Французская школа геополитики

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 2

Геополитика во Франции стала складываться в противовес немецкой геополитической традиции, отражая собой конфликт между Германией и Францией за доминирование в Европе. Значительный импульс процессу формирования геополитики во Франции придало её поражение во Франко-прусской войне (1870 – 1871), объединение германских земель в единую Империю, что было воспринято как серьёзная угроза.

Классическая французская геополитика была основана на критике методологии географического детерминизма Ф. Ратцеля, теории расширения «жизненного пространства», экспансионистской направленности политики государства. Особенностью французской геополитической школы стал антропологизм, который утверждал свободу человеческой воли и означал ведущую роль человека в освоении пространства. Различие между немецкой и французской геополитикой выражалось в понимании конфигурации мирового геополитического пространства, его силовых полей, подходах к решению международных проблем. Например, альтернативой территориальной экспансии называлось развитие коммуникаций.

С точки зрения основного закона геополитики, французская школа не может быть причислена ни к континентальной, ни к морской геополитике. Геополитическое положение Франции в Европе в большей степени склоняло её к континентализму, но глубинные противоречия с Германией не давали возможности в полной мере разделять континентальные установки немецкой геополитической традиции. Аналогичным образом исторический опыт многочисленных войн с Англией, ставшей в XIX веке «владычицей морей», существенно ограничивал выбор в пользу талассократической ориентации. Оказавшись зажатой между Великобританией и Германией, Франция вынуждена была строить свою геополитическую идентичность как сложносоставную, на основе сочетания континентальных и морских элементов, ставя перед собой в качестве главной цели преодоление фундаментального дуализма Суши и Моря и присущую ему конфронтацию.

Основные представители:

1. Жан Жак Элизе Реклю (Elisee Reclus, 1830 – 1905) – французский географ и историк, профессор сравнительной географии Свободного университета в Брюсселе.

Основные труды: «Земля, описание феноменов жизни на земном шаре» (1867 – 1868), «Новая всеобщая география. Земля и люди» (1876 – 1894), «Человек и Земля» (1905 – 1908).

В своих работах Э. Реклю, которого считают одним из основоположников географии как науки во Франции, предпринял попытку дать общую картину развития человечества и описания большинства стран мира. Он утверждал необходимость синтеза географии и истории: «География является ничем иным, как историей в пространстве, тогда как история представляет собой географию во времени… География не является чем-то застывшим, неподвижным, она изменяется ежедневно, ежеминутно под влиянием человека».

Концепция географии Э. Реклю базировалась на гармонии человека и Земли. Жизнь людей обусловлена естественными условиями – климатом, почвой, особенностями местности. В процессе исторического развития изменяются отношения человека с природой в силу возрастающей его активности и влияния на природу. Люди преобразуют Землю в соответствии со своими потребностями и нарушают гармонию и красоту мира, что может привести к катастрофе в историческом масштабе. Подлинная эволюция человечества возможна только через человеческую солидарность.

Многие идеи Э. Реклю предвосхитили геополитические подходы.

2. Поль Видаль де ла Блаш (Vidal de la Blache, 1845 – 1918) – основатель французской школы географии человека, глава первой кафедры географии во Франции (Университет Нанси, 1872), профессор географии в Сорбонне.

Основные труды: «Картина географии Франции» (1903), «Восточная Франция» (1917), «Принципы географии человека» (1922).

Основные идеи:

1). Концепция «поссибилизма».

Большое влияние на взгляды П. Видаль де ла Блаша оказала «политическая география» Ф. Ратцеля, но он критикует присущий последнему географический детерминизм и чрезмерное возвеличивание пространственного фактора в развитии государства. В центр геополитических исследований он поставил не пространство, а человека. Наряду с природой, сам человек тоже должен рассматриваться как «географический фактор», наделённый инициативой и способный к активному действию и преобразованию географического мира, что позволяет уменьшить влияние среды.

П. Видаль де ла Блаш предложил свой подход к анализу геополитических процессов, получивший название поссибилизм (от фр. possible – возможный). Согласно этой концепции, политическая история человечества имеет два аспекта: пространственный (географический) и временной (исторический). Географический фактор отражён в окружающей среде, исторический – в самом человеке. Ошибка немецких политических географов заключалась в том, что они преувеличивали роль рельефа в политической истории государства и недооценивали фактор человеческой свободы.

Географическое положение – лишь потенциальность, возможность, которая может превратиться в реальность, стать действительно политическим фактором, а может и не актуализироваться. Это зависит от субъективного фактора – человека, проживающего в пределах данного пространства: «Любое пространство (долина, гора, река, сельская местность, город) содержит в себе множество виртуальностей (так, например, река может быть границей, путём сообщения или местом торговли); только человек может материализовать некоторые из этих возможностей. Географическое бытие местности отнюдь не предопределено природой раз и навсегда… Оно является производным от деятельности человека и придаёт единство материалам, которые сами по себе такого единства не имеют». Человеческая свобода имеет высшую ценность и решающее значение в истории. «Чувство свободы» человеческой воли П. Видаль де ла Блаш противопоставляет «чувству пространства» немецких геополитиков.

Данные региональной географии П. Видаль де ла Блаш использует для доказательства исконной принадлежности Франции территорий Эльзаса и Лотарингии и неправомерности германских притязаний на них. Эти провинции с основной территорией Франции тип рельефа, пейзаж, населённость, аграрные формы, ситуация в городах, система транспорта, экономика, история. П. Видаль де ла Блаш показывает, что влияние Франции на эти территории прослеживается с XIV века: Франция принесла в эти районы, не способные обеспечить свою безопасность и оборону, поддержку и гарантию силы». Большую роль в сплочении страны и формировании единой французской нации сыграла Великая французская революция. Главная угроза Франции исходит от Германии, геополитически сдавленной со всех сторон и не имеющей выхода для своей энергии. В связи с этим П. Видаль де ла Блаш был сторонником вхождения Франции в антигерманскую коалицию, предполагающую союз с морскими державами (Англия, США), вошедший в историю как Антанта. Отвергая насильственные способы «вытеснения всего немецкого» со спорных территорий, он предлагает превратить земли Эльзаса и Лотарингии в зону взаимного сотрудничества между Францией и Германией, предвосхитив идею «Европы регионов».

2). Теория локальности развития цивилизации.

Центральный элемент его концепции мирового цивилизационного процесса – понятие локальности развития цивилизации, основу которой составляют отдельные ячейки, очаги. Эти первичные элементы цивилизации – очень небольшие общности людей, которые складываются во взаимодействии человека с окружающей природой. В рамках этих относительно изолированных ячеек постепенно и самопроизвольно вырабатываются определённые образы жизни. Человек формируется сам, адаптируется к окружающей среде, но в то же время и природа раскрывает свои возможности только в рамках тесного взаимодействия с человеком. «Географическая индивидуальность не есть что-то данное заранее природой; она лишь резервуар, где спит заложенная природой энергия, которую может разбудить только человек».

Взаимодействуя между собой, эти первичные ячейки постепенно расширялись пространственно, образуя ткань цивилизации. Это взаимодействие не было поступательным процессом, а представляло собой революционные вспышки, сменявшиеся катастрофами, регрессией. Многообразны и противоречивы и сами формы взаимодействия ячеек цивилизации: от заимствований и слияний до почти полного уничтожения. Этот процесс затронул прежде всего северную полусферу от Средиземноморья до Китая.

