Глава 2. Лучший день на свете 13 страница
Филип задумался. Что-то ему не нравилось в этой истории. Что-то не сходилось.
-Ладно, - он поднялся. – Пошли.
Как и ожидалось, квартира оказалась закрыта. Та самая, сорок восьмая, в самом обычном доме самого необычного города. Боб стоял рядом, пока Филип пытался открыть дверь, и когда все получилось, на них пахнула старинной. Мальчики с опаской зашли в квартиру. Дверь за ними захлопнулась. Боб вздрогнул. По коже прошелся неприятный холодок, будто бы в квартире было что-то еще, кто-то еще, кроме них.
Старые стены, покрытые пылью и вековой историей, уходящий вдаль коридор, а впереди – яркий свет. Там была кухонька, небольшая, зато хорошо обставленная. Из-за занавесок пробивалось солнце. Картины на стенах не покосились и внимательно смотрели друг на друга. Пол от тяжести не скрипел, совсем не прохудился. Рядом с кухней располагалась гостиная, дальше – спальня. И в них обстановка была несколько хуже. Мебель передвинута, на полу – царапины, выцветшие пятна на дорогих обоях. Что-то валялось без места, что-то просто упало… Лампа одиноко качалась на дорогом потолке. Ученые получали много, и квартира под стать подходила владельцу: действительно Графская. Кое-где были разброшены листки, записи, распечатки, фотографии… Рамки на стенах покосились, словно вот-вот должны были упасть. Из-за штор любопытными лучами проглядывалось солнце.
-Давай аккуратней, - сказал Филип через плечо. – А то еще развалится ненароком…
|
|
|
Боб кивнул и медленно, осторожно ступал за ним.
-Мы должны найти что-нибудь, - полушепотом сказал он, вытянув шею. – Что-нибудь, что может быть полезным.
Филип остановился, сложил руки на груди и развернулся. Слева от него по диагонали стоял диван. На подушках давно никто не сидел, и они потемнели на четыре тона от скопившейся в воздухе пыли и грязи. Квартиру не проветривали, не ухаживали за ней, и ее обида чувствовалась каждой клеточкой. Она одна, словно бы отверженная от всего мира… Ученый пропал больше десяти лет назад, и его квартира будто бы вместе с ним исчезала в истории.
-Полезным для чего?
-Для поиска? – неуверенно ответил Боб, запнувшись ногой о ногу. – Не можем же мы уйти с пустыми руками!
-Да уж, - усмехнулся Филип. Разворачиваясь и проходя в спальню. – Можно что-нибудь стащить и продать.
-Тебя тут же поймают! – вырвалось у Боба.
Филип, приподняв бровь, оглянулся на него.
-Видел, какое здесь все старое? Тебя тут же отследят по этим допотопным технологиям!
Страшась, Боб указал на домашний телефон, пылившийся на кофейном столике в углу спальни с огромной двуспальной кроватью, укрытой зеленым покрывалом. Филип шикнул и подошел к шкафу, заглядывая внутрь. Мальчики, совсем как в фильмах, что они любили, начали поиски. Заглядывали в каждый ящик, проверяли их изнутри, все вытряхивали, но убирали на место, стараясь оставлять как можно меньше следов. Проверили даже кровать. Всю! Вплоть до подушек и каркаса! Половицы не остались незамеченными, и картины тоже! Мальчики тщательно все осмотрели, только ничего так и не нашли, кроме, разве что, прохудившихся носков, старого белья и пожелтевшей книги Эдгара Алана По.
|
|
|
Мальчики покинули спальню с пустыми руками. На пальцах осела пыль, кожа почернело от грязи. Филип уже пал духом, снова не видя в происходящем никакого смысла. Боб же действовал на энтузиазме. Он начал осматривать гостиную так же тщательно и все с той же верой, что ему удастся что-нибудь найти. Заглядывая за каждый уголок, в ящик и под ковер, под все, что можно было и нельзя, не забыв даже про напольный торшер, он не переставал верить и ни на секунду не сдавался. Пока за отодвинутым с места комодом Боб не пригляделся к свалке мусора. Там были старые газеты, крошащиеся от одного взгляда, клубки пыли и, возможно, даже чьи-то трупы… Бобу не хотелось со всем этим разбираться, но что-то мешало ему просто уйти от стены с большим желтым выцветшим пятном и от вороха грязи за древней мебелью. Филип сложил руки на груди и безучастно разглядывал трещинки на потолке. Вздохнув, парнишка облокотился о рядом стоящий комод и прикрыл глаза со скуки.
|
|
|
-Смотри! – Боб указал пальцем. – Ты видишь это?!
