Острова восточного Средиземноморья 45 страница
Остров киклопов
У мыса Малей на корабли обрушилась ярость Борея. Флотилия была отброшена в открытое море. Только через девять дней борьбы с ветром и волнами показался остров, покрытый пышной растительностью. Пока отдыхали на берегу и набирали воду, Одиссей отправил трех спутников в глубь острова, чтобы узнать, населен он или нет. Посланцы встретили мирных людей, которые их шумно приветствовали и дали отведать напиток, изготавливаемый из плодов лотоса. Вкусивший его немедленно забывал о родине. Трое спутников героя явились на корабль лишь для того, чтобы проститься с товарищами. Одиссей, видя, что с пришедшими творится что‑то неладное, приказал затащить их на палубу и привязать к веслам.
Далее на пути оказался островок, заселенный непугаными козами. Они подходили к мореходам, терлись о их ноги и приветствовали радостным блеянием. Поняв, что от коз не будет никакой беды, а одна лишь польза, Одиссей приказал вытащить корабли на песок и сделать стоянку.
Островок отделялся от расположенной против него гористой местности нешироким проливом. Иногда можно было видеть, как над деревьями поднимаются столбики дыма. Одиссей решил отправиться на разведку на одном корабле. Оставив его с частью команды в укромной бухточке, он с двенадцатью самыми отважными спутниками двинулся в глубь земли. С собой они взяли мех с исмарским вином, чтобы смягчить им местных жителей, если те встретятся.
|
|
|
Вскоре перед путниками открылся широкий вход в пещеру, которая, судя по многочисленным загородкам, служила одновременно помещением для скота и жилищем его владельца. Виднелось много корзин с огромными круглыми сырами и грубыми глиняными сосудами с кислым молоком.
Хозяин пещеры не заставил долго себя ждать, но при его виде Одиссей со спутниками забились поглубже. Это был Полифем – великан‑киклоп с одним глазом прямо над носом [325]. Загнав животных и завалив скалой выход из пещеры, он занялся дойкой овец, а после того разжег костер, чтобы приготовить себе трапезу. И тут великан, увидев пришельцев, проревел что‑то угрожающее.
Одиссей, не теряя достоинства, предупредил киклопа, что он будет наказан Зевсом, если нарушит предписанное этим богом гостеприимство. Киклоп, дико захохотав, объявил, что знать не знает о каком‑то Зевсе. В подтверждение он схватил двух спутников и отправил себе в пасть, усеянную острыми зубами.
Эта страшная участь ожидала бы всех, если бы Одиссей не схитрил, предложив людоеду чашу вина. Выпив, киклоп потребовал еще и спросил Одиссея, как его зовут.
– Мое имя – Никто! – ответил герой.
– Тогда я в награду съем тебя последним! – загоготал киклоп и, изрядно захмелевший, свалился на землю и захрапел.
|
|
|
Ослепление Полифема
Нужно было как‑то спасаться. Одиссей заострил и поджег на углях конец бревна, валявшегося тут же в пещере, затем все разом подняли его и воткнули изобретенное «оружие» в глаз великану. Заревел он от боли, стал слепо шарить руками по стенам пещеры и звать на помощь других киклопов. Когда те сбежались, людоед стал кричать, что его погубил Никто. Не поняв в чем дело, киклопы удалились, а один из них с укором проговорил:
– Если тебя никто не губит, зачем так реветь!
Утром овцы стали проявлять беспокойство и блеять. Киклоп начал их выпускать, тщательно ощупывая. Но не догадывался он, что Одиссей успел соединить животных по трое, привязав своих спутников под брюхом каждой средней овцы, а сам уцепился за шерсть самого большого барана. Благодаря этой хитрости Одиссей и его спутники не только спаслись, но взяли на корабль все стадо людоеда.