Специфика Европы в плане непрерывной динамики развития цивилизации была связана, во-первых, с географической дифференциацией внутри континента (горы и моря, леса и степи, реки с юга и с севера, плодородные почвы, изрезанная морская линия побережья), во-вторых, со стимулирующим характером климата (не слишком суровым, парализующим энергию человека, и не слишком расслабляющим, чтобы вести паразитический образ жизни). Такие географические условия не парализуют деятельность человека, а способствуют развитию его энергии. Это привело к формированию на европейском пространстве большого разнообразия отдельных очагов, локальных сфер, небольших сообществ со своими образами жизни, которые находились в постоянном взаимодействии, что способствовало творческому усвоению внешних влияний и предопределило культурное богатство современной европейской цивилизации.

П. Видаль де ла Блаш рассматривал всемирную историю как бесконечный и непрерывный процесс культурных дифференциаций. В этом смысле государство представляет собой нечто внешнее, вторичное, определяемое в конечном счёте самим характером и формой взаимодействия различных локальных очагов и ячеек цивилизации. В этом видно отличие от подхода Ф. Ратцеля, который рассматривал государство как «органичное существо», первичное по отношению к человеку.

Основной движущий фактор процесса взаимодействия отдельных локальных очагов цивилизации – развитие коммуникаций (реки, озёра, моря, шоссейные и железные дороги). Расширение сети коммуникаций, увеличивающаяся проницаемость пространства, по его мнению, будет способствовать постепенному преодолению противоречий между морскими и континентальными державами. П. Видаль де ла Блаш выдвинул неконфронтационную концепцию развития геополитического пространства. «Взаимопроникновение Земли и Моря – универсальный процесс», а предельный его результат – создание в будущем единого мирового государства, возможность которого допускал П. Видаль де ла Блаш. Его тезис о том, что в перспективе каждый человек должен осознать себя «гражданином мира», был впоследствии подхвачен и раскрыт в мондиалистских геополитических концепциях.

Для геополитических воззрений П. Видаль де ла Блаша характерно:

1) стремление релятивизировать географический детерминизм;

2) антигерманские позиции в европейском раскладе сил;

3) поиск факторов, способных ослабить давление пространства в пользу субъекта и времени;

4) акцент на культурных аспектах геополитического развития мира.

Геополитическая концепция П. Видаль де ла Блаша подверглась критике со стороны влиятельной школы «Анналов». Один из её основателей, известный историк Люсьен Февр (Febvre, 1878 – 1956) в книге «Земля и эволюция человечества» (1922) говорит о том, что география не должна заниматься политическими вопросами: «Земля, а не государство должна привлекать географа». Хотя при этом он не отрицал важность научного исследования проблемы соотношения между географической средой и человеческими обществами, например, в плане решения проблемы адаптации к условиям окружающей среды, способности людей использовать те или иные географические факторы. Этим должна заниматься новая историческая наука как наука о человеке, его ментальности, особенностях его мировосприятия, о стереотипах мышления, чувствах. Ученик Л. Февра Фернан Бродель (Braudel, 1902 – 1985) стал создателем нового направления в науке – исторической географии, или геоистории, которая была призвана осуществить системный анализ экономических, социальных, культурных и географических факторов при изучении исторического процесса. В частности, Ф. Бродель на примере Средиземноморья показал значение цивилизационного, политического пространства, процесса взаимодействия культур для «длительных циклов истории». Эти исторические исследования можно рассматривать в качестве альтернативы геополитики.

Развитию геополитики как науки во Франции способствовал ученик П. Видаль де ла Блаша Жан Брюн (Brunhes, 1869 – 1930), 18 лет возглавлявший кафедру географии в знаменитом Коллеж де Франс. В работе «Человеческая география» (1910) он настойчиво доказывал необходимость учёта отношений человека со средой его окружения. В книге «География истории – География мира и войны» (1921) отмечается, что география как бы предшествует истории и создаёт предрасположения к тому или иному её ходу, излагаются проекты политической организации пространства: регионализм, федерализм, федерация государств. Ж. Брюн прогнозирует, что в условиях роста взаимозависимости государств на смену узким альянсам, направленным на обеспечение баланса сил, придут «широкие федерации государств», основанные на объединении усилий и совместном распределении и удовлетворении потребностей. В перспективе эта тенденция приведёт к формированию общепланетарного «Сообщества наций».

3. Альбер Деманжон (Demangeon, 1872 – 1940) – французский географ, ученик Поля Видаль де ла Блаша, профессор Лилльского и Парижского университетов.

Основной труд: «Упадок Европы» (1920).

А. Деманжон разделял идеи Ф. Ратцеля о единстве земли т людей, которые открыли перед географической наукой новые горизонты, но выступает категорическим противником антропологизации государства, приданию ему автономии, способности к рационализму и эмоциональным импульсам, свойственным людям: «… эта антропоморфическая концепция государства является искусственной. Мы заблуждаемся, когда отождествляем государство с индивидом, наделённым жизнью и душой».

А. Деманжон отказывает немецкой геополитике в научности в силу искажения многих положений политической географии и оправдания национальной ненависти и войны. Геополитика перестаёт быть наукой с того момента, как начинает «поставлять материалы для политического действия… становится проводником для политической жизни… географическим сознанием государства». Она превращается в «пропагандистское предприятие, преследующее не общечеловеческие, а чисто немецкие интересы, и готовящее немецкий народ к штурму европейского порядка», то есть «инструмент войны», который призван обосновать растущую экспансию Германии.

Первая Мировая война привела к значительным сдвигам в геополитической структуре мира. Изменение баланса сил на международной арене привело к перемещению Европы на периферию мировой политики. В то время как США рвутся в мировые лидеры, а Япония стала доминирующей державой в Тихоокеанском регионе, Европа оказалась в ситуации внутренних противоречий и геополитического раскола. Чтобы противостоять этим угрозам и предотвратить свой упадок, Европа должна объединиться и стать одним из центров будущего трёхполюсного миропорядка. А. Деманжон был активным сторонником европейской интеграции, поддерживал идею создания Федерального союза европейских стран, с которой выступил министр иностранных дел Франции Аристид Бриан. Рост реваншистских настроений Германии заставлял Францию склоняться в сторону морской ориентации и колониальной политике в форме национальной ревитализации (оживление, вложение капиталов в развитие колоний, поощрение эмиграции в них).

4. Жак Ансель (Ancel, 1879 – 1943) – французский географ и геополитик, ученик Поля Видаль де ла Блаша.

Основные труды: «Геополитика» (1936), «География границ» (1938).

Ж. Ансель первым во Франции стал употреблять термин «геополитика» (geopolitique), осуществил синтез политической географии и французской геополитики. В своих работах он большое внимание уделяет феномену границы. Граница представляет собой географический фактор, «формирующий сознание группы», приспосабливая его к природе.

По его мнению, не следует преувеличивать значение естественных границ. Физико-географические условия (моря, реки, горы, пустыни) не являются непреодолимыми барьерами для человеческой активности и сообществ людей. Граница между странами (например, между Испанией и Францией) проходит не по горным хребтам (Пиренеи), не по водоразделу рек, не по лингвистическому или этническому принципу. Единственный естественный барьер – это отсутствие людей, рубеж Ойкумены (северная граница России). Границы определяются самими людьми: «Граница в действительности – это результат равновесия между жизненными силами двух народов. Она не имеет абсолютной ценности. Граница имеет лишь относительную ценность в соответствии с функцией, что она должна выполнять по решению групп людей, которые она объемлет и которые стремятся её поддерживать». Граница имеет динамический характер и определяется жизнью государства, она является «более подвижной, чем стабильной, более гибкой, чем неизменной, более эфемерной, чем реальной». Любой пересмотр границ – результат необходимости, оно отражает изменяющийся баланс международной власти.

