Русскую жизнь изучает Екатерина
Приняла Екатерина православие. Стала ходить по русским церквам и молиться Богу.
Смотрят другие прихожане. Шепчутся:
– Бьёт Господу Богу поклоны.
Смотрят. Передают друг другу:
– По‑православному крестится.
Стала Екатерина изучать русскую кухню: что на Руси готовят, что едят, что пьют.
Узнала, что такое сбитень. Объясняют Екатерине: сбитень – это горячий напиток. Приготовляется он из воды и мёда. Добавляются в него всякие ароматные травы.
Узнала, как готовится борщ «боярский».
– Много мяса надо в него положить: и свиного мяса, и говядину, и курятину, – объясняют Екатерине. – Много мяса – потому и «боярский».
Узнала, как печётся лепёшка «русская», как варится уха «архиерейская».
Узнала, что такое закуска «зайчик». Поражалась Екатерина. Оказалось, закуска называется «зайчик» не потому, что приготовляется она из заячьего мяса. Закуска как раз из овощей, главным образом из моркови.
Смеётся Екатерина:
– «Зайчик» – это значит, чтобы кушал закуску зайчик.
Принялась Екатерина русские песни разучивать, стала русские сказки слушать. Наряды русские надевать.
– Хочу быть русской, – говорила Екатерина.
Нравились Екатерине игры и приметы народные. Боялась чёрных кошек, зайца, который перебегал дорогу, тётку, что повстречалась с пустым ведром.
В русские салки играла Екатерина, в жмурки играла, в догонялки бегала.
Лето. Отправляются русские люди в леса по грибы, по ягоды. Берёт Екатерина лукошко. Лесную добычу домой приносит.
|
|
|
Осень. Призывно трубят рога. В самом разгаре охота русская. Вместе с охотниками Екатерина. Сидит по‑мужски в седле. Мчит за зверем в бешеной скачке.
Зима. Начинаются снежные игры. Санки. Снежки. Снежные крепости. Летят с горки как ветер санки. Штурмуют озорники ледяные крепости. Бросают друг в друга снежки. Весело всем, забавно. Веселится со всеми Екатерина.
Весна. Просыпаются реки, озёра. Листочки на берёзах, на клёнах брызнули. В сарафан русский одевается Екатерина.
– Здравствуй, весна‑красавица!
Довольна царица Елизавета.
Двуглавый орёл
Не заладилась семейная жизнь у Петра и Екатерины. Не получилась.
С детских лет не играла Екатерина в куклы. Не терпела их. Ненавидела.
А тут… В первый же день женитьбы достаёт вдруг Пётр огромную куклу. Говорит жене:
– Поиграем.
Поразилась Екатерина. Наследник престола – и кукла! Однако что же делать, стала играть. Не будешь же из‑за куклы ссориться с мужем. Будь ты проклята, эта кукла!
Затем затеял Пётр игру в оловянных солдатиков. Утро. Чуть свет. Екатерине спать хочется. А тут вдруг на всю спальню:
– Подъём!
Начинает Пётр утренний развод своего оловянного войска.
|
|
|
– Шагом марш!
– Бегом!
Приходят лакеи. Приносят железные листы. Бьют в листы, как в барабаны. Начинается страшный гром. Это как бы стрельба из пушек.
Затыкает Екатерина уши. Будьте вы прокляты, эти игры!
Надоели вскоре Петру оловянные солдатики. Ищет что‑то другое. Что‑то живое.
Завёл свору собак. Обучает теперь их военному делу:
– Становись!
– Ложись!
– Хвостом наперёд повернись!
Для непослушных завёл шпицрутены. Сыплются на несчастных собак удары.
От собачьего воя голова у Екатерины кругом.
Разными людьми оказались Пётр и Екатерина.
Во многом у них несогласие. Тянулась Екатерина к русской жизни. Приглядывалась к русским порядкам, нравам. Пётр, чуть что, вспоминает свою немецкую родину:
– Вот у нас! Вот в Голштинии!..
– В Голштинии мёд слаще.
– В Голштинии хлеб вкуснее.
– Лучший край на земле – Голштиния!
Измучил Пётр Екатерину своей Голштинией.
Вскоре у молодых супругов родился сын. Назвали мальчика Павлом. Однако появление сына не сблизило родителей.
Всё дальше Екатерина от Петра. Всё дальше Пётр от Екатерины.
Как север и юг. Как вода и огонь. Как двуглавый орёл. В противоположную сторону каждая голова смотрит.
|
|
|
Русская армия шла в поход
Тра‑та‑та! Тра‑та‑та! – отбивали дробь барабаны.
Русская армия шла в поход. Началась война между Россией и Пруссией.
Прусским королём в то время был Фридрих II Великий. Слыл он рассудительным королём и удачливым полководцем. Прусская армия считалась чуть ли не лучшей в мире.
Хвалились жители Пруссии:
– Прусская армия всех побьёт!
– Король Фридрих любого к стене прижмёт!
Не побоялась Елизавета хвалёного прусского короля.
Тра‑та‑та! Тра‑та‑та! – бьют барабаны.
Русская армия шла в поход. Это была большая война. Помимо Пруссии и России в ней участвовали и другие страны. Она продолжалась семь лет и в истории получила название Семи летней.
Мечтал Фридрих II о победах. Однако неудачно началась для него война. В одном из первых же сражений прусские войска были разбиты. Сам Фридрих позорно с поля боя бежал.
Вскоре русские солдаты вступили в столицу Пруссии, город Берлин.
Траур пришёл на немецкие земли. Пруссию ожидало полное поражение.
