В российском революционном движении 6 страница
Как характерно для всего царствования Александра, последовательности в принимаемых мерах не бывало; правила возглашались, а не возникало действенного контроля за их исполнением. Также, например: «уставом 1817 года о питейном сборе в великорусских губерниях евреям было запрещено там винокурение, однако, уже в 1819 г. запрет был отменён», – «впредь до усовершенствования русских мастеров в винокурении» [[194]].
Разумеется, искоренение еврейских винных промыслов из сельской местности Западного края упиралось в противодействие польских помещиков, корыстно заинтересованных, – а российское правительство тогда ещё не смело действовать против помещиков. Однако в Черниговской губернии, где не было векового укоренения помещичье‑еврейского винного промысла, – его удалось прекратить в 1821, когда губернию постиг неурожай и губернатор донёс, что «“евреи содержат в тяжком порабощении” казённых крестьян и казаков» [[195]]. В 1822 осуществили эту меру и в Полтавской губернии; в 1823 – частично расширили запрет на Могилёвскую и Витебскую. Но дальше эти меры были остановлены усиленными ходатайствами кагалов.
Итак, борьба с винными промыслами путём выселения евреев из деревень – по сути за всё четвертьвековое царствование Александра I не сдвинулась.
Однако винокурение было не единственным видом аренды у помещиков в черте оседлости. Арендаторы брали на откуп и отдельные отрасли хозяйства, отдельные угодья, где мельницу, где рыбную ловлю, где мосты, а то и целиком имения – и тогда под аренду попадали не только сами крепостные крестьяне (такие случаи с конца XVIII в. участились [[196]]), но даже и «хлопские церкви», то есть православные храмы, как сообщает ряд авторов – Н.И. Костомаров, М.Н. Катков, В.В. Шульгин. Те храмы, входя в состав имения, считались личной собственностью католиков‑помещиков, и «в качестве арендаторов евреи считали себя вправе взимать деньги с посещающих храм и с совершающих требы. Чтобы окрестить, обвенчаться или похоронить, надо было получить разрешение “жида” за соответственную мзду»; «малорусские исторические песни наполнены горькими жалобами на “жидiв‑орендарiв”, угнетавших население» [[197]].
|
|
|
Российские правительства уже давно имели в виду эту опасность: чтобы права арендаторов не распростирались на личность крестьянина и прямо на его труд, «чтобы евреи не пользовались личным трудом крестьян и чтобы путём аренды они, как нехристиане, не владели вообще крепостными христианами». И это запрещалось последовательно: указом 1784, сенатскими постановлениями 1801 и 1813: чтобы «евреи деревнями и помещичьими крестьянами ни под каким названием и наименованием отнюдь не владели, не распоряжались» [[198]].
|
|
|
Однако изобретательность и евреев и помещиков на том не отказала. К 1816 году Сенат обнаружил, что «евреи изыскали способ владения под названием крестенций», то есть по условиям с помещиками снимать «с полей посеянный крестьянами их… хлеб и сено, который те же крестьяне должны вымолотить, свозить к винокурням, у евреев же на аренде состоящим, и смотреть за волами, на корм [к крестьянам] поставленными, притом давать евреям рабочих и подводы… евреи вполне таковыми имениями распоряжаются… вместе с тем и помещики, получая от них выгодную за имения аренду, под названием крестенций, запродают евреям весь будущий урожай, в полях их засеянный: почему заключить можно, что упомянутым средством подвергают крестьян своих голоду» [[199]].
Сдаются в аренду как будто не сами крестьяне, а только «крестенция» – а результат тот же самый.