Ж. Ансель приходит к пониманию нации как «гармонического сочетания различных образов жизни», присущих отдельным локальным сообществам, осознающих единство, сходство, совместимость главных элементов их бытия. В рамках его концепции государство оказывается как бы вторичным, скорее результатом, продуктом этого осознаваемого единства.

Ж. Ансель отвергал войну как способ территориальной политики государства, был жёстким критиком экспансионизма и империализма. Сама идея доминирования одной нации над другой для него была абсурдна. В связи с этим для Ж. Анселя была неприемлема концепция немецкой геополитики в силу её подчинённости идеологии нацизма и недостаточного уровня научности. Немецкая геополитика использовала и обобщала массу фактов, но всё это подчинялось решению задачи выведения географических законов, которые совпадали бы с «немецкими амбициями, желаниями экспансии Германии. Воспринимая и деформируя идеи Ратцеля, она высказывает пространственные теории, объединивших вокруг себя политиков расизма, интеллектуалов гитлеризма: Raumsinn – «смысл пространства», отмечает особенность немецкой нации, находящейся на очень ограниченном пространстве, Volk ohne Raum – «народ без пространства», для которого является необходимостью завоевание соседних земель. Классификация государств, которая, кажется, позволяет углублённо объяснять землю, становится только ошибкой, завершающейся оправданием экспансии крупных государств». Немецкие геополитики чрезмерно политизировали проблему отыскания справедливой и естественной границы, подгоняя её под свои интересы, что мало связано с научным осмыслением вопроса.

Ж. Ансель стремился создать геополитику как объективную науку, которая несла бы в себе не экспансионистские, а пацифистские черты, способствовала бы изучению отношений между народами. В противовес Германии, геополитическую роль Франции он сводит к цивилизующей миссии. Согласно Ж. Анселю, путь к мировому прогрессу лежит через создание гибких группировок, которые стали бы признанием основных международных реалий и вкладом в общее благосостояние человечества. Это послужило бы залогом того, что величие одного народа, не наносило бы ущерба свободе других наций.

5. Андре Зигфрид (Siegfried, 1875 – 1959) – основоположник электоральной географии во Франции, академик Французской академии наук.

Основные труды: «Политическая картина Западной Франции в III Республике» (1913), «Англия сегодня» (1924), «США сегодня» (1928), «Британский кризис в ХХ веке» (1931), «Кризис Европы» (1935), «Море и империя» (1944), «Картина Соединённых Штатов» (1954).

Метод исследования А. Зигфрида, продолжая традицию Шарля Монтескье и Алексиса де Токвиля, заключается в изучении какой-либо страны с учётом географической, климатической и исторической ситуации, что предваряет определение психологических черт и морального характера населения, а также специфическую природу её политических и социальных институтов. Так, имперская идея, которую разделяло большинство населения Великобритании, предопределяла политику колониализма. Успех и процветание США во многом связаны с духом инициативы и предприимчивости, свойственным населению. Америке удалось извлечь максимальную выгоду из своего географического положения, связанного с отсутствие войн и угроз для мирной жизни. Изучая страны, играющие существенную роль на мировой арене, А. Зигфрид обращает пристальное внимание на вопросы происхождения населения, особенности социальных структур, формирование представлений, которые определяют позицию страны в мире.

А. Зигфрид полагал, что геополитический подход применим к анализу не только внешней политики государства, но и к изучению внутренних политических процессов, функционированию демократических институтов и механизмов в обществе, таких как партии и выборы. Этим должно заниматься новое направление в науке – электоральная география, призванная выяснить, как географические особенности того или иного региона страны влияют на политические предпочтения проживающих там граждан: «Каждая партия или, точнее, каждая политическая тенденция имеет свою привилегированную территорию; легко заметить, что подобно тому, как существуют геологические или экономические регионы, существуют также политические регионы. Политический климат можно изучать так же, как и климат природный. Я заметил, что, несмотря на обманчивую видимость, общественное мнение в зависимости от регионов сохраняет определённое постоянство. Под непрерывно изменчивой картиной политических выборов можно проследить более глубокие и постоянные тенденции, отражающие региональный темперамент».

Положения электоральной географии получили дальнейшее развитие в рамках «внутренней геополитики» группы «Геродот» (Ив Лакост).

Англо-американская школа

Основными центрами развития морской геополитической традиции стали Великобритания и США. Обретение Америкой независимости от Англии, превращение в демократическое конституционное государство с республиканской формой правления, бурное экономическое развитие, постепенное расширение территории и колонизация западных земель стали важными историческими предпосылками, обусловившими появление у США собственных геополитических претензий уже к 20-м годам XIX века.

Первым официальным геополитическим документом Америки принято считать доктрину, провозглашённую пятым Президентом США Джеймсом Монро в послании Конгрессу 2 декабря 1823 года. Доктрина Монро была выдержана в духе теории «естественных границ» и предполагала дальнейшей колонизации стран американского континента европейскими державами. Западное полушарие провозглашалось исключительной сферой влияния и особых интересов США. Взамен американцы брали на себя обязательства не вмешиваться в отношения европейских государств и их политику в других частях света. Доктрина Монро исходила из уникальности американской политической системы и предполагала изоляционизм во внешней политике: «… искренние и дружественные отношения, существующие между Соединёнными Штатами и европейскими державами, обязывают нас заявить, что мы будем рассматривать любую попытку с их стороны распространить их систему на любую часть нашего полушария опасной для нашего спокойствия и безопасности. Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в дела существующих колоний или зависимых территорий любого европейского государства. Но что касается правительств, которые провозгласили свою независимость и сумели её сохранить и независимость которых мы признали по зрелом размышлении и согласно с принципами справедливости, то мы не можем рассматривать вмешательство в их дела со стороны какой-либо европейской державы с целью их подчинения или контроля любым другим способом их судьбы иначе как проявление недружелюбного отношения к Соединённым Штатам».

Внешняя политика США на протяжении всего XIX века строилась в соответствии с доктриной Монро. Известный американский историк Фредерик Тёрнер (1861 – 1932) в своём докладе «Значение подвижной границы в американской истории», прочитанном перед Американской исторической ассоциацией в 1893 году, доказывал тезис, что вся предыдущая американская история была историей колонизации великого Запада, что существование «свободной земли» и продвижение американских поселенцев на запад объясняют само развитие США. Это положение теории границы (фронтира) легло в основу всей американской геополитической традиции, которая заключается в том, что географическая экспансия одновременно является и перенесением на новые территории образа жизни, идеалов, культурных устоев американцев. В разные исторические периоды менялся только масштаб приложения этой мессианской стратегии, вплоть до мирового, глобального. На рубеже XIX – ХХ веков США фактически отказались от доктрины Монро, перешли к политике империалистической экспансии и включились в геополитический передел мира.

Американская геополитическая традиция предполагает постепенный переход от сравнительно-исторического описания геополитических процессов и разработки нормативных пространственных моделей, преобладавших в континентально-европейской школе, к анализу эмпирически достоверных фактов поведения государств на мировой арене, к поиску оптимальной геостратегии, позволяющей достичь конкретных целей.

