Глава V. Английские учения XVI и XVII столетий
Переходя к обзору английских доктрин, мы должны начать с того учения, которое, в отличие от рассмотренных выше, выросло под непосредственным влиянием явлений экономической истории. Не конфликты власти и свободы, а противоречия бедности и богатства дают главную тему для построения Томаса Мора *(17). Этому писателю было суждено придумать классическое обозначение для мечтательных проектов и несбыточных идеалов. Со времени Мора всякий раз, когда практические политики желают подчеркнуть неосуществимость каких-либо планов, они говорят: это - утопия. Таково было заглавие небольшой книжки английского писателя, которое в переводе на русский язык означает: несуществующее или небывалое, место. Однако, обращаясь к чтению его книги, мы убеждаемся, что речь в ней идет не об одних небывалых местах или неслыханных пожеланиях: мы вскоре замечаем, что перед нами критика английских порядков, сопровождаемая изображением идеала, может быть утопического, но довольно старого по своим основам. Этот идеал есть общение имуществ, о котором со времени Платона мечтали писатели самых различных направлений. В Средние века этот идеал приобрел широкое распространение, подкрепленный христианским представлением о преимуществах бедности, которая ничего не ищет, и о том предполагаемом общении имущественных благ, которое существовало когда-то во времена первобытной невинности. Древняя христианская церковь устами Амвросия и папы Григория I объявляла, что земля и плоды ее предназначены одинаково для всех людей, в их общее пользование. Позднейшие представители церкви восприняли это учение. Венский собор 1267 г. выразил его во введении к постановлениям, которые были им изданы. Фома Аквинский, завершитель средневековой философии, признал общение имуществ согласным с естественным правом. Известный "Roman de la rose" ("Роман о розе"), этот любопытный памятник средневекового миросозерцания, дает целую историческую концепцию, в которой от водворения собственности на земле выводятся все общественные бедствия. К предположению об утраченном мире и единстве между людьми, сменившемся обособленностью и враждой, присоединилась в Средние века жажда подвига и спасения, из которой вытекал тот же результат - осуждение частной собственности и стремлений к приобретению богатств. "Презирай земные богатства, чтобы ты мог приобрести небесные", - говорил Вернард Клервосский. Ту же мысль высказывал Фома Аквинский, когда он считал необходимым условием для христианской любви добровольную бедность. Все эти заявления христианского социализма весьма близки к платоновскому идеалу по тем нравственным задачам, во имя которых они высказываются. Но у Платона средством для реализации этих задач признается всемогущее государство, которому все частные помыслы и стремления приносятся в жертву. Средневековый социализм, напротив, имеет в виду личное благо и личное спасение.
|
|
|
|
|
|
Что касается специально Англии, то здесь, задолго до Томаса Мора, социалистические идеи были уже высказаны. Чтобы не ходить слишком далеко, мы можем ограничиться указанием на XIV в., когда в поэме Уильяма Ленгленда и в проповедях так называемых лоллардов нашли для себя выражение стремления к уравнению материальных благ. Стремления эти были обусловлены кризисом в народном хозяйстве Англии, который был связан с жестоким опустошением, произведенным в XVI в. в рядах промышленного класса "черной смертью", т.е. чумой. Половина населения Англии была унесена этой страшной болезнью. Среди рабочего класса смертность была, конечно, особенно сильной. Предложение рабочих рук уменьшилось; заработная плата возросла. Поля оставались без обработки, промышленные предприятия стояли в бездействии. Это вызвало жалобы со стороны предпринимателей и сильнейшую репрессию со стороны правительства против наемных рабочих. Правительство, между прочим, постановило (в 1349 г.), чтобы мужчины и женщины какого бы то ни было состояния, здоровые и моложе шестидесяти лет, не имеющие собственности, служили нанимателю, который того потребует, за плату, которая существовала в данной местности за два года до начала чумы. Отказ в повиновении наказывался заключением в тюрьму. Статут 1351 г. еще точнее определил заработную плату и запретил рабочим покидать свой приход, в поисках лучше оплачиваемой работы. Таким образом, своими постановлениями правительство поддерживало стремления крупных капиталистов и землевладельцев к новому закрепощению рабочих, освобожденных ранее. Так началась социальная борьба, которая разразилась крестьянским восстанием 1381 г. *(18). Поэма Ленгленда, вышедшего из народной среды, верно передает дух этого времени. Герой поэмы - Петр Пахарь, бедный землевладелец, изображается здесь человеком, знающим правду и способным указать пути к ней. "Научи меня, - обращается к нему с просьбой рыцарь: - и, клянусь Христом, я постараюсь исправиться".
