Часть вторая, которая появилась из-за неудачной попытки закончить часть первую 16 страница
* * *
Надо уметь говорить и чувствовать правду, действовать правдиво, доверять себе и делать так, как чувствуется, а не как надо и как правильно. Даже самая страшная правда лучше лжи, другое дело, что подавать ее надо умеючи. А вот этому как раз надо учиться.
Подлинно честные люди — это те, кто сознает свои недостатки и открыто признается в них. Не надо обольщать себя неправдой. Это вредно. Если не всегда можно говорить правду, из этого не следует, что нужно лгать. Я не всегда могу сказать то, что чувствую и думаю, но это не значит, что я должен говорить то, чего не чувствую и не думаю. Мы часто не говорим правды, чтобы самим не услышать ее.
* * *
Отсутствие границ или одни сплошные границы — и то и другое повод задуматься.
* * *
Уже неоднократно мы сталкивались с такими случаями, когда поверхностно, первично мы помогли, и родителям ребенка кажется, что можно больше не ходить в терапию. А потом случается что-то, например, обострение, срыв, и они возвращаются. И мы снова начинаем с самого начала.
Мораль такова, что поддерживающая терапия необходима постоянно на протяжении достаточно длительного периода. Возможно, будет меняться количество занятий и их частота. Но чтобы не возникало неразрешимых стрессовых ситуаций, необходимо постоянно контролировать эмоционально-волевое состояние ребенка. Часто родители не в состоянии делать это самостоятельно, и необходимость в поддержке — им самим или их детям — остается.
|
|
|
* * *
Если дом находится в аварийном состоянии, вне зависимости от причин, будь то ветхость или ошибки проектирования, мы можем по-разному оказать ему помощь.
Вариант первый: мы разламываем все, что есть, докапываемся до фундамента и строим снова с учетом негативного опыта. Это, наверное, в итоге быстрее приведет к результату. Но в то же время — это масштабнее и разрушительнее, особенно поначалу. Это более болезненно, создает больше шума и пр.
Вариант второй: сначала мы делаем косметический ремонт, а потом постепенно перестраиваем отдельные детали, модифицируем по кусочкам. Это занимает больше времени, так как не все заметно, не все бросается в глаза, что-то еще может протянуть какое-то время и т. д., и приводит к намного большему количеству нестыковок на тот момент, когда уже надо будет что-то менять и переделывать, подгонять — это нуднее.
Делать начисто или переделывать? Писать заново или замазывать и писать поверх?
* * *
Часто улучшение состояния ребенка ведет к ухудшению состояния родителя (-ей) или других членов семьи. Это происходит по принципу сообщающихся сосудов.
|
|
|
В таком случае уравновесить состояние членов семьи можно разными путями:
1) вернуть ребенка в то состояние, в котором он был, вновь улучшив свое состояние путем ухудшения состояния ребенка;
2) измениться самим, поддержав изменения и улучшения в состоянии ребенка. При этом важно не переусердствовать — необходимо стараться быть наравне или чуть впереди ребенка, во всяком случае, во время позитивной динамики.
18.07.2008
Иногда я на разные лады, с разной высотой голоса и интонацией говорю ребенку одно и то же, показываю и проигрываю, для того чтобы под определенным словом, понятием или действием у него откладывалось не единственное когда-то услышанное в конкретной ситуации звучание, а разные, и чтобы разнообразие использования одной и той же вещи было максимальным.
Так, например, большая игрушечная пожарная машина с выдвижной лестницей, которая есть у нас в игровом зале, может быть и машиной, и эскалатором, по которому едут люди, и горкой для шариков (игрушек, машинок), и средством для сбивания кеглей, и машиной, на которой я могу катать детей, и т. д. При этом важно отслеживать, чтобы ребенок был включен в это время в процесс. Когда вы кормите маленького ребенка, а он не хочет, вы говорите: «А кто это там полетел, а? Птичка!» — и в это время незаметно суете ему очередную ложку пюре, которую он незаметно для себя пережевывает. Так и тут: включить — не значит заставить или открыть зажатый рот руками и впихнуть в него ложку, а значит, в игровой форме, делая что-то, что включает ребенка, параллельно отрабатывать какой-то навык, слово, действие.
|
|
|
* * *
Никогда не поверю, что аутистам не нравится ощущать всю полноту жизни. Никогда не поверю, что они закрываются от людей, потому что те им не нужны. Никогда не поверю, что они любят одиночество.
Что им страшно и сложно, и поэтому они закрываются — верю. Что им в одиночестве спокойнее и безопаснее — верю. Что над ними все небо заволокло тучами, что они в тумане и им из-за этого не видно и не слышно — в это верю. Что они пугаются неожиданностей — верю. Но в этом нет ничего удивительного — если очень долго жить в темноте, то свет слепит, и к нему привыкнуть надо.