Отличительные особенности англо-американской школы геополитики:

1). Контроль за территорией, прямо не связанной с этнокультурными основами государственности, ориентация на достижение мирового господства. В политической культуре США преобладает вера в особое предназначение Америки, что и предопределяет мессианский характер притязаний на глобальную гегемонию (миф «Града на Холме»).

2). Атлантистская, талассократическая ориентация. Развитие морского флота – лучший способ освоения пространства всей планеты.

3). Прагматизм и реализм геополитического мышления, чёткое обозначение стратегических целей исходя из возможностей государства, ориентация на воплощение идей на практике.

Основные представители:

1. Альфред Тайер Мэхэн (Mahan, 1840 – 1914) – американский контр-адмирал, историк военного флота, президент Военно-морского колледжа в Ньюпорте (штат Род-Айленд).

Основные труды: «Влияние морской силы на историю. 1660 – 1783» (1890), «Влияние морской силы на Французскую революцию (1793 – 1812)» (1892), «Заинтересованность Америки в морской силе в настоящем и будущем» (1897), «Проблема Азии и её воздействие на международную политику» (1900), «Морская сила и её отношение к войне 1812 года» (1905), «Стратегия флота» (1911).

Основные идеи:

1). Концепция «морской силы».

«Морская сила» (Sea Power) – ключевое понятие всей геополитики талассократии. А. Мэхэн разделял концепцию априорного преимущества морских держав над континентальными в силу их географического положения и считали, что движущей силой всей мировой истории является развитие военно-морского флота.

А. Мэхэн исходит из принципиального отличия Моря от Суши: «Море обладает особенностями большой дороги, вернее, огромного ничейного поля, где пересекается множество дорог, идущих в разных направлениях. Некоторые из этих дорог проложены лучше, чем другие, и ими пользуются гораздо чаще. Эти дороги называются торговыми путями…». Контроль над морским пространством, важнейшими торговыми путями государство может обеспечить только благодаря мощному флоту, а также обладанию опорными позициями на суше (порты, базы и другие объекты инфраструктуры).

Главным инструментом осуществления международной политики государств выступает торговля, а наиболее благоприятные условия для её проведения могут обеспечить только продуманные военные действия в мировом океане, для чего и необходим сильный флот. Экономический цикл включает три взаимосвязанных составных части:

1) производств товаров и услуг для последующего обмена;

2) навигация, которая обеспечивает этот обмен;

3) колонии как рынки сбыта.

Флот позволяет замкнуть экономический цикл, устраняя разрыв между производством продукции и рынками её сбыта. Водные пути играют ключевую роль в реализации обмена товарами и услугами и циркуляции товарооборота на мировом уровне, особенно между метрополиями и колониями: «Должное использование морей контроль над ними составляют лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого [страны] аккумулируют богатства… но это – центральное звено». Всё это и делает ВМФ залогом мирового господства, что, в свою очередь, открывает возможности преодоления «вечного» планетарного дуализма континентальных и морских сил посредством окончательной и бесповоротной победы морских держав над сухопутными благодаря господству в Мировом океане.

По мнению А. Мэхэна, политическое могущество и экономическое процветание государства основываются на свободе морской торговли, гарантом обеспечения которой является военно-морской флот. Он называет морскую силу особым, наилучшим, наиболее эффективным типом цивилизации, превосходящим все остальные, а потому предназначенным к мировому господству. Именно морская сила определяет исторические судьбы стран и народов. Наиболее яркие исторические образцы морского могущества: древний Карфаген и Англия XVII – XVIII веков. Так, победу Великобритании над наполеоновской Францией он объяснял её островным положением, широкой сетью внутренних баз на острове и мощным флотом, что позволяло контролировать огромные колониальные владения.

А. Мэхэн приводит следующую формулу морской силы государства:

SP = N + MM + NB,

где: SP – Sea Power – морская сила;

N – Navy – военный флот;

MM – Mercantile Marine – торговый флот;

NB – Navy Bases – военно-морские базы.

Морское могущество, по А. Мэхэну, представляет собой достижение военного, стратегического, политического и экономического превосходства за счёт использования морских пространств и путей сообщения, а также за счёт охраны собственных береговых границ и установления контроля над береговыми зонами.

2). Идея «планетарной судьбы» США.

Если США будут усиленно развивать все составляющие морской силы, то смогут превратиться в ведущую морскую державу, прямо влияющую на судьбы мира. А. Мэхэн предсказывал Америке планетарную судьбу. Для того чтобы осуществить своё историческое предназначение (Manifest Destiny), США на первом этапе необходимо добиться стратегической интеграции под своим началом всего американского континента (в чём и состоял смысл доктрины Монро), а затем – установит мировое господство. А. Мэхэн позитивно оценивает захват США Гавайских островов, Кубы и Филиппин.

В книге «Заинтересованность Америки в морской силе» он даёт практические рекомендации относительно политики, которая позволит США стать мировой державой:

1) активно сотрудничать с Британской морской державой;

2) препятствовать германским морским претензиям;

3) бдительно следить за экспансией Японии в Тихом океане и противодействовать ей;

4) координировать вместе с европейцами совместные действия против народов Азии.

Сегодня мы видим, что этот прогноз А. Мэхэна полностью оправдался, и Америка является ведущим государством мира.

Географическое положение (будь то континентальное или морское) является определяющим моментом в судьбе народов и государств. В соответствии с эффектом географической инерции, его влияние на внутреннюю и внешнюю политику по мере исторического развития не только не уменьшается, а становится всё более значительным.

А. Мэхэн выделяет следующие критерии геополитического статуса государства:

1) географическое положение государства, его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами, протяжённость сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные регионы, готовность к обороне и войне с противником;

2) физическая конфигурация государства, расположение морских побережий и количество фактических и потенциальных портов, от которых зависит процветание торговли и стратегическая защищённость страны;

3) протяжённость территории, равная протяжённости береговых линий;

4) статистическая численность населения (важно для оценки способности государства строить корабли и их обслуживать);

5) национальный характер, проявляющийся в способности народа к занятию торговлей;

6) политический характер правления, от которого зависит ориентация природных и человеческих ресурсов на создание морской силы государства.

Превосходство США над другими странами по этим показателям и ослабление потенциальных противников позволит им стать мировой державой.

3). Стратегия «анаконды».

Ключевым регионом в борьбе за мировое влияние А. Мэхэн считал «северную континентальную полусферу», южная граница которой проходит через Суэцкий и Панамский каналы. Это граница наибольшей интенсивности мировой торговли и политической активности. Доминантной континентальной державой в пределах Евразии он называет Россию, а США рассматривал продвинутый далеко на запад аванпост европейской цивилизации и силы.

Военная стратегия США основана на господстве на море, оказывающем существенное влияние на ход военных кампаний. Подавляющее превосходство во флоте, по мнению А. Мэхэна, служит залогом победы в войне. Морская стратегия, связанная с гегемонией с помощью флота, проявила себя в захвате колоний, обеспечении перевозок и торговли.

Главным геополитическим противником США он видел континентальные государства Евразии, в первую очередь, в лице России и Китая, во вторую – Германии. Борьба с Россией, с этой непрерывной континентальной массой, протянувшейся от Западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке, была для морской силы главной долговременной стратегической задачей. Для победы в этой борьбе США должны постараться отсечь континентальные государства от морских и океанских коммуникаций и тем самым затормозить их развитие.