|
|
|
Правда, которую знает Петр Пахарь, состоит в том, чтобы высшие заботились о низших и чтобы все трудились в поте лица своего. Религиозные заветы перемешиваются у Ленгленда с жалобами бедного люда; проповедь равенства и общего труда подкрепляется санкцией христианской религии. Ленгленд увещевает рыцарей обращаться снисходительно и справедливо с рабочими. "Хотя крестьянин, здесь, на земле и твой подчиненный, но там, на небе, может случиться и так, что он удостоится высшего места и большего блаженства, чем ты. Поступай же справедливее и живи, как должно. На том свете трудно будет разобрать, кто рыцарь и кто крестьянин". Около того же времени происходит полурелигиозное, полусоциальное движение лоллардов, самым видным представителем которых в эту эпоху был кентский священник Джон Болл. В движении этом принимали участие бедные капелланы, близко стоявшие к народу, разделявшие его нужды и печали. Их проповеди, под влиянием событий времени, получили характер обличительной критики всего общественного строя Англии. Что говорили в своих проповедях лолларды, об этом можно судить по следующему отрывку из одной проповеди Джона Болла: "Почему те, кого мы называем лордами, важнее нас? Чем они это заслуживают и почему держат они нас в рабстве? Если все мы происходим от одного и того же отца и той же матери, от Адама и Евы, то как могут они доказать, что они лучше нас? Ведь вся разница между нами и ими состоит лишь в том, что они заставляют нас работать и приобретать для них то, что они расточают в своем высокомерии. Они одеты в бархат и меха, а мы - в плохое сукно. У них - вина, пряности и хороший хлеб; у нас - овсяные лепешки с соломой да вода для питья. У них - досуг и пышные дворцы; а у нас - забота и труд, и дождь, и ветер на полях. А между тем от нас, от нашего труда идет то, чем держится государство". Болл прибавляет, что дела в Англии только тогда пойдут хорошо, когда имущества станут общими и когда не будет более разницы между крестьянами и помещиками. Английский историк Грин утверждает, что в проповеди Джона Болла, которого лендлорды считали сумасшедшим, Англия впервые услышала провозглашение естественного равенства и прав человека. Здесь не было, конечно, стройной теории, но были совершенно определенные требования и заявления. Характерная особенность этих требований заключалась в том, что они были не общим отражением христианского идеала, как в Средние века, а вместе с тем и отзвуком жизненных явлений, совершавшихся в экономическом строе Англии.
|
|
|
Эти исторические справки дают нам право сказать, что "Утопия" Томаса Мора, по своим основным требованиям, не была новостью для его страны. Общение имущества и труд, обязательный для всех, этого одинаково хотели Уильям Ленгленд и Джон Болл, как и многие другие из их сторонников и предшественников. Не новы были и мотивы, заставившие Мора формулировать вновь старые требования. Мы лучше всего ознакомимся с этими мотивами, обратившись к его сочинению.
