После Лиссабона: «новая публичная дипломатия» ЕС.
Реформы, привнесенные Лиссабонским договором, отразились не только на институциональной реорганизации, но и на содержании коммуникационной политики ЕС. Договор предусматривал создание Европейской внешнеполитической службы. Тем самым открывалась новая страница в развитии публичной дипломатии ЕС. Собственно, именно тогда термин public diplomacy впервые появляется в официальных документах Евросоюза при перечислении основных направлений работы ЕСВС. Внутри новой службы предусматривалось создание подразделения по «стратегическим коммуникациям, публичной дипломатии и вовлечению заинтересованных сторон» (Strategic communications, public diplomacy and stakeholder engagement). Оно должно было обеспечивать эффективное взаимодействие с гражданским обществом, средствами массовой информации, неправительственными организациями, стимулируя общественный интерес и дискуссии по актуальным вопросам внешней политики ЕС. Впервые была подчеркнута ориентация на новые инструменты – социальные медиа и круглосуточные новостные потоки. Как и ранее, эта деятельность разворачивалась в двух параллельных «измерениях» – внутреннем и внешнем, причем основная задача по осуществлению коммуникаций с аудиторией за пределами ЕС возлагалась на зарубежные Представительства Европейского Союза.
Свою работу в обновленном формате внешнеполитическая служба ЕС начала в 2011 г. Одним из наиболее очевидных нововведений стала возросшая публичная роль самого Верховного представителя по иностранным делам и политике безопасности. Только в первый год пребывания в новой должности первый Верховный представитель баронесса Кэтрин Эштон сделала 593 официальных заявления, и примерно столько же – в 2012 г. В то же время такая активность и отвлечение на незначительные информационные поводы может свидетельствовать не столько о политическом весе ЕСВС и фигуры Верховного представителя, сколькоо неопределенности внешнеполитического курса Союза, вызванного отсутствием долгосрочной стратегии развития.
|
|
|
Брюссель действительно начал претендовать на участие в делах мировой политики, которое бы адекватно соответствовало удельному весу Евросоюза в мировой экономике. Произошел отказ от системы ротации государств-председателей ЕС в пользу введения должности Президента Совета, а Верховный представитель ЕС по
иностранным делам и политике безопасности был наделен полномочиями заместителя председателя Европейской Комиссии. Эти изменения должны были повлиять на выработку более согласованной общей внешнеполитической линии. Если ранее страны-члены могли включать в информационную повестку ЕС собственные тезисы исходя из своих локальных интересов на период полугодичного председательства, то теперь стало возможным формирование централизованной, подлинно общеевропейской публичной дипломатии.
|
|
|
Эти изменения должны были получить соответствующее финансовое обеспечение. Хотя в статьях расходов бюджета ЕС довольно сложно четко выделить категории, относящиеся к публичной дипломатии, в 2010–2012 гг. порядка 12,5 млн евро ежегодно выделялось на «информационные программы для стран за пределами ЕС» и 2 млн евро на направление «ЕС в мире». Однако эти суммы выглядели весьма скромно по сравнению с объемами, выделяемыми на информирование собственных граждан ЕС (например, до 105 млн евро в 2010 г.).
Структурные преобразования в европейской публичной дипломатии удачно совпали по времени с технологическими новациями. Массовое распространение социальных сетей Интернет привело к революционным изменениям в политических коммуникациях, учитывая скорость распространения информации, степень охвата аудитории и возможность фильтрации содержания информационных потоков индивидуальными пользователями. Наступала эпоха «цифровой дипломатии», и Евросоюз активно внедрял ее достижения в повседневную деятельность своей внешнеполитической службы и зарубежных представительств. Европейская внешнеполитическая служба, Представительства ЕС в мире, а также многие публичные политики Евросоюза начали активно использовать ресурсы социальных сетей Facebook и Twitter, а также фотохостинг Flickr.
