Значение рисунков на дисках виэрдина 32 страница
– Остановись здесь, – приказал Байкер и указал стволом винтовки, где именно. – А теперь отвечай на вопросы, да смотри не задумывайся. Кто ты такой и какого черта тебе здесь нужно?
Говорить правду Гэннон не собирался. Он уже открыл рот, чтобы соврать, но вдруг заметил какое‑то движение в конце коридора. Потом Байкер не мог вспомнить, услышал ли он сам что‑то или предупреждением ему послужил взгляд Гэннона. Он только понял, что надо отшатнуться, и поскорей.
Едва он успел податься в сторону, как в воздухе что‑то просвистело, что‑то маленькое и грозное. Тихо звякнув, оно вонзилось в стену. Байкер увидел, как появившийся сзади второй неизвестный выплюнул что‑то вроде сигары и навел на него револьвер. Вскинуть винтовку Байкер не успел бы, да и выстрелить первым уже не мог.
Выстрел Такера прогремел рядом с ним, Байкер увидел, как человек с револьвером подскочил на несколько дюймов, упал на спину и на груди у него расплылось красное пятно. Гэннон бросился к лестнице. Тряхнув головой, оглушенный выстрелом Такера, Байкер упер винтовку в бедро и собрался взвести курок.
– Надо взять его живым! – крикнул Такер. – Захватить хоть одного!
Промчавшись мимо Байкера, инспектор понесся к лестнице, Байкер бросился за ним по пятам. Они увидели, что Гэннон достиг нижней площадки, и рядом с ним оказался еще один тип. Стоя к ним спиной, он нажимал на ручку, стараясь открыть дверь…
|
|
|
– Не тронь дверь! – взревел Байкер.
Такер остановился, прицелился, но было поздно. Бык открыл дверь, и началось светопреставление.
Первая же трагг‑а когтями разорвала Быка на куски.
Гэннон замер. Пытаясь осознать, что происходит, он терял драгоценные секунды. Невероятно! Этого не может быть!
Тут Байкер и Такер одновременно открыли огонь. Первая трагг‑а упала назад на следовавших за ней двух других чудищ, но под их напором отлетела в сторону, а они прорвались в дверь мимо нее. Смрад, исходивший от них, отравлял воздух. Они выли и визжали под градом пуль, которыми их осыпали Байкер с инспектором. Трое из чудищ свалились, но без конца появлялись новые. Подбили еще четверых трагг, но тут у Такера кончились патроны. Он ринулся вниз по ступенькам и, ударив бесполезным теперь оружием по морде одной из гадин, выбил ей все зубы. Упав, Такер откатился в сторону, спасаясь от когтей твари, уперся револьвером ей в бок, коленом в брюхо.
– Дверь! – вопил Байкер, стараясь привлечь внимание Гэннона. Он боялся стрелять, чтобы не задеть Такера. – Закрой дверь!
Размахивая винтовкой, как дубиной, Байкер сбежал с лестницы. Его окрик вывел Гэннона из столбняка. Молотя кулаками, он как тигр бросился вперед. Первую трагг‑у он сразил ударом в горло. С размаху переломил тянувшуюся к его груди когтистую лапу. Лягаясь и отбиваясь от второго чудища, он пробился к двери. Напружинив мускулы, Гэннон силился ее закрыть, но напор трагг был слишком мощным. Их было не счесть.
|
|
|
Глазам Шевье, который первым из помощников Гэннона спустился вниз, открылась сцена из дантовского «Ада». Оценив обстановку, он поднял револьвер и открыл огонь. Его примеру последовал Мерсье, появившийся на лестнице через полсекунды.
Когда ряды чудовищ дрогнули под перекрестным огнем, израненный трагг‑ами Байкер пробрался к Гэннону. Вдвоем они навалились на дверь. После того как несколько секунд спустя к ним присоединился Такер, им удалось ее захлопнуть, и Байкер задвинул засов. Спустившийся с лестницы Шевье прикончил одну из трагг, которую Гэннон только отшвырнул в сторону. Отбросив пустую обойму, он полез в карман за новой.