Остров Эола
После долгих блужданий корабли прибыли к острову, обнесенному медной стеной. Принадлежал он любимцу богов Эолу, властителю ветров. Был Эол гостеприимным хозяином. Целый месяц он угощал мореходов, жадно слушая их рассказы о битвах под Троей. За столом, кроме хозяина и гостей, было шестеро его сыновей. Что касается шестерых дочерей, бывших женами своих братьев, то они были заняты хозяйством. На прощание Эол вручил Одиссею мех с подвластными ему ветрами. Это обеспечило бы возвращение на Итаку, если бы его спутники, позарившись на богатства героя, не развязали мех. С диким свистом пленные ветры вырвались и понесли корабли к своему становью, к острову Эола. На этот раз владыка ветров прогнал Одиссея, молившего о помощи, ибо убедился, что боги враждебны сыну Лаэрта.
|
|
|
В отчаянии мореходы сели на корабли и подняли якоря. Через шесть дней они подплыли к берегу, о котором на всех морях шла дурная слава. Там жили лестригоны [326], занимавшиеся разбоем и людоедством. К их городу Ламосу, находившемуся в глубине бухты, вел узкий проход. Оставив возле него свой корабль, Одиссей приказал остальные корабли вытащить на песок. Вскоре показались лестригоны. Выламывая огромные утесы, они закидали ими корабли и погубили всех, кто высадился на берег. Одиссею удалось уйти в открытое море на единственном уцелевшем судне.
Остров Кирки
Впереди был берег. По мере приближения к нему становилось ясно, что он недоступен из‑за крутости и множества прибрежных камней. Но вот словно некий благосклонный бог показал бухту, поначалу скрытую от глаз. Вода была так тиха и прозрачна, что можно было видеть песчаное дно и проплывающих рыбок. Но не доверяя этому спокойствию, Одиссей оставил корабль на якорных камнях, команде же разрешил спуститься на берег. Он не знал, где восток и запад, но догадывался, что где‑то здесь поблизости от острова Гелиоса должны находиться владения его дочери Кирки [327]. Предположения подтвердились. С высоты холма герой увидел, что находится на острове, плавающем на волнах, подобно венку, и что большая его часть занята лесом. Узрел он также поднимавшийся в самом центре острова дым.
|
|
|
Возвратившись к спутникам, Одиссей предупредил, что их ожидает опасность, не уступающая тем, какие им пришлось пережить, и предложил разделиться на два отряда. Став во главе одного из них, второй он поручил храброму Эврилоху.
Прошло немало времени в ожидании ушедших. Наконец, явился Эврилох, бледный, перепуганный, единственный, кто не последовал приглашению Кирки сесть за стол и поэтому сохранивший человеческий облик. Остальные были превращены волшебницей в стадо свиней.
И отправился Одиссей один на выручку друзей. Неведомо, чем бы это кончилось, если бы на опушке леса ему не перерезал дорогу юноша божественного облика, в котором нетрудно было угадать Гермеса. Гонец Олимпа на глазах у Одиссея вырвал из земли черный корень и передал его, объяснив, что с ним ему не угрожают чары Кирки.
Вскоре Одиссей оказался в доме приветливо встретившей его Кирки и за ее столом. Когда он отхлебнул из одного кубка, волшебница крикнула:
– Теперь ты – свинья! Остальные свиньи ждут тебя в хлеве.
Но Одиссей выхватил меч и сделал вид, что собирается убить волшебницу.
И вспомнила Кирка о данном ей прорицании, что ее обманет хитроумный Одиссей, явившийся из‑под Трои. Тотчас она предложила ему разделить с ней ложе.
Не отказался Одиссей от близости с богиней, но первоначально потребовал от нее клятвы, что она не причинит ему зла, а спутникам вернет человеческий облик.
Кирка тотчас же вывела из хлева стадо суетливо хрюкающих свиней, поочередно помазала каждого снадобьем, и разом с их тел спала щетина, и они не только приняли свой прежний вид, но стали моложе, крепче и прекраснее. Дом и все окрестности огласились радостными возгласами. Проникшись нежностью к Одиссею, Кирка разрешила ему поднять на берег корабль и привести в дом остальных спутников.
Покидая остров Кирки, чтобы встретиться с душой Тиресия, Одиссей оставил волшебнице сына Телегона, а может быть, двух сыновей – Телегона и Навсифая. Телегон (греч. «рожденный вдали от отца») станет впоследствии невольным убийцей Одиссея.