Стратегия и тактика этой геополитической борьбы должны быть основаны, как считал А. Мэхэн, на предельном развитии принципа «анаконды», который был применён американским генералом Джорджем Макклелланом ещё в период Гражданской войны в США (1861 – 1865). В глобальном масштабе она предполагает блокирование континентальных территорий с моря и по береговым линиям, что постепенно приведёт к стратегическому истощению противника. Следует «удушать» в кольцах анаконды континентальную массу, сдавливая её за счёт выведенных из-под её контроля береговых зон и перекрывая, по возможности, выходы к морским пространствам. Доминирование в евразийском регионе может удерживаться с помощью цепи ключевых баз на суше вдоль периферии Евразии.

Победить континентальные государства в прямом столкновении с их армиями на суше невозможно, поэтому А. Мэхэн рекомендовал сосредоточить усилия морских держав на борьбе с их экономическими центрами, а не армиями, чтобы подорвать их ресурсную базу. Стратегия «анаконды» предполагает обязательное выполнение следующих шагов:

1) изоляция континентальной части условного противника от морских берегов;

2) недопущение образования коалиций континентальных государств;

3) экономическая блокада;

4) образование военных блоков морских государств и создание военно-морских баз.

Стратегия «анаконды» была успешно применена против Германии и её союзников в ходе обеих Мировых войн и против СССР в период «холодной войны» (концепции «передовых рубежей» и «сдерживания»).

Идеи А. Мэхэна получили развитие в работах специалиста по морской истории, преподавателя Оксфордского университета Джулиана Корбета (1852 – 1922) «Зелёный памфлет» (1906) и «Принципы морской стратегии» (1911). Согласно его представлениям, господство на морях осуществляется с помощью контроля над путями коммуникаций. «На земле основной довод в пользу того, чтобы не разрушать коммуникаций врага, состоит в том, что их разрушение сопровождается разрушением и своих собственных коммуникаций. На море, напротив, когда линии коммуникаций являются общими для обеих сторон, нельзя защитить свои коммуникации, не нападая на коммуникации врага».

В отличие от А. Мэхэна, Д. Корбет отказывается от стратегии постоянного столкновения. Надо ограничить использование насилия, противопоставив стратегии войны стратегию мира. Если первичной целью стратегии на суше является завоевание территории, то морская стратегия имеет целью использование океанов. Д. Корбет был убеждён в том, что стратегии на суше и на море должны быть тесно связаны друг с другом.

Концепция «морского могущества» получила своё дальнейшее развитие в главной морской державе конца XIX века – Великобритании.

2. Филип Ховард Коломб (Colomb, 1831 – 1899) – вице-адмирал королевских ВМС Великобритании, специалист по военно-морской истории и геостратегии.

Основной труд: «Морская война, её основные принципы и опыт» (1891).

Ф. Коломб разрабатывал свою концепцию «морского могущества» независимо от А. Мэхэна, при всём сходстве их взглядов, а многие идеи выразил даже раньше него. Ф. Коломб, как и А. Мэхэн, считал, что морская цивилизация – это торговая цивилизация, а сущность морской войны состоит в срыве морской торговли противника и обороне собственных торговых путей.

Говоря о морском могуществе, Ф. Коломб не использует термин «Sea Power», считая его синонимом «морской державы» как таковой. Основу его концепции составляют два понятия: « naval warfare » (морская война) и « command of sea » (господство на море, владение морем, обладание морем). Второе понятие означает не общее господство в Мировом океане, а способности управлять оперативно-тактической обстановкой на море.

Сущностью морского господства для Ф. Коломба является морская торговля. Без системно организованной морской торговли не может быть морского могущества, равно как и не может быть морской войны, не нацеленной на достижение морского могущества.

Предмет пристального интереса Ф. Коломба – историческая эволюция стратегии ведения морской войны. Он отмечает, что до рубежа XVI – XVII столетий боевые действия на море являлись средством завоевания господства на суше. Море не могло признаваться предметом ведения борьбы, поскольку на тот момент вследствие практического отсутствия судов, обладающих значительной автономностью и высокими мореходными качествами, ещё не была сформирована система торговых путей. Основной морской стратегией на тот период являлась система «cross revenge» – «мстительных» перекрёстных морских набегов на побережье неприятеля.

Морская война стала целесообразна и возможна только в XVII веке, когда вместе с ростом морской торговли увеличилась дальность походов судов торгового флота и было развёрнуто строительство военных кораблей, способных бороться за контроль над морем и осуществлять этот контроль. К середине XVII века этим двум главным условиям ведения морской войны (обширная морская торговля и наличие мореходных судов) соответствовали только две державы – Великобритания и Голландия, что создало предпосылки для их столкновения между собой. Ф. Коломб рассматривал англо-голландские войны 1652, 1665 и 1672 годов как первые собственно морские войны в истории человечества.

Морская война начинается и оканчивается на море, и ведётся она во имя обладания морем. Морская война преследует двойную цель – «сохранение собственной морской торговли и расстройство торговли неприятеля». При этом в качестве одного из приёмов атаки на неприятельскую торговлю Ф. Коломб отмечал «нападение на флот неприятеля у его собственных берегов». Такая стратегия близка по сути к мэхэновской стратегии анаконды.

Главная стратегическая задача морской войны – борьба за обладание морем, что требует «препятствовать проходу неприятеля, имеющего намерение сделать высадку на берег». Ф. Коломб выделяет три уровня контроля над морским пространством:

1) условия индифферентности моря (indifference) – практическое отсутствие какого-либо контроля над морским районом;

2) условия оспариваемого обладания (disputed command) – когда морская держава не имеет гарантированного преимущества перед соперниками;

3) условия обеспеченного обладания (assured command).

Как отмечает Ф. Коломб, достижение абсолютного обладания морем обеспечило Англии и её союзникам победу над Россией в Крымской войне. Этому способствовала специфика проливной зоны, давшая возможность провести морскую блокаду. Сказалось и то, что у России не было парового флота, который мог бы на равных противостоять коалиции.

3. Хэлфорд Джон Маккиндер (MacKinder, 1861 – 1947) – известный британский географ, историк и теоретик международных отношений, родился в Гейнсбурге, профессор Оксфордского университета (1887 – 1903), глава Лондонской школы экономики и политической науки (1903 – 1908), член Палаты общин британского парламента от шотландской Партии юнионистов (1910 – 1922), верховный комиссар Великобритании в Южной России и британского советника-проконсула в штабе генерала А. И. Деникина (1919 – 1920), глава Имперского комитета судоходства и Имперского экономического комитета, советник ряда британских правительств.

Основные труды: «По поводу методов новой географии» (1887), «Британия и Британские моря» (1902), «Географическая ось истории» (1904), «Демократические идеалы и реальность» (1919), «Земной шар и завоевание мира» (1943).

Основные идеи:

1). Роль географии в мировой истории.

Мир, с географической точки зрения, представляет собой единое функционирующее целое. К концу XIX – началу ХХ вв. земной шар окончательно превратился в замкнутую геополитическую систему глобального масштаба, поэтому в качестве живого организма следует рассматривать не отдельно взятые государства, как это делают немецкие геополитики, а всю Землю в целом. В этом смысле история человечества выступает частью жизни этого мирового организма, регулируемого природой.

