ПО КОЖЕ ПОЛОСУЕТ ДЕГЕНЕРАТ-МАЛЮТКА

Это банальный ахуй
Малыш, молись, не плакай
Этот мирок под ляху
Нас запихал. Твой хахаль
Ещё глупее, чем тот бытия создатель
Сосущий в зиму лапу, льющий на рану сок
Лимонный или солью вкуса добавит трупу
Держись плеча, малая, когтями в мою руку
Впивайся будто скоро придётся погибать
Это банальный диспут, поэт, молись за ад
И люди тормозят, а счастье нужно в глотку
Сжав кулачок вбивать и где-то гибнет рота
В которой только я и я ещё раз двести
Тоска, вокруг вихряй. Так умирает детство
Так умирает мысль, а она есть спасение
Без мысли мы — собаки, что тело чешут в сене
А я потешу время, банально не живя в нём
Когда-то хрустнет шея в домишке деревянном
И с люстры будет мальчик кривою улыбаться
Он захотел обмацать те сотни вариаций
Как бы получше сделать резкий рывок без страха
Чтоб выскользнуть из жизни и из-под мира ляхи
Мы лишь карикатура на мечту проститутки
Не держит караула больной господь, разлуки
Не терпит краснощёкая девица, у которой
Под юбкой мир двоится. Два трупа под короллой
Смысл дымит покрышкой. Нам бы уснуть по норам
Оттуда мир не слышно, лишь только песня корня
Меня зачем-то кормят и не дают загнуться
Надежды что всё в норме и змеи счастья вьются

У моих ног худых. Я сам себе суды
Когда-то треснет стих и ляжет швом на лбы
Особо не ебущихся людишек деревянных
Ты никого не слушай, ставь себе раны в ванне
И ветераны крайне не любят сказок рваных
Всё это было больно и никакой подарок
В размере косаря или бесплатной гречки
Уж не излечит душу, там волдыри на вечность
Сырую и ебучую. Это банальный бред
Жизнь уебалась в кучу любви и мелких бед
И захотелось сильно погибнуть на тебе
А не в пустой однушке, в этой тупой войне

В этом безумном цирке клоуны револьвером
Махают вправо-влево, а моя честь размером
Не больше чем песчинка. Я утоляю голод
Ментальной мертвечиной, бывшей мечтой и целью
Я слишком мало знаю и ни в кого не верю

И соловей вопит рядом с забытой келью
Максимка Трошин умер и ветерочки веют
Но это нолик в сумме. Великовата куртка
По коже полосует дегенерат-малютка

 

ЛИЦО, СИНЕВАТОЕ ОТ АСФИКСИИ

Беседы на предмет всеобщей печали
Порядком заебали. Она была вначале
Она будет в конце, и посадить на цепь
Следует людей, что о счастье кричали
Лозунгами мычали и на их плакатах
Было: "мир — это любовь и добро"
Нет, ребята, мир — это капрон
Чулки из которого женщина напялит
Затевая революцию и прочищая ружьё
Красной помадой обозначая планы
Бог добра вскоре будет сожжён
И никто не назовёт его отныне странным
Я тебе от пьяного сумасшествия
Бесполезных цветов с клумбы нарвал
Под мутантов подремал на лестничной
После этого закурил беломорканал
И подумал: да катись этот мир к хуям
С его печалями, радостью и добром
Пусть его шея будет плотно чулком
Обмотана тогда, когда он слишком пьян
И лицо, синеватое от асфиксии
Обозначит всю суть нашего скулежа
Главнее в жизни — это прыжки с гаража
Вместе с ребятами где-то среди России

 

БЕЗ ФИНАЛА УЕБАНСТВО

Бабам читать рэп под мухой, все мои богатства — рухлядь
Где-то ухнуть, что-то пискнуть, рухнуть к пальцам ног шаболды
В брод пойти, не волноваться, что за глотку да к кирпичной
Ночью за углом поставят. Стая воет, значит худо
Скоро будет на планете. Дети прыгают с обрыва
Ожидать в толпе подрыва, обливаясь паранойей
В норме я или в упадке — одинаково тоскливо
Хнычет ива. По сопатке салопету и за ухо
В угол, в ад, в утробу мамы запихнуть его обратно
Одинаково отвратно, интересно точно так же
Застрелиться на антракте, будучи слепым актёром
Вдоволь накормили кормом, удаляюсь, увольняйте
Врать или казаться честным с любящим тебя ублюдком
Я блюю покамест бьют, но забудем эту шалость
Сжалось сердце до предела, теперь у меня внутрях
Сингулярность зависает. Стая бродит меж лесов
Значит, скоро будут войны на планете-недотёпе
Значит, это тёплых дней заключительная сцена
С цеха грудой валят люди, утомившись от нагрузок
У меня от этих музык рвутся дни. Я представляю
Как детально по крупицам жизнь разъела человека
И на очереди мальчик, что сейчас кривой улыбкой
Сдерживает ярость рыка. ВГИКа бедная студентка
По Андрею растекаясь, так ни разу и не встанет
Горделиво да на стульчик прочитать стишочек бати
Режиссёра, что как брат ей по воззрению на это
Без финала уебанство. Нас бы взять да и в расстрельный
Пофамильно. Тракторами заглушить оперу пули
Мы задули свечи в храме, упокойте наши души
Я разбужен. Мне сказали, что блевал. Перевернули
Сенечку читать под шмалью, все мои богатства тают

 

БОГ

Разорвано нёбо, в гробу дышит Коба
Кома страны не устанет таиться
В каждом из скверов, в комнатах дома
Россия глядит на все эти лица
И понимает — лицо-то одно
Собственно русское в зеркале меркнет

С большим недовольством цокает дно
(Всех этих лет) нам не хватит, чтоб мерки
Снять с наших дел, да и совесть в придачу
Измерить по диагоналям
Каждый момент я из жизни потрачу
Чтобы до всех аномалий
Любовью добраться и чмокнуть в висок
Будто покойнику глазки закрыть
Аргумент один, и он очень весом —
Нашей болезни нам не забыть
Выбрей меня топором, моя родина
Уши казни своей песней сырой
Давно уж чем надо правда посолена
Я, никакой, увлечённый игрой
Сажусь к отвалившимся коркам с ног
Твоих, и не пьяный, и не одинок
В общем-то счастлив, но есть одно но —
На рифму опять устремляется...

 

ТЯГОТА ЛУЗГАЕТ ДУШУ

Нет ничего тоскливее, чем таксовать
Под песни минувших лет по посёлку Яшкино
Желание умереть от недостатка женщины
Растёт в геометрической прогрессии
До сих пор не понял за что
Извиняются идиоты из йоты
Я представляю себя актёром
Какого-нибудь дешёвого сериала
Постановка речи, действия, эмоции
Что бы я делал и справился бы?
Я и так в бюджетном хуёвом ситкоме
В русской эмоциональной коме
Как бы я глядел в глаза тебе на свадьбе
На нашей или чьей-нибудь
Если на нашей, то с полным пониманием того
Что тебя придётся терять, и нестерпимо будет
Лишь стихи меня защитят
От выпущенной из вальтера пули
Если на чужой, то стыд окатит
Холодной водой за то, что я трепло
И пропиздел всю любовь, за красивыми словами
Надеялся закопать уёбищность своего я
Рукопожатная толпа выкажет удовольствие
Пукнуть мнением или поссать оценкой
А умирать всё же придётся
Неловко представлять себя трупом
Как бы я глядел тебе в глаза на свадьбе
И шептал, что я точно умру
На нашей или чужой
Если на нашей, то ты бы ответила
"Ты мёртв с момента зачатия"
Если на чужой, то ответом был бы
Безжалостный немой укор
Мол, ты что, идиот, блядь
Люди вообще-то слышат
Пляска нашего безобразия
Вонь подмышек, конфеты в карманах
Думы в картонных умах, катастрофы
Планомерное сумасшествие
Процессия похоронная
Мои искромётные шутки
Тирады твои, наше общее дело
Быть пустотой, хуетой и гнилью
Тосковать, таксуя, назло материи
Матерям, матерясь, объяснять
Что банальная тягота лузгает душу

 

ОКОНЧАТЕЛЬНО ПАДАЕТ ПЬЯНЫЙ КУРСИВ

Тишина и покой
Я тянусь рукой к полке
Где живёт белый хлеб и печенье
Я такой ещё маленький, живенький
И трава будто бы зеленее
В самом деле, чем эта, нынешняя
Пышное сочное детство моё
В памяти криком поёт и скулит
А будущее только одно сулит —

«Ты погибнешь, но прежде повоешь, малыш»

А раньше, завёрнутый в пуховики
Я нырял во двор, друзья-снеговики
И были враги (сегодня — братья)
Наши войны и мир, и на всех проклятье
Одно и то же (невозможность вернуться)
И к чему сейчас эта тоска в глазах
Сочащаяся день ото дня
Я в шерстяных носках. Зима любит меня
Лето любит меня, осень любит меня
А весна как вторая мама
Юности моей мрамор
Будет в дальнейшем могильной плитой
Для старого тела, дурацкого тела
И порою мне кажется, что этим делом
(Стихосложением тухлым и муторным)
Занимается мальчик тот с фотографий
С мордочкой графа, жующий вафли
Яшкинские шоколадные
Там перемрут все собаки
Жившие в огороде
Я перемру вслед за ними
Это справедливо, вроде

И в сотый бессмысленный раз я скорблю
Скоблю рубанком всю эту память
Просто дань на дне короблю
Жизнь уже не исправить
И не воротить ни один из моментов
Сегодняшний я не любит ментов
Прельщается жизнью погибших поэтов
И терпеть не может кричащих ртов
Ни одного из идиотов
И себя, получается, нет
Скопом проносятся, дразнят меня
Обрывки ушедшего времени
Родиться ещё раз, пойти с нуля
Но остановиться и застрять стрелами
В детстве. Пожалуйста, господи боже
Либо убей, либо пусти
Обратно. Не видишь У меня на роже
Сидит осознание — дни пусты
А там было что-то тёплое
Насколько я смог запомнить
До сих пор мы куда-то топаем
Что-то ломать и уплетать ломоть
Белого хлеба. Перекусив
Мы отправляемся далее
Окончательно падает пьяный курсив
Меня разрывает эта взрослость ебаная

ЧРЕВО

ПОКИНУЛ МАТЕРИНО ЧРЕВО
ТО ВВЕРХ, ТО ВНИЗ
ТО ВПРАВО, ТО ВЛЕВО
ТО НЕМ, ТО ВИЗГ
ЧЕРНОЗЁМА ПОЕЛО
СОЗНАНИЕ. ЗЁМА
СТРЕЛЯЕТ ПОСЛЕДНЮЮ

ТО ВВЕРХ, ТО ВНИЗ
ТО МОЗГ, ТО ПЛЕВА
МОСТ, НО ТОПЛИВА
НАМ НЕ ХВАТАЕТ
УЖЕ НЕ ОТТАЕТ
И НЕ ДО ПОКОЯ
И НЕДОПОКОЙНИК
ОКОНЧИТ СТРОЧКУ

ВОЗНЕНАВИДИТ ЗАЧАТУЮ ДОЧКУ
ВСЯ ЭТА ПЕСНЯ — ЛИШЬ ДРОЧЕВО
БЕЗ СМЫСЛА, ЗАМЫСЛА, ПРОЧЕГО
ЖИЗНЬ-ДУРА МОРДОЧКУ СКОРЧИЛА
ТАКАЯ КРАСИВАЯ БЛЯДЬ. ПОЗОЛОЧЕНА
ВЫТОЧЕНА ИЗ СТРАДАНИЙ

И ТИШИНА НА НАШИХ РАДАРАХ
И ВСЁ ДАВНО РАСПРОДАЛИ

И СЕЛИ, И СТАЛИ РЯДАМИ
ОБОЗНАЧИВ СЕБЯ РОДАМИ

ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ. ПО ОТЕЧЕСКИ
Я ДЕРЖУ ТЕБЯ. СПИ, НЕ ТРЕВОЖЬСЯ

ЖИЗНЬ МОЯ МИЛАЯ, ВОШЬ
ТО ЛИ СТОРОЖ ТЕБЕ, ТО ЛИ ВОЖДЬ
ТВОЙ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО
И ПОД КЛЮЧИЦАМИ
КЛЮЧНИЦЫ, ТЫ ИХ НЕ ТРОЖЬ

ТАКОГО КАК ЕСТЬ ДАВАЙ-КА ПРИМИ
ПО-ХОРОШЕМУ СПРЯЧЬ ОТ МЕНЯ ВСЕ РЕМНИ
ВЫТЕРПИ ДЕТСКИЙ МОЙ ЖАЛОБНЫЙ РЁВ
ЗАСЫПЬ УГОТОВЛЕННЫЙ МНОЮ РОВ
ДЛЯ МЕНЯ УГОТОВЛЕННЫЙ РОВ
НАЛОМАЕМ, ПОДРУГА, ДРОВ
И ПОКА НЕ СГУЩАЕТСЯ КРОВЬ
Я СМЕЮСЬ И ВСЁ ПОНИМАЮ
Я ПРЕКРАСНО ВСЁ ПОНИМАЮ

И ПОКА НАМ ХВАТАЕТ СЛОВ
ДАВАЙ ПЕТЬ СКОЛЬКО ХВАТИТ ГЛОТКИ
И ПОКА МЫ ГЛАЗАМИ СОВ
СМОТРИМ В БЕЗДНУ, СНИМАЙ КОЛГОТКИ

ОТСЫПАТЬСЯ НАМ СВЕТИТ СТОЛЕТИЕ
ГРАВИРОВКА НА ПИСТОЛЕТЕ —
"АМОТА АКСОТ"
И ТВОЙ ГОЛОСОК
СВОДИТ С УМА МЕНЯ, ЛЕДИ

БУДЬ КО МНЕ СНИСХОДИТЕЛЬНЕЙ
ПРЯЧЬ МОИ СНЫ ОТ РОДИТЕЛЕЙ
И МЕНЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО
СПРЯЧЬ ОТ МИРА СВИРЕПОГО

СВАРЛИВОГО И ГЛУПОВАТОГО
ЗИМА. БЕЗНАДЁГА. ПОЛПЯТОГО

 

ЧУЖБИНА

Перекидывай файлы через провод usb
Ближнего не убий
Коленями на гравий
Почву не теряй под ногами
Не путай сроки
Когда нужно жить, когда умирать
На питательных веществах не делай акцент и иссохни
На психотропных делай, пусть у тебя протечёт колокольня
Жизнь — это попросту поле боя
После вони и крови будешь скучать по горю
Обещаю, обязательно будешь

Удушье не закончится выпученными глазами
Любовь не закончится фразой "уйди из жизни"
Дружба не закончится в сердцах дракой
Сердце не закончится остановкой

