Права родителей имеют приоритет перед потребностями ребенка

Часто случается, что эксперты придают большее значение словам родителей и лишь мимоходом общаются с самими детьми. Бывает, что эксперт наблюдает благополучное взаимодействие между детьми и родителями, но делает поспешные выводы. Также в беседах с экспертами или судьями дети могут побояться сказать правду. Ребенок понимает, что мама или папа узнает о том, что он сказал, и тогда может наступить расплата.

«Тем не менее надо доискиваться правды. Необходимо создать все условия для того, чтобы ребенок почувствовал себя в безопасности и смог рассказать о себе. Поэтому, чтобы понять его переживания и узнать, чего он действительно хочет, следует отдавать больший приоритет беседам экспертов с ребенком», – уверен Аскьем.

Его опыт свидетельствует, что в делах по определению места жительства ребенка и порядку общения с ним права родителей, как правило, в приоритете перед потребностью ребенка в безопасности. «Как будто существует неписаное правило – общение должно продолжаться, пока ситуация не доведена до крайности. Как будто существует негласная позиция – дети должны выдерживать определенную порцию негативных эмоций в обостренном конфликте между взрослыми.

Мало того, что дети переживают развод родителей, многие из них страдают от психологических травм, полученных ранее и, вероятно, связанных с причинами разрушения семьи. Как правило, детям непросто говорить об этом, потому что они не осмеливаются. Или просто не находят слов, чтобы описать всю тяжесть прежней жизни. К тому же дети, подвергавшиеся посягательствам продолжительное время, по опыту знают, что их желания и потребности никогда не удовлетворяются.

Этот опыт порождает заведомое неверие ребенка в то, что его потребность может быть удовлетворена. Порой дети рассказывают, что их выбор определяла тоска по родителю, но в реальности взрослый не оправдывает детских надежд. В результате ребенок вновь чувствует себя отвергнутым и попадает в безвыходную ситуацию, когда он вынужден существовать с трудным родителем на одной территории.

Нередко развод родителей влечет за собой столько негативных обстоятельств, что детям становится не под силу со всем этим справиться, их плечи опускаются, они замолкают, принимают то, что есть, и стараются выжить, как могут. Они привыкли покоряться и продолжают это делать», – говорит Аскьем.

 

Недостаточная осведомленность работников правовой системы

Аскьем считает, что в ожесточенных конфликтах взрослых потребности детей упускаются из виду, и многие дети не имеют возможности отстоять свои права. «Учитывая эти обстоятельства, крайне важно, чтобы всякий взрослый, вступающий в профессио­нальное взаимодействие с ребенком, принимал его сторону. И с полной отдачей, используя свои знания и интуицию, не жалел времени, а делал все от него зависящее для того, чтобы ребенку было лучше», – говорит он.

Для этого необходимо знать, какие последствия для ребенка имеют разного рода посягательства. На сегодняшний день специалисты, и не в последнюю очередь работники правовой системы, недостаточно осведомлены в этом вопросе. Аскьем убежден, что следует проводить обязательное обучение судей, чтобы они могли лучше понимать детские реакции, являющиеся последствиями психологической травмы. Сейчас недостаточная осведомленность работников правовой системы наносит вред здоровью детей, считает Аскьем.

 

Принуждать ли ребенка к общению?

В некоторых случаях, когда ребенок очень боится встречи с одним из родителей, Аскьем рекомендует второму родителю пресечь это общение, даже если его порядок установлен судом. «Я видел детей, которые мочились, дрожали и плакали, умоляли о том, чтобы им разрешили не встречаться с мамой или папой. В такой ситуации необходимо немедленно обратиться к детскому психологу или психиатру и не допус­кать общения ребенка с родителем, подвергающим его насильственным действиям».