-Там ничего нет! – Филип выпрямился, сложил руки на груди и вздернул подбородок.
-Нет же, посмотри!
Боб присел и пригляделся. На полу во мраке что-то сверкало от летнего солнышка. Небольшая шкатулка с искусным узором на крышке. Боб взял ее в руки, протер рукавом толстовки, смахивая пыль, потом дунул, зажмурив глаза. Серое облако поднялось ввысь, слилось с потускнелой краской. И Боб увидел: оно! Радостный, он протянул шкатулку другу, поднимаясь на ноги, но тот лишь надменно фыркнул, мол, ничего особенного. Боб же считал, что все же было нечто особенное. Не могло не быть! В кипе мусора непременно найдется что-нибудь важное, интересное, ведь именно так гласит кодекс отрочества!
В квартире заговорили. Стены нарушили обет молчания, что дали так давно, прямо перед своей смертью. Каждая вещь вещала свою историю! Боб слушал их всех внимательно, вникая в каждое слово. Филип, сам того не отображая, тоже начал слушать… У него оставалось все в голове, одна нить наслаивалась на другую, они сплетались, и удивительное узорчатое полотно, способное быть чем угодно, расстилалось далеко-далеко. Квартира вещала историю о далекой жизни. Ее шумный шепот едва слышно дотрагивался до сердца и заставлял дрожать каждый фибр. Мебель, внимательные зрители представления, была рядом, готовая поддержать овациями. Сердце замирало. Боб слышал старую-старую мелодию, которую в детстве напевала ему мама. Тогда мир был другой. Ученый Граф тоже это знал. И он знал, что его мир станет когда-то другим. Потому что время не постоянно, оно быстротечно, и одно непременно меняется на другое. Года проходят, пролетают дни, и через одно мгновение мир вокруг совершенно иной.
|
|
|
-Мистер Вульф! Мистер Вульф! Мы нашли! Нашли!
Боб добежал до остановившегося мистера Вульфа. Запыхавшийся, мальчишка протянул ему шкатулку. Мистер Вульф взглянул на Боба, на Филипа, который неспеша подходил к ним, сунув руки в карманы, потом на шкатулку. С первого взгляда – совершенно обычная. Мистер Вульф взял ее и повертел перед глазами. Солнце ослепляло. Был теплый денек, и с самого утра мистер Вульф неспеша прогуливался по дорожкам рядом с домом и иногда пил, растягивая удовольствие, холодный черный чай. Он не слушал новости и не видел людей, только лишь природа и он – вот она, идиллия! Мистер Вульф слегка удивился, когда его позвали столь настойчиво, но ни капельки не разозлился, ведь теперь он держал нечто дорогое и ценное – неужели, то самое?
Все трое прошли немного вперед. Мистер Вульф опустился на скамейку и все разглядывал шкатулку. Под каким углом он только не посмотрел ее! Филип стоял чуть в стороне с видом, будто ему все совершенно безразлично, однако его глазки то и дело падали на находку. Боб с неприкрытым вожделением наблюдал за шкатулкой, сверкающей на солнечной реке. Молчаливая сцена растянулась бы на столетия, если бы вдруг что-то не щелкнуло. Шкатулка открылась под упорными стараниями мистера Вульфа, и все заглянули внутрь, а в ответ на них посмотрели ровные, аккуратные стенки, нетронутые грязью времени, их невинные ребра, между которыми игриво сверкнули крепления, и слегка грубоватые, рациональные буквы « Р.Г. ».
-Здесь ничего нет, - хмыкнул Филип.
-Как же нет? – удивился мистер Вульф. – Есть!
Мальчики удивленно и с интересом посмотрели в шкатулку, открытую мистером Вульфом. Они, правда, ничего сначала не заметили. Мистер Вульф потряс шкатулку, с одной, с другой стороны, потом постучал по ней, пригляделся к каждому стыку, и, в конце концов, одна из стенок отодвинулась, а из тайника выпали листочки. Мистер Вульф поднял их, посмотрел, изучил. На каждом было записано по одному имени, без фамилии, адреса и даты рождения.
