Острова восточного Средиземноморья 40 страница
Александр, ставший из лесного бродяги троянцем и царским сыном, получил имя Парис. Этот античный герой – всецело творение Гомера. Полагают, что в догомеровском эпосе Парис – главный защитник Трои. У Гомера же он изнеженный и самолюбивый красавец (несмотря на юность, проведенную в лесу), легкомысленный искатель приключений и трус. Его главное оружие лук, ибо разить стрелами можно издалека, не подставляя мечу тело. Парис обладает даром слова, чтобы находить оправдания своим порокам. Таким Парис должен был стать, чтобы еще более оттенить беспримерное мужество Гектора. Гектор называл Париса трусом и сурово осуждал похищение Елены:
– Лучше бы ты не родился, чем служить нам позором! Лучше бы тебя троянцы побили камнями за все беды, которые ты на нас навлечешь!
Впрочем, Гектор, несмотря на суровое осуждение Париса, не враг ему. Мало ли что вырвется во гневе? Все же родная кровь. Несдобровать тому, кто бы поднял на Париса руку. Ибо завещано от века идти брату за брата, и проклят богами тот, кто поднимет на брата меч! Братская поддержка крепче стен Трои! Такова этика героического эпоса. Не за славу свою бился Гектор с полчищем недругов, он защищал отца и мать, братьев и сестер, юную супругу Андромаху, Елену, ставшую ему названой сестрой! Попробовал бы кто выдать Елену осаждающим, чтобы дать Трое мир! Не пощадил бы его Гектор, защитник чести родного города и ее невольник.
|
|
|
Кассандра
Даровала судьба сестре Гектора и Париса, синеокой и пышнокудрой Кассандре, красоту и мужество, но лишила ее счастья. Девушку полюбил Аполлон и клятвенно обещал ей пророческую силу. Когда же Кассандра, приняв этот дар, не захотела с ним сблизиться, он сделал так, чтобы никто не понимал предсказаний Кассандры и не верил им.
Вложил Аполлон в грудь девственницы и высокий поэтический дар. Речь ее, насытившись образами и сравнениями, приобрела необычайную свежесть и глубину. Будь в толпе, перед которой кликушествовала Кассандра, поэты, они бы назвали ее десятой музой. Но не посвященным в поэтические таинства Аполлона речь Кассандры казалась сумбурной, лишенной мысли, бредом. Некоторые считали, что перед ними не дочь Приама, а чужестранка, принявшая ее облик. Они крутили головами, словно бы ища толмача, всегда сопровождающего иноземцев. Но так как его не оказывалось, они делали знаки, не оставлявшие сомнений, что считают девушку безумной.
Чем ярче и вдохновеннее Кассандра вещала о ближайших или грядущих бедах родного города, тем отчетливее она улавливала в глазах слушателей жалость, порой соединенную с оскорбительной насмешкой. Такова была кара Аполлона, которую в будущем назовут трагедией непонимания. Сколько раз люди, наделенные умом и даром предвидения, предупреждают о последствиях того или иного шага. Но кто им верит? Ослепленная своими страстями, отупевшая в своем невежестве или одураченная жрецами, толпа осмеивает и забрасывает провидцев камнями. Вот почему в древности считали, что нет ничего ужаснее, чем предвидеть беду и не суметь ее предотвратить.
|
|
|
Трагедия Кассандры – это также трагедия женщины, которой во все времена человеческой истории приходилось труднее, чем мужчине. Она подчас умнее и тоньше своего брата или супруга, но ее не принимают всерьез: она слаба и не может постоять за себя. В древности говорили: «Не слушай женщину!», или: «Выслушай, а сделай наоборот».
Сборы
Придя в себя после потрясения, вызванного похищением супруги, Менелай поспешил в Микены, чтобы обсудить с братом, как вернуть Елену и отомстить похитителю. Было решено собрать героев, давших клятву помогать супругу дочери Тиндарея.