Но и, несмотря на все запреты, практика «крестенций» гибко продолжалась. Запутанная сложность была и в том, что многие помещики и сами попадали в долги к своим арендаторам‑евреям, получали от них деньги под залог своего имения, – вот евреи и распоряжались тем имением и трудом крепостных. Но когда в 1816 Сенат «постановил отобрать у евреев имения», он предоставил им же самим заботиться о возврате одолженных сумм. Кагальные депутаты тут же принесли всеподданнейшую просьбу об отмене этого распоряжения – и главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий кн. А.Н. Голицын убедил Государя, что «несправедливо повергать один класс виновных наказанию, изъемля из оного» помещиков и чиновников. Помещики «могут ещё выиграть, если откажутся возвратить данные им за крестенций капиталы и самую крестенцию удержат в свою пользу»; отдав земли евреям вопреки закону, теперь обязаны вернуть им деньги [[200]].
|
|
|
Служивший в те годы в армии в западных губерниях будущий декабрист П.И. Пестель, уж никак не защитник самодержавия, а пламенный республиканец, записал некоторые свои наблюдения о тамошних евреях. Наблюдения эти Пестель включил частично в исходные положения своей государственной программы («наказ для временного Верховного правления»). «Ожидая Мессию, считают себя евреи временными обывателями края, где находятся, и потому никак не хотят земледелием заниматься, ремесленников даже отчасти презирают и большею частью одною торговлею занимаются». – «Еврейские духовные лица, называемые раввинами, содержат свой народ в неимоверной от себя зависимости, запрещая именем веры всякое чтение каких бы то ни было книг, кроме Талмуда… Народ, не ищущий просветиться, останется всегда под властью предрассудков»; «Зависимость евреев от раввинов идёт так далеко, что всякое приказание, сими данное, исполняется свято и беспрекословно». – «Тесная между евреями связь даёт им средства большие суммы накоплять… для общих их потребностей, особенно для склонения разных начальств к лихоимству и ко всякого рода злоупотреблениям, для них, евреев, полезны[м]». Как они легко становятся владетельными, «ясно видеть можно в тех губерниях, где жительство своё они имеют. Вся торговля там в их руках и мало там крестьян, которые бы посредством долгов не в их власти состояли; отчего и разоряют они ужасным образом край, где жительствуют». – «Прежнее правительство [Екатерины] даровало им много отличных прав и преимуществ, усиливающих зло, которое они делают», – например, право не давать рекрутов, право не объявлять об умерших, право судиться между собой по приговорам раввинов, а «сверх того они всеми теми же правами пользуются, как и прочие народы христианские». И «ясным образом усмотреть можно, что евреи составляют в государстве, так сказать, своё особенное совсем отдельное государство и при том ныне в России пользуются большими правами, нежели сами христиане». Так «не может далее длиться такой порядок вещей, утвердивший неприязненные отношения евреев к христианам и поставивший их в положение, противное общественному порядку в государстве» [[201]].
|
|
|
В последние годы царствования Александра I состоялось общее устрожение экономических и прочих запретов против еврейской деятельности. В 1818 сенатский указ: впредь «христиан евреям ни по какому случаю в выслугу за долги не отдавать» [[202]]. – В 1819 указ о прекращении «работ и услуг, отправляемых крестьянами и дворовыми людьми для евреев» [[203]]. Тот же Голицын докладывал комитету министров, что «христиане, живущие в домах у евреев, “не только забывают и оставляют без исполнения обязанности христианской веры, но принимают обычаи и обряды еврейские”» [[204]]. И состоялось решение о «недержании евреями в домашнем услужении христиан» [[205]]. При этом считалось, что «это было бы полезно и для бедных евреев, которые могли бы заместить христианскую прислугу» [[206]]. Однако такого не произошло. (И как не удивиться: в еврейской городской массе были бедность и нищета, «большей частью бедные, едва снискивающие себе пропитание» [[207]], – но вовсе никогда не наблюдалось обратное: евреи не шли в домашнее услужение к христианам. Значит были и удерживающие соображения, но и средства к жизни от сплочённых общин.)
Однако уже с 1823 использовать наём христиан разрешено евреям‑откупщикам. Да «строгое соблюдение запрета», например христианам не обрабатывать землю евреев, «с… трудом осуществлялось на практике» [[208]].
В те же годы, в ответ на быстрое развитие секты субботников в Воронежской, Самарской, Тульской и других губерниях, приняты были меры к устрожению и черты оседлости. Так, «в 1821 евреи, обвинённые в “тяжком порабощении” крестьян и казаков, были изгнаны из сельских местностей Черниговской губернии, в 1822 – из деревень Полтавской» [[209]].