Только чудо могло спасти Фридриха II.
Чудо!
И чудо пришло.
Императрица Елизавета, пославшая в Пруссию русские войска, заболела. Ей становилось всё хуже и хуже. Прошло несколько дней, и она умерла.
|
|
|
Русским царём стал Пётр III. Переменилось вдруг всё резко на русской земле. Пётр не любил Россию. Любил всё немецкое. Пруссию. Фридриха. И, конечно, свою Голштинию.
Одним из первых распоряжений Петра III был приказ прекратить войну с Пруссией.
Берлин был возвращён Фридриху II.
Русские войска возвратились в Россию.
«Достань воробушка»
По улицам Петербурга мчится карета. На козлах – не бородач ямщик, не степенный холёный кучер. На козлах сидит офицер гвардейский.
Могуч. Молод. Красив офицер. Ростом до неба. Ростом – «дядя достань воробушка». Мчатся как стрелы кони.
– Встречный! Прохожий! Посторонись!
Перебирают колёса землю.
– Встречный! Прохожий! Посторонись!
Несётся карета как вольный ветер.
– Встречный! Прохожий! Уйди с дороги!
Едет в карете Екатерина. Теперь называют её царицей.
По‑прежнему Екатерина часто посещала русские церкви. Приезжала:
на Рождество,
на Пасху,
на Святки,
на Сретенье,
на Успенье,
на Вербное воскресенье, на другие церковные праздники.
Вместе со всеми молилась Богу.
Как‑то снова Екатерина была в соборе. Закончилась служба. Вышла Екатерина из церкви.
Вот – карета. Вот – лошади. Вот – царский кучер.
Села Екатерина в карету. Взял кучер важно поводья в руки. Тронется сейчас карета.
И вдруг.
Видит Екатерина: подбегает к карете гвардейский офицер. Молод. Могуч. Красив офицер. Ростом до неба. Ростом «дядя достань воробушка».
Подлетел офицер к козлам, к царскому кучеру, крикнул:
– Русскую царицу может возить только гвардейский офицер!
Дёрнул он кучера. Скинул с кучерского сиденья. Сам мигом взлетел на козлы. Схватил поводья:
– Но!
Тронулись лошади.
– Но‑о!
Ускорили лошади шаг.
– Но‑о‑о!!! – Поднял офицер кнут, опустил на лошадиные спины.
Рванули лошади. Помчали по улицам Петербурга.
Несётся карета.
– Встречный! Прохожий! Посторонись!
– Встречный! Прохожий! Уйди с дороги!
Подлетела карета к Зимнему дворцу. Спрыгнул гвардейский офицер с козел. Подбежал к дверке кареты. Открыл.
– Ваше величество, прошу!
Вышла Екатерина из кареты. Ещё раз глянула на офицера. Могуч. Молод. Красив офицер. Ростом до неба.
– Как звать? – спросила Екатерина.
– Григорий Орлов, – гаркнул в три горла «достань воробушка».
Заговор
Пётр III не только заключил мир с Пруссией, но и решил вступить с ней в военный союз. В случае войны он готов был подчинить прусскому королю и русские войска.
Фридрих II в благодарность присвоил Петру III звание генерал‑лейтенанта прусской армии. С радостью принял его Пётр III. Часто надевал прусский военный мундир. Гордился таким вниманием.
Многие в России были недовольны такими поступками Петра III. Особенно в армии. Особенно в гвардии.
– Нам быть в подчинении у битого Фридриха!
– На нашем императоре – прусский мундир!
– Если так, то не надо царя такого.
Кто‑то увидел на руке Петра III перстень.
В перстне – портрет Фридриха.
Снова ропот идёт в войсках:
– Носит портрет прусского короля! Фридрих II готовил войну против Дании.
Потребовал прусский король, чтобы Россия стала его союзником. Пообещал Фридрих II, что получит Россия за это Голштинию. Обрадовался Пётр – Голштинию!
А кому в России нужна война с Данией? И кому нужна Голштиния?! На краю света и Дания и Голштиния от России.
И все же Пётр III отдал приказ: готовить войска к походу. Забушевала русская армия. Особенно гвардия. До Екатерины дошли невероятные слухи. Среди гвардейских офицеров зреет заговор против Петра III.
Лучшая подруга – молодая княгиня Екатерина Дашкова рассказала об этом Екатерине.
Насторожилась Екатерина. Понимает, что многие в России недовольны Петром III. Но такое чтобы – заговор!
– Заговор… заговор, – повторяет Екатерина Дашкова. – Это точно.
– Кто же столь дерзкий?
– Григорий Орлов, – назвала Дашкова. Вспомнила Екатерина молодого офицера, который вёз её тогда так лихо из церкви.
– Ах так!
– Его брат – Алексей Орлов, – продолжает княгиня Дашкова. – Братья Григория и Алексея – Иван, Фёдор, Владимир Орловы.
Орловых было пять братьев. Все они красавцы. Смельчаки. Богатыри. Саженного роста каждый.
Продолжает Екатерина Дашкова называть имена:
– Капитан Пассек, камер‑юнкер Василий Бибиков, вахмистр Григорий Потёмкин, братья майор и капитан Рославлевы…
Затем тише:
– Адмирал Талызин.
Ещё тише:
– Князь Михаил Волконский.
Совсем шёпотом:
– Гетман граф Кирилл Разумовский…
Поражается Екатерина. Невольно спросила:
– Кто же вместо Петра?
– Ты, Катя! – без запинки ответила Екатерина Дашкова.
Зарделась кумачом Екатерина. Как ни крепилась, по‑женски вскрикнула:
– Боже!
