В российском революционном движении 40 страница
По свидетельству А. Тырковой, во 2‑й Думе «думские журналисты образовали своё бюро печати», от которого «зависело распределение мест» для корреспондентов по карточкам. Члены бюро «отказали в карточке» корреспонденту из газеты «Колокол» (чтение сельских священников). Кадетка Тыркова вступилась, что «нельзя же лишать этих читателей возможности узнавать о Думе по отчётам той газеты, которой они доверяют больше, чем оппозиционной прессе»; но «суетливы[е] мои коллеги», среди которых преобладали евреи… горячились, кричали, доказывали, что “Колокол” никто не читает, что он решительно никому не нужен» [[1370]].
Русские националистические круги сводили такое поведение прессы просто и в целом к евреям: хватало им доказательств, что почти все думские корреспонденты – евреи. И печатали «разоблачительные» списки имён этих еврейских корреспондентов. Уж выразительнее того был комичный эпизод думских прений: со страстью отбиваясь от противников, Пуришкевич среди речи вдруг протянул указующую руку к ложе печати, в кольцевом барьере близ трибуны: «Да вы посмотрите на эту черту еврейской оседлости!» – и весь зал невольно посмотрел на корреспондентов и так же невольно захохотал, не удержалась и левая сторона. Эта «черта думской оседлости» так и припечаталась потом афоризмом.
Среди евреев‑издателей выделялся С.М. Проппер, вышеупомянутый хозяин «Биржевых Ведомостей», с неизменными симпатиями к «революционной демократии». – Более сочувственные воспоминания наш источник сообщает о Ю.Б. Баке, основателе и главном пайщике кадетской «Речи»: «человек очень отзывчивый, просвещённый и принадлежал к числу радикальных либералов». Страстная его речь на съезде еврейских комитетов помощи, в начале 1906, остановила примирительную депутацию к царю. «Не было ни одной еврейской просветительной и благотворительной организации, в которой Ю.Б. Бак не принял бы участия», особенно отличался работой в ЕКО [[1371]]. Сама же «Речь», и её редактор И. В. Гессен, отнюдь не была сосредоточена именно на еврейских темах – но на общелиберальных (и Гессен это показал потом в эмиграции и «Рулём», и «Архивом Русской Революции»). В «профессорских» «Русских Ведомостях» печатались еврейские деятели различных направлений – и Вл. Жаботинский, но и будущий творец военного коммунизма Лурье‑Ларин. С. Мельгунов отмечал, что благоприятные выступления «Русских Ведомостей» по вопросам, касающимся евреев, происходили «не только во имя защиты угнетаемых, а и в силу состава сотрудников» [[1372]]. «Сотрудники еврейского происхождения числились даже в штатах суворинского “Нового времени”», Энциклопедия перечисляет пятерых [[1373]].
|
|
|
Долгое время в «Русских Ведомостях» был самой яркой фигурой Г.Б. Иоллос, приглашённый туда Герценштейном, сотрудником газеты с 1880‑х годов. Оба они были и депутатами 1‑й Думы. Дикая атмосфера политических убийств, из которых, по сути, и состояла революция‑«репетиция» 1905‑06 годов, пала на обе их судьбы. По сведениям израильской Еврейской энциклопедии, виновником обоих убийств был Союз русского народа. По Российской Еврейской энциклопедии – на Союзе ответственность за убийство Герценштейна (1906), а Иоллос был убит (1907) «террористами‑черносотенцами» [[1374]].
|
|
|
Деятельность еврейских издателей и публицистов не ограничивалась столичными или высоко интеллектуальными газетами, распространялась и на другой конец популярности, например на простонародную «Копейку», читаемую каждым дворником, – в четвертьмиллионном тираже она «сыграла большую роль в борьбе с антисемитскими клеветническими кампаниями». (Создатель и руководитель её М.Б. Городецкий.) [[1375]] Редактором весьма влиятельной «Киевской мысли» (левее кадетов), был Иона Кугель (один из четырёх братьев, все журналисты), а в ней встречаем и прожжённого Д. Заславского, и, самое трогательное: Льва Троцкого. Крупнейшая газета Саратова издавалась Авербахом‑отцом (шурином Свердлова). Одно время в Одессе существовал «Новороссийский телеграф», с сильно правыми убеждениями, – но против него в 1900 применялись успешно приёмы экономического заглушения.