Начали с Мессении, ибо она граничила с Лакедемоном, а ее царь Нестор считался самым опытным и уважаемым среди живущих героев. Нестор поддержал решение братьев о войне с Троей и сам вызвался их сопровождать. На призыв сразу же отозвались Диомед, сын Тидея, царствовавший в конеобильном Аргосе, Филоктет, обладатель лука и стрел Геракла, Паламед, сын Навплия, Идоменей, внук Миноса, два Аякса (один сын Теламона, другой – Оилея из Локриды).
|
|
|
Менелай
На остров Итаку братья Атриды и Нестор прихватили с собой Паламеда, ибо только изобретательный сын Навплия мог перехитрить Одиссея, отлынивавшего от войны. Хитрец, притворившись безумным, запряг в ярмо вола с ослом и разбрасывал в борозды горстями соль. Паламед выхватил у кормилицы младенца Телемаха, завернутого в пеленки, и положил на борозду. Одиссей остановил плуг, обнаружив свое притворство. Пришлось и ему натягивать доспехи и идти воевать вместе со всеми.
Надо было во что бы то ни стало добиться участия в войне могучего Ахилла. Здесь пришлось иметь дело с хитростью его матери Фетиды. Зная о грозящей ему после свершения величайших подвигов гибели, Фетида укрыла любимого сына на острове Скиросе, поместив его во дворце Ликомеда вместе с царевнами. Местонахождение героя указал Менелаю прорицатель Калхант, а отправились на Скирос Диомед с Одиссеем. Принужденный участвовать в войне, царь Итаки стал деятельнее других добиваться, чтобы к ней были привлечены все.
|
|
|
Явившись во дворец, Диомед и Одиссей разложили перед царевнами дары: вышитые золотом материи, серьги, браслеты, ожерелья и среди них оружие. Веселой гурьбой подбежали девушки к нарядам, стали их разворачивать, примерять украшения. Одна же девица, не двигаясь с места, пожирала глазами меч, щит и панцирь.
Нестор, царь Пилоса
Вдруг послышались боевые звуки. Это находившиеся в укрытии спутники героев подули в трубы. Царевны, подняв крик, как стая, в которую влетел ястреб, кинулись врассыпную, а девица, стоявшая отдельно, одним прыжком рванулась к оружию и стала натягивать панцирь.
– Здравствуй, Ахилл! – сказал Одиссей, широко улыбаясь. – Боец остается бойцом, даже в женском наряде. Это доказал Геракл, которого царица Омфала обрядила в свои обноски.
– Я повиновался матери! – неуклюже оправдывался юноша. – Теперь же, когда вы меня нашли, я иду с вами! Клянусь Гераклом, меня никто не остановит.
Жертвоприношение
Погоди еще, родная… Если я угодна в жертву
Артемиде, разве спорить мне с богиней подобает?…
Что за бред!… О, я готова… Это тело – дар отчизне,
Чтобы прах ее могильный стал надолго мне курганом.
Все мое в том прахе будет: брак и дети, честь и имя…
Еврипид (пер. И. Анненского).
На многих сотнях кораблей двинулись герои к Трое. Первая остановка в Авлиде, на берегу узкого пролива, отделяющего Беотию от острова Эвбеи, оказалась неожиданно долгой. Подул яростный Борей. При таком ветре в открытое море не выйдешь. Разбросает корабли или разобьет о скалы.
Бесконечно долгое ожидание всегда ведет к брожению умов. Воины роптали, многие уже готовы были вернуться на родину. Решили обратиться к прорицателю Калханту. Тот объяснил, что Борей послан Артемидой, разгневанной на Агамемнона, поразившего ее лань. Единственная возможность умилостивить богиню – принести ей в жертву юную дочь Агамемнона Ифигению.
Услышав этот приговор, Агамемнон был готов вообще отказаться от похода. С какой стати он должен убивать свою любимицу из‑за Менелая и его Елены?! Незачем было ему оставлять Елену с чужеземцем! Но Менелай с необычным для него красноречием убеждает брата, что жертва необходима, иначе восстанет войско, рвущееся в бой, и несдобровать тому, кто ради одной девушки готов пожертвовать интересами всех. Уступив Менелаю, Агамемнон отправляет гонца в Микены, чтобы сообщить, будто Ахилл не желает отправиться в поход до тех пор, пока не обручится с Ифигенией. Но вскоре, в отчаянии, он посылает раба с письменным приказом: Ифигении оставаться в Микенах.