Вскоре к Екатерине обратились и сами заговорщики.
Колеблется Екатерина.
– Катя, решайся! – шепчет Дашкова.
Колеблется Екатерина. А сама к глазам поднесла ладошку. На ладошке корона видна.
– Катя, решайся! Решайся, Катя!
Решилась Екатерина.
Задыхаются в беге кони
1762 год. Последние дни июня. Заколосилась на поле рожь. Пчёлы гудят над лугом.
Знаменитый Петергоф – одно из замечательных мест под Петербургом. Берег моря. Чудесный парк. Монплезир – летний домик в тени деревьев.
В Монплезире в те дни жила Екатерина.
Ораниенбаум – тоже одно из прекрасных мест под Петербургом. Тоже море. Чудесный парк. Царский дворец.
В Ораниенбаумском дворце находился в те дни император Пётр III.
Раннее утро. 28 июня. В Петергофе к Монплезиру подкатила карета. Приезжий быстро направился в дом. Это гвардейский офицер Алексей Орлов. Потребовал он, чтобы пропустили его в комнаты Екатерины:
– Пора вставать. Всё готово.
Очнулась ото сна Екатерина.
– Всё готово. Пора вставать!
Собралась быстро Екатерина. Села в карету. И тут…
– Арестован Пассек, – сказал Орлов.
Побледнела Екатерина. Капитан Пассек – один из главных участников заговора. Всем грозило разоблачение.
– Всё нормально. Нормально, – твердит Орлов. – В быстроте наш успех.
В Петербурге ждут Екатерину войска и восставшие офицеры.
Ударил Орлов лошадей. Мчит в Петербург карета. Раннее утро. Несутся кони. А в это время в Ораниенбауме в царском дворце спит, не чуя беды, Пётр III.
Мчатся кони. Несутся кони. Задыхаются в страшном беге.
Загнал лошадей Алексей Орлов. Остановились они. Хлещет Орлов их кнутом. Понукает словами‑громами. Ни с места лошади.
До Петербурга оставалось пять вёрст. Неужели провал всему?! Забилось тревожно сердце Екатерины.
И вдруг. Как из‑под земли появилась рядом с каретой Алексея Орлова другая карета. Смотрит Екатерина: как тогда у церкви, на козлах – Григорий Орлов!
Пересела Екатерина в другую карету. Кони сытые, отдохнувшие. Взяли галопом кони.
Мчит в Петербург карета. Раннее утро. Спит в Ораниенбауме, не чуя беды, император Пётр III.
И вот Петербург. Казармы Измайловского полка. Всё верно. Готовы здесь к встрече Екатерины. Стоят солдаты. Стоят офицеры.
– Ура! Ура‑а! – гремит в честь Екатерины.
Появляется батюшка. Приводит священник солдат к присяге. И снова:
– Ура! Ура‑а!
– Быстрее, быстрее! – торопит Екатерину Григорий Орлов.
Снова они в карете. Мчит карета к казармам гвардейского Семёновского полка. И здесь всё готово к встрече Екатерины.
И здесь гремит в её честь:
– Ура! Ура‑а!
Спит в Ораниенбауме Пётр III.
– Быстрее, быстрее! – вновь торопит Екатерину Григорий Орлов.
К солдатам гвардейского Преображенского полка, к другим солдатам торопится Екатерина.
Переоделась к тому времени Екатерина. На ней – военный гвардейский мундир. Сидит она верхом на белом рослом коне. Конь по‑царски ступает, важно.
Проснулся в Ораниенбауме Пётр III. Узнал он о восстании гвардейских полков в Петербурге. Спохватился. Да поздно.
Признали гвардейские полки Екатерину новой императрицей.
– Ура! Ура! – не умолкая кричат солдаты.
Пришлось Петру III отказаться от русского престола. По его просьбе разрешили ему поселиться под Петербургом, в Ропше. Прошло несколько дней, и страшная весть из Ропши – бывший император скончался.
Однако не сам скончался Пётр III. Его убили. Гвардейские офицеры.
Екатерина надела траур.
Глава вторая
Просыпайся! Вставай, Россия!
Губернии
Обступили Екатерину II бесчисленные заботы. Дела внутренние. Дела иностранные. Дела военные, торговые, строительные, судебные, сиротские, попечительские… Горы и горы различных дел.
Россия – страна большая. Управлять трудно.
При Петре I Российское государство состояло из восьми губерний. Многое с тех пор изменилось. Людей в стране прибавилось. Дел увеличилось. Шире торговля стала. Строятся новые города. Открываются новые школы, больницы. Больше заводов, шахт, рудников в России. Всем управлять нужно.
Мало в России губерний. Устарело деление старое. Неудобно от этого жителям.
Живёт человек в городе Ярославле. А главный губернский город – Архангельск. Тащись за какой‑нибудь ерундовой бумагой‑справкой в Архангельск, к самому Белому морю, за тысячу вёрст от дома.
Или построен новый завод в городе Вятке. А главный губернский город – Казань. Вот и плетись по любому заводскому пустяку за сотни вёрст в Казань сиротой казанской.
Или завёл человек торговое дело в Смоленске. А главный губернский город – Рига. Вот и мчись по разным торговым вопросам‑запросам через всю Россию к Балтийскому морю, в Ригу.
Так и в других местах. Полжизни тратится на дорогу.
Но это ещё не всё. Во главе старых губерний стояли воеводы. Со всеми делами, со всеми бумагами иди к воеводе. Он всему здесь и бог и царь.
Не поспевают за всем воеводы. Тянутся губернские дела месяцами, годами.