|
|
|
Были в российской прессе и отдельные «кочующие» звёзды. Здесь выделялся как вдохновенный журналист Л.Ю. Гольдштейн, писавший в самых разных газетах на протяжении 35 лет, и в «Сыне Отечества», и он же создал и редактировал «Россию», уже, кажется, верх патриотизма. (Её закрыли за резкий фельетон против династии – «Господа Обмановы».) Юбилей Гольдштейна отмечен в весенних газетах 1917 года [[1376]]. – Или скромный Гарвей‑Альтус, единожды прославленный фельетоном «Прыжок влюблённой пантеры», зашлёпавшим клеветой министра внутренних дел Н.А. Маклакова. (Но что эти фельетоны в сравнении с уже пережитыми Россией «юмористическими листками» 1905‑07, с невиданной до тех пор наглостью и неслыханным языком поносившими сплошь все власти и всё государственное устройство? Тут стоит отметить оборотня Зиновия Гржебина: в 1905 издавал сатирически неистовый «Жупел», в 1914‑15 – благонамеренное «Отечество», а в 1920 по соглашению с советским Госиздатом наладил русскоязычное издательство в Берлине [[1377]].)
|
|
|
Но если пресса имела разные направления, в том числе между либерализмом и социализмом, а среди публицистов по еврейским темам – между сионизмом и автономизмом, то одна позиция в российской прессе устойчиво оставалась нереспектабельной: отношение к властям с пониманием. Уже в 70‑е годы «необузданность русской прессы» отмечал не раз Достоевский. По отношению к властям она проявилась даже на совещании 8 марта 1881 у только что воцарившегося Александра III, и не раз потом: журналисты вели себя как самовольные представители общества.
Наполеону приписывают выражение: «Три враждебные газеты опаснее 100 тысяч враждебного войска». Эта фраза стала во многом применимой к русско‑японской войне. Русская пресса была откровенно пораженческой в протяжении всей той войны, каждой её битвы. И, ещё важней: она была нескрываемо сочувственной к террору и революции.
Эта пресса, неоглядно развязная в 1905, толковалась в думское время, по словам Витте, как пресса в основном «еврейская» или «полуеврейская» [[1378]]: точнее, с преобладанием левых или радикальных евреев на ключевых корреспондентских и редакторских постах. В ноябре 1905 Д.И. Пихно, редактор национальной русской газеты «Киевлянин», уже 25 лет на этом посту и изучивший российскую печать, писал: «Еврейство… поставило на карту русской революции огромную ставку… Серьёзное русское общество поняло, что в такие моменты печать сила, но этой силы у него не оказалось, а она оказалась в руках его противников, которые по всей России говорили от его имени и заставляли себя читать, потому что других изданий не было, а в один день их не создашь… и [общество] терялось в массе лжи, в которой не могло разобраться» [[1379]].
Л. Тихомиров национального в этом явлении не видел, но в 1910 сделал такие заметки о характере российской прессы: «Хлёсткость на нервы… Односторонность… Не желают приличия, джентльменства… Не знают идеала, понятия о нём не имеют». И воспитанная этой прессой публика «требует бойкости, хулиганства, знаний не может ценить, невежества не замечает» [[1380]].
И, совсем с другого политического края, большевицкий публицист (М. Лемке) выразился о качестве этой прессы так: «В нашу пореформенную эпоху идеи стали дешевы, а информация, сенсация и наглое авторитетное невежество заполнили прессу».
Специфичнее, в культуре, горько жаловался в 1909 и Андрей Белый, уж никакой не правый и не «шовинист»: «Главарями национальной культуры оказываются чуждые этой культуре люди… Посмотрите списки сотрудников газет и журналов России: кто музыкальные, литературные критики этих журналов? Вы увидите почти сплошь имена евреев; среди критиков этих есть талантливые и чуткие люди, есть немногие среди них, которые понимают задачи национальной культуры, быть может, и глубже русских; но то – исключения. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне эсперанто и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык» [[1381]].