"Утопия" написана в виде разговора, происходившего в Антверпене между автором, приятелем его Петром Эгидием и путешественником Рафаилом Голодеем. Рафаил побывал в чужих странах и передает разговаривающим с ним результаты своих наблюдений. Собеседники спрашивают, между прочим, его, не случилось ли ему посетить Англию. Рафаил оказывается ознакомленным и с английскими порядками. Отвечая Мору и его приятелю, он передает им целую беседу, которую ему пришлось однажды вести по этому поводу, в бытность его в Англии, за обедом у епископа кентерберийского. Кто-то из гостей епископа задумал защищать суровые наказания, которым подвергают в Англии воров, вешая их по 20 сразу на одной виселице. Рафаил восстал против подобных речей и заметил, что гораздо лучше было бы обратить внимание на причины, которые заставляют людей воровать. Попытка выяснить эти причины приводит его к изображению экономической жизни Англии в начале XVI века. Здесь то Мор вкладывает в уста путешественников Рафаила любопытные замечания об английских порядках, тем более ценные, что они представляют собой результат непосредственных наблюдений. Историки и экономисты пользуются этими наблюдениями как ценными историческими свидетельствами.
Основная причина, из которой проистекают различные социальные бедствия, а в том числе и усиленные кражи, заключается, по мнению Рафаила, в крайней бедности низших классов. Богатство сосредоточено в руках немногих, а ряды бедных постоянно пополняются новыми членами. Из различных причин, порождающих это явление, Мор в особенности подчеркивает одно обстоятельство, тяжко отражающееся на положении трудящихся классов в Англии. Обстоятельство это есть расширение овцеводства в ущерб хлебопашеству.
Томас Мор, очевидно, имеет здесь в виду тот процесс огораживания полей, который в половине XV столетия принял в Англии угрожающие размеры. Под влиянием быстрого развития суконных мануфактур и возросшего спроса на шерсть разведение овец для получения с них шерсти сделалось чрезвычайно выгодным занятием. Крупные землевладельцы всюду спешат перейти от хлебопашества к овцеводству, которое представляло тем более удобств, что требовало лишь небольшого количества рабочих рук. И вот прежние открытые поля, на которых находили себе работу и пропитание безземельные крестьяне, исстари сидевшие на земле крупных собственников или арендовавшие ее на срок, заменяются обширными огороженными пастбищами. "Благодаря этой системе, - рассказывает Мор - овцы, можно сказать, пожирают людей. Крупные и мелкие помещики и даже эти добрые люди - аббаты, не довольствуясь старой рентой, которую приносили их фермы... Бросают земледелие, ломают дома своих крестьян и разводят овец. Для того чтобы жадный и ненасытный стяжатель мог огородить несколько тысяч акров земли, землепашцев сгоняют с их участков, прибегая к обманам и грубым притеснениям или же при помощи всяких несправедливостей заставляя их продавать все... И когда эти несчастные люди, скитаясь по чужим местам, истратят все, что им остается делать, как не воровать и затем по всем правилам справедливости быть повешенными, или же просить милостыни? Но и в этом последнем случае их бросят в тюрьму за то, что они не работают, между тем как никто не дает им работы. Ведь довольно и одного пастуха, чтобы заниматься скотоводством на таком количестве земли, для обработки которого под пашню потребовалось бы много рук".
Так изображает Мор бедствия низшего класса, которые были единственным последствием расширения пастбищ. Понятно поэтому, что ближайший совет, который, устами Рафаила, он дает английским порядкам, состоит в том, чтобы прекратить процесс этого расширения. "Положите, - говорит он - предел огораживанию полей, остановите это чрезмерное накопление богатств в руках немногих; восстановите земледелие и урегулируйте шерстяную промышленность". Однако все это не более как паллиативы. Продолжая разговор, Рафаил высказывает, наконец, свою главную мысль: нынешний порядок вещей покоится на ложных основаниях; везде, где существует частная собственность, неизбежны всевозможные несправедливости и бедствия. Единственный путь к общему счастью заключается в том общении имуществ, которое еще Платон считал необходимым условием идеального политического быта. Собеседники Рафаила замечают ему, что это едва ли осуществимо, так как при подобном порядке исчезнет побуждение к труду, а общего имущества не хватит на всех. Рафаил спокойно отвечает, что он не удивляется их сомнениям: они не могут представить то, чего не видели; между тем как он, путешествуя по чужим странам, был и в таком государстве, где установлен коммунизм и где царствует вследствие этого полное довольство. Это государство и есть Утопия. Рассмотрим вместе с Мором черты изображаемого им идеального устройства.