В холле внезапно воцарилась тишина. Байкер закачался и рухнул на колено. Гэннон и двое его сообщников уставились на инспектора, который слишком ясно понимал опасность положения, глядя на свой незаряженный револьвер, валявшийся на полу среди трупов чудовищ. И тут Дом задрожал так, будто его затряс великан.
|
|
|
Все как один попадали. Попадали на трупы трагг, от зловония которых всех замутило. Они валялись, беспомощные, будто тряпичные куклы. Уцелевшая до сих пор мебель каталась вокруг, разбитые стекла картин и осколки растрескавшихся ваз усеивали пол. Но вот тряска прекратилась. Наступила зловещая, чреватая опасностью тишина.
– Пресвятая Матерь Божья! – глухо воскликнул Мерсье, увидев царивший вокруг хаос.
Никто не шевелился. Все ждали, что Дом снова начнет трясти. Ждали, что вот‑вот под напором чудищ опять распахнется дверь. Проходили секунды, и вдруг фосфоресцирующее свечение вдоль стен угасло, и вспыхнул электрический свет.
– Слава богу! – проговорил Такер. Он посмотрел на Байкера. – Отбились?
Байкер склонил голову набок и прислушался.
– Это включился запасной генератор, – сказал он. – Я поставил его на автоматическое включение.
– То есть?
– В Доме свои генераторы на случай, если прекратится подача энергии или еще что случится.
– За окнами светлеет, – заметил Гэннон. Он поднялся и брезгливо поглядел на испачканный костюм.
– Мне это не нравится! – сказал Байкер.
– Да неужели? – ядовито прошептал лежащий напротив него Шевье.
|
|
|
Байкер покачал головой. Он говорил не об этой… бойне. Пока дверь была открыта, он почуял что‑то таившееся за ней, что‑то исполненное такой лютой злобы, что у него душа ушла в пятки. Ощущение ужаса сейчас чуть ослабело, но совсем не прошло. Поднимаясь на ноги, он чувствовал, как его одолевает безотчетный жуткий страх. Переступив через мертвую трагг‑у, он подошел к окну и онемел. Такер, все еще во власти адреналина, сразу учуял неладное и приблизился к Байкеру.
– Что такое? – начал он было, но, взглянув в окно, только выругался: – Проклятие!
Он быстро обернулся, и Шевье тут же прицелился в него из револьвера.
– Перестань, Майк, – прикрикнул на Шевье Гэннон. Он посмотрел на инспектора. – Надо бы поговорить.
Он тоже увидел, что за окном. Вместо улицы О'Коннор там простирались заросли высокой травы. За ними виднелся лес. Они не понимали, где они, но всем было ясно, что не в Оттаве!
Такер холодно посмотрел на Гэннона, неторопливо зарядил свой револьвер и убрал его в кобуру, висевшую на боку.
– Все равно ты мне не поверишь, – сказал он.
Гэннон перевел взгляд от окна на мертвую трагг‑у.
– Попробую, – процедил он.
Проследивший за взглядом Гэннона, Такер кивнул. Однако он не успел ничего сказать, так как вмешался Мерсье.
– Как может дверь выдерживать напор этих… тварей? – спросил он. – И что это за мрази, скажите, пожалуйста?
– Дверь выдержит.
Все обернулись – это произнес Джеми; они с Тропманом спускались по лестнице.
– Ну, как вы там? – спросил Байкер. – Все в порядке? Как Салли и мадам Финч?
– Все пока в полной сохранности, – кивнул Джеми, – но уцелели мы чудом. Книжный шкаф рухнул и чуть не придавил всех нас. – Он указал подбородком на окно. – Мы, кажется, попались. – Его голос звучал напряженно.
– Да долго ли сможет эта дверь удерживать проклятых гадин? – настаивал на своем Мерсье. – И какого черта они не прутся прямо в окна?
– Дом окружает некая защитная оболочка, она их отпугивает, – объяснил Тропман. – Когда дверь открыли, в оболочке образовался просвет, в него эти чудища и полезли. Пока дверь закрыта, им к нам не проникнуть. И не достать нас.
– А мы не можем отсюда выйти, – добавил Байкер. – Господи! И выходить‑то некуда! Где мы?
– У Тома в Ином Мире, приходится это признать, – сказал Тропман; видно было, что он смертельно устал.
– А Томас Хенгуэр здесь? – спросил Гэннон.
– Ах, вот зачем вас сюда принесло! – вскинулся Такер. – Что вам от него нужно? На кого вы работаете?