В те самые годы предупреждал и дальнозоркий сионист Вл. Жаботинский, жалуясь на «передовые газеты, содержимые на еврейские деньги и переполненные сотрудниками‑евреями»: «Когда евреи массами кинулись творить русскую политику, мы предсказали им, что ничего доброго отсюда не выйдет ни для русской политики, ни для еврейства» [[1382]].
Российская печать сыграла решающую роль в предреволюционном кадетско‑интеллигентском штурме на правительство; её настроение, властно им захваченный, выразил депутат Думы А.И. Шингарёв: «Пусть эта власть тонет! Такой власти мы не можем бросить и обрывка верёвки!». К месту здесь упомянуть, что 1‑я Дума вставала в память жертв белостокского погрома (не соглашаясь, как мы видели, что то была вооружённая битва анархистов с войсками), 2‑я Дума – в честь убитого террористом Иоллоса; но когда Пуришкевич предложил почтить вставанием и память убитых на постах полицейских и солдат – его за то лишили слова и исключили из заседания: разгорячённым парламентариям тогда немыслимым казалось посочувствовать и тем, кто охраняет простой порядок в государстве, необходимый для них же всех, и для общей спокойной жизни.
Верно заключил, но поздно, но в оглядку на прошлое из эмигрантской «Еврейской трибуны» 1923 года, член Союза полноправия А. Кулишер: «В русско‑еврейской общественной среде перед революцией действительно были люди и целые группы, деятельность которых характеризовалась… именно отсутствием чувства ответственности за разброд в умах русского еврейства… распространени[е] неопределённого и легкомысленного “революционизма”… Вся суть их политики была в том, чтобы быть левее кого‑то другого. Всегда оставаясь в роли безответственных критиков, никогда не идя до конца, они видели своё назначение в том, чтобы говорить: “Мало!”… Эти люди были “демократами”… Но были и демократы в особенности, так и именовавшие себя “Еврейскою демократическою группой”, прибавлявшие это прилагательное ко всем неподходящим существительным, сочинявшие невыносимый талмуд демократизма… с целью доказать, что другие недостаточно демократичны… Они создавали вокруг себя безответственное настроение беспочвенного максимализма, отсутствие точного предела в требованиях. Это настроение проявилось с пагубными последствиями в революции» [[1383]]. Разрушительность, истекавшая от той прессы, – действительно была из самых слабых, уязвимых мест государственной России к 1914, к 1917 годам.
Но что же – та «рептильная печать» – то есть ползком перед властями, печать русских националистов? «Русское знамя» Дубровина – говорят, из рук выпадало, до того грубо и бездарно. (А кстати, было запрещено рассылать его в армию, по возражению генералов.) Вероятно, не намного добротней была и «Земщина» – не знаю, не читал обеих. Оскопились, одряхлели и с 1905 потеряли читателей и «Московские Ведомости».
Где же были сильные консервативные, радеющие о русских умы и перья? Почему не создали газет достойного уровня, но противовесных этому разрушительному вихрю?
А – к состязанию с гибкой мыслью и письменностью либеральной и радикальной прессы, столь обязанной в своей энергии и непрерывном развитии сотрудникам‑евреям, русские национальные силы, медлительные благорастворённые умы, совершенно не были готовы тогда (и уж тем более сегодня). Вместо них высовывались озлобленные левой печатью, но совершенно топорные перья. Добавим ещё сюда: правые газеты еле‑еле существовали финансово. А в газетах, содержимых, как писал Жаботинский, «на еврейские деньги», – прекрасная оплата, уже потому богатый набор перьев, и те газеты, все сплошь, прежде всего: интересны. При всём этом левая печать и Дума требовали закрытия «субсидируемой» печати» – то есть тайно и вяло субсидируемой правительством.
Государственный секретарь С.Е. Крыжановский подтверждал, что правительство поддерживало финансово более 30 газет в разных местностях России, но – безо всякого успеха: от отсутствия у правых – образованных людей, подготовленных к публицистической деятельности; отчасти – и от правительственного неумения. Способнее других был И.Я. Гурлянд – еврей из м.в.д., одинокое явление, – который под псевдонимом «Васильев» писал брошюры, и тайная экспедиция рассылала их заметным в обществе лицам.
