Часть I. Homo sapiens покоряет мир 10 страница
Теистические религии типа библейского иудаизма оправдывали сельскохозяйственную деятельность, опираясь на новые космологические мифы. Анимистические религии представляли вселенную китайской оперой с бесчисленным множеством разнообразных действующих лиц. Слоны и дубы, крокодилы и реки, горы и лягушки, духи и феи, ангелы и демоны – каждый играл в этой космической опере свою роль. Теистические религии переписали сценарий, превратив вселенную в блеклую ибсеновскую драму с двумя главными героями: человеком и Богом. Ангелы и демоны чудом уцелели в этой передряге, став посланниками и слугами великих богов. Но остальные анимистические персонажи – все звери, растения и прочие создания природы – были сведены до уровня немой декорации. Правда, некоторые животные считались священными в культе того или иного бога, и многие боги наделялись звериными чертами: древнеегипетский Ану‑бис носил на плечах голову шакала и даже Иисус Христос часто изображался агнцем. Однако древние египтяне прекрасно осознавали разницу между Анубисом и обычным шакалом, повадившимся в деревню воровать кур, и ни один христианский священник никогда не принял ягненка, что был у него под ножом, за Иисуса.
Мы привыкли думать, что теистические религии превознесли великих богов. Мы забываем, что они превознесли и человека. Раньше Homo Sapiens был одним из тысяч действующих лиц. В новой теистической драме он получил роль героя, вокруг которого вертится Вселенная.
|
|
|
Богам между тем достались две взаимосвязанные роли. Во‑первых, они объясняли, чем так замечателен человек, что ему позволено порабощать и эксплуатировать всех прочих живых существ. Христианство, например, утверждало, что люди властвуют над всем живым, так как эту власть дал им сам Создатель. Более того, согласно христианству, Господь подарил бессмертную душу только людям. Судьба этой бессмертной души – основа основ всего христианского космоса, и, поскольку у животных душа отсутствует, они в этом театре всего лишь статисты. Таким образом, человек стал венцом творения, а все другие существа были оттеснены на обочину.
Во‑вторых, боги служили посредниками между людьми и экосистемой. В анимистической вселенной все общались со всеми напрямую. Если вы чего‑то хотели от карибу, инжирного дерева, облаков или скал, вы сами к ним обращались. В теистической же вселенной никто, кроме человека, не обладал даром речи. Значит, вы больше не могли разговаривать с деревьями и животными. Что же было делать, если вам хотелось, чтобы деревья приносили больше фруктов, коровы давали больше молока, облака изливали больше дождя, а саранча облетала стороной ваши посевы? Тут‑то в дело и вступали боги. Они обещали защитить поля от засухи, неурожая и потравы, если люди их отблагодарят. В этом заключалась суть аграрной сделки. Боги оберегали и умножали плоды труда людей, взамен же люди должны были делиться ими с богами. Эта сделка приносила выгоду обеим сторонам, за счет остальной экосистемы.
|
|
|
В наши дни в деревне Бариярпур в Непале каждые пять лет устраивается фестиваль в честь богини Гадимаи. В 2009 году там было принесено в жертву рекордное число животных – 250 тысяч. Местный водитель объяснил английскому журналисту: «Если мы чего‑то хотим, то приходим сюда с приношением богине, и в течение пяти лет наши желания исполняются»[89].