-Но что это значит, мистер Вульф? – спросил Боб, хлопая глазами.
Мистер Вульф посмотрел на Филипа, сияющим взглядом глазеющего на клад. Пожалуй, впервые ожидания мальчишки оправдались. Он изменился. Стал ярче, сам засветился. Будто каждая черта в мальчишке изменилась. Он больше не выглядел холодным, отчужденным и злым, даже, кажется, анархические замашки у него и то пропали! Филип прозрел. Он, наконец-то, увидел жизнь. И его юное беззащитное сердце впервые не было разбито. Может, всего лишь на секунду…
-То и значит, Бобби, - мистер Вульф поправил воротничок рубахи. – Мы никогда не должны бросать наших близких, - сказал он, посмотрев ему в глаза.
А Филип так и продолжал таращиться на клад, весь светясь. Он молчал и восхищался. Бобби упал на скамейку. Он глянул на Филипа, на клад, на мистера Вульфа. И теперь-то мальчишка понял. Это было специально. Мистер Вульф все подстроил, но как… Заморочился же он! А все ради них, ради детей, ради одного-единственного мальчика – и ведь когда-то это отразится на всем мире. Каждая мелочь важна, ее незначительность творит большие дела!
Одним погожим осенним вечерком в начале сентября, когда листва уже украшала асфальт и площадки, и все падала сверху, как снег, как сгорающие реальные звезды. Их сметали в сторону, убирали с дороги, но они падали и падали снова. Кто-то собирал их для коллекции гербария, кто-то любовался издалека. Мистер Вульф частенько сидел вечерами на скамеечке у подъезда и любовался листопадом под мягким солнечным светом, падающим из-за туч. И он временами видел двух мальчишек, смеющихся вместе, играющихся и делящихся друг с другом вековыми тайнами. Мистер Вульф не спрашивал, как они, ведь все видел сам: дела шли хорошо. Он жил потихоньку своей жизнью, ни на что не жаловался и иногда заходил к соседям в гости попить вечером чай, посмотреть в никуда и помолчать.
Всегда будет шанс спастись и спасти тех, кто нам дорог. Будь это друг, семья или даже целая планета. Главное – верить. Пока внутренние силы не исчерпали себя, все возможно, потому что нет источника сильнее, чем душа. В ней сокрыты чувства, которые способны толкнуть и повести на самые рискованные поступки, отчаянные и, казалось бы, безуспешные, но каждый раз они будут завершаться победой. Пока сердце бьется, пока хранит в себе чувства, проиграть невозможно.
Глава 7. Ты просто пой мне
Работа в офисе была скучной и нудной. Каждое действие тянулось не дольше минуты, хотя и казалось, что прошло не меньше часа. Сьюзен не любила смотреть на часы. Проходила целая вечность до конца рабочего дня, а это можно было понять, когда все собирались уходить. Линч поднимался из-за своего стола, потягивался – все работники слышали, как скрипели его суставы, - и объявлял о конце рабочего дня. Это было самым потрясающем. Еще, конечно, Сьюзен любила одиннадцать часов утра: Николас привозил пончики на весь отдел, такая уж у него была добрая душа. Тогда Сьюзен брала себе дрянной кофе из автомата и не меньше десяти минут могла насладиться чем-то вкусным и приятным за пустяковой беседой с коллегами. Лучше всего молодая Сьюзен общалась с Мишель, Жасмин и Робби. Правда, эти трое почти никогда не общались между собой, хотя, вроде как, не были в контрах. С Робби можно было отлично зависнуть в спорт-баре, смотря игру Чарли Эвергрин и Фионы Хопман, закусывая чипсами и запивая их молочным коктейлем. Жасмин умела слушать. Даже если и не так, выражение ее лица было участливым, и рассказывать хотелось. А Мишель была самим очарованием. Общаясь с ней, постоянно узнавал что-нибудь новое. Она вытаскивала откуда-то малоизвестные факты, впрочем, не исключено, если она сама же их и придумывала, и делилась ими всегда с восторженными глазами. Однако лучшим другом Сьюзен была Трейси. Она не работала в офисе и была свободной от странной рутины, в которой, пожалуй, даже никто не нуждался, кроме начальства.