Утопия представляет собой остров, имеющий форму полумесяца, концы которого сближаются таким образом, что, открывая доступ в обширную гавань, вместе с тем представляют выгоды для защиты от внешних нападений. Это - остров исключительный и благословенный Богом: прекрасное положение у моря; чудная природа, одним словом - все внешние преимущества. Впрочем, в комбинациях автора эти внешние условия не имеют особого значения; для него гораздо важнее внутреннее устройство Утопии, на которое и мы должны поэтому обратить главное внимание.
Как во многих проектах этого рода, и в плане Мора мы встречаемся с известной искусственностью и придуманной правильностью политического устройства. На острове Утопии все точно соразмерено и определено, начиная с количества городов и кончая образом жизни граждан. По рассказу Рафаила, на идеальном острове находятся 54 города с точно отмежеванным для каждого из них пространством земли. Отметим любопытную черту в устройстве этих городов: в Утопии каждый город есть вместе с тем и центр деревенской жизни. Вокруг каждого города лежат поля, предназначенные для горожан, которые поочередно занимаются их обработкой. Ежегодно половина жителей переселяется на эти поля из города, уступая свои городские дома тем, которые в свою очередь переходят в город. Таким образом, по истечении двух лет происходит полное передвижение всех жителей. Все обязаны по прошествии известного срока заниматься земледелием. Мы не можем не отметить здесь у Мора реакции против возраставшей в его время обрабатывающей промышленности и стремления поднять земледельческий труд.
Но самыми основными условиями жизни утопийцев являются два начала, объясняющие все преимущества их быта: общность имущества и обязанность труда. Начала эти проводятся на острове Утопии весьма последовательно. Ни у кого из утопийев нет своего дома или поля; все жители постоянно переходят из города в деревню и обратно, лишенные возможности приобрести привычку к какому-либо определенному месту. Что касается труда, то для каждого, кроме земледелия, обязательно еще известное ремесло. Одни ученые и литераторы избавлены от физического труда, чтобы иметь возможность всецело предаваться умственной работе. Но никому не позволяется оставаться праздным. Начальники смотрят за тем, чтобы каждый исполнял свое дело: в этом и состоит их главная обязанность. Однако жители Утопии не обременены непосильным трудом. Они работают всего шесть часов в день, а остальное время проводят в отдыхе, в беседах и в литературных занятиях. Так как в Утопии работают все, то и шестичасового труда достаточно для удовлетворения всех потребностей граждан. Здесь нет праздных людей; нет и тех мнимых нужд и пустых прихотей, для удовлетворения которых тратится столько времени в других обществах.
Выработанные продукты сносятся в общие дома, откуда каждый гражданин получает затем все необходимое. При постоянном изобилии запасов начальникам нет нужды отказывать кому-либо в его требованиях, а гражданам нет повода требовать лишнего. В общее пользование поступают и съестные припасы, которые употребляются начальствующими для общих обедов.
Таковы, в самых общих чертах, основы жизни утопийцев, благодаря которым на острове их изгнана бедность и обеспечено полное благосостояние всех. Для тех, кто рисует подобные планы, всегда возникает вопрос: каким образом может быть достигнуто согласное содействие общему благу? Ожидать ли от новых условий жизни, что они переделают человеческую природу и превратят невольных тружеников нашего времени в бескорыстных работников на пользу общую? Или сохранить и для нового быта некоторые устои старой общественности, скрепляющие центробежные силы современной жизни? Что касается Мора, то он становится на сторону второго решения. Он не решается допустить чтобы и в благословенной стране, какой является Утопия, людям могла быть предоставлена полная свобода. Он думает, что и здесь должны оставаться некоторые связующие элементы, некоторые твердые устои общественности.