Понимает Екатерина: менять надо многое.
Начала с губерний. По её указу стало их теперь пятьдесят. Затем принялась за воевод. Ограничила их единоличную власть. Образовала в губерниях разные служебные ведомства – учреждения. Одни из них занимались школами, другие – делами судебными, третьи – дорожными, четвёртые – почтовыми… Даже должность воеводы уничтожила Екатерина. Появились вместо них наместники. Стали они затем генерал‑губернаторами.
Хорошо получилось. Город губернский – рядом. Начальство близко. Куда, к кому, в какое учреждение обращаться – ясно.
Не надо из Ярославля ехать теперь в Архангельск, из Вятки в Казань тащиться, из Смоленска – в далёкую Ригу.
Екатерина II даже написала специальную книгу. Называлась она «Учреждение о губерниях».
«Наказ»
Кроме «Учреждения о губерниях» Екатерина II написала и ещё одну книгу. Называлась она «Наказ».
В этой книге царица рассуждала о том, каким должно быть в её время Российское государство. Какие должны быть в нём законы.
О многом писала Екатерина II.
О том, что государство должно быть справедливым. «Лучше простить десять виновных, – считала Екатерина, – нежели наказать одного невинного».
Писала о том, что главное, о чём должен заботиться правитель государства, – это народ. «Не народ существует для меня, но я существую для народа».
Екатерина II горячо защищала царскую власть в России. «Лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим».
Были в книге и другие предложения и мысли Екатерины II.
Для обсуждения своих предложений и принятия новых законов России Екатерина II решила собрать в Петербурге разных представителей от населения.
Подсказывают Екатерине:
– Не забудьте купцов.
– Не забудьте крестьян.
– Дворян, дворян не забудьте.
– Не забудьте священнослужителей.
– Не забудьте…
Не забыла Екатерина II ни дворян, ни купцов, ни крестьян, ни священнослужителей…
Приехали представители в Петербург.
Долго обсуждали «Наказ» Екатерины II, долго спорили о новых законах России.
Прошёл год – обсуждают «Наказ».
Прошло два – обсуждают «Наказ».
Прошло три года – всё спорят народные представители о новых законах России.
Идёт седьмой год – не утихают споры.
Не ждала покорно Екатерина II, пока завершатся споры. Правила страной по тем законам, которые сама правильными считала. Первый из этих законов – царская власть в России.
Перепись
Было это в деревне Ивановке. Влетел в избу Санька:
– Идут! Идут!
– Кто идёт?
– Солдаты.
Вбежала в избу Варька. Было это в селе Семёновке.
– Идут! Идут!
– Кто идёт?
– Солдаты.
Решила Екатерина II произвести в России перепись населения. Узнать, сколько в России жителей.
Выделили чиновники счётчиков‑переписчиков, придали им воинские команды, отправили по разным местам России.
Явились такие команды и в сёла Ивановку и Семёновку. Санька и Варька первыми весть принесли о солдатах.
Перепугались крестьяне – пришли солдаты! Хорошего от военных не жди. Видать, недоброе будет дело. Разбежались люди по лесам и оврагам.
Достали счётчики свои бумаги. А считать и переписывать, оказывается, некого. Остались в сёлах лишь малые дети да немощные старики.
– А где все остальные? – спрашивают переписчики.
Молчат дети и старики.
И Санька молчит.
И Варька молчит.
Не говорят, где попрятались взрослые.
Вернулись переписчики из Ивановки и из Семёновки ни с чем. И из других мест с пустыми руками приехали.
– Разбегаются крестьяне, – доложили они пославшим их чиновникам.
А те доложили тем, кто их выше, а те – тем, кто и этих выше.
Дошёл наконец доклад до Екатерины II:
– Разбегаются крестьяне, матушка. Говорят, недоброе это дело.
– Дело‑то доброе, – ответила Екатерина. – А солдат‑то зачем послали?
– А как же! Как без солдат? Для порядка. Для веса.
Рассмеялась Екатерина:
– Да я бы тоже солдат испугалась! Спряталась.
Отменила она солдатские команды. Отменила и приезжающих переписчиков. Наказала, чтобы подсчёт людей производили местные жители.
Хорошо получилось. Крестьяне и не заметили, как произошла перепись.
Насчитали в России семнадцать миллионов человек!
Улыбается Екатерина:
– Море!
Деньги
Не было до Екатерины в России бумажных денег. Ходили деньги металлические. Делали их из золота, из серебра, из меди. Хороши, надежны такие деньги. Но есть недостаток. Тяжелы. Карман отвисает. Кошель отвисает. Если большая покупка, денег чуть ли не пуд неси. На телеге, в санях вези.
И удобны и неудобны они в обращении.
В других странах уже были деньги, изготовленные из бумаги.
Заявила Екатерина:
– Надо и нам завести такие.
Всполошились богатые люди:
– Как?! Золото поменять на бумагу!
– Серебро – на бумагу!
– Медь – на бумагу!
– Не хотим!
– Пусть останется всё по‑старому.
Не получилось у Екатерины II с заменой денег.
Прошло несколько лет. Быстро развивалась при Екатерине II в России торговля. Ездят купцы по стране из конца в конец. Неудобны, громоздки деньги, сделанные из металла. Вновь заговорила Екатерина II о деньгах бумажных. Придумали для них и название – ассигнации.
Однако снова богатые люди:
– Не хотим ассигнаций.
– Обжулят. Обманут.
– Где это видано, вместо золота – клок бумаги!
– Пусть останется всё по‑старому.
Ходят в России по‑прежнему старые деньги.
