Ошибки забудутся. Дела останутся
Прошение
Как‑то была Екатерина II на богослужении.
Много народу собралось в церкви. Обратила внимание императрица на одну пожилую женщину. Стояла она на коленях, била поклоны Царю Небесному:
– Боже милостливый, всесильный…
Перед женщиной на полу лежала какая‑то бумага. Заглядывала женщина в бумагу:
– Боже милостливый, всезнающий…
Молится женщина, молится. Что‑то у Бога просит.
Заинтересовалась Екатерина II. Стала прислушиваться. Однако, о чём просила женщина у Бога, не поняла. Ясно одно: по отношению к женщине допущена какая‑то несправедливость.
После богослужения Екатерина II приказала узнать, что это за женщина, в чём её горе, что это за бумага лежала перед ней на полу.
Вскоре приближённые доложили:
– Вдова отставного майора Андроника Водовозова. Жалуется Богу на несправедливость. Лишили её после смерти мужа пенсии.
– Кто лишил? – спросила Екатерина.
Смутились приближённые. Молчат.
– Так кто лишил?
– Вы, матушка.
Смутилась теперь Екатерина II.
– А что за бумага?
– Прошение к Богу.
Распорядилась Екатерина II узнать, справедливо ли поступили с вдовой Водовозовой.
Выяснили приближённые:
– Несправедливо, матушка.
– И я подписала?!
Приближённые промолчали.
Приказала Екатерина II восстановить справедливость: вернуть майорской вдове пенсию.
Прошло несколько дней. Императрица вновь была на богослужении. И вновь увидела вдову Водовозову.
|
|
|
Снова женщина стояла на коленях. Снова била поклоны Богу. Прислушалась Екатерина. Разобрала теперь слова:
– Всевышний, всесильный, всезнающий, увидел ты слёзы вдовьи… Спасибо, Отец Небесный. Услышал мой голос тихий… Одумались злые люди. Вернули мне пенсию…
Улыбнулась Екатерина. Доброе дело сделала.
Выходила из церкви вдова Водовозова, дородная, важная:
– Услышал Господь молитвы…
Сэр Том Андерсон
– Как спал сэр Том Андерсон? – спросила утром Екатерина II.
– Хорошо спал.
– Как спала леди Андерсон?
– Хорошо спала.
– Что на завтрак ел сэр Том Андерсон?
– Как всегда – мясо с косточкой.
– Чем позавтракала леди Андерсон?
– Как всегда – пила молоко из блюдечка.
Подошла Екатерина II к сэру Тому Андерсону и леди Андерсон:
– Мои хорошие!
Завиляли они хвостами.
Сэр Том Андерсон и леди Андерсон – это собачки. Любимицы Екатерины. Особенно сэр Том Андерсон.
Утро. Царскосельский дворец. Просыпается Екатерина. Одевается. Отправляется на прогулку. Рядом бегут сэр Том Андерсон и леди Андерсон. Всё‑то им интересно. И что за палка рядом с кустом валяется. И что там зашевелилось в траве. И почему это вдруг лягушки в пруду заквакали.
|
|
|
Вечер. Снова прогулка у Екатерины. Снова собачки рядом. Всё интересно сэру Тому Андерсону и леди Андерсон. И что это за жук проковылял по тропке. И почему это белка прыгнула с ветки на ветку. И с чего это ворон с ели высокой каркнул.
Оберегают собачки Екатерину во время прогулок. Чуть что – ощерится сэр Том Андерсон:
«Тяв!»
Насупится, ощерится леди Андерсон:
«Тяв! Тяв!»
Есть у собачек и ещё одна обязанность: приносят хозяйке ночные туфли.
Сэр Том Андерсон озорник и проказник. То начнёт носиться за голубями, то на берегу загоняет кошку, то за мухой по залам дворцовым носится.
А тут как‑то вовсе исчез из дома. Обыскали слуги дворец. Обходили весь парк:
– Сэр Том Андерсон!
– Сэр Том Андерсон!
Не откликается Андерсон.
Вернулись домой, а он вылезает из‑под кровати.