Менелаю удается задержать раба и прочитать послание. Встреча между братьями мгновенно превращается в ссору. Менелай обвиняет Агамемнона в непоследовательности, Агамемнон Менелая – в наглости и своеволии:
Посмотри, на что похож ты: горло гнев тебе спирает,
Глаз белки налились кровью: что, скажи, с тобою сталось?
Ты обижен? Ты ограблен? Не осталось жен для ложа?
Иль за это мы в ответе, что тебе приобретений
Воротить твоих не можем[301]…
Но вот появляется гонец, сообщая братьям великую радость: прибыли на свадьбу Ифигения с матерью Клитемнестрой и с младенцем Орестом и отдыхают после долгой дороги на берегу моря. После ухода гонца беседа братьев возобновляется. Агамемнон, забыв о ссоре, делится с близким человеком переживаниями. Как поднять нож на девушку, явившуюся на свадьбу?! Как сделать свидетелями жертвоприношения мать и младенца? Менелай уже не настаивает на принесении в жертву племянницы, принимая довод брата, ранее вызвавший у него ярость:
Да, наконец, чего же я ищу?
Жениться вновь? Что ж, иль невест завидных
Эллада мне не даст?
Теперь уже Агамемнон, видя сочувствие и понимание брата, приходит к убеждению, что обратного пути нет и что он не вправе отвести нож, занесенный над дочерью. Он идет сообщить Калханту о приготовлении к жертвоприношению.
И в это время появляются мать и дочь, счастливые и радостные. Клитемнестра мечтает познакомиться с будущим зятем, Ифигения хочет прижаться к груди отца. Только младенец Орест сладко дремлет, не ведая, что вот‑вот, знатный от рождения, он станет еще знатнее, породнившись через сестру с богиней Фетидой. Ифигения уходит в шатер, а Клитемнестра идет навстречу юному воину, вступившему в перебранку со стражей. Он требует объяснить, где Агамемнон, виновный в задержке войска. Стражи почтительно называют его Ахиллом.
Ахилл
Клитемнестра, вступив в беседу с предполагаемым зятем, выясняет, что он и не подозревает о браке. Раб, которого отправляли в Микены, объясняет истинную причину вызова девушки в Авлиду. Клитемнестра потрясена коварством супруга. Обескураженный Ахилл удаляется, поклявшись, что никто даже пальцем не коснется Ифигении. Мать ее встречает Агамемнона, не ведающего, что его умысел раскрыт, градом упреков, вспоминая все его прежние прегрешения и собственные заслуги. Ифигения не упрекает горячо любимого отца, она обращается к нему с мольбой:
Я здесь, отец, у ног твоих, как ветка,
Молящих дар, такая ж, как она,
Я хрупкая, но рождена тобою.
О, не губи безвременно меня!
Глядеть на свет так сладко, а спускаться Глядеть на свет так сладко, а спускаться
В подземный мир так страшно, – пощади!
И тут Агамемнон исторгает из уст единственные слова, которые могут убедить дочь принести себя в жертву:
Дитя мое! Не Менелая волю,
Как раб, творю… Эллада мне велит
Тебя убить… Ей смерть твоя у годна,
Хочу ли я иль нет, ей все равно;
О, мы с тобой ничто перед Элладой;
Но если кровь, вся наша кровь, дитя,
Нужна ее свободе, чтобы варвар
В ней не царил и не бесчестил жен,
Атрид и дочь Атрида не откажут.
Ифигения доказывает, что она не «хрупкая ветка», оправдывая свое имя («Рожденная силой»). В наступившем молчании девушка подходит к алтарю и обнажает грудь для удара. Но едва Калхант поднял жертвенный нож, как Ифигения растворилась в воздухе. Вместо нее на алтаре оказалась лань, которую, как все это понимали, послала Артемида. Ибо и она, жестокосердная, с восхищением смотрела на девушку, которая была характером сродни ей самой.
В тот же миг переменился ветер. Авлида заполнилась гулом голосов, топотом копыт, плеском вытаскиваемых из воды якорных камней, хлопаньем парусов. Огромное войско поднималось на корабли, спеша использовать попутный ветер.