Значение географических реальностей для мировой политики велико. Причины всех войн в истории человечества – не только неравномерное развитие государств, но и неравномерное распределение плодородных земель и стратегических возможностей государств на поверхности планеты.

Определяющим фактором истории народов является географическое положение стран, причём по мере экономического, социального и культурного развития влияние географического фактора на прогресс человечества постоянно возрастает. Этот фактор выражается в соотношении суши и моря и взаимоотношениях сухопутных и морских народов, освоением ими земных и водных пространств. При этом позиция Х. Маккиндера не сводится к абсолютизации географического детерминизма: «Инициативу проявляет человек, не природа, но именно природа в большей мере осуществляет регулирование. Мой интерес лежит скорее в области изучения всеобщего физического регулирования, нежели в сфере изучения причин всеобщей истории».

Вся мировая история, в соответствии с основным законом геополитики, является проявлением конфронтации между континентальными и морскими державами, постоянные изменения в равновесии сил между которыми лежат в основе всего сложного комплекса международных отношений. Мир делится на два геополитических полушария: континентальное и океаническое. Центры сил в каждом из них могут меняться, но исходное противостояние неизбежно. Соотношение сил между этими полушариями зависит от развития технологий, прежде всего транспортных, которые обладают способностью изменять физические свойства пространства Земли. Дуализм Суши и Моря суть геополитики как таковой.

Географическая интерпретация истории позволили Х. Маккиндеру выделить следующие этапы геополитической истории мира:

1). Доколумбова эпоха (XIII – XIV вв.) – оседлые народы, принадлежащие к земному массиву, включающему Азию, Европу и Африку (греки, римляне, китайцы), живут под постоянной угрозой завоевания со стороны отсталых в культурном развитии кочевых народов Центральной Азии (гунны, аланы, парфяне, мадьяры, болгары, татаро-монголы).

2). Колумбова эпоха (XV – XIX вв.) – начинается с Великих географических открытий, когда народы прибрежных зон отправляются на освоение и завоевание ранее не известных территорий планеты, не встречая нигде серьёзного сопротивления и тем самым создавая широкую колониальную систему.

3). Постколумбова эпоха (ХХ в.) – пустующих, незавоёванных земель больше не осталось, и динамические импульсы континентальных и морских цивилизаций обречены на столкновение, причём развитие новых транспортных технологий (создание разветвлённой сети железных дорог) изменяет баланс геополитических сил в пользу континентальных государств, образуется «закрытая политическая система».

К началу ХХ века великая историческая эпоха Колумба подошла к концу, завершилось географическое очертание мира: «Для сравнения мы можем сопоставить эпоху Колумба с предшествующими веками, приведя в качестве характерной её черты экспансию Европы, не встречавшей практически никакого сопротивления, тогда как средневековое христианство было загнано в рамки небольшого региона, и ему постоянно угрожало нападение варваров извне. Отныне же, в послеколумбову эпоху, нам придётся иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба».

Баланс сил в мире определяется, с одной стороны, географическими, экономическими и стратегическими условиями, а с другой стороны, относительной численностью, мужеством, оснащённостью и организацией конкурирующих народов. Если точно подсчитать всё это, то можно выяснить мощь государств, не прибегая к силе оружия. Географические показатели в подсчётах более употребительны и более постоянны, нежели человеческие.

В результате Х. Маккиндер, хотя и был сторонником талассократии, вынужден признать, что время доминирования морских держав подходит к концу, а центр мировой силы постепенно смещается в сторону континентальной Евразии, богатой природными ресурсами и непроницаемой для морских держав. Он не разделял оптимизма А. Мэхэна о безусловном превосходстве морской силы.

Европейская цивилизация сложилась в значительной степени под влиянием вековой борьбы против азиатских вторжений. Рассматривая историю завоеваний в Европе, Х. Маккиндер подчёркивает, что расстояние между Балтийским и Чёрным морем приобретает значение «европейского перешейка», который разделяет Европу. Во время Первой Мировой войны основная борьба между Германией и Россией шла как раз за преобладание на этом стратегическом перешейке, что представляло серьёзную угрозу для Великобритании как морской державы. Чтобы не допустить союза Германии и России, Х. Маккиндер предложил создать из малых стран Восточной Европы разделительный «санитарный кордон».

2). Теория Хартленда.

Термин «Хартленд» (heart – сердце, land – земля) – одно из ключевых понятий классической геополитики, объясняющий структурирование мирового геополитического пространства. Он был введён в научный оборот шотландским географом Джеймсом Фейргривом (Fairgrieve, 1870 – 1953) в 1915 году и подробнее раскрыт в работе «География и мировая сила» (1925). Сам Х. Маккиндер в своём знаменитом докладе на заседании Британского географического общества 25 января 1904 года использовал термин «географическая ось истории» в сходном смысле. Позднее он позаимствовал у Д. Фейргрива понятие о Хартленде и стал дальше развивать связанные с ним геополитические идеи.

Х. Маккиндер представил всё планетарное пространство в виде системы концентрических кругов:

1). Хартленд (Heartland) – центральный осевой ареал, средоточие континентальных масс Евразии. Его границы подвижны и включают в себя обширную территорию от Белого и Балтийского морей до Каспия и Сибири. Позднее, учитывая индустриализацию и прогресс в развитии сухопутного и воздушного транспорта, Х. Маккиндер включил в состав Хартленда Тибет и Монголию на Востоке Евразии и Восточную и Центральную Европу на Западе, а также Сахару, пустыни Центральной Азии, субарктические территории, но при этом исключил из него Восточную Сибирь, выделив её территорию в особый регион – Леналенд (Lenaland). Х. Маккиндер так определил Хартленд: «Эта северная и центральная часть Евразии. Она простирается от берегов Арктики до пустынь Средней Азии, а западная граница проходит по перешейку между Балтийским и Северным морями». Хартленд располагается к западу от Енисея и представляет собой «равнину, простирающуюся более, чем на 6 тысяч километров с Востока на Запад, её поверхность составляет 10 миллионов кв. км». В итоге, по сравнению с первоначальной трактовкой, Хартленд несколько сместился на юго-запад, но сохранил свою роль наиболее благоприятного географического плацдарма для контроля над всем миром.

2). Внутренний полумесяц (Inner / Marginal Crescent) – зона пересечения водных и сухопутных пространств, включающая в себя окраинный береговой пояс евразийского континента (Германия, Австрия, Турция, Иран, Гималаи, Тибет (Северная Индия), Тянь-Шань (Северный Китай), пустыня Гоби (Монголия), просторы Восточной Сибири). Это зона наиболее интенсивного развития цивилизации, ключевой фактор истории народов и государств.

3). Внешний полумесяц (Outer / Insular Crescent) – включает в себя Великобританию, Южную Африку, Северную и Южную Америки, Австралию, Японию.

Граница между внутренним и внешним полумесяцами – прибрежные районы (coastlands), где сосредоточена большая часть населения Земли: Западная и Южная Европа, Аравийский полуостров, Индийский субконтинент, побережье Китая.

Хартленд и внутренний полумесяц вместе взятые образуют Мировой остров (World Island) – сплошной континентальный массив, состоящий из Европы, Азии и Африки и окружённый Мировым океаном (World Ocean). Благодаря своему географическому положению Мировой остров неизбежно становится главным местом размещения человечества на планете.