Вечер. Засыпает Екатерина.
– Спокойной ночи, сэр Том Андерсон.
«Тяв!»
– Спокойной ночи, леди Андерсон!
«Тя‑я‑яв!»
И вот случилась беда. Заболела вдруг леди Андерсон. Позвали врачей. В тревоге Екатерина:
– Ну как?! Ну что?!
Не поправилась леди Андерсон. Умерла. Похоронили её в Царскосельском парке.
Переживал сэр Том Андерсон гибель своей подруги. Приходил часто к её могиле. Лежал. Жалобно скулил. Перестал есть. Перестал пить. Не пережил разлуки сэр Том Андерсон. Нашли его вскоре мёртвым.
|
|
|
Похоронили сэра Тома Андерсона в одной могилке с леди Андерсон.
Пришёл взвод гвардейцев. Подняли солдаты ружья. Грянул прощальный залп.
Салют Андерсону! Прощай, Андерсон!
Горевала Екатерина II. Приходила к могиле. Плакала.
Поклон
Екатерина II выглядела величественно. Ходила прямо. Голову держала высоко.
Многие, даже очень важные, люди при Екатерине II терялись.
Растерялся и священник отец Василий. Екатерина II как‑то посетила собор, в котором служил отец Василий. Священник должен был произнести приветственные слова.
Прибыла Екатерина II. Встретил её отец Василий. Начал своё приветствие:
– Матушка, государыня!..
И остановился. Растерялся. Не идут дальше слова из отца Василия. Начал заново:
– Матушка, государыня…
И опять остановился.
– Матушка, государыня…
– Слушаю вас, отец Василий, – проговорила Екатерина II.
– Матушка, государыня…
– Слушаю, батюшка, слушаю.
– Матушка, государыня…
Не получается ничего у отца Василия.
Пришла Екатерина II к нему на помощь:
– Благословите меня, батюшка.
Священник сразу оживился. Вернулся к нему дар речи. Приступил он к привычному делу. Без робости, без испуга благословил Екатерину II.
|
|
|
– Спасибо, батюшка.
Начал священник церковную службу. Да всё так хорошо отслужил, так зычно пропел и отмахал кадилом, что даже Екатерина II сказала:
– Спасибо, батюшка. Давно такой красоты не видела.
Уехала Екатерина II. Стали другие священники ругать отца Василия:
– Эх ты! Поприветствовать матушку государыню не смог.
– Церковь подвёл Православную.
И приближённые, которые сопровождали Екатерину II, стали ругать священника:
– Священник – шляпа!
– Священник – каша!
– Испортил встречу твою, государыня.
– Не испортил, не испортил, – прервала их Екатерина II. – Молодец! Вот как отлично провёл церковную службу. А то, что растерялся, бывает. – И добавила: – Да разве главное в том, чтобы человек был речист? Поклон наш тому, кто дело умело делает.
Василий
Жил у Екатерины II говорящий попугай. Звали его Василий. Умел произносить три слова: «дурак», «мошенник» и «вор».
Забавляло это Екатерину. Сообразила она, что попугай, знающий такие слова, может быть ей полезным.
Немало, особенно в начале царствования, окружало Екатерину и дураков, и воров, и мошенников. Многие из них были люди известные, именитые, больших чинов и из высшей знати.
Разобралась вскоре Екатерина, кто из них дурак, кто мошенник, кто вор. Однако прямо об этом сказать знатным людям в лицо было ей неудобно. Вот тут и помогал Василий.
Был у императрицы как‑то на приёме камергер Пирогов‑Коврижкин. Долго какими‑то пустяками морочил ей голову.
Слушала, слушала Екатерина II. А потом приказала слуге принести клетку с Василием.
Увидел клетку Пирогов‑Коврижкин, подошёл к попугаю:
– Ах, какой милый, какой хороший!
Посмотрел Василий на камергера – и вдруг:
– Дурак! Дурак! Дурак!
Смутился Пирогов‑Коврижкин. Понять не может: кто дурак? Попугай дурак или он, Коврижкин?
– Фи, как нехорошо, – пристыдила попугая Екатерина II. А сама одобрительно Василию подмигнула.