|
|
|
В декабре 2012 г. совместными усилиями ЕСВС и Генерального директората по международному сотрудничеству и развитию (DG DEVCO) было издано руководство для Представительств ЕС в третьих странах и при международных организациях, излагающее основные принципы ведения публичной дипломатии. В работе с гражданами стран ЕС важнейшей задачей в период финансового кризиса было обозначено разъяснение налоговой и бюджетной политики Евросоюза. Представительствам ЕС за пределами объединенной Европы предстояло донести до иностранной общественности свод основных ценностей Союза – принципы демократии, защиты прав и свобод человека, а также подчеркнуть значимость ЕС как международного политического актора, ответственного за урегулирование проблем международной безопасности. Европейский Союз подавался как крупнейший мировой донор гуманитарной помощи и содействия развитию беднейших стран, оплот защиты прав и свобод человека. Пособие достаточно четко прописывало сценарии организации взаимодействия с различными целевыми группами в третьих странах, включая гражданское общество, государственных служащих и парламентариев, культурную общественность, экспертное сообщество, СМИ, университеты и бизнес. Таким образом, на работавший в зарубежных Представительствах ЕС персонал (отделы прессы и информации, по связям с общественностью) легла серьезная нагрузка по организации разнообразных программ и мероприятий. При этом аналогичные подразделения при посольствах и консульствах отдельных стран-членов ЕС зачастую располагали гораздо большими человеческими и финансовыми ресурсами.
|
|
|
Представительство Европейского Союза (до 2009 г. – Европейской Комиссии) в Москве выстраивало свои контакты с целевыми группами российской аудитории, опираясь на установки Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (вступило в силу в 1997 г.) и «Коллективной стратегии ЕС по отношению к России» (1999 г.). С 2005 г. диалог ЕС – Россия протекал в рамках «четырех пространств»: экономики, внутренней безопасности и правосудия, внешней безопасности, науки и образования. Наиболее проблемной зоной оставались отношения в области защиты прав человека, где стороны регулярно обменивались взаимными упреками и обвинениями. Более продуктивно происходило общение представителей деловых кругов, правоохранительных органов, и, особенно, в сфере образования, науки и культуры. С появлением новых грантов Евросоюза на развитие европейских исследований в дополнение к действующим информационным центрам ЕС стали открываться научно-образовательные Центры ЕС (в Калининграде, Санкт-Петербурге, Томске, Петрозаводске, Казани, Ростове-на-Дону), а также Центры совершенства им. Жана Монне и профильные кафедры, ориентированные на углубленное преподавание дисциплин, связанные с Европой. Представительство Евросоюза являлось инициатором многочисленных культурных мероприятий, включая художественные выставки, культурные фестивали «Дни Европы». Широкую известность получил проводящийся с 2005 г. в Калининграде Фестиваль кино стран Европейского Союза. Благодаря этим и другим акциям сама фигура посла Европейского Союза приобрела узнаваемый публичный характер в российском медиапространстве.
При этом, несмотря на определенные успехи в проецировании позитивного имиджа ЕС во внешнем мире, европейская публичная дипломатия после Лиссабона сталкивалась с множеством трудностей. Вопреки ожиданиям, внешняя политика не стала более централизованной. Напротив, ее институциональная структура стала еще более запутанной. Так, после согласования в Европарламенте функциями осуществления публичной дипломатии была наделена служба Инструментов внешней политики (Foreign Policy Instruments, FPI), созданная на правах Генерального директората в составе Европейской Комиссии. Хотя основной специализацией FPI было осуществление наблюдений в ходе выборных кампаний, эта структура занималась еще и продвижением европейской информационной продукции в масс-медиа, в том числе за рубежом – то есть фактически дублировала ЕСВС. Кроме того, некоторыми аспектами публичной дипломатии в рамках своей компетенции занимался аппарат Европейской Инициативы в области Демократии и Прав Человека (ЕИДПЧ), а также 11 Специальных представителей Европейского Союза в кризисных и конфликтных регионах мира.