Игнорирование установленного судом порядка общения с ребенком может быть истолковано другой стороной как проявление враждебности. Вероятно, что это спровоцирует ответные действия. Однако Аскьем поддерживает родителей, которые избавляют ребенка от мучительного общения. «Проще жить с тем, что ты пресек общение, чем принуждать к нему ребенка. Во всяком случае, вы попытались и сможете впоследствии рассказать об этом ребенку. Это очень сложный вопрос, у многих нет ресурса для того, чтобы препятствовать решению суда. Но порой для матери или отца это является единственной возможностью защитить своего ребенка», – говорит Аскьем. Если вы находитесь в такой ситуации, то лучше прерывать общение после консультации с адвокатом. Если вы находитесь в конфликте с человеком, прибегающим к насильственным мерам

Ниже приведены рекомендации консультанта по семейным вопросам.

Не принуждайте своих детей к общению с другим родителем, если дети этого не хотят и демонстрируют психические или физиологические реакции в связи с предстоящей встречей.

Обратитесь за советом и помощью в социальные службы или органы опеки. Расскажите о своих опасениях. Сотрудники этих организаций знают многое о насилии в семье, и беседа с ними может оказаться полезной для вас и вашего ребенка. Кроме того, органы опеки обязаны изучить обстоятельства, вызывающие у вас опасения.

Когда начнет работу экспертная комиссия, постарайтесь, чтобы эксперты имели возможность поговорить с воспитателями, учителями и с самим ребенком. Предложите это осторожно и доброжелательно, так как эксперты вправе сами решать, каким образом проводить свое «расследование».

Обратитесь к опытному адвокату. Узнайте о его репутации, найдите отзывы. Не прибегайте к услугам случайного человека. Выясните, имеете ли вы право на бесплатную юридическую поддержку.

Привлекайте свидетелей, собирайте доказательства того, что общение с другим родителем не идет ребенку на пользу. Записывайте события, ведите дневник. Сохраняйте SMS и письма. Не прибегайте к использованию диагнозов и субъективных характеристик, описывайте действия и высказывания, а также свои реакции.

Если вы вынуждены допустить общение ребенка с родителем, у которого ему плохо, следите за тем, чтобы поддерживать его, демонстрируйте заботу и понимание, будьте для ребенка надежной опорой. Помните, что многие дети были спасены именно благодаря тому, что в их окружении был взрослый или взрослые, которые поддержали и поверили в них.

 

Дети, пережившие травмирующие события, могут нуждаться в профессио­нальной помощи. Для разных ситуаций разработаны различные психотерапевтические подходы.

(Читайте о терапии в главе 3 .)

 

 

   Глава 5          МОББИНГ22 И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАСИЛИЕ НА РАБОЧЕМ МЕСТЕ

За изматывающими конфликтами на рабочем месте довольно часто стоят люди, имеющие ярко выраженные психопатические черты. Они могут травить и изводить окружающих, при этом сохраняя непоколебимую уверенность в собственной безупречности и всезнайстве. Столк­нувшись с людьми, злоупотребляющими своей властью, следует с особой тщательностью продумывать ответные действия.

 

Современная, открытая и более гибкая экономика, в которой серьезный риск может быть компенсирован серьезной прибылью, служит для психопатов промокательной бумагой, утверждают исследователи Пол Бабяк и Роберт Д. Хаэр, авторы книги Snakes in suits («Змеи в костюмах»). Они могут казаться спасителями, которые поведут фирму к светлому будущему. Вступив в должность, они довольно быстро начинают злоупотреблять доверием коллег, манипулировать ими и всех контролировать. В худшем случае они оставляют после себя руины.

Мы часто читаем и слышим в СМИ о конфликтах в трудовых коллективах и травле или моббинге на рабочем месте. Порой мы читаем между строк и видим, что за всем этим стоит неоднозначная личность манипулирующего руководителя. В целом конфликты и моббинг зачастую провоцируются одним или несколькими властолюбцами, которые становятся опасными для здоровья окружающих руководителями и не меняются даже после прохождения всевозможных курсов по управлению или развитию коммуникативных навыков.

 

Что такое моббинг?