Итак, у правительства был только сухо‑бюрократический перечислительный «Правительственный вестник». А создать что‑либо сильное, яркое, убедительное, чтобы открыто бороться за общественное мнение, не говорим уже Европы, но хотя бы внутри России, – царское правительство или не догадывалось, или не умело взяться, или это было ему не по силам, и не по смыслу.
На правительственной стороне долго выступало «Новое время» Суворина – живая, яркая, с пульсом (впрочем, пульсом переменным – то за союз с Германией, то с неистребимой ненавистью к немцам), и увы, нередко путающая нужду национального возрождения с замахиванием на евреев. (И основатель её старик Суворин, умирая и деля имущество между тремя сыновьями, поставил им условие, чтобы они не продавали паев евреям.) Витте относил «Новое время» к газетам, которым в 1905 «было выгодно быть левыми… Затем они поправели, а теперь черносотенствуют. Разительный пример такого направления представляет [эта] весьма талантливая и влиятельная газета». Хотя и коммерческая, «это всё‑таки одна из лучших газет» [[1384]]. Она была очень обильна информацией и изрядно распространена – может быть, самая энергичная газета в России и, конечно, самая умная из правых.
А правые деятели? а правые члены Думы? Большей частью вели себя несоразмерно истинному соотношению своих сил и слабостей, действовали напроломно и тщетно, не видели других путей «защиты самобытности русского государства», как взывать к государственным антиеврейским запретам. Депутат Балашов выдвинул в 1911 – вопреки всему вектору времени, его ветрам – программу: укрепить черту оседлости, устранить евреев от печати, суда и русской школы. Депутат Замысловский протестовал против того, что при кафедрах высшей школы, «по скрытой симпатии», оставляют или евреев, или эсеров, социал‑демократов – как будто против «скрытой симпатии» можно убороться государственными средствами! – В 1913 съезд объединённого дворянства требовал (как звучало и в 1908 в 3‑й Думе): пусть не брать евреев на военную службу, но и не допускать на гражданскую, земскую, в городское самоуправление и в присяжные заседатели.
Весной 1911 Пуришкевич, рьяно участвуя в травле падающего Столыпина, предлагал в Думе закраине: «Евреям строжайше воспрещается занятие в Империи каких‑либо должностей в области государственного управления по любому из ведомств… в особенности на её окраинах… Евреи, изобличённые в посягательстве на занятие любой должности по государственному управлению, привлекаются к судебной ответственности» [[1385]].
Итак, правые винили Столыпина – в уступках евреям.
А Столыпин, входя в правительство весной 1906, вынужден был принять Манифест 17 октября 1905 как отныне сущее, хотя и взывающее к поправкам. Слишком ли поспешно, необдуманно, легкомысленно он был подписан Государем – это уже не имело значения, предстояло его выполнять, предстояло в трудностях перестраивать государство – в соответствии с Манифестом, вопреки колебаниям и самого Государя. А из него неотклонимо вытекало уравнение евреев во всех правах.
Разумеется, антиеврейские ограничения сохранялись ещё не в одной России и не только в собственно России. В Польше, почитаемой тогда наряду с Финляндией как угнетённая, они ещё резче выражались от польских настроений. А, пишет Жаботинский, «о таком гнёте над евреями, какой существует в Финляндии, даже Россия и Румыния не знают… Первый встречный финн, увидев еврея за городом, имеет право арестовать преступника и представить в участок. Большая часть промыслов евреям недоступна. Браки между евреями обставлены стеснительными и унизительными формальностями… Постройка синагог крайне затруднена… Политических прав евреи лишены абсолютно». А в австрийской Галиции «в политическом смысле поляки откровенно смотрят на евреев как на материал для эксплуатации в целях упрочнения своей власти над краем… были случаи исключения учеников из гимназии “за сионизм”», всячески стесняются еврейские школы, проявляется ненависть к жаргону (идишу), и даже еврейская социалистическая партия «бойкотируется и преследуется польскими социал‑демократами» [[1386]]. Да и в среднеевропейском австрийском государстве ещё калилась ненависть к евреям и сохранялось множество частных и переменчивых ограничений, как например лечение в Карлсбаде: то – евреям вовсе нельзя, то – можно только летом, а «зимние евреи» допускались лишь под особым наблюдением [[1387]].
