От Святослава до Ярослава Мудрого
Святослав, сын Ольги, был убит печенегами в 972 году, а их князь Курей сделал себе из его черепа чашу, покрыв ее золотом. Завершил же начатое Ольгой дело, крестив Русь, ее внук Владимир Святославич.
Но прежде чем рассказать о князе Владимире, отметим, что Святослав, уезжая в последний раз на войну с Болгарским царством, разделил свое государство на три части: старшему сыну Ярополку он отдал Киев, Олегу – область древлянскую, а младшему Владимиру – Новгород. И от этого разделения предки наши сделались очень несчастливы: вместо одного правителя у них их стало три, да в одно и то же время.
Как известно, там, где распоряжается не один, а много начальников, дела всегда идут неважно.
Почему?
Да потому, что несколько начальников не могут иметь одинаковый нрав, и они часто ссорятся. А от этого и их подчиненные не могут жить в дружбе. Не верите? Спросите у своих родителей, они подтвердят.
Конечно, Святослав приказал двум младшим сыновьям уважать и слушаться старшего брата Ярополка, но они плохо исполняли наказ отца, и от того все очень страдали.
Прежде всего, поссорились Ярополк и Олег. Последний, услышав, что брат идет на него, также собрал своих воинов, но Ярополк ударил по ним и заставил бежать. В этой суматохе все столпились на мосту у древлянского города Овруча, где жил Олег, и нечаянно столкнули своего князя в глубокий ров. За ним туда упало еще множество людей и лошадей, и несчастного раздавили насмерть.
|
|
|
Ярополк, заняв город, присоединил древлянский удел к своим владениям. После этого Владимир испугался и бежал из Новгорода «за море», а Ярополк Святославич стал правителем всего Древнерусского государства.
Владимир бежал к варягам, в ту землю, откуда приехал прадед его Рюрик, и Ярополк скоро забыл про убежавшего брата. Но Владимир не просто так жил у варягов. Через два года он набрал там сильное войско и пришел в свой Новгород, выгнал оттуда людей Ярополка и послал их сказать брату, что он собирается наказать его за смерть Олега. Между тем, он знал, что у Ярополка была прекрасная невеста, дочь князя Полоцкого. Ее звали Рогнеда, и она была так хороша, что Владимир не захотел уступить ее брату и стал свататься сам. Однако Рогнеда уже обещала выйти замуж за Ярополка, и она отказала Владимиру. А тот оказался так недоволен подобным ответом, что пришел с войском в Полоцк, убил ее отца и двух братьев и насильно женился на несчастной Рогнеде.
Вскоре после свадьбы Владимир пошел на Киев. Ярополк не посмел выйти навстречу брату и закрылся в городе. А потом воевода Блуд, прельщенный дарами Владимира, посоветовал Ярополку уйти из Киева и укрыться в укрепленном городе Родне на реке Рось. И только тот это сделал, как Владимир вошел в Киев и окружил Родню. И тогда тот же воевода Блуд начал уговаривать Ярополка помириться с братом и отправиться к нему для этого в Киев. Ярополк опять послушался чужих советов и поехал вместе с Блудом в Киев, но только они вошли к Владимиру, как два варяга бросились на Ярополка и «подняли его мечами под пазухи».
|
|
|
Произошло это 11 июня 978 года. А потом, утвердившись на киевском престоле, Владимир решил, что его наемникам теперь можно и не платить. И он выгнал их, и, разумеется, подобный поступок князя не красит. Но, с другой стороны, он сам был потомком варягов и, наверное, хорошо знал, как следует обращаться с такой публикой.
* * *
А в 988 году Владимир Святославич принял христианство «по закону греческому», а также провел Крещение Руси, то есть сделал христианство государственной религией Древнерусского государства (некоторые исследователи полагают, что «крещение» состоялось позже: в 989, в 990 или в 991 году).
И чего это он вдруг?
Просто в 988 году князь Владимир захватил Корсунь (Херсонес, что в Крыму) и потребовал в жены Анну, сестру византийских императоров Василия II и Константина VIII, угрожая в противном случае пойти на Константинополь. Императоры согласились, потребовав, в свою очередь, крещения князя, чтобы сестра могла выйти за единоверца. Получив согласие Владимира, византийцы прислали в Корсунь Анну со священниками. Владимир вместе со своей дружиной прошел обряд крещения, а после этого совершил церемонию бракосочетания.
|
|
|
Нет, конечно, можно сказать и так: у Владимира вдруг раскрылись глаза, и он «увидел храм Божий, где раздавалось святое пение, и он упал на колени, чтобы благодарить Бога милосердого и всемогущего».
А можно и так: «О! Как сильно он чувствовал тогда, что молился Богу истинному, а не прежним идолам своим! И бояре, и дружина его, удивляясь такому чуду, также крестились в веру Христианскую».
Но, похоже, Владимиру просто была нужна Анна Византийская, но она воспротивилась отдать себя тому, кто расходится с нею в вере, а он был готов ради вспыхнувшей в нем любви на все.
Потом они уже вместе вернулись в Киев, где Владимир сразу же повелел опрокинуть языческие идолы. То есть, по сути, тогда Владимир произвел своеобразную «духовную революцию» сверху. Он ввел христианство, установив обязательное отчисление десятой части полюдья (сбора дани) в пользу православной церкви.
|
|
|
Он велел жечь и рубить всех идолов, а главного из них, Перуна, бросил в реку. Потом он приказал всем киевлянам явиться на другой день на берег Днепра. И тогда священники освятили Днепр и начали массовое крещение народа. Для этого взрослые люди вошли в воду, маленькие дети были на руках отцов и матерей, а на берегу стояли Великий князь, его жена, бояре и воины. И в эту торжественную минуту Владимир поднял руки к небу и сказал:
Творец неба и земли! Благослови сих новых детей твоих! Дай им познать тебя, Бога истинного, и утверди веру их!
В крещении Владимир принял имя Василий, в честь правящего византийского императора Василия II – согласно практике политических крещений того времени.
Отметим, что в Киеве крещение народа прошло сравнительно мирно, а вот в Новгороде, где процессом руководил воевода Добрыня (брат матери Владимира), оно сопровождалось восстаниями народа и подавлением их силой оружия. Кстати, в Ростовско‑Суздальской земле, где местные славянские и финно‑угорские племена сохраняли в силу отдаленности определенную автономию, христиане оставались меньшинством и после Владимира. А, например, у вятичей, покоренных Владимиром в 981–982 гг., язычество господствовало вплоть до XIII века.
А еще Владимир отметился тем, что покорил балто‑литовское племя ятвягов и установил контроль над Судовией, что открыло путь к Балтике. Плюс он окончательно покорил радимичей, воевал против волжских булгар, обложил данью Хазарию (государство кочевников‑хазар).
