Список расстрелянных в Одессе
Отдел пропаганды Особого совещания при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России, часть информационная,
11 августа 1919 года, №528,
г. Таганрог
Список расстрелянных в Одессе
-Штейны Рафаиль и Иосиф — за выдачу австро-германским властям большевиков.
-Скриценко и Шубинский — за организованное убийство мирного населения в Подольской губернии.
-Волков — за сотрудничество в осведомительном бюро при добровольцах и участие в активной борьбе с большевиками.
-Скрипченко Александр — за службу в контрразведке при добровольцах.
-Барон Штенгель Борис Федорович — на основании красного террора.
В ночь на 13-ое июля расстреляны:
-Эбедов Михаил Исаевич, бывший начальник Одесского военного округа, как контрреволюционер и монархист.
-Бирюков Николай Павлович, генерал-майор, бывший в мирное время командиром роты Его Величества Павловского военного училища, как контрреволюционер и монархист.
-Гулькевич Леонид Орестович, генерал-майор, как контрреволюционер и монархист.
-Федоренко Василий Тимофеевич, генерал-майор, как контрреволюционер и монархист.
-Дорошенко Петр Яковлевич, действительный статский советник, как контрреволюционер и монархист.
-Питаки Павел Константинович, штабс-капитан.
-Билим Николай Павлович, статский советник, бывший инспектор тюрем в Херсонской губернии.
-Набоков Евгений Михайлович, бывший пристав.
|
|
|
-Гейдак Владимир Сергеевич, бывший пристав.
-Левдиков Владимир Алексеевич, полковник.
-Корбут Алексей Алексеевич, полковник.
-Силис Петр Петрович, полковник.
-Федоров Александр Васильевич, бывший письмоводитель осведомительного отдела при одесском градоначальнике Мустифине.
-Шмитько Иван Филиппович, подпоручик.
-Демиденко Павел Макарович, поручик.
-Ципочка Владимир Андреевич, за руководство петлюровцами.
-Малеванный Флор Данилович.
-Носик Павел Сергеевич, как контрреволюционер.
-Шура-Шуров Федор Михайлович, поручик, как контрреволюционер.
-Лемащинский Борис Федорович, офицер, как контрреволюционер.
-Флоринский Георгий Сергеевич, помещик, как контрреволюционер.
-Скипченко Николай Иларионович, как участник добро[вольческой] контрразведки.
-Баранов Николай Сергеевич, бывший прокурор Одесского окружного суда.
-Демянович Николай Иларионович, бывший председатель департамента Одесской судебной палаты.
-Недзвецкий Владимир Николаевич, бывший товарищ прокурора Одесской судебной палаты.
-Чайковский Григорий Владимирович, прокурор Елецкого окружного суда.
-Зайченко Иван Иванович, бывший председатель совета Южного монархического союза.
-Стибор-Мархоцкий, граф, как контрреволюционер.
|
|
|
-Осипов Андрей, полковник, как контрреволюционер.
-Голубов Дмитрий Васильевич, как работавший в добровольческой контрразведке.
-Иванченко Илья Степанович, как работавший в добровольческой контрразведке.
-Хлебников Леонид Владимирович, как работавший в добровольческой контрразведке.
-Шумский Павел Николаевич, как работавший в добровольческой контрразведке.
-Барталович Эльвира Антоновна, как сотрудник французской контрразведки.
-Башняк Любовь Михайловна, как сотрудник французской контрразведки.
-Ремих Карл Карлович, помещик, как контрреволюционер.
-Зозуля Мина, помещица, как контрреволюционер.
-Матвеев Хризант Михайлович, бывший городской голова Николаева, как контрреволюционер.
-Гомелаури Николай Иванович, служащий в гетманской варте{141}, как контрреволюционер.
-Струмеленко Фил[ипп] Семенович, как погромщик.
-Зайцев Исаак Павлович, как контрреволюционер.
В ночь на 27 июля по постановлению Комитета обороны Одессы расстреляны:
-Скрибан Николай Петрович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Дяников Тимофей Иванович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Лысенко Тихон Васильевич, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
|
|
|
-Губан Митрофан Иванович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Белоусов Андрей Анисимович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Низкоусов Владимир Иванович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Татаров Михаил Петрович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Калита Андрей Войцехович, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Калинин Михаил Григорьевич, матрос из черноморского полка матроса Стародуба.