Но по системе ограничений в самой России можно весьма понять сводную жалобу тогдашней Еврейской энциклопедии: «Положение евреев представляется крайне неустойчивым, зависящим от толкования или, вернее, от усмотрения любого исполнителя закона, вплоть до самого низшего… Неопределённость… вызывается… крайней трудностью единообразного толкования и применения ограничительных законов… Многочисленные статьи законов дополнены и изменены множеством Высочайших повелений, состоявшихся по докладам отдельных министров… причём не все даже включены в Свод Законов»; «даже наличность специального разрешения подлежащей власти не может дать еврею полную уверенность в незыблемости его прав»; «отказ в исполнении требования низшего представителя власти, анонимный донос конкурента или открытое домогательство более сильного конкурента о выселении еврея – достаточны, чтобы обречь его на скитание» [[1388]].
Столыпин же ясно понимал и несуразность такой обстановки, и неотклонимое направление эпохи к уравнению евреев в правах, уже во многом в России достигнутому.
Численность евреев, живших вне черты, неуклонно увеличивалась год от году. После 1903, когда для жительства и экономической деятельности евреев открылись дополнительно 101 поселение, происходили при Столыпине ещё новые добавления к ним многолюдных поселений – так он сам исполнял меру, не принятую в 1906 царём и отброшенную в 1907 Думой. В дореволюционной Еврейской энциклопедии указано, что к 1910‑12 годам число этих добавочных поселений было 291 [[1389]], новая Энциклопедия называет 299 к 1911 году [[1390]].
Старая Энциклопедия напоминает нам, что с лета 1905, по инерции революционных событий, «правления и советы [учебных заведений] не считались, в течение трёх лет, с процентными нормами» [[1391]]. С августа 1909 процентная норма для евреев в высших и средних учебных заведениях была повышена сравнительно с прежде установленной (отныне: в столицах 5%, вне черты 10%, в черте 15%) [[1392]] – но с тем, чтобы она теперь соблюдалась. Однако поскольку в Петербургском университете студенты‑евреи составляли в 1909 – 11%, а в Новороссийском – 24% [[1393]], это воспринималось как новое ограничение. В прямом смысле новое ограничение последовало в 1911: процентную норму перенесли и на экстернов [[1394]] (мужчин, на женщин это не распространилось; по женским гимназиям вне черты к 1911 реально было 13,5%). В заведения же художественные, торговые, технические и ремесленные приём евреев не ограничивался. «Наряду с средними и высшими школами, евреи устремлялись и в низшие», которые прежде игнорировали. Так, если в 1883 «во всех городских и уездных училищах» евреи составляли 2%, то уже в 1898 мальчики – 12%, девочки – 17% [[1395]]. – Кроме того, «еврейская молодёжь заполнила частные высшие школы», например в Киевском коммерческом институте в 1912 было 1875 студентов‑евреев, в Психоневрологическом – «тысячи». С 1914 любое частное учебное заведение получило право преподавать на любом языке [[1396]].
Да ведь вся эпоха – неизбежно шла ко всеобщему обязательному обучению.
Основная задача Столыпина была – крестьянская земельная реформа, создание крепкого крестьянского землевладения. Его сподвижник в этой работе министр земледелия А.В. Кривошеин, тоже сторонник отмены черты оседлости, одновременно настаивал ограничить «права анонимных акционерных обществ» в скупке земли, ибо через то образовывались компании «крупного еврейского землевладения»; кроме того, «проникновение в деревню часто спекулятивного еврейского капитала затруднило бы успех землеустроительной реформы» (одновременно, боялся он, и рождая антисемитизм в сельских местностях Великороссии, где его никогда прежде не знали) [[1397]]. Столыпин и Кривошеин не могли допустить, чтобы крестьяне оставались в безземельном нищенстве. – В 1906 и еврейским сельскохозяйственным колониям было запрещено приобретать казённые земельные участки, резервируемые отныне для крестьян [[1398]].
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 59; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!