При этом он прославился добрыми делами. Он заботился о просвещении своих подданных, заводил для них училища, строил церкви. Он соблюдал интересы бедных: на княжеском дворе его они могли в любое время получать пищу и деньги, больным же, которые не могли выходить из своих домов, Владимир приказывал развозить хлеб, рыбу, мед и даже квас в бочках.
А еще, что удивительно, Владимир, который до крещения был известен как великий распутник и состоял в нескольких языческих браках, после крещения имел лишь два последовательных христианских брака – с византийской царевной Анной и, после ее смерти в 1011 году, с женщиной, имя которой до нас не дошло. Всего у него было тринадцать сыновей и не менее десяти дочерей.
Вот и получается, что Владимир всего через десять лет после убийства брата Ярополка окрестил Русь и стал Владимиром Святым.
И, может быть, Господь простил ему за это все его грехи…
Как написано в одной из летописей, «был невежда, а под конец обрел вечное спасение».
Умер Владимир Святославич 15 июля 1015 года, а совсем недавно в честь тысячелетия со дня его кончины в центре Москвы ему соорудили 17‑метровый памятник.
* * *
Следующим большим шагом к созданию мощного государства стала замена Владимиром местных племенных князей своими собственными сыновьями, призванными защищать новую веру и укреплять киевскую власть на местах. В результате Русская земля превратилась во владение Рюриковичей.
Старший сын Владимира Вышеслав, князь новгородский, умер еще до смерти отца. А вот его второй сын, Святополк, прозванный потом Окаянным, оказался ближе других братьев к Киеву и без особых проблем вступил на престол. Потом, в течение одного года, были убиты три единокровных брата Святополка – Борис, Глеб и Святослав.
И началась борьба за власть между Святополком, сыном крестителя Руси от бывшей греческой монахини Предиславы, захваченной в плен его отцом, и Ярославом, сыном от княжны Рогнеды.
В 1016 году Ярослав пошел в атаку, воспользовавшись моментом, когда Святополк пировал со своей дружиной. Войска киевского князя были разбиты и сброшены в озеро. Ярослав захватил Киев. А разбитый Святополк бежал в Польшу, где обратился за помощью к тестю, князю Болеславу I Храброму. В 1018 году во главе польских войск Святополк и Болеслав двинулись в поход на Киев. Противники встретились на Буге, где польская армия под командованием Болеслава разбила новгородцев.
После этого Ярослав снова бежал в Новгород, а Святополк снова занял Киев.
Меньше чем через год лишившийся военной поддержки Святополк вынужден был в очередной раз бежать из Киева от вернувшегося с варягами Ярослава. Но он призвал на помощь других союзников, печенегов, надеясь с их помощью вернуть себе власть. В решающей битве на реке Альте Святополк потерпел сокрушительное поражение. Он бежал к печенегам, и дальнейшая его судьба точно не известна (по одной из версий, братоубийца был наказан параличом и безумием).
ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО
Братоубийство в те времена было вполне обыденным явлением. Обычным делом оно было и в семейной хронике Рюриковичей. Из тринадцати сыновей Владимира немногие умерли своей смертью. Ярослав Мудрый, один из них, говорил перед смертью своим детям: «Любите друг друга, потому что вы братья родные, от одного отца и одной матери».
А Ярослав Владимирович, ставший Великим князем Киевским, вошел в историю как Ярослав Мудрый (следует заметить, однако, что при жизни его так никто не называл). Он правил до 20 февраля 1054 года и прославился тем, что при нем был составлен первый известный свод законов древнерусского права – «Русская правда».
Буквально в первой же статье «Русской правды» говорилось о праве кровной мести за убийство свободного «мужа». С одной стороны, эта норма свидетельствовала о сохранении признаков родо‑племенных отношений, но с другой – ограничение круга родственников, имеющих право мстить, и введение штрафа за убийство в 40 гривен свидетельствовали об их постепенном распаде и усилении центральной власти.
И не зря Ярослава прозвали потом Мудрым. Он был выдающимся государственным деятелем, он был грамотен и набожен, он собрал немалую библиотеку, да плюс еще дочерей замуж за королей выдал, а сыновей на принцессах женил. Таким образом, он установил дружественные отношения со многими королевскими домами Европы.
ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ
Ярослав Мудрый был известен как основатель городов. Им были основаны Юрьев (ныне это Тарту в Эстонии), Юрьев Русский (ныне это Белая Церковь на Украине) и другие города. И, конечно же, он основал Ярославль, построенный на реке Волге.
Отметим, что у Ярослава Мудрого были две жены: первая была предположительно норвежка по имени Анна, а вторая – Ингегерда (в крещении Ирина), дочь короля Швеции Олафа Шётконунга.
А вот своего сына Изяслава (в крещении Димитрия) он женил на Гертруде, сестре польского короля Казимира I. Сын Святослав (в крещении Николай) был женат дважды, в том числе на австрийской принцессе Оде, дочери графа Леопольда Штаденского. Сын Всеволод (в крещении Андрей) женился на греческой царевне, дочери византийского императора Константина IX Мономаха (от брака с ней родился князь Владимир Мономах).
Дочь Елизавету Ярослав Мудрый выдал замуж за норвежского короля Харальда Сурового, дочь Анастасия стала женой короля Венгрии Андраша I Католика, а дочь Анна вышла замуж за короля Франции Генриха I из династии Капетингов.
Глава 4
Королева Анна Ярославна
Что‑то я загрузил вас разными именами, но зато вы теперь можете похвастаться, что знаете, как Ярослав Мудрый развивал дипломатию и внешнюю политику через династические браки.
Реально очень мудрый был человек!
А вот история его дочери Анны.
Она родилась в 1024 году (по некоторым версиям – в 1025 году, по другим – в 1032 году) в Новгороде. Появилась она на свет как раз в то время, когда Ярослав, опасаясь своего младшего брата Мстислава Храброго, скрывался за крепкими стенами этого города. Именно в год рождения Анны Мстислав начал войну с Ярославом, в результате чего тот уступил ему Чернигов и все левобережье Днепра.
Однако потом был подписан братский мир, после чего стало ясно, что Мстислав вовсе не добивается единоличной власти. А в 1036 году он погиб на охоте. До его смерти резиденцией Ярослава по‑прежнему был Новгород, в Киеве же управление осуществлялось его боярами. После смерти брата Ярослав перебрался со всей семьей и дружиной на берег Днепра.
А до этого, как уже говорилось, Ярослав разбил другого своего брата, Святополка Окаянного, и вынудил его бежать к печенегам.
Таким образом, почти все древнерусские земли оказались под единым управлением.
* * *
Анне было мало лет, и она едва помнила новгородские бревенчатые мостовые, шум на торговой площади, оживление на пристани и утренний звон златоглавых новгородских церквей.