-Амбатьело Иван Панайотович, домовладелец, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Выводцев Карл Михайлович, коммерсант, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Кортопан Николай Адреевич, помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Шурмураки Ксенофонт Скарлатович, помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Дуланаки Петр Демьянович, помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Везне Андрей Иванович, помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Эслингер Иван Адамович, помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Эслингер Вильгельм Адамович, помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
|
|
|
-Роникер Михаил Эдуардович, граф, крупный польский помещик, в порядке красного террора в ответ на белый террор.
-Братановский (он же Романенко) Борис Семенович, штабс-капитан, как контрреволюционер.
-Черненко Прокофий Лукич, студент, как контрреволюционер.
-Езиров Иосиф Фортунатович, бывший полицейский пристав, как контрреволюционер.
-Нардык Петр Викентьевич, активный член Союза русского народа, как контрреволюционер.
-Ершова Анна Иларионовна, активный член Союза русского народа, как контрреволюционер.
-Стрельцов Павел Владимирович, студент, за ношение оружия без разрешения.
Арестованы:
-Гагарина, княгиня, подвергалась пыткам за укрывательство мужа, как больная тифом отправлена в госпиталь.
- Степанова, дочь Василия Алексеевича Степанова, была арестована, приговорена к расстрелу, но затем была освобождена.
Из Одессы в Екатеринодар.
Доклад курьера организации «Азбука Киевлянина»
Отдел пропаганды Особого совещания при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России, часть информационная,
11 августа 1919 года, №528, г. Таганрог
Сов. секретно
Сообщение Одесского отделения «Азбуки»{142} от 6/19 августа
В последней сводке одесского отделения «Азбуки» сообщают следующее.
На парусниках «Макар Ситников», «Три Святителя», «Мираж» и «Рассвет», которые выйдут из Одессы в море, поедут бегущие из Одессы большевики. На одном из этих парусников поедет группа: два мужчины и две женщины (у одной из женщин на шее четырехугольный медальон). Эта группа представляет собою большевистских агентов, пробирающихся в расположение Добрармии с целью произвести покушение на генерала Деникина.
Эти сведения были сообщены начальником одесского отделения «Азбуки» адмиралу Саблину за три дня до падения Одессы.
По словам курьера, привезшего информацию и выехавшего из Одессы за три дня до сдачи, есть основания думать, что названные лица уже задержаны рыбаками на Кинбурнской косе и переданы в распоряжение миноносца «Поспешный», откуда и можно получить справку, те ли это лица.
Из Одессы в Екатеринодар (Доклад курьера организации «Азбука Киевлянина»)
Для того, чтобы выехать из города, будь то обыкновенный смертный или советский служащий, необходимо предварительно являться в Чрезвычайную комиссию, где первым делом приходится вымаливать, в полном смысле этого слова, разрешение, а вторым — регистрироваться. Красноармейцы в этом случае более счастливы: они являются к коменданту, который не расспрашивает их, куда они едут и зачем, и не перерывает их вещей. Так было и со мной: комендант поставил на отпускном билете печать и указал время отхода эшелона.
2 июля отходил эшелон с полком имени Петра Старостина, который прибыл на товарную станцию в порядке с оркестром музыки. Его сопровождала огромная толпа, очевидно, родственников и знакомых.
Началась посадка по вагонам. Руководил ею начальник эшелона. Не обошлось, конечно, без ругани из-за места. Большинство красноармейцев — мобилизованные евреи. Они заявили, что почти все добровольцы, настроение у них, нужно заметить, весьма бодрое, беспрестанно из разных частей эшелона раздается пение «Интернационала»{143}. Перед отходом эшелона было объединенное собрание ротных коммунистических ячеек, на котором между прочим было постановлено в случае тревоги не открывать самочинной стрельбы. Эшелон направился на Вознесенск, и для того, чтобы попасть мне в Никополь, я пересел в Кисловке на поезд 50 украинского полка, шедший на Синельникове. В вагон попасть не удалось и пришлось ехать на платформе. Эта часть производит впечатление более крепкой, тем не менее резко бросается в глаза отсутствие дисциплины и хамское отношение к командному составу.
В Никополе спокойно. Красноармейцев на улицах почти не видно. Поражает сильный контраст в ценах на продукты с Одессой.
В Херсон прибыл утром, и в 12 часов я уже выехал на пароходе вверх по Днепру. Мои красноармейские документы не вызывали никаких сомнений и получать пропуск не составляло никаких затруднений. Я рассчитывал доехать до Никополя и оттуда в зависимости от положения на фронте пробраться либо к станции Пологи, либо в сторону Бердянска.
