Марта — Обретение главы Иоанна Крестителя.
В устных календарях — Иванов день, обретенъе.
Шаг весны широк: от пальм Африки до зарослей карликовых деревьев на побережье Ледовитого океана. В знойных тропиках птицы готовятся в путь-дорогу, к этому времени относятся первые подвижки крылатых караванов в сторону северных гнездовий; а среди сопок, на мшистых равнинах — отлеты на юг. Огромные табунились стаи белых куропаток, валом валили, будто живые бураны, низко-низко над снегами, с Большеземельской, Канинской тундре в прилесья, ивняки Мезени, Печоры.
Сейчас в Заполярье — пурга, морозы.
На Севере не зря говорят: «Март — спереди и сзади зима».
Чаешь солнышка, а оно «в сером зипуне». Холод, тусклые дни. Вялость чувствуешь, клонит в дрему…
Марта — Тарас.
В устных календарях — кумошник.
К весне человек слабеет, особенно в условиях Крайнего Севера. Для моряков, зажатых льдами дрейфующих судов, для поморов, ведущих промысел на островах Арктики, не было злее немочи, чем цинга. Не только здоровье, но и жизнь уносила эта болезнь.
«Не спи на Тараса — бессилье нападет» — в борьбе с нею напрямую относится. В помочь тебе лук, чеснок, квашеная капуста, а и сам не плошай. Двигайся, покинь постелю, больше двигайся! Переняли рыбаки и зверобои от ненцев обычай «айбурдать» — есть сырую парную оленину, мороженую рыбу сырцом — «строганину». В пищу включались жир, мясо морских животных, отчего дразнили поморов «моржеедами»… И отступала прежде неодолимая цинга!
|
|
|
О кумохе речь — считай что о лихорадке.
Во главе с кумохой их двенадцать, хворей-напастей, «сестер иродовых»: лихорадка, лихоманка, трясуха-трясовица, гнетуха-огневица, китюха, желтуха, бледнуха, ломовая, маяльница, знобуха и трепуха. 15 января их «святой Сильвестр гонял за семьдесят семь верст», но кумоха, ишь, где ни есть прячется.
«Знахарь говорит, как город городит» — усмешливо роняли месяцесловы. «На то он и знахарь, чтобы его никто не понял».
К искусству шептуний, колдунов-ведунов наши деревенские, помнится, мало обращались. Во-первых, в окружении тополей в селе Городишне стояла крытая железом земская больница; во-вторых, батюшка нашей Всесвятской церкви славился строгостью, он страху бы напустил: язык отнимется, шептать навек зарекутся!
А деревенским детям днем спать? Помилуйте, за кого их принимаете! Ненастье, ветрило-щеледуй — дома посидим; распогодилось — наши улочки-переулочки, пригорки-скаты и гумна.
У пятистенки, на диво обустроенных поместительных хором бабки Апполинарьи, по-деревенски Понинахи, скворечни выставлены.
На резном балконе парочками — крыло к крылу — жмутся голуби, гулькают, раздувая зобы и переступая красными, как твои озябшие пальцы, лапками.
|
|
|
Голуби к хлебу: небось не у Прохоровичей, не у Агрены поселились…
Зазевался, на гулек глядючи, — ух с тропы! Готово, увяз по пояс. Слезы тут как тут. Так и бабушка тут как тут:
— Что? Прокоп увяз в сугроб?
Вызволит внука из плена, под носом подотрет:
— У кого как, у тебя под носом завсе капельник. Не спуста, неспроста у бабушек слово молвилось.
Марта — Прокоп перезимный.
В устных календарях — дорогорушитель. «Прокоп увяз в сугроб».
Марта — Василий.
В устных календарях — капельник и солнечник, дроворуб.
Деревенские святцы отмечали стойкие пригревы, размягчение снега, возрастающую солнечную щедрость. В Замосковье, Поволжье нет-нет и задождит — лужи, ручьи. Закрывались пути перед соляными возами чумаков с Эльтона, Баскунчака, купецкими обозами, потому и день — дорогорушитель.
Для Подвинья, Присухонья Василию тоже красоваться в ряду соседей не солнечником, а капельником, у которого «зима плачет». Ясные дни в марте выпадают не так уж часто.
Если с желоба брызги, день светел, прими предвестья знаменательные.
«День солнечный — к урожаю».
«Длинные сосульки — на долгий лен, на коноплю».
«Василий-капельник капли даст — к доброму году».
|
|
|
Зима плачет, да как бы и тебе не заплакать при бесхлебье, при бескормице: ищи возможность зашибить копейку!
«Мужику не покор, что за поясом топор». Нанимались плотничать на сторону, подряжались на рубку леса и вывозку древесины к сплавным рекам. Световой день увеличивался, и мужики уходили на заработки. Однако и в своем хозяйстве дел, как всегда, невпроворот.
Известно, солнце выше — поленницы ниже. Валили березняк, осинник — в топливо печей, ольху — в овинные каменки. Отборные деревья вырубались на заготовки для саней, телег, особенно на полозья, черемушник — на дуги. У рачительных хозяев непременной принадлежностью усадьбы был станок гнуть полозья и дуги. Дровни, розвальни, выездные сани — полозья, все полозья, и за ними или за дугой соседям, что ли, кланяться? «Готовь сани летом, телегу зимой».
Но самые неотложные дела на току.
Васильев день топил овины, пожалуй, ему приличнее было бы зваться не древорубом, а молотильщиком. Ток гумна, пока молотили цепами, заливался водой По ледку молотить сподручнее. А вдруг слякоть, вдруг распустит? Позор — при хлебе быть без хлеба!
Марта — Авдотья.