Детские годы Анны прошли в Вышгороде, в 16 верстах от Киева, вниз по Днепру, среди прекрасных дубовых рощ, или в Берестово, загородной резиденции киевских князей, где ее отец построил храм Святых Апостолов.
КСТАТИ
Меры длины на Руси были вот такими:
Верста = 500 саженям = 1,0668 км
Сажень = 3 аршинам = 7 футам = 2,1336 м
Аршин = 16 вершкам = 28 дюймам = 71,12 см
Там она училась вместе со своими старшими братьями, Святославом и Всеволодом, у священника Иллариона.
Когда Анна подросла, братья стали брать ее с собой на охоту, и она научилась ездить верхом, стала ловкой наездницей, полюбила коней и охотничьих соколов.
Анне было 12 лет, когда к Киеву подступили печенеги, и это событие врезалось ей в память. Особенно ей запомнилось, как горожане переругивались на стенах с врагами и грозили им секирами, а те в ответ стреляли в русских, и стрелы летели тучами, но по большей части втыкались в бревенчатые частоколы без всякого вреда для осажденных.
А потом ее отец одолел печенегов и этим освободил Русь от их набегов. В память об этой победе в Киеве был заложен знаменитый собор Святой Софии, для росписи которого были вызваны художники из самого Константинополя.
Получив в детстве хорошее образование, Анна знала греческий и латынь, владела азами врачевания. Знала она и еще много чего другого, и это было неудивительно, ибо, как говорится в «Повести временных лет», ее отец Ярослав «книги любил, читая их часто и ночью и днем». От отца Анна знала, что «велика бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы на путь покаяния, ибо от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь – реки, напояющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся». В результате, с раннего детства она сама много читала, понимая, что тот, «кто часто читает книги, тот беседует с Богом» и «обретает душе великую пользу».
Это, кстати, и сейчас очень актуально.
Как говорил А.С.Пушкин, «чтение – вот лучшее учение!» И чтение – это разговор с самыми лучшими людьми прошедших времен, да притом такой разговор, когда они сообщают нам только лучшие свои мысли (это уже слова ученого XVII века Рене Декарта). И люди перестают мыслить, когда перестают читать (а это философ XVIII века Дени Дидро).
От себя добавлю: книга – друг человека, но только друзей надо уметь выбирать.
* * *
Прижизненных изображений Анны не сохранилось, если не считать очень плохого качества фресок. Однако, по свидетельству французских хроник, «золотоволосая» дочь могущественного киевского правителя славилась красотой. И действительно, молва о ней дошла до французского короля Генриха I, и в 1044 году он послал первое свадебное посольство в далекую Русь.
Вот что пишет об этом Франсуа де Мезере, автор вышедшей в середине XVII века в Париже трехтомной «Истории Франции»:
«Генрих I не имел ни детей, ни жены. Он, понимая собственный немолодой возраст, разделял озабоченность своего Совета, который требовал от него наследника для королевства. До него дошли слухи о прелестях княжны, достойной завоевать сердце великого монарха. То была Анна, дочь Ярослава, прозванного Мудрым, князя Руси, называемой нашими современниками Московией. Воодушевившись от одного рассказа о ее совершенствах, он послал в 1044 году епископа де Мо с большим помпезным посольством, предлагая свою руку».
Но посол этот получил отказ.
Вы спросите – почему?
Не знаю. Возможно, в то время Ярослав Мудрый надеялся с помощью аналогичного брачного союза закрепить отношения с более близкими к его границам странами. Говорят, например, что он собирался выдать дочь за германского императора, однако немцы от такого союза отказались.
Как говорится, «мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает»…
С другой стороны, в ту пору Древняя Русь находилась на одном уровне развития с соседними европейскими странами и играла заметную роль в формировании облика средневековой Европы.
А вот что представляла собой тогда нынешняя Франция?
Скопище феодальных владений, в которых самодержавными властителями сидели местные герцоги, бароны и графы.
Непосредственными же владениями короля, власть которого была во многом номинальна, была лишь узкая территория, тянувшаяся к северу и югу от Парижа. Ее можно было бы разглядеть на карте только под сильным микроскопом, а их тогда еще не существовало. Поэтому нежелание Ярослава Мудрого отдавать свою дочь за Бог знает кого было вполне объяснимо.
Тем не менее, бездетному Генриху I был необходим наследник. Зная о красоте русской княжны, в 1048 году он послал новых послов для новых переговоров.
* * *
Упорный был товарищ, этот Генрих из династии Капетингов!
Сын короля Роберта II и Констанции Арльской, он родился в 1008 году и правил у себя в стране, начиная с 20‑летнего возраста.
Когда Генрих I стал королем, Бургундия была отдана его младшему брату, который стал родоначальником особого герцогского рода.
Первоначально, в 1034 году, Генрих был обручен с Матильдой, дочерью императора Священной Римской империи Конрада II, но брак не состоялся из‑за преждевременной смерти невесты, которая даже не успела познакомиться со своим нареченным.
В 1043 году Генрих женился на другой Матильде, дочери маркграфа Фризии и племяннице императора Германии Генриха III, однако через год она скончалась в результате неудачных родов.
Таким образом, к моменту отправки второго посольства в далекий Киев, 37‑летний Генрих был вдов и бездетен. «Неужели, – без тени иронии думал король, – мне так никогда и не повезет». Подобное положение его сильно тяготило: он хотел найти законную супругу, способную стать королевой Франции, а его осчастливить наследниками.
Послам было поручено любой ценой получить согласие на брак именно с Анной, ибо, как мы уже говорили, до Франции «дошла слава о прелестях принцессы, дочери Ярослава». Король велел передать, что он «очарован рассказом о ее совершенствах».
Мысль обратиться в поисках невесты к далекому Великому князю Киевскому пришла Генриху практически сразу. К тому же, наведя справки, он узнал, что женой Ярослава была дочь короля Швеции Олафа, и сам он уже выдал одну дочь за норвежского короля Харальда Смелого, а другую – за венгерского короля Андрея. Кроме того, Генриха уверяли, что у Киевского правителя сундуки набиты золотыми монетами, и это обстоятельство еще более усилило его влечение к далекой русской красавице.
* * *
Несмотря на непредвиденные задержки в пути и огромные расстояния от Парижа до русских границ, послы короля Франции благополучно прибыли в Киев. Посольство возглавлял епископ Шалонский Роже, сын графа Намюрского.
Ценя его дипломатические способности, король Генрих неоднократно посылал Роже с ответственными поручениями в Нормандию и даже к императору Священной Римской империи Конраду II. Теперь, когда король вновь решил жениться, он не мог найти лучшего посредника в таком деле, чем епископ из Шалона.
Вторым послом ехал Готье Савейер, епископ города Мо, человек совершенно другого склада, малопригодный для хозяйственных дел, но весьма ученый муж, прозванный за свою начитанность Всезнайкой (впоследствии он станет учителем и духовником Анны).