Ушёл Пирогов‑Коврижкин. Видимо, понял, в чём дело. Не ходил он с той поры больше к Екатерине II. Не приставал, не мучил вопросами глупыми.
Пришёл как‑то к ней важный чиновник Кол‑Закомельский. Был он чиновником дельным, но и плутом изрядным.
Пыталась Екатерина не раз уличить его в каком‑то недобром деле. Однако очень ловко всегда выворачивался Кол‑Закомельский.
Неудобно Екатерине II прямо сказать, что чиновник – мошенник. Приказала она слуге принести клетку с попугаем.
Прибыл Василий. Посмотрел на Закомельского – и вдруг:
– Мошенник! Мошенник! Мошенник!
Остолбенел чиновник. Как же говорящую птицу понять? Кто же мошенник? Это он, Закомельский? Был Кол‑Закомельский неглуп. Сообразил он, что неспроста оказался рядом с Екатериной II говорящий попугай. Сказал:
– Прости, матушка, понял.
Был приглашён к императрице как‑то генерал Обозин‑Атакин.
Был он генерал не строевой, не боевой, а генерал по хозяйственной части. Ведал разными поставками для армии. Ходили слухи, что генерал Обозин‑Атакин не только плут и обманщик, но и самый настоящий вор.
Приказала Екатерина II вызвать к себе генерала. Принесли и Василия.
Увидел генерал попугая:
– Ах, какой милый! Ах, какой хороший!
Посмотрел на генерала Василий. Раскрыл свой клюв:
– Вор! Вор! Вор!
Даже от клетки отскочил генерал. Эх ты, дрянная птица!
Бедой закончилась для вора‑генерала встреча с императрицей. Приказала Екатерина II уволить его из армии. За воровство отдали генерала под суд.
Многим царским сановникам попортил кровь екатерининский попугай.
Желают всякие высокопоставленные плуты и жулики царскому любимцу:
– Скорее бы ты сдох!
Ждут.
Однако попугай – птица живучая. Не собирается помирать Василий.
Бумага
С чиновником Зямушкиным случилась большая беда. Служил он государственным регистратором. Проходили через его руки разные важные бумаги, подписанные Екатериной II. Раскладывал он эти бумаги по различным папкам или отправлял по указанным адресам.
Был он человек исполнительный, аккуратный. Начальство его ценило. И вдруг…
– И как же это случилось… – не находит себе места Зямушкин. – И как Господь не удержал? Болван я. Болван!
А случилось вот что. Перебирал как‑то Зямушкин на своём рабочем столе бумаги. Нужные откладывал в сторону. Ненужные рвал. И вот среди тех бумаг, которые Зямушкин порвал, обнаружил он вдруг бумагу за подписью Екатерины II. Какой‑то новый её указ.
Спохватился Зямушкин, да поздно. От указа остались одни клочки. Даже подпись Екатерины была разорвана.
Побледнел, посерел, холодным потом покрылся Зямушкин. Быть ему в строгом ответе. Хоть в пруд ныряй, хоть вешайся.
Потом Зямушкин чуть успокоился. Стал думать, как же ему поступить. Решил броситься в ноги императрице.
Екатерина II жила в это время в Царском Селе. Приехал в Царское Село Зямушкин, проник в дворцовый сад, засел в кустах.
Сидит, ждёт, не выйдет ли на прогулку Екатерина. Просидел он несколько часов и дождался. По аллее парка шла императрица.
Выждал Зямушкин, пока Екатерина II не поравнялась с кустом, вышел из‑за своего укрытия и упал на колени:
– Не погуби, матушка!
От неожиданности она вздрогнула. Потом сказала:
– Встань. Что ты за человек?
Ответил Зямушкин, что он за человек. И опять упал в ноги Екатерине II:
– Матушка, только вы можете меня спасти.
– Так в чём же дело?
Объяснил Зямушкин, что разорвал он случайно указ Екатерины II. И вот теперь хоть в пруд ныряй, хоть вешайся.