Твою попытку жить лучше рыбой к пиву погрызли
Швырнули собаке, вьющейся возле ног
Но и та не проявила восторга
Жизнь не закончится ячейкой морга
Тоска не закончится нежностью от любимой
Бог не закончится, не потеряется в стоге иголкой
Абсурд не закончится упавшей гардиной
Стих лишь закончится, да и только
В начале закончится или в середине
И мне больше не захочется в койке
С бесами валяться на свои именины
Передавайте приветы обветшалому приюту
Из которого нас всех старуха-жизнь забрала
За эту слабоумную тяну в небо рюмку
Я сегодня поминаю жизнь, она померла

Но жизнь не закончится ячейкой морга
Жизнь — это ведь ебаное поле боя
На котором я валяюсь апельсиновой коркой
Или трупом, которого принял ров
Нужно увечить свои объекты обожания
Доводить до абсолюта глубочайшее презрение
В воображении истыкать своих любимых ножами
Дышать над ведром при извести гашении

Обматывать любым тёплым чувствам шеи
Обматывать тем самым кабелем usb
Добро и любовь об стену разбить
Чтоб не нашли спасения в клее
Ты закончился в стихотворении
В начале закончился или в середине
Я и бог — это две параллельные
Для которых жизнь-смерть — чужбина

 

ЛЮДИ ГИБНУТ ПОТОМУ ЧТО ТЕБЕ СКУЧНО

Помнить о памяти, о любви, о боге
В берлоге досыпает страшный медведь
Последняя надежда в отсыревшем слоге
Закончившим стих, за которым смерть
Последняя мысль и отец заколот
Осталась вдова по имени Россия

Давно заржавевшие серп и молот
Лязгают. В воздухе пары керосина
Последние крики и вот уже баррикады
Из трупов малолетних туповатых детей
Сносятся танками. За ними солдаты
Дают понять, что мы вовсе не те
Кто имеет право на вопли о правде
Исправьте, глубокоуважаемый бог
Человеческий код и по новой давайте
Будем помнить о памяти, заряжая глок
Последний взгляд и первый глоток
Свежего воздуха. Человек — это пакость
Дано понять, что жизнь — это не то
Из-за чего нужно мычать и плакать
Дано понять, что жизнь — это то
Ради чего нужно бы попытаться
Не ложиться с другими телами вальтом
Не рвать волос и не заламывать пальцы
Увы, ты остался во мне до победной
Сцены, в которой я ещё маленький
Либо кусачками рву себе вены
Либо глотаю ртутные шарики

Либо стреляюсь, а может и вовсе
Выбираю нечто похуже смерти
Остаюсь таким же слепым и невзрослым
Зрителем этой бюджетной ленты
С болью в рёбрах выходя на площадь
Я закрываю глаза и харкаю слова
До сих пор через рупор мозги полощут
Пускают слюни и ебут вола
Люди гибнут потому что тебе скучно
У тебя ведь дерьмом забита голова
И рассудок непонятно во что закручен

Ты никто и ничто, тебя не три и не два

 

ПЕСНЯ ПОСЛЕДНЕГО УЗНИКА

Попрошу прервать эту музыку
И оcтавить незаконченной прозу
Пеcню поcледнего узника
Узника cо cкалиозом
Жизнь летит паровозом
Разбиваетcя очками умника
Никто не cменит подгузника
У узника-коматозника
Страх обозначилcя тенью
В тупой и cерой cтене
Это мерзотный cевер, а не
Мягкий и греющий юг
Дожди для чего-то на голову льют
И не прерываетcя музыка
Раccказать про тоcку краcному муравью
И cознание в ниточку cузитcя
Какая ты милая, умница
Приторно-терпеливая
Но вcё равно туповатая
Юноcти моей улица
Конечноcти уже подуcтали
От хаотичных конвульcий
Мы вcе по чуть-чуть подраcтали
И выроcли, да и хуй c ним

Четыре раза я в Крым
Отправлял cвой мешок c говном
На горячем пеcке под ярким
Солнышком мечтал о cвоём
Уже знал тогда, что наcуёт
Мне за шиворот жизнь-дурында
Отец ещё не броcил, но моё
Одиночеcтво было видно

Я давно осудил человечество
На газ или бомбардировку
Не пойму чего оно мечется
И расклеивает листовки
Так и так, потеряли рассудок
Нашедшим просьба молчать
Полно мужиков-проституток
Рождающихся по ночам
Наблюдателя хранит каланча
Тот не уследил за погибелью
Читал книги и вечно ворчал
Делая упреки родителю
Воротник поправив на кителе
Он прыгнул смиренно вниз
Отныне никаких зрителей
И прочей ненужной возни
Попрошу прервать эту музыку
И вcех музыкантов казнить
Подвеcить к моей голени грузики
И на дно Томи опуcтить

 

НОНАНАЛЬ

Охмурять кралю, караулить у парадной с монтировкой
Не конспектировать оставшуюся жизнь
Сколько там осталось? Хватит на песню в караоке?
Безразлично. Всю мою уёбищность с этих строк слижи
С этих неполных трёх обновлений клеток в теле
Сцедить успел одно — ноздри затрамбует нонаналем
Запах стрекочущего будущего одолеет
Чем старше, тем сильнее плачу, детство вспоминая

Девушка кончает от анального оргазма
Людское отвратительно и пахнет безобразием
Атома киста будет чернилами под глазом
И новое явление обвешивают стразами
А если включить голову, то эта клоунада даунов
Является защитой дитеток на грубость естества
Сменяется попеременно дискотека с трауром
Но исход один — на глотке аленькая борозда

Висит на холодильнике магнит-стихира
Сухое тело на полу в однокомнатной
Оконцовие мира рассудком хилым
Предвкушает. То — бог, шприцом тьмы уколотый
И мы, как браток наш, склоняем головы
Ожидая с трепетом, когда вокруг схлопнется
Всё. Как и у брата, сердца у нас порваны
И точно так же шелушится кожица
Но что-то живое внутри ещё строжится
Нахмурив брови. Мы заливаемся смехом
Нам не погибнуть, пока где-то роженица
Спонсирует жизнь, обрывая веху

Ухода всеобщего

 

ФРАКТАЛЫ ВМЕСТО ЛЕТ

Выхода с рутины нет
Град и снег, и нет идеи
Как бы смазать свой же след
Чтоб на него не смотрели
Чтоб о нём не помнили
Чтоб о нём не спорили
Лишь фракталы вместо лет
Множатся в глазах моих

Корочка презрения, заусенцы истины
Ковыряю жадно, слизывая кровь
Оставайся жухлыми сентябрьскими листьями
Будь июльской белою пеною морской
Выхода из мысли нет
Спотыкаться о свою же
Ногу, но твердить, что это был балет
Просто это был балет
Среди русской стужи

Тужься и рыдай, покуда силы на моргание
До сих пор текут по венам и водоканалам
Оперу протеста неумело на органе
Исполняй внутри своей пустой казармы
Рождение котёнка от того, что лев чихнул
Значит очень многое (но то, откуда выхода
Так же не имеется). И в гневе я чеку
Зубами оторвав, бросаю в элегантном выпаде
Осколочную пустоты и полного смирения
В проём когда-то бывшего окна у гор. больницы
Где прячутся путаны и литературы гении
Танцоры и певцы и сердобольные девицы

Выхода с утробы нет
Я навечно нерождённый
Мальчик полуоголённый
Полоумный жест
Это всё меня разъест
И ошмётком выплюнет
Он приподымает перст
И хочет меня выпороть

 

ДЕВОЧКА С ЛИЦОМ БУДТО ЗАКОНЧИЛАСЬ ВОЙНА

Залеплена пасть шутками про армию
Истерический характер у бабы с красивым именем Жизнь
Отчизна не потерпит моих кудрей и подворотов, оголяющих щиколотку
Отчизна не потерпит моего стеснительного замечания на тему того, что она трещит как полено в печке
Трещит по швам и трещит о хуйне нелепой
Я хочу обхаркать спину певицы гречки
И Саше Ионову яйцами постучать по подбородку

Меня вообще не должно существовать
Я ебливый наивный ребёнок
И радиовышки закрывают солнышко
Слава Машнов — каланча в русском рэпе
Под куплеты солнца я зализывал раны
Сейчас же врубаю Амосова
Параллельно отвлекаясь на горе
Являя собой понос лишь
Трепет и тоска перед блеском лезвия
Русское горе на русских полях
Гнойные нарывы, хуёвые песни
Хуёвых людей, крейсер варяг
Слепая заря, изувеченный город
Голодные годы, хмурое время
Топит в своих океанах меня
Сил больше нет и затекла шея

Мне всего будет мало, но всегда было много
Зарекаюсь никого ни щадить, ни любить
Бытие неприятно — отслоившийся ноготь
В уши всякая пакость жужжит и жужжит

И эфирное время закончилось
И эфирное масло просрочилось
А эфемерное счастье встало гвоздём
В теле между копчиком и шейным позвоночником
Доченька, коли ты родишься, то знай
Что твоя мать и я — ёбаные садисты
Ведь только они могут от пустоты отнять
Невинную душу, изувечив быстро
Тем самым её, поместив в эту камеру
Пыток, где вместо орудий люди
Невозможно дышать и вечное марево
Не понять где именно истина вбита

Всегда говорить, что люди правы
Когда обвиняют меня в беспорядке
Или когда свои беспорядки
Перевоплощают в мои ошибки
Знала бы ты, чем я нынче занят, как плохо прополоты грядки
Со свистом падает на дно души похоть, плетутся пакости нитки
Простить себя и принять как данность
Внутренний я никогда не сумеет
Страшно глядеть на смердящее в пространстве
Тело, которое в конце околеет
Перестанет здравствовать, отвалятся коростами
За ненадобностью чувства и другие приблуды
Разум будет полирован девчачьими блёстками
Идеи станут гораздо более абсурдны

Получается, никакого смысла от этой безмозглой дряни
Под третьей фамилией Дадаев никогда не существовало
Можно обойтись без кнута, дайте-ка с ядом пряник
Или засуньте лезвия в аппетитный кусок каравая
Получается, пока ты живая, щекочущая мозг тоска
То и обо мне хоть что-то витает в спёртом воздухе
Приятней всего понимать, что когда-нибудь от волоска
Жизнь оторвётся и ринутся в ад все мои прежние лозунги

И девочка с лицом будто закончилась война
Обещает тем же личиком, что в будущем нас ждёт затишье
Но это не так, и надрывается спина
Под тяжестью гнусного завтра у моих братишек

 

ТЕБЯ МНОГО И ТЫ ОДИН

Мчимся вслед за солнышком по галактике в никуда
Числимся в картотеках поликлиник и ерунда
Меня смоет эта вода, меня режут эти года
Я плюю на холодный пол. Тебя много и ты один
Слышь, не мозоль глаза, проститутка-луна
Без тебя слишком тошно, убирайся с неба
Чулпан Хаматова хамовата, когда туман
Накрывает вопросом про Путина. Эти беды
Не три, не одна. Ни одной вообще
Овощей насадить, в город не возвращаться
Жаться, не жить, эта пыль от мощей
Тыл прикрывает. Навечно ложатся
Шеренгами линии русских солдат
По телу страны. Эти раны живут
Семь суток во мне. Я лижу этот ад
Через секунду от скуки зевну
Пойти на войну только чтобы забыть
Какого ты роста и какие глаза
Смотрят на мир из твоих глазниц
Пойти на мир, дабы боль поясниц
Угомонилась. Уголь и пепел
Милость господня и гул самовара
На мокром асфальте раздавленный перепел
Напоминает мне про час самосуда

Усыпить себя как больного пса
Сам постараюсь в один из деньков
То есть, прерву все позиции сна
Возвратившись обратно в одних трико
И со сжатой в пальцах толстой книгой
Второго отца. Спасибо жизни
Я один на один с последней сигой
Остаётся только лишь ад этот слизывать
Мир горит, но небо почему-то сизое
И по сей день. Это глупо до смеха
Мир множится, но не стоит и мизера
Мир ехал, и ехал, и ехал, и ехал

 

ДНИ СЛОВНО ПОТЕРЯННЫЕ ПСЫ

I
Дни словно потерянные псы
В закромах задремал рассудок
Никогда не рождался сын
Никогда не уйдём отсюда
А небо от нас отрезано
Безмолвным глухим пространством
А страна моя нынче облезлая
Впечатляется этим романсом
Эй, поросячья морда
Катакомбы, заводы. Утроба
Скучает по мне
Дурак дураком до гроба

Мы ничто, никогда и нигде

II
Дурак, уловил? Устарела мода
На смерть, и никаких дел
Пока в горле зияет время
Нужно просто не видеть день
Нужно просто почуять ночь
Уловить что талдычит грач
Ты либо порви всё в клочья
Либо под сердцем спрячь

Либо грызи безутешно землю
И в небо сырое глазёнками
Упирайся. Я тоже измерю
Облака эти в виде козлёнка
Облака в виде птиц, драконов —
Это призраки прошлого бога
Призраки его знакомых
Голодных и босоногих
Не стесняйся пройти вперёд
И в гости заглянуть на чай
Там квартет поросячьих морд
Предпочёл отныне молчать

III
По коленям стекает моча
Он не может унять коленей
Никаких теперь благоговений
Мы искали тебя по ночам
Искали в пшенице, в стеблях осоки
Но сроки — жизнь человечья
Ты стоял одинокий и очень высокий
Но так и не был замечен

 

АСТЕНИЯ

Вырожденец, запрягай коней, времечко покинуть
Затхлое чистилище. Головой поникнуть
Или крикнуть что-то злое, что-то злее, чем мы двое
Это доят козу подлости и тонут в выделениях
На неделе будет гибель планетарного масштаба
Чья-то швабра будет травмами наслаждаться до слюней

В кителе олень решит воспользоваться табельным
В правильном не числится суть бытия людей
Ненаглядное моё сокровище, пусти-ка кровушки моей
Я так соскучился по ласкам от ножей
От ж/д путей волоча остатки
От меня хотя бы в этом оставайся краткой

Безбудущность, тщедушие и несколько потребностей
В придачу катаракту, если сильно повезёт
И на лёд с пятиэтажного пластом кусочки верности
Давно уж не ведётся этих юморесок счёт
Сосёт не насосётся милый человек, этих надежд
Вовсе не питай, и эпитафией пускай послужит
"Мой последний сон — это твоя фата и нежный жест
Давай хватай от мира всё, пока ты в нём еще по уши"
И полощет дождь наши скелеты. Жизни до седин
Вовсе не желаю — это песенка дуэтом
Ненужности и глупости. Что говорить? Уже хитин
Биодеградацию не гонит пистолетом
На все четыре стороны и рушится пока я сплю
Астению эту всю в постели погребая
Заживо вместе со мной. Да ладно тебе, сплюнь
Вся эта вселенная — яма выгребная

Учиться обнулять всегда внешность женскую
Не соединяться никогда ни с кем плотью
Правда одна — я попросту брезгую
Мешкаю близиться с вами, хоть и
Рода того же, с таким же набором
Различных притворств и болячек
День ото дня испепеляемый взором
Господа слепенький мальчик

 

