Страховой полис на сто тысяч рублей, или Тайна самоубийства в Каннах
Не заскучали?
А то говорил про какие‑то сухие даты, имена, фамилии, малопонятные факты. Утверждал, что это совершеннейший кошмар, что историю в школах преподают скучно. А сам что? Опять имена, фамилии, даты…
Упрек принят.
И вот вам теперь совсем другая история. По сути, настоящий детектив.
13 (26) мая 1905 года на Лазурном берегу, в шикарном номере каннского «Руаяль‑отеля», застрелился знаменитый российский предприниматель и меценат Савва Тимофеевич Морозов. Проще говоря, миллионер.
ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО
Это сейчас рубль так упал, что практически каждый городской житель у нас (с учетом стоимости жилья) – миллионер. А вот в начале XX века миллион – это была гигантская сумма. Например, земские учителя и врачи получали жалованье в 10–15 рублей, и это считалось неплохим доходом. Генерал получал почти 500 рублей. На 10 рублей можно было купить очень многое – даже рояль. Литр хорошей водки стоил 12 копеек, батон ржаного свежего хлеба – 4 копейки, килограмм картофеля – 5 копеек, литр свежего молока – 14 копеек, килограмм творога – 25 копеек, килограмм свинины – 30 копеек, а килограмм свежего речного окуня – 28 копеек. Да и курс рубля к доллару был совсем не такой, как сейчас: обеспеченный золотом рубль Российской империи был эквивалентен приблизительно 11,3 доллара.
Но в тот момент Морозов был фактически отстранен от руководства своими фабриками. По официальной версии, из‑за этого он находился в сильном душевном кризисе, и рядом не оказалось того, кто мог бы помочь ему пережить депрессию.
|
|
|
Но так ли все обстояло на самом деле?
Знаменитый Савва Морозов родился в 1862 году в Орехово‑Зуеве, в богатой купеческой семье. Он окончил московскую гимназию, потом – естественное отделение физико‑математического факультета Московского университета. А еще он изучал химию в Кембриджском университете, одновременно знакомясь с организацией производства в Англии, работал на текстильной фабрике в Манчестере и готовился к защите диссертации.
А с 1887 года он стал владельцем‑управляющим Никольской мануфактуры – вместо ушедшего на покой отца. На своей фабрике он ввел заметные улучшения для рабочих: отменил беспощадную систему штрафов, учредил стипендии для учащихся, построил новые спальни.
Вот такой он был прогрессивный человек!
Вскоре Савва Морозов возглавил группу химических заводов, стал членом московского отделения Совета торговли и мануфактур и Общества для содействия улучшению и развитию мануфактурной промышленности.
* * *
Женился Савва Морозов на Зинаиде Григорьевне Морозовой (в девичестве Зиминой), которую семнадцати лет отроду выдали замуж за Сергея Викуловича Морозова, его двоюродного дядю. Развод, инициатором которого была сама Зинаида, имел место в январе 1887 года, а уже потом в нее влюбился Савва Тимофеевич, и, женившись, он подарил ей шикарный особняк на Спиридоновке. Но вскоре он разочаровался в семейной жизни…
|
|
|
А все потому, что настоящей страстью миллионера стал Московский Художественный Театр (МХТ), в который он вкладывал не только огромные средства, но и всю свою душу.
В 1898 году он вошел в состав театрального товарищества, образованного К.С.Станиславским и В.И.Немировичем‑Данченко. И после этого он регулярно вносил пожертвования на строительство и развитие МХТ, заведовал его финансовой частью. По подсчетам историков, расходы мецената на театр в 1898–1902 гг. составили, как минимум, 200000 рублей. Еще 300000 рублей он потратил в 1902 году на новое здание театра.
По тем временам это были просто огромные деньги.
Недаром Станиславский характеризовал Морозова так: «Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы искусству, но и служить ему всей преданностью, без самолюбия, без ложных амбиций и личной выгоды».
|
|
|
А еще в начале XX века Савва Тимофеевич вдруг увлекся либеральными идеями, и в особняке на Спиридоновке начали проводиться полулегальные заседания революционеров. Кроме того, он финансировал издание социал‑демократической газеты «Искра». На его средства были учреждены первые большевистские легальные газеты «Новая жизнь» и «Борьба». Он нелегально провозил на свою фабрику запрещенную литературу, а в 1905 году прятал от полиции одного из лидеров большевиков Николая Баумана (того самого, именем которого названа одна из станций московского метро).