Усмехнулась Екатерина II. Пожалела Зямушкина:
– Не надо вешаться. Ступай домой. А завтра здесь же и в этот же самый час ожидай меня.
Пришёл на следующий день Зямушкин в сад. Дождался Екатерину. Передала ему императрица, вместо порванного, новый указ за своей подписью. Передавая указ, сказала:
– Только никому не говори. А то достанется и тебе, и мне от твоих начальников.
Мчал Зямушкин в Петербург, в свою канцелярию, радость в сто солнц на лице светилась.
Строга бывала Екатерина II к своим подчинённым. Но часто прощала, миловала.
Театрал
Мало в те годы в России было театров. В Москве, в Петербурге, кое‑где в губернских городах.
Губернатором одной из западных областей России был князь Репнин. Любил он театр. Ходил чуть ли не каждый день на спектакли. Однако привычку имел плохую. Постоянно опаздывал к началу представлений.
То увлечётся игрой с друзьями в карты. То задержится на охоте. То просто проспит.
Раз устроили в губернии у Репнина ревизию. Придраться смогли к немногому. Умело управлял князь Репнин губернией.
И всё же кто‑то шепнул Екатерине II:
– Опаздывает князь Репнин в театр на спектакли.
– Ну и что? – ответила Екатерина. – Раз нравится – пусть опаздывает.
– Так‑то так, – соглашаются с Екатериной II. – Только ведь не начинают без него спектакли.
– Как не начинают?
– Ждут. Губернатор!
Как‑то при встрече Екатерина сказала Репнину:
– Ты, батюшка, с театром – поаккуратнее.
Согласился Репнин. Перестал опаздывать на спектакли. Даже раньше порой стал приходить.
Однако прошло какое‑то время, и всё повторилось. Вновь то задержится он на охоте, то заиграется в карты, то просто проспит. Сидят зрители в театре, дожидаются губернатора.
Вновь пришлось сделать Екатерине II замечание Репнину. А когда ещё раз всё повторилось, взяла и перевела его губернатором в другую губернию, в которой театра не было.
– Некуда будет опаздывать, – сказала Екатерина II.
Ошиблась она. Репнин театр очень любил. И вскоре в новой губернии создал городской театр. Однако не исправился сам Репнин. И здесь стал опаздывать на спектакли.
Тогда императрица перевела его в третью губернию.
– Он у нас – театрал, – сказала Екатерина II. – Он и там организует театр. Только польза народу будет.
Приказала Екатерина II разузнать, в каких ещё губерниях нет театров.
Курица
Было это недалеко от Петербурга. В Царском Селе, в царском дворце.
Заинтересовалась как‑то Екатерина II: что это за шум за окном? Подошла к окну. Выглянула. Видит: какая‑то щуплая старушка гоняется за рябой курицей. Курица прыткая, ловкая. Старушка маленькая, сгорбленная. Не может старушка поймать курицу.
– Ах ты, паршивица! Ах ты, бесстыдница! – ругается старая.
Убегает, дразнит старушку курица. Остановится старушка. Переведёт дыхание. Передохнёт. Снова гонится за хохлаткой.
– Ах ты, бесстыдница! Ах ты, разбойница!
«Ко‑ко! Ко‑ко!» – издевается над старушкой рябая курица.
Решила Екатерина II разузнать, что это за старушка и что за курица.
Доложили Екатерине, что старушка – это бабушка одного из молодых придворных поваров, мол, приходила к внуку, мол, внук и дал ей на пропитание курицу. Не удержала старушка курицу. Вырвалась та на волю. Намучилась старая женщина, пока беглянку поймала.
– И часто приходит к внуку старушка? – спросила Екатерина.
– Часто.
– И часто уходит с курицей?
– Каждый раз.
Поняла Екатерина II: хоть и мелкое, но на царской кухне идёт воровство.
Хотела императрица строго наказать молодого повара. Потом остыла, подумала. Не зря, наверное, приходит старуха за курицей. Есть старухе, наверное, хочется.