В 1824 Александр I, заметив, при поездке по Уральскому хребту, на горных заводах «значительное число евреев, которые, “занимаясь тайной закупкой драгоценных металлов, развращают тамошних жителей ко вреду казны и частных заводчиков”», повелел, «чтобы евреи “отнюдь не были терпимы как на казённых, так и на частных заводах в горном ведомстве”» [[210]].
Сходно подрывала казну и контрабанда вдоль всей западной границы России, бестаможенный провоз товаров и продуктов в обе столицы и торговля ими. Губернаторы доносили, что контрабандой занимаются преимущественно евреи, как раз и заселяющие густо пограничную полосу. В 1816 было распоряжение по Волынской губернии полностью выселить евреев из 50‑вёрстной приграничной полосы, даже в течение трёх недель. Выселение по этой губернии продолжалось 5 лет, и произведено лишь частично, а с 1821 новый губернатор разрешил евреям возвращаться на свои места. – В 1825 состоялось постановление общее, но гораздо осторожнее: выселению подлежали лишь те евреи, кто не был приписан к местным кагалам, либо не имел в приграничной полосе своей недвижимости [[211]]. То есть теперь выселять намеревались лишь явно нахожих. Впрочем, мера не проводилась последовательно.
Одновременно с Положением 1804 г., его пунктом о выселении евреев из деревень западных губерний, перед государственными властями естественно стал вопрос: куда же переселять? Города и местечки уже были густо населены, и густота эта усугублялась жестокой конкуренцией в мелкой торговле при крайне слабом развитии производительного труда. Между тем – южнее Украины пустовала обширная, малонаселённая и плодородная Новороссия. Самый очевидный поворот государственного смысла и был: побудить выселяемую из деревень непроизводительную еврейскую массу – к земледелию в Новороссии. Десятью годами раньше Екатерина пыталась осуществить это побуждение тем, что ввела на евреев двойную подать, но открыла им полностью освободиться от неё переселением в Новороссию на сельское хозяйство. Однако эта двойная подать (о ней много упоминаний у еврейских историков) не была реальна уже потому, что не было учёта еврейского населения, знал его только кагал и скрывал от властей едва ли не половину численности. (К 1808 году она и перестала спрашиваться.) Та екатерининская льгота никого из евреев к переселению не побудила.
Ныне, специально и только для евреев, было выделено в Новороссии 30 тыс. десятин земли «на первый раз», то есть с возможными затем добавками, по потребности. Правительство предлагало для переселенцев крупные льготы: получение в Новороссии в потомственное владение (не в собственность) на семью по 40 десятин казённой земли (средний по России крестьянский земельный надел был – несколько десятин, редко за десять), денежные ссуды на переезд и устройство хозяйства (покупку скота, инвентаря и пр., ссуды возвращать только после 10 лет и ещё в течение 10 лет), также предварительную постройку рубленых изб для переселенцев (в этой местности не только у всех мужиков, но даже у некоторых помещиков были дома глинобитные) – и освобождение от податей на 10 лет, и это при сохранении личной свободы (в то крепостное время) и покровительстве властей [[212]]. (А рекрутской повинности по Положению 1804 евреи и так тогда не несли, денежная компенсация её входила в подать.)
Просвещённые еврейские деятели, тогда ещё очень немногочисленные (Ноткин, Левинзон), тоже поддерживали эту государственную инициативу – «это должно быть достигнуто мерами поощрения, а отнюдь не принуждения», – разумно понимая необходимость для своего народа переходить к производительному труду.
Вся 80‑летняя – и мучительная – эпопея еврейского земледелия в России представлена в объёмном кропотливом труде еврея В.Н. Никитина, ребёнком взятого в кантонисты (там получившего и это имя), затем посвятившего немало лет изучению архивов обширнейшей – неопубликованной – официальной переписки по Петербургу и Новороссии. Всё это обильно представлено в его книге, наслоем множества документов и статистики, с многократной повторительностью, иногда противоречивостью донесений разнонастроенных инспекторов в далёкие друг от друга годы, с детальными таблицами, не всегда полными, это никем потом не приведено в стройность, – и составляет, для нашего тут весьма краткого обзора, материал чрезмерно богатый. Всё же попытаемся, плотно цитируя, извлечь из него картину объёмную и наглядную.