Когда на Никольской мануфактуре вспыхнула забастовка, Савва Тимофеевич вступил в переговоры с рабочими, но… был отстранен ими от управления.
Вот ведь парадокс!
Сам о рабочих думал, помогал им, а они его убрали. Типа кровопийца, буржуй, эксплуататор трудового народа…
Круг одиночества неумолимо сжимался. Как ни странно, «мятежный фабрикант», открыто выступавший за свободу слова и созыв парламента, остался в совершенной изоляции.
Удивительно, но этот, безусловно, талантливый, умный и сильный человек так и не смог найти, на что опереться. Жена его давно раздражала. Друзей в своем кругу у него не было (купцов и промышленников он презрительно называл «волчьей стаей», а те отвечали ему боязливой и мстительной нелюбовью). Постепенно пришло и понимание истинного отношения к нему со стороны «товарищей»: понятно, что большевики видели в нем лишь богача и беззастенчиво пользовались его деньгами.
|
|
|
Считается, что Савва Тимофеевич впал в жесточайшую депрессию. Как бы то ни было, врачи рекомендовали направить его для лечения за границу.
* * *
В сопровождении жены в апреле 1905 года Савва Тимофеевич выехал сначала в Берлин, а затем в Канны. Там‑то он и покончил жизнь самоубийством в номере «Руаяль‑отеля».
Многие обстоятельства этого самоубийства до сих пор не ясны.
Говорили, например, что ничто не предвещало трагической развязки. Канны явно пошли разочарованному предпринимателю на пользу.
И это неудивительно. Сам дважды был там и подтверждаю – красивый городок на берегу прекрасного Средиземного моря. Хотя, на мой взгляд, соседняя Ницца лучше.
В тот страшный день Савва Тимофеевич собирался посетить казино и находился в прекрасном расположении духа. После завтрака он проводил жену до вестибюля – ей пора было ехать к портнихе. Портье передал ему записку. В ней не оказалось ничего, кроме четко выведенного вопросительного знака. Морозов изобразил рядом восклицательный знак и сказал портье:
– Если отправитель зайдет, передайте ему мой ответ.
После этого он успокоил жену:
– Не стоит беспокоиться, дорогая. Поезжай по своим делам.
За обедом у Саввы Тимофеевича был отличный аппетит: он заказал устрицы с белым вином. Зинаида Григорьевна не могла нарадоваться. Лечение мужа в солнечных Каннах постепенно оборачивалось для них чем‑то вроде нового медового месяца.
После обеда Савва Тимофеевич объявил:
– Жарко, пойду отдохну немного.
Зинаида Григорьевна осталась разговаривать с доктором, а затем поднялась в номер и села к зеркалу, чтобы привести себя в порядок.
И в этот момент услышала хлопок выстрела…
Савва Тимофеевич лежал на полу в луже крови. Около него обнаружили никелированный браунинг и листок бумаги, на котором было написано: «В смерти моей прошу никого не винить». При этом не было ни подписи, ни даты. Но что больше всего удивило личного врача миллионера Н.Н.Селивановского – руки на груди у покойного были сложены, глаза закрыты, а окно в сад распахнуто.
Он тогда спросил у Зинаиды Григорьевны:
– Это вы закрыли ему глаза?
Несчастная женщина отрицательно покачала головой.
Чуть позже неожиданно ставшая вдовой З.Г.Морозова рассказала полиции о том, что якобы видела мужчину в шляпе и плаще, который убегал из сада, но ее показания никто не смог подтвердить. К тому же версия самоубийства была очень выгодна обеим сторонам – и французской (это лишало необходимости заводить дело и расследовать преступление), и российской (неизвестно, к чему бы потянулись ниточки, если все тщательно расследовать). К тому же не последнюю роль в закрытии дела сыграла мать покойного, которая прекрасно понимала, что если следствие установит, что ее сын активно помогал революционерам, это станет большой проблемой. И она жестко пресекла все попытки выяснить правду, заявив: «Оставим все как есть. Скандала я не допущу».