Основная идея Х. Маккиндера заключается в том, что огромное внутреннее пространство Евразии играет роль осевого региона (pivot area) мировой политики и истории, преобладание в котором является основой для мирового господства.

Государства внутреннего и внешнего полумесяцев совершают нечто вроде круговращения вокруг Хартленда. История географически вращается вокруг этой континентальной оси. Это яснее всего ощущается в пространстве внутреннего полумесяца, которое постоянно испытывает на себе влияние противоположных, идущих как с суши, так и с моря, культурных явлений, тогда как в Хартленде царит застывший архаизм, а во внешнем полумесяце – некий цивилизационный хаос.

Следствием концепции «географической оси истории» является выдвижение Х. Маккиндером следующих геополитических максим:

– Кто управляет Восточной Европой, тот господствует над Хартлендом;

– Кто правит Хартлендом, тот господствует над Мировым островом;

– Кто правит Мировым островом, тот господствует над миром.

Таким образом, ключевым стратегическим регионом мира Х. Маккиндер считает Восточную Европу, вокруг контроля над которой и разыгрались обе Мировые войны. Не случайно, она стала зоной притязаний русских и немцев. Наибольшую опасность для Великобритании как морской державы представляет союз двух континентальных государств – Германии и России – и образование в пределах Мирового острова универсального государства с абсолютной властью: «… скоро перед нашим взором явится мировая империя. Это может случиться, если Германия захочет присоединиться к России в качестве союзника. Вот почему угроза подобного союза должна толкнуть Францию в объятия морских держав, и тогда Франция, Италия, Египет, Индия и Корея составят такое сильное образование, в котором флот будет поддерживать армию, что в конечном счёте заставит союзников Оси развёртывать свои сухопутные силы, удерживая их от концентрации всей мощи на морях». Задача морских держав – создать на территории Восточной Европы и Балканах подконтрольные себе государства. Это и оказалось заложено в Версальском мирном договоре, в разработке которого Х. Маккиндер принимал активное участие.

После поражения гитлеровской Германии в войне с СССР последний превращается в «первую земную державу мира». Противостоять ему сможет только эффективное и долгосрочное сотрудничество между США, Великобританией и Францией, каждая из которых должна выполнять свою роль: США – обеспечение эшелонированной обороны, Великобритания – создание островной крепости на ближних подступах (Мальта), Франция – гарантия существования защищённого плацдарма на континенте. Прибрежные страны бассейна Межконтинентального океана (северная часть Атлантики) в составе Западной Европы, Англо-Америки, государств Карибского моря, объединившись, смогут сбалансировать могущество державы, занимающей господствующее положение в пределах Хартленда (СССР). Тем самым Х. Маккиндер предвосхитил создание военного блока НАТО.

Основные положения концепции Х. Маккиндера:

1) географические факторы оказывают непосредственное воздействие на ход исторического процесса;

2) географическое положение во многом определяет потенциальную силу и слабость государства;

3) технический прогресс изменяет географическую среду обитания государств, положительно или отрицательно влияет на их потенциальное могущество;

4) Евразия – центр глобальных политических процессов.

Концепция Хартленда Х. Маккиндера оказала сильное влияние на дальнейшее развитие геополитики как науки, а многие из его идей взяты на вооружение современными американскими геополитиками (Уильям Кирк, Колин Грей, Рэй Клайн, Збигнев Бжезинский).

4. Николас Джон Спикмен (Spykman, 1893 – 1943) – родился в Амстердаме, в 1913 – 1920 годах работал журналистом в странах Ближнего Востока и Азии, затем переехал в США, где учился в Калифорнийском университете, став преподавателем политологии и социологии. В 1923 году получил звание профессора. Специализировался на научно-исследовательской деятельности в области внешней политики. Стал основателем и первым директором Института международных исследований при Йельском университете.

Основные труды: «Стратегия Америки в мировой политике» (1942), «География мира» (1944).

Основные идеи:

1). Определение геополитического могущества.

Н. Спикмен является прямым продолжателем линии А. Мэхэна в геополитике. Теоретические аспекты географии, проблема связи народа с почвой не представляли для него большого интереса. Н. Спикмен рассматривал геополитику исключительно в прикладном плане: как важнейший инструмент международной политики, как аналитический метод и систему формул, позволяющих государству выработать наиболее эффективную стратегию. Например, размышления немецких геополитиков о справедливых и несправедливых границах он считает «метафизической чепухой».

В центре геополитики как науки должна находиться проблема обеспечения безопасности. Геополитика должна применяться к формированию практической политики безопасности государства с точки зрения географических факторов: «География является самым фундаментальным фактором внешней политики государств, потому что этот фактор – самый постоянный. Министры приходят и уходят, умирают даже диктаторы, но цепи гор остаются непоколебимыми».

Главной целью геополитических исследований Н. Спикмен видел поиск такой геостратегии, которая бы помогла США добиться мирового господства, что невозможно без построения глобальной системы безопасности, которая позволила бы осуществлять «интегрированный контроль над территорией».

Исходным элементом геополитического анализа является оценка геополитических статусов государств в мире. Н. Спикмен выделяет следующие критерии определения геополитического могущества государства:

1) поверхность территории;

2) природа границ;

3) численность населения;

4) наличие или отсутствие полезных ископаемых;

5) экономическое и технологическое развитие;

6) финансовая мощь;

7) этническая однородность;

8) уровень социальной интеграции;

9) политическая стабильность;

10) национальный дух.

Если суммарный результат оценки геополитических возможностей государства по этим критериям оказывается относительно невысоким, это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено вступать в более общий стратегический союз, поступаясь частью своего суверенитета ради глобальной геополитической протекции.

2). Теория Римленда.

Н. Спикмен произвёл корректировку геополитических идей Х. Маккиндера. Он отвергает категорическое противопоставление Земли и Моря в качестве основания геополитики. В период двух мировых войн континентальная Россия была союзником морских держав США и Великобритании против другого континентального государства – Германии. К тому же, Х. Маккиндер, по мнению Н. Спикмена, слишком переоценивал геополитическое значение Хартленда. А это требует пересмотра всей его геополитической схемы.

Н. Спикмен выделил следующие концентрические геополитические зоны:

1). Хартленд (Heartland) – север Евразийского континента.

2). Римленд (Rimland, от лат. rim – дуга, обод) – буферная зона, евразийский маргинальный пояс прибрежных территорий, включающий в себя Западную и Центральную Европу, Ближний и Средний Восток, Аравийский полуостров, Турцию, Иран, Афганистан, Восточную Сибирь, Тибет, Китай, Индию и Юго-Восточную Азию.

3). Удалённые от центра Африканский и Австралийский континенты.

В отличие от Х. Маккиндера Н. Спикмен считал, что ключом для контроля над миром является не Хартленд, а Римленд. Римленд не вращается вокруг Хартленда. Географическая история «внутреннего полумесяца», «береговых зон» осуществлялась сама по себе, а не под давлением Суши. Хартленд, с его точки зрения, – лишь потенциальное пространство, не несущее в самом себе никакой самостоятельной геополитической и исторической миссии, а наоборот, получающее все культурные импульсы из Римленда. Пространство Хартленда недостаточно идустриализовано, в нём слабо развито сельское хозяйство и коммуникации, слишком суровы климатические условия.

Эта позиция позволила Н. Спикмену скорректировать геополитические максимы Х. Маккиндера в сторону увеличения значения Римленда:

– Тот, кто доминирует над Римлендом, доминирует над Евразией;

– Тот, кто доминирует над Евразией, держит судьбу мира в своих руках.