Цель правительства была, признаёт Никитин, кроме государственной задачи освоения обширных ненаселённых земель, – расселить евреев просторнее, чем они живут, привлечь их к производительному физическому труду и удалить от «вредных промыслов», при которых они «массами, волей‑неволей отягощали и без того незавидный быт крепостных крестьян». «Правительство… предлагало им обратиться к земледелию», имея «в виду улучшение их же быта… Правительство… нисколько не завлекало евреев обещаниями, а напротив, всячески воздерживало от переправки более 300 семейств в год» [[213]], переселение тормозили до постройки домов на местах, приглашали евреев слать пока в Новороссию ходоков для разведки.
Идея‑то была отначала благая, но не соразмерявшая настроения евреев‑переселенцев и малых организационных способностей российской администрации. Замысел был уже потому безнадёжен, что земледелие – это большое искусство, воспитываемое лишь в поколениях, а против желания, или при безучастности, людей на землю не посадить успешно.
Как было отведено для евреев в Новороссии 30 тыс. десятин, так потом десятилетиями неприкосновенно держалось только для них. (Публицист И.Г. Оршанский позже высказывал суждение, что еврейское земледелие могло бы быть успешным только передачей евреям казённых земель тут же, поблизости, в Белоруссии, где сельский быт был у них на виду [[214]]. Но этих земель там и не было, например в Гродненской губ. всего 200 десятин – и это при бедных неплодородных почвах «где всё население страдало от неурожая» [[215]].)
Однако «евреи далеко не спешили в земледельцы». Желающих переселяться сперва оказалось лишь три дюжины семейств. Надежда евреев была, что, может быть, ещё отменится, не состоится их выселение из деревень Западного края, на которое в 1804 был отпущен трёхлетний срок, однако оно всё не начиналось. Но роковой предельный срок – 1 января 1808 – вот приближался, уже и под конвоем перегоняли из деревень в местечки, и с 1806 началось‑таки движение евреев к переселению, тем более что распространились слухи о выгодности его. Теперь стали подавать заявления массами, «рвались… как в обетованную землю… точно их предки из земли халдейской в землю ханаанскую», и даже «тайно уходили туда группами, без позволения и даже без паспортов». (А то – уже полученный паспорт продавали лицам другой этапной партии, а себе – требовали новый как вместо утерянного.) Желающих «день ото дня числом преумножается», и все «настойчиво просят землю, жилья и пищи» [[216]].
Напор был больше, чем основанная в Херсонской губернии Попечительная контора для евреев‑переселенцев готова была принять: не успевали строить дома, рыть колодцы, устройству мешали и степные расстояния и недостаток мастеров, врачей и ветеринаров. Правительство «не скупилось ни на деньги, ни на разумные распоряжения, ни на симпатии к переселенцам», но губернатор Ришелье в 1807 просил ограничить темп вселения до 200‑300 семей в год, и только тех принимать неограниченно, кто хочет переселяться за свой счёт. «В случае неурожая придётся кормить этот народ несколько лет сряду». (Беднейшие поселенцы получали ежедневные кормовые.) – Однако губернаторы Западного края стали произвольно отпускать просящихся вне партий – и был потерян точный учёт, сколько же переселенцев пошло. Это вызывало их бедствия в пути, нищету, болезни и смерти [[217]]. А некоторые – просто исчезали по пути.
Степные расстояния (где сто, а где и до трёхсот вёрст от колонии до конторы) и неготовность администрации к точному учёту и правильному распределению приводили к тому, что одни поселенцы получали больше, другие меньше; жаловались на неполучение кормовых и ссудных. Малочисленные смотрители колоний не успевали доглядывать. (Смотрителям выплачивалось жалкое содержание, они часто не имели своих лошадей и обходили земли пешком.) Были поселенцы, кто и после двух лет на новом месте не имели ни хозяйства, ни посевов, ни хлеба. Из таких бедующих – отпускали кто куда хочет. Поступали «просьбы евреев об исключении их из земледельческого звания», тогда увольняли из поселенцев в их прежнее состояние мещан, но «из уволенных и пятая доля не вернулась назад, а пустилась в праздношатательство». (А вместе с отчисленными пропадали и выданные им ссуды.) Некоторые поселенцы «то появлялись в колониях, то исчезали без спроса и бесследно», некоторые слонялись по ближайшим городам – «торговать по старой привычке» [[218]].