Теистическая мифология проливает свет на многие детали этой сделки. Месопотамский эпос о Гильгамеше повествует о том, как боги наслали на мир великий потоп и погубили почти всех людей и зверей. Совершив это опрометчивое деяние, боги вдруг сообразили, что подношений им теперь ждать не от кого, и обезумели от голода и отчаяния. По счастью, одна семья спаслась благодаря предусмотрительности бога Энки, который надоумил своего ревностного поклонника Утнапиштима укрыться вместе с домочадцами и животными в большом деревянном ковчеге. Когда потоп схлынул и этот месопотамский Ной сошел на землю, он первым долгом принес жертвы богам. Эпос описывает, как все великие боги устремились к месту жертвоприношения: «Боги почуяли запах, / Боги почуяли добрый запах, / Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву»[90][91]. Библия, описывая историю потопа (через тысячу с лишком лет после месопотамской версии), также сообщает, что, едва сойдя с ковчега, «устроил Ной жертвенник Господу, и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике. И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека» (Быт., 8: 20–21).
|
|
|
История потопа стала основополагающим мифом аграрного мира. Ее можно, конечно, истолковать и в современном экологическом ключе. Она говорит нам, что наша деятельность способна сокрушить всю экосистему и что людям назначено свыше быть ее хранителями. Однако традиционно потоп рассматривался как доказательство превосходства человека и никчемности прочих живых существ. Согласно традиции, Ною было предписано спасти флору и фауну не ради нее самой, а в прозаических интересах богов и людей. Все живое, что не является человеком, не имеет истинной ценности, а существует исключительно для нас.
|
|
|
Ведь когда «увидел Господь, что велико развращение чело‑веков на земле», то решил: «истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их» (Быт., 6: 5,7). Для Библии это совершенно в порядке вещей – уничтожить всех животных в наказание за грехи, в которых погряз Homo Sapiens , как будто скверное поведение людей сделало ненужными жирафов, пеликанов и божьих коровок. В Библии невозможен поворот событий, при котором Господь, раскаявшись, что сотворил человека, стер бы этого порочного примата с лица Земли и затем коротал вечность, любуясь мелкими проделками страусов, кенгуру и панд.
В теистических религиях есть, однако, и кое‑какие полезные для животных верования. Боги дали людям власть над животным царством, но эта власть подразумевала определенные обязанности. Например, евреям было предписано не обременять домашнюю скотину работой по субботам и не мучить ее без надобности. (Хотя в случае столкновения интересов верх всегда одерживал человеческий интерес.)[92]
В талмудическом предании рассказывается, как теленок, которого вели на бойню, вырвался и прибежал за защитой к раввину Иехуде ха‑Наси, одному из основателей раввинизма. Теленок зарылся мордой в просторные одежды рабби и заплакал. Но тот оттолкнул его со словами: «Иди. Ты был для этого создан». Поскольку рабби не проявил сострадания, Бог покарал его тяжелой болезнью, продолжавшейся тринадцать лет. В один прекрасный день слуга, убиравшийся в доме раввина, нашел новорожденных крысят и стал их выметать. Рабби Иехуда кинулся спасать беспомощных крошек, приказывая слуге остановиться, ибо «благ Господь ко всем, и щедроты Его – на всех делах Его» (Пс., 144: 9). Поскольку рабби «был благ» к этим крысятам, Господь «был благ» к рабби и исцелил его[93].
Другие религии, особенно джайнизм, буддизм и индуизм, проявляют к животным еще больше сочувствия. Они делают упор на связи людей со всей остальной экосистемой, и их первейшая моральная заповедь – не причинять смерти любому живому существу. В то время как библейское «Не убий» относилось только к человеку, древний индийский принцип ахимса (ненасилие) распространяется на всю чувствующую природу. Особенно щепетильны в этом отношении монахи‑джайны. Они всегда закрывают рот белой повязкой, чтобы случайно со вдохом не проглотить какую‑нибудь мошку, и ни на миг не расстаются с метелкой, которой осторожно смахивают со своего пути муравьев и жучков[94].
Тем не менее все аграрные религии – не исключая джайнизма, буддизма и индуизма – исхитрялись оправдывать первенство человека и использование им если не мяса, то молока и мускульной силы домашних животных. Они сходились в том, что естественная иерархия живых существ дает людям право подчинять и использовать в своих нуждах других животных при соблюдении людьми определенных ограничений. Индуизм, например, объявлял священными коров и запрещал употреблять в пищу говядину, но при этом полностью оправдывал производство молока, ссылаясь на то, что коровы – щедрые создания и жаждут поделиться своим молоком с человечеством.