Прежде всего, он считает необходимым сохранить в Утопии принцип авторитета и власти. И в семейной жизни, и в общественных отношениях утопийцы подчиняются руководству старших. Глава семьи господствует и над женой, и над всеми членами своего рода. Патриархальное начало свято соблюдается на идеальном острове. С другой стороны, для обеспечения общественного порядка признается необходимым бдительный надзор начальствующих. Они должны следить и за регулярным исполнением обязательных работ, и за правильным ходом потребления. В управлении острова проведено выборное начало; но для предупреждения заговоров совещания о правительственных делах вне общественных собраний запрещены под страхом смерти.
Другой опорой общественности Мор признает религию. Гуманист и человек нового времени, он не стоит за какое-либо определенное вероисповедание. Среди жителей Утопии допускаются различные религии, полная веротерпимость царствует здесь. Но те, которые не признают никакой религии, не допускаются к общественным должностям. Такие люди, по мнению утопийцев, ищут только собственного наслаждения и стараются обходить закон, если он им неприятен. Неверующим запрещаются даже рассуждения с частными лицами во избежание вредного влияния на них. Высокое положение религии в государстве утопийцев сказывается в необыкновенном почете, которым окружаются его служители. Они изображаются в сочинении Мора как некоторые высшие существа, как святые и честные люди, пред которыми благоговейно преклоняются все. Им доверяется воспитание детей; пред словом их смолкают частные раздоры; в битвах они являются примирителями враждующих сторон.
Все описанные черты роднит социализм Мора с основами старого быта, в котором как религиозному, так и патриархальному началам принадлежало столь высокое значение. Старое и новое, воспоминания о прошлом и мечты о будущем прихотливо сочетаются в его построении. Чтобы отметить еще один случай подобного сочетания, укажем, наконец, на двойственное отношение Мора к цели человеческой жизни. Автор Утопии - человек эпохи Возрождения. Он не требует подавления удовольствий и всеобщего отречения от мира. Напротив, в его государстве господствует жизнерадостное созерцание и спокойное наслаждение всем, что дает человеку природа. Приятные умственные занятия и веселые беседы, прогулки в прекрасных садах, музыка в часы отдохновения и обеда - разнообразят жизнь утопийцев. Если не все человеческое счастье, то по крайней мере главная его часть, разъясняет Мор, заключается, по мнению утопийцев, в удовольствии. Однако рядом с этим новым духом выскакивает у Мора и средневековое представление о высоком значении подвижничества: и в Утопии есть люди, которые отказываются от мира и счастья, посвящают себя тяжелым неприятным работам и выносят суровый искус самоотречения. Чем больше отдаются они своей задаче, тем выше их нравственное удовлетворение и тем скорее достигают они своей цели - вечного блаженства.
Во всех этих сочетаниях старого с новым мы узнаем того Мора, который, по описанию его биографов, горячо желал общественной реформы и весь был проникнут уважением к духу, патриархальности, который, в качестве гуманиста, радостно и бодро смотрел на мир и вместе с тем носил под одеждой власяницу, предаваясь тайному аскезу. Стоя на рубеже двух эпох, он умел примирять в себе их противоречия, сохраняя свойственную ему от природы гармонию душевного настроения.
Закончив изображение идеального общественного быта, Мор еще раз повторяет свою основную мысль и свою заветную надежду: справедливость и счастье только тогда воцарятся среди людей, когда устранено будет неправильное распределение богатств и когда осуществится идеал общения имуществ. В сильных и ярких выражениях он рисует бедственное положение рабочего класса и высказывает убеждение, что только с уничтожением частной собственности водворится в существующих государствах блаженная жизнь, которой наслаждаются утопийцы.