В аиде
Много странного и удивительного пришлось пережить Одиссею и его спутникам на Западе. Но ведь Запад в представлении греков, этрусков, египтян и других народов ойкумены – страна смерти. Ее нельзя избежать. Посещение аида в общем повествовании «Одиссеи» кажется незначительным эпизодом, но без него поэма странствий теряет мифологический смысл.
Подобно тому как высадке Одиссея и ахейцев на земле Трои предшествовала гибель юного Протесилая, такой же жертвой, правда, без злого умысла Одиссея, стала гибель его спутника Элпенора, упавшего с кровли дворца Кирки. Его душа, как предвещала Кирка, должна была указать путь кораблю в страну мертвых.
Борей ударил в паруса, и осталась позади Океан‑река. Моряки причалили к мглистому берегу, покрытому ивами и черными тополями. Открылись взору реки аида, но обошлось без челна Харона. Следуя совету Кирки, Одиссей и его спутники выкопали глубокую яму, совершили над ней три возлияния – медом, вином и водой, зарезали над ямой черную овцу и барана, после чего призвали души умерших. Те мгновенно слетелись на запах крови. Одиссей же стоял с обнаженным мечом, преграждая им путь к кровавому напитку.
Одиссей сидит у ворот в аид. Перед ним появляется Элпинор, сзади стоит Гермес
Первой появилась душа Элпенора. Одиссей обещал призраку похоронить его тело, воздвигнуть погребальный холм и воткнуть в него весло, чтобы было видно издали, что под холмом лежит мореход. Едва в воздухе растворился призрак Элпенора, место его заняла другая тень. Одиссей залился слезами, узнав в ней свою мать Антиклею, которую, отправляясь в Трою, оставил живой. Призрак Антиклеи рвался к крови, но и его Одиссей не допустил, поскольку помнил наставление Кирки, что первой должна напиться душа Тиресия. Напившись крови, душа Тиресия раскрыла Одиссею все, что ему предстоит пережить, прежде чем он завершит свой жизненный путь.
Лишь после Тиресия дал Одиссей приблизиться к кровавому источнику душе своей матери. Она успокоила сына, сообщив, что живы отец Лаэрт, Пенелопа и юный Телемах. Захотел Одиссей обнять мать, но легкая тень ускользнула. Побеседовал также герой с душой Агамемнона. Она, уверенная в том, что все жены похожи на Клитемнестру, советовала остерегаться Пенелопы. Ахиллу Одиссей рассказал о подвигах его сына Неоптолема. Это обрадовало душу, хотя она и сетовала на жизнь в подземном царстве. Хотел Одиссей помириться и с душой Аякса, но она, смертельно обиженная, не пожелала на него даже взглянуть.
Снова Кирка
Покинув мрачное царство Аида, скитальцы вернулись на остров, последним провожающий зарю. Одиссей послал мореходов за телом того, чья душа страстно ждала погребения. Раздался стук топоров, и вот уже все готово к обряду сожжения. Над прахом воздвигнут курган, вознеслось весло, которым греб Элпенор, пока его не выбрала жертвой судьба. Одиссей облегченно вздохнул, выполнив долг перед мертвым. Между тем Кирка прислала служанок и с ними все то, что требуется для жизни: сочное мясо, молодое вино, одежды на смену тем, что сохранили дыхание смерти. И сама владычица Эйи явилась на пир в белом одеянии, чтобы поднять ласковым словом дух тех, кому было дано узреть дважды то, что другим дается однажды.
Пир продолжался до темноты, и когда мореходы предались сну, Кирка, взяв Одиссея за руку, отвела его в сторону и под бормотание волн открыла тайны, которые ей самой доверили боги.
Сирены
Вслед за златотронной зарей мореходы спустили корабль в родную ему стихию и сели за весла. Опершись о мачту, Одиссей обратился к команде:
– Нас ждет впереди остров и с ним ждала бы и гибель, если бы богиня не раскрыла мне жребий. Едва я вам подам знак, залепите себе уши воском, а меня прикрутите к мачте двойными узлами и отвяжите лишь тогда, когда в отдалении будет луг, на котором поселились сладкоречивые вестницы смерти сирены [328].