Сохранялся основной (и неизбежный) изъян коммуникационной политики ЕС: Брюсселю по-прежнему приходилось работать на два «фронта», причем информационная работа с гражданами Евросоюза требовала, пожалуй, большей гибкости и усилий, чем продвижение позитивного имиджа ЕС за рубежом. Первым тревожным сигналом для обновленного Союза стал европейский долговой кризис в 2009–2010 гг. Убеждение европейцев в прочности основ ЭВС, поддержание стабильных отношений с ведущими внешнеторговыми партнерами ЕС в условиях падения доверия к евро и регулирующим финансовым институтам было крайне непростой задачей. Еще сильнее по репутации интеграционного проекта ударил миграционный кризис, ставший следствием «Арабской весны» (2011 г.). Референдум о выходе Великобритании из ЕС (2016 г.), рост популярности «новых правых» и других евроскептиков только подтвердили недостаточность и неэффективность предпринимаемых Евросоюзом мер в области массовых коммуникаций и публичной дипломатии. На этом неблагоприятном фоне неожиданностью для многих стало награждение Европейского Союза Нобелевской премией мира в 2012 г. – за «60 лет деятельности по утверждению мира и согласия, демократии и прав человека». В условиях усугубляющегося финансового и гуманитарного кризиса это решение Нобелевского комитета многие общественные деятели и простые граждане в странах ЕС сочли спорным и политически ангажированным.
Немало трудностей вызывает необходимость координации единой публичной дипломатии Евросоюза с политическими коммуникациями государств-членов. Особенно болезненным был и остается процесс согласования общей линии в отношении наиболее проблемных регионов – таких, как Ближний Восток и Северная Африка, ставших после «Арабской весны» основным источником исхода беженцев в страны ЕС. Однако для разворота ЕС к «стратегическим коммуникациям» потребовались более серьезные внешние потрясения.
В отношениях единой Европы с Российской Федерацией долго накапливались противоречия во взглядах на вектор будущего развития постсоветских государств, вовлеченных в политику «Восточного партнерства» ЕС. Политика Брюсселя по выстраиванию отношений с Грузией, Молдавией, Арменией и Украиной на основе соглашений об ассоциации с ЕС рассматривалась Москвой как экспансия Запада в пространстве традиционного влияния России. Наибольшую остроту кризис в отношениях РФ и ЕС приобрел после событий на Украине в ноябре 2013 – феврале 2014 гг. Отказ украинского руководства от подписания соглашения об ассоциации с Евросоюзом спровоцировал массовые уличные протесты («Евромайдан»), за которыми последовало свержение президента В. Ф. Януковича и приход к власти в Киеве прозападных сил. Европейский Союз вполне ожидаемо не признал правомочности референдума о статусе Крыма (16 марта 2014 г.) и, вслед за США,
ввел санкции против России, обвинив Москву в нарушении территориальной целостности Украины. Вооруженный конфликт в Донбассе еще более усугубил политическое, экономическое и информационное противостояние сторон.
На «внутреннем фронте» Евросоюза в то же время резко возросла активность исламистского подполья – сторонников «Аль-Каиды» и «Исламского государства». В 2015–2016 гг. Европу сотрясла серия жестоких терактов в Париже, Ницце, Брюсселе, Копенгагене. В числе причин явной неготовности населения, властей и спецслужб государств ЕС к борьбе с терроризмом называлась и неэффективная информационная работа, в том числе в странах Северной Африки и Ближнего Востока и в среде мигрантов из мусульманских стран.
Столкнувшись с возросшим информационным влиянием Российской Федерации и подрывной деятельностью исламистов, Евросоюз все больше насыщает свою коммуникационную повестку контрпропагандой, уже не стесняясь этого термина. Происходит переход к «стратегическим коммуникациям».
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 421; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!