Под стенами Трои
Троянские лазутчики на прибрежных островах зорко следили за передвижением огромной армады. И когда крутобокие корабли подкрались к побережью Троады, их встретили вооруженные до зубов защитники Илиона во главе с Гектором. По равнине, перед стенами великого города гремели боевые колесницы, вздымая столбы пыли. К какой бы части берега ни подходили враги, на них обрушивались тучи стрел и копий.
Останавливало ахейских мужей и предсказание: первый вступивший на землю Трои должен погибнуть. Желающих принести себя в жертву, подобно Ифигении, среди героев почему‑то не оказалось. Но отыскался хитрец. Конечно, это был Одиссей! Молниеносно он швырнул на прибрежный песок щит и ловко на него прыгнул. Не заметил уловки юный Протесилай и, решив, что Одиссей уже ступил на вражескую землю, ринулся в гущу врагов и был искрошен мечами.
Подвиг юноши воодушевил ахейцев. Они ринулись на берег и ввязались в сечу. Бойцов разделила ночь. Наутро было заключено перемирие для погребения павших. Отдав долг мертвым, ахейцы приступили к сооружению лагеря, укрепленного рвом и валом. Воины разместились по флотилиям и кораблям во главе со своими предводителями. Для общего сбора разбили площадку, в центре ее поставили высокий шатер царя народов Агамемнона.
Чувствуя себя в безопасности, ахейцы отправили в Трою послов, чтобы попытаться вернуть Елену миром. Послы вернулись ни с чем. Военные действия возобновились. Пожаром войны была охвачена не только Троада, но и весь огромный полуостров, населенный многочисленными народами: меонийцами, фригийцами, карийцами, китейцами, выступавшими на стороне Илиона. Разорялись и беззащитные острова. Уводились в плен женщины и дети. Среди пленниц были красавица Хрисеида, дочь жреца Аполлона Хриса, отданная Агамемнону, и не уступавшая ей прелестью Брисеида, доставшаяся Ахиллу [302].
Гнев Ахилла
Нервом огромной поэмы является конфликт между Агамемноном, облеченным высшей властью военного предводителя, и доблестным героем Ахиллом.
Начало этого конфликта, названного «гневом Ахилла», восходит к прибывшему в лагерь ахейцев посольству Хриса, умолявшего героев вернуть ему дочь Хрисеиду и обещавшего за нее царский выкуп. Все согласились пойти навстречу жрецу и принять его дары, кроме Агамемнона, набросившегося на старика с бранью:
– Прочь с моих глаз убирайся! А то не поможет тебе и жреческий жезл Аполлона! Дочь твоя будет рабыней, ложе со мной разделяя или ткацкий станок обходя. Она постареет в неволе.
Хрис, не сказав ни слова, отправился на берег многошумного моря. Там он в страстной молитве призвал Аполлона, которому верой и правдой служил долгие годы, покарать ахейцев за его скорбь и обиду:
– Отплати же за мои слезы своими стрелами!
Внял Аполлон мольбе и счел ее справедливой. Пылая яростью, он устремился с вершины Олимпа на берег Троады и натянул серебряный лук – оперенные стрелы понеслись в стан ахейцев, поражая воинов и вьючных животных. Задымились погребальные костры. За девять дней у беспощадного Таната было больше забот, чем за все предшествующие годы войны у стен Трои. На десятый день Ахилл, которому было чуждо равнодушие к судьбам товарищей, первым созвал ахейцев на сходку и обратился к Агамемнону с просьбой узнать у богов о причине их недовольства.
Калхант, находившийся тут же, взял слово и сказал, что разгневан Аполлон, но причину этого он откроет, лишь если Ахилл не даст его, Калханта, в обиду. Ахилл поклялся, что не даст никому тронуть провозвестника божественной воли. И тогда Калхант объяснил, что гнев Аполлона вызвал Агамемнон, грубо оскорбивший жреца Хриса.
Воспылал Агамемнон гневом, думая, что Ахилл подстроил заранее всю эту сцену. Он вспомнил, что уже в Авлиде сын Фетиды встал у него на пути. Однако, чтобы прекратить эпидемию, Агамемнон согласился вернуть Хрисеиду отцу, но потребовал, чтобы ему возместили эту утрату.
– Откуда же мы возьмем тебе награду? – ответил за всех Ахилл. – Добыча ведь разделена… Отдай деву отцу, мы же, когда разрушим крепкостенную Трою, вознаградим тебя втрое и вчетверо!