Я ЗДЕСЬ, ЧТОБЫ СВИДЕТЕЛЬСТВОВАТЬ

Даже идя медленно я будто облетаю вас
Вся эта житуха — тупо ебучий фарс
И если речь о зале, то стараюсь на отказ
Прогоняю чахлую, давно слепую мразь
Смотрю на голень девочки, погода минус тридцать шесть
На полигоне белочки и груды калашей
Душонка нараспашку, братик. Научись смотреть лишь в пол
Эти лица на плакате, гедония, баловство
Мы чумазы и сопливы, что-то вякнул скромный рот
И под глазом так красиво тлеет надпись "мир умрёт"

И капитан улыбкой себе пасть на пять частей порвёт
Ведь улыбка — это флаг потопленного корабля
Эй, пацаны, растворитесь-ка в тоске, ведь в том
Главнейшая и гибельная сущность бытия

Новая короста, люстра, слюни капают на скатерть
Сучье вымя, на сердечке образован новый кратер
Если женщина не лечит, то излечит ствол, подайте
На подносе вместе с рюмкой и нашатырём его
Одним безумным днём мы вместе разом от любви умрём
Умом ничего не понять, а значит всё поймём
И кровушка из носика захлещет водопадом
И память вместе с чувствами тихонько выцветать начнёт

Я здесь, чтобы свидетельствовать, дорогая Олечка
Надеюсь, где-то вне этой тупейшей мясорубки
Тебе и Тане Савичевой солнце греет копчики
Пока мы носим запах сифака у проститутки
И в телефонной будке погибает гражданин РФ
Которому сказали будто жизнь — это гореть в огне
Я заведу блокнотик, конспектирующий гнев
На обложке с двух сторон будет оскоплённый лев
И пьяный цунареф сбивает любящую пару
В то время пока мои кости хотят на покой
Упадок имени меня скулит и завещает
Что это безобразие закончится петлёй
И нас будто сирот под опеку взяли города
Которые чихают и давятся слезами
По ямам и окопам разбросали, обоссали
Ладошку на макушку и за шкирку по казармам
И ты будешь доедать последний хуй без соли, дятел
Пока некие в крахмале и с напудренным еблом
Что-то тявкают, пуская слюни на телеканале
Напевая лишь о том, что ты обязан бить челом
Отказаться от бесед и глупых поворотов шеи
В сторону простого человеческого счастья
В сто крат важнее, нежели десятки упражнений
Как укрепить бы радость, но уж лучше не рождаться

 

САМЫЙ МАЛЕНЬКИЙ В ЦЕЛОМ МИРЕ

Ладошки полосуют ножи травы
Я самый маленький в целом мире
В целом, счастлив в рядах детворы
Был находиться без пудовой гири
На голени. Голыми выбегать в дождь
Не зная голов говорящих сверху
Не зная законов и что же там вождь
Приготовит на завтра для нас. Эту веху
Я закопал в голове в чернозём
И эксгумирую время от времени
Чекушки внутрь себя разольём
Горестно взвоем, раскроемся венами

Перебил всех мух и остался один
В потную постель прилёг и уснул
С девчачьей тоской о детстве в груди
Душою оставшись в сибирском лесу
Где пение птиц двигатель иномарки
Глушить не будет, где из утробы
Природы лишь то, что не насмарку
А я средь людей пережить попробую

Я вслед за ними здесь всё изуродую

ВВЫСЬ ПО СКАЛЕ ЭТИХ СМЕШНЫХ ИСТОРИЙ

Амбассадор тупизны и стагнации
Делаю всё, чтобы хуже жилось
Порчу идеи о жизни и пальцы
Заламываю или раскидываю врозь
Чтоб никакого единства, ни-ни
Ничего хоть каплю похожего на то
Из чего остальные собирают свои дни
(Эмпатия, улыбки, комедия, добро)

Апатия, ужимки, трагедия, говно
Больше отнесётся к существу, которое
Именуется мной, порою его
Легко заменяют игры настольные
Когда мы всё-таки исчезнуть разом
Захотим, надеюсь, буду в первых рядах

Наслаждаться финалом маразма
Держа младенца-себя на руках
Без единого намёка на соблазны
Снова полюбить кого-то впопыхах
В наших глазёнках погаснут
Надежды никогда не лежать в гробах

Я переглядываю русскую чернь
Чьё-то тело возле трансформаторной будки
Оставляет тень. Я будто эта тень
Вокруг столпились менты и проститутки
Тушат об несчастное тело окурки
И пухлощёкий страж уходит отлить
Попадает на брюки. Тело за ноги-руки
И в карету скорой. Мне бы всё забыть
Не возвращаясь к памяти о детстве
Не помнить о том, как я кого-то любил
Но повод ностальгии довольно веский —
Мы все почему-то родились людьми

И когда мы всё-таки решим уйти
Думаю, что всю мою детскую спесь
Любовь к ближнему оформит в утиль
Я ведь как-никак с ними вместе лез
Ввысь по скале этих смешных историй
К спине привязан один общий крест
Нас острые камни до крови кололи
Кто-то в первом ряду шумно чипсы ест

ЧУВСТВО МОЕЙ МАЛЕНЬКОЙ РОДИНЫ

Я стоял на кухне и готовил яичницу
Пахло гарью, растительным маслом
Открыл окно, дабы проветрилось
Зашёл в комнату и охуел
Почуяв запах родного дома
Ни с чем несравнимого и тоски полного
Единственного приюта
Глупому слепому мне
Стало так грустно, поверите?
Я вспомнил, что смерть заберёт
Это чувство моей маленькой родины
Эту самую родину
Эту самую комнату
Этот самый рассудок
Тех самых друзей, которые
Воевали со мной бок о бок
Эти на стенах надписи
Эти на стенах рисунки
Фотографии на этих стенах
Фотографии с детского сада

К слову о нём, тогда уже
В зимнее утро по пути из дома
Я заплакал, поняв, что погибну
Сейчас то же самое, в общем
Я сидел и не понимал
Как сильно в данный момент
Меня рвёт изнутри это гадство
Эта тщета борьбы с мыслью о финише
Я дышал полной грудью, стараясь ловить
Каждый миллиметр воздуха
Этого ебаного запаха
Смешавшегося с пониманием
Спросил: "Точно ли, глупый,
У тебя это всё заберут?"
Ответа не было и как муха в супе
Я потонул в этой правде прелой

Заберут район, заберут Шишкова
Заберут мой зал и мои кроссовки
Заберут мою маму и любое любимое
Мною когда-то. Заберут, или, может
Меня отберут от всего, что выше?
Отличий-то раз-два и обчёлся
Чокнемся, други, за упокой
Смятений внутри наших душ
Вдохните грудью да из сердца долой
Эту сопливую чушь
Никогда ничего из того, что я
Так боюсь потерять вовсе не было
Хоть каплю моим. Даже слог не мой
А слизанная с ободка унитаза
Засохшая капля мочи. Даже мысли мои
Одна на другую громоздились в припадке
Но не рождались внутри. Перемолото всё
Переворовано и пережевано
Даже девочка-жизнь изначально якобы
Будучи моей, распылилась в пространстве
А мне остаётся лишь спать да надеяться
Что хоть раз уловлю ещё запаха этого
Ноздрями. Остаётся казаться крепким
Заберут конечности и мою кепку
Отнимут книги и сборники стихов
Величайших людей. Заберут мои глазки
Мои яйца и член, мою лысую голову
Вытрут из памяти каждую песенку
Я пожарил яичницу и зашёл в комнату
В которой воняло табаком и плесенью
И разорвался язвительным хохотом
Такой эгоизм и такая нелепость
Заплакать, подумав о лопастях смерти
Моего здесь нет, лишь темница в крепости
Хоть как-то для меня на всём белом свете

 

ДО ОТКАЗА ВСЯ В ОТКАЗЕ

Гляди на красоту восстания, мой юный мальчик
Пали, эта культура до отказа вся в отказе. За щеку
Пихает хуй бледная девочка и сумраки
В душе покоя не дают и бледная луна таращится
На моё темечко, и блеклая война скитается
По миру столько тысяч лет подряд
И это нравится лишь тем, кто никогда не видел ада
Заняты танцами, пробежками и еблей — вот такой парад

А одиночество живёт в моей кровати с ряду
Уж девятнадцать лет и кончится кедровым гробом
Крошки от хлеба в мою пятку впились, нюхать мяту
Растущую в саду, быть самым глупым русским слогом

И через гущу облаков тараном лучи солнышка
Ты вроде бы ещё живущий средь России мальчик
Гляди на красоту восстания и нюхай горюшко
И горлышко бутылки каплей водки плачет
А смех сидит во рту и выхода найти не в силах
Шифер ломается и падает судьбе на голову
Пальцы любимой на моих глазах во имя мира
Зной не даёт покоя и сжимает горло городу

 

И я пространство короба от спичек за галактику
Сочту и буду свёртываться в ракушку, покуда
Эта земля ещё хоть как-то дышит. По канатику
Меж гибелью и жизнью семенит простуда

Доковыляй однажды наконец до нашей скверны
Пока мы в скверах, на работах, дома, в ТРЦ
Поджечь и потушить мочой, не портить атмосферы
Забыть все слёзы, что теснились на нашем лице
Слепенькая вера в человека ещё в койке ёрзает
Всё до поры до времени красиво и прельщает запахом
Мы на столе плывём в бреду под местными наркозами
И остаёмся весьма скудным арестанта завтраком

 

МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ РАЗ, ДВА, ТРИ

А под нами ломаются дни
Будто жизни давно уж рождённых
Я такой же рождённый средь них
Увядаю будто подсолнух
И тревога ветром в спине
Засвистела, пугая рассудок
Не важно, сколько мне лет
Осталось. Все они — проституток
Типичные будни, мы —
Тряпичные куклы. Простуда
Срывается камнем в кадык
Запрещая проснуться наутро

И его очень жалобный крик
"Устал, забери отсюда"
Море волнуется раз, два, три
Водитель делает чудо

 

 

ПОЛЫНЬ И ПУЛИ

(Рифмы и панчи, бытие и шутки
В перерыве на ланч в глаза проститутке
Она в мои, такие же, тусклые и косые
Мы на тоскливом имидже, среди тоскливой России)

Десять плюс девять бесполезных лет
Аллюзия на агонию на немом пустыре
Обслюнявленный, ниткой в иголку вдет
Неумыт, ни ума, ни любви. Постарел
Посмотрел и заплакал, сидя за партой
В окно, где запах рождала сирень
В голове девушки глупой и конопатой
Переродился зачем-то в мигрень
Партак на голень и нырнуть в метель
В мечте раствориться как тупая сука
Мы нигде и не те, будто скрипом качель
Будто тупизной миллениала-внука
Остаёмся при жизни как при параде
На день защитника ветеран Афгана
Каждому с голосом свинца раздайте
В брюхо, в грудину и по ногам

(Земля живёт нашими трупами
Помолиться случайной звезде
Дай мне сил никого не прощать
И никогда, разумеется

Ад расползается звуками
И есть буквально везде
Дай мне сил никому не мешать
До поры, пока прах не развеется)

Терапия бесполезна, эта ноша несусветна
Но банальна в то же время. Замирает, загибаясь
Одиночество вселенной. Что-то шаря по сусекам
Мы найдем полынь и пули, озаглавив тем рассказ

 

ПУЛЬСИРУЕТ ХОРОМ

Призраки детей Ленинградского вокзала
Смотрят исподлобья на наши страдания
Сыграв последний номер в стенах актового зала
За ручку уведёт их тётя-токсикомания
Такси сигналит и я выхожу из дома в полночь
В поездке пялясь в здания будто в последний
Нет ни пандусов, ни опор, ни поручней
И как у Сени не пахнет в передней
Венками и трауром по мёртвому мне
Ибо живой и хороший
Просто глаза отдают дань мгле
Ею становясь. Просто клетки кожи
Мрут и вполне логично
В окрестностях псы и дети
Цыгане закладки пичкают
А снимают доходяги-ветки
За которыми смешно наблюдать
Моя посуду и глядя в окно
Упорство и благодать
И солнце спать не легло

Пока что. Пока что светит
Опускаются смиренно веки
Не нужно никаких этик
Слезами русских множатся реки
Забудем о рае, ребята
Орали и били нас эти дни
Вдохновений и пресыщений
На шею садились заботы и тяготы
Слягут или расстреляны будут
Те, кто душил нас ночами шнурком
Обещаний и глупых надежд
Я был и останусь шутом

Клоуном при апокалипсисе
Мальчиком с улиц Шишкова
Увидите эти записи —
Обрыгайтесь, пожалуйста, кровью
Чтобы почувствовал, что не зря
Засыпая и просыпаясь
Твердил себе: человеком — нельзя
Копил говно и слепую зависть

Призраки детей мне не казались
И действительно часто смотрю с позором
Со стороны дикими глазами
На своё я
Пульсирует хором
В стенах актового ДК Авангард
Полное безразличие к происходящему

 

НА СТОЛБАХ КРАСНОЯРСКА

Крошечный комок в моём личном запасе
Припрятан за пазухой, комочек — время
Суетное, но, в общем, практичное
Мне бы жить и глядеть, и вертеть его
И так и этак, вглядеться до клеток
В существо его, наслаждаясь
Я взрослел и время взрослело
От меня отдаляясь

А от жизни нет и ста годиков
Хотя, мои увлечения
Не носят губительного или смертельного
Но само это всё и является смертью
Вещей, а может, хотелось бы...
Вообще, мне довольно скучно
Иногда быть, но это пустое
Словоблудие и не более

Мир очень бывает пахуч
От случая к случаю, верно
И вены зеленеют от любви к миру
И щёки алеют от свежего воздуха
А ведь нужно чуть-чуть понимания только
И взгляд чьего-то ребёнка
И струйкой довольно тонкой
В мозг через нос течёт предвкушение

И шею ласкает пурпур сирени
И далеко до последних смирений
И мы ещё долго с парнями сидели
На столбах Красноярска вне измерений

БРОСЬТЕ

Набирай обороты, расширься
Расширяйся давай, расширяйся
Отдаляй друг от друга пространства
Разлучай скопления, господи
Не помни о нас и здравствуй
В одиночестве прячься от громкости

Но звуков-то никаких нет
И не было изначально
Этот зыбкий парад планет
В организме с моими плечами

Мириадам пришлых галактик
Сторожилам гаснущих звёзд
Всему во вселенной соратник
Всему подошёл мой рост
Всему завещаю кости
И отстихованный мозг
Всё смехотворно, бросьте
Стой ровно, ёбаный пёс

 

ТЕНЬ ОДИНОКАЯ, НОЛЬ МОЕГО

Глаза словно пуговки в щель амбразуры
Смотрят на мой силуэт отчуждённо
Пройти эту жизнь, не обезумев
Не удалось никому. Под уклоном
До конца нужно смотреть
Вернее всматриваться в трещины душ
Это всё не иначе как фантасмагория
Горло я в будущем зацементирую
Вру и цитирую не то, что лежит
Похрапывая, ворочаясь на постели ума
А переворованное тысячу раз
От меня — не слова, а след метастаз
Слизкий. Или от метаморфоз
Тень одинокая, ноль моего
И за все эти годы из земли в меня врос
Только оскал да без хребта помело