* * *
«Неугомонный Савва» не нашел покоя даже после смерти. Согласно христианским канонам, самоубийцу нельзя было хоронить по церковным обрядам, но семья Морозовых, используя деньги и связи, начала добиваться разрешения на похороны в России.
В первую очередь, нужно было получить разрешение церкви на похороны не за оградой кладбища, где обычно находили свой последний приют наложившие на себя руки, а непосредственно на кладбище. Для этого были предоставлены показания врачей о том, что роковой выстрел мог быть произведен в состоянии «внезапно наступившего аффекта», а посему смерть никак нельзя трактовать как обычное самоубийство.
В конце концов, согласие церкви было получено, и тело покойного привезли в Москву в закрытом металлическом гробу. На старообрядческом Рогожском кладбище были организованы пышные похороны, а затем состоялся поминальный обед на девятьсот персон.
Гроб, естественно, не открывали, и никакие речи над гробом произносить не разрешили. Но тогдашний генерал‑губернатор Москвы А.А.Козлов все же успел шепнуть вдове: «Не верю я в разговоры о самоубийстве, слишком значимым и уважаемым человеком был Савва Тимофеевич. Потеря для всех – огромная».
* * *
Все эти обстоятельства привели к тому, что по Москве стали ходить слухи, что в гробу никакого Морозова не было, что он никуда и не уезжал из Европы, а скрывается где‑то во Франции или в Швейцарии.
Масла в огонь подлила известная актриса МХТ Мария Федоровна Юрковская, имевшая сценический псевдоним Мария Андреева. Кстати сказать, ко времени вступления в театральную труппу эта женщина уже была убежденной марксисткой, выполнявшей различные поручения партии (некоторые исследователи считают, что знакомство с Саввой Тимофеевичем как раз и было одним из таких партийных заданий).
В частности, умерший в феврале 2015 года в Ницце писатель Б.М.Носик утверждал:
«М.Ф.Андреева в то время уже была агентом Ленина, который, изумляясь ее подвигам, называл ее «товарищ Феномен». Иные вполне партийные авторы называют ее «финансовым агентом Ленина» и «эмиссаром партии»… На путях добывания денег Ленин не признавал никаких моральных препятствий… Более тонкими операциями по изъятию («экспроприации») чужих денег ведал хитрейший Леонид Борисович (или Лев Борисович) Красин (подпольная кличка Никитич). Красавица Андреева, скорее всего, и действовала под непосредственным руководством Красина, разработавшего операцию по «экспроприации» морозовских денег».
* * *
То, что Савва Тимофеевич «неровно дышал» к мхатовской львице Андреевой, было хорошо известно. Это была типичная женщина‑вамп, которую боготворили и Станиславский, и Немирович‑Данченко, а она, словно назло им, вышла за «босяка» Максима Горького (она была его гражданской женой с 1904 по 1921 г.). Так вот, эта дама явилась в банк и принесла страховой полис «на предъявителя», подписанный Саввой Тимофеевичем, который завещал в случае самого непоправимого вручить 100000 рублей предъявителю этого полиса. При этом она заявила, что покойный поручил деньги именно ей. Потом она писала: «Морозов считал меня нелепой бессребреницей и нередко высказывал опасение, что с моей любовью все отдавать я умру когда‑нибудь под забором нищей, что обдерут меня как липку и чужие и родные. Вот поэтому‑то, будучи уверен в том, что его не минует семейный недуг – психическое расстройство, – он и застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя, отдав полис мне».
* * *
Упомянутый страховой полис, как водится, стал плодородной почвой, на которой начали щедро произрастать всевозможные догадки и предположения.
Вот, например, одна из версий.
Убедившись, что «дойная корова революции» постепенно уходит из‑под контроля, большевики попытались заставить Савву Тимофеевича передумать. Для этого в Канны в мае 1905 года приехал «товарищ Красин». Но на этот раз разговора не получилось. Он встретился со взбунтовавшимся миллионером на улице и попросил у него 1200 рублей на покупку оружия. Морозов решительно отказал. По всей видимости, Савве Тимофеевичу пригрозили, но он не поддался шантажу, и тогда последовал роковой выстрел. Подобное объяснение, кстати, имело широкое хождение в дореволюционной Москве и даже попало в «Мемуары» премьер‑министра С.Ю.Витте, обвинявшего Морозова в том, что он «питает революцию своими миллионами».