Так люди заключили аграрную сделку. В соответствии с этим соглашением космические силы дали человеку власть над другими животными на условии выполнения им определенных обязательств по отношению к богам, природе и самим животным. Верить в наличие такого космического договора было легко, поскольку он отражал реалии жизни земледельца и скотовода.
Охотники‑собиратели не ощущали себя высшими существами, так как знать не знали о своем влиянии на экосистему. Типичный клан из нескольких десятков сородичей существовал в окружении тысяч диких зверей, не понимая и не уважая повадки которых выжить было нельзя. Охотникам приходилось постоянно спрашивать себя, о чем думает олень и что замышляет лев. Иначе они не могли бы ни охотиться на оленя, ни избежать пасти льва.
Мир земледельцев и скотоводов, напротив, создавался и регулировался человеческими мыслями и стремлениями.
Люди по‑прежнему страдали от стихийных бедствий вроде ураганов и землетрясений, но гораздо меньше зависели от желаний домашних животных. Крестьянский мальчик рано выучивался скакать на лошади, запрягать буйвола, хлестать упрямого осла и пасти овец. Соблазнительно легко было верить, что эта рутинная деятельность отвечает либо естественному порядку вещей, либо воле небес.
Словом, аграрная революция была также экономической и религиозной революцией. Новый тип экономических отношений возник в связке с новым типом религиозных верований, которые оправдывали жестокую эксплуатацию животных. Этот древний процесс можно наблюдать даже в наши дни, когда последние оставшиеся сообщества охотников‑собирателей переключаются на сельское хозяйство. В последние годы племя наяка из Южной Индии освоило некоторые сельскохозяйственные практики, такие как разведение скота, кур, выращивание чая. Неудивительно, что они переняли и новое отношение к домашним животным (и растениям): совсем не такое, как к диким.
На языке наяка живое существо, обладающее уникальной личностью, называется mansan . Антропологу Данни Навэ наяка объяснили, что тигр – mansan . «Мы живем в лесу, он живет в лесу. Тут каждый mansan … И медведь, и олень – любой лесной зверь». А корова? «Корова другая. Ее везде нужно водить». А курица? «Курица – ничто. Курица не mansan ». А лесное дерево? «Да, оно так долго живет». А чайный куст? «Его я выращиваю, чтобы продать и купить затем в магазине то, что мне нужно. Нет, чайный куст – не mansan »[95].
Низведение мыслящих существ, заслуживающих уважения, до уровня простой собственности редко ограничивалось коровами и курами. Большинство аграрных обществ стало обращаться как с собственностью и с различными классами людей. В Древнем Египте, библейском Израиле и средневековом Китае людей превращали в рабов, которых истязали и казнили за малейшие провинности. Так же как крестьяне не советовались с курами и коровами, как им хозяйничать, так и правителям не могло прийти в голову выслушивать мнение крестьян о том, как им править. Когда сталкивались этнические группы или религиозные сообщества, они часто обесчеловечивали друг друга. Обзывание «других» скотами и тварями было первым шагом к тому, чтобы обходиться с ними соответственно. Таким образом, крестьянское хозяйство стало прототипом нового общества, где есть и спесивые господа, и низшие расы, которые нужно эксплуатировать, и дикие звери, которых можно уничтожать, и надо всеми великий Господь, осеняющий все это устройство своим благословением.