Сопровождавший посольство сеньор Жослен де Шони, получивший повеление защищать епископов от разбойных нападений на глухих дорогах, был рыцарем до мозга костей: он отлично владел мечом, метко стрелял из арбалета и считался самым неутомимым охотником в королевских владениях.
Послов сопровождали еще несколько славных рыцарей, а также масса оруженосцев и конюхов. А замедляли передвижение посольства тяжелые повозки с дарами, посланными Генрихом отцу своей будущей жены: в подарок князю Ярославу предназначались великолепные боевые мечи, заморские ткани, чаши из драгоценных металлов…
* * *
Две дочери Ярослава Мудрого уже были выданы за иноземцев: Елизавета – за норвежского короля, а Анастасия – за венгерского. Эти браки, как считал их отец, укрепляли дружбу и мир.
И теперь вот приехали послы, чтобы увезти его третью дочь во владения французского короля. Великому князю приходилось подумать о многом: какие выгоды можно было бы извлечь из такого брачного союза, и не даст ли новое родство возможность завязать отношения с далеким Римом, чтобы при случае оказывать давление на заносчивый Константинополь?
Как тут было поступить?
Удивительно, но меньше всего князь Ярослав думал в этот момент о том, чтобы спросить мнение дочери или хотя бы уведомить ее о происходящем. С другой стороны, а разве не говорили мудрецы, что снисходительные отцы делают детей неблагодарными, а участь всякой девицы – подчиняться родительской воле и жить в послушании…
Анне просто сказали:
– Послы приехали из далекого франкского королевства. Это сваты. Радуйся, ты будешь королевой…
* * *
Перед тем как принять послов, Ярослав Мудрый позвал на совещание первого митрополита Русской церкви Феопемта, назначенного на этот пост Константинопольским патриархом.
Чтобы было понятно, митрополит, грек по происхождению, был недоволен приездом франкского посольства и укорял Ярослава за его стремление выдавать дочерей замуж за латинян. А Ярослав не питал большой нежности к Константинопольским владыкам и только ждал удобного случая, чтобы избавиться от Феопемта.
На совещании митрополит Феопемт имел неосторожность в очередной раз напомнить Ярославу, что он должен чтить императора Византии, как своего духовного отца.
– Император Константин Мономах будет недоволен подобным браком…
Не успел Феопемт закончить эту фразу, как русский князь резко ответил:
– Пусть Византийский император не вмешивается в мои дела, как и я не вмешиваюсь в его.
* * *
Так или примерно так согласие Ярослава Мудрого на брак княжны Анны Ярославны с французским королем было получено, и 4 августа 1049 года она, расставшись в слезах и в причитаниях с матерью, отцом и братьями, навеки покинула Русскую землю.
Дальний путь Анны к будущему мужу лежал через Польшу. Ярославу хотелось, чтобы она навестила по дороге тетку Марию‑Добронегу (сестру Ярослава), муж которой, польский король Казимир, хорошо знал семью Генриха. Казимир некогда жил в Париже и неплохо говорил по‑французски. Он мог дать Анне много полезных советов.
А еще в Эстергоме королевой была сестра Анны Анастасия, светлоглазая, простодушная толстушка, тем не менее пленившая сердце короля Андрея, когда он еще молодым принцем приезжал в Киев в поисках убежища во время угорских неурядиц и запомнился киевлянам своими многочисленными пуговицами; ее тоже очень хотелось навестить на чужбине.
Поэтому путь для Анны избрали следующий: Гнезно, Краков, Прага и от этого города поворот в сторону, на Эстергом. Отсюда до самого Регенсбурга следовало плыть по Дунаю в ладье, а затем, через Вормс и Майнц, уже лежала прямая сухопутная дорога на Париж.
* * *
За свою сестру Марию‑Добронегу Ярослав дал королю Польши Казимиру большое приданое, а тот в ответ возвратил восемьсот пленных россиян. Добрые отношения с Польшей закрепила и женитьба брата Анны Изяслава (в крещении Димитрия) на сестре Казимира, польской княжне Гертруде.
Принял король Казимир свою родственницу из Киева очень хорошо и с радостью принялся рассказывать ей о Франции:
– Генриха я знал еще юношей, видел его иногда во дворце. Полагаю, из него получился теперь мужественный рыцарь. Помню, что он с удовольствием говорил о конях и оружии. По‑видимому, король сведущ в воинских делах. Мне сообщали, что он особенно настойчив в осаде городов, и за это его прозвали градоразрушителем. Но к книжному искусству Генрих относится с полным равнодушием, не в пример своему покойному отцу, который непрестанно читал латинскую Библию.
– Епископы говорили, что отца его звали Роберт и что это был святой человек, – вздохнула Анна.
Ее весьма волновали рассказы о той семье, в которой ей теперь надлежало жить.
– Все считали его святым. Это действительно был благочестивый и добрый человек. И король, каких мало на земле. Но он думал и о земном, построил в Париже каменный дворец. Ты будешь жить в нем, когда станешь королевой.
– Тебе приходилось там бывать?
– В Париже?
– Во дворце.
– Много раз. Он огромен. Дворец стоит у самой Сены, и вода совсем близко протекает под его башнями из красивого белого камня. Впрочем, ты сама скоро все увидишь.
* * *
Генрих, действительно, не обладал большими способностями или прилежанием в изучении наук, не считался сведущим в богословии или музыке, как его образованный отец, король Роберт, но слыл деятельным человеком, готовым трудиться день и ночь.
Невеселая и мало чем примечательная юность Генриха прошла во время кровавой гражданской войны, осветившей заревом пожаров небеса Иль‑де‑Франса. Так называлась королевская область, расположенная по обоим берегам Сены, покрытая лесами и пересеченная вечно разбитыми дорогами. Капетинги только по титулу были королями Франции, поэтому всячески стремились расширить границы своих владений. Однако повсюду у них на пути возникали серые громадины замков их вассалов, уже превратившиеся в те времена из бревенчатых в каменные. Генрих в ответ тоже строил крепости, если, конечно, находил на это средства, и вскоре его земли также покрылись этими мрачными сооружениями.
Поверьте мне, в те суровые времена правителям было не до красот пейзажей. Того же Генриха короновали еще при жизни отца, однако корона едва держалась на его голове.
* * *
Анна прибыла к городу Реймсу 14 мая 1049 года. Король Генрих, потеряв всякое терпение и не желая больше ждать ни единого часа, выехал в сопровождении свиты ей навстречу.
В свои сорок с небольшим лет он был тучным и всегда хмурым. Сейчас же ему и подавно было от чего хмуриться: он ожидал Анну с большим волнением и некоторым беспокойством, раз за разом задавая себе один и тот же вопрос – правильно ли он сделал, пойдя на заочную помолвку, и не придется ли ему до конца своих дней сожалеть о неосторожно сделанном шаге.