Спутником в Никополе у меня оказался красноармеец полка имени Пивчена с румынского фронта, неграмотный, деревенский мужик, прослуживший всю войну в уланском полку. В лице его я перед собой видел настоящий тип красноармейца, пропитанного насквозь коммунистическими теориями, но в то же время остающегося прежним неразвитым простым мужиком. В начале разговора, завязывающегося в каюте, он пытался отстаивать то, что ему напевали коммунисты, но после возражений большинства присутствующих он во многом стал соглашаться и в конце концов стал возмущаться некоторыми несправедливостями господства коммунистов-комиссаров и существующими порядками. Он ехал на отдых домой, но слухи о восстании крестьян по деревням того района запугивали, и он побоялся явиться в свою семью, опасаясь, что крестьяне расстреляют за то, что он, хотя и защитник революции, но коммунист.
Пароход далее Каховки не пошел, и мне пришлось в ней засесть на несколько дней.
Каховка только что была очищена от банд Дорошенко и Павленко подошедшим из Крыма отрядом Попова, но вокруг нее было еще неспокойно. На место уничтоженных главарей появился новый «бандит» Ковалев, который загородил Днепр и дорогу на Мелитополь, оставив коммунистам свободный проход лишь на Перекоп. Не желая оставаться долго в Каховке, я пытался уйти пешком по направлению к Мелитополю, но в нескольких верстах от города меня захватила застава и возвратила обратно в город. Попытка пробраться к Никополю по правому берегу Днепра из города Береслава также кончилась неуспешно. Хотя начальник гарнизона и обещал населению ликвидировать не сегодня-завтра банду и очистить дорогу, я все же решил отправиться по железной дороге в направлении на Гениченск. Переход в 130 верст я сделал в 4 дня и на 5-й день вышел к станции Новоалексеевка. Дорога, к счастью, проходила через места пустынные, где кроме ровной голой степи на десятки верст вокруг ничего не видно. Но если приходилось миновать какие-либо хутора или деревни, то, несмотря на мою демократическую внешность, многие считали своим долгом осведомиться, куда я и откуда иду. Благодаря всей неурядице, какая творится в этом крае, постоянным налетам банд и вообще обильно шатающегося подозрительного элемента, недоверчивость среди населения достигла крайних пределов. В имении Доринбург я был арестован по подозрению в шпионаже, но после долгого допроса и обыска был освобожден.
Придя в Новоалексеевку и увидя, что происходит отступление крымских советских войск, я решил задержаться на этой узловой станции и выждать удобного момента для прохода через фронт. Ознакомившись с Геническом, я убедился, что проезд на фелюге на Арабатскую стрелу мне не удастся, т[ак] к[ак] после попытки Добрармии высадить десант большевики устроили несколько наблюдательных пунктов. Подойти навстречу крымской Добровольческой армии я не мог, т[ак] к[ак] мост через Сиваш большевики успели взорвать и вдоль берега устроена была позиция. Пришлось ожидать три дня, пока, наконец, обозначился отход большевиков. 17 июня днем я вошел в город Геническ, который большевиками был оставлен ночью, в то время, как со стороны Арабатской стрелки вошел эскадрон драгун. Я явился к начальнику отряда, назвал себя и просил оказать содействие для проезда в Екатеринодар. На третий день с первым отходящим военным судном я выехал в Керчь. По прибытию туда явился к коменданту города и просил выдать пропуск на пароход. Комендант на это потребовал документ Д[обровольческой] а[рмии], которого у меня не было; частный мой документ его не удовлетворил, и он заявил, что пропустит меня только в том случае, если на запрос в Екатеринодар получит утвердительный ответ. Через два дня ответа не было. Тогда я настоял отправить меня в Новороссийск каким угодно способом, и после долгих разговоров мне было выдано предписание явиться к коменданту в Новороссийск для дальнейшего следования в Екатеринодар, куда я прибыл 24-го числа, пробыв в общем в дороге 23 дня.
Беседа с Петерсом (председателем ВЧК) :
В беседе с нашим сотрудником председатель ВЧК Петерс{144} высказал следующие соображения по поводу прошлого и настоящего Чрезвычайной комиссии.