Многие донесения конторы и инспекторов отражают, как новые поселенцы вели хозяйство. К поселенцам, «не знаю[щим], как что начать и кончать», наняты для обучения их – государственные крестьяне; так, распашку «производят большею частью наймом русских». Усвоена привычка: «исправлять недостатки наёмными рабочими». Засевают лишь незначительную часть отведенной земли и используют для посева не лучшие семена, а некоторые, хотя и получили особые семена на посев, вообще не пашут землю и не сеют, или впустую теряют семена при посеве и теряют при уборке. По неопытности ломают инструмент, а то и прямо продают земледельческие орудия. Не умеют пастушествовать. «Режут скот на пищу, а после жалуются на неимение скота», другие – продают полученный скот и на него покупают хлеб. Не заготовляют кизяков, и избы стали сыры от недостатка топлива; а домов, приходящих в упадок, не поправляют. Не сажают огородов. Соломой, заготовленной кормить скот, топят избы. По неумению жать, косить и молотить поселенцы не могут и наняться на работу в соседние селения, их не берут. От нечистого содержания жилищ – болезни. Они «отнюдь не ожидали, что их самих будут принуждать непременно заниматься сельскими работами», очевидно, они понимали – хлебопашество наёмными рабочими, а когда скот размножится – торговать и по ярмаркам. Поселенцы и дальше «всё надеются на вспоможение казны». Жалуются, что «доведены до самого жалкого положения», – и это действительно так; что они – износились до лохмотьев, и это тоже так, – но, возражает инспекция: «не имели одежды по лености, ибо не держали овец, не сеяли льна [и] конопли», и женщины не пряли, не ткали. (Да, конечно, заключал своё донесение один из инспекторов, евреи не справлялись с хозяйством по «привычке к беззаботной жизни, малой старательности и неопытности к сельским работам». Однако считает справедливым прибавить: «к земледелию надобно подготовляться с юных лет; евреи, до 45 и 50 лет дожившие в изнеженной жизни, – не в силах скоро сделаться земледельцами» [[219]].) Расходы казны на поселенцев требовались вдвое и втрое намеченных, всё время испрашивались добавки. Ришелье утверждал, что жалобы «происход[ят] от одних празднолюбивых, а не от добрых хозяев», хотя, отмечает другой доклад, «к вящему же их несчастию, они, с самого их поселения, “ни одного года не были ободрены порядочным урожаем”» [[220]].
Из Петербурга, так отзывались на «дошедши[е] до министерства многи[е] факт[ы]… что евреи преднамеренно уклонялись от землепашества»: «Правительство пожертвовало для них казённым пособием с надеждою, чтобы были земледельцами не по одному названию, а на самом деле». «Некоторые из поселенцев, без побуждения их к трудолюбию, могут надолго остаться в убыток казне» [[221]].
Наплыв еврейских переселенцев на казённый счёт в Новороссию, не управляемый и не обеспечиваемый успешностью строительства, был в 1810 временно приостановлен. А в 1811 Сенат восстановил право евреев содержать винные откупа в казённых селениях губерний черты оседлости, а когда это узналось в Новороссии, то «поколебало во многих желание остаться земледельцами и, не взирая на запрет выпускать их, – иные уходят без письменных видов и поступают в шинкари в помещичьи и казённые селения». – К 1812 открылось, что из вышедших уже на поселение 848 семейств осталось налицо 538, в отлучках 88 семейств (уходили на промысел в Херсон, Николаев, Одессу, даже в Польшу), а остальных – вовсе нет, исчезли. – Да весь этот опыт, само такое «водворение было совершенно новое, не только в России, но, кажется, во всей Европе» [[222]].
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 60; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!