Выйдя на свет из подземелья, надо прикрыть глаза рукой. Иногда необходимо держаться за чью-то руку и принимать чью-то помощь, постепенно научаясь обходиться без нее. А можно решить, что это сложно и невозможно, и всегда ходить в темных очках, но тогда при свете жить так и не получится научиться — только с темными очками в светлом мире.
|
|
|
* * *
Организм аутичного ребенка очень часто не дышит. На это влияют и физиологические особенности, например, сниженное кровообращение, и психологические — закрытость, тотальная защита от восприятия всего внешнего, затрудняющая любые ощущения, и дыхание в том числе.
Поэтому ребенку, чтобы почувствовать, надо больше. Больше воды, больше воздуха, больше ощущений. Для этих ощущений хороши и вентиляторы, и вода — не хватает свежести и легкости, всепроникающего и продувающего насквозь воздуха и такого же легкого, всепроникающего и продувающего общения. Необходима и гипервентиляция легких.
У таких детей, как правило, и высокое давление, как внутреннее, так и внешнее. И надо учитывать эти факторы. Давление и органическое, и психологическое. Если действовать по всем направлениям, тогда и эффект будет сильнее.
* * *
Жизнь в сумраке — это даже хуже, чем во мраке. Потому что это ни то ни се.
Вот аутизм — это сумрак. Это ни то ни се. Аутизм — это ничто.
* * *
Аутизм — как диатез. Все время в коросте. Только это не органического характера, а психологического. Это что-то, что мешает полноценному проникновению ощущений и чувств к нервным окончаниям.
* * *
Монотонные физические нагрузки не приносят пользы аутичному человеку, а лишь способствуют его аутизации. Разнообразные, активные, неожиданные, быстрые физические нагрузки, наоборот, полезны.
Монотонность выматывает. Монотонность — враг аутиста.
Умеренные прогулки — по-хорошему расслабляют.
Активность и разнообразие — включают, хотя и выматывают тоже.
Исключение монотонности не исключает необходимости спокойных игр, спокойного времяпрепровождения, отдыха, потребности или необходимости иногда полежать, посидеть на руках в обнимку с кем-то. Просто во всем нужна мера.
* * *
Важно не что , а как и кто будет играть, общаться, заниматься с ребенком.
Делать это может любой. Кому-то, правда, будет просто научиться, а кому-то сложно. Но научиться может каждый. По-разному, акцентируя внимание на разных аспектах, используя разные инструменты общения, идя разными путями, но к достижению одной и той же цели.
* * *
У меня здесь все вперемешку. Но практически каждый аутист, да и не только аутист, проходит все эти этапы, уровни. Правда, не всегда это осознано как самим ребенком, так и его окружением, а иногда и специалистами, работающими с ним.
* * *
Аутичным людям свойственен очень высокий уровень контроля. Иногда их система контроля не выдерживает и замыкается или дает сбой, и тогда вылетают пробки. А когда пробки вылетают, тогда уже нет ничего. Контролировать нечего.
Не надо перенапрягать систему, в том числе и нервную, но и освещать квартиру одним светильником тоже не надо.
* * *
Я часто провоцирую, иногда достаточно жестко. Но делаю я это только тогда, когда уверена в своих силах. Иначе не стоит даже начинать, так как будет только хуже.
На провокациях можно вытащить естественные реакции. Ребенок сам этого не заметил и сделал, проскочил. Как бобовое зернышко. А назад, в аутизм, я уже стараюсь не пускать, максимальное время удерживая его настоящего и естественного. Так как я хочу не маску перекрасить, а лицо показать, да еще и убедить, что это лицо хорошее.
* * *
Высокая чувствительность у аутистов развивается как гиперкомпенсация. В ущерб развитию всего остального.
* * *
Существуют разные пути получения информации. Проглотил и терпеливо переварил, несмотря на то что это яд, или выплюнул, ил и отложил в сторону как неопознанный объект. Аутичному человеку наиболее свойственен первый вариант — то есть проглотить и переварить, вне зависимости от пользы или вреда. И в большинстве случаев информация, от которой в норме человек ограждает себя, у аутистов оседает на дне сознания тяжким грузом и мешает полноценному развитию.
21.07.2008
Езда на велосипеде
Чтобы ехать на велосипеде, необходимо постоянно удерживать равновесие и крутить педали. Чтобы въехать в гору, необходимо собрать все свои силы, но зато потом можно будет с ветерком съехать с горы и расслабиться. Хотя и в этот момент необходимо быть бдительным, чтобы никуда не врезаться.