– Знаете, инспектор, у нас сейчас проблемы посложней, – устало вмешался Тропман. – Эти твари наверняка вернутся! Страсти нас ждут вполне реальные, и они только начались. Так что помоги нам Боже!
Мал‑ек‑а дал передышку союзникам врага. Удалившись, он оставил у Дома кучку трагг – следить, чтобы враги не вышли наружу, а сам решил заняться пока другими делами.
Он и сам не знал, почему ему непременно надо уничтожить друида, чувствовал только, что должен это сделать. Ему казалось, что разнести Дом он может в два счета, особенно теперь, когда Дом очутился в Ином Мире, но пришлось убедиться, что и здесь Дом был все так же неприступен.
Перед Мал‑ек‑ой снова возникла картина того, как друид, прежде чем Мал‑ек‑а напал на него, бросил на поляне костяшки своего магического виэрдина. Еще одно существо – Девушка – обладала секретом, нужным Мал‑ек‑е. Ну а она маленькая и не знает, что такое Путь. С ней он легко справится. А овладев ее талисманом, дарующим силу, он вернется к Дому и в последний раз сразится с друидом.
Спешить было ни к чему. Главное – достичь удовлетворения. А удовлетворенным Мал‑ек‑а мог ощутить себя, только когда друид будет мертв.
Часть III
ВОИНЫ И ОХОТНИКИ
Ничто не исчезает, все только изменяется.
И. В. Гёте
Глава первая
Желая снова перенестись к Талиесину, Сара убедилась, что путешествовать между мирами, да еще из одного времени в другое, надо по особым правилам. На этот раз она постигла еще одно из них – нельзя перемещаться слишком часто.
Она почувствовала под собой твердую землю, но ноги были так слабы, что не держали ее, а в голове будто вихрь бушевал. Сара упала на мокрые водоросли. В виски словно впивались иглы, хорошо, что она не поела, а то ее бы вывернуло наизнанку. Сара только и смогла, что свернуться клубочком и сжать руками голову. Раздирающая виски боль постепенно ослабела, так что с ней уже можно было мириться.
Когда Саре перестало казаться, что голова вот‑вот отвалится, она медленно разогнулась, еще медленнее села и огляделась. Из‑за слез, застилавших глаза, она плохо видела, пришлось утереть их полой плаща.
Она все еще была на берегу, но не могла понять, где именно. Небо было покрыто тучами. Ей трудно было судить, от утреннего или вечернего прилива осталась мокрая полоса, на которой она сидела. Небо, затянутое серыми облаками, казалось холодным и неприветливым. За ее спиной поднималась круча, местами поросшая черными елями, между ними выступали покрытые трещинами утесы. Справа от Сары утесы уходили прямо в воду. Слева простиралось болото. Берег бухты усеивали обломки плавника, и всюду вокруг стлались по песку побелевшие от соли водоросли.
«Опять не туда попала», – подумала Сара, но на третью попытку решаться было нельзя. Во всяком случае не сразу.
Несколько минут она тихо сидела, пытаясь подавить разочарование, грозившее снова вызвать поток слез. Там, в стойбище квин‑он‑а, она чувствовала себя уверенно и ничего не боялась. Но сейчас, когда даже представить невозможно, где она и в какое время угодила, – ей больше всего хотелось сдаться. Да и что она пыталась доказать? Что может творить чудеса не хуже, чем Киеран и все прочие?
Она подумала о Джеми и Байкере, наверное, они волнуются из‑за нее, и еще как! Ведь ее нет в Доме уже так долго – ей, по крайней мере, казалось, что целую вечность, хотя Киеран объяснил ей, что здесь, в Ином Мире, время течет совсем не так, как в ее родном.
Господи, до чего же все запутано!
Сара закусила дрожащую губу и тут же рассердилась на себя. Она же в этом деле новичок! Напрасно она ожидала, что так сразу все получится – раз, два, и готово. Сейчас надо немножко отдохнуть, а потом попробовать снова. Пусть только голова перестанет болеть.
Ярдах в шести от нее на берег опустилась чайка и с любопытством уставилась на девушку. Взгляд у нее был лихой, как у старого моряка, и выступала она так гордо, что Сара даже заулыбалась.