Но, как только он увидел дочь Ярослава Мудрого, его опасения рассеялись. Она была так хороша собой, что король сразу влюбился в нее.
Анна же, напротив, была огорчена: она представляла своего жениха совсем другим, более красивым и молодым. Неужели это и есть тот самый человек, с которым ей суждено разделить жизнь до гробовой доски?
Генрих молчал, не зная, что сказать.
Да и на каком языке это было делать?
К чести высокообразованной русской княжны, она свободно владела латынью, поэтому и французский начала понимать достаточно быстро.
– Утомилась в пути? – спросил Генрих.
Смертельно уставшая Анна, сама не зная почему, отрицательно покачала головой.
– Все хорошо? Твои отец и мать здоровы? – снова спросил Генрих.
Анна отвечала односложно, но приветливо. Сказав еще несколько фраз, смысл которых Анна не очень поняла, король вдруг круто повернул коня и ускакал со своими рыцарями, оставив за собой облако пыли.
* * *
Весть о том, что к королю приехала невеста из далеких краев, быстро распространилась из селения в селение. Со всех сторон на дорогу стекались люди. Анна ехала в гуле приветствий, и местные женщины что‑то кричали будущей королеве, удивляясь ее странному наряду, подобного которому они еще никогда не видели. Народ радовался приезду Анны, словно надеялся, что теперь трудная жизнь станет легче, а урожаи обильнее.
В Реймсе должна была состояться брачная церемония и коронация Анны. Еще ни одна французская королева не удостаивалась подобной чести, однако Генрих считал, что такой обряд только упрочит права его будущего наследника. Но уже с первых дней пребывания Анны во Франции ему пришлось столкнуться с ее упрямым характером. Так, например, она решительно отказалась присягать, положив руку на латинскую Библию, и заявила, что клятву принесет только на славянском Евангелии, которое она привезла с собой. Очарованный ее прелестями, Генрих вынужден был уступить, несмотря на ворчание епископов.
ЧТОБЫ БЫЛО ПОНЯТНО
Слово «евангелие» обозначает «благовестие». Тексты Евангелия описывают жизнь Иисуса Христа на земле, его деяния и учение, его распятие и воскресение. Евангелие является составной частью Библии, относится к текстам Нового Завета. При этом Библия повествует еще и о сотворении мира, а также о том, как люди жили раньше, до пришествия Христа.
Кстати сказать, в Париже и поныне хранится брачное свидетельство, подписанное Анной. Кроме того, там же находится и привезенное ею из Киева Евангелие, которым ее благословил перед отъездом отец. Евангелие это написано на церковнославянском языке.
ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ
Многие французские короли при помазании давали потом обет Богу на Евангелии, привезенном Анной. А так как славянская азбука им была совсем незнакома, они принимали ее за какой‑то неведомый магический язык. 22 июля 1717 года, когда император Петр Великий посетил Реймс, ему показали это Евангелие и пояснили, что никто из людей не знает этого «волшебного языка». Каково же было удивление французов, когда Петр начал бегло читать его вслух!
Позже, под влиянием обстоятельств, Анна примет католичество, и в этом дочь Ярослава проявит мудрость – и как французская королева, и как мать будущего короля Франции. А пока же на ее голову была возложена золотая корона, и она стала королевой Франции.
Бракосочетание происходило 19 мая 1051 года в аббатстве Святого Ремигия, а церемония коронации – в церкви Святого Креста, той самой, на месте которой сейчас находится знаменитый Реймсский собор.
Анне казалось, что все, что с ней происходит, ей лишь снится. От латинских, не очень благозвучных, но громких гимнов, от непривычно тягучей музыки органа, от благовонного фимиама у нее закружилась голова. Почувствовав на голове тяжесть золотой французской короны, она чуть было не заплакала: новоявленной королеве страстно захотелось снискать любовь всех этих людей, взиравших на нее, как на высшее существо в мироздании.
По окончании коронации в архиепископском дворце устроили пышный пир.
* * *
Париж Анна не сочла красивым городом. Королевский дворец напоминал своими мощными стенами и скупо прорезанными окнами крепость. Девушке, привыкшей к красотам стольного града Киева, в котором в те времена насчитывалось более четырехсот церквей, образованным собеседникам и огромным размерам страны, все это было как‑то странно. Право же, Париж начала XI века по сравнению с Киевом выглядел провинциальным городишком.
«В какую варварскую страну ты меня послал, – писала она отцу. – Здесь жилища мрачны, церкви безобразны, а нравы ужасны». Однако ей было суждено стать королевой именно этой страны, где даже королевские придворные были почти поголовно неграмотными.
Жизнь Анны в Париже текла вяло, однообразно и казалась совсем беспросветной. Удивительно, но она почти никогда не оставалась наедине с мужем. За столом, во время поездок по королевским владениям, на охоте, в Королевском совете, в котором королева принимала участие наравне с Генрихом, – всегда и в любой час рядом находились чужие люди. Даже в королевской спальне то и дело появлялись то сенешаль (так назывался высший придворный чиновник, заведовавший внутренним распорядком), то гонец с каким‑нибудь срочным донесением, то старый псарь с известием о болезни любимой собаки короля.
Перед тем, как лечь в супружескую постель, Генрих обычно сидел перед зажженным камином и, мешая железной кочергой уголья, рассказывал королеве о своих проблемах, и мало‑помалу Анна стала жалеть этого человека, которого враги теснили со всех сторон, как волки одинокого пса у овчарни.
Проблем у Генриха, действительно, была масса. Ему постоянно приходилось обнажать меч против своих заносчивых вассалов, и вся его жизнь проходила в бесконечных походах и осадах. Он был храбрым воином и неутомимым солдатом, но успех сопутствовал ему далеко не всегда. Королевская власть при нем ослабла, причем особенно жестокие удары ему нанес герцог Нормандский Вильгельм (будущий Вильгельм Завоеватель, король Англии), дважды разгромивший его. Не давал расслабиться и правивший в Бургундии завистливый младший брат Роберт.
Военные действия обычно велись весной и летом, так как в остальное время года дороги во Франции находились в таком состоянии, что передвигаться по ним было невозможно.
Молодая королева Анна Ярославна сразу же показала себя дальновидным и энергичным государственным деятелем.
На французских документах той поры, наряду с подписями ее мужа, встречаются и славянские буквы: «Ана Ръина» (то есть Anna Regina или «королева Анна»). папа Римский Николай II, удивленный замечательными политическими способностями Анны, написал ей в письме:
«Слух о ваших добродетелях, восхитительная девушка, дошел до наших ушей, и с великою радостью слышим мы, что вы выполняете в этом очень христианском государстве свои королевские обязанности с похвальным рвением и замечательным умом».