Некоторые считали, что пресловутый страховой полис «на предъявителя» вполне мог быть украден Марией Андреевой.
А чем, кстати, не вариант: актриса не хотела расставаться с щедрым любовником, предпочитая и дальше «тянуть» из него денежки, но он почему‑то отказался это делать впредь, и тогда она…
Есть и еще версия, которая, на первый взгляд, кажется просто чудовищной.
Смерть Саввы Тимофеевича была выгодна его матери, староверке Марии Федоровне, женщине очень властной, обладавшей ясным умом и самостоятельными взглядами. Дело в том, что в последнее время отношения между ними были далеки от идеальных. После того самого «Кровавого воскресенья», о котором говорилось выше, мать содействовала отстранению сына от руководства фабриками и под предлогом того, что он нуждается в срочном отдыхе, отправила его на Лазурный берег…
Короче говоря, недостатка в версиях по поводу смерти Саввы Тимофеевича нет. И, прежде всего, исследователи ищут, кому могла быть выгодна смерть предпринимателя? В частности, А.А.Арутюнов в книге «Убийцы Саввы Морозова» пишет:
«Морозов, увлекшись Андреевой, вручил ей страховой полис, чтобы она не умерла «под забором нищей». Это произошло в 1904 году. Вероятно, Андреева рассказала об этом своему закадычному дружку Красину. Нет сомнения в том, что именно этому профессиональному мошеннику, Л.Б.Красину, и пришла в голову мысль ускорить получение денег по полису. Тем более что после «кровавого воскресенья» Морозов отвернулся от большевиков, лишив их тем самым значительной материальной поддержки.
А о том, что Красин был вполне криминальной личностью, говорят многие факты. По заданию Ленина «Никитич» (кличка Красина), «маг и волшебник большевистской партии», попытался организовать в Берлине печатание фальшивых ассигнаций, но это дело вовремя пресекла германская полиция. Именно Красин был организатором планировавшегося ограбления и убийства банкира Мендельсона, которое тоже провалилось, а исполнитель этой акции, опытный рецидивист Камо, вызванный Красиным из России для ограбления миллионера, был арестован тайной полицией…
На этом можно было бы поставить точку, поскольку и так предельно ясно, что Савва Тимофеевич был убит большевиками, чтобы воспользоваться страховым полисом».
* * *
В любом случае, точку в этом деле ставить рано. С одной стороны, известно, что 5 июля 1906 года Андреева писала адвокату Малентовичу:
«Многоуважаемый Павел Николаевич!
Покорнейше прошу вас выдать полученные по страховому полису покойного Саввы Тимофеевича Морозова сто тысяч рублей для передачи Леониду Борисовичу Красину».
С другой стороны, некоторые утверждают, что после смерти Саввы Морозова Андреева передала большевикам лишь 60 тысяч рублей, а 40 тысяч распределила между многочисленными стипендиатами Морозова, оставшимися без всякой помощи, так как его вдова «сразу прекратила выдачу стипендий».
В свое время В.И.Немирович‑Данченко отмечал: «Савва Тимофеевич мог страстно увлекаться. До влюбленности». Похоже, что именно так он и увлекся красавицей из МХТ Марией Андреевой. А когда та стала жить с Максимом Горьким, он страшно переживал и даже хотел застрелиться. Тогда же, как утверждают некоторые историки, он и написал записку: «В смерти моей прошу никого не винить». Однако, вспомнив о жене и детях, он отказался от подобного безумства, а записку отдал Андреевой на память.
Все это отлично укладывается в следующую схему: когда Красин (а он, между прочим, возглавлял «техническую» группу при ЦК РСДРП, отвечал за финансовую деятельность партии и вел работу по организации боевых дружин) узнал о существовании страхового полиса на 100000 рублей, судьба Морозова была решена; партии очень были нужны деньги и…
Любой поклонник детективных романов без труда додумает дальнейший ход событий с участием «предсмертной» записки, написанной рукой Морозова.
Кстати сказать, эксперты, сличавшие эту записку с письмами Саввы Морозова, пришли к выводу о «совпадении почерков», но отметили, что в записке имеет место «упрощенный вариант почерка». И тут опять же нетрудно догадаться, что таким специалистам, как Красин, при наличии целой коллекции настоящих морозовских писем Андреевой и Горькому, воспроизвести почерк покойного в «упрощенном варианте» было не слишком сложно.