Прошло ещё несколько лет. Всё больше и больше в стране сложностей из‑за этих громоздких денег.
Не стала Екатерина II теперь слушать чужих советов. Распорядилась ввести в России бумажные деньги.
С той поры и ходят они в России. Даже были деньги, которые назывались «екатерининки».
Картошка
Невзлюбил Антошка картошку. Угостил Антошку картошкой приятель Гошка. Притащил Гошка как‑то что‑то небольшое, круглое.
– Земляное яблоко! Земляное яблоко! – закричал.
Попробовал Антошка картошку:
– Тьфу!
Невзлюбили картошку Матрёна и Иона. Матрёна и Иона – мать и отец Антошки.
Угостил Матрёну и Иону картошкой сосед Иуда.
– Земляное яблоко! – объяснил.
Попробовали Матрёна и Иона картошку:
– Тьфу.
Невзлюбил картошку старик Передрей. Старик Передрей – дед Антошки. Угостил Передрея картошкой одногодок его, Еремей.
– Земляная ягода! – объяснил Еремей.
Попробовал дед Передрей картошку:
– Тьфу!
До Екатерины II в России не все знали, что же такое картошка.
Удивилась Екатерина II:
– Не едят картошки!
Приказала она закупить, привезти картошку в Россию. Сопротивлялись многие. Не нравилась многим картошка. Однако Екатерина была настойчивой. Приказала землю копать и сажать картошку. Даже кое‑где применила силу. Появились картофельные поля в России. С годами их становилось всё больше и больше. Появились грядки с картошкой и в огороде у родителей Антошки.
Привыкали к картошке постепенно.
Картошка ныне – русское чудо. Картошка жареная, картошка отварная, картошка печёная. Картофельное пюре…
Пироги с картошкой, картошка с капустой, с огурцами, с грибами. Картофель фри.
Всюду в России ныне растёт картошка. Всюду картошку любят.
Спасибо за картошку Екатерине.
Преступление и наказание
Вот какие наказания за воровство в те времена были. Федька Рябой попался на мелкой краже. Стащил у соседа утицу.
Побили соседи Рябого Федьку. На этом дело и кончилось.
Не одумался Федька. Ищет по‑прежнему лёгкой жизни. Украл у другого соседа шубу. Стоила шуба двадцать рублей (большие деньги по тем временам). За кражу предмета в такую стоимость уже полагалось тюремное наказание. Схватили Федьку, посадили в «работный дом», то есть в тюрьму по‑нашему. По приговору суда. Находясь в тюрьме, Федька должен был заработать двадцать рублей и вернуть их хозяину шубы. Сидит Федька Рябой ночью в тюрьме под стражей, а днём гоняют его на работу. Работа бывает разная: деревья в лесу валить, канавы рыть, на баржи мешки грузить.
За каждый день работы Федька получает по пять копеек. Господи, сколько же должно пройти этих дней, чтобы Федька оказался опять на свободе!
День за днём. День за днём. Заработал он двадцать рублей. Вернули деньги хозяину.
– Уф! – вздохнул облегчённо Федька.
Отпустили его домой.
Прошло какое‑то время. Мирно, без воровства жил Федька. Однако вскоре забылись тюрьма и подневольный труд. Снова за старое взялся Федька Рябой. Украл он у какого‑то богатого купца разных вещей сразу на сто рублей. А за такую кражу (если стоимость украденного была более двадцати рублей) уже полагалось другое, более суровое наказание.
Схватили Федьку. Прежде всего хорошенько избили.
– Не попадайся в третий раз!
– Не попадайся в третий раз!
Затем бросили Федьку в тюрьму. Опять он должен был работать до той поры, пока не вернёт хозяину деньги. День – пять копеек. День – пять копеек… Капают, капают эти копейки. Нет числа ни часам, ни дням.
Промучился Федька, пробыл в тюрьме несколько лет.
Но вот настал день освобождения. Собрался Федька. Говорит тюремщикам:
– Ну, до свидания!
– Нет, стой, – отвечают тюремщики. – Это ещё не всё.
– Как не всё?! – возмутился Федька. – Срок отсидел. Деньги вернул.
– Это ещё не всё, – повторили тюремщики.
Схватили они Федьку. Бросили на лавку. Стянули штаны. Взяли кнуты. Взлетели кнуты над Федькой.
– Вот тебе за третий раз. Вот тебе за третий раз, – приговаривают истязатели. – Запомни. Запомни…
Чуть ли не до смерти забили они Федьку Рябого.
– Вот теперь всё. Ступай. А если попадёшься ещё раз – будет тебе могила.
Испугался могилы Федька. Перестал воровать. Так‑то жить надёжнее.
Рассказали Екатерине II о суровом русском судебном законе. Бумагу специальную даже показали. Согласилась императрица. Написала на бумаге: «Пусть будет так».
Прививка
Плохо было в России с медициной в прошлые времена. Не щадили людей разные болезни. Часто болезни бывали страшные: холера, чума, оспа.
В годы царствования Екатерины II снова оспа пришла на русские земли. Погибли тысячи людей.
Тревожило это императрицу. Знала она, что в зарубежных странах найдено лекарство – вакцина для борьбы с оспой. Сделай прививку от оспы – и минует тебя болезнь.
Решила Екатерина II пригласить к нам в страну иностранных врачей. Пусть привезут вакцину. Пусть начнут её прививать жителям России.
– Да что ты, матушка, – говорят приближённые. – Россия – страна огромная. Не напасёшься на всех вакцины.
– Так ведь столько людей умирает!
– Не печалься, матушка, – опять говорят Екатерине. – В России людей много. Помрёт половина, и то не заметишь.