Норвежским директоратом по надзору за соблюдением условий труда травля, или моббинг, определяется как многократные негативные действия, которые производятся по отношению к человеку на протяжении длительного времени.

Речь может идти о придирках, обвинениях, изоляции, оскорбительном поддразнивании, игнорировании, лишении рабочих заданий и прочем. В ситуации моббинга жертва обычно не имеет возможности себя защитить.

Исследователь моббинга Столе Ейнарсен дает следующее определение: моббинг – это ситуация, когда человек на протяжении длительного времени чувствует негативное отношение со стороны одного или нескольких лиц и не имеет возможности от этого защититься.

Чаще всего мы слышим о служащих, которых унижает начальство. Однако случается, что противодействие, оказываемое подчиненными руководителю, достигает масштабов, при которых его можно назвать настоящей травлей. Именно такая ситуация возникла в одном из государственных департаментов. Этот пример не просто иллюстрирует моббинг, но и показывает его последствия – серьезный вред нанесен работе учреждения, возникли немалые трудности, связанные с восстановлением нормальной трудовой деятельности.

 

Биргит хорошо справлялась с новой должностью руководителя высшего звена в государственном департаменте. Перед ней стояла нелегкая задача – модернизировать и оптимизировать организацию, в которой ничего не менялось последние 20 лет. Работа выполнялась в соответствии с привычной системой иерархии должностей. Сотрудники практически не были вовлечены в процесс принятия решений.

Вскоре Биргит понадобился новый заместитель руководителя департамента. Выбор пал на Сигмунда, образованного, опытного и обая­тельного человека, который знал организацию вдоль и поперек, проработав в ней много лет. Особенно хорошо Сигмунду удавалась работа со СМИ – он умел легко отвечать на сложные вопросы. «Отлично, – подумала Биргит, – такой человек мне и нужен».

Сигмунд часто наведывался по делам в кабинет Биргит. Он производил впечатление человека пытливого и позитивного и дал понять, что готов решать серьезные задачи. Биргит навела о нем справки и выяснила, что он был уважаемым специалистом и хорошо справлялся с возложенными на него обязанностями. Кроме того, один из ее ближайших коллег в руководстве организации, Ивар, горячо рекомендовал Сигмунда, поэтому Биргит, не долго думая, остановила на нем свой выбор.

Через пару месяцев после того, как Сигмунд вошел в руководящий состав департамента, Биргит начала недоумевать. Новый сотрудник не выполнял работу, которая была на него возложена. Когда Биргит спрашивала о том, как обстоят дела с заданиями, за выполнение которых он отвечал, Сигмунд всегда находил отговорки: или задание было нечетко сформулировано самой же Биргит, или обнаруживались какие‑то другие причины.

«Удивительно то, что раз за разом ему удавалось повернуть дело так, что в невыполнении его служебных обязанностей была виновата я», – рассказывает Биргит. Из‑за неспособности или нежелания Сигмунда исполнять свои обязанности усложнилась работа департамента в целом, а сроки выполнения задач едва выдерживались.

На совещаниях руководства Сигмунд почти не проявлял активности. Он не высказывал никаких предложений, а только усердно записывал все решения, которые в конце концов принимались. Биргит начала замечать, что Сигмунд проводит мало времени в отделе со своими подчиненными. Вместо этого он ходил по другим отделам, проводил весь рабочий день в разговорах, создавая альянс против Биргит и ее планов по реорганизации работы.

Сигмунд начал распускать слухи о начальнице, в частности, он говорил, что она позорит департамент, поскольку не знакома с Уставом организации и не знает законов! Оказывается, на конференции, на которой они оба присутствовали, Сигмунд записал на смартфон выступление Биргит. Она ошиблась, неправильно назвав некий пункт Устава. По сути, это была малозначительная ерунда, да и правила все равно нужно было менять. Но Сигмунд стал ходить по отделам и проигрывать запись всем, кто хотел получить доказательство невежественности начальницы.