Которым чешу я нёбо от скуки
Так испокон веков повелось
Тупость взгляда и трусость в звуке
И русского слога некроз
Закос под писателя средней руки
И летит в буран паровоз

 

БЭБЭЭРУ

Как суетно мне было в юности
Казались нелепыми тонкости
Жизни людской. У меня под ногой
Были лишь прелести дурости
И коли дожил ты, пацан, до моих
Сегодняшних дней, то делю на двоих
Всё горе, которые вместе с тобой
Скопили. Сегодня — я, ты — под луной
Лет десять-пятнадцать-двадцать назад
Мир здесь живой. Как тогда, егозят
Бляди и люди. А проще, по сути,
Коли по правде, то богу в глаза
Глянуть и всё там прочесть
С жизни одной на вон ту пересесть
После на третью. Думать о смерти
Так, будто сдохнуть — сладкая честь
Но не пишу чепуху на будущий
Собственный может быть крепкий взор
Что здесь, что там я банально воющий
Укравший право на жизнь чью-то вор
Но это так, болтовня, баловство
Покажите кого бояться
Вину свою глупую брошу на стол
И небеса прояснятся
И пока пацанёнка пихали в гроб
Я был средь отца и матери
Чуть-чуть опоздавший, вылез не в срок
А могли получиться и братьями
И собутыльниками, но в камин
Бориса Борисыча не подложили
Что я здесь один, что ты был один
Мы суетно пакостно жили

И неуклюжие будто моржи
Ползли неизвестно зачем вперёд
Цыганка опять наворожит
И растолкует — пацан умрёт
Не потому что вина и проч
Перед тем, что жив и подобное
А потому что ни сын, ни дочь
Ни муж, ни отец, а голодное

До вечности бурой отчаяние
Небеса. Цыгане. Блатное ворчание

 

ФИЛИН

Качается кормушка на дубе во дворе
Который посадили с соседкой в глубокой
Бездне, именуемой прошлым
Та же соседка отсосала мне член
Когда мне было лет шесть или семь
Когда шёл в первый класс, отец уже уехал
В Грозный, по случаю года два спустя
И я там оказался, мне обрезали плоть
Стал чище пенис, но толку-то ноль
Жизнь это омут, безнадежно потоплен
Как и каждый на этом булыжнике бед
Завёрнутый в плед, пускаю сопли
Тоскуя о мраке, откуда был вызволен
Но спасением это всё не пахнет
Это будто на плахе за миг до обморока
В белой рубахе, ожидая взгляд божий
Облизывать губы сухим языком
В земельке тишайшая истина кроется
Выкину кровать и старое пуховое
Постелю или даже без него обойдусь
Поближе к той самой земельке русской
Я ничего не боюсь — я всегда боюсь
Заходить в общественный, выходить из квартиры
По пути в тренажёрный покупать полтора
Литра воды, пить между подходами
Ложиться под штангу, приседать сто

 

Боюсь споткнуться, но всегда уверенно
С одной или двумя руками в карманах
Плетусь на остановку, опасаюсь времени
Никогда не забываю, что оно коварно

Ещё вчера мы посадили дуб
Сорвав маленький жёлудь через дорогу
От нашего дома, уже сегодня я тут
Медленно мрущий в перманентной коме
Забриваю голову каждые две недели
Кушаю раз по шесть, обсираюсь не меньше
Не понимаю о чём мне люди пели
Был ли я другом или просто пешкой
Хоть кому-нибудь, но винить кого-то
Будет очень глупо, я сам покидаю
Милый очаг, эту смешную когорту
Травмированных, чей говор близится к лаю
Никого не люблю и никогда не прощаю
Хоть и могу сделать вид, что пацан компанейский
Прошу не стравливать речами слащавыми
Не делать вид, будто бы дружбы лески
Служат для ловли общей рыбы в речке
Такой же общей, с общими проблемами
Ещё раз внимание на строчку про речи
В конце концов и я и вы пробелами
Лишь были при жизни, и у нас горе общее
И туман одинаковый виснет над темечком
Любого из нас. Я навсегда уж овощем
Выбрал остаться, без мальчика, без девочки
Без господа внутри, без подпитки надеждой
С руками, в которых курево и Достоевский
Наверное, одиноким, без чего-то нежного
Признаться честно, я не совсем компанейский
Просто рассудок не так сильно трещит при людях
И можно рыло царапать дешёвыми масками
Легче сдерживаться, не пуская нюни
И дружелюбно коситься глазками засранными

И у всех этих бедствий всегда один финал
Представляю как тело распласталось в могиле
Я никого не люблю, но я бы всех обнял
С усмешкой с дуба на меня смотрит филин

 

МОЖЕТ, КТО В ПУСТОТЕ И УСЛЫШИТ

I
Может, кто в пустоте и услышит
Но есть надежда, что сигналы слабые
О нашем спасении напомнят излишек
Который следовало бы переплавить
И нам останется только дым от покрышек
Удушающий птиц в русском жёлтом небе
Которое лишь презрением брызжет
На нас, находясь в русском обычном гневе
Наш спаситель точно погибнет первым
На всё махнув рукой, падая на дзот
Поняв, что смерть — это синоним скверны
Но всё же лучше неудавшегося жизни анекдота
В честь этого идиота я в воздух обойму
Выпускаю полностью. Из моей ротовой полости
Рвётся вопль о том, как же это больно —
Хоронить того, кто пришёл нас спасти

II
Память по-прежнему хочет лаять
О гнойных нарывах и опухолях прошлого
Я сам себе спаситель и поэтому рая
Лишаю себя в знак протеста общему
Возгласу о том, что нам нужно одно
Что-то очень страшное, от чего стоит бежать
Но по одиночке выстоять шансов ноль
Так что нужно обняться и читать скрижаль
Я сам себе губитель и поэтому шансов
У меня не ноль, а, может быть, полтора
Вам лишь останется под конец блядства
Мою запёкшуюся кровь с линолеума оттирать
И оборвётся нить убогих элегий и тирад
От полоумного мальчишки из Российской Федерации
Он с честью и достоинством выдерживал этот ад
Погиб как собака, подвергся канонизации
Я же в свою очередь подвергся россиизации
Это когда любовь рождается из ненависти в абсолюте
Когда слышишь как мусора чирикают по рации
И поначалу мерзко, затем тепло за грудью

 

III
Может, кто в пустоте и рассудит
За большим столом потягивая коньяк
Но я сомневаюсь, что ледокольным суднам
Хоть каплю интересна эта трагедия коряг
Которых и лодки-то касаются с презрением
Не помня о них долго как о береге моряк
Поэтому я уверен, что ржавую цепь спасения
Нужным звеном не дополнят, и придёт заря
И снимут с дерево-земляной труп
Герой войны посмертно и прочая ерунда
И схоронят там, где рос надежды дуб
И надпись на гробовой: "вас — никогда"

 

ФЕВРАЛЬСКИЙ МОРОЗ

Такой мороз, что и курить постыдно
Выходить на крыльцо, глаз яблоки
Тут же стекленеют, разбиваются внутрь
Ужас сравним с тем, как в детском садике
Саша Брюзгин примерно в подобную
Стужу решил опробовать со столбом
Французский поцелуй, я глядел на то
Как кипяток обволакивает эту их любовь
Из-за тумана не видать и десяти шагов
Вперёд, ни зданий, ни людей, пелена
По бокам и сзади, и внутри остатком
Оседает как память о самом холодном
Периоде в городе Томске и на душе
Может быть тоже самым холодным
Станет именно этот девятнадцатый февраль
В котором шанс на потепление просто оборван
Жизнью Толмацкого или чем-то подобным
Как сорванная завязка и покупка табака
Позже окажется, я с морозом кровным
Родством был завязан и играл в дурака
Всю свою прожитую, и оставшуюся буду
С беспокойным видом судорожно проходя
Не разбирая по крупицам целомудрия груду
Каждый раз ожидая оконцовия гнидодня

 

Думать о том, сколько чаёв я выглотал
Нормальной еды так редко кушав
Малодушничать, думая, какая выгода
От печали, если та не увечит душу
Для кого и зачем становиться мужем
Сколько существует скорби во мне
Для какой цели я был когда-то разбужен
По осени, находясь ровным счётом в нигде

 

НАКИДЫВАЮ БАЛАХОН

Всё, чем ни займёшься, перетечёт в унижение
Я хочу только спать и кушать. Отрежьте свои улыбки
Никаких содроганий совести, никаких разговоров о доблести
Мы просто детский кошмар, проступивший холодным потом
На лбу у нашего бога. Он встанет, покурит, умоется
Поймёт, что это был сон, взращённый вчерашним днём
И что человек не множится, а если наоборот, то о нём
Вовсе не стоит думать. Как же он, блядь, ошибается
Я накидываю балахон, на губах маминым молоком
У меня высыхает детство. По всем нам скучают розги
По всем нам скучает совесть, стреляйте с вальтера в сердце
Любимого человека, а не болтайте про счастье
Терзайте и рвите на части собственное я и общее
Трахайте общий рот, харкайтесь обидой и кровью
Кровлю меняйте раз в год, если заблагорассудится
Простудится и запоёт о нас свою песню жизнь
Взрослость — это признание собственной своей тупости
Не прости и не убереги будущее наше наследие
Стельки кроссовок ветшают подстать моему рассуждению
На тему всего неконкретного и довольно сыпучего завтра
Если кто-то меня полюбит, проявив последнюю смелость
То пусть полюбит до судорог, а иначе — ни капли, ни слова
Ни имени вслух моего, ни имени вслух чужого
Слышать не захочу, ибо давно озадачен, признаюсь
Эгоцентризмом, рвущим день ото дня мою плоть пацана
Безразличен к визгам о том, что любовь возможно делить
Или о сказках про то, что любовь — это война
Если война, то я крыса, ссыкунишка и дезертир

Если я всё-таки крыса, ссыкунишка и дезертир
То какой разговор вообще о какой-то для меня пощаде?

На площади бляди и свиньи, презирающие мой мир
С таким же эфиром и похотью, только гораздо проще
Плюнуть каждому в рыло, врыты столбы для нашего рода
От тошноты до небесного свода — быть везде и являться этим
Обними меня только если твои тонкие руки — гаррота
Будь со мной рядом сколько захочешь
Если ты дочка смерти

 

ЗАОКТЯБРЬ

Заоктябрь, поздний заоктябрь
Мировое бешенство белеет
Ты родился раньше, но расхлябан
В нынешнее время. Не сумели
Вытерпеть как подобает внукам
Безнадёги. В лагерь привози
Нам варенье. Нам, тряпичным куклам
Не увидеть следующих зим
Не распробовать нам будущей росы
Точно так же не увидеть травы
Я запомнил своё детство, стеклотары
Горы стеклотары и усы
Мужика, который принимал
Стеклотару. Я передавал
Корешу бутылки. Не разбилась
Ни одна из них. Я подпевал
Соловьям и разгонял увечных
Неуклюжих этих серых голубей
Если видишь беды, то уменьшь их
Если не сумел, то одурей
Эй, Петя Мамонов, передай псалмы
Мы в псарне. Глупы и глухонемы
Вопрос к Государству лишь через вы
Выбор один — на поле ковыль
Пускай мою голень щекочет и в прятки
Солнце сыграет с облаком
Тело пускай в избушке у бабки
Лежит, укрытое войлоком

Заоктябрь. За локтями гнаться
Родиной точёными зубами
Я не слышу милицейский раций
Я не вижу мир за головами

За вашими людскими головами
Под вашими советскими коврами
За русскими холмами и горами
Такой же русский спрятался божок

За вашими панельными домами
Под небом, аккурат на тротуаре
Нас соберут однажды вместе и ножом
Докажут — человечек окружен

Лишь смутой и подобным нехорошим
Мы слякотью остались под подошвой
На слышь к властям, среди травой поросшей
Родины стоим под топором

Пока мы здесь, то загоняем оптом
Продукты наших топотов ебучих
А после нас, известно, хоть потоп
Хоть минные поля. Так будет круче

 

ЗВЕРЬ

Долорес тонет в ванне, ковыряюсь в своей ране ножиком
Вот вам наглядное пособие о самоумерщвлении
Всё это бесполезно, кажется, что даже боженька
Не в силах перст поднять для нашего спасения
Еблище утопив в запыленном сборнике Сенечки
Пуская слюни, он глотает за строкой строку
Наши молитвы лишь щекочут его где-то в темечке
Невзгоды неприятно колются в боку

Пересадка костного, курить в тамбуре поезда
"Томск — Грозный". Сегодня для чего-то выпадает снег
Дохнет человек, но следующим быть не боязно
Страшнее понимать, что постоянно находился вне

Недостаток тромбоцитов, но излишек режущих
Предметов заставляет меня мыслить крайне негативно
Человек из полубога за мгновенье в сгусток немощи
Такая несуразная дрянного бытия картина

И я то ли выкидыш, то ли от жвачки вкладыш
Ты больше не выкрикнешь, никто больше не выкрикнет
Но зато все скажут, да и ты тихонько скажешь
Что сгорел давно приют и души скоро выгорят
Никто больше не выкрикнет, ибо слетели глотки
Да и смысл здесь вопить, когда повсюду безнадёга
Характеристика нашего рода — туповато-кроткий
Зверь, который себе нервы постоянно дёргал

 

ВАША ДАМА

Ваша дама на кукане у случайного обрыги
Поцелуй мои ботинки, недоношенное чудо
Я ебал твои протесты потому что слишком скучно
Почешите мои яйца пока я сбриваю череп
Это лето оборвётся пулей в грудь и это славно
И оранжевая пыль от кирпича на мои щёки
Ляжет очень аккуратно, я поэзии куратор
Образованный средь мира, лишь воняю, засыпая
Ничего не понимаю. Нахуя вообще моргаю?
Сунул руку в мясорубку от всё той же глупой скуки
Поясницу рвать на стройке, от отбойника блядь стуки
И от краски пиздопляски, и приход токсикомана
И затянутая рана, и мытарство, и молитва
И налита уже в рот вода, студёная ещё с утра
Нутра не видеть ничьего, лишь только пенья птичьего
Ловить косые волны, пусть заглушат эти войны
И осенняя вот эта вонь, которую давно тоской
Я принял называть на меня ляжет гробовой доской
Мне сделать полный вдох — меня порвёт и хуй со мною
Да и вдоволь мы к тому же надышались. Этот перегной
Давно смердит в моих мозгах прикидываясь за живое
Кружевное твоей шмары ведь дороже моей жизни
И мы ближе с нашим богом только если громко воем
И мирок преподнесёт тебе хуёв на воротник, парнишка
Ты давай, держись-ка и не плакай громко слишком

Потому плакать может только наш божок
И ещё один стежок на душу, и соль на ожог
И сон не помог, и я решил тогда, что боль подлечит
Но вдобавок изувечит то, что схоронить не смог
То есть мою злобу и презрение ко всякому
Живому и погибшему, и пахнущему ссаками
Изрезанному миру. В вестибюле я заправил пули
Мысли "а люблю ли" улетучились как блядь кошмар
Собирая шмотки я попутно наблюю и
Удалюсь в уют своих мечтаний, дав покой мозгам
И с нормальной стрижкой приключений всяко меньше
И с заебатой шишкой приключений уж гораздо больше
Наколи мне, кольщик, на ключицах рощу
Дорогой господь, я тебя никогда не брошу