Компьютер — заставка
Если к компьютеру долго не подходить, то на каком-то этапе на экране появляется заставка. Это может быть какая-то строчка, постоянно возвращающаяся, спокойная, умиротворяющая, гипнотизирующая, или пузырики, бабочки, меняющиеся фигуры, строящийся лабиринт и прочее. Может и вовсе быть просто темный, погасший на время неиспользования монитор. Но стоит только пошевелить мышкой или нажать клавишу на клавиатуре, как компьютер оживает, и вместо заставки появляется рабочий стол.
Грязное окно — чистое окно
Много ли можно увидеть через окно автомобиля, да и не только автомобиля, если его давно не мыли, если оно все в грязи? А если в снежную или дождливую погоду не пользоваться «дворниками», легко ли будет двигаться?
Так и с аутизмом: чтобы двигаться вперед, не зависать, чтобы видеть, — необходимо постоянно удерживать равновесие и концентрировать внимание, необходимо постоянно оживлять его, убирая все лишнее и мешающее полноценному движению и развитию ребенка.
* * *
Гипервентиляция кожи и всего тела — это то, что необходимо любому аутичному ребенку, так как большинство детей из-за своей закрытости к внешнему, в том числе и к ощущениям, испытывают огромный дефицит в них.
Чтобы сквозь преграду почувствовать и ощутить, узнать о существовании ощущений и восполнить их дефицит, необходимо получать их в усиленном виде. Почувствовав и узнав ощущения, ребенок уже в намного меньшей степени выстраивает защиты по отношению к ним. И постепенно можно уменьшать свое давление, так как ребенок будет чувствовать и ощущать себя уже без приложения силы.
23.07.2008
Аутисту, как и любому маленькому ребенку, нравится быть включенным, быть снаружи намного больше, чем внутри. Ему нравится быть в центре. Он быстро устает, его это выматывает, он много чего боится, но ему это нравится. Просто ему сложно. И надо его поддержать, помочь ему научиться быть здесь, а не там.
Аутизм — это изначально нарушенный способ адаптации. Адаптация, которая в норме направлена на внешнее, у ребенка, ставшего аутистом, направлена внутрь. И дальше уже ребенок развивается, исходя из этого. Но всегда есть возможность вернуться и пройти этот путь заново, несмотря на соблазн остаться в уже знакомом и привычном, но неконструктивном поле аутичного ребенка.
* * *
Чем больше на ребенке одежек, как в прямом, так и в переносном смысле, тем сложнее ему что-то понять, почувствовать, ощутить, увидеть, услышать, сделать и т. д. Аутичная защита ребенка, как лишняя одежда, — дополнительная преграда для восприятия. В любом восприятии задействована масса органов чувств, и доступ к ним должен быть максимально открыт.
* * *
Многие аутичные страхи — воды, животных, громких звуков и т. д. — это лишь внешняя привязка, реальным же является страх включения.
То есть ребенок боится, например, громких звуков, потому что они его включают, и в этот момент он видит и слышит намного больше, чем в аутичном коконе, и от неожиданности — пугается. Этот звук выдергивает его из аутичного, привычного и безопасного состояния. И так как обращаться с этим состоянием он пока не умеет и никто его не учит, поскольку в большинстве случаев ни он, ни другие не понимают истинных причин испуга, то потом ребенок часто привязывает страх не к включенности как таковой, а к громкому звуку, который был всего лишь «включателем». Таким образом, страх громкого звука, воды, собак и пр., как правило, поверхностен. Это внешнее проявление страха быть снаружи.
Так же и с телесными ощущениями. Телесные ощущения — неожиданные, резкие, яркие, четкие — это включение, к которому аутичный ребенок не готов, от которого защитился аутизмом и которое необходимо тренировать. Он уже привык быть выключенным, привык не чувствовать и нашел безопасное для себя состояние и положение. Равновесие, при котором нельзя шевелиться и шевелить.
11.08.2008
Из «онежского»:
— Писать! — истерично говорит Вова, тряся меня за руку и глядя куда-то в сторону.
В данный момент, как и в большинстве случаев, истеричные нотки в его голосе ничего общего с истерикой не имеют, это просто привычка, способ говорить. Но эта его манера является частой причиной придирок к нему окружающих и неправильной трактовки его состояния и поведения, а соответственно и реакций на них, которые в ответ провоцируют Вову уже на настоящую истерику.
— Что писать? — спрашиваю я.
— Писать хочу! — так же истерично отвечает Вова.