– Не будет этого! – вскричал Агамемнон. – Если я и отдам деву, чтобы смягчить гнев Аполлона, то возмещение за это возьму сам у кого захочу, хотя бы и у тебя самого!
Вскипел Ахилл. Сказал он Агамемнону все, что думает о нем, и заявил в заключение, что удаляется к своим судам, чтобы отплыть вместе с мирмидонянами во Фтию.
На оскорбления отвечал Агамемнон еще большими оскорблениями. И вот уже Ахилл выхватил из ножен меч, но вдруг ощутил легкое прикосновение к волосам и, обернувшись, увидел незримую остальным Афину. Богиня успокоила юношу и убедила словами, а не оружием завершить затянувшийся спор.
И всю свою ярость, не утоленную силой удара, вкладывает герой в торжественную клятву, которую, бросив на землю жезл, даст перед лицом соратников: устраниться от сражений и удалиться в шатер, чтобы поняли ахейцы, кому они обязаны победами – ему, бескорыстному и мужественному воину, или Агамемнону, этому мздоимцу с душой оленя!
Вместе с Ахиллом к палаткам ушли его друг Патрокл и конечно же все храбрые мирмидоняне, привезенные героем из Фтии. Но и тогда не нашел в себе сил Агамемнон ради общего дела поступиться обидой на героя, сразу же послал он за Брисеидой в палатку Ахилла.
Не стал спорить Ахилл, не поднял меч на посланников Агамемнона. Попросил он Патрокла передать девушку посланцам, не по своей воле пришедшим отнять у героя заслуженную им в сражениях награду. Сам же, рыдая, отправился к берегу моря и призвал мать Фетиду.
Мгновенно явилась богиня и, обняв сына, спросила о причине его горя. Все рассказал Ахилл матери и попросил, чтобы она поднялась на Олимп и уговорила Зевса покарать Агамемнона. Обещала мать это сделать через двенадцать дней, когда Зевс вернется из страны эфиопов.
И едва царь богов и людей возвратился на Олимп, поднялась к нему Фетида вместе с утренним туманом и упала к ногам, умоляя не посылать ахейцам победы, пока сами они не попросят ее сына о помощи. Не отказал Зевс в этой просьбе, и Фетида радостно помчалась вниз и погрузилась в волны.
Поединки
А между тем, пока большинство богов безмятежно пировало в далекой Эфиопии, дела на земле шли своей чередой. И когда, вернувшись на многовершинный Олимп, небожители вновь обрели интерес к земным делам, под стенами Трои противники, казалось, нашли справедливый выход из затянувшейся войны. Договорились они, что исход войны решит поединок между наиболее заинтересованными в ее исходе лицами – Менелаем и Парисом.
Вышли герои на поле между двумя выстроившимися войсками и, колебля копья, стали медленно сходиться. Первым метнул копье Парис. Оно застряло в щите Менелая, не причинив никакого вреда. Сильней был удар первого супруга Елены, любимца Ареса. Медный наконечник пробил щит и панцирь Париса, разорвал его плащ. Спасаясь, Парис отскочил в сторону, но Менелай настиг его и обрушил меч на шлем. Раскололся тот от страшного удара, но и меч разлетелся на несколько кусков. Менелай успел схватить то, что недавно было шлемом Париса, и стал тянуть к себе. Ремень захлестнул горло похитителя Елены, и ему пришел бы конец, если бы не его покровительница Афродита. Она разорвала ремень, и, накрыв Париса темным облаком, унесла, к величайшему недоумению Менелая, с поля боя.
Не принес победы ни одной из сторон и поединок между Аяксом и Гектором, героями, равными по силе и мужеству. Они сражались до темноты и разошлись друзьями, обменявшись подарками: Аякс дал троянцу пояс из пурпура, Гектор ахейцу – меч в драгоценных ножнах.
Видя, что ни одно войско не может одолеть другое, Зевс решил выполнить обещание, данное Фетиде. Приказав богам прекратить помощь ахейцам, он отправился на гору Иду и метнул оттуда молнию в ахейцев. Обратились они в бегство и скрылись за рвом и валом лагеря.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 115; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!