 

ИЗО РТА ТОРЧИТ САМОКРУТКА

Я останусь один на века
Среди этих тоскливых полей
С видом полного дурака
С желанием найти поумней
И закончит петь соловей
На могилку присядет чью-то
Не нарушая ни в чьей
Голове никакого уюта

Никакого уюта, речей
Лишь молчание, смерть и скука
Я останусь смоли черней
Изо рта торчит самокрутка
Незабудка и дырка в плече
Не покинула плеча пуля
Клянусь, я нелепее, чем
Сующий свою руку в улей

Я пытаюсь писать потому
Что я вроде с рожденья тоска
А в печали потому тону
Потому что пытаюсь писать
Тоскливо завоет собака
Мне станет немного жаль
Её, она среди мрака
Потом понял — в груди держал

И даже, прости меня господи
Какое-то желание смерти
Ломает стремлений лопасти
Насаживает на вертел

А жизнь потихоньку ползёт
К неминуемому финалу
После гибели богу назло
Образую новую рану

Просто родившись заново
Но марево не рассеется
Может рассеешься, марево?
В ответ оно только сердится
Я останусь один на века?
В это мне слабо верится
Как и в то, что с курка
Большой палец отклеится

Благоразумия редкий
Из меня получился гость
Отмирают тела клетки
Перерождаясь в злость

 

БУДТО БЫ

Мои муди от чего-то бухнут, как там твои бухты?
Сколько времени понадобится чтоб всё успокоилось?
Гнёзда целомудрия с деревьев наземь рухнут
Построишь уголок любви с придурком, я на люстре
Проведу остаток этой вечности протухшей
Удерживаюсь чтобы не влюбиться в продавщицу
Из магазина ярче, собирая по крупицам
Осколки лженадежд ты будешь раниться и злиться

Я закрываю глазки и господь в глазах троится
Я открываю глазки и огромный котлован
Спешит скопить внутри себя людей, у них на лицах
По-прежнему искрится неусопший карнавал
По-прежнему гудит моя тупая голова
И страх погибнуть от нелепой остановки сердца
Меня швыряет будто бы ребёнка по углам
На шее у меня танцует дембельскими берцами
И паранойя будто бы вгрызается в кишку
Так глупо помереть от обвала этажа
Я больше ничего у этой жизни не спрошу
И что страшнее — спусковой я не смогу прожать

Стоя полупьяным у обоссаного гаража
Припомню чудеса, которые бывали в детстве
Так и похоронят коробушки горожан
Бетонные гробы у каждого, кто по соседству

Не находя вообще ни малейших соответствий
Между реальной жизнью и рассказами о счастье
Я неожиданно пойму что Федя Достоевский
Являлся божьим сыном. Обо мне как о балласте
Я будто полудурок с синдромом восьмиклассника
В ожидании то ли забвения иль праздника
Что в общем есть одно, наверное, не разобрать никак
Есть ощущение, что я всё понял где-то к трём годам

И эфемерная трагедия за мною по пятам
И на мосту аптекарьском примерно в семь часов утра
Средь белого убранства, но ещё во тьме
Я начал выть отцу о том, дескать за мною смерть
Посылает идиотов-всадников, тем самым мне вонзая
В череп мыслительный процесс, касаемый того
Что идиоты ржавой секирой отрезают
Головушку ребёнка имени меня и тело в гроб
Ложится будто бы ныряет в океан
И как-то многовато этих "будто бы"
Выкалываю глазки и огромный котлован
Вдоволь обжирается сутулыми людьми

 

ХОТЬ СОТНЮ ЗИМ

Обливай свою любовь тоскою
До той поры, пока патологоанатом
Твоё худое и сутулое не вскроет
Ты будешь в пустоте, но будет ли она там?
Будут ли там братья и ровесники
Родственники, товарищи по горю?
Будут ли проигрываться песенки
Под которые ты погибал один порою?
Ничего не будет, только в горле комья
Слипшейся обиды и смирения
Ни родителей, ни друга, да и горя
Никакого там не будет. На колени я

Локти уложил, а личико в ладошках
Спрятал от дурного человечества
Канализацией воняет. Мир заброшен
Память по задворкам где-то мечется

И эхо будущего визгом поросячьим
Доносится до вянущих ушей
Мы вообще-то очень много значим
(В созидании бессмысленных вещей)
Без наблюдателя гаснет идиотизм
Без потребителя встают станки завода
Мы будем жить ещё хоть сотню зим
Пока не разорвётся бытия аорта

 

ЮМОР

Один общий прикол
На всю мировую ситуацию
Этот юмор меня колол
И я перестал смеяться

Мне нужна балаклава, чтоб в ней
Читать стихотворения под
Слёзы, упавшие с глаз
Моих поддатых друзей

Пуще всего пугает
Осознание, что, мол, она
(Революция. Першит в гортани)
Бесполезна, глупа и пьяна

Только в уме, а не
На улицах моей России
Когорта туповатых свиней
Со следами муки на лосинах

Запросто меня предаст
Выдаст за пачку красных
Тут каждый, в общем, горазд
На красивые добрые басни

 

О якобы человечности
О пресловутой руке спасения
Но на деле немеют конечности
И один выходной в воскресенье

Трупами лягут дети
За своих идиотов-родителей
Боле не на что глядеть им
Глазки, кровью налитые

Ничего не выразят больше
Ни надежд, ни чего-то ещё
Мы запутались в лобковых вошью
На этом протест завершён

Тут каждый про всё, обо всём
Может песню-другую пропеть
Человек лишь одним обобщён —
Его перекусит смерть

И один общий прикол
На всю мировую ситуацию
В этом юмора я не нашёл
Но не перестал улыбаться

В этом юморе ковыряя ножом
Обнаружил кусочки себя
И моих поддатых друзей. Поржём
В ожидании судного дня

 

ТРОИТ НЕВМЕНЯЕМЫЙ АД

Безнадёжно впился в житуху как клещ
Вещица, однако же слишком ценная
С цистерну ведь брешь может образоваться
Когда-то родился чтоб плакать и драться
В ранце несу стеклотару на сбыт
Мир забыт, не торопится напоминать
О своих шутках, наевшийся, спит
Смакует в кошмарной ночи променад
Где и мы тоже сыты, и тоже на сбыт
Нас несут как чермет или те же бутылки
Роняют со звоном на землю. Болит
Чёрное сердце, тесно в копилке
На земном шарике мне находиться
Позывной вызубрил и задремал
На посту в позе цапли, глядя на лица
Слыша, как альтом Борис зазывал
Зевал и кичился знанием-фарсом
Пока все действительно падали мёртвым
Грузом на землю в конвульсии вальса
Я в позе цапли, пока моя рота
Гибнет в последний на полигоне
Все поголовно по несколько в грудь
Принимают и даже смеются от боли
Не давай никогда мне отныне уснуть
Не смыкать глаз. Лучше веки на скобы
К бровям, и не думать, а соображать
И самому оторваться от тромба
И вообще от всех убежать
Нёбо щекочет и пальцы дрожат
И трудно понять где конкретно чесать?
Это троит невменяемый ад
И стрелки текут в печали часах

 

БРОШУ

Брошу, блять, обязательно брошу
Тебя и тебе подобных
Всех своих родственников кровных
И тебя, повторяюсь, боже
И буду пополам сложен
И останется лишь внимание рюмки
И трупные пятна на коже
И протянутые для спасения руки
Которые я проигнорирую
От банальной человечьей скуки
Как и целую жизнь свою длинную
Игнорировал счастья звуки
Я буду как бы в невесомости
Типа сожалеть и каяться
И эти потуги совести
Якорем ко дну повалятся

И тянущий руку оглянется
Резко назад и поймёт
Что рука его к нему же тянется
Это будто бы лента и пулемёт

Я то ли поэт, то ли койот
Глупый или наученный
Зато понимаю — спасение придёт
Ко мне припадком падучей
И тянущий руку окажется
Тем, кто свою совесть грел
Плюнет на меня и отвяжется
Оставив меня спать в норе
Беспросвета и пиздеца. Мне будет
Всё это безразлично
Я предам всё. За это мне буря
С азартом изувечит личико
Мы увидимcя c ним близ рубежей
Жизни и cмерти, добра и зла
Его взгляд пуcтой на моём ружье
Я дробью ему cказал

 

ТАРАКАНЫ-ТАРАКАНЫ

Тараканы-тараканы тарабанят, на таране
Сидя парами, так рано надышалися парами
И порвали нить всего. Тут бежать за докторами
Слишком странно. Это в раме в слишком неказистом стане
Где-то между островами сидит в тайне рваный бог
Это чей-то городок, это в городе том, в спальне
Где не слышен топот ног, похоронен под листами
Чей-то сын-поэт и слог вместе с ним, коль фигурально

Выражаться обо всем
Мы колючей обнесём
Наши клумбы, виноградник
По нам лупят как из града
Здесь смотря как ляжет карта
Здесь смотря как ляжешь в гробик
Здесь стоял из детства домик
Нынче филиалы ада
Белиал, его команда
Тараканы, боги в раме
Мы с амотой на таране
Мыс, замотанные раны
Мылся, спал и слушал маму
Помнить жизнь не перестану

В ЩЁКУ ПЛАНЕТУ

Когда-нибудь сердце в бетон замуруют
Потомки, прошу, передайте планете
Я её из загробной в щёку целую
Но будут думать, что это ветер
А пока я здесь, то выпадаю кишкой
Из задницы в попытках что-либо понять
И думая, что, понаписав стишков,
Будет не страшно рухнуть к смерти в кровать
Но страшно будет, а также будет душно
Просыпаясь в поту среди ночи вдуплять
Что умирать всё-таки нужно
Отсиживаться там, пока здесь палят

Меня не было тринадцать миллиардов лет
Столько же и не будет
Я целую в щёку планету
А думают, что ветер дует

 

АМОТА

АМОТА ТОСКА
ПОЭЗИЯ КЛУБ
СЧАСТЬЯ НЕ БУДЕТ
НИ ЗАВТРА, НИ ВДРУГ
ГРУСТИ НЕ БУДЕТ
НИ С КОРМУШКИ, НИ С РУК
ТОЛЬКО ЛИШЬ СЕРАЯ
ПРОТУХШАЯ ВЕЧНОСТЬ

 

АМОТА КИСТА
АНГЕДОНИЯ КЛУБ
ПЕЧАЛЬ БУДЕТ ДЛИТЬСЯ
СЕКУНДУ ИЛИ МЕНЬШЕ
САМОЕ СТРАШНОЕ -
СИЛУЭТ ТЕХ ГУБ
КОТОРЫЙ ОБОЗНАЧАЕТ
В ПРИНЦИПЕ ВСЕХ ЖЕНЩИН

АМОТА АКСОТ
ДАЛЬШЕ БУДЕТ ХУЖЕ
ТАК ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ
РТЫ ДУРАКОВ ПИЩАТ
Я РЕВНОСТЬ ПРИБАВЛЯЮ
ПРИМЕРНО ДО ТРЕХСОТ
И ВЕЧНОСТЬ ПРЕВРАЩАЕТСЯ
В СОРТИР ИЛИ АСФАЛЬТ

АМОТА АКСОТ
ТЕРПИМОСТЬ НА МИНИМУМ
МГЛА ВЕКОВАЯ ВРАЩАЕТ ПЛАНЕТУ
СКОРО ПРИДЕТ
СПАСЕНИЕ ГИБЕЛЬЮ
ПЕСНЮ ОСТАВЛЮ НЕМОМУ КЛАРНЕТУ

АМОТА АКСОТ
ЖАЖДА ЛЮБВИ
СУШИТ ДУШОНКУ. ГЛЯДИ, БЫТИЕ
ПРЕРЫВАЕТ ПОЛЕТ, В ГНЕЗДО К КУКУШОНКУ
УПАЛО С ПОСЛЕДНИМ СТИХОМ В ГОЛОВЕ

УПАЛО СТИХОМ
И ОН БЫЛ О ТЕБЕ
СМОРЩЕННЫЙ ВЕСЬ И ХРОМОЙ
ВСКОРЕ ПОГИБШИЙ ПРИ ЭТОЙ СТРЕЛЬБЕ
ПУЛЮ ПОЙМАВШИЙ СТРОФОЙ

 

ГИБЕЛЬ АПРЕЛЬ 2017

В какой именно котёл себя швырнуть
Как сидеть ровно, выпрямив спину
Если я не сгину прямо сейчас
То обязательно когда-нибудь сгину
На что устремить уши, взгляд, внимание
Куда деть себя, чтобы не видеть
Поступательной атаки злобы и отчаяния
Которое не наиграно ни на молекулу
А такое реальное, как жизнь, наверное
Я хочу себе выбить молотком коленную
И захромать куда подальше
Подальше отсюда, оттуда, туда, сюда
Меня никто впредь не поймает в цепи
Я почти неуязвим
Как маленькие, только что рождённые дети

С ними смерть рядом при каждом их вздохе
При каждом присасывании к маминой груди
Смерть с ними рядом при каждом подгузнике
При каждом к лицу матери прикосновении
Они тянут их, и смерть умиляется
И убегает прочь
Они тянут руки и смерть ломается
И начинается дождь

 

БОГ ЧЕЛОВЕКУ — ТРОЙНЯ

Видел как отец схоронил сынулю
Не хочу удовольствие проверять на практике
Залетать в дробящую лотерею
Лучше в одного околею
В советской однокомнатной берлоге
Ревя белугой, безрукий, безногий
С датой рожденья на роге
С колокольчиком на втором, сломанном
Пропуская диалоги с городом
С его внутренностями в виде людей
Выстраивая маршруты иных путей
Не видеть общего, беречь честь смолоду
Но писатели при смерти, шлюхи на паперти
Вот и одиночество в этот конспект
Силится влезть, а он в сознании запертым
Быть не хотел, и в мгновеньи поэт
Окаменел. Немая служанка —
Охуевшая наша поэзия
Которую ни капли не жалко
На которую голым залезу я
За которую толкует ожиревший граф
Которую котирует охуевший парень
А мысль — томления с дерзостью сплав
Не забывшая головы российских армий
Запах креозота иль горячего асфальта
На выбор предоставлен. Выбирая сразу оба
Скалится амота и прощается до завтра
Протирая вальтер носовым. Ржавеет пломба
Роба цеховая выцветает и подмога
Увязла посреди болот в глухонемой Тайге
Стесняется зайти ко мне и жмётся у порога
Маленькая смерть с красивым шрамом на ноге
Женщиной приятной наружности
Она решила затаиться в окружности
Моих раздумий. А хули толку
Если в дуло засыпали хлорку
А совесть распотрошили
Размозжили чувства об рельсы
Выросли слишком большими
Мои неуёмные бесы