Так, на самом рубеже нового времени, в произведении английского гуманиста намечается одна из главнейших проблем, и до сих пор волнующих европейскую мысль. В начале XVI в. мягкий и сострадательный Мор, наблюдая аграрную революцию, совершавшуюся на его глазах, и, тронутый бедствиями трудящегося класса, ставит уже так называемый рабочий вопрос, являясь, таким образом, провозвестником одного из важнейших течений новой политической мысли.
Среди современников Мор встретил большое сочувствие своим построениям. И, что особенно любопытно, его хвалят не только за благородство стремлений, но и за практическую мудрость. Самый изощренный опыт в делах человеческих, замечает один писатель, не оставляет ничего более желать в удачном описании республики утопийцев. Духовные лица находят в Утопии верный образ того устройства, которое осуществлено было первыми христианами. Оттого ли, что бедствия низших классов, которых Мор взял под свою защиту, были слишком ощутительны, может быть оттого, что к идеалу писателя относились слишком теоретически, как к прекрасной мечте, которой далеко до осуществления, - только все дают об его сочинении самые лестные отзывы, свидетельствующие об истинном энтузиазме его первых читателей. Сам король Генрих VIII высказывает автору живейшие знаки внимания. Он предлагает ему сначала богатую пенсию, а затем привлекает на государственную службу, чтобы возвести, наконец, на высокий пост канцлера Англии. Быть может, не без влияния Мора в 1517 г., т.е. год спустя после появления "Утопии", были образованы комиссии для производства расследований по аграрному вопросу в различных графствах, а вслед за тем приняты меры против огораживания. Впоследствии, начиная с Елизаветы, процесс огораживания вновь совершается беспрепятственно и крестьяне по-прежнему сгоняются с пахотных земель, увеличивая собой число безработных и нищих. Неудивительно поэтому, если все оппозиционные партии со времени Томаса Мора включали в свои программы требования снести изгороди и возвратиться к системе открытых полей. Но ни одна из партий, выступавших впоследствии с подобными предложениями, не была столь близка по своему духу, к учению Мора, как партия коммунистов XVII в., получивших название дигеров. Когда успехи революции, приведшей к власти народную партию, породили во многих надежды на близкую возможность коренных реформ, были заявлены и требования аграрного переустройства, при помощи которого безземельные могли бы получить наделы для обработки. Дигеры не желают, впрочем, полного нарушения приобретенных прав и отмены существующей собственности: они предъявляют лишь притязания на общественные пустоши и на государственные земли, требуя их национализации. Теоретиком этой партии явился Джеральд Винстанле. Самого беглого ознакомления с его взглядами достаточно, чтобы обнаружить близкое родство их с идеалами Мора. И для Винстанле главная беда современного общества состоит в том, что оно преграждает бедным возможность получать в свое пользование землю и этим лишает их средства пропитания. Идеал Винстанле состоит в том, чтобы земля стала общим достоянием всех и чтобы все трудились для общего блага. Рисуя идеал будущего коммунизма и мечтая об его осуществлении, Винстанле ничего так не боится, как возможного восстановления собственности, и потому он спешит придумать суровое наказание для тех, кто захотел бы назвать землю своей. Виновный в том должен быть поставлен к позорному столбу; его проступок записывается на дощечке, которая привешивается к его груди в течение года. На все это время он объявляется рабом и употребляется на принудительные работы. Если же кто-либо для восстановления собственности прибегает к восстанию, он должен быть присужден к смерти. Кажется, нет необходимости характеризовать далее идеал Винстанле, чтобы получить возможность сблизить его с "Утопией" Мора. Не может быть сомнения, что английские коммунисты XVII в. читали произведения своего родоначальника и вдохновлялись его идеалами.
Мы упомянули об английских подражателях Мора в XVII в. В XVI столетии он нашел себе сторонника в Италии в лице Кампанеллы, который, очевидно, увлекся также и Платоном. Но эта итальянская переделка идей английского коммуниста не представляет самостоятельного интереса. Мы ограничимся поэтому простым упоминанием о ней, чтобы перейти теперь к дальнейшему обзору английских учений.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 50; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!