В устных календарях — весновка, плющиха, свистунья. Вытаивает мусор. С крыш потоки, под желобом — ушат. Весновка, замочи подол.
|
|
|
Долго ли женщинам вымочить длинные, до пят, сарафаны. И чего только охальники зубы скалят, свекру-батюшке пожалуюсь!
Снег зернист и влажен. Оседают, плющатся суметы.
Но «Евдокея благоволит, да и насорит». Чего уж, Север, где «и март морозом на нос садится». Крепка на ногах зима, режут слух посвисты шалого ветра в голых кустах.
При всем при том нынешний день — повсеместно веха в движении по годовому кругу.
Сряжалась весна с просинца, с бокогрея сулилась, так приди же, приди…
Приди к нам, весна,
Со радостью!
Со великою к нам
Со милостью!
Со рожью зернистою,
Со пшеничкой золотистою,
С овсом кучерявым,
С ячменем усатым,
Со просом, со гречею,
С калиною-малиною…
Весну «окликали», лето «вызывали»:
Лето, лето, вылазь из подклета,
А ты, зима, иди туда —
С сугробами высокими,
С сосульками морозными,
С санями, с подсанками!
Веснянки, величавы, протяжны, пелись хором. В них надежды на перемены к теплу, зиме заклятье — шибче б ей под гору катиться, назад не вертаться постылым холодом.
Принесла весна
Золоты ключи,
Ай люли-люли,
Золоты ключи.
Ты замкни, весна,
Зиму лютую,
Аи люли-люли,
Зиму лютую…
Для обширных районов России Авдотья — предмостье сельскохозяйственного года, первая встреча весны. Закономерно ее сопровождал хоровод предсказаний.
«На плющиху погоже — все лето пригоже».
«Авдотья красна — и весна красна».
«Курочка в Евдокеи напьется, овечка на Егорья (6 мая) наестся».
«День Евдокеи красный — на огурцы и грузди».
«Погода ясна — уродится рожь, и пшеница, и травы».
А если солнце «Авдотья смотрит», то есть косо, неприветливо, разгулялась в полях свистунья?
«Весновка ясна и морозна — к недороду».
«Коли на Евдокею холодно, скот кормить лишних две недели».
«Смотри лето по Евдокеи: на Евдокею снег с дождем — к мокрому лету, а мороз и северный ветер — к лету холодному».
«Полдня не будет ветра, а после полудня подует, то первая половина лета будет хорошая, а после от ветра осыплется хлеб…»
Не дадим зерну пропасть, раньше жито выжнем!
«Новичок (молодой месяц) под Евдокею с дождем — быть лету мокрому».
Отвечали деревенские святцы на запросы пастухов и огородников, пахарей и жниц, вооружая надеждами на будущее, отнюдь не безоблачное, в трудах и тревогах.
«Пришли Евдокеи — мужику затеи, соху точить, борону чинить».
Серпам подновлена насечка, упряжь для пахоты готова, займемся остальным, чтобы хоть завтра коня в борозду.
У кого ни кола ни двора, нанимайся, бобыль, в работники. По окончании зимних работ шло рукобитье о новых договорах. Кто условливался батрачить по Петров день, сенокосную страду; кто по Егорья холодного, до зимы. Сдавались в аренду пахотные угодья, сенокосы. Землю — исполу обычно: половину урожая — хозяину угодий за пользование, половину — арендатору. «Ряды на Евдокию» кое-кого устраивали: не паши, не жни, к осени, глядишь, о хлебе нет печали.
В селениях Беломорья, где источник благосостояния семей — зверобойный и рыбацкий промысел, присловие иное: «Пришли Евдокеи — рыбакам новые затеи». Успевай с починкой старых сетей, плети новые. Пора готовиться к мурманской путине. На Мурмане поморы промышляли лучшую рыбу: треску, зубатку.
Здесь, в Поморье, и приметы свои.
«С Евдокеи ворона больно шибко кричит — весна скоро».
«На Евдокею через дорогу перенос снега — весну жди крутую».
«Если на Евдокею вода, то на Егорья вешнего еще будет в реках лед».
С устными календарями перекликались месяцесловы «калик перехожих». Их календарь тесно увязывался с церковными святцами, каждому дню соответствовало краткое или расширенное песнопение.
Кормились калики подаянием, и мало кто не вынесет им пирога, не зазовет откушать, когда заведут под окнами:
Молим вас, святые, к нам ныне приспети,
Егда хочем души пением воспети.
Холщовые сумы, рубища, лапти, седина волос, заунывные голоса, древние распевы и не всем понятная речь — производили калики впечатление неизгладимое.
Исполняли они былины, исторические сказанья, в основном же — молитвы, псалмы, стихотворные переложения житий святых. Допустим, ко дню весновки:
Евдокия, в Еллинстве жена блудна бяше,
Но, бывши инокиня, добре пострадаше.
Или:
Феодот, Киринейский епископ, за Бога
Даже до смерти страда мученья многа.
Марта — Федот вешний.
Устные численники без промедления уточняли: «Федот, да не тот (будет летний, хлеборобу угодный)». «Снег мужику серебра дороже» — в сроки, опытом определенные. Земля пробуждается, и когда кругом проталины, то снегопады, вьюги не к добру. «На Федота занос — пойдет скот на снос». Поддержка одной из примет Авдотьи: «Снег помело — сарай наголо». Берегись впереди недорода на травы!
От калик перехожих слышала деревня:
Евтропий и Клеоник на кресте распята,
Мечом же посекоша Василиска свята.
Надо полагать, ребятишки таращили глазенки, ахали сердобольные старухи: «Господи-Сусе, эки страсти народ сносил, мы-то живем ровно у Христа за пазухой!»
Преподобный Герасим льву повелеваше,
Ему, мирно уснувше, и лев конец взяше…
Дата добавления: 2021-06-02; просмотров: 43; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!