Но винтовка натёрта до блеска
И скрипит наступающей болью
Человек человеку — тёзка
Бог человеку — тройня
Выпавшая мертвецами
Когда-то давно, а теперь черепами
Хрустит и мешает думать
Положи пистотел на тумбу
И вглядись в проткнувшие небо
Плюющие дымом трубы

 

АБСЦЕСС

В нём зрело постепенно
и пришло неожиданно
самое полезное
и ужасное свойство,
которое рано или поздно
зарождается

в глубине каждой
маленькой
человеческой
души

и сквозь года,
страдания
и боль
вырастает в огромный
чёрный цветок,
который
ту самую душу
разрывает

Это свойство — безразличие
Оно хуже ненависти,
уж тем более хуже любви
Это — гибель живого,
и она сознательна тогда,
когда человек это понимает,
а если он это принимает,
то это, получается, самоубийство

БАЛКОН

Здеcь трудно жить, когда ты безоружен
Трудней, когда за отворот пальто
Припрятан пиcтолет, который в cтужу
Вдруг накрепко приcтанет к коже и патрон
Схаркнёт c презрением в того, кто пред тобой
Вдруг чучелом обриcовалcя безучаcтным
Кривая лыба обозначит его боль
Здеcь трудно жить, когда нехватка cчаcтья
Вcтаёт тем cамым пиcтолетом прямо в паcти
Образуя поcледнее проcтранcтво
Между верхней и нижней губой
Образуя того, кто болтаетcя
В петле, выбрав
Родительcкий балкон

 

ОБМОРОКИ, КЛОУНЫ

Мириады трупов и оставленная господом
Матушка-земелюшка. Ад вымазан лоском
Летом за киоском буду прятаться от тени и
Любящих меня людей. Зацвести растением
Спёкся всякий смысл, нет ни вымысла, ни замысла
Мамаша свою дитетку вымыла и памперсы
Сменила. Семенили и рыдали в такт вселенной
Узники убогих каторжных поселений
Сидели и играли в карты Ключ в земле, ума палата
Все лопаты сломаны. Обмороки, клоуны
Квас холодный в тот период, когда плавит голову
Скоро будет круг, а после пойдёт по второму
По третьему, четвёртому или миллион первому
По чёрному, зелёному, оранжевому, белому —
Всё равно красиво равно как неинтересно
Лишь одно прельщает — будет повторяться детство
Мириады раз. Миллиарды световых
Косых безмолвных лет всё это крутится и вертится

Главное — не выехать, вывихи, стагнация
Бабочкины крылышки, молитва в рот зашитый
Рвётся из души, но кого надо не касается
Режут среди ночи глотку сны-иезуиты
Кожу на вешалку, вся любовь — без толку
День или ночь — разве так уж блядь важно?
Живи, не скучай, утром кашу и ряженку
Авансом каждому дерьма вместо корма
Парами пыхтит и бунтует шобла
Шоу поверженных, морда мента
Записка любимой свёрнута втрое
Горе кота, идиот на кортах
Твоя нагота, моё отчуждение
Жжение в горле, жребий ребром
В предсмертной сказать, что любил только спать
А не тебя или что там потом
В туманную даль отбывает паром
Любовные пары, как девочки парни
Рыдают, прижав к себе кольт, с котом
В обнимку. На это даже дьявол ведь вправе

Главное — не выехать ведь. Финики, акации
Не выехать из дома, из Российской Федерации
Мириады бестолочей, циркачей, шалав и нищих
Прелая терпимость и в рассудке пепелище
И извечный какой-то тупой конфликт
У каждого, с кем был я в жизни знаком
С самим собой в душонке сопит
Начинается с материным молоком

Стоять против мира не так уж и трудно
Нужно всего-то быть готовым погибнуть
За ерунду. Вытирай с лица пудру
И за пустое создавай изгибы
На своей линии. Грызи канаты
Или чем ещё там есть смысл заняться
Подорвись в казарме от боевой гранаты
Попробуй пожить, а не просто казаться

 

ПОД ЕЛЬЮ

Я изувечен какою-то блядью
Чувство, будто бы сижу в аду
Хочу в жёны Толоконникову Надю
Но за жестокое с животными мне срок дадут
Чувство, будто бы лежу в гробу
Замурован в ебаное пространство-время
Оставлен фантом моих губ на лбу
У какой-то особи, которая мне не верит

Затаскиваю худощавое тело в баргузин
Вези меня туда, где не бывает веселья
Зашёл в комнатушку, вещи разгрузил
Тоску и мысль пригласил на новоселье
Они вдвоём — мои товарищи с рождения
Поначалу я никак не мог понять их
И их странные лозунги про самосожжение
Позже понял — я могу запихать это в стих

И наивная мордашка Вити Ильина
Докажет, что протест — шизофрения
Я начинаю забывать тех людей имена
Которые рвут изнутри Россию
Я смотрю в сухие глаза кассиру
И вижу в них каждую оплошность Вселенной
Шепчу на ухо нерождённому сыну:
"Тебя похоронят под тайгинской елью"

ЧЕЛОВЕЧЬЮ ПУТАЯ С ЛАЕМ

Будет восстание — будем курить
С пацанами, сидя на общем балконе
Сверху глядеть с ухмылкой на прыть
Граждан страны, а кроме
На красные рожи ментов, на собак
Высунутые языки
Сухие в пространстве, где дым и табак
На брусчатку рассыпан, на их клыки
На глаза, полные непонимания
На беспредел естества
Будем курить при восстании
Наслаждаясь от баловства
Наших друзей и врагов в суете
На фаер, дающий надежду в ночи
На победу, родившуюся в наготе
Новой правды. Друг, рукава засучи
И помни — тяжёлыми будут роды
Возможно, пуповина передушит младенца
Дымятся колёса старенькой шкоды
И страх наполняет сердце
И полотенцем кровь тормозят
Подростки своему товарищу
В безнадёжность падает маменькин взгляд
Теперь сыну место на кладбище
Гудит проезжающий старенький зил
На лицах восставших банданы
Русский бог терпел, тосковал и жил
Наполовину, маринуя раны
На будущие недовольства
Молотов летит в посольство
И будто колокола кандалы
Звенят на конец войны
Будем курить, смерти полны
Но курить при жизни, что удивляет
Словно после тяжёлой пахмы
Человечью путая с лаем

 

 

СТОЛП

Вздымается пыльной поэзии столп
Суть отрывает мозоли от стоп
Сколько истоптано худеньких троп
В попытке найти и обнять, но ни то
Нам не поможет, ни что-то другое
Дышать невозможно. Тело худое
Русской тропинки дрожит от снежинки
Пьяные люди идут на поминки
Ночь заменяется утром, обратно
Меняются, поочерёдно на пост
Не заполняя журнала. Мы жадно
Питаемся жизнью с господних корост
Холост и юн, он берётся за холст
Капает чёрная краска на хвост
Основой приюта послужит и хворост
Если нас всех не расставят по росту
И не приткнут к лобешникам дула
Если не клюнет во лбы эта дура
Холост и юн, исподлобья и хмуро
Видит предмет — человечишко прост
Такой несуразный, с обидами, спазмами
Своими смешными ненужными позами
Мы попытались когда-то быть разными
Но отучились свистящими розгами
Брачные игрища нас-людоедов
Надеюсь, закончатся под миномётными
Жухнут колосья от этого бреда
Нам бы проснуться в одно утро мёртвыми
И успокоиться. Но что-то колется
Чешется что-то непонятно где
Мир по бокам, в середине конница
Со старой войной начался новый день
Это нестрашно и неинтересно!
Это по-прежнему жить будет тесно
И за отсутствием крупного веса
Будет казаться очередной песней
Надо быть злее, юрче, страшнее
Чтоб на аллее голову с шеи
Не сняли собратья. Собраться важнее
Пока ещё маленький. Ножкой на шлейф
Этим моралям
Люди, алярм
Не столп, а тревога
Идёт по морям
ПО ПРАВДЕ ГОВОРЯ

Песни я петь хочу
А не эту хуйню писать
Из хуя выссывайте мочу
Если о жопе — идите срать
Если хуёво — ложитесь спать
Путайтесь в травах сна
С меня больше нехуй взять
Кроме как ржать до красна
С меня, ебаната и выродка
Хотя, и вы идиоты
Ебаные. Братская вырыта
Падайте, жертвы аборта

 

ДВОЕМЫСЛИЕ

Барабанная дробь. Моя русская кровь
Потечёт по тёплому шершавому асфальту
В последнем издыхании, не находя слов
Я стяну со своей шеи печали фартук
Заслужили в судьи ковровую бомбардировку
В защитника — адвоката от государства
О том, какой нам пиздец, и говорить неловко
Но бежать от ада как от медведя спасаться
И то и другое одинаково бесполезно
Я лежу с дырой в груди и смотрю на то
Как парнишка в испуге движением резким
Закрыл собой любимую и зареветь готов
Пулемётная дробь. Его русская кровь
Брызгами фонтана покрывает его спутницу
В последней конвульсии он описывает слово
Которое с кровью дураками рифмуется
Нелепый сатирик кашляет и сутулится
Бесхребетный протест затоптали берцами
Пульсируют ебальники, ментовские курицы
Их скоро потеряют, как и палец Ельцина
Взял и потерял, а вроде были друзьями
Но, как говорится, бог дал — бог забрал
Тут двоемыслие обычно кончается в яме
И за миг до смерти гаснут свечи добра

ВЕДЬ НЕ ЧУЖИЕ ЛЮДИ

Ведь не чужие люди, может, меня обнимешь
Проскулю о том, что чую ближайший финиш
Моего бытия, что схлопнется мироздание
Тимоши Илизарова в сортире привокзальном
На станции Тайга, до Яшкино не доехав
Не сумев зашить банальнейшие прорехи
На сухом сердечке, повисну в объятьях пыли
Оставив остальным все эти тупые войны
Оставив без надзора планету, холмы и склоны
Был сказителем эпохи упадка и беспокойных
Тугих ошалелых дней, которые висли тенью
Я просто боялся жить, но трусость зарывши в землю
Осталась лишь только злоба с щепоточкой аскетизма
Остался немой протест, ведь горло село от визга
О том, что лучше не быть. Остались огарки жизни
Хотел похромать наверх, решил остаться на нижнем

Где пахнет мочой и куревом, к душеньке как-то ближе
Любое проявление русского декадентства
Прольюсь молоком в подъезде, пусть меня кошка слижет
Останусь в летнем дворике мальчика добрым детством
Ведь не чужие люди, может, и ты запомнишь
Как со сгущёнкой яшкинские я вырубал в сельпо
Шепни ещё разочек: "ты ахинею порешь"
Я закрою зенки, рухнув лицом на пол

Только ты и запомнишь мальчика, поменявшего
Тебя и остальных на пустоту и иронию
Трепет, дегенератство, я среди них неряшливый
До смерти забиваю всякую там любовную

 

 

У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ

Казалось бы, я поспал
Но это казалось лишь, господи
Вернее сказать — умирал
Заходил к погибели в гости
Прожил почти что двадцать
Из них большую часть — не жил

Отруби мне, родненький, пальцы
Возьми поострее ножи
Чтобы глаза я не тёр
Не мог заправлять постель
Этот якобы сон довольно хитёр
Сынишка больших смертей
Я бы, признаться, столетия
Подряд пять столетий бы рад
Дремать. Ни плевки пулемётной ленты
Ни песни любимых команд
Не подняли бы дух из мягкого
Пухового омертвения
Мои сны дворнягами тявкают
Не замечая времени
Околеют возле Шишкова
В минус сорок, оставив меня
Долго висеть в этой коме
Наградив, впрочем, тремя
Столетиями, а не пятью
Но и трёх мне, пожалуй, хватит
Бог протянет свою культю
Со словами: "Пора уж, братик"
И я перепутаю с бензопилой
Материн голос, а свой пропадёт
Сила в отказе. У меня за спиной
Три века подряд гниёт
И ни в одном из них я не нашёлся бы
Если б не спал, а держал караул
Ладонь на плечо и одно "готовься"
В боевую позицию меня вводит гул
Нового столкновения
До встречи, моё омертвение

 

ПАЦАНЁНОК КОСТОЧКАМИ ЛЯЖЕТ ЗА СТРАНУ

Я унижаю мысль, излагая эту мысль вслух
Вонь курдюка — бытие Сашули Жарова
Ещё вчера овечек выгонял пастух
Сегодня часть от них — это запах шмары
Заблокируйте доступ к кислороду детям
Которые мирно сопят на перине
В особняке на этаже так третьем
И угомонитесь, чтобы больше не пленили
Идеи маразма о схоронении народа
Заживо в землю ценза и стагнации
И берегите туловища, ибо сидит в колоде
Отчаянная бестолочь в монолитном панцире
Выбивает ненависти гимн девчачьей тушью
Загоняя в плоть себе ржавенькую струну
Недовольный льющейся мочой в России уши
Пацанёнок косточками ляжет за страну

 

В ТРЕЩИНУ

НАЕБИ ТРУШЕЧКУ
ЗАЛПОМ БЛЯДЬ КРУЖЕЧКУ
ЗАВЕДИ ЖЕНЩИНУ
УМНЫХ ДРУЗЕЙ
ВЫКУПИ ДВУШЕЧКУ
В СЕЙФ НЫКАЙ ПУШЕЧКУ
И С ТОСКОЙ В ТРЕЩИНУ
ЖИЗНИ ГЛАЗЕЙ

 

 

НИ ВЫХОДОВ ТАМ, НИ ЛАЗЕЕК

Я хочу взглянуть войне
В подуставшие глазёнки
Я хочу чтобы клеёнка
Будто в детстве на столе
Я хочу как у котёнка
Тех подушек на стопе
Вместо всех моих мозолей
И нелепых этих болей
Я хочу быть обнят морем
Мне всё снится —- с богом спорим
Я ему о том, что нас
Лучше бы и не бывало
Лучше бы нас одеяло
Доброты не укрывало
Я ему о том, что нас
Изувечить, не прощая
Он мне головой кивает
В этом весь и спор его
Я ведь бросил курево
Сделал так как он просил
Он за это пулею
Не наградил и всё простил
А стоило бы наградить
Меня и мне подобных всяких
Закинуть туши в лабиринт
Оставить нас одних и в ссаках
Чтоб не нашли мы никаких
Ни выходов там, ни лазеек
Но вот пищит: "пишите стих"
С довольной лыбою глазеет
Как за одним другой парик
Поэтик примеряет стоя
И как бычок поэт смолит
Ибо не в силах против горя
Стоять каким-нибудь бетоном
Железобетонной сваей
Поэтик изрыгает стоны
И задыхается от гари
И я рассудок переплавлю
Чтобы взглянуть на всё впервой
Всегда всего бывало мало
Повиснут смоги над страной

Перехотелось в миг с войной
Играть в ненужные гляделки
И захотелось снова мелким
Общаться с деревом, с корой

Я хочу взглянуть котёнку
В подуставший глаз пустой
Вместе с ним под жизнью мокну
Увлекаясь ерундой

 

ПЕРЕДУМАЛ, НЕ РЕШИЛ (2017)