— Говори правильно, так разговаривают только трехлетние дети, — спокойным голосом, глядя на Вову, говорю я, полностью уверенная в своих действиях, — и не надо меня трясти. — Тему поведения трехлетних детей мы с ним до этого разговора уже обсуждали, поэтому он знает, что я вкладываю в эту формулировку.
— А как правильно? — спрашивает он.
— Я пошел в туалет, — предлагаю я ему один из вариантов.
— Я пошел в туалет! — повторяет Вова все так же истерично и глядя, например, на стол.
— Это ты кому говоришь? Столу? — продолжаю приставать я.
— Нет, нет! Это я тебе говорю! — истерично кричит он и опять трясет меня за плечо.
— Если ты со мной говоришь, то смотри, пожалуйста, на меня, — не оставляю я свою тему.
— Я пошел в туалет. — Держится за меня и пристально смотрит в глаза, хоть и не додерживает до конца, но уже хорошо.
— Молодец, а теперь все то же самое, но не надо меня держать, — говорю я с улыбкой.
— Екатерина Евгеньевна, я пошел в туалет, — наконец-то справившись со всеми условиями одновременно и добавив от себя «Екатерину Евгеньевну», говорит он.
— Иди, конечно, — говорю я, и довольный Вова мчится к домику на краю базы.
Можно было, конечно, сразу же сказать: «Иди», но тогда у него никогда не будет ни потребности в нормальной речи, ни мотивации к ней, ни понимания ее необходимости по жизни, ни привычки говорить развернуто. Так как всегда есть переводчики или «и так понятно». Всем все понятно.
* * *
Другой вариант развития того же диалога…
— Писать хочу! — говорит Вова.
— Понятно, — отвечаю я.
— Екатерина Евгеньевна, я писать хочу! — опять говорит Вова и начинает трясти меня, ожидая от меня команды «Иди». Это частая проблема аутичных детей. Тотальная неуверенность в себе. Он не уверен даже в том, что может в туалет сходить без специального разрешения. Где находится туалет, он, конечно же, знает и ходит туда сам.
— Я тебя поняла, Вова, — опять отвечаю я, стараясь не выражать ни словами, ни жестами, ни мимикой свое согласие. Моя задача в данном случае — дать возможность ему самому принять решение и пойти, куда он хочет.
— Екатерина Евгеньевна, можно мне в туалет?! — снова пробует он.
— Нет, — тут же реагирую я.
— Нет, Екатерина Евгеньевна?! Я же писать хочу! — кричит Вова.
— Я уже поняла, Вова. Но что же я могу сделать? Я же не могу писать за тебя.
— Можно мне писать? — уже начиная переминаться, опять пытается Вова получить утвердительный ответ и принять его как команду к действию.
— Не знаю, Вова. Делай что хочешь, — продолжаю я снимать с себя ответственность за принятие такого решения. Так как, на мой взгляд, лучше пусть описается, но сам, чем я приму за него решение.
Еще немного попереминавшись с ноги на ногу, Вова начинает осторожно двигаться к двери, с опаской поглядывая на меня: вдруг не разрешу выйти? Такой страх у него есть постоянно, и дело не во мне конкретно, иначе у него не было бы таких сложностей с принятием решений.
— Я писать пошел! — говорит Вова и, осторожно пятясь, выходит на крыльцо, в то время как я старательно смотрю в другую сторону, что довольно сложно, так как мне безумно интересно посмотреть на него сейчас. Выйдя на крыльцо, что было для него самым трудным, так как это был непосредственно момент принятия решения, и поняв, что никто его не останавливает, не ругает, не зовет обратно, он уже вприпрыжку мчится к туалету.
И так мы беседовали на самые разные темы. С каждым следующим разом на диалоги уходило все меньше времени, проходили они спокойнее и, естественно, немного менялись. Потом было достаточно сказать ему: «Говори правильно», — и он сразу же сам «включал» взгляд, интонацию, построение фразы и пр. Позже хватало уже просто взгляда, и он уже понимал, что именно не так, и исправлялся. Ну и, понятное дело, с каждым разом необходимость его поправлять становилась все меньше, и к концу смены в 90 % случаев он сам говорил правильно сразу же.
* * *
Еще один пример диалога, которых в день было великое множество.
— Это! — Вова довольно смотрит на сок и показывает на него, ни к кому конкретно не обращаясь.
Я делаю вид, что ничего не слышу или не понимаю, что он говорит, кому и чего хочет.
— Екатерина Евгеньевна! — кричит Вова.
— Что?! — копируя его интонацию, кричу я ему в ответ.
— Екатерина Евгеньевна, можно мне это?! — смотрит на сок.
— Что «это»? — изумленно спрашиваю я.
— Сок! — говорит Вова.
— Что «сок»? — продолжаю я изумляться.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 34; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!