Если говорить на чистоту, Трейси стала спасением бедной Сьюзен, потерявшейся на пути и попавшей в серые нити жизни. Их встреча была случайной. Они столкнулись, когда Сьюзен с кофе в стаканчике спешила на работу, а Трейси, уставшая и сонная, возвращалась домой с гитарой на перевес. Большое горячее пятно испортило свежую блузку и настроение, которое и так с утра было не на высоте. А кофе впервые в жизни взбодрило Трейси: обычно от него девушке только больше хотелось спать. Девушки друг с другом не поладили. Они бы точно рассмеялись в лицо любому, кто бы сказал им, что они станут лучшими друзьями.
В тот день ярко светило солнце на чистом голубом небе. Стоял апрель. Температура утром не росла, потому что ночью почти что не падала. Сьюзен давно не заводила будильник, потому что и так страдала от бессонницы. Ей казалось, ее жизнь не Ад и не Рай, а обычная. Она считала, так все живут: встают с утра на работу, просиживают штаны в офисе, к вечеру возвращаются домой, ужинают тем, что под руку попадет, страдают от безделья и ложатся спать – просто и бессмысленно. Поэтому, как думала Сьюзен, тринадцатое апреля не станет для нее особенным днем. Кажется, это был вторник. Сьюзен всегда не любила вторники, они вечно подкидывали девушке проблем. И тот не стал исключением. Разве кому-то хочется прибегать на работу в испорченной утренним кофе блузке, злой и раздражительной? Вот и Сьюзен не хотелось. Она не смогла ничего с собой поделать: начала кричать на Трейси, та принялась защищаться, и разразилась бы война, если бы двух вспыльчивых натур не разнял бы патруль. Все же Сьюзен явилась в офис в блузке, у которой спереди красовалось огромное кофейное пятно. «Креативный дизайнерский подход» - ничего другого.
Кто бы мог подумать, что этот неприятный инцидент изменит весь мир.
Одним вечером, право, даже не вспомнить, когда это было, Сьюзен возвращалась домой, как вдруг остановилась. Она смотрела на витрину одного магазина мсье Лорена, мимо которого ходила два раза в день и никогда не обращала внимания на него. Сьюзен задумалась. «Может, надо что-то поменять?», - промелькнула мысль в ее голове и парализовала ее. Взгляд блуждал по выставленной продукции: и рубашкам, и юбкам, и брюкам, и костюмам – всему-всему, что только можно было сшить. От маленьких шляпок и галантереи до массивной верхней одежды и тяжелых бутсов.
-Привет!
Сьюзен вздрогнула. Она повернула голову и увидела милую девушку, львицу. Ее глаза дружелюбно улыбались, а в лапах был пакет. Она показалась знакомой. Хотя, мало ли кого увидишь по дороге?
-Мы знакомы?
-Вообще-то, нет, - девушка улыбнулась. – Но на днях мы столкнулись здесь же, на этом же месте, и я облила тебя кофе, - она от стеснения почесала шею. – Вообще-то, я была виновата, но в тот час была совсем не в духе.
-А, - кивнула Сьюзен. Она была настроена весьма скептически. – И что ты сейчас-то от меня хочешь? – спросила Сьюзен, когда молчание между ними двумя неприлично растянулось. – Как видишь, сейчас у меня кофе нет.
-Ах, да! Я пришла извиниться! Надеялась встретить тебя где-нибудь по близости, и мне повезло! – девушка протянула пакет, который Сьюзен довольно безразлично приняла. – Я купила тебе новую блузку, почти такую же. Надеюсь, с размером угадала. И еще я надеялась встретиться с тобой как-нибудь. Вообще, хочу пригласить тебя завтра в пять на свой концерт на улице Хенрикссона. Не то, чтобы я звезда, но иногда играю на улице. Мы могли бы поболтать. Ну, или, если хочешь, я могла бы угостить тебя чашечкой кофе. Хотя, кофе, наверно, будет совсем не в тему, учитывая нашу первую встречу. Мы могли бы…
-Я приду, - Сьюзен с искренней улыбкой оборвала неловкую и рассеянную речь девушки.
Та подняла голову. Она тоже улыбалась и перестала мять пальцы от волнения и смущения.
-Да? Будет здорово! – девушка посмотрела на наручные часы. – знаешь, круто поболтали, но мне уже пора. Прости! Завтра увидимся!
И девушка скрылась в потоке, выходящем из подземного перехода, а Сьюзен еще с минуту стояла на месте с пакетом в руках и улыбалась. Домой она пошла с легкой душой.