И всё же приехали в Россию иностранные доктора.
Распорядилась императрица начать прививки как раз со своих приближённых, с тех, кто часто бывает в Зимнем дворце.
А кто часто бывает в Зимнем дворце? Графы, князья, камергеры, статс‑дамы, важные генералы.
– Вот с них и начнём, – сказала Екатерина II.
Узнали приближённые, взмолились:
– Матушка, пожалей!
Боялись разных прививок тогда в России.
– Так ведь это же лекарство, вакцина, – объясняет Екатерина II.
– Не надо лекарства, – твердят приближённые. – Наши предки без этой вакцины жили. Проживём и мы.
– Не позволю. Лучше умру! – сказала графиня Добужинская.
– Не допущу! Лучше сойду в могилу, – сказал камергер Прозоровский.
– Уволь, матушка, – заявил генерал Оглоблин‑Саблин.
Не отступилась Екатерина. Назначила она специальный день для прививок. Приказала быть всем: и старым, и молодым, и простуженным, и здоровым. Смирились приближённые. Съехались они в назначенный день в Зимний дворец. Стоят хмурые. На докторов как змеи, как волки смотрят.
– Ну, кто первый? – спросила Екатерина.
Нет желающих быть первым.
– Кто первый? – повторила Екатерина.
Снова гробовое молчание. Ясно Екатерине II – не находится смелый. С детства Екатерина была решительной. Сделала шаг к докторам, оголила руку:
– Прошу, приступайте.
Зажмурились приближённые. Страшно!
Сделали доктора прививку Екатерине II.
Улыбается Екатерина. Жива. Здорова.
Осмелели теперь приближённые. Вышла вперёд графиня Добужинская. Перекрестилась:
– Пронеси, Господи!
Вышел вперёд камергер Прозоровский. Перекрестился:
– Прости грехи прошлые!
Вышел вперёд генерал Оглоблин‑Саблин. Перекрестился. Обратился к Екатерине II:
– Благослови, матушка.
Благословила генерала Оглоблина‑Саблина Екатерина.
После Петербурга разъехались доктора по разным местам России. Хотя и здесь не всё сразу гладко пошло. Были и страхи. Были и слёзы. Однако постепенно успокоились люди. Утёрли слёзы. Пропали страхи. Неслось по России:
– Не трусь. Не робей. Сама матушка императрица первой прививку сделала.
Архангельский лес
Граф Александр Шувалов был одним из богатейших людей России. На одном только Урале несколькими заводами владел Шувалов. Принадлежали ему на Севере и огромные угодья архангельского леса. Лес стройный, высокий. Сосны и ели. Ели и сосны. Как гвардейцы в строю стоят. Для дел мореходных отличный лес. Отличный для дел строительных.
Отправлял Шувалов свой лес за границу. Немалый доход имел от продажи леса.
Всё хорошо, да только не уплачивал граф Шувалов за продажу леса в государственную казну налоги.
Узнала Екатерина.
– Велик ли долг? – спросила у налоговых чиновников.
– Два миллиона рублей, – ответили чиновники.
А надо сказать, Екатерина II Шувалова очень уважала. И даже многие годы с ним дружила.
Встретив как‑то Шувалова, царица спросила:
– Как твой архангельский лес, Александр Кузьмич?
Намекала она Шувалову, что, мол, не зря задаёт вопрос, что знает, что Шувалов укрыл налоги.
Сделал Шувалов вид, что не понял намёка.
– Растёт, – ответил.
После этого ещё раз Екатерина намекнула Шувалову на его долг государству. Прямо не говорила. Щадила. Наконец обозлилась.
– Как налоги с архангельского леса? – в упор спросила. – Уплачены?
– Всё нормально. Уплачены, матушка, – ответил Шувалов.
Проверила Екатерина. Спросила у налоговых чиновников:
– Уплатил Шувалов налоги?
– Уплатил, – отвечают чиновники. – Только не сто тысяч, как надо, а всего сто рублей, матушка.
– Ах ты, негодник, хитрец‑мудрец, – разгневалась Екатерина.
А надо сказать, не один Шувалов не уплачивал или недоплачивал со своих доходов государству налоги. Не пополнялась из‑за этого казна деньгами. Беднела. Приказала Екатерина доложить ей о тех, кто обманывал государство.
Доложили:
– Богатый купец Засекин, мануфактурщик Конфузин, владелец винных заводов Степан Кудряшов…
Набралось таких только по Петербургу более ста человек.
Распорядилась Екатерина II для начала схватить Засекина, Конфузина и Степана Кудряшова и посадить в тюрьму. Наказала держать их там до той поры, пока не уплатят казне налоги.
Кому же охота сидеть в тюрьме! Вернули немедля они долги. Принесли налоги и все остальные.
Прибежал и Шувалов. Даже извинился перед Екатериной II:
– Прости, матушка, забыл я. Память отбило.
– Не память отбило. Совесть отбило, – сказала Екатерина II.
Не простила Шувалова Екатерина II. Имени графа Шувалова с той поры не хотела слышать.
Земля
Во времена Екатерины II состоял на важной государственной службе Александр Андреевич Безбородко. Был он до Екатерины ничем, никем. Стал при ней и богат, и знатен.
– Откуда у тебя такая фамилия? – спросила однажды Екатерина II.
Рассказал Безбородко. Давний предок его был запорожским казаком. Как‑то в лихом бою какой‑то неприятельский воин саблей отрубил ему часть подбородка. Вот и прозвали казака Безбород кой. От того запорожского казака и пошли Безбородки.