Она поднялась на ноги, хотя ее еще слегка качало, подхватила футляр с гитарой и огляделась. Ее чайка, взлетевшая в воздух, была уже не одна. В сером небе кружились и вились ее компаньонки. В воде, у подножия утесов Сара увидела черных кайр. С моря в бухту прилетел, тряся двумя хохолками, баклан. Подняв голову, Сара следила за его полетом и вдруг замерла, сердце ее забилось – над вершиной утеса она увидела дымок.
Значит, она здесь не одна!
Правда, день сегодня не из удачных, вряд ли это окажется костер рыжекудрого барда из древнего Уэльса… Сара стояла в нерешительности, не зная, как поступить. Выбор был невелик, ей не пришлось тратить много времени, чтобы принять решение. Либо это дым от костра Талиесина, либо у костра сидит кто‑то другой. Оставшись на берегу, она может просидеть целую вечность и ничего не узнать, лучше забраться наверх и посмотреть. Сара подняла глаза к небу. Тучи сгустились и, видимо, угрожали дождем. Она вздохнула. Нечего медлить, ожидание делу не поможет.
Однако, наконец решившись, она тут же пожалела об этом. Отважиться залезть наверх было легко, а вот карабкаться по отвесному склону, продираясь сквозь низкий кустарник и поминутно оскальзываясь, оказалось делом опасным. Как ей хотелось бы, чтобы гитара не била ее по боку! Как ей хотелось бы, чтобы тот, кто развел этот костер, догадался развести его в более удобном месте, на берегу, а не на поднебесной круче! Как она жалела, что, встав в то утро с постели, нашла это кольцо! Хоть бы оно никогда не попадалось ей под руку! (Ну а по правде‑то говоря, она ни о чем не жалела, просто ей хотелось поворчать.)
Через три четверти часа, растрепанная и запыхавшаяся, Сара добралась до вершины утеса. Последние несколько футов она ползла, толкая перед собой гитару, и в конце концов упала на каменную плиту, выступавшую из‑под густо растущих старых елок, чьи верхушки упирались в небо. У нее хватило глупости оглянуться и посмотреть вниз, отчего она чуть снова не покатилась со склона, так сильно у нее закружилась голова. Это на такую высоту она поднялась?
Сара прислонилась к камню, чтобы прийти в себя, потом с тихим стоном выпрямилась и побрела к костру. На вершине кустарник был реже, но нижние ветки елей цеплялись за волосы и подол. Ступать бесшумно было трудно.
За время своих приключений Сара твердо усвоила – то, что ищешь, никогда не выглядит так, как ты ожидаешь. Отодвинув тяжелую ветку, она оказалась на маленькой поляне. Сооружение, стоявшее на краю утеса, поразило ее.
«А чего я, собственно, ждала? – подумала Сара. – Что еще можно было здесь увидеть?»
Она разглядывала небольшую башню высотой в два этажа и диаметром в двадцать футов, с фундаментом из камня, бревенчатыми стенами и крышей, покрытой дерном. Башня была старая, и казалось, ей бы стоять на поросшем вереском утесе, наблюдая за морем с берегов старой Ирландии, а не здесь, в окружении елей и кедров, на скале, еще более серой в свете заката.
Вокруг царила тишина. Еле слышно далеко внизу раздавался плеск волн о скалы. Скрытое темной тучей солнце наконец село, и сумерки перешли в ночь. И, точно по сигналу, лес вокруг Сары ожил.
Деревья словно вытягивали затекшие, вросшие в землю корни и бряцали на ветру ветками, как саблями. В кустах кто‑то возился и шелестел. Потом в чаще раздался вой. У Сары мурашки побежали по коже. И сразу же следом за воем до нее донеслись похожие на звон колокольчиков звуки арфы, сопровождаемые тихим гудением барабана, как будто кто‑то хотел пролить бальзам на раны воющего.
Сара задрожала: опасения в ее душе сменялись надеждой. Лес казался полным ужаса, а башня манила, как тихая пристань. Сара стрелой помчалась через поляну, сердце колотилось в горле, гитара била по боку. Едва она добежала до башни, вой раздался снова, Сара прижалась к деревянной двери, нащупывая рукой задвижку или замок, чтобы открыть ее.