Распорядилась Екатерина выдавать из дворцовой кухни каждую неделю старушке по курице. А чтобы государственная казна не страдала, деньги за курицу удерживать из заработанных поваром‑внуком. И ещё одно: чтобы курица не вырывалась из рук старушки, чтобы та не мучилась, гоняясь за прыткой птицей, приказала Екатерина II сажать курицу в клетку.
Ступает теперь старушка домой из дворцовой кухни – в руках клетка. В клетке – курица.
Прижимает старушка клетку к груди, вспоминает внука:
– Вот какой он у меня заботливый!
«Ко‑ко, ко‑ко!» – подаёт свой голос из клетки курица.
Каплей озёра полнятся
При Екатерине II расширились границы России на запад, на юг, на восток.
Далёкий восточный край. Тихий океан. Командорские острова, присоединённые к России до вступления Екатерины II на престол. Дальше идёт Америка.
Молодой подпоручик Михаил Теплов, только что получивший свой первый военный чин, получил и первое назначение. С группой других офицеров ему было приказано ехать на Командорские острова. Необходимо исследовать новые русские земли, нанести на карты.
– Даль‑то какая… – расплакалась мать.
– Ничего, осилит, – сказал отец.
Всплакнула сестрёнка Ноннушка.
Долго грустно смотрела уезжающему Теплову вслед невеста Аннушка.
Прошёл год. Нет вестей от Теплова. Волнуются дома:
– Вдруг как в море погиб?
– Может, медведь задрал.
– Хворь свалила в краях далёких. Прошло ещё полгода. Нет никаких вестей.
Прошло ещё пол года. И вдруг. Является. Жив. Невредим. Здоров.
Завыла от радости мать:
– Кровинушка! Родненький!
Бросилась на шею сестрёнка Ноннушка.
Подошла, расцвела, как майский цветок, невеста Аннушка.
– Герой! – произнёс отец.
Смотрят они на Теплова, на военный мундир, на погоны. Рассмотрели – и ахнули.
Ахнула мать.
Ахнул отец.
Ахнула Ноннушка.
Ахнула Аннушка.
Уезжал Теплов на восток подпоручиком. А сейчас стоит перед ними майор.
Понял Михаил Теплов удивление родных. Улыбнулся, сказал:
– Полагается.
И пояснил. Установила Екатерина II, оказывается, такой порядок. Доехал офицер до берегов Тихого океана – получай очередной чин.
Доехал до берегов Камчатки – ещё прибавляется новый чин.
Добрался до Командорских островов – опять повышение.
Выходит, побывал Михаил Теплов за эти два года и подпоручиком, и поручиком, и капитаном. И вот вернулся домой майором.
Поощряла Екатерина II открытие и освоение новых земель. Каждой новой части русской земли она радовалась. Так было и с Командорскими островами. Похвасталась как‑то и в разговоре с графом Бестужевым.
– Подумаешь, острова! – усмехнулся граф Бестужев. – Даль‑то какая. У дьявола на хвосте. Полжизни скачи рысями.
– Так ведь земля новая. Наша она – российская.
Ещё больше усмехнулся Бестужев:
– Хе‑хе! Той земли с ноготок. Не земля – горошина.
С укоризной посмотрела Екатерина II на графа Бестужева.
– Малы, малы острова, – согласилась она. – Да каплей озёра полнятся. Государство по камушку строится.
Памятник
Решила Екатерина II установить памятник Петру I.
– Верно, матушка, верно, – поддакивают приближённые. – Мы тоже давно так думаем.
– Надо не думать, а делать, – сказала Екатерина.
– Верно, матушка, верно.
Срочно скульптору заказали памятник. Через пол год а царице доложили:
– Готов памятник.
– Покажите.
Повезли Екатерину в мастерскую к скульптору, показали памятник Петру I.
Посмотрела она и говорит:
– Да разве это памятник?! Да разве это Пётр?!
Действительно, памятник был громоздкий. Лошадь огромная. Пётр на лошади сидел мрачный, угрюмый. Забраковала Екатерина II памятник. Стали думать о новом скульпторе.
– Ну как? – через какое‑то время спросила Екатерина.
– Ищем! – ответили приближённые.
Ещё через какое‑то время:
– Ну как?