Безбородко был умён, деловит. Екатерина II его ценила. Стал он со временем даже графом.
Не раз говорили Екатерине близкие люди:
– Да он – делец!
– Да он – хитрец!
– Да он, матушка, лгун и плут!
– Это вы от зависти всё. От зависти, – отвечала Екатерина. – Может, и плут Безбородко, да государству полезен.
Защищала его Екатерина II. За умение хорошо работать прощала многое.
Видит такое Безбородко. Решил, что может делать теперь всё, что ему захочется.
Среди многих указов, изданных Екатериной II, был и такой, который категорически запрещал русские земли продавать иностранцам. А Безбородко взял и кому‑то продал. Хотя и невелик был надел. Да только отныне эта земля перестала быть русской.
Узнала об этом Екатерина II, потребовала к себе Безбородко.
Явился виновный.
– Закрой поплотнее дверь, – сказала Екатерина.
Закрыл Безбородко дверь.
– Подойди поближе.
Подошёл Безбородко ближе.
– Ещё ближе.
Приблизился Безбородко к самой царице. Подняла Екатерина II руку, размахнулась, ударила по щеке Безбородко.
Раз!
– За что, матушка?!
Два!
– За что, матушка?!
Бьёт Екатерина II Безбородко, приговаривает:
– Не торгуй! Не торгуй землёй! Это же земля! Нет для государства ничего дороже.
Лишь много лет спустя удалось откупить проданный Безбородко участок русской земли. Правда, за очень большие деньги. Вернулась земля в Россию. Успокоилась Екатерина II.
Недород
Знала Екатерина II нравы русских чиновников. В одном из отдалённых уездов был недород. Погибли хлеба и травы. Голод грозил уезду. Зашевелились чиновники:
– В Петербург надо писать. Броситься в ножки матери государыне.
Составили они прошение на имя Екатерины II. Пишут, что недород по всему уезду. Хлеба посохли, пожухли травы. Голод грозит уезду, людям, скоту и домашней птице. «Помоги, матушка!» – просят чиновники.
Пообещала Екатерина II уезду помощь.
Довольны уездные начальники:
– Денежки пришлют! Денежки пришлют! Закупим зерна и сена.
Хотя деньги и для общих нужд, для уезда, однако как же тут устоять, как же себе не взять, как же себя забыть. Посовещались чиновники. Решили на уездной беде нажиться. Договорились так:
– Никифору Ильичу (это главный начальник в уезде) дадим три тысячи рублей.
Потом подумали: пожалуй, мало.
– Мало!
– Мало!
Решили выдать четыре тысячи.
– Митридату Евграфовичу (это второй по значению начальник в уезде) – две тысячи рублей.
Потом подумали: пожалуй, мало.
– Мало!
– Мало!
Добавили и этому тысячу рублей.
Затем решили, сколько дадут Луке Лукичу, сколько дадут Зиновию Купидоновичу, сколько Сысою Сысоевичу, сколько другим. Не забыли себя чиновники. Довольны.
Поделили чиновники богатства. Ждут денег.
И вот помощь прибыла. Проснулись как‑то чиновники. Вышли на улицу. В уездный город вступает обоз. За телегой тянется телега.
Остановились телеги.
– От государыни! – прокричал обозный офицер.
Потирают от радости чиновники свои ладошки, смотрят на телеги.
– Эка сколько прислала царица‑матушка денег!
Подошли к телегам. Присмотрелись. В телегах мешки с зерном, в телегах сено с овсом.
– А деньги?!
– Натурой велено, – доложил офицер.
Осунулись лица у уездных начальников. Э‑эх, проехали мимо карманов деньги.
Знала Екатерина II повадки русских чиновников. Не раз говорила:
– Совесть у многих, считай, с изъяном. Вот где ищи недород.
Две руки
Разгневалась как‑то Екатерина II на флотских командиров:
– Однорукой меня сделали. Однорукой!
Произошло вот что. Приехала Екатерина II в Кронштадт проверить Балтийский военный флот. Построились корабли. Хотели капитаны и адмиралы, чтобы получилось у них всё как можно лучше, а получилось как можно хуже.
Построились корабли в колонну. Пошли друг за другом. Строй должен быть ровным, в одну ниточку. А тут. Не удержали корабли ровный строй. Рассыпались.
Махнула с огорчением Екатерина II рукой. Приказала показать ей учебные стрельбы. Поставили перед кораблями специальные цели. Открыли канониры огонь: то недолёт, то перелёт, то и вовсе неизвестно куда улетело ядро. Нет точности у канониров. Не получается.
– Э‑эх… – вздохнула Екатерина II.
Уехала императрица недовольной. А перед отъездом сказала:
– Однорукой меня сделали, однорукой!
Знали флотские адмиралы и капитаны, почему Екатерина II гневалась. Ещё Пётр I считал, что армия и флот – это как бы две руки государства.
Возвращаясь в Петербург, Екатерина II заехала в один из армейских пехотных полков. Построили и здесь солдат. Прошли они перед царицей чеканным шагом.
– Молодцы! – вырвалось у Екатерины.
После марша были учебные стрельбы. И здесь отличились солдаты. Точно поражали цели. Быстро перезаряжали ружья.
– Молодцы! – вырвалось опять у Екатерины.
Через какое‑то время вновь приехала императрица к капитанам и адмиралам. Вновь проверяла флотское умение.
Корабли на сей раз шли ровно. Канониры стреляли отменно.
Улыбнулась Екатерина II:
– Поправилась рука. Перестала я быть однорукой. – И добавила: – Армия и флот – две руки у государства.