Выхватив меч, Одиссей разрезал на куски данный ему Киркой воск, который расплавился на его ладони под лучами Гелиоса. Каждому мореходу он заткнул уши воском, они же привязали его по знаку руки, словно пленника, к мачте.
Одиссей проплывает мимо острова сирен
Затих ветер. Поверхность моря застыла. Парус упал. Работали лишь весла, взбивая темную воду. Показался зеленый луг. На нем мореходы увидели нескольких дев, чьи тела были белее морской пены. Заметив корабль, они встрепенулись и запели [329]:
К нам, Одиссей богоравный, великая слава ахейцев!
Ведь еще ни один корабль не прошел, нас минуя.
Тот, кто нас слышал, всеведенья может добиться.
Ведь нам известны дела, какие творились под Троей[330]…
Сцилла и Харибда
Издали стал виден уходящий в небо утес. Его вершина терялась в черных тучах. По другую сторону находился утес пониже. Между ними темнела полоса воды.
– Держись ближе к высокому! – крикнул Одиссей кормчему.
И вот утес уже рядом. Гладкий, словно бы отесанный. На его поверхности ни травинки. Открылась пещера, обращенная к западу черная пропасть. Оттуда доносилось повизгивание и негромкий лай.
– Щенки, – проговорил Стесий. – И как они туда забрались?
– Сцилла! – сказал Одиссей.
В том, как было произнесено это неведомое мореходам слово, ощущался ужас.
– У этого чудовища, – продолжал герой, – двенадцать ног и шесть длинных шей. На каждой – голова с тремя рядами острых зубов. Оно их опускает в воду и шарит по утесу, вылавливая дельфинов и морских лисиц. И ни один корабль, проходя мимо Сциллы, не ушел без жертвы.
– Тогда надо держаться от этой скалы подальше! – крикнул сосед Стесия по скамье.
– Но там, Ормений, Харибда! Она всасывает…
Не успел Одиссей договорить, как из пещеры выскочило шесть голов. Стесий, Ормений и еще четверо мореходов исчезли в их пастях.
Остров Гелиоса
По мычанию быков и блеянию овец стало ясно, что корабль приближается к острову Гелиоса. Помня предостережения Тиресия и советы Кирки, Одиссей умолял спутников миновать этот гибельный остров, но они не повиновались. Корабль был вытащен на берег. Одиссей заставил спутников поклясться, что они не тронут быков Гелиоса. Но когда припасы подошли к концу, спутники сочли, что голодная смерть страшнее кары богов. «В конце концов, – рассуждали они, – Гелиоса можно умилостивить богатыми жертвами». Дождавшись, когда Одиссей заснет, спутники захватили и закололи несколько быков Гелиоса, насытив ими чрево и усыпив совесть, а вместе с нею и страх. Как только корабль покинул остров, налетела страшная буря. Зевс молнией разбил судно в щепки. Одному Одиссею удалось ухватиться за обломок мачты и избежать гибели.
Калипсо
Девять дней судно бросали волны, пока не показался остров Огигия, на который не высаживался ни один бог, ни один смертный. На острове жила прекрасная океанида Калипсо [331], полюбившая героя с первого взгляда, и он в течение семи лет пользовался всеми благами, о каких только может мечтать смертный. Но тоска по Итаке не давала ему покоя. Часто он удалялся на песчаный берег и, не отрывая взгляда, смотрел туда, где находилась трижды любимая отчизна. Слезы сами текли на мягкое одеяние, которое сшила для Одиссея океанида.
Тоска героя не осталась незамеченной на Олимпе. На совете богов заступница Одиссея Афина уговорила Зевса презреть вражду Посейдона и отправить Одиссея на родину. Известие об этом решении должен был принести Гермес. Завидев его, Калипсо залилась слезами. Она лелеяла надежду навсегда удержать героя у себя и даровать ему бессмертие.
Зевс посыт ает Гермеса к нимфе Калипсо
О повелении богов от Калипсо узнал и Одиссей. Пользуясь советами нимфы, он обтесал бревна и сколотил крепкий плот, способный выдержать длительное плавание. Погрузив дарованные нимфой припасы, поблагодарив ее за гостеприимство и любовь, Одиссей отдался воле волн.