Со времени переезда Чрезвычайной комиссии в Москву{145} нам пришлось, — говорит председатель комиссии Петерс, — провести огромную организационную работу, ибо вначале комиссия состояла фактически всего из четырех человек. В этой области дело далеко не благополучно. Наша ошибка заключается в том, что мы не создали контрольного аппарата в самом начале и дали самостоятельно образоваться уездным Чрезвычайкам. Теперь мы их лишили права расстрела и напрягаем все силы для организации благонадежного надзора за их деятельностью.
Главным принципом нашей работы является связь с массами. За настроениями ее следит специальная организация разведчиков, но вместе с тем мы уже добились того, что в целом ряде случаев сами рабочие зорко следят за деятельностью буржуазии и доносят нам при малейшем подозрении. Таким образом, работа наших агентов сводится преимущественно к проверке сообщаемых добровольных сведений.
Начатая против Чрезвычайной комиссии кампания в печати и в некоторых правительственных группах потерпела фиаско. Чрезвычайная комиссия не будет подчинена Петровскому и останется в ведении Совнаркома.
Что же касается расстрелов, то я должен сказать, — продолжал гражданин Петерс, — что, вопреки распространенному мнению, я вовсе не так кровожаден, как думают. Напротив, если хотите знать, я первый поднял вопль против красного террора в том виде, как он проявился в Петербурге. К этому, я бы сказал, истерическому, террору прикосновенны больше всего те мягкотелые революционеры, которые были выведены из равновесия и стали чересчур усердствовать.
До убийства Урицкого{146} в Петрограде не было расстрелов, а после него слишком много и часто без разбора, тогда как Москва в ответ на покушение на Ленина ответила лишь расстрелом нескольких царских министров.
Вы спрашиваете об амнистии? Нет, амнистии не будет. Мы просто усиленно разгружаем тюрьмы от неопасного элемента. Этим ведает теперь специальная комиссия.
Что касается арестованных меньшевиков, то мы разделяем их на активных и пассивных. Последние будут освобождены, первым же не будет пощады.
Теперь наступает самый острый момент для революции. Интернациональная контрреволюция готовит грандиозный поход против большевизма. Этот поход может снова окрылить притихшую русскую буржуазию, но я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которыми побледнеет все, что понимается под красным террором.
Письмо из России
Дорогой Георгий!
Получила твое письмо и была, конечно, обрадована и поражена. Подумать только, куда занесла тебя судьба! Интересно будет потом встретиться, много интересного, я думаю, порасскажешь. Твое письмо я послала на прочтение Соне и Наташе Балакиной. Многое изменилось с тех пор, как мы расстались. Умерла моя сестра Шура. Мы застряли в Архангельске при белогвардейцах, куда я получила от тебя письмо из Лондона и ответила тебе на Лондон. Я вышла замуж, перенесла много горя, так как муж мой еле-еле уцелел. Теперь мы оба живем в Вологде, я служу в качестве химика в одном институте, а муж — агроном. Живем более чем скромно, не по-прежнему. Устя с мамой в Петрограде. Устя учится в медицинском институте. Наташа с матерью тоже в Петрограде. Она тоже получила твое письмо. Балакин пропал на фронте без вести. Дочка ее умерла. Алеша Ев. жив, учится в Казани в медицинском институте. Наташа его видела. Ванечка тоже жив. Юдин женат на Тоне Девяткиной, у них два ребенка. П. Голиков тоже жив и здоров. Дейч{149} сидит. Даша в Москве учится, Ксения в Москве, все такая же. Данин брат умер (муж Флоры Григорьевны). Умер Даниил Захаров от сыпного тифа. Много, много смертей. И не узнаешь ты людей, как не узнаешь Петрограда. Я осталась такою же и рада, что ты меня вспомнил. 1913 и 1914 годы — лучшие мои годы. А теперь живешь только личной жизнью. Горе одиноким. Впрочем, я не хотела бы быть за границей в эту тяжелую для родины годину и понимаю твое стремление вернуться. Я собираюсь все-таки жить в Петрограде на старом пепелище. И думаю, ты не пройдешь мимо и когда-нибудь встретимся. А если хочешь мне доставить много радости, пошли из Америки чего можешь, а главное — сладкого. Живем без сахара, так как не по карману. Буду тебе очень признательна. Всего хорошего, искренне расположенная Леля.
Адресуй так: Петроград, Васильевский остров, 16-я линия, д. 93.
Агнии Константиновне Федорушкиной для Лели.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 105; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!