– Ищем!
В третий раз интересуется Екатерина памятником Петру I.
Разводят подчинённые руками:
– Не получается, матушка, памятник.
Написала тогда Екатерина письмо в Париж своему другу – писателю и учёному Дидро. Просит помочь ей в поисках скульптора.
Вскоре из Парижа пришёл ответ. Рекомендовал Дидро французского скульптора Этьенна Фальконе́.
– Фальконе, Фальконе… – стала вспоминать Екатерина II.
Не знала она такого.
Однако и сам Дидро сообщал, что Фальконе – скульптор пока малоизвестный. Но человек он очень талантливый. «А от таланта ожидать можно многого», – писал Дидро.
Согласилась Екатерина II с Дидро. От таланта ожидать можно многого. Приехал Фальконе в Петербург. Долго работал. Уже многие даже стали терять надежду увидеть памятник.
– Подождём, подождём, – говорила Екатерина. Напоминала слова Дидро: «От таланта ожидать можно многого».
Наконец памятник был готов. Глянула Екатерина II.
Сидит Пётр I верхом на коне. Конь вздыблен. Смотришь на памятник, и кажется: вот‑вот сорвется всадник с каменного пьедестала и в стремительной скачке умчится вдаль. Под копытами коня лежала поверженная змея.
Понравился памятник Екатерине II. Приказала она выбить на нём слова: «Петру Первому Екатерина Вторая».
Сбегались люди, смотрели на памятник, говорили о Екатерине II:
– Не забывает. Помнит. Петровы дела продолжила.
Памятник лёгок, величествен и красив. Творение Фальконе – один из лучших конных памятников в мире.
Он и ныне стоит в Петербурге. Рядом с Невой, на Сенатской площади.
Наследники
Наследником русского престола был сын Екатерины II – Павел. Когда Павлу исполнилось шестнадцать лет, Екатерина II решила его женить.
Подобрала для него невест. Оказалось их сразу три. Принцессы Гессен‑Дармштадтские. Были они сёстрами. Звали их Амалия, Луиза и Вильгельмина. Привезли в Петербург три портрета. Поставили перед Павлом. Павел выбрал Вильгельмину.
Вскоре состоялась свадьба. Вильгельмина получила русское имя Наталья Алексеевна.
Екатерина II стала ждать первого внука. Артиллеристы получили приказ: если родится мальчик, устроить триста выстрелов из пушки. Если родится девочка, выстрелить сто пятьдесят раз.
Наступили роды. Приготовились артиллеристы. Приготовились и жители Петербурга считать количество выстрелов. Даже начались споры:
– Будет мальчик.
– Нет, будет девочка.
– Будет триста выстрелов.
– Нет, будет их сто пятьдесят.
Не состоялись выстрелы. Не появился внук у Екатерины II. Наталия‑Вильгельмина во время родов скончалась.
Пришлось Екатерине искать новую невесту для сына Павла. На сей раз не привозили в Россию ничьих портретов. Павел сам поехал смотреть невесту. Была она тоже из Германии. Из княжества Вюртембергского. Приходилась двоюродной внучкой прусскому королю. Звали её Софья Доротея. Женился Павел на Доротее. В России она стала Марией Фёдоровной.
Снова Екатерина II принялась ждать первого внука. Снова артиллеристам дана команда. Триста выстрелов, если родится мальчик. Сто пятьдесят, если родится девочка.
Благополучно свершились роды. Ударила пушка. Считают жители:
– Раз, два, три…
– Десять, двадцать, тридцать…
– Сто, сто пятьдесят, сто пятьдесят один…
– Ура! Родился мальчик.
Отстреляла пушка, как и положено, триста раз.
Назвали мальчика Александром.
Прошёл год. Снова стреляла пушка. Считают жители:
– Раз, два, три…
– Десять, двадцать, тридцать…
– Сто, сто пятьдесят, сто пятьдесят один…
– Ура! Снова родился мальчик.
Назвали его Константином.