Пятьсот тысяч
На берегу Балтийского моря, недалеко от города Ревеля, для русских военных кораблей адмиралы стали строить новую морскую гавань.
С трудом шло строительство. Море в этих местах бурное. Укрепить берега трудно. Только что построенное волны часто разрушали. Приходилось начинать заново. Строительство оказалось дорогим. Кончились у адмиралов деньги. Обратились они к Екатерине II. Назвали сумму – пятьсот тысяч золотых.
Ахнула Екатерина:
– Пятьсот тысяч!
Подумала, спросила:
– Зачем же вам эта гавань? Чем же вам плох Кронштадт?
Отвечают капитаны и адмиралы:
– Гниют корабли в Кронштадте.
Оказалось, вода в Финском заливе, в Кронштадте, почти пресная. А корабли, как правило, строят из сырого леса. Вот и гниёт быстро дерево. Заводятся в нём вредные червяки.
– Прямо беда, – говорят капитаны и адмиралы. – То ли дело – Ревель. Море Балтийское. Вода там солёная. Корабли дольше служат.
– Ну а если корабли строить из сухого дерева? – спросила Екатерина.
– Это другое дело, – отвечают капитаны и адмиралы.
– Так почему же не строите?
– Долго ждать, пока высохнет дерево.
– Так почему же не поставить тогда корабли в Ревеле? (В Ревеле уже была одна военная гавань.) Зачем вам вторая гавань?
– Для престижа, – отвечают капитаны и адмиралы. – Для величия державы. Не жалей денег, матушка.
Однако императрица не дала адмиралам денег. Была она бережливая и хозяйственная.
– Сушите дерево. Обходитесь Ревелем, – ответила Екатерина.
На другие государственные нужды пошли пятьсот тысяч золотых.
Разбойнички шалят
Проезжала как‑то Екатерина II ночью в карете Муромским лесом. Лес огромный, дремучий, страшный. За каждым деревом леший сидит, за каждым кустом – кикимора. Ведьмы повсюду видятся. Вдруг где‑то в стороне раздался пронзительный свист.
– Разбойнички шалят, – произнёс сопровождавший Екатерину II дежурный генерал.
Было это ещё в первые годы царствования Екатерины II. Действительно, развелось тогда много разбойников. И в Муромском лесу, и в Смоленском, и в Брянском. И во многих других местах.
– Разбойнички шалят… – задумалась Екатерина II.
Уже позже в Петербурге зашёл у неё разговор о разбойниках с приближёнными.
– Много их, матушка, развелось, – говорят приближённые. – И в Муромском лесу, и в Смоленском, и в Брянском балуются. Страшно ездить. Ходить опасно. Отнимут карету, уведут лошадей. А то и тебя самого прикончат. Страшны они, как адов огонь, матушка.
– Страшны, страшны, – соглашается Екатерина. – Но есть и страшнее.
– Кто же страшнее? – гадают приближённые.
Вскоре раскрылось, кого Екатерина II считала ещё страшнее.
Были это всякие высокие государственные чины и чиновники. Взятки брали, деньги казённые крали. На чём могли, государство обманывали. Не все, конечно, но многие.
– Вот они, наши разбойнички, – сказала Екатерина II.
Приказала Екатерина таких «разбойничков» хватать и сажать в тюрьму.
Многие тогда лишились своего высокого положения и свободы.
Как выполняется её приказ, Екатерина II постоянно проверяла.
– Ну, как наши разбойнички? – спрашивала у приближённых.
– Меньше, матушка, стало.
– Ну, как наши разбойнички?
– Совсем мало осталось, государыня. Приняла Екатерина II строгие меры и против лесных разбойников.
Уменьшилось число грабежей на дорогах. А затем их и вовсе не стало. Поезжай хоть в Муромский лес, хоть в Смоленский, хоть в Брянский.
Не страшно.
Печать
Екатерина II заказала для себя личную печать. Удобное дело – печать. Взял приложил печатку к подушечке с краской. Для пущей важности дыхнул на печатку. Хлоп по бумаге! Печать готова.
Пока изготовляли печать, приближённые гадали, что на ней будет изображено.
– «Екатерина II» будет написано, – сказал один.
– «Императрица российская», – сказал второй.
– «Россия», – заметил третий.
Ходят по Зимнему дворцу статс‑дамы, камергеры, переговариваются:
– Новую печать заказала матушка. Что же там будет изображено?
– Что‑то державное.
– Что‑то необычное.
– Что‑то великое.
Наконец наступил долгожданный день. Привезли Екатерине II печать.
Обступили императрицу приближённые. Достала Екатерина II печатку. Приложила к подушечке с краской. Для пущей важности подышала на печатку. Подняла руку – хлоп по бумаге!
Смотрят приближённые: что там такое на печати изображено?
На печати был виден пчелиный улей. Рядом летают пчёлы.
Получают бумаги с печатью Екатерины II гражданские.
Получают бумаги с печатью Екатерины II военные.
Идут бумаги на юг, на восток, на запад, на север.
Читают бумаги начальники.
Читают бумаги чиновники.
По всей России идут бумаги. На царских бумагах стоит печать: пчелиный улей и рядом пчёлы.
«Трудиться, трудиться, ещё раз трудиться. Трудиться, как пчёлы» – вот о чём говорит печать.
Екатерина II сама подавала другим пример трудолюбия. Раньше всех подымалась в Зимнем дворце. Позже других отправлялась спать.
Пять часов утра – Екатерина II уже на ногах. Шесть часов – императрица уже за работой.
Начинается новый день.
– Просыпайся! Вставай, Россия!
Глава третья
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 127; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!