Пятьсот лет одиночества
Взлет современной науки и промышленности привел к следующей революции в отношениях людей и животных. Аграрная революция лишила флору и фауну голоса и свела анимистическое многоголосие к диалогу между человеком и богами. Научная же революция лишила голоса и богов – мир превратился в театр одного актера. Человечество стоит в одиночестве на пустой сцене, разговаривая с самим собой, ни с кем ни о чем не договариваясь, приобретая огромную мощь без каких‑либо обязательств и ответственности перед кем‑либо. Расшифровав немые законы физики, химии и биологии, человечество делает теперь с ними что ему заблагорассудится. Когда доисторический охотник отправлялся в саванну, он просил помощи у дикого быка, и бык ждал чего‑то от охотника. Когда древний крестьянин хотел, чтобы коровы лучше доились, он взывал к милости какого‑нибудь небожителя, и божество выставляло свои условия. Когда же сотрудники научно‑исследовательского отдела компании Nestle хотят увеличить молочную продуктивность, они изучают генетику – и гены ничего не просят взамен.
Но, как и у древних охотников и крестьян, у сотрудников научно‑исследовательских отделов есть свои мифы. Самый знаменитый их миф является постыдным плагиатом легенды о древе познания и райском саде, но действие перенесено в сад Вулсторпского поместья в графстве Линкольншир на востоке Англии. Согласно этому мифу, когда Исаак Ньютон сидел там под яблоней, ему на голову упало спелое яблоко. Ньютон задумался над тем, почему яблоко полетело вниз, а не вбок и не вверх. Эти раздумья привели его к открытию Закона Всемирного Тяготения.
Эта история переворачивает миф о древе познания с ног на голову. В райском саду Змей провоцирует драму, подбивая людей согрешить и разгневать тем самым Господа. Как для Змея, так и для Бога Адам и Ева – игрушки. А в вулсторп‑ском саду человек – единственное действующее лицо. Хотя сам Ньютон был добропорядочным христианином, посвящавшим больше времени Библии, чем законам физики, научная революция, которой он дал толчок, потеснила Господа Бога. Когда последователи Ньютона взялись сочинять свой собственный бытийный миф, в нем не нашлось места ни Богу, ни Змею. В вулсторпском саду действуют слепые законы природы, и инициатива разгадать эти законы принадлежит исключительно человеку. Может, эта история и началась с падения яблока на голову Ньютона, но яблоко сделало это не нарочно.
В мифе о райском саде людей карают за их любопытство и желание обрести знание. Бог изгоняет их из Эдема. В мифе о вулсторпском саде никто не карает Ньютона – как раз наоборот. Благодаря его любопытству человечество глубже постигает Вселенную, становится более могущественным и еще на шаг приближается к технологическому раю. Учителя во всех уголках мира рассказывают ученикам легенду о Ньютоне, чтобы поощрить любопытство, подразумевая, что стоит нам накопить достаточно знаний, и мы сумеем сотворить рай на Земле.
Собственно говоря, Бог присутствует даже в ньютоновом мифе. В нем Ньютон и есть Бог. Когда биотехнологии, нано‑технологии и прочие плоды учености созреют, Homo Sapiens обретет сверхчеловеческие, божественные способности и, совершив полный круг, вернется к библейскому древу познания. Доисторические охотники‑собиратели были просто одним из видов животных. Аграрии полагали себя венцом творения. Ученые «доработают» нас до богов.
Если теистические религии – порождение аграрной революции, то детища научной революции – гуманистические религии, в которых богов заменили люди. Теисты поклоняются Богу, гуманисты поклоняются человеку. Базовая идея гуманистических религий, таких как либерализм, коммунизм и нацизм, заключается в том, что Homo Sapiens обладает некой уникальной и священной сущностью, которая является источником смысла и права во Вселенной. Все происходящее в космосе оценивается как хорошее или плохое с точки зрения влияния на человека.
В то время как теизм оправдывал традиционное сельское хозяйство во имя Бога, гуманизм оправдал современную сельскохозяйственную индустрию во имя Человека. Сельскохозяйственная индустрия возводит в культ человеческие нужды, прихоти и желания, пренебрегая всем остальным. Сельскохозяйственная индустрия равнодушна к животным – они же не священной человечьей породы. И ей не нужны боги – современные технологии открывают перед людьми такие возможности, какие древним богам и не снились. Наука предоставляет современным агрофирмам возможность содержать коров, свиней и кур в гораздо более стесненных условиях, чем было принято в традиционных аграрных обществах.