Римленд – это не просто пространство столкновения морского и сухопутного могущества, он имеет самостоятельное стратегическое значение. Все центры мировой мощи, по мнению Н. Спикмена, расположены в пределах Римленда:

1) атлантическое побережье Северной Америки;

2) европейское побережье;

3) Дальний Восток Евразии;

4) Индия.

3). Идея «Срединного океана».

Теория Римленда предполагает, что именно береговая зона является основной исторической территорией развития человеческой цивилизации. В Древнем мире таким историческим центром было Средиземное море, откуда культурные импульсы шли вглубь Евразии, на Ближний Восток и в Африку. В ХХ веке в условиях планетарного масштаба таким ареалом цивилизации стала Атлантика, которую Н. Спикмен определяет как «Срединный Океан» (Midland Ocean), входящий в структуру Римленда. Оба берега Атлантического океана – американский и европейский – являются местом расположения наиболее развитой в технологическом и экономическом смыслах западной цивилизации.

Срединный Океан не разъединяет Американский и Европейский континенты, а наоборот, объединяет их, превращаясь во «внутреннее море» (mare internum). Таким образом возникает особая геополитическая реальность, которую можно условно назвать «атлантическим континентом», «новой Атлантидой», в центре которого располагается Атлантический океан. В его центре находятся страны, связанные общностью происхождения, культуры, единством идеологии либерализма и демократии, политической и экономической судьбы. Особенно важна роль интеллектуального фактора в атлантическом сообществе. Центр и силовой механизм этого объединения – США с их торговым и военно-промышленным комплексом, а Европа – это лишь мыслительный придаток Америки, подчинённый её геополитическим интересам и стратегической линии. Политическая суверенность европейских государств должна сокращаться, а власть переходить к особой инстанции, объединяющей представителей всех атлантических пространств и подчиняющейся приоритетному главенству США. Н. Спикмен предложил убедительное обоснование для создания военно-политического блока НАТО.

4). Американская геостратегия.

Если в геополитической картине мира, предложенной Х. Маккиндером, планетарный дуализм талассократии и теллурократии рассматривалось как «вечное» и «неснимаемое», то Н. Спикмен считал возможной окончательную и бесповоротную победу морских держав над континентальными. Добиться этого можно за счёт совершенного контроля Римленда, то есть береговых территорий Евразии (Европа, арабские страны, Индия, Китай), со стороны морских держав.

Н. Спикмен окончательно разрывает с традиционным американским изоляционизмом и отстаивал идею активного вмешательства США в дела Евразии, обосновывая их стремление к мировому господству потребностями национальной безопасности.

Он указывает на следующие приоритеты американской геостратегии в мире:

1) активно сотрудничать с Великобританией как главной морской державой Европы;

2) сохранить Германию и Японию как военные державы после окончания Второй Мировой войны, но препятствовать германским геополитическим амбициям;

3) не допустить объединения Европы в мощную федерацию государств, что может ослабить мировые позиции США;

4) не допустить советско-китайского союза двух главных континентальных держав Евразии, что не позволит англо-американо-японскому союзу контролировать мир;

5) не допускать образования любого рода геополитических коалиций в Евразии как неизбежно враждебных США: для достижения этой цели следует противодействовать экспансии Японии в Тихом океане, координировать действия против народов Азии, сохранять выгодный Америке баланс сил на евразийском континенте;

6) сохранение трансатлантических и транстихоокеанских баз для контроля баланса сил в Римленде.

Н. Спикмен прогнозировал неизбежность войны США и СССР, обусловленной борьбой за влияние над Римлендом.

Идеи Н. Спикмена и позднего Х. Маккиндера в значительной степени повлияли на принятие администрацией Г. Трумэна о начале «холодной войны» с СССР. Главными её идеологами стали Госсекретарь США в администрации Дуайта Эйзенхауэра Джон Фостер Даллес (1888 – 1959), директор ЦРУ Аллен Уэлш Даллес (1893 – 1969), дипломат и историк Джордж Фрост Кеннан (1904 – 2005). Доктрина Даллеса, предполагавшая уничтожение СССР военными (через нанесение ядерных ударов по крупнейшим советским городам) и идеологическими средствами, и стратегия «сдерживания» Дж. Кеннана были положены в основу внешней политики США на всём протяжении «холодной войны».

Близким к ЦРУ теоретиком был Джеймс Бернхэм (1905 – 1987), который стал автором программных разработок поведения американской делегации на Ялтинской мирной конференции (1945), посвящённой вопросам послевоенного мироустройства. Позднее они составили основу его книги «Битва за мир» (1947). В ней Д. Бернхэм утверждал, что «геополитической аксиомой является то, что, если какая-то одна сила сможет организовать Хартленд и его внешние барьеры, эта сила и будет контролировать мир». Если СССР сможет полностью завладеть Хартлендом, то это будет представлять серьёзную угрозу США, Западу и всему остальному миру, так как «географически, стратегически Евразия окружает Америку, готовится обрушиться на неё». Для того чтобы успешно противостоять этой угрозе, США должны превратиться в мировую империю: «Какими бы словами мы не выражались, необходимо знать реальность. Реальность такова, что единственной альтернативой коммунистической мировой Империи является американская Империя, которая, пусть и не точно мировая по границам, но оказывающая решающее влияние на весь мир».

Продолжателем реалистической линии Н. Спикмена в американской геополитике стал видный учёный и дипломат австрийского происхождения Роберт Штраусц-Хюпе (1903 – 2002). В работе «Геополитика. Борьба за пространство и власть» (1942) он даёт комплексную оценку мирового баланса сил к началу 40-х годов ХХ века, прогнозируя появление в послевоенном мире нескольких континентальных систем во главе с крупными государствами, способными контролировать стратегически важные области, а в последующем труде «Баланс завтрашнего дня. Могущество и внешняя политика США» (1945) выстраивает контуры американской глобальной стратегии на вторую половину ХХ столетия. Подход Р. Штраусц-Хюпе состоит в том, что США после завершения Второй Мировой войны необходимо выстроить такую конфигурацию зон влияния в мире, чтобы она неизбежно и неуклонно привела Америку к мировому господству, к превращению в единственную мировую державу, к подавлению любых возможных конкурентных образований, в первую очередь, к удушению СССР во внутриконтинентальном пространстве Евразии и к предотвращению дальнейшего усиления и расширения зоны советского влияния.

Морские державы могут одержать победу над континентальными, подчинив себе стихию воздуха. Развитие воздушных перевозок и военной авиации существенно повлияло на систему геополитических представлений ХХ века. Сформировалось даже отдельное направление научных исследований, которое можно условно обозначить как «геополитика воздуха». В США его основоположниками являются Джордж Реннер, «Человеческая география в воздушную эру» (1942), Александр Прокофьев-Северский (1894 – 1974), «Воздушная мощь – путь к победе» (1942), «Воздушное могущество: ключ к выживанию» (1950). Их идеи учитывались при стратегическом планировании размещения американских ядерных сил, баллистических ракет наземного базирования.

Историческая победа США в «холодной войне» над СССР была во многом достигнута за счёт реализации в практической политике идей и рекомендаций Н. Спикмена и его последователей.

Дата добавления: 2020-11-29; просмотров: 2466; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 12

Мы поможем в написании ваших работ!