Мотивация к переменам в организации была намного слабее, чем предполагала Биргит. Своими интригами Сигмунд сыграл на руку тем, кто сопротивлялся нововведениям. Он оказался отличным орудием для них – заседал в руководстве и был в курсе всех планов и замыслов.

Биргит заметила, что вопросы, обсуждаемые на совещаниях руко­водства, вскоре становятся известны всей организации. Ей не раз приходилось слышать преувеличенное или искаженное толкование ее собственных слов. Со временем она поняла, что Сигмунд пишет некие отчеты и рассылает своим союзникам, в частности, одному из других руководителей, который, как выяснилось впоследствии, возглавил кампанию против Биргит и ее нововведений.

«Добиться свободного обсуждения на совещаниях было невозможно. Люди боялись высказываться, поскольку все понимали, что их слова могут быть переданы дальше. На совещаниях царила гнетущая и напряженная атмосфера», – говорит Биргит.

Она обратила внимание на то, что теряет уверенность и чувствует бессилие перед своими противниками. Ее вера в себя как в руководителя была поколеблена. Она пребывала в смятении и не видела того, что ее используют в борьбе за власть. Раньше с ней ничего подобного не происходило.

Биргит всегда крепко спала по ночам, но теперь у нее началась бессонница. Ей часто бывало грустно, она все время думала о том, что она сделала не так и как ей справиться с проблемами на работе.

«Я рассказала обо всем подруге, которая имела опыт разрешения конфликтов в трудовом коллективе. Она сразу же заключила, что мне не стоит надеяться на изменение ситуации и единственный выход – избавиться от Сигмунда. Подруга посоветовала мне почитать соответствующую литературу. Я начала читать, постепенно все прояснялось и становилось на свои места», – рассказывает Биргит.

За многие годы работы в качестве руководителя высшего звена в различных организациях она ни разу не сталкивалась с людьми, имеющими психопатические черты, и была плохо знакома с этим явлением.

«Я узнала то, о чем необходимо знать всем руководителям, да и всем остальным следует иметь об этом представление. Важно понять, вовремя заметить знаки, указывающие на то, что ведется игра, происходит борьба за власть. Если понимаешь мотив, то становится проще с этим справиться», – считает Биргит.

Новая информация помогла ей увидеть, что единственным выходом из создавшегося положения действительно является исключение Сигмунда из руководящего состава. По сути, ей хотелось вообще от него избавиться. Она проконсультировалась у юристов, которые сочли, что оснований для увольнения недостаточно. Биргит спросила у нескольких потенциальных свидетелей, смогут ли они выступить по делу в суде, но все они отказались. Кроме того, Сигмунд был достаточно умен для того, чтобы не совершать серьезных ошибок. Поэтому было непросто поймать его на очевидных, грубых проступках.

В отделе Сигмунда дела обстояли не лучшим образом, и Биргит получала жалобы от его починенных. Когда она поднимала этот вопрос, Сигмунд всячески оправдывался или обещал, что все исправит. Она также недвусмысленно дала ему понять, что ее не устраивает его некорректное поведение и это, вкупе с отсутствием трудовых результатов, может иметь для него последствия. Он ответил, что в таком случае обратится в суд.

Спустя еще несколько недель Биргит организовала встречу, на которой Сигмунд должен был отчитаться по ряду вопросов в присутствии сотрудников отдела кадров. Теперь она имела на руках бумаги, свидетельствующие о том, что Сигмунд не решал поставленные перед ним задачи. Было совершенно ясно, что он не справлялся со своими служебными обязанностями. В конце концов Сигмунд понял, что ему остается только согласиться с тем, что его снимают с должности заместителя руководителя департамента. И он остался в департаменте на менее ответственной должности.

«Хотя с его уходом из руководства работать стало проще, но безоблачной жизнь после всего этого назвать было нельзя. Я надеялась создать более открытую корпоративную культуру. Однако опыт показал, что на это требуется больше времени. Особенно нелегко приходится, когда часть коллектива поражена вредоносным воздействием деструктивных сил, таких как Сигмунд», – говорит Биргит.