Очень скоро Анна, по сути, стала соправительницей мужа. Об этом говорят документы, в частности, государственные акты и грамоты, дарующие льготы или жалующие вотчины монастырям и церквям, на которых можно прочитать: «С согласия супруги моей Анны» или «В присутствии королевы Анны».
* * *
По словам Франсуа де Мезере, автора трехтомной «Истории Франции», «все надеялись, что этот брак будет более счастливым, чем брак с первой женой короля – Матильдой. Однако надежды добрых французов оправдались не сразу: прошло несколько лет, а детей все не было. Франция, прождав так долго счастья, уже начала терять надежду. Король был от этого в большом огорчении, а Анна, огорченная еще более, чем он, безутешно скорбела. Перепробовав все существующие лекарства, она обратила свои молитвы к небу, уповая на Святого Венсента – заступника французов».
В 1053 году, наконец, случилось то, к чему предназначила женщину природа, и Анна, к великой радости короля, родила ему здорового наследника.
Когда епископы Роже и Готье, в течение многих лет бывшие советниками Генриха, пришли к нему и спросили, как он желает назвать сына, король, едва сдерживая наполнявшую его сердце радость, ответил:
– Пусть назовут моего наследника, как угодно, лишь бы французская корона прочно держалась у него на голове!
Епископы направились к Анне:
– Король прислал нас узнать, как ты хочешь назвать новорожденного?
Счастливая королева тихо сказала:
– Хочу, чтобы его нарекли Филиппом!
Епископы переглянулись.
– Но почему ты пожелала дать сыну такое имя? – переспросил королеву изумленный Роже. – Ни один французский король пока не звался так. Разве не более достойно было бы назвать его, скажем, Робертом, в память о благочестивом отце нашего короля? Или в честь славного предка дать ему имя Гуго?
Но Анна оставалась непреклонной. Она ответила:
– Робертом я назову второго сына.
* * *
Текли годы, и для Анны и короля Генриха они были полны событий. После Филиппа (в 1054 году) у королевской четы родился еще один сын, которого, как и планировалось, назвали Робертом, еще год спустя – дочь Эмма, а еще через два года – третий сын, которому дали имя Гуго.
Генрих благодарил небеса, что не ошибся в плодовитости королевы, и постоянно восхвалял ее разум и рассудительность.
К сожалению, Роберт умрет, не достигнув и десятилетия, зато Гуго станет знаменитым Гуго Великим, основателем второго дома Вермандуа, одним из вождей Первого крестового похода.
Для закрепления короны за своим потомством Генрих решил, по примеру отца, короновать своего первенца Филиппа заблаговременно.
Коронация эта состоялась в Реймсе 29 мая 1059 года. Для Анны церемония превратилась в событие, полное волнений. Совершал церемонию архиепископ Реймсский Жерве, в присутствии двух папских легатов – епископов Гуго Безансонского и Эрманфруа Сионского.
Хотя Филиппу едва исполнилось семь лет, Генрих пожелал, чтобы древний обряд совершили полностью. Король опасался всего; ведь в противном случае враги могли оспаривать в будущем священные права Филиппа на престол, сославшись на какое‑нибудь упущение.
Церемония получилась длительная и скучная, все ее участники страшно устали, но многие не без удовольствия наблюдали за поведением маленького Филиппа в этом своего рода театральном действе. Еще бы, зрителем подобных представлений приходилось быть не всякий день. Однако маленький Филипп держался превосходно и ни разу не дал повода усомниться в том, что он – достойный сын достойного короля.
* * *
А потом Генрих потерпел поражение в войне с герцогом Вильгельмом Нормандским. Он вернулся домой печальным и тут же принялся готовиться к новой войне с человеком, вошедшим в Историю под именем Вильгельм Завоеватель. И вдруг, в самый разгар этих приготовлений, король Генрих I скончался. Это печальное событие произошло 4 августа 1060 года в замке Витри‑о‑Лож, недалеко от Орлеана.
Надо сказать, что король уже давно чувствовал недомогание, хотя ни у кого вокруг не было причин думать о близкой развязке. Не думал об этом и сам 52‑летний король. Во всяком случае, он не счел нужным вызвать супругу из Парижа даже в тот день, когда не мог уже встать с постели.
Его похоронили в аббатстве Сен‑Дени, находившемся много лет в личном владении королевской семьи.
* * *
После смерти мужа Анна с сыновьями поселилась в Санлисе, небольшом замке в 40 километрах от Парижа.
Летописец писал, что Анна любила Санлис «как за чудесный вдыхаемый воздух, так и за приятные увеселения охоты, единственно от которой она получала удовольствие».
Здесь ею был основан и женский монастырь, и церковь Святого Венсента (на портике последней при реконструкции в XVII веке было воздвигнуто лепное изображение русской княжны в полный рост с моделью воздвигнутого ею храма в руке и надписью: «Анна Русская, королева Франции, воздвигла этот собор в 1060 году»).
Вскоре у вдовствующей королевы появились и другие заботы. Несмотря на скорбь по умершему супругу, Анна устраивала в Санлисе светские приемы, которые привлекали много народа. Вельможи из близлежащих замков частенько наведывались к ней на поклон и, как нам сообщает виконт де Кэ из Сент‑Эймура, «воздавали ей должное не только как королеве, но и как женщине».
Слова «воздавали должное» каждый волен понимать в меру своей собственной фантазии. Никаких четких фактов здесь нет и быть не может. Да, многие гости самозабвенно влюблялись в красавицу Анну, но ответных чувств они вряд ли добивались.
Согласно завещанию Генриха, Анна должна была стать опекуншей своего малолетнего сына Филиппа. Однако Анна – мать короля – осталась королевой и стала регентшей, но опекунство, по обычаю того времени, передала мужчинам, шурину покойного короля графу Бодуэну Фландрскому и Жерве де Беллему, архиепископу Реймсскому.
К счастью для юного короля и его матери, в первые годы регентства никаких волнений в стране не происходило: титул короля Франции действовал на людей, как некое магическое заклинание, и ни один вассал не посмел поднять руку на помазанного Богом мальчика.
Но едва успела Анна оплакать мужа и обдумать создавшееся положение, как все вокруг увидели, что Филипп – вовсе не ребенок, а твердо заявляющий о своих правах король, причем настолько твердо, что королева даже иногда спрашивала себя, неужели это тот самый младенец, что еще совсем недавно так громко плакал, когда она отнимала его от груди.
С юных лет Филипп отличался острым умом, недоверием к людям, презрением к их слабостям и неразборчивостью в средствах для достижения поставленных перед собою целей. Как и у Генриха I, у него было мало воинских способностей, но с самого начала своего правления юный король заставил слушаться себя, и в этом отношении ему помогала мать, так как трудно было избежать сетей ее очарования и не сделать того, чего она хотела.