С того дня все изменилось.
С утра грела лишь одна мысль: скоро будет вечер. И это было невероятно. У Сьюзен отныне имелось две жизни: одна безликая, скучная, серая, будто вязкая жижа, навязчиво прицепившаяся к телу; другая – яркая, веселая и грустная, верная и разносторонняя, открывающая новые двери в голове, позволяющая быть самой собой. Будь у нее на то воля, Сьюзен бы уже давно отказалась от первой, но по иронии судьбы она не могла, ведь одно непременно зависело от другого: обрубить веревку пополам не значит, что свалится в пропасть лишь один конец; непременно упадут оба. Честно, девушка даже вспомнить не могла, как ее жизнь превратилась в то, чего она боялась больше всего, чего стремилась избежать. Это просто… случилось. Жизнь шла и шла, а как-то утром Сьюзен открыла глаза, посмотрела в зеркало и застал там того, кого надеялась никогда не увидеть. Но, к счастью, вскоре, после короткой вечности, открылась вторая сторона медали.
На страницах быстро появлялись слова. Все работали над отчетами за прошедший квартал. Три дня выделялось на эту монотонную работу, когда несколько часов подряд только и делаешь, что ворошишь прошлое и вбиваешь его в базу, после отправляешь начальнику отдела и выдыхаешь перед новым забегом. И так по кругу. Снова и снова, и снова. Сложно представить личность, которой бы такое занятие пришлось по душе. Большинство сидело с уставшими замученными до смерти лицами, осунувшись, желая спрятаться или вовсе исчезнуть. На весь отдел одна музыка: звук нажатия клавиш. Лишь изредка можно было позволить себе небольшой отдых в служебном помещении – небольшом кабинете с жалюзи на окнах, где стоял стол со стулья, что-то из посуды, кухонный гарнитур, автоматы и некоторая техника. Иногда там работало радио. Было приятно послушать что-нибудь мелодичное, не слишком монотонное краем уха, чтобы не заснуть. Бодрый голос ведущего славно встряхивал, шокирующие новости вызывали эмоции, энергичная красивая музыка побуждала двигаться. Такая незначительная привилегия имела место быть, только пока выполнялся план всего отдела. В плачевном случае от радио бы избавились, и жизнь утратила бы всякие краски.
В служебном помещении всегда кто-нибудь был. Даже если не работник отдела, там был уборщик. Или доставщик пиццы, азиатской еды или, может быть, пончиков. Впрочем, мог быть кто угодно. Иногда приходил рабочий и менял бак кулера. Бывало, техник разбирался с устройствами, налаживал сигнал, чинил копировальные машины, кухонную утварь и прочее. Служебное помещение никогда не пустовала. В редкие дни начальник заглядывал в отдел и проверял все до мелочи. Такое случалось нечасто и, в основном, серьезных или мелких нарушений не выявлялось. Жизнь в офисе было. Только монотонная, неторопливая и вялая.
-Почему эта чертова машина никогда не работает! – не сдержавшись, Пит ударил по ксероксу.
-Может, закончились частицы? – зевая, спросила Мэнди.
-Только что упаковал новыми!
-Тогда, может, зарядка села? Проверь-ка провод, - она снова зевнула и сладко прикрыла глаза, машинально собираясь поправить одеяло у ног, и с сожалением огляделась, понимая, что на работе. – Я сегодня совершенно не выспалась… - рассеянно сказала она скорее самой себе, нежели кому-то другому.
-Он на месте!
-Кто? – Мэнди сонно обернулась.
-Провод, чтоб его! Когда Большой Глаз уже разберется с этим!
-Пит, я бы советовала тебе кричать об этом менее громко и агрессивно, Сьюзен толкнула бедром дверь и зашла внутрь. – БГ как приехал, и что-то мне подсказывает: он не в духе.
-А кто же будет в духе! – Пит подошел к столу и налил себе холодный кофе из машины. – Что у тебя по отчетам, Сьюзен?
-Сегодня все доделаю, - она присела на стул напротив Мэнди, которая никак не могла перестать зевать. – Вечером жди у себя на столе.
-Прекрасно! А то с пустыми руками идти к БГ совсем не хочется, он же меня сожрет целиком!
-А чего ты от него ожидал? – Мэнди посмеялась с закрытыми глазами.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 43; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!