Заместитель министра внутренних дел В.Ф.Джунковский в своих «Воспоминаниях», написанных уже после Октябрьской революции, утверждал: «С.Т.Морозов дошел до того, что дал крупную сумму революционерам, а когда окончательно попал им в лапы, то кончил самоубийством».
Согласиться с этим – не получается.
Скорее всего, проблема заключалась именно в том, что Савва Тимофеевич не согласен был дать «крупную сумму», на которую рассчитывали большевики (события последних месяцев подорвали его доверие к ним). Он поссорился и с Горьким, и с Красиным. Усложнились, по всей видимости, и его отношения с Андреевой.
В секретном донесении Департаменту полиции после похорон Саввы Тимофеевича московский градоначальник граф П.А.Шувалов сообщал:
«По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и в Канны к нему приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».
А вот Б.М.Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» написал так:
«Чем можно было шантажировать Морозова, полиция не знает, но предположение о шантаже вполне здравое. Чем‑то Савве должны были угрожать большевики, не только же браунингом и дальнейшим воздействием на его расстроенные нервы… Как закоренелые любители, поищем, кому могло быть выгодно убийство Морозова. И без труда обнаружим, что тому же Красину (в сговоре с которым был гуманист Горький). Раз Морозов не собирается отколоть крупный куш на ленинские дела «по‑хорошему», придется пустить в ход «страховой полис». Оказывается, что у Андреевой был страховой полис «на предъявителя» – жизнь Саввы была застрахована на сто тысяч. Как попал этот документ в руки Андреевой и не был ли он подделан или украден, зачем подписал себе Савва смертный приговор и сам ли подписал – этого я сказать не могу. Известно, что любовь зла…»
* * *
Согласно завещанию (кстати, нотариусом не заверенному), наследницей Саввы Морозова после смерти миллионера становились его вдова и их четверо детей. Андреева потом судилась с вдовой покойного, та проиграла, и деньги через Красина (Андреева так и написала – «отдать деньги Л.Б.Красину») ушли к Ленину. Позднее все материалы этой московской судебной тяжбы о наследстве были кем‑то изъяты из архивов.
Кстати, Мария Андреева стала членом РСДРП в 1904 году, то есть на год раньше, чем Горький. Затем она служила комиссаром театров и зрелищ, а в 1919 году (по рекомендации Л.Б.Красина) была назначена комиссаром экспертной комиссии Наркомвнешторга по Петрограду. В 1926 году «нелепая бессребреница» получила правительственное назначение в Берлин, где стала заведующей отделом советского торгпредства. Скончалась она в 1953 году в Москве и была похоронена на Новодевичьем кладбище.
* * *
После смерти Саввы Тимофеевича его вдова Зинаида Григорьевна, которую А.В.Амфитеатров в своих «Мемуарах» называл «дамой, столь же мало богатой соображением, насколько много его было у ее супруга», осталась одна с четырьмя детьми на руках. Она перестала бывать в обществе, появляясь только на театральных премьерах…
В 1907 году она вновь вышла замуж: на этот раз за генерала Анатолия Анатольевича Рейнбота, ставшего вскоре градоначальником Москвы. В 1916 году этот брак распался по инициативе Зинаиды Григорьевны (считается, что это произошло после того, как генерала обвинили в казнокрадстве и отдали под суд). В дальнейшем отставной генерал, сменив свою немецкую фамилию на Резвый, участвовал в гражданской войне. По одной версии, он погиб на фронте в 1920 году, по другой – был замучен в 1918 году большевиками.
После революции З.Г.Морозова‑Рейнбот чудом избежала репрессий.
Впрочем, чудом ли?
В 1909 году она приобрела имение Горки в Подольском уезде и, реконструировав его, создала там полностью электрифицированную молочную ферму, скотный и конный дворы, построила оранжереи и заложила роскошные сады. Имелся в Горках и телефон, обеспечивавший связь с Москвой. И что интересно, именно это имение было выбрано для пребывания тяжелобольного В.И.Ленина (там он и умер в январе 1924 года). Что же касается Зинаиды Григорьевны, то она скончалась в 1947 году, и теперь прах ее покоится в семейном склепе Морозовых на Рогожском кладбище в Москве.
Глава 23
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 121; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!