Прошло ещё какое‑то время. Опять загремела пушка. Считают жители:
– Раз, два, три…
– Десять, двадцать… тридцать…
– Сто, сто пятьдесят, сто пятьдесят один…
– Ура! Ещё один мальчик.
Назвали его Николаем. Снова промчалось время. Снова раскаты пушки. Считают жители:
– Раз, два, три…
Снова родился мальчик. Назвали его Михайлом. Появились у Екатерины и внучки. Любила своих внуков Екатерина II. В прятки играла. Книжки читала. Баловала.
Есть у Екатерины II наследник‑сын. Станет он после её смерти русским царём Павлом I. Есть и наследники‑внуки.
Прошли годы. Выросли внуки Екатерины II. Двое из них тоже стали русскими царями.
Внук Александр – императором Александром I.
Внук Николай – императором Николаем I.
Великая
Жизнь Екатерины II приближалась к концу. Уставать стала. Глаза стали хуже видеть. Слышит уже не так хорошо, как раньше. Появились разные боли в теле.
Сидит Екатерина II в глубоком, удобном кресле. Закрыла глаза. Вся прошлая жизнь проходит перед Екатериной.
Вот город Штеттин. Принцесса Фике. «Хочу быть старшей!» – кричит мальчишкам. Вот смотрит на свою ладошку. Корону видит.
Потом вспоминает дорогу в Россию. Мужа своего, императора Петра III. Восстание гвардейских полков. Григория Орлова. Себя верхом на белом коне. Себя на троне. Себя в короне.
Вздыхает Екатерина:
– Как быстро промчались годы…
Приоткроет глаза. На комнату, в которой сидит, посмотрит. Чуть повернётся в кресле. Снова глаза закроет.
И снова идут видения. Вот они – первые её дела на великом троне. Закон о губерниях, закон об учреждениях, другие законы. Печатание новых денег. Перепись населения. Улыбнулась Екатерина II: вспомнила, как прививку первой от оспы сделала, как заставляла сажать картошку.
Что‑то скажут о том потомки…
– Ошибки забудутся. Дела останутся, – прошептал вдруг какой‑то голос.
Вновь чуть шевельнулась императрица в кресле. И вдруг застучали дробь барабаны. Загудели армейские трубы. Послышались крики и топот солдатских ног. Представляются Екатерине II бой у Кагула и фельдмаршал Румянцев. Алексей Орлов и морское сражение у Чесмы. Присоединение Крыма, новые земли и князь Потёмкин.
– Вот они, лучшие годы! Слава, слава, слава тебе, Россия!
Но вдруг помрачнело лицо царицы. Вспоминает дела другие. Салтычиху. Бунт Пугачёва. Княжну Тараканову. Поручика Мировича и гибель царевича Иоанна. И почему‑то тут же рядом: курицу, за которой гонялась старушка; вспомнила вдову, что просила у Бога пенсию; сэра Тома Андерсона, Василия – говорящего попугая…
И следом опять – война. Очаков. Суворов. Штурм Измаила. Победы на море Фёдора Ушакова.
За картиной идёт картина: поездка по приглашению Потёмкина в Крым. Новые города: Николаев, Херсон, Севастополь. Черноморская эскадра, поднявшая белые паруса.
– Слава, слава, слава тебе, Россия!
– Ошибки забудутся. Дела останутся, – вновь прошептали губы.
Опять приоткрыла глаза Екатерина II. Снова закрыла.
Возник перед ней памятник Петру I. Вот он твёрдо сидит на коне. Смотрит, смотрит Екатерина на лицо Петра I. И вдруг шевельнулся петровский ус. И вдруг улыбнулось лицо Петрово.
И тут же сразу за этим послышались детские голоса. Да это же внуки, её внуки, – поняла Екатерина II. Они бегут куда‑то вперёд. Их становится всё больше и больше. «Как много!» – удивляется Екатерина II. Она понимает: это внуки не только её… Внуки и правнуки. Голова Екатерины II опускается на грудь. А дети бегут и бегут, бегут один за другим…
Царствование Екатерины II было долгим. Продолжалось оно тридцать четыре года. Не забыли люди дела Екатерины II. После смерти назвали её – Великой.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 111; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!