Музыка стихла. Сара прильнула к двери лицом, чувствуя, что лес обступает ее. Она подняла руку, чтобы постучать, но дверь внезапно открылась, и Сара влетела внутрь. Гитара зазвенела, упав на твердый, покрытый тростником пол. Сара подняла глаза и увидела, что на нее с любопытством смотрит громадный голубоглазый бородач, его желтые, как рожь, волосы были переплетены бусинами. Пока он медленно закрывал дверь, Сара огляделась.
И увидела Талиесина.
Он застыл, отставляя арфу в сторону, и побледнел так, точно перед ним оказалось привидение. У ног его лежал старый Хов, взлохмаченный как всегда, он поблескивал карими глазками сквозь космы, падавшие ему на нос. Напротив барда сидела индианка, чье лицо показалось Саре знакомым. Ее черные будто смоль волосы были тоже заплетены в косички и украшены бусинами, как у русоволосого великана, а платье из белой оленьей кожи украшали ракушки и бусины. На плечи женщины, точно шаль, было накинуто пестрое одеяло. На коленях она держала маленький барабан.
Комната, не разделенная перегородками, выглядела просторной. Вдоль одной стены стоял деревянный стол, на нем громоздилась глиняная посуда. Из стены торчали крючки, с которых свешивались одеяла и меха. Большое окно выходило на вершину холма и на море. За спинами Талиесина и женщины в большом очаге горел огонь. Они сидели на разбросанных перед очагом медвежьих шкурах.
Сара почувствовала, что кто‑то берет ее за руку, вздрогнула, но позволила бородатому великану, открывшему дверь, помочь ей подняться. Талиесин наконец отставил арфу в сторону и встал. Женщина с загадочной улыбкой переводила глаза с него на Сару.
– Сара, ты призрак? – спросил наконец бард.
– Не призрак, не призрак! – заверил его великан. – У нее и плоть и кости, брат!
– Призрак? – пробормотала Сара. – О чем ты?
– Я не думал, что снова тебя увижу, – пояснил Талиесин, – решил – ты исчезла и никогда не вернешься.
Женщина, сидевшая напротив него, лукаво засмеялась. Талиесин нахмурился, не отрывая глаз от Сары.
– С тех пор как мы виделись, прошел целый год.
– Год? – изумилась Сара. – Да я только вчера ушла от тебя!
– В Ином Мире и время ведет себя по‑иному, – ответил Талиесин.
Это прозвучало как завершение разговора, так показалось Саре. Она всматривалась в Талиесина и женщину. Ей было неловко. Впрочем, чего она ждала? Что ее встретят с распростертыми объятиями?
– Ну хватит! – внезапно проговорила женщина. Она поставила на пол барабан, встала и в знак приветствия протянула к Саре руки. – Эти двое слишком долго жили как волки в лесу, совсем позабыли о манерах. Меня зовут Мэй‑ис‑хюр – Сердце Лета. А за тобой стоит мой муж – Хаган Хролф‑гет. Добро пожаловать в наше жилище! Тотем в нем над дверью, правда, не висит, но это дом Матери‑Медведицы, а в ее доме всем гостям всегда рады – друзья ли они или враги, и когда бы ни пришли – рано поутру или ночью, в час, когда духи охотятся.
Сара поняла, кого ей напоминает женщина – Ха‑кан‑ту, Девушку‑Лосиху из Девственных Лесов; голова у Сары шла кругом. Великан у дверей был похож на викинга. А если вспомнить еще о валлийском барде и о ней самой… что же можно сказать о здешнем сборище? Довольно причудливая компания.
– Ступай к огню, – сказал Хаган. – Ты вся дрожишь от ночного холода. Иди погрейся. Еды и питья у нас на всех хватит, так что не стесняйся.
И Мэй‑ис‑хюр, и викинг держались приветливо, но со стороны Талиесина Сара чувствовала отчужденность, и это ее пугало.
– Если я не вовремя… – робко проговорила она.
– Брат‑барабанщик, – обратилась к Талиесину Мэй‑ис‑хюр, – если ты не поговоришь с ней по‑доброму, ты навсегда упадешь в моих глазах.
– Я не думал, что у меня получится с моим призывом, – начал он, замолчал, взглянул на Сару, стоявшую теперь совсем близко от него, и вдруг отчужденность сбежала с него, словно вода с бобра. Он улыбнулся, и все его лицо засветилось. – Я тосковал без тебя, – просто проговорил он и обнял Сару.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 43; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!