-таки, по словам Рэймонда и Бетти, Брюс отправился в спальню Бетти, чтобы прилечь. Сразу после этого ушел Рэймонд, и как следует из показаний Бетти, Брюс заснул. Рвало ли его? Спорно. Доктор Лисетт обнаружил марихуану в желудке Брюса. А как насчет трудностей с дыханием? Об этом может знать только Бетти, и она никогда об этом не упоминала. А как насчет жара? Брюс был мертв по прибытию в Куин Элизабет Хоспитэл, и у его тела была пониженная температура. Сомнительно. Несвязно. Но отечность мозга присутствовала и в тот, и в другой день, как и потребление марихуаны.
Давайте более пристально рассмотрим вердикт коронера, что смерть Брюса наступила из-за сверхчувствительности к одной таблетке Экваджезика. По словам Бетти Тин, она дала Брюсу распространенное средство от головной боли, которое ей назначал ее лечащий врач в течение многих лет. Это само по себе вызывает беспокойство. Начнем с того, что Экваджезик не назначают при головной боли. Он применяется для лечения беспокойства и стресса у пациентов со слабой костно-мышечной системой, при ревматических нарушениях и травмах мягких тканей вроде мышц и сухожилий. Основываясь на версии Брюса о боли в спине и связках, понятно, что он мог принимать Экваджезик. Мысль о том, что Бетти принимала его многие годы вызывает недоумение, поскольку в ее истории болезни не говорится ни слова о слабостях костно-мышечной системы. Во-вторых, Экваджезик - регулируемое вещество, вызывающее физическое и психологическое привыкание. Кажется невероятным, чтобы какой-то компетентный врач назначил Бетти этот препарат для потребления на многие годы. Более того, по данным производителя, Уайет Лаборатрис, прекращение приема Экваджезика может вызвать возвращение симптомов беспокойства, анорексии, бессонницы или абстинентные реакции в виде рвоты, нарушения координации движений и тремора.
Симптомы практически бросаются в глаза, не так ли? Бессонница, общая жалоба Брюса в течение года с лишним. Беспокойство, еще одна. Анорексия, история потери веса и обезвоживания Брюса. Возможно, Брюс был более частым потребителем Экваджезика, чем нам рассказывают, и принимал это лекарство для борьбы с беспокойством?
Хоть и может пролить свет на некоторые другие проблемы Брюса, Экваджезик был не тем, что стало причиной смерти Брюса. Чтобы убедительно доказать это, нам нужно углубиться в само лекарство, как и в историю болезни Брюса Ли.
По химическому составу одна таблетка Экваджезика содержит 200 миллиграммов мепробамата и 325 миллиграммов аспирина. Так как Брюс был частым потребителем Дарвон компаунд 65, каждая таблетка которого содержит 389 миллиграммов аспирина, вероятность того, что смерть Брюса могла наступить в результате приема 325 миллиграммов аспирина, чрезвычайно мала.
Более того, мы лишь можем изучать показания профессора Рональда Тира. Вы его помните. Это судмедэксперт, который проделал долгий путь из Лондона, чтобы рассказать коронеру Туну, что присутствие марихуаны, найденной в теле Ли имело такое же значение, как если бы ему сказали, что Ли выпил чашку чая или кофе. Если эти показания позволяют приравнять марихуану к чашке чая или кофе, тогда будет логично также исключить важность аспирина в этом деле.
Что оставляет 200 миллиграммов мепробамата как единственное неоспоримое доказательство. Одна таблетка этого средства безвреднее ложки Найквила. Почему же тогда она оказалась такой сильной? Ответ лежит в сбивающей с толку теории доктора Лисетта, что Брюс был сверхчувствителен к Экваджезику.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 81; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!