Остров феаков
Через восемнадцать дней плавания вдали из тумана стали вырисовываться очертания острова феаков [332], о котором Одиссей знал из рассказа Калипсо. Здесь он надеялся на отдых и помощь. Но, к несчастью, плот попался на глаза Посейдону, возвращающемуся из страны волнистокудрых эфиопов. Рассвирепел владыка моря при виде того, кто ослепил его сына. Волны, поднятые трезубцем, взметнули плот, как щепку. Изо всех сил держался Одиссей за мачту, но его смыло в море. Барахтаясь в волнах, он уже завидовал тем, кто лег костьми под Троей. Но все же он догнал плот и взобрался на скользкие доски.
Море продолжало его швырять с той же яростью, и погиб бы герой, если бы не благосклонная к мореходам богиня Левкофея. Она, приняв вид нырка, села на край плота и посоветовала герою снять одежды и достигнуть берега вплавь. Когда же он последовал этому совету, она бросила ему покрывало, державшееся на поверхности воды, и Одиссей за него ухватился. Видя, как его враг, выбиваясь из сил, жалко барахтается в воде, Посейдон успокоился и погнал коней к подводному дворцу. Афина тем временем приказала успокоиться ветрам.
Через двое суток единоборства с волнами Одиссей увидел близкий берег. Прибой ревел, как сотня быков, поднимая брызги до неба. Волны бешено бились между прибрежными утесами и подводными камнями. Не раз Одиссей был на краю гибели, когда, оплывая остров, пытался отыскать место, где можно было выбраться на сушу. По изменению цвета воды он понял, что находится в устье речного потока. Взмолился речному богу Одиссей, и тот остановил свое течение. Волны сами внесли Одиссея в речное русло, и герой оказался на берегу. Сняв покрывало Левкофеи, он бросил его в море и остался, в чем его родила мать Антиклея. Отыскав на берегу две смоковницы, он зарылся с головой в груду сухих листьев и погрузился в глубокий сон.
Утром на побережье вышла вместе со служанками царевна Навсикая полоскать белье. Пробудился от звонких голосов Одиссей и, прикрывшись ветвями, приблизился к девам. Царевна, выслушав объяснения героя, приказала рабыням его омыть, дать чистую одежду, напоить и накормить.
Так оказался Одиссей на острове Схерии и вместе с девами направился в город. По пути в облике феакийской девы героя встретила Афина и сделала невидимым, чтобы его не оскорбил кто‑нибудь из феаков. Сам же он мог любоваться пристанью с рядами кораблей, обширной агорой, могучими городскими стенами.
Дворец, куда ввела Одиссея Навсикая, был из блестящей меди, серебра и золота. Сад при дворце поражал яркой зеленью и обилием плодов. В мегароне герой увидел царя и царицу в окружении знатных феаков. С мольбой о защите обратился Одиссей к царице и сел на пепел у очага. Царь Алкиной взял Одиссея за руку и посадил рядом с собой, полагая, что перед ним какой‑нибудь из богов в облике смертного. Разочаровал герой царя, рассказав о своей родине и роде, поведав, сколько бед он испытал по пути на остров.
Долго длился этот рассказ. Но все его слушали с таким интересом, что не заметили, как стемнело. Обещал царь Алкиной герою, что доставит его на родину. И тут же распорядился подготовить пятидесятивесельный корабль и собрать скитальцу дары. Наутро народ подтвердил решение царя, хотя знали островитяне, что могут навлечь на себя гнев Посейдона. Алкиной пригласил во дворец на прощальный пир старейшин и всех отправлявшихся с гостем. На пиру под звонкий рокот кифары слепой песнопевец Демодок напевал о деяниях героев под Троей, и не раз из его уст вылетало имя Одиссея. А сам Одиссей, вспоминая о горестях, ронял слезы. Простившись со всеми, Одиссей встретился с Навсикаей и поблагодарил ее достойными благородной девы словами за спасение.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 101; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!