Сигмунд продолжал саботировать инициативы руководства. Хотя снятие с должности существенно ослабило его позицию, он все еще имел союзников, в числе которых был влиятельный человек из руководства организации.

«Я тратила слишком много сил и времени на решение проблем, связанных с этими "подковерными" играми. Время, уходившее на разрешение конфликтов и "тушение пожаров", должно было быть посвящено развитию и укреплению организации. С этой точки зрения я как руководитель была не на высоте», – считает Биргит. Она понимает, что должна была подойти к выбору нового заместителя руководителя департамента более основательно. Возможно, ей следовало обратиться к сторонним экспертам, которые тщательно бы все проверили. Возможно, личностный тест мог бы помочь разоблачить Сигмунда. Впоследствии – к сожалению, слишком поздно, – ей стало известно, что Сигмунд не был человеком, с которым коллегам легко работалось все эти годы.

Преимуществом открытой корпоративной культуры является то, что люди не боятся предупредить, сообщить о психологическом давлении или неподобающем поведении. В системе иерархии должностей, где каждый зависит только от своего начальника, люди не осмеливаются говорить, опасаясь, что это обернется против них самих.

Биргит поняла, что произошедшее повлияло на нее сильнее, чем она думала, находясь в процессе борьбы. Через несколько месяцев она случайно встретила Сигмунда на одном из отраслевых мероприятий. «Я должна была выступать. Он сидел в первом ряду и прожигал меня взглядом. Должна признать, что этот буравящий взгляд меня очень отвлекал, да, мне сильно мешало его присутствие. Теперь я понимаю, что значит испытывать физиологическую реакцию на присутствие негативного человека», – говорит она.

Через какое‑то время она ушла с руководящей должности и c воодушевлением взялась за решение новых задач в другой обстановке. Она хотела, чтобы работа приносила ей радость, а не лишала сил. «Мне помогли друзья, которым я могла довериться. Мне необходимо было выговориться и разобраться в том, что произошло, понять, что игры власти не для меня. Это пошло мне на пользу», – говорит она. Биргит также очень помогла психотерапия, на которую она начала ходить после этих неприятных событий.

 

Хотя в случае Биргит непосредственного личностного преследования не происходило, она тем не менее подвергалась негативным действиям, которые ее затрагивали. Это можно считать моббингом. Согласно общепринятому определению, моббингом не являются отдельные неприятные прецеденты, а также ситуации, при которых отсутствует дисбаланс сил, то есть противодействующие стороны равны в своих возможностях влияния и защиты. Однако, как указано в документах, размещенных на сайте Норвежского директората по надзору за соблюдением условий труда, соотношение сил не определяется формальным положением вовлеченных сторон. В случае Биргит она формально занимала вышестоящее положение – Сигмунд был ее подчиненным, но кампания против нее проводилась тайно, поэтому она не имела возможности себя защитить и принять меры для устранения проблемы. Порой она чувствовала себя беспомощной и слабой.

Моббинг имеет тенденцию к эскалации. Ситуация развивается так, что дисбаланс сил увеличивается, если одной из сторон удается заручиться поддержкой окружающих, заставить их поверить в свою версию «действительности». Другая сторона воспринимается при этом как проб­лема и единственная причина возникновения конфликта.

Моббинг бывает прямым и выражается в форме поношения, насмешек, угроз, недооценки квалификации и профессио­нального вклада, лишения рабочих заданий, отказ в присутствии на собраниях и т.д. Реорганизация, которая затрагивает только одного сотрудника, может считаться проявлением травли. Косвенный моббинг может выражаться в форме игнорирования, социальной изоляции и сокрытия информации.

В 1980‑е годы профессор Берит Ос была известна как исследователь, описавший пять манипулятивных технологий, которые, по ее мнению, чаще всего использовались мужчинами по отношению к женщинам23. Эти техники сегодня не утратили свою актуальность. Не так давно они упоминались в деле по расследованию конфликта на рабочем месте.

 

---

Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 107; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!