В Древнем Египте, в Римской империи или в средневековом Китае люди имели лишь рудиментарное представление о биохимии, генетике, зоологии и эпидемиологии. Поэтому их власть над животными имела предел. Тогда свиньи, коровы и куры свободно бродили между домами или искали еду в мусорных кучах и в ближнем лесу. Если какой‑нибудь жадный крестьянин попробовал бы запихнуть тысячу кур в тесный курятник, наверняка разразилась бы эпидемия, в которой погибли бы все птицы, а заодно и многие жители деревни. Никакой священник, шаман или бог не смог бы этого предотвратить.
Но современная наука раскрыла секреты эпидемий, патогенов и антибиотиков – и индустриальные птичники, свинарники и коровники стали реальностью. С помощью вакцин, лекарств, гормонов, пестицидов, систем кондиционирования и автоматических кормушек теперь возможно втискивать десятки тысяч свиней, коров и кур в узкие клетки и производить мясо, молоко и яйца с беспрецедентной эффективностью.
В последние годы отношения между людьми и животными переосмысляются, и подобные практики все чаще подвергаются критике. Почему мы вдруг прониклись интересом к так называемым низшим формам жизни? Возможно потому, что скоро сами станем таковой. Если и когда компьютерные программы превзойдут нас интеллектом и мощью, не должны ли мы будем ценить их выше, чем ценим людей? Допустимо ли будет, например, чтобы искусственный интеллект эксплуатировал людей и даже убивал их ради своих нужд и желаний? И если этого нельзя позволить ему, несмотря на его сверхспособности и мощь, то почему люди считают себя вправе использовать и убивать свиней? Есть ли у людей какая‑то особая магическая искра, в дополнение к более высокому интеллекту и могуществу, которая отличает их от свиней, кур, шимпанзе и компьютерных программ? Если да, то откуда она берется и можем ли мы быть уверены, что ею никогда не обзаведется искусственный интеллект? Если такой искры нет, то будут ли какие‑то основания придавать особое значение человеческой жизни и после того, как компьютеры станут умнее и могущественнее людей? В самом деле, в чем же все‑таки главный секрет нашего интеллекта и силы и какова вероятность, что существа нечеловеческой природы когда‑нибудь вступят с нами в соперничество и превзойдут нас?
В следующей главе мы рассмотрим природу и возможности вида Homo Sapiens , чтобы не только лучше разобраться в наших отношениях с другими животными, но и попытаться понять, что может ждать нас в будущем и как могут сложиться отношения между человеком и сверхчеловеком.
3. Человеческая искра[96]
Нет сомнения, что Homo Sapiens – самый сильный вид в мире. Он любит тешить себя мыслью о своем самом высоком моральном статусе и сознанием того, что человеческая жизнь несравненно ценнее, чем жизнь свиней, слонов и волков. Но это не столь уж и очевидно. Действительно ли сила есть право[97]? Неужели человеческая жизнь ценнее жизни свиньи только потому, что племя людей могущественнее племени свиней? Соединенные Штаты намного могущественнее Афганистана; означает ли это, что ценность американских жизней больше, чем афганских?
Американские жизни действительно ценятся выше. В среднего американца – в его образование, здоровье, безопасность – вкладывается значительно больше денег, чем в среднего афганца. Убийство американского подданного вызывает куда более громкий международный резонанс, чем убийство гражданина Афганистана. И все же общепризнано, что это лишь несправедливый итог геополитического распределения сил. Пусть Афганистан несравнимо слабее, чем США, но жизнь ребенка из афганской деревни считается столь же священной, как жизнь ребенка из Беверли‑Хиллз.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 46; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!