Всё обдумал и решил
Что мёртвый меньше будет слушать
Не будет думать что покушать
И где он в жизни согрешил
Не станет думать о погоде —
В гробу нет места теплоте
Любовь, страдания, невзгоды
Не обнаружатся нигде

 

КОГДА Я БЫЛ

Когда я был — сталкивались лбы
Прогорали дни и тлели идеи
Отчаянием питалась когорта рыл
Которые людьми пожить не сумели
Когда я был, тогда планета белой
Конвульсией билась. Я всего боялся
Топтал ботинками её битое тело
Беспрестанно мечтая вернуться в ясли
Когда я был, тогда собратья вязли
В болотах сомнений, убитые камышом
У каждого из нас была печать под глазом
"Я в эту жизнь ни для чего пришёл"
Когда я был, тогда был сбит прицел
Мне толком в голову никто не метил
Я спал и кушал, в каждом втором лице
Наблюдая явное желание смерти
Когда я был, тогда свистели плети
Опять же до меня доходя лишь звуком
Это не поэзия, а всего лишь петтинг
Писать — запускать ей под платье руку
Когда я был, тогда свою тужурку
Девчонка-жизнь смиренно вешала на стул
Это всё — бравада, добавленная в скуку
Ни для чего пришёл, ни для чего расту
Когда я был, тогда палач-хвастун
Предлагал услуги, кривляясь в зеркале
Я себя не убивал и шептал "я жду"
Но и те две причины являлись блеклыми

РОДИНУ ЛЮБИТЬ НЕ БЕРЁЗКИ ЦЕЛОВАТЬ (2017)

Ров вам рою
В рот вам капаю слюною
Адепт победы, война закончится там,
Где не в первый раз
Она соединится с весною
Чёрно-оранжевою полосою
Перекрывайте доступ к кислороду
Забросьте нас в окоп, смердящий раем
Присыпьте прахом верного народа
Знамя, в воздухе шатаясь робко
С горя и отчаяния падёт к обеду
И приземлится в грязную коробку
С надписью "спасибо деду за победу"

 

СЕСТРА МАЛОДУШИЯ

Я выхожу курить и смотрю на луну
Наверное, ей одиноко
Я ложусь на кровать, я вроде уснул
Я сплю только левым боком
Я возьму инструмент и дёрну струну
И кто-то зарыдает громко
Зачем нужна жизнь я никак не пойму
Но смерть — это скука бога
Я возьму автомат и начну войну
С тем, что у меня внутри
К чьим-то коленям в слезах прильну
Ожидая на затылке руки
Надену очки и хмуро взгляну
На людей. В их лицах сухих
Отразилось желание покинуть тюрьму
Бытия, переодевшись в стих

В утробе матери был проклят каждый
(Разумеется, мать — природа)
Никому не захочется рождаться дважды
И снова терпеть весь абсурд эпизода
Нас возьмут и распихают по взводам
Нательное, боеприпасы, спирт

Ежедневная доза тоски сиротам
И с сестрой милосердия флирт
Через неделю свинцом желудок набит
У каждого идиота-солдатика
Кто ещё живой, тот что-то вопит
Ожидая смерти как праздника
И свою скукотень хитрый бог утолит
Вытирая салфеткой рта уголки
И с сестрой малодушия закрутит флирт
Не дав ей зашить солдатской руки

 

ХАЛАТ

САША ПУШКИН СОВСЕМ ЗАЧАХ
И ТЕРЯЕТ СМЫСЛ ПРОСЫПАТЬСЯ УТРОМ
С ЗЕРКАЛА СТЕКАЕТ ХАРЧА
А ОТ ОТРАЖЕНИЯ ВОНЯЕТ ТРУПОМ
УСЫ ШАЛАВЫ КОРЯВО ОПАЛЕНЫ
ХУДЫЕ РУКИ ДРОЖАТ, ПОДНОСЯ
СИГАРЕТУ КО РТУ, ВСЕ МЕЧТЫ ОПРАВДАНЫ
НО ЭТО МЕЧТЫ ПОРОСЯТ
МОЯ ДЕВОЧКА СКАЗАЛА, ЧТО Я — ПРИКОЛ
И ЧТО ЖИЗНЬ МОЯ — АНЕКДОТ
Я НАКИНУ ХАЛАТ И В АД
ПО ПУТИ УПАДУ НА ДЗОТ

 

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ — РИКРОЛЛ
СКРЫВАЮЩИЙ ТОСКУ И КАК ХВОСТ
НЕСУЩИЙ ЗА СОБОЮ СМРАД
МОЯ ДЕВОЧКА, ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ

 

РЕПЕТИЦИЯ

Это ваша эпоха, плаксивые
Это ваши идеи тонкие
Это мы сука лезем под танки
Это мы за хребтом у России
Это нас ни о чём не просили
Это мы всё придумали сами
Это мы по утрам моросили
Сильными злыми дождями
Это мы оставались жердями
Изувеченными и без дела
Это мы были очередями
Это в нас твоя мать околела
Как-то раз зайдя за сервелатом
Отправляйте нас на севера
Поглядите, троят сервера
Снаряди нас на север бушлатом
По магазину раздай образинам
С окна гелендвагена нам помахай
И мы в свою очередь да по машинам
Мы в своей очереди. Слышь, замерзай
Слышь, не скули, это всё — репетиция
Что-то страшнее виденье сулит
С дворнягой за барным столом приютиться
С боженькой слиться, который болит

Ногу порезать о стёкла в томи
Ни с кем ни о чём больше не говорить

 

 

КАЗАНОК

Десятирублёвая летит в казанок
Из пелёнок сразу в гроб да затянут узелок
Мы со злом идём бок о бок
Из коробок в коробок
Спичечный. И слёг
Был амоты крайний слёт
Мы закашлялись, решали
Кто кого свирепей рвёт
То ли мы эту шаболду
То ли нам хуёв суёт
Мы закашлялись. И всё
Полетела в казанок
Своим остреньким ребром
По нам воет пулемёт

 

КАВАЛЕР, АМУНИЦИЯ И ПОРОХ

Звериным взглядом на прошлое гляжу
Во что бы то ни стало, жизни не щадя
Неуклюжий и уставший, ещё полежу
Поднимусь, покурю и стихи блядям
По городам разошлю и лягу
Шлюх удовлетворив
Пацаны, страхуй, я иду на тягу
Охуеть мы дел натворим

Очуметь, такой натюрморт
Господюшка наш малюет
Проклятый корпус безымённых морд
Приклеит страну на слюни
И в канун новогодних чудес
Мы забудем что значит будни
Мы забудем что значит бес
Православный, русский и буйный

Кавалер, амуниция и порох
Генерал, ампутация и морок
Бог и полубоги будут вечно в ссорах
Замерзайте насмерть в феврале под минус сорок

Скоро это кончится, после возродится
Видно, многовато о себе я возомнил
Не забудь, товарищ, перед смертью помолиться
Смирно стой, не дёргайся и душу изомни

 

ЧЕРЕЗ ПАСТЬ КАНАВ

РГД в офис РБК, тянуть за рога
Сатану, на страну-быка
Прыгнул кое-как
Я видал там какой-то мрак
Где его рука
Не касалась пухлых телес трав
Боже, ты не прав
Я шальной через пасть канав
Через отцепной состав
Через мать, через отца
Вывихнул сустав
И уста намокают тишью
Ничего не слышу
Глухонемощь. Засыпаю мышью
Просыпаюсь мыслью
Слышь, устрой мне КМБ
Засыпай под БТР
Засыхает на губе
Этот хуев беспредел
Балаболы и певцы
Наваждения и цирк
Этот щупленький нарцисс
Меня закатает в цинк
И потухнет где-то крик
Не хотелось быть таким
Но я стал ещё похуже
Подсознание блохи
Заблестит бензином в луже
Хороните под стихи
Я ни с кем не буду дружен
Только злоба и хи-хи
Однотипом обливаюсь
Пресекаю на корню
Я себя за то люблю

За что и корю
Суть одна, понимаешь, брат
Нужно отобрать
У хозяев наш кусок добра
И с ним прогонять

Пока не подохнем нахуй
Отъедают люди ряху
Я залезу под корягу
И уже не вылезу
Я всё это вылижу
Я всех ваших вылижу
Как ебучий пёс
Мне какой-то пидор морду снёс
Своим модным адидасом
Лучше покормите мясом
Нет ничего лучше плясок
Лучше передохни разом
Ёбаный ты род людской
Ёбла ваши сумрак скроет
Эта вечность безобразна
И я ем её без соли
Но сука давлюсь тоской
Зуб даю на сход с ума
Милая, суши стопарик
Нервно чешет сатана
Жопу, глядя на меня
Рвёт цветастую рубаху
В лоб влетает деда бляха
Медная, а у меня
Есть огромная семья
Это я, ещё раз я
Сотню тысяч раз блядь я
Не дождутся корабля
Все планетины моря
Ты со смертью юморя
Взял и поседел в минуту
Я помну там, где болит
Ладно, пошутил, не буду
Голосок твой отовсюду
Утомительно молчит
Я запрыгал и заныл
Это наша жизнь взаймы
Ладно, пошутил, не буду
Меня бьют, а я не буду
Меня любят, я не буду
В этом-то и есть блядь мы
НЫЧКИ

Мы немного посидим тут и съебёмся
Дальше будет ещё слаще, приготовься
Не снимай с меня одежду
Подожги мои качели
Я с пелёнок покалечен
Не садись ко мне на плечи
Не касайся моей шеи
Только пепел в старом шлеме
Исподлобья зырит шельма
Именует себя смертью
Я отдамся злому ветру
От меня ничего нету
Думал, буду заперт в слове
Думал, буду пеной в море
Но никак не человеком
Не устраивай проверку
Завалю всё под чистую
И за мир запамятую
Ну и нахуй о нём помнить?
Нахуй слово о нём молвить?
Небо кончило от молний
Распласталось под любовью
Сумасшествие моё
А земля в утиль плывёт
Нахватавшая привычек
От людей. Здесь столько нычек
И про память, и про смерть
Надо танками переть
В меня кто-то пальцем тычет
Не успею постареть
И никто нас не отыщет
Среди бешеных комет
Даже самый ярый сыщик
Пустит поиски на нет

 

МИНОМЁТ

Срать на эту музыку, похуй этот русский рэп
Я запутываюсь птицей в проводах забытой ЛЭП
Это общий наш пиздец. Столько ебанутых лет
Я терялся среди мира, на глаза ползёт момент
О себе да о себе. Не о вас же, ебанаты
Я хочу топить вас в бочке
В комнату швырнуть гранату
Где вы скопом, чудики, весёлые, поддатые
Бдительность потеряна, дохните солдатами
Или чепушилами. Передушитесь жилами
Вырванными с собственного тельца. Тесновато в сердце
Этот вислоухий хромой котик просто телится
В зеркале кривляется парижская красавица
О себе да о себе. Не о вас же, мудозвоны
Я нашёл комфорта зону и ебал что-то менять
Жиза несуразная, смешнявая как щи Кобзона
Коли хочешь посмеяться — глянь-ка на меня
Я хочу будто котёнок простынь наминать
Хочу погладить будто пса под боком миномёт
Я хочу помнить одно — когда-нибудь наш мир умрёт
От него услышать лишь беспамятный предсмертный рёв
Только пелена на поставленный вопрос
Злые времена заползают нам под нос
Дружным стройным маршем якоря идут на дно
Мне уже не страшно, просто сыро и темно
Только на мгновение я в жизни, видимо нельзя
Дольше здесь толпиться, ведь поэтова стезя
Вьётся, егозя, запрещая почивать, смеяться
И когда-нибудь шагну туда, где мои друзья
Курят и пиздят о пространственном наёбе
Лупят и шабят, оставляя едкий смех на нёбе
Какое-то чудовище не досчиталось рёбер
На улице Шишкова двадцать восемь, вот такой вот номер
Места, где я сиживал бывало и вдуплял в себя
Места, где хихикал и стонал, голову ебя
Места, где терял ребят и обнаружил беса
Места, где всегда звенят младенческие песни
Места, где в прикол к лобешнику я ставил пестик
И лет в шесть просёк о том, что погибель рядом
Места, где увечил мир игрушечным снарядом
В ответ лишь безразличие потерянного детства

 

Ад набит на руке, выглядит коряво, похуй
Ад везде, и окей. С этого не будет проку
Показательная порка среди танца лебедей
Единственного бога променяли на блядей

 

ПУСТОТА

Просто так эта пустота взяла меня и съела
Просто так этот дубак сибирский свёл меня с катушек
Твои волосы за ушком — это ядерная сила
Я ввожу на это поле боя гаубицу и катюшу
Ничего не слышу и претерпеваю стужу
Нихуя не вижу, когда вглядываюсь в лужу
Не хочу быть человеком, это слишком эстетично
Хуета и эгоист, и больше нечего достичь
Я хочу прервать породу и смотреть за непогодой
Хочу собачью морду, оставаться самой гордой
Пташкой в этом воздухе прострелянном, потеряно
Наше существо впотьмах и не хватает времени
Чтобы хоть какую-то от него часть найти
Чтобы хоть куда-то за остаток моих дней прийти
Падаю на прутья арматуры. Ветер, караулы
И народ три пятницы подряд не будет спать ложиться
Воет колыбельную Макаров, этот танец пули
Хуй кто усмирит. Она волчком в припадке закружиться
С детства ведь мечтала. Я в пелёнке, Пугачева Алла
Мне поёт со старого советского и сплю спокойно
Но это тогда, а в настоящем подавился вашим
Млеяньем и блеяньем овечьим, человечьим
Безрассудством и упорством, но не хватило роста
Чтобы рядом с вами встать, чтоб смотрелись гармонично
Я обрёл собачью морду, больше нехуя достичь
Обрил всем нашим головы и разгорелся клич
Из стены украл кирпич, но стена увы не пала
Заплакал, но за плечи мои белые схватила мама
Плавала панама в море, правила слабее горя
Порево сильней любовей, а мозги сильнее сердца
Набивается амоточка чернилами над бровью
Облако махорки тает, нами образуют стенку

 

Упирают дула в души, ветер дует, стынут уши
И заткнули свои ёбла гаубицы и катюши
Буря баррикады рушит, здесь ни хуже и ни лучше
Я прошу тебя, потише, просто, блядь, сиди потише
Нам замены не подыщут, я себя так успокою
Положив ладонь на дышло, обхаркав земельку кровью
Вижу — на холме их трое — сын, святоша и отец
Вижу — морок землю кроет и закроет наконец

 