* * *
Одним из советников Филиппа был Рауль де Крепи, граф де Валуа. Этот человек обладал еще и другими многочисленными титулами – де Вексен, д’Амьен, де Витри, де Перонн и де Мондидье. Из этого следует, что он был одним из самых могущественных вельмож Франции, и, словно подтверждая это, он находил удовольствие, говоря, что ему не страшны ни королевские армии, ни духовники.
По существовавшей тогда традиции вдовствующую королеву вскоре выдали замуж, и взял ее в жены как раз этот самый человек. Он слыл одним из самых непокорных вассалов Генриха I, но тем не менее всегда оставался приближенным к его двору.
Выдали?
Вполне возможно.
Однако существуют и более романтические версии второго замужества Анны Ярославны. Утверждается, например, что граф де Валуа влюбился в Анну с первых дней ее появления во Франции и только после смерти короля осмелился открыть ей свои чувства.
По другой версии, Анна и Рауль начали встречаться еще при жизни Генриха.
В любом случае, Анна никак не могла не видеться с этим красивым и гордым графом на королевских советах или на пирах. Однако лишь после смерти мужа она предстала перед ним как свободная женщина.
А Рауль де Крепи умел ждать, и он дождался своего часа.
* * *
История с их бракосочетанием, имевшим место в 1062 году, наделала много шума. Дело в том, что Рауль де Крепи, граф де Валуа уже был женат, причем во второй раз. Его первой женой была Адель, дочь графа де Бар‑сюр‑Об, и от этого брака у них родилось шесть детей, в том числе сыновья Готье, Аликс и Симон. Овдовев, граф в 1054 году вновь женился, на этот раз на некоей Алиеноре, никаких сведений о которой не сохранилось. Известно лишь, что эта самая Алиенора тут же пожаловалась Папе римскому Александру II на неблаговидное поведение своего мужа, и тот пообещал приказать Раулю расторгнуть брачный союз с Анной, объявив его недействительным.
По сути, развод графа де Валуа и его брак с Анной действительно были незаконными с точки зрения канонических установлений.
Тайное замужество Анны вызвало большой скандал в королевстве. Знатные вельможи негодовали, говоря, что юные принцы нуждаются в матери, что она их бросила без тени сожаления, устремившись за женатым человеком. Повсюду слышался ропот, и даже шептали, что графа Рауля следовало бы отлучить от церкви…
В течение некоторого времени двое влюбленных не знали о злых слухах, которые ходили о них по всему королевству. Они были безразличны к мнению других, их не интересовало, какую оценку при дворе могло вызвать их поведение.
Наконец, в дело вмешался Жерве де Беллем, архиепископ Реймсский. Встретив как‑то графа в королевском дворце, он попытался уговорить его отпустить Анну и вернуть на супружеское ложе Алиенору, ссылаясь при этом на мнение Папы.
Однако Рауль с присущей ему дерзостью ответил:
– Наплевать мне на его мнение!
А потом он прибавил к этому и другие слова, которые ни один летописец не решился бы внести в свою хронику, настолько они были неуважительны.
Но что можно было поделать с этим отпетым безбожником!
Архиепископ покашлял в кулак и прекратил этот бесполезный и небезопасный разговор.
* * *
В любом случае, обрушившаяся на голову Рауля де Крепи, графа де Валуа анафема ни в малейшей степени не помешала ему продолжать жить с Анной.
Безразличные к окружающей их враждебности, они стали открыто путешествовать по королевству, ни от кого не прячась и не проявляя ни капли смущения или признаков угрызений совести. В конце концов, все смирились, и их брак был признан. К тому же король Франции Филипп счел благоразумным примириться с матерью и ее новым мужем.
Впрочем, и здесь, как всегда, имеется и иная версия: якобы граф сначала развелся с Алиенорой, уличив ее в неверности, и лишь после этого обвенчался с Анной, а раз так – законность была соблюдена.
Так или иначе, Анна стала жить с Раулем в укрепленном замке Мондидье и одновременно с этим управлять Францией вместе с сыном‑королем. От этого времени сохранились документы с ее подписями, при этом весьма примечательно, что она продолжала в основном подписываться кириллицей и гораздо реже латинскими буквами – Annae matris Filipi Regis (Анна, мать короля Филиппа).
Однако бурная жизнь не прошла для графа бесследно, и он все чаще стал жаловался на боли в сердце. Несмотря на то, что врач запрещал графу есть жареное мясо, сало и жирных гусей, а особенно злоупотреблять вином, он тем не менее съедал за столом по нескольку кусков говядины и выпивал не меньше кувшина крепкого вина, отчего его лицо становилось багровым, теряя последние остатки былой красоты.
Шел 1074 год. И вот в одну из темных ночей, с 21 на 22 февраля, граф де Валуа скончался, и Анна вторично осталась вдовой.
* * *
Потеряв Рауля, Анна пыталась забыться, окунувшись вновь в государственные дела. Зная об отношении к себе сына покойного Симона, ставшего после смерти отца графом де Валуа, и о неприязни многих его приближенных, она покинула Мондидье, с которым было столько связано в ее жизни, и перебралась в Париж, к сыну Филиппу.
Там она опять стала подписывать указы и распоряжения (ее уверенная подпись не раз еще будет встречаться на деловых бумагах французского двора рядом с «крестами» неграмотных королевских чиновников).
Французский историк, касаясь государственной грамоты, подписанной Анной, отмечает: «На ней королева Анна не удовольствовалась, по обычаю тех времен, за общей безграмотностью, поставить крест рядом со своей подписью, написанной рукой писца, но собственноручно подписала ее своим именем на русском языке».
Филипп неустанно трудился на пользу Франции, был деятельным и полным сил, хотя заметно толстел с каждым годом. Заметив однажды, что мать с огорчением рассматривает его молодую, но уже отяжелевшую фигуру, Филипп ударил себя по животу и беззастенчиво рассмеялся:
– Что ты смотришь на меня? Я стал тучен? Это правда. Скоро мне будет трудно взбираться на коня. Кто тогда поведет в бой французских рыцарей? Может быть, мой брат Гуго?
Он знал, что брат не предаст его.
Анна часто оставалась в полном одиночестве: Филипп при каждом удобном случае отлучался из Парижа, младший сын Гуго женился на богатой наследнице, дочери графа де Вермандуа, чтобы узаконить захват этих земель, и перебрался жить в родовой замок.
Тем временем Симон, ставший хозяином замка Мондидье, перенес гроб отца в Крепи, где были похоронены родственники графа, и Анна не решилась поехать туда. Дело в том, что король Филипп окончательно отобрал у Симона графство Вермандуа и на вечные времена закрепил его за братом Гуго.