ПОХМА

Мама, представляешь, я когда-то был рождён
Но увы не от тебя. Взгляд упёрся в никуда
Мама, представляешь, я полезу на рожон
Когда станет очень скучно и не вывезу удар
Опозорю своё имя, на себе закончу род
И с ебалом кашалота буду кашлять, задыхаясь
Но пока стою ровнехонько — наломаю дров
И уверен, в оконцове выйдет драма неплохая
И пока ещё порхает неуверенно мой ангел
Надо мной и над страною, полубоком, стороною
Я ложусь, ведь защищён им, под глухонемую штангу
И ломаю своё тело, а ведь мог бы с вами в танго
До беспамятства пуститься. Упирается ресница
Очень неприятно в глазик, я башкою в унитазе
Как ебучий динозаврик изрыгаю человека
А зачем внутри держать? Объясните, чего ради?
Ёблами своими светят на телеканале бляди
На эстраде чиполлино хуев и другие твари
Если жизнь — это война, возвращайся самоваром
Если счастье — кот в мешке, то меняемся не глядя
Если мысль не хоронит — лучше сбагривайте даром
Я уверен — в оконцове лишь комедия, не драма
Оставляет свои слюни на моём запястье рваном
Полупьяненький мудак. Смотрит с башенного крана
Как мы тут стараемся, червями извиваемся
За что-то извиняемся и лбы роняем в землю
После в ту же землю мёртвым телом грубо валимся
Уставшие березы над телами чутко дремлют

 

Я куплю себе винтовку Мосина на эту осень
Это тело человека сезон за сезоном носим
Побежала кровь из носа, желтоватая вода
Со стены да по затылку. Обезвоженный солдат
Вспоминает города, разрывные и Европу
Распластавшись почти трупом по ебаному окопу
Скопом мы несёмся в никуда, да будет так
Обматывай меня катанкой и в спину под танк
Как всё это волшебство претерпевать и выстоять
Как тут нужно пировать, чтоб в себя не выстрелить
Чем же надо нам этот путь убогий выстелить
Сколько надо времени, чтоб нас отсюда выселить
Я народная валюта, но зачем в себя плюю-то?
По России за минуту взёдрнутся творцы под утро
Чей-то сын растенивод или дочка-проститутка
Я хочу нассать в живот ублюдку, что прервал мой род
Мы водили хоровод. Очень хилый, но живёт
Выросли животными, вросли в друг друга намертво
Закашливайся до смерти, безумный кашалот
Пространство для тебя из-за тебя в себе же заперто
Меня захоронят в землю, после эту землю ешьте
Я на подоконнике трёхлетний и ладони в стёкла
Душа — пылесборник, сердце — фильтр, а я где-то между
Понял это, начал жить туда, где меня не ждут
По руке сползает жгут, я прилягу, полежу
Сохнет на лице мазут, пялимся на абажур
Он такой красивый, расписной и я хуею
Мило улыбаешься, целуя меня в шею
Я включу вальс в конго, затанцую в одного
В невесомости на кромке бытия, божий огонёк
Никто не поймёт существа человечьего
Поэтому уродуйте, целуйте, да и в печь его
Нечего впредь говорить. Лавочки да фонари
Принимай меня таким, каким выточило время
Я стоял так сотню лет и глазам своим не верил
Предо мною расстилалось бурное нелепое
Блядского мирочка это всё великолепие
Избавиться от мебели, паласы снять и сорвать обои
Личико умыть, проверить сытость у обоймы
Очень интересно о чём завтра запоём мы
Если на сегодня в планах умереть под волнами
Нашей этой нежности, ужасной этой тяжести
Если уж чего-то ты не понял, то ложись костьми
Надо избавляться от себя, от этой важности
Что-то из себя я представлял лишь до лет восьми

Дальше хуета, чепуха, неразбериха
Номер телефона знаешь, но попробуй, набери-ка
Инвентаризация, приёмки и ремонт, учёты
Или бля с похмы болеет после вечера у чёрта

 

ГОСПИТАЛЬ

Госпиталь военный, блядь
Господи, нам в вены сядь
Панковскую прядь свою макни в мазут и будь покоен
И пока полковник безутешно зырит в рябь
Чувствуя войну, не дай забыть ему, что явно болен
Каждый, если жив
А если жилы не прочнеют — пулю
Почтой огнестрела отправляй в висок и не гунди
За стеной груди будет хрустеть песок тоски, на стуле
Я читаю деду стих о том, что не смогу уйти
Запертый в свои слова, в которых я и есть, по сути
Больше меня нет нигде во всём огромном свете
Ветер разнесёт будто росу все наши чушьи слюни
По пространству беспорядка. Больше меня нет на стуле
И то ли болтаюсь я обосранный и посиневший
Позабывший женщин и мирок весь этот грешный
То ли кобуре даю свободу, вынимая в спешке
С бешеными пешками Макарова и своей плешью
Соблазняю леших, пешеходов, идиотов, сук

Ссу на ваши почести, но хочется вас почесать
Тут горят мои леса, где-то сохнут мои реки
"Он закончится комично, так же, как и начался"
Краткая заметка лупоглазого моего века

Слышь, кончайте плохо, задохнитесь в перегное, бляди
В новом от лорана как и все из ваших партий
Оборзевшие убожества. Я подарю на рождество
Вдоль дороги по столбу на каждого, а девок в платьях
Ваших недоразвитых я буду на сухую трахать
В чёрствое очко, обоссывая поясницы, шеи
Я подозревал о том, что в зеркале всегда неряха
Мило улыбался мне, но всё же поясните — где я?

Нехуй тут залечивать, курносенькая бестолочь
Крыши протекали, а солдату долетала весть:
"Мир нынче ужасен, друг, порвут ведь скоро девочку
Любимую твою. Да здесь вообще некому помочь"
Будто бы немому отдавать свой сборник Рыжего
Давай вдвоём бросать курить? Потом начнём на лыжи
Каждое субботнее тащить себя на Буревестник
В ядерную зиму на автобусе под наши песни
Самые любимые. Вообще-то, есть кому помочь
То есть, бля, волочь себя родимого к подмостку
Видя виселицу веселиться, будучи тупым подростком
Отвратительно , и я глотаю то, что называют мозгом
Дабы обблеваться. Несвободные, гасите свечи
Рыло изуродуйте хоть чьё-нибудь, оставьте сечки

Чеки проверяйте и чеку от РГД
В виде обручального, а свадьбу обыграйте с ней же
Я смотрю в ручей, а в нём весь хаос мира на воде
Скоро это всё закончится, наступит снежный
Ласковый период. Будет сыпаться сухая кожа
Я глядел в ручей, в него шептал и думал — а кому?
Немного постоял так, может, пару лет, и ожил
После омертвения. Нырнул и прямиком ко дну

Чем займётся моё маленькое сердце
В годы, пока мозг мой пластилиновый в спячке
Будет пребывать? Ультрамарином я раскрашу берцы
Затопчу малину в огороде, выйдя поблевать
Спрячьте меня лучше на чердак от военкома
И наглых полицейских. Полы в церкви меня обожают
Потому что падаю на них всё чаще где-то в мыслях
Врылся в её душу и добрался до первоначала
Остов оказался ерундовым. Я ебаный клоун
Я дорожный конус и сбивает меня под Гражданку
Чучело какое-то подкисшее. Никто не слышит
Нас и всё по правилам. Ложусь в кровать, надел пижаму

И двадцатый год беспробудной войны
Двадцать лет я топлю себя в ванне
Двадцать лет я кривлялся, скулил и ныл
Каждый раз про себя и без тайны

 

ЦВЕТЁТ ЛИШЬ СНЕГ И СЛЯКОТЬ

Там бросались мы рябиной и цвело добро обильно
Там облили меня безрассудством, было охуительно
Титьками ладонь питалась, титьками подруг и дур
Друг мой первый и последний умер, я его надул
В памяти своей. Буду хранить пока не сдохну нахуй
Маленькое милеьнкое детство во мне воет волком
Я смотрел порой в окно на тех, кто тоже смотрит в окна
А сейчас цветёт лишь снег и слякоть, а к ним пластик окон
Больше ничего. Да и не надо ничего. Намок он
Первый и последний друг мой простудился, в кокон
Сам замуровался и исчез из виду. Инвалиду
В зеркале твержу, мол, не теряй надежды встретиться
Вертится и мечется трусливое создание

Первый и последний друг, моряк дальнего плаванья

 

ЗАБЕРИТЕ

Заберите меня братья либо в ад, либо в притон
Шмали приторные запахи притягивают боженьку
А брошенку распилят надвое и лягут на картон
И будет охуенно всё. Люби меня и гладь по коже
Твои бошки — хлеба крошки. Это я такой хороший
На войну с затёкшей рожей, выпустить в неё рожок
Громко-громко засмеяться. Помни — демон обнажён
И обсажен в щи, засел в душе твоей ебаной
Эй, малышка, дотащи меня подстреленного в степь
Ветка древа жизни моей — ангельская прядь
В наших глазках только рябь, человечий род слеп
Писатель изнасилует пьяную блядь
Сорванный пес не потерпит цепей
Теплей тут не станет, поэтому сядь
Расслабься малой. На всех хватит блядей
Главное, никогда не начинай писать

Мамочка-диверсия
Нам уже не весело
Нас уже повесили
Нехуй повторять

Мамочка, я в месиве
Среди жизни песнями
Хочу своё юное
Тело натирать

Мама, это я стоял пять суток на коленях
Придумывал заглавия уёбищных тирад
Мама, это я тиран, палач треклятых мнений
Мама, это я мудак, но каждый виноват
Мама, бутират травил поэтов-современников

Мама, мы солдаты тьмы — сынок, Дадаев, Веник

 

К МАМОЧКЕ

В нашем омуте черти водятся
Душа из груди выйти просится
Погляди, я стар, эти проседи
До утра с тобой, боже, просидим
Никого с тобой больше не простим
Ни на что у нас не осталось сил
Видишь, я горю? Плюнь да потуши
Больше нет следа в грудях от души
Больше нет людей малых и больших
Вместо них слеза, горе и ушиб
Помнишь, я слезал в гробик? За уши
Меня вытянул, вытер и зашил
Мои раночки и стигматочки
Я на саночках с горки к мамочке
Я в сорочке как будто девочка
Я красив и мил будто немочка
Меня крыл торшер, я сидел в очках
Будто дедушка плакал и читал
Достоевского, и без веского
Думал, что они — русская черта
Русская тюрьма в моей голове
Музыку любил, сидя в логове
Но вышел на свет, взвыл и околел
Протянул культю до твоих колен
Вижу и смеюсь — девка в зеркале
Мишура в зубах, косит зенками
Станем мы, друзья, львами, зебрами
Если нас простит сгусток времени
Если не простит — нам исход один
Голова болит. Боженька-блондин
Наголо стрижет своё существо
Жизнь — любви с тоской аленький раствор
Где же мой собрат, где моё родство
Средство где моё для моей войны
Сердце где моё, без него пластом
Падаю на стол. Холод до спины
От того стола без стеснений. Хвать
Будут резать и тушку разрывать
Буду ёрзать и громко завывать
Отыщу во тьме мирозданья мать
Мой палач потом занырнёт в умат
А в умах одна тишина палат
Где мы спим и ждём жизни красоты
А вместо неё в ноздри нашатырь
Видишь, я сижу пьяный и тупой
В голову летит поднятый топор
Что зарыт в листве пожелтевшей был
Как же мне смешно с ваших блядских рыл
В каждом сатана вьёт свои узлы
Порешает всех, добреньких и злых
Мы глотаем пыль всякие разы
Когда силимся, аж трещит пузырь
Когда силимся не прожить лошьём
Дырочки, стигматы на себе зашьём
С горочки на санках, рожу расшибём
Да с тарзаночки прямо в водоём
Мы тебе поём дружным голосом
Повернись же к нам своим корпусом
Выкупи всех нас из ломбардов, проч.
Дай нам силушек, пусть сияет мочь
Я нелеп и мил будто девочки
Привлекателен словно немочки
Источаю смрад, сам от немощи
Голову склонил на коленочки
Это всё обман, шутки, анекдот
Слёзы вытирай, вытирай свой рот
От слюней, соплей. Скоро потеплей
Будет, а сейчас водочки подлей
Будет потеплей, будет новый день
Будет то же солнце прыгать по воде
Кобуру цепляй в организм с ремнём
Поживём ещё, пожуём времён

ВЫБОИНА

Половина страны в душу выебана
Половина страны — просто выбоина
У тебя здесь, браток, лишь два выбора
Да и те растворились уж в мареве
Умирай, не поняв очень многих вещей
Умирай обезвоженный, голый, ничей
Я родился, два трупа таскал на плече
Я как бабка макал в неостывший печенье
Ебал ловкачей, я для вас супостат
Моё имя не знает никто неспроста
Потому что я нахуй не нужен и стар
И уста мои шепчут о том, что устал
И за бога, и за того мальчика в зеркале
Ноги лизал этим блядям, чтоб меркли
Один за другим их ебальники бледные
Обедал трагедией друг мой чумазый
На ржавом белазе граффити амоты
Не плач и не думай, милаха, ну что ты
У нас с этим миром не сведены счёты
И он охуеет с моей математики
Братики, девочки, наркобороны
Я дерева крону обнял как жену свою
В жопу сую несвободным чеченского
Вот от меня для вас песенка честная
Рот вытирает Марк Ротко, во мрак идёт
Блядь заползла в черепную коробку
Я крот и на койку слепым забираюсь
И будто в окоп в простыню зарываюсь
Плоть воронью оставляю и вяло
Для людей представляю собой одеяло
Не разобраться где вы, а где я
То ли одна семья, то ли хуйня
Слипшаяся, неразборчивая
Смотри, это в мимику пробует Бортич
Смотри, это пакость на моей стране
Смотри, это общая наша страна
Точнее, гляди — это мы у неё
Камнем несемся с пизды по струе

Смотри, это дух упал на построении
В обморок. Как же мы блядь постарели
Я затерялся в просроченной вере
Отсеки мою блядскую голову веером

Веяло раньше дождём, облепихой
Я мир в закрома себе жадно напихивал
Вывихнул мысли и обломал жало
И руку господню смиренно разжал
Дрожа и скитаясь мы обоссывались
И в вальсе носились как ошалелые
И не спеша по аллее, в напеве
С тобой растворились с бордовой на шее
На шелест листвы чуть осенней похожие
Холод пришёл и мы резво так съёжились
Где эта девочка-жизнь, ведь её же
Я каждое утро со своей рожи
Смывал. Над людским только небо и строжилось
Передуши меня старыми вожжами

 

К РЕКЕ

Я спускаюсь к реке
Хвосты ракет
Пух облаков
Всё это чуждо
Сжимаю в руке
Свинцовый кастет
Гул дураков
Всё это близко
К моей душе
Я спускаюсь в себя
Не видя тебя
Тур мудаков
По пути мой город
Я пьяный и злой
Треск локотков
Об моё темечко
И полно черни
Вкрапления звёзд
Покинутый пост
Вьюном сорняки
Сплошной холокост
И дурные деньки
В отраженьи реки
Хвосты ракет
За витриной макет
Земного шара
Мои зубы в паркет
Корабль ко дну
На кону столько лет
Я делаю ставку
Играю на то
Что моих — ни секунды

 

ЭПИЛОГ

Песня ржавого клинка или группа полусмерть?
Коли песня — коротка, если группа — безнадёжность
Мир простыл, ему не светит выздороветь, поумнеть
Занимаемая должность — отвратительная должность

 

 

 

---

Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 87; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!