Никому теперь не было дела до королевы, и навеки ушли в прошлое годы, когда люди считали Анну счастливой и любовались ее красотой.
Время тянулось в сводчатых залах парижского дворца томительно. Иногда королеву мучила бессонница. А если она спала, то первая мысль Анны утром, по пробуждении, летела к милым сестрам и братьям, и однажды у нее родилось пламенное желание отправить кого‑нибудь на Русь, чтобы этот человек посетил ее близких, своими глазами посмотрел на то, что там происходит, и, вернувшись во Францию, обо всем рассказал.
Но кого послать?
Выбор Анны пал на рыцаря Вольца.
* * *
В Париже, сидя у окна, Анна с тоской ожидала возвращения Вольца, однако его все не было и не было. Путешествие Вольца продолжалось много месяцев (путь‑то был неблизкий). Поездку на Русь он совершил с попутными купцами, и ничего достойного упоминания во время этих странствий не произошло, но вот в самом Киеве даже воздух был наполнен тревогой, ибо враги со всех сторон угрожали Русской земле. События задержали Вольца дольше, чем он рассчитывал, и Анна уже отчаялась увидеть своего посланника, как вдруг однажды утром он возвратился в Париж и, обливаясь слезами, стал рассказывать королеве о том, что видел и слышал.
Очень печальные вести привез Анне Вольц. Оказалось, что вскоре после ее отъезда из Киева умерла ее мать. Через четыре года после смерти жены, 19 февраля 1054 года, в Вышгороде скончался отец Анны, Великий князь Ярослав Мудрый. Похоронили его в Киеве, в Софийском соборе.
К несчастью, у старого больного Ярослава не хватило решимости оставить верховную власть кому‑то одному из сыновей. Свои земли он поделил между сыновьями, завещая им жить в согласии, почитая старшего брата. Старшим братом был Владимир, который был посажен на княжение в Новгород, но он умер за два года до отца, а посему старшим теперь считался Изяслав, женатый на сестре польского короля Казимира. Поначалу он получил от отца город Туров, но после смерти старшего брата и самого Ярослава Мудрого стал Великим князем Киевским. Третий брат Святослав стал князем Черниговским, Всеволод – князем Переяславским, Вячеслав – князем Смоленским, а Игорь – князем Владимирским.
Перед смертью Ярослав Мудрый сказал сыновьям:
– Вот я покидаю мир этот, сыновья мои; имейте любовь между собой, потому что все вы братья, от одного отца и от одной матери. И если будете жить в любви между собой, Бог будет в вас и покорит вам врагов. И будете мирно жить. Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов своих, которые добыли ее трудом своим великим; но живите мирно, слушаясь брат брата. Вот я поручаю стол мой в Киеве старшему сыну моему и брату вашему Изяславу; слушайтесь его, как слушались меня, пусть будет он вам вместо меня.
Старшему же сыну Изяславу он сказал особо:
– Если кто захочет обидеть брата своего, ты помогай тому, кого обижают.
К сожалению, таким решением Ярослав Мудрый лишь спровоцировал новый виток борьбы за великокняжеский престол. Однако первое время братьям было не до ссор, ибо на Киев вновь напали половцы. Еще до приезда Вольца Изяслав, Святослав и Всеволод, создав «триумвират Ярославичей», вышли в поле против этих страшных врагов. Но князья потерпели жестокое поражение, после которого Изяслав и Всеволод бежали с остатками дружины в Киев, а Святослав заперся в своем Чернигове.
Вольц прибыл в Киев как раз в те дни, когда Изяслав и Всеволод уже вернулись из гибельного похода. В городе скопилось множество беженцев из пограничных селений. Все это были простые крестьяне, искавшие защиты за высокими киевскими валами. Положение выглядело близким к катастрофическому, и Изяслав не проявлял должной энергии, достойной старшего из потомков Великого князя Ярослава. В 1068 году он был свергнут начавшимся в Киеве народным восстанием и бежал в Польшу. С помощью польских войск на следующий год он вернулся, но «триумвират Ярославичей» к тому времени уже распался, и младшие братья Святослав и Всеволод вступили в заговор против Изяслава. В 1073 году Святослав Черниговский захватил Киев, и Изяслав вновь бежал в Польшу, где на сей раз польские власти его не приняли, ибо уже заключили союз со Святославом и Всеволодом.
Все это было ужасно. А ведь Анна еще не знала того, что в 1076 году Святослав умрет, став первой известной на Руси жертвой неудачной хирургической операции (он умрет от разрезания опухоли). После этого ставший его единоличным преемником любимый брат Анны Всеволод поимирится со старшим братом и вернет ему Киевское княжение, а сам удалится в Чернигов. Но междоусобные войны на этом не закончатся, ибо против Изяслава и Всеволода восстанут их племянники.
Ну, и хорошо, что она всего этого не узнала. Кто больше знает, тот больше страдает. А страданий Анне и так выпало предостаточно. Говорят, что через страдания проходит путь к величию. А еще говорят, что это чуть ли не единственный путь к величию.
Может быть, это и так.
Но Анна в последние годы своей жизни была очень далека от подобных мыслей. Жилось ей тоскливо, и ее больше не ждали никакие значительные события. Ушли из жизни очень многие близкие ей люди. Во Франции умер ее учитель и духовный наставник епископ Готье Савейер. Погиб муж любимой сестры Елизаветы, король Норвегии Харальд Смелый. Не осталось никого, кто некогда прибыл с юной Анной на французскую землю: кто умер, а кто возвратился на Русь.
О последних годах жизни Анны Ярославны мало что известно. Последняя подписанная ею грамота относится к 1075 году. Дальнейшая ее судьба – тайна за семью печатями.
Существует предание, что в конце жизни Анна Ярославна вернулась на Родину и, прожив там несколько лет, умерла. Выбитая у подножия ее статуи в Санлисе строка «Анна возвратилась на землю своих предков», вроде бы дает основания историкам думать так. Русские летописи об этом, однако, молчат.
Возможно, она ездила в Киев, но вернулась обратно во Францию, где она любила и была любима и где прошла вся ее жизнь.
На самом деле, зададимся вопросом – что было делать этой женщине в стране, которую она покинула в молодости и в которой теперь она никого не знала?
По иным версиям (и они выглядят более достоверными), она никуда не уезжала и дожила свой век при дворе сына Филиппа. По словам русского историка Н.М.Карамзина, «честолюбие, узы семейственные, привычка и вера католическая, ею принятая, удерживали сию королеву во Франции».
Как бы то ни было, огорчения и болезни окончательно сломили Анну, и она умерла предположительно в 1082 году в весьма преклонном по тем временам возрасте. По другим версиям, это произошло где‑то между 1076 и 1089 годами. В любом случае, точная дата ее смерти неизвестна, как неизвестно и точное место захоронения этой удивительной женщины.
Глава 5
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!